Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Понятие и значение презумпции невиновности как системообразующего принципа уголовного процесса 16
1. Развитие представлений о понятии и значении презумпции невиновности в юридической науке 16
2. Связь презумпции невиновности с назначением и другими принципами уголовного процесса 33
3. Презумпция невиновности в системе правовых презумпций 47
Глава 2. Влияние презумпции невиновности на доказывание в уголовном процессе 67
1. Определение цели и предмета доказывания по уголовному делу в свете презумпции невиновности 67
2. Влияние презумпции невиновности на формирование достоверного вывода о виновности обвиняемого в совершении преступления 84
3. Влияние презумпции невиновности на распределение обязанности по доказыванию в уголовном процессе 100
4. Право обвиняемого не свидетельствовать против себя как гарантия презумпции невиновности 117
Глава 3. Особенности реализации презумпции невиновности в уголовно-процессуальных производствах, основанных на признании обвиняемым своей вины 129
1. Проблемы реализации презумпции невиновности в особом порядке судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и заключением досудебного соглашения о сотрудничестве .. 129
2. Проблемы реализации презумпции невиновности при прекращении уголовного преследования по «нереабилитирующим» основаниям на предварительном расследовании 147
Глава 4. Презумпция невиновности как гарантия права на свободу 162
1. Ограничение права на свободу и личную неприкосновенность в уголовном судопроизводстве в свете презумпции невиновности 162
2. Проблемы реализации презумпции невиновности при задержании подозреваемого 173
3. Влияние презумпции невиновности на применение к подозреваемому и обвиняемому заключения под стражу 187
Заключение І 210
Список использованных источников и литературы 220
Приложения 245
- Связь презумпции невиновности с назначением и другими принципами уголовного процесса
- Влияние презумпции невиновности на распределение обязанности по доказыванию в уголовном процессе
- Проблемы реализации презумпции невиновности в особом порядке судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и заключением досудебного соглашения о сотрудничестве
- Проблемы реализации презумпции невиновности при задержании подозреваемого
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Проблема гарантий прав и свобод личности в уголовном судопроизводстве является одной из актуальных и фундаментальных проблем современной правовой теории и практики. Такая актуальность обуславливается тем, что в рассматриваемой проблеме наиболее остро проявляется несоответствие теоретических взглядов, действующего уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики, слишком многое унаследовавшей от прежнего советского уголовного процесса.
Переоценка сущностных основ взаимоотношений личности и государства, начавшаяся в российском общественно-правовом сознании в конце 80-х гг. ХХ века, нашла свое юридическое выражение в принятой в 1993 г. Конституции Российской Федерации, ст. 2 которой гласит, что права и свободы человека являются высшей ценностью, а их соблюдение – приоритетным объектом заботы и защиты со стороны государства. Возможность ограничения прав и свобод человека – исключительная мера, допустимая только в установленном федеральным законом порядке, и только в установленных Конституцией РФ целях (ч. 3 ст. 55 Конституции РФ). Одним из таких законов, регламентирующих порядок ограничения прав и свобод личности, является Уголовно-процессуальный кодекс, ибо уголовное судопроизводство допускает в процессе своего осуществления наиболее строгое ограничение прав и свобод привлекаемого к уголовной ответственности лица. Такое ограничение возможно как в результате осуждения этого лица и последующего применения к нему уголовного наказания, так и в ходе производства иных уголовно-процессуальных действий, зачастую носящих отчетливо выраженный принудительный характер.
Важнейшей гарантией защиты таких лиц от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения их прав и свобод является презумпция невиновности, согласно которой каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда (ч. 1 ст. 49 Конституции РФ, ч. 1 ст. 14 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации). Презюмируемая невиновность лица, подвергшегося уголовному преследованию, определяет его процессуальный статус на протяжении всего уголовного судопроизводства, является социальным и правовым основанием его прав в процессе, и, в идеале, должна исключать преждевременное и необоснованное обращение с ним как с преступником. Именно из презюмируемой невиновности обвиняемого проистекает безусловное требование обоснованности любого допускаемого в рамках уголовного процесса ограничения его прав и свобод.
Однако законодательное закрепление презумпции невиновности в качестве одного из принципов уголовного процесса не означает автоматической реализации как самой презумпции, так и связанных с ней правовых положений, а также гарантированного существования и действия защищаемых ею ценностей. Давно известная человечеству, презумпция невиновности для российской юридической науки и правоприменительной практики все еще является достаточно новым социально-правовым феноменом. Современные процессуалисты, безоговорочно признавая презумпцию невиновности и отмечая ее значимость для защиты прав личности в уголовном процессе, в то же время расходятся во мнениях относительно реализации как самой презумпции, так и отдельных правовых положений, из нее вытекающих. Так, неоднозначным остается вопрос о сущности и пределах влияния презумпции невиновности на уголовно-процессуальное доказывание, что порождает определенные проблемы в теоретическом и законодательном уточнении целей и правил доказательственной деятельности. Дискуссионным является вопрос о реализации презумпции невиновности в процедурах, основанных на признании обвиняемым своей вины (при прекращении уголовного дела по нереабилитирующим основаниям, предусмотренным ст. 25, 28 и 28.1 УПК РФ, и рассмотрении дела в особом порядке судебного разбирательства, предусмотренном гл. 40 и 40.1 УПК РФ).
Не готовыми признавать новые идеи и применять новые правила в области защиты прав личности оказались и правоприменители. Сформированные в условиях длительного периода отрицания презумпции невиновности стереотипы мышления и поведения за десятилетие, прошедшее с момента вступление в действие УПК РФ, не могли измениться настолько, чтобы принцип презумпции невиновности из декларации стал реальностью. Практика приспособилась, подстроилась под новые правила уголовного судопроизводства, но сохранила старые приоритеты и методы работы, поэтому эффективность многих процессуальных гарантий, призванных обеспечить законность производства по делу и оградить личность от незаконного ограничения ее прав и свобод, невысока. По оценкам самих правоприменителей, качество предварительного расследования и, следовательно, доказанности обвинения по уголовным делам, поступающим в суд, является крайне низким как в силу нарушений, допущенных в процессе самого расследования, так и в силу общей слабости собираемой доказательственной базы, не позволяющей достоверно установить виновность обвиняемого в совершении преступления. Широкий резонанс вызывают все чаще становящиеся достоянием общественности вопиющие случаи незаконного воздействия на подозреваемых и обвиняемых, пыток и избиений с целью получения от них признания вины. Вызывает озабоченность неэффективность судебного контроля над применением к подозреваемым и обвиняемым мер уголовно процессуального принуждения, существенным образом ограничивающих права и свободу лиц, по закону считающихся невиновными.
