Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Творчество Барбары Фришмут в контексте немецкоязычной литературы второй половины XХ–начала ХХI века 18
1.1. Современный австрийский роман: к проблеме идентичности .18
1.2. Творчество Барбары Фришмут как поиск «новой реальности» 38
Глава 2. Мифопоэтика романов Барбары Фришмут 49
2.1. Механизмы мифологизации в австрийской литературе второй половины XХ – начала ХХI века 49
2.2. Рецепция греческой мифологии в романах Фришмут 64
2.3. Образ «фантастической реальности» в романе «Мистификация Софи Зильбер» .100
Глава 3. Культурная и гендерная идентичность в художественном мире Б. Фришмут 108
3.1. Интеграция «своего» и «чужого» в романном творчестве Барбары Фришмут 108
3.2. Феномен «женской эмансипации» и поиск идентичности на материале романов «Лето, когда исчезла Анна», «Забудь Египет. Роман-путешествие» .141
Заключение 165
Список использованной литературы .169
- Современный австрийский роман: к проблеме идентичности
- Рецепция греческой мифологии в романах Фришмут
- Образ «фантастической реальности» в романе «Мистификация Софи Зильбер»
- Феномен «женской эмансипации» и поиск идентичности на материале романов «Лето, когда исчезла Анна», «Забудь Египет. Роман-путешествие»
Современный австрийский роман: к проблеме идентичности
Не только рядовые читатели, но и критики задаются вопросом относительно существования австрийской литературы как самостоятельной ветви культуры. А.В. Белобратов отмечает, что до сих пор «автономность» австрийской литературы воспринимается неоднозначно в силу существования нескольких концепций: во-первых, австрийской литературой считают все произведения, написанные на территории Австрии и бывшей Австро-Венгерской империи, во-вторых, к австрийской литературе причисляют в сущности всё, что написано на немецком языке26.
Долгие годы «немецкая литература» объединяла всю немецкоязычную литературу Германии, Австрии и Швейцарии. До сих пор существуют разные точки зрения. В отечественном литературоведении Д.В. Затонский не рассматривает австрийскую литературу отдельно от немецкоязычной27. Он считает, что XX век для австрийской словесности – звездный час. Д.В.Затонский характеризует австрийскую литературу как явление яркое, необычное, своеобразное, которое презентует литературу XX века, а значит и жизнь в целом28.
В. Шмидт-Денглер, характеризуя австрийскую литературу периода 1990-2008 годов, затрагивает проблему самобытности австрийской словесности, но не считает ее столь актуальной на сегодняшний день, поскольку ни один существенный признак не указывает на резкие отличия австрийского романа от современного немецкоязычного29. По его мнению, концентрация на внутренних проблемах Австрии, на вопросах национальной идентичности препятствует восприятию австрийской литературы за пределами страны. Специфику австрийской словесности В. Шмидт-Денглер связывает с языком повествования, со склонностью к формальному эксперименту, критике повествовательных принципов и приемов30. Со второй половины ХХ века австрийская литература находится в поисках особого пути развития. Именно после Второй мировой войны читательская аудитория знакомится и открывает для себя писателей Австрии.
До сих пор в современной австрийской литературе весомую роль продолжают играть писатели, чьи имена часто связывают с историей литературы Германии: Э. Канетти, Э. Фрид, Ф.Майрёкер, Э.Яндль, И.Бахман, Т. Бернхард, Б. Фришмут, П. Хандке и П. Розай, Э. Елинек, Кр.Рансмайр. В последние десятилетия ХХ века в австрийской литературе заявило о себе молодое поколение: П. Хениш (род.1943), Р. Шиндель (род. 1944), П. Туррини (род.1944) и др. Своеобразие австрийской словесности, которую определяют культурологические, мифопоэтические и социально-исторические факторы31, находится в постоянном фокусе исследования зарубежных и отечественных литературоведов.
В рамках настоящего исследования речь идет об эволюции австрийского романа, начиная от послевоенного периода (Nachkriegsliteratur) до современной литературы (Nach-Nachkriegsliteratur)32, ключевым понятием которой является «новейший» роман, воспринимаемый как своеобразная опытная художественная лаборатория по демифологизации неподлинных форм существования и все разрастающейся симулякровой «новой», искусственной реальности33.
