Содержание к диссертации
Введение
Глава 1 Уголовно-правовое противодействие незаконному обороту наркотиков в России: история и современное состояние 17
1. Социальная обусловленность уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков 17
2. Ретроспектива отечественного законодательства, устанавливающего ответственность за незаконный оборот наркотиков 26
3. Антинаркотическая политика современной России: общая характеристика и правовые основы 54
Глава 2 Теория и практика квалификации преступлений, совершаемых в сфере незаконного оборота наркотиков 86
1. Объект и предмет как системообразующие признаки института преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков 86
2. Особенности правовой регламентации и квалификации преступлений, совершаемых в сфере незаконного оборота наркотиков по объективным признакам 106
3. Особенности правовой регламентации и квалификации преступлений, совершаемых в сфере незаконного оборота наркотиков по субъективным признакам 157
Глава 3 Совершенствование стратегии законодательного обеспечения борьбы с незаконным оборотом наркотиков 176
1. Основные направления повышения эффективности уголовно правовых мер противодействия преступлениям, совершаемым в сфере незаконного оборота наркотиков 176
2. Проблемы пенализации и уголовной ответственности за преступления, совершаемые в сфере незаконного оборота наркотиков 192
Заключение 203
Список литературы 210
- Социальная обусловленность уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков
- Антинаркотическая политика современной России: общая характеристика и правовые основы
- Особенности правовой регламентации и квалификации преступлений, совершаемых в сфере незаконного оборота наркотиков по объективным признакам
- Проблемы пенализации и уголовной ответственности за преступления, совершаемые в сфере незаконного оборота наркотиков
Социальная обусловленность уголовной ответственности за незаконный оборот наркотиков
Репрессивный потенциал уголовного законодательства делает необходимым приведение аргументов, подтверждающих социальную обусловленность уголовно-правовых запретов, как инструмента охраны наиболее значимых правоохраняемых интересов. По мнению автора, именно потребность надлежащего уровня охраны соответствующих объектов является главной предпосылкой применения наиболее строгих государственные мер принуждения за деяния, определяемые ст. 14 УК РФ как преступления. Охранительная функция уголовного закона фактически отождествляет его основную историческую задачу, которая не меняется в зависимости от политической конъюнктуры или особенностей экономики государства1.
При всем многообразии проблем, характеризующих уголовное законодательство, ключевое значение имеет вопрос потребности определения в уголовном законе конкретного деяния либо их группы в качестве общественно опасного, виновного и наказуемого. Необходимым структурным элементом научного исследования, в рамках которого рассматривается проблематика оптимизации уголовного законодательства, является определение оснований ответственности, которые раскрываются в основных закономерностях социально обусловленной деятельности законодателя. Социальная обусловленность конкретного уголовно правового запрета является необходимой предпосылкой создания правовых оснований для применения карательных, предупредительных или воспитательных мер. В условиях, когда социально вредные факты или явления не получают своевременной и адекватной их содержанию правовой оценки, противодействие им характеризуется низкой эффективностью, а потенциальные угрозы, формируемые подобными фактами и явлениями, не встречают необходимого противодействия со стороны государства.
Вопросы социальной обусловленности криминализации отдельных общественно-опасных деяний всегда составляли группу значимых проблем уголовно-правовой доктрины. По справедливому утверждению А.И. Коробеева, проблемы установления оснований (критериев) уголовной ответственности является краеугольным камнем всей теории криминализации1. Однако в последнее время наблюдаются факты отсутствия необходимой аргументации необходимости установления уголовно-правовых запретов в процессе криминализации общественно опасных деяний. Указанное обстоятельство делает необходимым определения проблематики социальной обусловленности установления уголовной ответственности, как обязательного элемента исследовательских работ, содержание которых направлено на оптимизацию уголовной политики государства, в том числе в части противодействия незаконному обороту наркотиков.