Эти обстоятельства обуславливают актуальность и значимость исследования содержания презумпции невиновности, влияния презумпции невиновности на функционирование системы уголовного судопроизводства и проблем её реализации.
Степень научной разработанности темы. Презумпция невиновности является объектом исследования российских ученых с давнего времени. В свое время мнение о значении презумпции невиновности и ее содержании высказали такие известные дореволюционные процессуалисты, как С.И. Викторский, Л.В. Владимиров, М.В. Духовский, А.Ф. Кони, В.К. Случевский, И.Я. Фойницкий.
Исследование различных аспектов реализации презумпции невиновности в уголовном процессе, свернутое в первые годы советской власти по идеологическим причинам, было возобновлено в науке в середине ХХ века. Принятие 25 декабря 1958 г. Основ уголовного судопроизводства СССР вызвало в литературе острую полемику по вопросам о сущности презумпции невиновности и ее месте в советском уголовном процессе. К числу авторов, исследовавших презумпцию невиновности в этот период, относятся В.Д. Арсеньев, В.К. Бабаев, Б.Т. Безлепкин, А.П. Гуляев, Н.В. Жогин, З.З. Зинатуллин, В.И. Каминская, Л.Д. Кокорев, Я.О. Мотовиловкер, В.П. Нажимов, И.Л. Петрухин, Н.Н. Полянский, В.Т. Томин, Ф.Н. Фаткулин, В.Е. Чугунов, В.В. Шимановский и ряд других. Неоценимая заслуга в реабилитации принципа презумпции невиновности принадлежит М.С. Строговичу, детально исследовавшему ее в нескольких монографических работах. Впоследствии в качестве самостоятельного предмета изучения презумпцию невиновности избрали Ч.С. Касумов, А.М. Ларин, И.А. Либус, Д.Р. Мажинян, В.М. Савицкий.
На современном этапе исследованию презумпции невиновности посвящены диссертационные исследования Г.А. Шумского (2000 г.), И.Ю. Панькиной (2001 г.), В.М. Абдрашитова (2001 г.), М.А. Дрягина (2004 г.), Ф.Г. Шахкелдова (2006 г.). Однако, при несомненной научной ценности этих исследований, абсолютное большинство из них выполнено в условиях действия УПК РСФСР 1960 г. либо в начальный период действия УПК РФ. Не все связанные с презумпцией невиновности вопросы нашли в них однозначные и четкие ответы. Практически незатронутыми остаются вопросы влияния презумпции невиновности на различные аспекты уголовно-процессуального доказывания в условиях состязательного уголовного процесса, не рассматриваются проблемы реализации презумпции невиновности при ограничении свободы обвиняемого на досудебном производстве в результате применяемых к нему мер процессуального принуждения. Неразрешенными остаются вопросы соотношения принципа презумпции невиновности и уголовно-процессуальных институтов, основанных на признании обвиняемым своей вины. Исследование проблем особого порядка принятия судебного решения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве на предмет его соответствия принципу презумпции невиновности производится на диссертационном уровне впервые.
Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования являются уголовно-процессуальные отношения, возникающие в связи с действием презумпции невиновности в сфере уголовного судопроизводства. Предметом исследования выступают различные аспекты нормативно-правовой регламентации принципа презумпции невиновности, а также комплекс проблем, связанных с реализацией данного принципа и его элементов в процессе производства по уголовному делу.
Целью исследования является раскрытие механизма реализации принципа презумпции невиновности; выявление пробелов и противоречий в отечественной доктрине уголовного процесса, основанного на презумпции невиновности; выявление проблем, возникающих в процессе реализации презумпции невиновности и формулирование предложений и рекомендаций по их преодолению на нормативном и правоприменительном уровнях.
При этом автор не ставит своей целью изучение всех без исключения теоретических и практических проблем реализации в современном уголовном судопроизводстве принципа презумпции невиновности, оказывающего влияние на подавляющее большинство уголовно-процессуальных институтов. Ставя для своего исследования более скромную цель, диссертант исходил из необходимости прежде всего выявить и изучить наиболее острые проблемы реализации презумпции невиновности в уголовном процессе, способные повлечь значительное ограничение прав и свобод лиц, привлекаемых к уголовной ответственности, а также определить возможные пути их преодоления.
В соответствии с названной целью были поставлены следующие конкретные задачи исследования:
проанализировать генезис и развитие теоретических представлений о презумпции невиновности с целью определения ее места в системе правовых презумпций;
определить место и роль презумпции невиновности в системе назначения и принципов уголовного судопроизводства и выявить ее воздействие на построение современного российского уголовного процесса;
сформулировать теоретико-правовые выводы о влиянии презумпции невиновности на определение цели и предмета доказывания по уголовному делу и формирование достоверного вывода о виновности лица в совершении преступления;
изучить воздействие презумпции невиновности на распределение бремени доказывания и проанализировать практические проблемы его исполнения;
выявить и исследовать проблемы реализации презумпции невиновности при применении мер уголовно-процессуального принуждения, ограничивающих право подозреваемого и обвиняемого на свободу, сформулировать и аргументировать предложения и рекомендации по их преодолению;
изучить особенности действия презумпции невиновности в уголовно-процессуальных производствах, основанных на признании обвиняемым своей вины.
сформулировать предложения по совершенствованию уголовно-процессуального закона и практики его применения.
Методологической основой работы являются общенаучные положения философии, логики, истории и теории государства и права, теории уголовного процесса и других наук. В качестве общенаучных и частно-научных методов исследования использованы формально-логический, исторический, системно-аналитический, статистический, социологический и другие методы и подходы познания.
Теоретическую и нормативную основу исследования составили научные труды по философии, социологии, теории права, гражданскому, гражданскому процессуальному, уголовному и уголовно-процессуальному праву. В процессе исследования автор опирался на Конституцию РФ, действующее уголовно-процессуальное законодательство (УПК РФ, Федеральные законы), постановления и решения Конституционного Суда РФ, постановления Пленумов Верховных Судов СССР и РФ. В работе также учитывались положения таких международно-правовых актов, как: Всеобщая Декларация прав человека от 10 декабря 1948 года, Европейская конвенция о защите прав и основных свобод от 4 ноября 1950 года, Свод принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме от 9 декабря 1988 года, а также прецедентные решения Европейского суда по правам человека.
Эмпирическую базу исследования составила опубликованная практика Верховных Судов СССР и РФ, статистические материалы Верховного Суда РФ, Судебного Департамента при Верховном Суде РФ, Прокуратуры и МВД РФ; опубликованная практика Самарского областного суда и статистические материалы Управления судебного департамента в Самарской области, а также решения Европейского Суда по правам человека.
