Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Эволюция видов доказательств в российском уголовном судопроизводстве
1. Понятие вида доказательств 15
2. История формирования видов доказательств 29
ГЛАВА 2. Современная регламентация системы видов доказательств
1. Регламентация видов доказательств в действующем уголовно процессуальном законодательстве 64
2. Конкуренция как аспект соотношения видов доказа тельств 97
ГЛАВА 3. Соотношение отдельных видов доказательств
1. Соотношение видов доказательств, которые формируются на основе вербальной (голосовой) информации 107
2. Соотношение видов доказательств, которые формируются на основе использования специальных знаний 127
3. Соотношение видов доказательств, формируемых в результате непосредственного восприятия (методом наблюдения) 146
Заключение 174
Список использованных источников
- История формирования видов доказательств
- Регламентация видов доказательств в действующем уголовно процессуальном законодательстве
- Соотношение видов доказательств, которые формируются на основе использования специальных знаний
- Соотношение видов доказательств, формируемых в результате непосредственного восприятия (методом наблюдения)
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Исследование общих и частных вопросов доказательственного права, являющегося сердцевиной права уголовно- процессуального, представляется наиболее продуктивным направлением оптимизации всей совокупности уголовно-процессуальных отношений, обнаруживающих в современный период признаки неустойчивости. Приоритетного внимания в этом праве требует форма доказательственных сведений (именуемая в названии работы видами доказательств), поскольку (перефразируя давно сказанное) именно от искусства определять, что есть доказательство, зависит эффективность уголовного судопроизводства в целом.
Поиск объяснений несистемному, порой хаотичному и противоречивому развитию уголовно-процессуального законодательства, предельной формализации правоприменительной деятельности (выходящей за рамки ценности уголовно-процессуальной формы) заставляет обратить внимание на регламентацию видов доказательств как на один из факторов, косвенно определяющих складывающееся положение.
Действующая система видов доказательств содержит внутренние противоречия, порождающие конкуренцию данных видов между собой, что требует понимания истоков современного соотношения видов доказательств, закономерностей формирования их системы.
Изначальной (в историческом плане) можно считать совокупность доказательств, состоящую из показаний и явных следов преступления. В ходе длительной эволюции под влиянием самых различных факторов (естественная неоднородность вовлекаемых в процесс сведений, научно-технический прогресс, совершенствование методов собирания следов преступления, развитие учения об участниках уголовного процесса и регламентация их статуса, необходимость обеспечения состязательного начала и др.) деление доказательств на виды становится дробным, а сами доказательства специализируются.
Система доказательств «перешагнула» через естественное основание градации содержащихся в них сведений, каким традиционно считают четыре формы получения и использования доказательственной информации (А. А. Дав- летов): устные пояснения, рассказы людей; вещи и документы, несущие в себе необходимые сведения; информацию, исходящую от сведущих лиц; сведения, полученные органами уголовного судопроизводства собственными поисковыми действиями. В результате специализации доказательств показания стали различаться в зависимости от статуса участника, прочие устные сведения оказались содержанием протоколов следственных действий или иных документов, фактические данные, полученные с использованием специальных знаний, присутствуют в нескольких видах доказательств, отчетливо стала видна конкуренция вещественных доказательств и документов и т. д. Другими словами, сведения одного рода вошли в содержание различных видов доказательств. Такой вид доказательств, как «иные документы», стал включать в себя сведения любого характера и дублировать другие виды доказательств.
Виды доказательств никогда не были разграничены абсолютно, всегда существовали сведения, отнесение которых к конкретному виду доказательств вызывало споры. Значимость этой проблемы возросла с усилением требований к допустимости доказательств. Существование однородных сведений в различных уголовно-процессуальных формах приводит к тому, что правоприменитель, а иногда и законодатель, вопреки правилу о непредустановлен- ности доказательств и безотносительно к оценке достоверности сведений, вынуждены отдавать предпочтение отдельной процессуальной форме (например, заключению эксперта перед заключением специалиста, актом исследования в стадии возбуждения уголовного дела, заключением эксперта, полученным по делу об административном правонарушении, и т. п.). Положение усугубляется тем, что отсев неопороченных сведений по мотивам их ненадлежащей процессуальности происходит, как правило, «на входе» в уголовное дело, когда еще нет их судебной интерпретации.
Приоритет уголовно-процессуальной формы проявляется не в отторжении непроцессуального, а в проверке и оценке в установленном порядке в досудебном и, главное, в судебном производстве полученных сведений. Поэтому представляется, что не стоит однозначно говорить о неприемлемости процедур, которые в ряде отраслей законодательства (налоговом, таможенном и др.) приближаются к уголовно-процессуальному порядку, нередко скопированы с него, порой с приращением гарантий. Вместе с тем при действующей системе видов доказательств результаты, например, сложнейшего авиационного эксперимента или заключения экспертизы в рамках административного расследования, представленные сторонами, не могут претендовать на изначальное равенство по статусу результатам заключения судебной экспертизы или следственного действия. Это, в свою очередь, влечет иные негативные последствия в виде исключения законным способом полученных относимых и достоверных сведений из процесса доказывания. Кроме того, исключение отдельных сведений побуждает правоприменителя повторно получать их посредством производства следственных действий, поскольку иные процессуальные действия по собиранию доказательств (истребование, представление и др.) позволяют сформировать на основе даже самого сложного внеуголовно-процессу- ального экспертного исследования только иной документ. В результате существенно возрастает затратность уголовного судопроизводства.