Большинство научных трудов теоретико-прикладного характера содержит исследование юридико-технических проблем нормативных установлений и не определяет обоснованность и целесообразность криминализации соответствующих деяний. В тоже время критический анализ структурных и содержательных изменений уголовного закона позволяет утверждать о бессистемности его реформирования, что в значительной мере является следствием отсутствия предпосылок, выраженных в социальной обусловленности реализуемых законодательных решений, которая в конечном итоге определяет ценность и эффективность нормотворчества. Решить рассматриваемую проблему возможно посредством обязательного обеспечения законодательных решений социальными предпосылками, которые в уголовно-правовой доктрине определяются различными дефинициями – фактор возникновения уголовно-правовой нормы, общественная потребность, внутренняя необходимость и т.п. Указанные категории в конечном итоге являются определяющими при установлении целесообразности и социальной востребованности реализуемых нормативных установлений. Изучение специальной литературы позволяет сделать вывод, что представителями научной общественности социальной предпосылкой криминализации соответствующего деяния определяется комплекс факторов, отдельные разновидности которых детализируются посредством классификации и последующей самостоятельной характеристики1.
Рассматриваемая проблематика давно находится в фокусе внимания теоретиков. Указанное обстоятельство обусловило наличие значительного количества определений социальной обусловленности, среди которых, по нашему мнению, необходимо выделить дефиницию, разработанную Н.Б. Гулиевой. По ее мнению, наиболее верным, емким и точным является понимание социальной обусловленности, как объективно существующей потребности установления запрета на совершение определенного деяния под угрозой применения уголовно-правовых репрессий1. Другими словами, социальная обусловленность фактически является потребностью общества, личности или государства в должном уровне уголовно-правовой охраны определенных общественных отношений. Указанное обстоятельство является очевидным свидетельством того, что алгоритм нормотворческой деятельности в качестве обязательного составляющего элемента должен включать предварительное познание законодателем объективных антисоциальных свойств подлежащего запрету деяния, которые в совокупности определяют целесообразность его запрета2. В этой связи автор солидарен с мнением Ю.И. Ляпунова, который в своих научных трудах аргументирует необходимость установления содержания и уровня общественной опасности соответствующего поведения для правоохраняемых интересов, как обязательной предпосылки его криминализации3.
Следующим аргументом, позволяющим утверждать о ключевом значении социальной обусловленности процессов криминализации общественно опасного поведения, являются положения ст. 43 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ)4. Указанная норма уголовного закона, устанавливая цель социальной справедливости, фактически законодательно закрепляет последнюю критерием эффективности всего уголовного законодательства.
Антинаркотическая политика современной России: общая характеристика и правовые основы
Осуществленный в рамках предыдущего параграфа экскурс к истокам зарождения и этапам развития отечественного нормативного инструментария, регулирующего вопросы ответственности за наркопреступления, позволил сделать вывод, что начало формирования отечественной политики уголовно-правового противодействия незаконному распространению наркотиков логично соотнести с периодом принятия УК РСФСР 1922 и 1926 годов1. Именно с момента включения в указанные законодательные акты положений, определяющих основания ответственности за противоправный оборот сильнодействующих и ядовитых веществ, начала свое развитие отечественная практика уголовно правовой охраны общественных отношений от преступлений, предметом которых являются наркотики, которая к настоящему времени инкорпорирована в комплекс взаимосвязанных мероприятий экономического, правового, социального, нравственного и культурного содержания, определяющих в совокупности политику государства по противодействию распространению наркотиков.
Изучение доктринальных источников свидетельствует о плюрализме подходов к определению деятельности государства, направленной на сдерживание экспансии наркопреступности, а также связанных с ней социальных проблем. Например, Е.Е. Тонковым определяется соответствующая деятельность как «государственно-правовая политика противодействия наркотизации общества»1. Изложенный подход вызывает критические замечания ввиду того, что буквальное толкование фактически выводит за рамки «политики» иные, отличные от «правовых», средства воздействия на наркоситуацию. Правовые средства безусловно являются одним из ключевых, но далеко не единственным направлением комплекса мероприятий, осуществляемых государственными институтами в отношении наркопреступности и ее последствий. Г.В. Зазулиным определяется рассматриваемая деятельность как «наркополитика»2. Данный термин представляется некорректным, так как этимологическая логика требует его интерпретации как деятельности, направленной не на сдерживание, а наоборот на культивирование причин и условий, способствующих усилению негативных тенденций, характеризующих наркоситуацию.