В целях исследования проблем реализации презумпции невиновности по специально разработанной программе в судах г. Самара были изучены 250 уголовных дел, рассмотренных в общем порядке, 120 уголовных дел, рассмотренных в особом порядке судебного разбирательства, а также материалы 250 рассмотренных судом ходатайств о применении меры пресечения в виде заключения под стражу, проведен опрос 142 судей, прокуроров, помощников прокурора и следователей различных следственных подразделений Самарской области, использован собственный опыт работы автора в качестве помощника судьи Промышленного районного суда г. Самары.
Научная новизна диссертации заключается в предпринятом автором комплексном анализе теоретических и практических проблем воздействия презумпции невиновности на содержание и процесс доказывания по уголовным делам. На основе общих теоретических положений, анализа уголовно-процессуального законодательства, обобщения практики, с учетом принципа презумпции невиновности автором дана новая интерпретация понятия цели и предмета доказывания как получения достоверных знаний о виновности обвиняемого в совершении преступления; с этих позиций рассмотрены и по новому оценены особенности участия сторон и суда в доказывании по уголовному делу; комплекс проблем, связанных доказыванием оснований ограничения конституционного права обвиняемого на свободу, впервые рассмотрен в свете воздействия на данную процедуру принципа презумпции невиновности; обосновано влияние презумпции невиновности на процесс доказывания в производствах, основанных на признании вины.
Научная новизна диссертационного исследования проявляется также в основных положениях, выносимых на защиту:
-
На основе анализа механизма опровержения презумпции невиновности в уголовном судопроизводстве с учетом диапазона ее действия по времени и по кругу лиц показана ошибочность существующих в теории взглядов на презумпцию невиновности как на фикцию или как на неестественную, квазипрезумпцию, которые служили и продолжают служить причиной ее отторжения массовым и профессиональным правосознанием, ориентированным на «презумпцию вины», более известную как обвинительный уклон.
-
Путем сравнительного анализа международно-правового, конституционно-правового и уголовно-процессуального смысла понятия «обвиняемый», примененного при формулировании содержания принципа презумпции невиновности в ч. 1 ст. 49 Конституции РФ и ч. 1 ст. 14 УПК РФ, сформулировано и обосновано предложение о замене использованного в ст. 14 УПК РФ уголовно-процессуального термина «обвиняемый» его конституционно-правовым аналогом – «лицо, обвиняемое в совершении преступления», понимаемым как «любое лицо, в отношении которого осуществляется публичное уголовное преследование». Это позволяет устранить противоречия между ч.ч. 1, 3, 4 и ч. 2 ст. 14 УПК РФ, а также расширить круг защищаемых презумпцией невиновности лиц за счет фактически подозреваемых в совершении преступления, но не наделенных соответствующим процессуальным статусом.
-
Обоснована особая роль презумпции невиновности в системе назначения и принципов уголовного судопроизводства. Устанавливая исходное правовое состояние привлекаемого к уголовной ответственности лица как состояние «невиновности», презумпция невиновности влияет на посторенние всего уголовного процесса: определяет направленность и правила уголовно-процессуального доказывания, на протяжении всего процесса обуславливает и гарантирует неотъемлемость принадлежащих обвиняемому прав и свобод, невозможность их ограничения без достаточных оснований и сверх оправданной необходимости.
-
На основе контекстного анализа ст. 14 и 73 УПК РФ обоснован вывод о том, что целью уголовно-процессуального доказывания является получение достоверного знания о виновности лица в совершении преступления, то есть опровержение презумпции невиновности. Эта цель может быть признана достигнутой лишь при условии объективного и всестороннего исследования обстоятельств дела, обеспечивающего установление совокупности всех элементов состава преступления, конкретизированного в предмете доказывания, и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого. Не выраженное в УПК РФ напрямую, требование объективности, находит свое отражение в закрепленных п.п. 3-8 ч. 1 ст. 73 УПК РФ элементах предмета доказывания, а также основывается на вытекающих из презумпции невиновности правилах о толковании сомнений (ч. 3 ст. 14 УПК РФ) и требовании недопустимости обоснования обвинительного приговора предположениями (ч. 4 ст. 14 УПК РФ).
-
Показано, что ознакомление судьи со всеми материалами уголовного дела до начала судебного заседания является фактором, формирующим предубеждение, поэтому обосновано предложение о внесении в УПК изменений, направленных на обеспечение независимости суда. Формирование внутреннего убеждения суда о виновности или невиновности обвиняемого должно быть основано исключительно на результатах непосредственного исследования доказательств в ходе от крытого и состязательного судебного следствия, поэтому предоставление суду доказательств до начала судебного заседания, следует исключить.
-
На основе представлений о праве подозреваемого и обвиняемого не свидетельствовать против себя как одной из важнейших гарантий презумпции невиновности сформулировано предложение о внесении в ст. 75 УПК РФ дополнения, позволяющего существенно снизить негативные последствия практики принуждения к признанию вины. Показания и объяснения подозреваемого или обвиняемого, полученные в ходе досудебного производства по уголовному делу, включая заявления о явке с повинной, предложено признавать недопустимыми доказательствами во всех случаях заявления обвиняемым в суде об отказе от этих показаний и объяснений, в том числе по мотивам применения к нему любого незаконного воздействия с целью понуждения к признанию вины, нарушения права на защиту.
-
Показано, что представление о презумпции невиновности как выраженном в законе официальном отношении к обвиняемому как к «невиновному» (объективное правовое положение) предполагающем безусловность, неотчуждаемость и гарантированность прав обвиняемого, не исключает возможности отказа обвиняемого от предоставляемых презумпцией невиновности прав и гарантий, в том числе, от права оспаривать обвинение вплоть до вступления приговора в законную силу. Отказ от права оспаривания обвинения, при безусловном соблюдении гарантий его добровольности, делает допустимым применение упрощенных процедур принятия судебного решения, поскольку признание лицом своей вины не только влечет прекращение спора о вине и освобождение от обязанности доказывания обвинения, но и обессмысливает применение громоздкой процедуры судебного следствия.
-
Приведены аргументы в обоснование предложения о передаче суду полномочий по прекращению уголовного дела по основаниям, предусмотренным ст. 25, 28 и 28.1 УПК РФ, поскольку решение этого вопроса во внесудебном порядке фактически означает, что право официального признания лица виновным в совершении преступления принадлежит органу, осуществляющему уголовное преследование. Разработан механизм соответствующей судебной процедуры, учитывающий опыт нормативного регулирования процедур рассмотрения судом других вопросов, возникающих в досудебном производстве, в частности ходатайства об избрании мер пресечения в виде заключения под стражу, залога и домашнего ареста.