Дополнительное «напряжение» в проблему соотношения и конкуренции видов доказательств внес Федеральный закон от 4 марта 2013 г. № 23-ФЗ «О внесении изменений в статьи 62 и 303 Уголовного кодекса Российской Федерации и Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации», который, во-первых, указал, что полученные в ходе проверки сообщения о пре- ступленим сведения (в том числе объяснения, результаты исследований) могут быть использованы в качестве доказательств, что в системе действующего регулирования придает приоритет одним разновидностям «иных документов» перед другими; во-вторых, придал заключению эксперта, полученному до возбуждения уголовного дела, признаки неполноценного доказательства, поскольку по ходатайству стороны защиты обязательна повторная экспертиза; в-третьих, заключением специалиста назвал результаты исследования в стадии возбуждения уголовного дела, что не согласуется с нормативной и судебной интерпретацией заключения специалиста как вида доказательств.
Представляется, что в свете изложенного вопрос о соотношении видов доказательств и оптимизации их системы является актуальным.
Научная разработанность проблемы. Вопросам доказательств и доказывания в сфере уголовного судопроизводства посвящены имеющие непреходящую ценность работы дореволюционных ученых Я. И. Баршева, А. М. Бобрищева- Пушкина, Л. В. Владимирова, 3. Д. Горюшкина, В. Г. Демченко, Ф. М. Дмитриева, М. В. Духовского, Н. Л. Дювернуа, К. Д. Кавелина, А. Ф. Кони, В. А. Ли- новского, С. О. Пахмана, С. В. Познышева, Н. Н. Розина, В. И. Сергеевича, В. К. Случевского, В. Д. Спасовича, И. Я. Фойницкого, Н. Н. Шалфеева и др. Теория доказательств советского уголовного процесса, в том числе система видов доказательств, фундаментально разработана в трудах В. Д. Арсеньева, Р. С. Белкина, А. И. Вимберга, М. М. Выдри, А. Я. Вышинского, Г. Ф. Горского, М. М. Гродзинского, В. Я. Дорохова, Н. В. Жогина, Л. М. Карнеевой, Л. Д. Кокорева, А. Н. Копьевой, Н. П. Кузнецова, Г. М. Миньковского, О. Я. Мотовиловке- ра, А. М. Ларина, С. С. Овчинского, Р. Д. Рахунова, В. М. Савицкого, Н. А. Селиванова, П. П. Сердюкова, М. С. Строговича, Ф. Н. Фаткуллина, А. А. Хмырова, М. А. Чельцова, М. Л. Шифмана, П. С. Элькинд, Н. И. Якимова, М. Л. Якуба и др.
В поздний советский и последовавший за ним реформенный периоды вопросы доказательств и доказывания анализируются применительно к обновляющемуся законодательству (что вызвало обострение полемики и определенную поляризацию позиций) в работах Т. В. Аверьяновой, В. А. Азарова, А. С. Александрова, Ю. Г. Алексеева, В. С. Балакшина, А. М. Баранова, Д. И. Беднякова, Б. Т. Безлепкина, А. Р. Белкина, В. П. Божьева, В. Л. Будникова, Н. Б. Голиковой, А. А. Давлетова, Е. А. Доли, Н. Н. Егорова, А. А. Зимина, 3. 3. Зинатуллина, В. В. Золотых, Р. В. Костенко, А. А. Кухты, В. А. Лазаревой, П. А. Лупинской, А. Г. Манькова, И. Б. Михайловской, Э. М. Мурадьян, А. И. Новикова, И. А. Новикова, Ю. К. Орлова, С. А. Пашина, И. Л. Петру- хина, Г. А. Печникова, Ю. Г. Плесовских, А. В. Победкина, М. П. Полякова, Ю. Н. Прокофьева, Г. М. Резника, Е. Р. Российской, А. П. Рыжакова, А. В. Смирнова, В. Т. Томина, В. Т. Ульяновой, С. А. Шейфера и др.
Осмыслению современных вопросов доказательственной деятельности, протекающей в условиях охранительного состязательного судопроизводства, посвящен ряд докторских (В. С. Балакшин, А. Р. Белкин, Н. Н. Егоров, Р. В. Костенко, А. А. Кухта, В. А. Лазарева, Г. А. Печников, А. В. Победкин) и кандидатских диссертаций (В. О. Агибалова, Р. А. Бостанов, Ю. Ю. Воробьева, Л. В. Воронина, О. А. Глобенко, Е. Б. Гришина, О. В. Голованова, Т. С. Дегтярь, Л. Г. Демручев, К. В. Диденко, С. Н. Еремин, 3. Ю. Захохов, А. Г. Зверев, Д. А. Лопаткин, М. В. Лопатников, В. А. Камышин, А. Н. Корнеева, С. А. Новиков, И. П. Пилюшин, Н. А. Попова, А. В. Ролик, Д. В. Шинкевич, В. С. Шишкин, В. А. Ярцева и др.).
Такая научная активность свидетельствует, что созданное многими поколениями юристов учение об уголовно-процессуальных доказательствах нуждается в адаптации к новым правовым, научно-техническим и социальным условиям. В русле и в развитие предпринимаемых научных усилий, как полагает диссертант, имеется необходимость подвергнуть комплексному монографическому исследованию виды уголовно-процессуальных доказательств в их совокупности, взаимосвязи и соотношении, а также в контексте доказательственной деятельности в целом.
Цель и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является разработка и обоснование рекомендаций по оптимизации системы видов доказательств в уголовном судопроизводстве, совершенствование нормативного регулирования и правоприменительной деятельности, связанной с вовлечением в процесс доказывания сведений, относящихся к различным видам доказательств.