М.Ю. Воронин, в рамках своего диссертационного исследования, аргументирует необходимость определения рассматриваемой деятельности государства как «политика защиты населения от наркотизации»3. Целесообразность использования указанного подхода вызывает сомнение по той причине, что из числа объектов воздействия выводится наиболее значимая группа субъектов, которых уже нет необходимости защищать от наркотизации, но которые сами по себе являются главным источником распространения наркотических средств – это лица, уже употребляющие соответствующие средства и вещества.
По мнению автора, наиболее оптимальным определением комплекса взаимосвязанных мероприятий, направленных на противодействие употреблению и распространению наркотических средств и психотропных веществ, является «антинаркотическая политика» – дефиниция, которая не только согласуется с большинством современных научных воззрений, но и с содержанием нормативных установлений, регламентирующих деятельность государства, направленную на снижение экспансии наркопреступности, среди которых ключевое значение имеет «Стратегия государственной антинаркотической политики Российской Федерации на период до 2030 года», утвержденная Указом Президента РФ от 23.11.2020 № 7331.
Использование термина «политика» требует должной осторожности, так как его вольная интерпретация, влекущая искаженное содержательное толкование, в конечном итоге делает невозможным достижение целей, заявленных при разработке и реализации соответствующего комплекса мероприятий. Этимология термина «политика» своими корнями произрастает от греческого «polis» (государство) и означает искусство государственного управления2. Аристотель считал политику главной из всех наук и определял ее как искусство управления государством3.
Мы предлагаем рассматривать политику как деятельность, направленную на достижение определенных целей, причем ее содержание, в зависимости от уровня, может характеризоваться исключительной вариативностью, и зависит от комплекса условий, требующих детального изучения, так как они в итоге определяют результативность ее реализации.
Государственная политика неразрывно связана с правом, которое является инструментом ее реализации, что обусловливает сложность и многоплановость взаимосвязи указанных категорий1. По справедливому утверждению Р.З. Лившица «право есть средство управления и приведения политики в жизнь».2 Однако нельзя переоценивать роль правовых средств в деятельности по формированию и реализации такого специфического направления деятельности государства, как противодействие экспансии криминальных посягательств в сфере оборота наркотиков. Применительно к рассматриваемой проблематике большое значение имеют экономические, социальные и культурно-нравственные отношения, складывающиеся в обществе. Однако если говорить о политике как о целенаправленной деятельности, то безусловно все вышеперечисленные направления должны реализовываться посредством нормативного регулирования, что определяет право как базовую основу любого вида государственной деятельности.
Несмотря на относительно длительный период реализуемой в отечественной практике антинаркотической политики, особую актуальность она приобрела в конце прошлого века, когда проблема распространения наркотиков, главным образом обусловленная процессами глобализации, стала одной из главных угроз не только для отдельных субъектов международного права, но и для мирового сообщества в целом. Начиная с этого периода, в Российской Федерации антинаркотическая политика трансформируется в многоаспектную деятельность, осуществляемую на концептуальной основе различными органами государственной власти. Об этом, например, свидетельствует принятие в 1993 году Концепции государственной политики по контролю за наркотиками в Российской Федерации1, которая получила свое развитие в комплексе нормативно-правовых актов, базовым из которых является Федеральный закон «О наркотических средствах и психотропных веществах»2.
Особенности правовой регламентации и квалификации преступлений, совершаемых в сфере незаконного оборота наркотиков по объективным признакам
В рамках предыдущего параграфа было определено, что институт криминальных посягательств в сфере оборота наркотиков составляет ряд составов, характеризующихся единой системой объектов и схожим предметным содержанием. Ключевой категорией, отграничивающей наркопреступления между собой, является объективная сторона, признак, определение которого имеет ключевое значение при установлении оснований уголовной ответственности.