-
С позиций презумпции невиновности обоснован вывод о целесообразности унификации содержащихся в УПК РФ, КоАП РФ и ФЗ РФ «О полиции» правил задержания подозреваемого лица, сформулированы предложения о необходимости:
конкретизации обязанности сотрудника правоохранительного органа, производящего фактическое задержание лица, разъяснить ему причину и основания задержания, право на юридическую помощь, на услуги переводчика, на уведомление близких родственников или близких лиц о факте его задержания, право на отказ от дачи объяснений, с составлением соответствующего протокола на месте фактического задержания, прилагаемого впоследствии к протоколу задержания подозреваемого, составляемого в порядке ст.ст. 91, 92 УПК РФ.
закрепления правила о недопустимости проведения с участием задержанного каких-либо оперативных, следственных или процессуальных действий до получения задержанным реальной возможности проконсультироваться с приглашенным им или назначенным ему защитником.
-
Показано, что ограничение свободы лица при применении меры пресечения в виде заключения под стражу требует большей обоснованности подозрения в совершении лицом преступления, чем для его задержания. В связи с этим высказаны обоснованные сомнения в допустимости заключения подозреваемого под стражу более чем на 72 часа с момента истечения срока задержания и приведены аргументы в пользу тезиса о необходимости подтверждения оснований для заключения под стражу доказательствами, подлежащими непосредственному исследованию судом по правилам справедливой судебной процедуры.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования определяется самим подходом к актуальным проблемам уголовного судопроизводства, рассматриваемым с позиций презумпции невиновности, как принципа уголовного процесса и направленным на усиление вытекающих из него процессуальных гарантий прав и свобод личности.
Сформулированные в диссертации выводы и рекомендации, направленные на совершенствование нормативной регламентации исследованных уголовно-процессуальных институтов, могут послужить развитию конструктивной научной дискуссии, совершенствованию уголовно-процессуального законодательства и правоприменительной практики, а также найти применение в преподавании дисциплины «Уголовно-процессуальное право» и спецкурсов, связанных с изучением уголовного судопроизводства, подготовке методических пособий и научных работ, в практической деятельности следователей, прокуроров, судей и адвокатов.
Апробация результатов исследования происходила в форме обсуждения полученных результатов на научно-практических конференциях в Самарском государственном университете (в 2004-2012 гг.), международной научно-практической конференции, посвященной 85-летию профессора С.А. Шейфера и 60-летию его профессиональной деятельности (Самара, 2010 г.)
Результаты диссертационного исследования используются при проведении лекционных и практических занятий по дисциплинам «Проблемы теории доказательств» и «Уголовно-процессуальное право РФ» в Самарском государственном университете.
Диссертация прошла обсуждение на кафедре уголовного процесса и криминалистики Самарского государственного университета.
Основные положения диссертации изложены в монографии автора «Презумпция невиновности в современном уголовном процессе России и актуальные проблемы ее реализации» (Самара: изд-во «Самарский университет», 2009) и восьми научных статьях, две из которых опубликованы в рецензируемых научных журналах и изданиях.
Структура диссертации обусловлена целями и логикой исследования. Диссертация состоит из введения, четырех глав, включающих двенадцать параграфов, заключения, библиографического списка и приложений, отражающих результаты обобщения практики.
Связь презумпции невиновности с назначением и другими принципами уголовного процесса
В конце 80-х годов XX века в СССР и РСФСР, как части союзного государства, начали происходить серьезные политические изменения, направленные на либерализацию и демократизацию жизни советского общества. На фоне этих перемен в общественном сознании наблюдается переоценка ценностных ориентиров последующего общественного и государственного развития1. Среди новых ценностей российского общества и государства значимое место занимает идея приоритета прав и свобод человека, получившая свое закрепление в принятой 12 декабря 1993 г. Конституции Российской Федерации, ст. 2 которой гласит: «Человек, его права и свободы являются высшей ценностью. Признание, соблюдение и защита прав и свобод человека и гражданина - обязанность государства».
Перемены в общественном и государственном строе и политике, признание верховенства прав и свобод человека на конституционном уровне повлекли за собой идею демократизации и гуманизации уголовного процесса, нашедшую отражение в концепции судебной реформы в РСФСР, разработанной группой экспертов и одобренной Верховным Советом РСФСР . Одной из главных задач судебной реформы в Российской Федерации в данной концепции названа «защита и неуклонное соблюдение основных прав и свобод человека, конституционных прав граждан в судопроизводстве», реализация которой предполагалась, в том числе, путем «организации судопроизводства на принципах состязательности, равноправия сторон, презумпции невиновности подсудимого».
Среди всех видов судопроизводств уголовному судопроизводству отводится особое место особое место в сфере реализации и защиты прав, свобод и законных интересов человека и гражданина. Это закономерно, поскольку уголовно-процессуальное законодательство, наделяя государственные органы наиболее мощными правомочиями для осуществления своих функций в уголовном процессе, допускает наиболее строгое, по сравнению с другими отраслями права, ограничение прав и свобод человека, вовлеченного в уголовное судопроизводство, как при применении мер уголовно-процессуального принуждения, так и при производстве следственных действий, зачастую носящих отчетливо выраженный принудительный характер1. Таким человеком является лицо, к которому применяются меры, ограничивающие или полностью ликвидирующие принадлежащие ему права и свободы, то есть лицо, находящееся в статусе подозреваемого, обвиняемого, подсудимого или осужденного. Процессуальное положение обвиняемого, наличие и защищенность его прав и свобод, а также средства, которые могут быть использованы для установления его виновности, являются одной из центральных характеристик процессуальной формы и гуманности уголовного судопроизводства . В этой связи в литературе было отмечено, что право государственной власти на принуждение, взаимодействуя с постулатом о ценности прав личности, предполагает границы этого принуждения и гарантии их реального существования3. Личность в государстве, уважающем право, «должна быть обеспечена от произвольных действий правительства. Последние же не произвольны только тогда, когда они опираются на закон и когда нарушение прав граждан допускается только при доказанности совершенного уголовного преступления»4.
Именно поэтому уголовный процесс нуждается в установленных законодательной властью гарантиях реализации и защиты прав личности, вовлеченной в судопроизводство; гарантиях, заложенных в саму организацию процесса, построенного на состязательной основе с обеспечением равенства прав сторон, разделением процессуальных функций, обеспечением решающей роли независимого суда . Такие гарантии, содержащиеся в частных нормах, предписывают публичным участникам процесса определенные модели взаимодействия с обвиняемым, обеспечивая тем самым непосредственную реализацию его прав и свобод. Однако подобные нормы, закрепляющие как права обвиняемого, так и гарантии их реализации, не могут вводиться законодателем произвольно, как нечто само собой разумеющееся. Они сами нуждаются в обосновании легитимности закрепленных в них предписаний. Такое обоснование частные процессуальные нормы находят в принципах процесса. «Закон легитимен, - пишет А.В. Смирнов, - то есть имеет правовое содержание постольку, поскольку он отвечает принципам права», которые являют собой «не просто юридические идеи, а объективно необходимые критерии справедливого и должного в праве» .