Указанная цель определила постановку и разрешение следующих основных задач:
проследить на основе исторических и действующих нормативных источников процесс возникновения и развития видов уголовно-процессуальных доказательств;
выявить предпосылки количественного возрастания относительно самостоятельных форм хранения и использования доказательственных сведений - видов доказательств;
проанализировать факторы, повлиявшие на развитие видов доказательств, вычленив среди них обстоятельства объективного (закономерности, отражающие внутреннее содержание доказательственных сведений, развитие способов уголовно-процессуального познания и т. д.) и субъективного (вкусовые, не опирающиеся на научные представления о доказательственной деятельности) характера;
изучить регламентацию способов получения юридически значимых сведений об имевших место событиях (происшествиях, правонарушениях, преступлениях) в смежных отраслях законодательства, сопоставить ее с порядком собирания уголовно-процессуальных доказательств;
исследовать на основе уголовных дел формы хранения и использования: а) вербальной информации; б) специальных знаний; в) результатов непосредственного восприятия обстановки органами расследования;
проверить рабочую гипотезу о придании в законодательстве и в правоприменительной деятельности неравного значения однородным сведениям, формально относящимся к разным видам доказательств;
исследовать современную систему видов доказательств, оценить ее пригодность для полного вовлечения в процесс доказывания относимых и достоверных сведений, полученных с соблюдением законных требований;
выработать критерии деления доказательств на виды, пригодные для дальнейшего совершенствования системы видов доказательств;
разработать авторскую систему видов доказательств.
Объектом исследования выступают урегулированные правом и фактически сложившиеся общественные отношения, возникающие в процессе собирания, проверки и оценки доказательств по уголовным делам, использования в доказывании сведений, получаемых с помощью различных видов доказательств.
Предметом исследования является отечественное и зарубежное законодательство, памятники права, их официальное и доктринальное толкование, а также практическая деятельность, связанная с доказыванием по уголовным делам.
Методологической основой исследования послужила материалистическая диалектика. Для решения отдельных задач использовались общенаучные (анализ, синтез, индукция, дедукция, системно-структурный), частнонаучные (статистический, анкетирование, интервьюирование) и частноправовые (логико- юридический, историко- и сравнительно-правовой) методы познания.
Теоретической основой стали труды в области философии, общей теории права, уголовно-процессуального права, криминалистики, оперативно-розыскной и различных видов административной деятельности. Непосредственными источниками стали монографии, учебники, учебные пособия, комментарии к законам дореволюционных, советских и современных авторов, авторефераты, диссертации, справочная литература, научные статьи и иные материалы, связанные с различными аспектами объекта исследования.
Нормативную основу исследования составляют памятники российского права (Русская Правда, губные и судные грамоты, Судебники 1497 и 1551 гг., Соборное уложение 1649 г., Устав уголовного судопроизводства 1864 г. и др.), Конституция Российской Федерации, нормы международного права, федеральные конституционные и федеральные законы, зарубежное законодательство, постановления Правительства Российской Федерации и другие подзаконные акты. Также были изучены решения Конституционного суда Российской Федерации, Европейского суда по правам человека и постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации.
Эмпирическую основу исследования составляют результаты изучения 200 уголовных дел и 110 материалов о возбуждении перед судом ходатайств об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу и продлении срока содержания под стражей, рассмотренных судами Омской, Новосибирской, Томской, Тюменской областей, Пермского края и Ханты-Мансийского автономного округа-Югры в 2009-2012 гг., результаты анкетирования 150 следователей, дознавателей, судей Омской, Томской, Свердловской, Тюменской областей, Ханты-Мансийского автономного округа-Югры. Также были опрошены адвокаты, сотрудники экспертно-криминалистических и оперативных подразделений УМВД России по Омской области. Использовались данные официальной статистики и результаты эмпирических исследований, опубликованных другими авторами, а также личный опыт работы диссертанта в качестве следователя.
Научная новизна исследования заключается в том, что диссертант продолжил разработку вопросов оптимизации видов доказательств с учетом современного уровня развития уголовно-процессуального и смежных отраслей законодательства и в контексте повышения эффективности правоприменительной деятельности. Диагностирована проблема конкуренции доказательств как негативного аспекта их соотношения. Предпринята попытка описания признаков проявления конкуренции и обоснования путей ее преодоления. Предложена авторская концепция системы видов доказательств.
Научную новизну диссертации определяют также следующие основные положения, выносимые на защиту:
-
-
Сформировавшаяся в ходе длительной эволюции система уголовно- процессуальных доказательств, в основе которой лежит объективная необходимость отражения разной сущности используемых сведений (устных сообщений, непосредственно воспринятой информации, результатов использования специальных знаний, материальных объектов), на современном этапе развития уголовно-процессуального права подвержена наслоениям субъективного (случайного) характера, что не позволяет говорить о ее оптимальности.
-
Имеющее место сочетание универсальности системы доказательств (конкретный вид доказательств предназначен для хранения и использования всех однородных сведений) со специализацией отдельных доказательств (конкретный вид доказательств сохраняет, например, устные сведения, сообщенные только определенным участником или собранные представителем конкретной стороны) в условиях возросших требований к соблюдению процессуальной формы устанавливает, вопреки принципу свободной оценки доказательств, их иерархию (совершенные и несовершенные доказательства), затрудняет вовлечение в процесс доказывания достоверных сведений, полученных в соответствии с законом.
-
Ситуация, когда однородные сведения могут содержаться в различных видах доказательств, приводит в правоприменительной деятельности к приоритету одной процессуальной формы по отношению к другой и порождает конкуренцию доказательств, под которой понимаются случаи, когда сведения, которые могут быть собраны и тем, и другим предусмотренным законом видом доказательств (на определенном историческом этапе произошедших от одного разделившегося доказательства), исключаются из использования на том основании, что они не отвечают специфическим правилам получения конкретного вида доказательств. При этом сомнений в их относимости и достоверности нет.