Изучение доктринальных подходов к уяснению содержания объективной стороны состава преступления, позволяют сделать вывод о том, что в уголовно-правовой доктрине сложилась позиция, в соответствии с которой объективная сторона состава преступления выражена во внешних проявлениях конкретного противоправного деяния, являющегося осознанным, волевым поведением человека, влекущее определенные негативные последствия, выраженные в причинении вреда либо угрозе его причинения, объекту уголовно-правовой охраны1. Действие либо бездействие как формы проявления деяния совершаются в определенных условиях, времени и месте, которые также характеризуют внешние признаки состава соответствующего криминального посягательства.
Изучение научных публикаций, в рамках которых рассматриваются различные аспекты отдельных элементов состава преступления, позволило автору прийти к выводу об отсутствии среди теоретиков принципиальных разногласий по поводу понятия и содержания признаков объективной стороны как самостоятельного структурного элемента состава преступления. Однако этого нельзя утверждать применительно к специфике конкретных нормативных установлений, изложенных в рамках Особенной части Уголовного кодекса РФ (в частности, преступлений в сфере оборота наркотиков). По поводу указанных криминальных посягательств не только отсутствует какой-либо консенсус, а наоборот наблюдается широкая палитра доктринальных позиций, нередко являющихся взаимоисключаемыми. Данное обстоятельство требует детального рассмотрения содержания признаков объективной стороны преступлений в сфере незаконного оборота наркотиков.
Квалифицирующие признаки, усиливающие степень общественной опасности рассматриваемых деяний, в большинстве своем соответствуют квалифицирующим признакам иных криминальных посягательств, ответственность за которые предусмотрена в рамках Особенной части Уголовного кодекса РФ и подробно рассмотрены в уголовно-правовой доктрине. В связи с этим в настоящем исследовании будут рассмотрены основные составы, составляющие содержание института преступлений в сфере оборота наркотиков,
Статья 228 УК РФ. Буквальное толкование диспозиции указанной нормы свидетельствует о том, что признаки объективной стороны описанного в ней деяния могут быть выражены в незаконном приобретении, хранении, перевозке, изготовлении и переработке наркотических средств, психотропных веществ или их аналогов, а также растений и их частей, содержащих указанные средства и вещества в значительном размере.
Принимая во внимание способ описания рассматриваемого преступления, можно сделать вывод о том, что оно является сложным криминальным посягательством с альтернативными действиями1. Совершение любого из перечисленных в диспозиции деяний, при условии наличия всех остальных признаков состава преступления, является основанием уголовной ответственности.
Несмотря на имеющееся легальное толкование, изложенное в рамках постановления Пленума ВС РФ от 15 июня 2006 года № 14, в доктрине и практике применения ст. 228 УК РФ отсутствует единый подход к уяснению ее содержания.
В соответствии с указанным актом Верховного Суда РФ, определяя перечень способов незаконного приобретения (покупку, получение в дар, получение в качестве средства взаиморасчета за проделанную работу, оказанную услугу или в уплату долга, в обмен на другие товары и вещи, а также путем присвоения найденного) словами «получение любым способом», Верховный Суд определяет перечень способов приобретения как открытый. Безусловно, учитывая вариативность способов приобретения, такой прием направлен на обеспечение больших возможностей правоприменителей.
В связи с этим сложно согласится с мнением Н.П. Ведищева, который утверждает, что получение наркотика в залог не может быть определено как незаконное приобретение ввиду того, что изъятое из оборота имущество, каковыми являются наркотические средства и психотропные вещества, в целом не может быть его предметом1. По мнению автора, сам по себе факт незаконности получения наркотиков перекрывает все иные, в том числе гражданско-правовые, ограничения применительно к залогу наркотиков. Однако приобретение в приведенном примере все равно не будет ввиду того, что залог, не подразумевает право владения, так как фактически имущество, находящееся в залоге передается на временное хранение, и оно должно быть возвращено при выполнении условий залога. Необходимо согласиться с позицией Е.Л. Харьковского, по мнению которого временное хранение наркотических средств и психотропных веществ (чем, по сути, и является залог) не определяет прав пользования и распоряжения ими2, а следовательно, деяние субъекта, у которого наркотики находятся в залоге, необходимо квалифицировать не как приобретение, а как хранение.