Правовой принцип есть общая мысль, идея, которая проходит через нормы, институты, отрасль, формируя их в соответствии с каким-либо идеалом. Принцип не является отражением правового бытия, а выражает наше представление о должном правовом бытии, формирует это бытие3. Под принципами уголовного процесса понимают исходные, основные правовые положения, определяющие назначение уголовного судопроизводства и построение всех его стадий, институтов, отдельных процедур4. Это всегда предельно широко сформулированные нормативные положения, содержанием каждого из них является достаточно общая, широкая юридическая идея. Сами по себе принципы не содержат конкретных процессуальных правил, а дают лишь общие основания, из которых логически выводятся нормы более частного порядка и критерии для их выбора и применения в самых различных обстоятельствах. Таким образом. принципы играют роль исходного начала конструирования, изменения, развития системы уголовного процесса, его стадий, институтов, отдельных норм. Принципы уголовного процесса, как предельно универсальные положения данной отрасли права, фиксируют сущность отношения власти к личности, обществу, раскрывают смысл и общую цель многообразных процессуальных действий и решений, принимаемых при производстве по уголовному делу. Поэтому, получая обоснование в принципах уголовного процесса, частная норма, в свою очередь, вписывается в более широкое представление о «назначении» власти и человека, должном и «подобающем» им.
Идея защиты прав и законных интересов личности, участвующей в уголовном процессе, нашла свое отражение в новом назначении и в новой системе принципов уголовного судопроизводства, закрепленных в гл. 2 УПК РФ. Законодатель отказался от формулировки в качестве задач уголовного судопроизводства «быстрого и полного раскрытия преступлений, а в качестве целей от достижения объективной истины по каждому уголовному делу, сформулировав назначение уголовного процесса с позиций приоритета охраны прав личности. Согласно ст. 6 УПК РФ, начинающей главу «Принципы уголовного судопроизводства», «уголовное судопроизводство имеет своим назначением: защиту прав и законных интересов лиц и организаций, потерпевших от преступлений; защиту личности от незаконного и необоснованного обвинения, осуждения, ограничения ее прав и свобод. Уголовное преследование и назначение виновным справедливого наказания в той же мере отвечают назначению уголовного судопроизводства, что и отказ от уголовного преследования невиновных, освобождение их от наказания, реабилитация каждого, кто необоснованно подвергся уголовному преследованию». Формулируя таким образом назначение уголовного судопроизводства, законодатель определил идеологию уголовно судопроизводства на уровне его исходных характеристик, установив права и свободы личности, в первую очередь личности обвиняемого, в качестве основной ценности, подлежащей защите в уголовном процессе.
Закрепленная в ст. 6 УПК РФ формулировка назначения уголовного судопроизводства, ориентирующая правоприменителя на соблюдение и защиту прав участников уголовного процесса, была воспринята в науке уголовного процесса неоднозначно. В частности многие авторы сетуют на отсутствие основной, по их мнению, задачи уголовно-процессуального права и судопроизводства - преодоления преступности путем быстрого и полного раскрытия преступлений и обеспечения расследования преступлений с тем, чтобы каждый лицо, его совершившее, было подвергнуто справедливому наказанию, а также ни один невиновный не был привлечен к уголовной ответственности и осужден1. Недоумение у некоторых ученых вызывает также факт закрепления среди «объектов защиты» прав лиц, подвергающихся уголовному преследованию.
Влияние презумпции невиновности на распределение обязанности по доказыванию в уголовном процессе
В ст. 85 УПК РФ доказывание определяется как деятельность, состоящая «в собирании, проверке и оценке доказательств в целях установления обстоятельств, предусмотренных статьей 73 настоящего Кодекса». Закрепляя такое понятие доказывания, законодатель исходит из того, что в процессе расследования уголовного дела действительно происходит установление обстоятельств совершенного преступления: осуществляется поиск и обнаружение носителей доказательственной информации, ее извлечение и закрепление в материалах уголовного дела и использование полученных сведений для обоснования завершающего познание вывода. Согласно ст. 86-88 УПК РФ эту познавательную деятельность осуществляют как стороны, главным образом сторона обвинения, так и суд1.
Предоставление перечисленным субъектам равного права участия в доказывании не означает для каждого из них равенства обязанности доказывания обстоятельств, имеющих значение для уголовного дела. В связи с необходимостью обеспечения публичного равенства сторон в уголовном процессе на сторону, объективно находящуюся в сильнейшем и, потому, неравном с другой стороной положении, возлагается бремя доказывания фактов, имеющих материально-правовое значение. В подавляющем большинстве случаев сильнейшей стороной оказывается сторона обвинения, которая в соответствии с принципом презумпции невиновности несет все тяготы доказывания. Данный принцип, требуя безусловной доказанности виновности лица в совершении преступления, определяет применение в уголовном процессе правила, высказанного в III в. до н. э. римским юристом Павлом; «ei incumbit probatio, qui dicit, non qui negat» - доказывать обязан тот, кто утверждает, а не тот, кто отрицает . В соответствии с этим правилом подозреваемый или обвиняемый, считающийся невиновным до тех пор, пока его виновность не будет доказана в предусмотренном законом порядке и установлена вступившим в законную силу приговором суда не обязан доказывать свою невиновность. Бремя доказывания обвинения и опровержения доводов, приводимых в защиту обвиняемого, подозреваемого, лежит на тех органах, которые ведут в отношении него уголовное преследование (ч. 2 ст. 14 УПК РФ). Следователь, дознаватель и прокурор в каждом случае обнаружения признаков преступления обязаны принять предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления и изобличению лица или лиц, виновных в его совершении (ч. 2 ст. 21 УПК РФ). Для установления именно этих обстоятельств, нормативным выражением которых является предмет доказывания (ст. 73 УПК РФ), перечисленные органы собирают, проверяют и оценивают доказательства, что совпадает с доказыванием ими обвинения.
Когда говорят о бремени доказывания, то обычно имеют в виду обязанность обосновать и отстоять процессуальный тезис, т.е. предложение разрешить дело так, как считает правильным данный участник процесса. Первоначально суд должен относиться к версиям о доказанности или недоказанности искомых фактов как к равновероятным, пока кто-либо из участников процессуальных отношений не предпримет действий по установлению обстоятельств, входящих в предмет доказывания. Положения о бремени доказывания определяют, кто и какие действия по доказыванию должен предпринять . Невыполнение обязанности доказывания этим участником влечет толкование состояния недоказанности против него , и как следствие - неблагоприятный исход дела.