-
Построение системы видов доказательств иа основе принципа специализации (дробления, дифференциации) доказательств гипотетически возможно при его абсолютно полной реализации, т. е. когда будут предусмотрены показания всех участников уголовного судопроизводства, самостоятельную форму получат все иные вербальные сведения и протоколы всех процессуальных, а не только следственных действий, самостоятельно будут учтены все формы проявления специальных знаний и разновидности письменных, электронных, фотографических и иных материалов и т. д. В этом случае при максимальной доступности относимой к делу информации исчезает почва для конкуренции видов доказательств, поскольку у каждой разновидности сведений будет собственная узаконенная естественная для нее форма. Однако подобная специализация потребует как минимум стабильности уголовно-процессуального законодательства, учета всех достижений научно-технического прогресса и смежных процессуальных отраслей права, что обязывает рассматривать ее как идеальную модель отдаленного будущего.
-
В настоящий период развития российского общества, характеризующийся кардинальным реформированием ряда уголовно-процессуальных институтов, в частности расширением состязательных начал, предполагающих активность сторон и отдельных участников процесса в собирании доказательственных сведений, усиливающейся процессуализацией гласной оперативно- розыскной деятельности и регламентацией юридических процедур в ряде смежных отраслей права, развитием технических средств передачи и сохранения информации, действующая система видов доказательств должна приобрести большую универсальность, поскольку современные формы доказательств сдерживают вовлечение в доказывание доброкачественных сведений.
-
В основе деления доказательств на виды должно лежать их содержание (природа сведений, на основе которых устанавливаются обстоятельства, подлежащие доказыванию), в котором различаются: 1) вербальная информация; 2) результаты исследований с применением специальных знаний; 3) непосредственное восприятие (методом наблюдения); 4) иные сведения, не относящиеся к вышеуказанным группам.
-
Сведения, носителями которых выступают предметы материального мира, вводятся в процесс доказывания через протоколы следственных действий и заключения экспертов. Поэтому понятие «вещественные доказательства», традиционно выделяемое в качестве самостоятельной разновидности процессуальной формы доказательственных сведений, на самом деле таковой не является и подлежит исключению из системы видов доказательств.
-
Описание системы видов уголовно-процессуальных доказательств, построенной исключительно на основе специфики содержания вовлекаемых в доказывание сведений и предлагаемой для закрепления в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, должно иметь следующую редакцию: «В качестве доказательств допускаются: 1) показания; 2) заключение эксперта; 3) протоколы процессуальных действий; 4) иные документы». При этом в рамках уголовного судопроизводства однородные сведения должны содержаться в одном виде доказательств.
9. Развитие порядка получения устанавливающих сведений в ряде смежных отраслей законодательства, регламентирующих таможенные, налоговые и другие виды так называемых административных расследований, привело к тому, что сведения, полученные за рамками уголовного судопроизводства, могут обладать равными, а иногда и большими процедурными гарантиями. Поэтому не должно быть искусственных предварительных препятствий для вовлечения в процесс судебной проверки и оценки таких сведений по правилам соответствующих видов доказательств, что предложено регламентировать в законе.
Теоретическое и практическое значение результатов исследования состоит в том, что они обогащают теоретическую основу использования доказательств в уголовном судопроизводстве. Выводы и предложения, сделанные в исследовании, могут помочь в совершенствовании уголовно-процессуального законодательства и подзаконных актов. Использование результатов исследования возможно также в практической деятельности правоохранительных органов, в том числе и в рамках действующего правового регулирования. Положения диссертационного исследования применимы в преподавании дисциплин «Уголовно-процессуальное право (уголовный процесс», «Предварительное следствие в органах внутренних дел», «Дознание в органах внутренних дел» и др. Они могут оказаться полезными при подготовке проблемных научных и учебно-методических работ.
Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации нашли свое отражение в 17 научных статьях общим объемом 5,61 п. л., пять из которых опубликованы в научных журналах и изданиях, которые включены в перечень российских рецензируемых научных журналов и изданий для опубликования основных научных результатов диссертации. Результаты исследования обсуждались на различных научных форумах: ежегодной межвузовской научной конференции адъюнктов, аспирантов и соискателей «Преемственность и новации в юридической науке» (Омск, 2009-2012 гг.), ежегодной международной научно-практической конференции «Совершенствование деятельности правоохранительных органов в борьбе с преступностью в современных условиях» (Тюмень, 2010-2012 гг.), региональной методической конференции «Актуальные проблемы психологического обеспечения служебной деятельности сотрудников правоохранительных органов» (Омск, 2010 г.), ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Правовые проблемы укрепления российской государственности» (Томск, 2011 г.), ежегодной Всероссийской научно-практической конференции «Проблемы правоприменения в современной России» (Омск, 2011 г.), ежегодной международной научно-практической конференции «Актуальные проблемы уголовной и уголовно-процессуальной политики Российской Федерации» (Омск, 2011 г.), Всероссийской научно-практической конференции «Полиция — новый институт современной государственной правоохранительной системы» (Омск, 2011 г.), межвузовской научно-практической конференции «Уголовное досудебное производство: проблемы уголовного права, уголовного процесса и криминалистики» (Омск, 2012 г.).
Результаты диссертационного исследования нашли отражение в научных статьях и практических рекомендациях, внедренных в учебный процесс Омской академии МВД России, а также в практическую деятельность МВД по Республике Карелия, ГУ МВД России по Челябинской области, УМВД России по Омской области.
Структура и объем работы. Диссертация состоит из введения, трех глав, объединяющих семь параграфов, заключения, списка использованных источников.