Изучение следственно-судебной практики свидетельствует о фактах смешения понятий «приобретение» и «изготовление», которые характеризуют два разных процесса3: первый подразумевает создание наркотика, второй – получение возможности владения уже готовым веществом. Нельзя усматривать признаки приобретения в случаях, когда наркотик изготавливается из приобретенных веществ, которые сами по себе наркотиками не являются. Другое дело, когда приобретается один наркотик, а затем из него изготавливается другой. В таком случае действия субъекта необходимо квалифицировать по совокупности как приобретение первого и изготовление второго.
Необходимо указать на то обстоятельство, что незаконно приобретая наркотики, лицо не становится их собственником в гражданско-правовом смысле ввиду того, что предмет сделки запрещен в обороте и получен нелегальным путем1.
Изучение следственно-судебной практики и научных публикаций свидетельствует о размежевании позиций относительно правил квалификации действий лица, которое помогает приобрести наркотики другому субъекту2. Наличие указанной проблемы обусловлено тем, что Верховный Суд не разъяснил своей позиции относительно уголовно правовой оценки посредничества в приобретении. В связи с этим, по мнению автора, целесообразно применить правила, изложенные в отношении сбыта. В соответствии с действующей редакцией постановления Пленума ВС РФ от 15 июня 2006 года № 14 категория «посредник» применительно к сбыту не применяется, а действия лица, которое помогает другому сбыть наркотики, следует квалифицировать как соисполнительство.
Проблемы пенализации и уголовной ответственности за преступления, совершаемые в сфере незаконного оборота наркотиков
Категория «наказание» наряду с «преступлением» является одним из ключевых понятий уголовного права. Однако результаты исследования специальной литературы свидетельствуют о том, что до настоящего времени в уголовно-правовой доктрине не сформировалось единого мнения о том, что является содержанием и каковы истоки наказания в уголовном законодательстве. Между тем проблемы правового обоснования уголовных репрессий на протяжении длительно времени значатся в числе наиболее обсуждаемых1. Сравнительное изучение различных научных позиций относительно природы наказания позволило автору сделать вывод, что оптимальным решением проблемы установления правовой природы уголовного наказания является ее уяснение через определение общих признаков, которые характеризуют закрепленные в уголовном законе меры государственного принуждения. В связи с этим оправданным является мнение Н.В. Сергеевского, который утверждал, что наказание фактически является выражением осуждения и порицания преступных действий. От всех остальных видов порицания уголовное наказание отличается тем, что применительно к нему отрицательная оценка общественно опасного деяния выражается в такой форме, которая точно и ясно устанавливает степень осуждения, соответствующую сравнительной важности совершенного деяния2.
Наказание, являясь мерой государственного принуждения, является одним из ключевых институтов отечественного уголовного права. Установленный в ст. 6 УК РФ принцип справедливости требует обеспечения соответствия степени тяжести и характера преступления, обстоятельств его совершения и личности виновного с одной стороны, и содержанием и мерой назначенного за совершение этого преступления наказания – с другой. Достижение социальной справедливости является необходимым средством влияния не только на самого преступника, но и на общество в целом, что позволяет определить наказание как неотъемлемый элемент предупреждения преступности.
Уголовное наказание, представляя собой необходимое отрицательное последствие совершенного криминального посягательства, является важнейшим средством обеспечения эффективной уголовно-правовой охраны общественных отношений. Качественное содержание санкций, сформулированных в нормах Особенной части УК РФ, в не меньшей степени влияют на достижение целей уголовной политики, чем нормативные установления, изложенные в диспозициях статей уголовного закона.