Выполнение возложенного на сторону обвинения бремени доказывания означает, что она должна не только собрать и представить суду доказательства виновности обвиняемого, но и убедить суд в правильности своих утверждений, поскольку последний, как того требует ст. 14 УПК РФ, изначально должен исходить из презумпции невиновности обвиняемого. При этом «обвинение может быть признано обоснованным только при условии, что все противостоящие ему обстоятельства дела объективно исследованы и опровергнуты стороной обвинения»1. Если сторона обвинения не выполнит свою обязанность доказывания, то есть ей не удастся доказать виновность обвиняемого, то это повлечет для нее применение санкции в виде постановления судом оправдательного приговора. Оправдательный приговор постановляется не только в случае, когда невиновность подсудимого подтверждена доказательствами, но и когда согласно взаимосвязанным положениям УПК РФ о распределении бремени доказывания (ч. 2 ст. 14 УПК РФ), толковании сомнений в пользу обвиняемого (ч. 3 ст. 14 УПК РФ), требовании обоснованности обвинительного приговора (ч. 4 ст. 14, ч. 4 ст. 302 УПК РФ) не установлено (то есть - не доказано) событие преступления (п. 1 ч. 1 ст. 299 УПК РФ), если подсудимый не причастен к совершению преступления или в его деянии отсутствует состав преступления (что значит - не доказано совершение им преступления, п. 2, 3 ч. 1 ст. 299 УПК РФ), то есть в случаях, когда сторона обвинения не смогла доказать виновность подсудимого.
Практика свидетельствует, что возложенная на сторону обвинения обязанность в каждом конкретном случае обосновать виновность обвиняемого в совершении конкретного деяния, подтвердив свой вывод совокупностью собранных по делу доказательств, не всегда исполняется в полной мере. Зачастую в содержание инкриминируемых обвиняемому деяний включаются обстоятельства, не подтвержденные доказательствами, что ведет к неправильной квалификации его действий - применению более «тяжкой» статьи уголовного закона, вменению дополнительных квалифицирующих признаков, и, впоследствии, - к переквалификации его действий в судебном заседании. Так, согласно статистическим сведениям Судебного департамента при Верховном Суде РФ судами РФ в 2008 г. рассмотрено с вынесением приговора 828 490 дел, по которым осуждено 941 936 лиц, при этом в отношении 58 230 осужденных в ходе судебных заседаний была изменена квалификация их действий, что составляет 6,18 % от общего числа лиц, осужденных в 2008 г. В 2009 г. данные цифры составили соответственно - 813 892 приговоров, которыми осуждено 906 664 человека, переквалифицированы действия в отношении 49 661 осужденных или 5,48 % от общего числа осужденных. В 2010 г. вынесено 784 066 приговоров, осуждено 870 082 человека, из числа которых подверглись переквалификации действия 44 557 лиц (5,12%).
Рассмотрим в качестве примера уголовное дело по обвинению Ц. в совершении преступления, предусмотренного ч. 4 ст. Ill УК РФ. По мнению следствия, примерно в 17.00 часов 15.09.2007 г. Ц., после распития спиртных напитков совместно с С. в процессе ссоры и последовавшей за ней драки нанес последнему множественные удары руками и ногами по туловищу и голове. Спустя 3 часа С. от полученных повреждений скончался.
Факт драки и ее время подтверждается показаниями очевидца П., который указал, что примерно в 17.00 15.09.2007 г. он наблюдал драку между двумя мужчинами, одним из которых являлся обвиняемый Ц. Свидетель присутствовал при нанесении Ц. ударов упавшему потерпевшему по различным частям тела. Избиение продолжалось несколько минут, после чего Ц., со слов очевидца П., ушел. Сам Ц., заключенный на время следствия и судебного разбирательства под стражу, не оспаривал факт нанесения потерпевшему ударов, однако показывал, что это была взаимная потасовка, в ходе которой он всего лишь разбил С. нос, после чего они разошлись.
Труп С. был обнаружен в некотором удалении от места предполагаемой драки и был осмотрен следователем в 8.00 часов 16.09.2007 г. По заключению эксперта смерть С. наступила 15.09.2007 г. в период времени с 14.00 до 24.00, а телесные повреждения, повлекших смерть потерпевшего, были нанесены ему за 3 часа до момента смерти. Следствие не насторожил столь большой промежуток времени при определении момента смерти С, хотя обвиняемый, не признавший себя виновным в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего смерть С, и его защитник неоднократно ходатайствовали о допросе эксперта с целью уточнения времени наступления смерти С. Однако ходатайства защиты были отклонены как необоснованные.
Допрошенный по ходатайству защиты в судебном заседании эксперт уточнил свое заключение и указал, что смерть потерпевшего наступила в промежуток от 6 до 8 часов до момента осмотра, то есть не ранее 24.00 15.09.2007 г., а повреждения, повлекшие смерть, причинены не ранее 21.00 часа 15.09.2007 г. Следовательно, время причинения потерпевшему С. повреждений, повлекших его смерть, установленное экспертом, не совпадает со временем драки указанным единственным свидетелем-очевидцем П.
Суд, основываясь на полученных сведениях, в своем приговоре указал, что «выводы обвинения о виновности подсудимого в причинении тяжкого вреда здоровью, повлекшего по неосторожности смерть потерпевшего, не подтверждаются доказательствами, собранными по делу», поскольку повреждения, повлекшие смерть С. были причинены не ранее 21.00 15.09.07 г., и, соответственно, не могли быть причинены Ц. в драке, произошедшей в 17.00 того же дня. Действия Ц. были переквалифицированы судом с ч. 4 ст. 111 УК РФ на ч.1 ст. 116 УК РФ1.
Проблемы реализации презумпции невиновности в особом порядке судебного разбирательства при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением и заключением досудебного соглашения о сотрудничестве
Совершенствование уголовного судопроизводства и приведение его в соответствие с международными стандартами является неотъемлемой частью проводимой судебной реформы, УПК РФ 2001 г. ввел новую процедуру уголовного судопроизводства - особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением, основная особенность которой заключается в сокращении судебного разбирательства путем отказа от судебного следствия в случае согласия обвиняемого с предъявленным обвинением и заявления им соответствующего ходатайства (гл. 40 УПК РФ). Предусмотренная в рамках гл. 40 УПК РФ процедура особого - сокращенного порядка судебного разбирательства была оценена в науке неоднозначно. Большинство авторов в целом положительно оценили нововведение, хотя отдельные элементы принятия судебного решения в особом порядке были подвергнуты обоснованной критике1. В то же время некоторые ученые считают, что процедура особого порядка судебного разбирательства, основанная на признании обвиняемым своей вины в совершении преступления, противоречит в первую очередь принципу презумпции невиновности, а также иным принципиальным положениям российского уголовного судопроизводства и должна быть исключена из УПК РФ1.