История формирования видов доказательств
Так, А. Н. Копьева считает, что источником является то, что лежит за пределами содержания и формы. Понимая под формами и видами доказательств способы и порядок получения ведений, к источникам доказательств она относит допрошенных очевидцев преступлений, предметы материального мира1. В. Д. Ар-сеньев также относит к источникам доказательств лиц, дающих показания, место обнаружения вещественных доказательств. Однако применительно к документам полагает, что происходит объединение источника доказательств и средства дока-зывания . Сходной позиции придерживается В. Я. Дорохов. Однако в качестве источников вещественных доказательств, протоколов следственных действий он называет должностных лиц, проводящих расследование, и понятых3.
Е. А. Доля также полагает, что источником доказательства всегда выступает субъект, занимающий определенное процессуальное положение4. Против использования понятия «источник доказательств» применительно к категориям, перечисленным в ч. 2 ст. 74 УПК РФ, выступает П. П. Сердюков, считая, что в таком случае источники перестают быть элементом доказательства, что противоречит смыслу закона5.
А. А. Давлетов, соглашаясь с необходимостью включения в структуру доказательства носителя следов о факте, не разделяет позиции В. Я. Дорохова относительно определения в качестве источников вещественных доказательств протоколов следственных и судебных действий, иных документов следователя, понятых, а также лиц, представивших предметы и документы. Согласно позиции А. А. Дав 22 летова, при получении показаний и заключения эксперта в качестве носителя сведений выступает человек, вещественного доказательства - предмет, при составлении протокола следственных действий - материальные объекты, которые осматриваются: местность, труп, тело человека и т.п., иного документа - автор документа. Несмотря на то, что большинство этих объектов остается за пределами уголовного дела, они выступают неотъемлемым компонентом содержащихся в деле доказательств. Исходя из данного подхода, структура доказательства рассматривается как совокупность носителя фактических данных, самих фактических данных и процессуальной формы, с помощью которой они закрепляются. Соответственно, показания свидетеля, потерпевшего, заключение эксперта и т.п. рассматриваются как виды доказательств1.
Л. Т. Ульянова использует понятия «вид доказательств» и «источник доказательств» как синонимы, понимая под источиками процессуальную форму, в ко-торую облечены полученные в ходе расследования сведения . Аналогичной позиции придерживается Ю. К. Орлов, разграничивая при этом источник фактических данных (например, свидетель) и источник доказательств .
Надо отметить, что термин «вид доказательств» в некоторых работах употребляется совершенно в ином смысле без связи с ч. 2 ст. 74 УПК РФ. Например, в комментарии к УПК РФ А. В. Смирнова, К. Б. Калиновского выделяются два вида доказательств, обладающих неодинаковой юридической силой, а именно: доказательства, собранные на досудебных стадиях процесса, и собственно судебные доказательства4. Такие подходы к пониманию «вид доказательств» не являются предметом нашего исследования. Чтобы отдать предпочтение какой-либо из вышеописанных точек зрения, рассмотрим значение понятий «форма», «вид» и «источник», придаваемое им в русском языке. Под формой понимается внешнее выражение чего-либо1 или уста-новленный порядок . Под источником понимают то, из чего что-либо исходит . Если же мы утверждаем, что, например, показания - это доказательство, то оно не может быть источником самого себя. Источник должен находиться вне объекта. Между источником и объектом существует генетическая связь, но при этом они не могут быть тождественны. Вид является классификационной единицей в систематике, объединяющей разряд предметов и явлений, входящих в состав более общего разряда . Под средством понимается прием, способ действия или орудие5.
Следует отметить, что термин «источник» ранее использовался в несколько ином смысле, нежели сегодня. В. К. Случевский под источником понимал способ получения сведений , а в современной теории доказательств источником стали обозначать результат .
Учитывая изложенное, трудно согласиться с мнением А. Р. Белкина о необходимости законодательного закрепления понятия «источники доказательств» как процессуальной формы, в которую облекаются сведения, выступающие в качестве доказательств .
В ряде современных диссертационных исследований были предприняты попытки решить проблему определения понятия «источник доказательств». Так, B. С. Балакшин, соглашаясь с тем, что источник не может быть частью самого до казательства (исходя из своей концепции «системного» понятия «доказательст во»), предлагает использовать термин «источник фактических данных», под которыми понимаются те процессуальные формы, в которых содержатся сведения о фактах .
Е. А. Купряшина предлагает использовать понятие «процессуальные источники доказательств», к которым относит следующие процессуальные акты: 1) протоколы следственных действий, протоколы судебных заседаний; 2) иные документы, приобщенные к делу постановлением; 3) вещественные доказательства, приобщенные к делу постановлением; 4) заключение эксперта, специалиста. К видам доказательств она относит: 1) сведения, содержащиеся в показаниях подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля, эксперта, специалиста, изложенные в протоколе допроса; 2) сведения, содержащиеся в протоколах иных следственных действий и судебных заседаний; 3) сведения, изложенные в заключении специалиста; 4) сведения, изложенные в заключении эксперта; 5) сведения, содержащиеся в иных документах, приобщенных к делу постановлением . Этот подход интересен тем, что автор к числу доказательств относит только сведения, считая процессуальную форму источником, находящимся вне доказательства. Мы не можем с этим согласиться и придерживаемся классических представлений о единстве содержания и формы.
Регламентация видов доказательств в действующем уголовно процессуальном законодательстве
Следует отметить, что далеко не все авторы разделяли мнение о возможности использования в доказывании документов, составленных должностными лицами правоохранительных органов в стадии возбуждения уголовного дела. Так, Ю. Н. Прокофьев полагал, что источником «иных документов» могут быть только должностные лица и граждане, которые не вправе принимать процессуальные решения по делу . Л. Д. Кокорев также придерживался мнения, что объяснения очевидцев в стадии возбуждения уголовного дела теряют свое значение на после-дующих стадиях процесса . П. А. Лупинская считала, что документы, полученные в стадии возбуждения уголовного дела, не имеют самостоятельного значения и могут использоваться в доказывании после проверки следственным путем4.