Исследование законодательных положений, отражающих репрессивный потенциал уголовного законодательства, позволяет утверждать о необходимости актуализации проблем построения и применения уголовного наказания, которое характеризуется наличием дефектов как содержательного, так и структурного характера. Свидетельством уязвимости осуществляемой государством санкционной политики являются как отдельные примеры, выраженные, например, в имеющихся противоречиях в системе уголовных наказаний, недостаточной последовательности законодательных решений в части альтернативы реальному лишению свободы, так и в целом в пробельности законодательных формулировок и недостатках правоприменительной практики, на что неоднократно обращалось внимание представителей уголовно-правовой доктрины1. Тот факт, что уголовное наказание является наиболее строгим средством государственного принуждения, обусловило проведение серьезных научных изысканий в целях его оптимизации. Однако значительное количество неоднозначных, а иногда откровенно противоречивых изменений, внесенных в законодательство о наказании после принятия действующего УК РФ, позволяет утверждать об отсутствии ясного научного представления о том, чем является наказание, какие цели и задачи оно призвано решать, какова логика построения санкций в рамках самостоятельных уголовно-правовых институтов Особенной части и в пределах отдельных норм УК РФ. Очевидно, изложенные проблемы в значительной части являются следствием отсутствия проработанной теории пенализация противоправных деяний, отвечающей требованиям современного, динамично развивающегося общества, и вопросы содержания и назначения наказания за преступления в сфере незаконного оборота наркотиков не являются в этом смысле исключением.
Предваряя рассмотрение проблематики пенализации и уголовной ответственности за рассматриваемую группу криминальных посягательств, необходимо определиться с содержанием применяемой терминологии. Такая необходимость обусловлена отсутствием единого подхода к толкованию как самого термина «пенализация», так и связанных с ним категорий. По мнению автора, оптимальным способом решения интерпретационных проблем является этимологический анализ соответствующего термина. Понятие «пенализация» образовано посредством заимствования из английского языка. Глагол «penalize» (является производным от латинского «poena» – наказание или кара) означает наказывать, штрафовать, ставить в невыгодное положение1.
Термин «пенализация» является результатом применения отглагольной словообразовательной модели русского языка, которая выражена в суффиксальном способе словообразования, то есть определении значения с помощью суффикса и системы флексий (окончаний) производного слова2. В частности, суффикс «-изац» наделяет содержащие его понятия значением деятельности. Изложенное позволяет утверждать, что этимология термина «пенализация» определяет ее как деятельность. Установление содержания деятельности, выраженной в пенализация необходимо определять через ее предмет, под которым, по мнению автора, необходимо понимать свойства уголовного наказания, закрепленные законодателем в рамках санкций соответствующих норм. Как было указано выше, наказание фактически означает отрицательную оценку, а следовательно, пенализацию логично определить как процесс установления характера и степени (содержания и меры) отрицательной оценки изложенного в диспозиции Особенной части УК РФ деяния, выраженной в величине уголовной репрессии, которая отражает карательный потенциал санкции. Другими словами пенализация означает установление пределов наказуемости криминального посягательства.
Санкция уголовно-правовой нормы определяет содержание и пределы оценки общественной опасности противоправного деяния, и ошибки, допущенные в процессе пенализации, фактически означают неправильную оценку со стороны государства, характера и степени общественной опасности тех или иных преступлений, что не только дезориентирует правоприменительную практику, но и, что более важно, нарушает права человека, определяемые Конституцией РФ как базовая ценность.
Результаты исследования доктринальных источников позволяют утверждать о наличии системных проблем, характеризующих всю совокупность уголовно-правовых санкций, содержащей многочисленные внутренние противоречия, например, выраженные в различных по содержанию и объему наказаниях за равные по степени общественной опасности деяния1. Не являются исключением и наказания, установленные в статьях УК РФ, регламентирующих ответственность за незаконный оборот наркотиков. Санкции рассматриваемых в рамках настоящего исследования норм уголовного закона не всегда отвечают требованиям аксиологии при установлении значимости объектов уголовно-правовой охраны. Имеющиеся в ряде случаев широкие границы между низшим и высшим пределами наказания культивируют субъективизм, а, следовательно, отсутствие единого подхода к практике применения уголовного законодательства. В целом изучение санкций за криминальные посягательства, предметом которых являются наркотические средства и психотропные вещества, позволяют сделать вывод об отсутствии системного подхода к определению видов и размеров наказания за деяния, описанные в рамках соответствующих диспозиций.