В практической деятельности особый порядок принятия судебного решения нашел свое широкое применение, позволяя без особых затрат и в короткий срок рассматривать большое количество уголовных дел. Число дел, рассматриваемых судами РФ в рамках данной процедуры, с каждым годом неуклонно растет. Так, в 2007 г. федеральными судами РФ рассмотрено в особом порядке 238,3 тыс. уголовных дел, что составляет 42,8 % от общего числа рассмотренных дел с вынесением приговора и прекращенных дел, в 2008 г. - 268,5 тыс. дел или 50,0 %, в 2009 г. - 292,4 тыс. уголовных дел, что составило 50,3 %, в 2010 г. - 296,0 тыс. уголовных дел, что составило 54,0 % от общего числа рассмотренных дел .
Основываясь на положительном опыте применения сокращенной процедуры судебного разбирательства, предусмотренной гл. 40 УПК РФ, 29 июня 2009 г. законодатель ввел в УПК РФ еще один особый порядок принятия судебного решения, обусловленный заключением с обвиняемым досудебного соглашения о сотрудничестве (гл. 40.1 УПК РФ). По мысли законодателя новый процессуальный институт будет способствовать «раскрытию. Новый закон о сделке обвиняемого с правосудием: критические заметки... «заказных» убийств, фактов бандитизма, наркопреступлений, коррупционных проявлений», для чего, по мнению его авторов, «чрезвычайно важно предоставлять правоохранительным органам возможность привлекать к сотрудничеству лиц, состоящих в организованных группах и преступных сообществах, при условии значительного сокращения таким лицам уголовного наказания и распространения на них мер государственной защиты потерпевших, свидетелей и иных участников уголовного судопроизводства»\. В этой связи процессуальная форма, закрепленная гл. 40.1 УПК РФ, отличие от описанной в гл. 40 УПК РФ не является только судебной. Об этом говорит не только название данной главы, из которого следует, что судебная процедура проводится в особом порядке только при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве, но и ее содержание, поскольку более половины вопросов, предлагаемых к регулированию статьями этой главы, относятся к стадии досудебного производства по делу, в ходе которого заключается и получает свою реализацию соглашение о сотрудничестве между обвиняемым и следствием.
Введение новой процедуры расследования и рассмотрения уголовных дел, установленной гл. 40.1 УПК РФ, в целом было положительно встречено в научной среде, что в то же время не помешало ученым высказать многочисленные и в большинстве своем справедливые замечания, касающиеся правового регулирования отдельных элементов особого порядка принятия судебного рещения при заключении досудебного соглашения о сотрудничестве . в частности, в литературе обращается внимание на недостаточно четкое регулирование возможности и порядка применения сокращенной судебной процедуры при рассмотрении уголовного дела в рамках гл. 40.1 УПК РФ. Из буквального толкования ч. 1 ст. 317.7 УПК РФ судебное заседание и постановление приговора в отношении подсудимого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве, проводятся в особом порядке, установленном ст. 316 УПК РФ. Исходя из смысла, заложенного авторами в процедуру, предусмотренную гл. 40.1 УПК РФ, преимущественной сферой применения досудебного соглашения о сотрудничестве являются дела о преступлениях, совершенных группой лиц. В то же время, УПК РФ не предусматривает норм, позволяющих совместить в одном судебном разбирательстве одновременное рассмотрение дела в общем и особом порядке в отношении разных подсудимых в зависимости от их волеизъявления. Напротив, в соответствии с позицией Верховного Суда РФ, основанной на идее защиты прав участников уголовного судопроизводства и недопустимости ущемления вытекающего из презумпции невиновности права лица отстаивать свою невиновность в пользу интересов других лиц, судебное заседание в особом порядке по уголовному делу, в рамках которого обвиняются несколько лиц, не может быть проведено, если ходатайство о постановлении приговора без проведения судебного разбирательства заявили лишь некоторые из них, а выделить уголовное дело в отдельное производство в отношении лиц, заявивших такое ходатайство, невозможно. В таком случае дело подлежит рассмотрению в общем порядке . Законодатель, учитывая данное обстоятельство, предусмотрел в ч. 1 ст. 317.4 УПК РФ возможность выделения уголовного дела в отношении подозреваемого или обвиняемого, с которым заключено досудебное соглашение о сотрудничестве. Заключение досудебного соглашения о сотрудничестве: правовая регламентация, достоинства и недостатки производство в порядке, предусмотренном п. 4 ч. 1 ст. 154 УПК РФ. Однако в ч. 2 ст. 154 УПК РФ указано, что выделение уголовного дела в отдельное производство для завершения предварительного расследования недопустимо, если это может отразиться на всесторонности и объективности предварительного расследования и разрешения уголовного дела, что, по мнению А.С. Александрова, ограничивает возможность применения сокращенной судебной процедуры при рассмотрении уголовного дела с заключенным досудебным соглашением о сотрудничестве. Анализируя нормы гл. 40.1 УПК РФ в свете их взаимодействия с назначением уголовного судопроизводства и конституционным положением о приоритете прав и свобод человека, автор приходит к выводу, что досудебное соглашение может быть реализовано как в форме особого порядка судебного разбирательства, так и в его обычной форме, поскольку невозможность выделения уголовного дела в отношении обвиняемых, заключивших досудебное соглашение о сотрудничестве, и, как следствие, его рассмотрение в особом порядке не может, в свою очередь, препятствовать как заключению, так и реализации досудебного соглашения о сотрудничестве, отвечающего законным интересам обвиняемого . Ряд других ученых не усматривают такого противоречия и, основываясь на дословном толковании положений УПК РФ, считают, что единственной формой судебной процедуры при наличии досудебного соглашения о сотрудничестве является особый порядок судебного разбирательства, как то закреплено в ч. 1 ст. 317.7 УПК РФ2.
Как представляется, из буквального смысла названия гл. 40.1 УПК РФ, а так же контекстного анализа статей, входящих в нее, следует, что допустимой и преимущественной формой судебной процедуры при наличии досудебного соглашения о сотрудничестве является особый порядок судебного разбирательства, установленный ст. 316 УПК РФ. В то же время отмеченный в литературе пробел правового регулирования процедуры рассмотрения дела с заключенным досудебным соглашении о сотрудничестве, в отдельных случаях приводящий к невозможности применения особого порядка проведения судебного заседания, является скорее следствием небрежности законодателя и требует своего скорейшего устранения, например, путем закрепления в п. 4 ч. 1 ст. 154 УПК РФ обязанности следователя (а не права, как в настоящий момент) выделения уголовного дела в отдельное производство в отношении «подозреваемого или обвиняемого, с которым прокурором заключено досудебное соглашение о сотрудничестве».