Ранее уголовный процесс почти не знал документов из второй группы. Особенность их заключается в том, что по своему содержанию проверочные действия в стадии возбуждения уголовного дела зачастую дублируют следственные действия.
Традиционно одним из критериев отграничения документов от протоколов следственных действий и вещественных доказательств выступала заменимость документов-доказательств. Кроме того, способом формирования документа было отражение мысли составителя посредством условных обозначений этим признакам. Большая часть из них стала незаменимыми и не являлась отражением мысли составителя (например, письменное объяснение, которое не может быть восстановлено при утрате и не является выражением мысли должностного лица, его составившего).
В теории уголовного процесса и на практике сложилось определенное предубеждение против использования в доказывании сведений (в особенности в отношении объяснений), полученных в стадии возбуждения уголовного дела в качестве доказательств. Это было связано с меньшим объемом процессуальных гарантий, обеспечивающих достоверность получаемых сведений, отсутствием развитой процессуальной формы . Однако нормативных препятствий для их применения не было . Деятельность в стадии возбуждения уголовного дела являлась процессуальной деятельностью, т.к. в отличие от УПК РСФСР 1923 г. проверочные действия были прямо предусмотрены законом. Отсутствие отдельных процессуальных гарантий (например, предупреждение об уголовной ответственности за дачу заведомо ложных объяснений и т.п.) редко оказывало серьезное влияние на достоверность получаемых сведений. Поэтому в силу действия принципа свободы оценки доказательств любые документы, составленные в стадии возбуждения уголовного дела, могли использоваться в доказывании . Этот вывод подтверждается и судебной практикой .
Кроме того, на доказательственное значение документов, полученных в стадии возбуждения уголовного дела, указывает и наличие в УПК РСФСР 1960 г. протокольной формы досудебной подготовки материалов. По сути, собирание доказательств до суда происходило в рамках процедуры проведения проверки сообщения о преступлении, т.к. возбуждение уголовного дела происходило уже в суде. Изучение тех категорий дел, по которым впоследствии была предусмотрена №1.С. 11. протокольная форма, показало, что значительная часть фактических данных оказывалась в распоряжении следствия в самом начале производства, а проводимое далее предварительное расследование ничего нового к ним не прибавляло1. Как видно, отсутствие развитой процессуальной формы не оказывало определяющего воздействия на полноту и достоверность получаемых сведений.
Нельзя не отметить, что шире стало и само понятие документа. В качестве такового стал рассматриваться любой носитель, содержащий информацию не только в письменной, но и в электронной, графической и иной форме. Так, например, аудиозаписи переговоров пилотов и авиадиспетчера при расследовании авиакатастроф использовались в качестве иного документа . В частности, Е. А. Додин предлагал разделить документы на: письменные, пиктографические, зву-кодокументы, фотодокументы, документы, выполненные с помощью ЭВМ, документы, выполненные иным способом (рисунки, эскизы)3.
Таким образом, в период действия УПК РСФСР 1960 г., с одной стороны, произошло увеличение количества видов доказательств за счет дробления ранее существовавших. Содержание отдельных видов доказательств, в особенности иных документов, стало значительно шире. С другой стороны, произошла формализация процесса доказывания, следствием которой стало появление в уголовном процессе доказательств, сходных по своему содержанию, но разных по процессуальной форме. Различия в правовом режиме получения сведений не могли не наложить отпечаток на их оценку в пользу придания большего значения доказательствам с развитой процессуальной формой.
Говоря в целом об эволюции видов доказательств, необходимо отметить, что она происходила по нескольким направлениям. Во-первых, наблюдалось усложнение содержания и развитие свойств отдельных видов доказательств, что в процессе эволюции приводило к появлению новых видов. Во-вторых, изменение процессуальной формы не являлось линейным процессом. Процессы усложнения и упрощения процессуальной формы сменяли друг друга в разные исторические периоды. В-третьих, эволюция видов доказательств была тесно связана с развитием учения об участниках уголовного судопроизводства.
Развитие доказательственного права было обусловлено экономическими и политическими факторами. Поэтому отдельные изменения в доказательственном праве, особенно связанные процессуальной формой, были скорее политически обусловлены, нежели научно обоснованы. С другой стороны, состояние доказательственного права было связано со сложившейся исторической ситуацией. Изменение последней влекло необходимость корректировки законодательства, регламентирующего доказывание. Поэтому эволюция видов доказательств не является линейным процессом, а скорее похожа на движение по спирали.
Анализируя современную систему видов доказательств, необходимо обязательно учитывать социальные, политические и экономические детерминанты, которые привели к ее формированию, и потребности общества, которые должны быть разрешены с помощью доказательственного права.
Сведения, которые когда-то получались двумя способами (получение показаний и непосредственное восприятие следов преступления), сегодня облекаются в семь оболочек (ч. 2 ст. 74 УПК РФ). Мы забыли о том, что дифференциация процессуальной формы не связана с особенностями познавательной деятельности. Но при этом сегодня мы говорим о том, что использование не предусмотренной законом для определенного вида сведений формы фиксации влечет их исключение из процесса доказывания. Едва ли это способствует достижению назначения уголовного судопроизводства.
Соотношение видов доказательств, которые формируются на основе использования специальных знаний
Концепция судебной реформы в РСФСР провозгласила начало движения к созданию правового государства, обеспечению верховенства закона, незыблемость основных прав и свобод человека. В качестве основной идеи данного программного документа выступала демократизация государства, превращение правоохранительных органов из инструмента подавления общества в средство обеспечения его интересов и прав отдельной личности.