Проблемы реализации презумпции невиновности при задержании подозреваемого
Задержание является одной из наиболее распространенных мер уголовно-процессуального принуждения1, существенным образом ограничивающей права и свободы лица, еще только подозреваемого, то есть не признанного виновным в совершении преступления в установленном законом порядке. Международное право дает общее понятие задержания и характеризует его как состояние любого лица, лишенного личной свободы не в результате осуждения за совершение правонарушения (пункты 6 и 6 раздела «Употребление терминов» Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме ). Аналогично сущность задержания понимается в уголовно-процессуальной науке. Так, А. Соловьев и Г. Гельфанд рассматривали задержание как временную изоляцию лица, подозреваемого в совершении преступления, от общества, лишение его возможности продолжать свою преступную деятельность и уклоняться от уголовной ответственности3. М.Н. Березин, И.М. Гуткин и А.А. Чувилев, соглашаясь с данной точкой зрения, предложили более узкую интерпретацию данного правового явления. По их мнению, сущность задержания состоит в кратковременном лишении свободы лица, подозреваемого в совершении преступления . В.С. Чистякова сущность задержания видит в кратковременном лишении свободы, которое в силу своей неотложности не требует согласия суда для своего применения .
Проявляя достаточное единодушие в определении сущности задержания, ученые и практические работники расходятся во мнениях относительно того. какие процессуальные действия входят в состав задержания - являются ли задержанием в уголовно-процессуальном смысле действия правоохранительных органов по фактическому лишению свободы лица, подозреваемого в совершении преступления, до момента составления протокола задержания?
Не вносит определенности в этот вопрос и Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Согласно п. 11 ст. 5 УПК РФ «задержание подозреваемого» - это «мера процессуального принуждения, применяемая органом дознания, дознавателем, следователем или прокурором на срок не более 48 часов с момента фактического задержания лица по подозрению в совершении преступления». Пункт 15 ст. 5 УПК РФ «момент фактического задержания» определяет как «момент производимого в порядке, установленном настоящим Кодексом, фактического лишения свободы передвижения лица, подозреваемого в совершении преступления». Однако в гл. 12 УПК РФ, посвященной задержанию, деятельность, предшествующая составлению протокола задержания и включающая в себя, в том числе, фактическое задержание, процесс доставления задержанного в орган дознания, к следователю или дознавателю, никак не регулируется.
В результате неопределенности правового регулирования порядка задержания на практике продолжают действовать два вида задержания лица по подозрению в совершении преступления: задержание физическое, когда человек фактически ограничивается в свободе (поимка, захват, доставление в правоохранительные органы), и задержание юридическое, при котором задержание физическое получает свое процессуальное оформление в виде протокола задержания (именно с составлением протокола задержания правоприменительной практикой связывается факт уголовно-процессуального задержания, и, как следствие, начальный момент действия предусмотренных УПК РФ защитных механизмов прав участников процесса). Опасность такого дуализма в практике применения задержания заключается в том, что, во-первых: при физическом задержании де-факто существенным образом ограничивается свобода лица, являющегося в силу презумпции невиновности невиновным в совершении преступления и, следовательно, обладающего всеми гарантированными и защищаемыми Конституцией РФ правами и свободами, в том числе и правом на свободу и неприкосновенность личности; во-вторых: задержанное лицо, юридически не находящееся в статусе подозреваемого, фактически существенно ограничивается в своих правах и свободах и при этом не может воспользоваться какими-либо гарантированными уголовно-процессуальным законом средствами их защиты до момента процессуального оформления задержания.
Некоторые ученые под уголовно-процессуальным задержанием понимают принятие процессуального решения правомочным субъектом и закрепление этого решения в соответствующем документе - протоколе задержания . Все предшествующие составлению протокола задержания действия, а именно: «1) доставление в милицию (в настоящее время - полицию. А.К.); 2) разрешение вопроса о том, имело ли место правонарушение и в положительном случае -является ли совершенное правонарушение административным проступком или содержит признаки преступления... являются действиями административными...» , поскольку они производятся до возбуждения уголовного дела и, соответственно, вне рамок уголовного процесса.
Ряд других авторов считают, что при непосредственном обнаружении общественно опасного деяния, когда решение о задержании не может быть принято заранее, захват и доставление носят административный характер. Однако последующее возбуждение уголовного дела, принятие решения о задержании, «действуя как бы в порядке обратной силы, придают факту поимки (захвата) лица уголовно-процессуальный характер» . причисление действий по фактическому задержанию лица, подозреваемого в совершении преступления, к числу регулируемых административным законодательством в литературе подвергается критике. В соответствии с ч. 1 ст. 27.3 КоАП РФ административное задержание может быть применено для обеспечения правильного и своевременного рассмотрения дела об административном правонарушении, исполнения постановления по делу об административном правонарушении. Следовательно, доставленное в правоохранительные органы лицо может считаться задержанным в административном порядке, если в его действиях усматривается состав административного правонарушения. Если же доставленное лицо подозревается в совершении преступления, то оно не может считаться задержанным в административном порядке - это противоречит сущности, целям и задачам административного задержания .
Ряд процессуалистов при рассмотрении проблемы соотношения «фактического» и «юридического» задержания исходят из международно-правового и конституционного понимания «задержания». С уровня конституционно-правового статуса личности очевидно, что фактическое задержание, выражающееся в захвате и доставлении в правоохранительный орган лица, заподозренного в совершении преступления, непосредственно ограничивает его право на свободу и личную неприкосновенность независимо от последующего составления протокола задержания. Если начало ограничения конституционного права на свободу и неприкосновенность выражается в захвате лица при наличии подозрения в совершении уголовного преступления, а не административного правонарушения, то этот захват в конституционном смысле следует считать «моментом фактического задержания». Доставление лица в правоохранительный орган, порожденное его захватом, также необходимо считать действием, имеющим уголовно-процессуальное значение. Следовательно, с позиции конституционного статуса личности понятия «захват» и «доставление» лица, заподозренного в совершении преступления, входят в содержание понятия «уголовно-процессуальное задержание».
Данная точка зрения соответствует и международно-правому пониманию задержания. Так, например, эксперт совета Европы Стефан Трексель в своих комментариях к проекту УПК РФ пояснил: «Арест, как его понимает Конвенция , не начинается только тогда, когда лицо доставлено в орган дознания или следствия, нов сам момент задержания»3.
Точка зрения авторов, включающих фактическое задержание (физический захват и доставление заподозренного лица в правоохранительные органы) в систему действий, составляющих уголовно-процессуальное задержание, представляется наиболее верной. Подобное понимание задержания «будет служить интересам граждан, поскольку основания и порядок задержания на месте («захвата») и доставления подозреваемых окажутся четко регламентированными уголовно-процессуальным законом» , а также позволит преодолеть существующие пробелы правового регулирования процедуры задержания.