В числе ключевых позиций судебной реформы называется «определение жестких критериев допустимости доказательств и введение практики беспощадного аннулирования недопустимых материалов»1. Данное положение реализовано, в частности, в ст. 8, 75, 89 УПК РФ, согласно которым любые нарушения закона влекут признание доказательств непригодными для использования, а результаты оперативно-розыскной деятельности должны соответствовать требованиям, предъявляемым к доказательствам.
Учитывая письменный характер российского уголовного судопроизводства, детально регламентированную процедуру следственных действий, нарушения уголовно-процессуального закона зачастую носят случайный характер, многие из них незначительны по своей сути и не влияют на справедливость и законность принимаемого по делу решения. На первоначальном этапе действия УПК РФ бланки уголовно-процессуальных документов являлись частью закона, отступления от их содержания формально могли привести к признанию доказательств недопустимыми. Есть сомнения, что именно такой смысл вкладывали в допустимость доказательств разработчики Концепции судебной реформы. Главной целью было оградить участников уголовного судопроизводства от произвола правоохранительных органов. В ситуации, когда общественная жизнь находилась под контролем спецслужб, решение этой задачи, как казалось, должно было позволить достичь баланса интересов личности и государства. Однако жесткие требования к допустимости в совокупности с детальным описанием способов собирания доказательств в законе неизбежно привели к существенному снижению познавательного потенциала уголовного процесса. А. М. Баранов полагает, что в результате процессуальная форма вместо того, чтобы быть гарантией обеспечения законности и установления истины по делу, превратилась из метода в цель уголовного процесса . Под сомнение была поставлена допустимость способов получения сведений в тех случаях, когда они не были детально урегулированы уголовно-процессуальным законом либо закреплены в иных отраслях права. В итоге значительная часть относимых и достоверных сведений, полученных в соответствии с законом, оказалась недоступной для использования в доказывании.
Правоприменитель, оценивая доказательства, стал отдавать приоритет тем сведениям, которые облечены в наиболее развитую и детально регламентированную процессуальную форму. В результате возникла конкуренция между различными видами доказательств, а точнее, между различными процессуальными формами представления сведений в уголовный процесс.
Конечно, причиной этого явления стало не только усиление требований к допустимости доказательств. Оно стало результатом эволюции видов доказательств, дифференциации процессуальной формы. Ужесточение требований к процедуре собирания доказательств стало лишь катализатором, обострившим практическое значение этой проблемы. При отсутствии строгих требований к допустимости однородные сведения могли существовать в разных процессуальных формах и использоваться в доказывании. В сочетании с детальной регламентацией отдельных способов получения доказательств, которая продолжает усиливаться, данная проблема стала иметь значение для практической деятельности.
Под конкуренцией понимается борьба или соперничество между кем-либо или чем-либо. Как правило, данный термин используется применительно к субъектам предпринимательской деятельности. Употребление его при характеристике отношений между видами доказательств (под которыми, как уже говорилось ранее, мы подразумеваем показания подозреваемого, обвиняемого; показания свидетеля, потерпевшего; заключение и показания специалиста; заключение и показания эксперта; вещественные доказательства; протоколы следственных и судебных действий, «иные документы»), на первый взгляд, может выглядеть странным. Итогом соперничества всегда является победа одной из сторон, что в уголовном процессе означает приоритет того или иного вида доказательств. Казалось бы, это невозможно, т.к. принцип свободы оценки доказательств является одним из базовых для уголовного судопроизводства. Однако анализ законодательства и правоприменительной практики (в т.ч. вышеприведенные примеры) показывает, что это явление имеет место.
Если обратиться к развитию процессуальной формы, мы увидим, что изначально она возникла из непроцессуальных познавательных приемов и лишь затем после апробации приобрела процессуальный статус . С усложнением общественных отношений, развитием права происходила дифференциация процессуальной формы, которая выражалась в том числе и в развитии видов доказательств (более подробно процесс эволюции видов доказательств описан в главе 1).
Развитие процессуальной формы продолжилось. Виды доказательств постепенно изменялись по содержанию, из ранее существовавших видов выделялись новые. Этот процесс происходил постоянно. Практикой вырабатывались новые приемы познания. Через некоторое время, в случае успешного применения, они получали закрепление в законе. Без взаимодействия «процессуального» и «непроцессуального» было бы невозможно развитие доказательственного права, появление новых следственных действий, адекватное отражение в законе потребностей практики.
Мы разделяем позицию М. Л. Якуба, согласно которой значение процессуальной формы заключается в том, что она «обеспечивает реализацию демократических принципов уголовного процесса, юридически определенный режим производства по уголовным делам и законность деятельности правоохранительных органов, а также содержит условия, призванные обеспечить активность правоохранительных органов в борьбе с преступностью, гарантии прав и законных интересов граждан — обвиняемого, а также потерпевшего и иных лиц и создает условия, обеспечивающие полноту, всесторонность и объективность расследования, а также установление истины» . Поэтому процессуальная форма должна отвечать требованиям рациональности, простоты и целесообразности2.
Содержание и значение процессуальной формы менялись в зависимости от целей и задач, которые стояли перед государством . В период действия Русской Правды средства познания были весьма ограничены. Однако возникающие конфликты необходимо было каким-то образом разрешать. Поэтому использовались ордалии, иные ритуалы, которые позволяли придать нередко произвольному решению спора законную силу. На этом этапе допустимость доказательств рассматривалась с точки зрения их соответствия определенному ритуалу. Сведения, полученные способами, не установленными обычаем, исключались из процесса доказывания.
Соотношение видов доказательств, формируемых в результате непосредственного восприятия (методом наблюдения)
При этом стремление копировать уголовно-процессуальную процедуру также не решает проблемы обеспечения достоверности. При составлении протоколов следственных и судебных действий возможны и нередко встречаются искажения, неточности, пробелы. В связи с этим высказываются справедливые замечания о том, что даже протоколирование в судебном заседании «не отвечает требованиям ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, уста-навливающей право на справедливое судебное разбирательство» . Как следствие -предложения о необходимости перехода на электронное протоколирование . Интервьюирование 34 адвокатов, работающих на территории Омской облает, и показало, что каждый респондент в своей практике сталкивался с неточностями и искажениями в протоколе судебного заседания. В этом плане показателен следующий пример из судебной практики. Судья перешел к прениям сторон без объявления об окончании судебного следствия и выяснения мнения сторон. Представите Бостанов Р. А. Использование производных доказательств в уголовном судопроизводстве: дис. ... канд. юрид. наук. лем потерпевшего было заявлено ходатайство о возобновлении судебного следствия и проведении ряда судебных действий. В удовлетворении ходатайства судом было отказано, а представителю потерпевшего указано на необходимость заявлять ходатайства ранее. При ознакомлении с протоколом судебного заседания выяснилось, что в нем отражено заявление председательствующего об окончании судебного следствия и нет никаких сведений о нарушении права представителя потерпевшего на дополнение судебного следствия. Последним были поданы замечания на протокол с приложенной к ним аудиозаписью судебного заседания. Судом было отказано в устранении замечаний по причине того, что протокол судебного заседания не предполагает дословного изложения хода процесса1. Несмотря на то, что судебное заседание проводится гласно, с участием сторон, явно недостаточно реальных гарантий от ошибок и фальсификации протокола. При отсутствии аудио- и видеозаписи участникам процесса нечем будет обосновать свои замечания2. А как показывает этот пример, и наличие записи не всегда является достаточной гарантией.
При проведении следственных действий возможностей для различных искажений, намеренных и непреднамеренных, еще больше. Из собственного опыта можно вспомнить немало случаев, когда участников следственных действий приходилось буквально заставлять читать протоколы перед подписанием, чтобы избежать ошибок. В силу низкой юридической грамотности понятых и иных участников следственных действий нередко в протокол при желании можно включить любую информацию, не вступая ни с кем в сговор, и при этом формально не нарушить уголовно-процессуальный порядок. Применение уголовно-процессуальной процедуры в оперативно-розыскной деятельности становится еще большей фикцией. Оперативные работники, стремясь придать результатам ОРД доказательственное значение, часто привлекают к участию в ОРМ представителей общественности. Однако «участие посторонних лиц в проведении мероприятий, составляющих государственную тайну, не только не предусмотрено законода 155 тельством, но и противоречит основам проведения негласных мероприятий»1. Необходимо учитывать, что в силу секретности и длительности мероприятий для участия в них приглашаются лица, знакомые с оперативными работниками. В этом случае их удостоверительная функция превращается в формальное копирование процедуры следственного действия. Как видно из вышеизложенного, только лишь соблюдение процедуры является весьма слабой гарантией обеспечения законности. И даже предварительный судебный контроль в нынешнем виде сами судьи считают «аморфным» и не позволяющим эффективно контролировать законность ОРМ2.
Одной из достаточно действенных гарантий является применение технических средств. С помощью видеозаписи можно убедиться в том, что следственное действие или ОРМ действительно проходило, наблюдать его ход, видеть психологическое состояние участников. Но результаты применения технических средств при протоколировании следственных действий имеют вспомогательное значение и являются приложением к протоколу следственного действия. Это дает почву для сомнений в их самостоятельном значении и порождает сложности при наличии противоречий между аудио- или видеозаписью и содержанием протокола, а также при утрате протокола следственного действия. Самостоятельное закрепление сведений с помощью технических средств при отсутствии протокола в уголовном судопроизводстве ведет к утрате их доказательственного значения3. В ОРД же отсутствует обязательное письменное протоколирование, поэтому независимо от формы фиксации ее результаты не теряют своего значения. Поэтому, как ни парадоксально это звучит, результаты оперативно-розыскных мероприятий, в том числе и негласных, документируемых с помощью технических средств, в ряде случаев обеспечены большими гарантиями достоверности, чем следственные действия. Но законодатель и правоприменитель отдают предпочтение про 156 цессуальной форме. При этом стремление придать оперативно-розыскным мероприятиям следственную форму, с одной стороны, не позволяет усилить гарантии достоверности, а с другой стороны, усложняет процедуру их проведения и, как следствие, снижает эффективность ОРД. постепенном сближении оперативно-розыскной и уголовно процессуальной деятельности косвенно свидетельствуют последние изменения в уголовном законодательстве. В настоящее время ответственность за фальсифика цию результатов ОРД и доказательств установлены одной и той же статьей. Это указывает на возможное придание результатам оперативно-розыскного познания и доказывания равного значения . Помимо уголовно-процессуальной и оперативно-розыскной, существует немало иных видов деятельности, в ходе которых может происходить фиксация доказательственной информации, непосредственно воспринимаемой лицом, производящим проверку или расследование.
В качестве примера можно привести результаты режимных мероприятий в местах содержания под стражей и отбывания наказания в виде лишения свободы. Уголовно-исполнительный кодекс РФ3 и ведомственные нормативные акты предусматривают возможность проведения досмотров, обысков и др. Порядок их проведения детально регламентирован, хотя существенно отличается от уголовно-процессуального. Целью данной деятельности является обеспечение установленного режима функционирования учреждений уголовно-исполнительной системы, которая достигается, в том числе, и путем пресечения преступлений.
Похожие диссертации на Виды доказательств в уголовном судопроизводстве : эволюция, регламентация, соотношение
-