Экскурс в историю развития австрийского романа представляется концептуальным для настоящего исследования, поскольку позволяет определить тематическую составляющую и эстетические принципы литературы второй половины ХХ – начала XXI вв. С точки зрения западногерманского критика З. Леффлера, австрийская литература имеет право на существование34. Различные литературные симпозиумы (например, «Forum Stadtpark» и др.) приезд в Австрию известных писателей, способствовали закреплению позиций литературы Австрии в европейском сообществе.
Книга Оскара Бенды (Oskar Benda) «Австрийская культурная идея»35 послужила источником для возрождения ценностей культурной жизни, в которой автор опирается на мнения австрийских писателей об «австрийской сущности» (Герман Бар, Гуго фон Гофмансталь, Рихвард Шаукаль, Леопольд Андриан и др.).
Согласно концепции «открытой истории литературы», предложенной В. Шмидт-Денглером, К. Цайрингером, И. Зоннляйтнером, австрийскую словесность невозможно определить с помощью таких критериев, как язык, форма и стиль, так как они не отражают культурно-исторический контекст автора36. А. Плахина считает, что объективность в восприятии австрийской литературы зависит от детального изучения контекста, когда учитываются социальные, политические, исторические обстоятельства37.
Характерной чертой для австрийской литературы становится отражение феноменов и противоречий национального характера. Особую роль при этом играют проблемы австрийцев в ХХ веке, связанные с вопросами и проблемами национальной идентичности, вытекающие из прошлого – «довоенного» и «послевоенного». По мнению Е.А. Ефименко – это осмысление австрийской идентичности, неискупленное прошлое нации, «самокритика», идея Родины и «бездомность» Австрии, тоска по былому величию империи Габсбургов38.
Изучая австрийскую прозу 1950 – 1970-х годов, А.В. Ерохин отмечает, что 1948 – 1955 гг. считаются годами «реставрации» Австрии, когда ведущим мотивом стал поиск утраченной в годы нацизма культурной традиции39. В это время Австрия пыталась всем доказать, что она новая республика со своей особой культурой и не имеет ничего общего с Германией за исключением языка.
Исследуя австрийскую литературу второй половины ХХ века, К.Цайрингер пишет о так называемом «всплеске» деконструктивизма и экспериментальной литературы в конце 1960-х гг., а также о произведениях представителей «женской литературы» этого периода (М.Хаусхофер, И.Бахман и Б. Фришмут), о «новом реализме», «новом субъективизме», о политизированности литературы в контексте происходящих в стране событий, о сосредоточенности австрийских писателей на проблеме «непреодоленного прошлого». Особое внимание авторов обращено к сюжету, все чаще писатели включают в повествование приключения и путешествия, актуальной остается также обращенность к мифам40.
Характеризуя австрийскую словесность, В. Шмидт-Денглер считает, что в Австрии литература еще никогда за всю историю существования государства не играла такую огромную роль, как в период поиска самоидентификации41. Австрийские литературоведы в поисках идентичности обратились к писателям прошлого, которые когда-то прославили ее на весь мир (А. Шницлер, Ф. Кафка, С. Цвейг и др.).
Укоренившийся еще до войны стереотип, что успеха в литературе можно достигнуть, обратившись к Германии, вновь стал актуален. Австрийские реалисты проигрывали в сравнении с западногерманскими (Г.Бёлль, В. Кеппен и др.), чье повествование отличалось трезвостью и беспощадностью по отношению к национал-социалистическому прошлому, к проблемам послевоенного реставрационного периода. Писатели-фронтовики Австрии (Ф. Хабек, Г. Айзенрайх, Г. Цанд) в большей степени опирались в своем творчестве на личный опыт.
В послевоенные годы в Австрии укоренилась тенденция к возрождению культурной жизни, к формированию и сохранению национального самосознания. Многие писатели выступили с призывом направить «творческую силу народа во всех областях культурной жизни на службу этой идее» 42. После 1945 года тема нацизма в австрийской литературе находилась под запретом. Австрия снимала с себя любую ответственность за преступления тех лет. В середине ХХ в. И. Айхингер (I.Aichinger) нарушает это табу, публикуя такие произведения, как «Призыв к недоверию» («Aufruf zum Misstrauen», 1946), «Великая надежда» («Die grere Hoffnung», 1948). Позднее, в начале 1960-х гг. появляется ряд произведений на данную тематику: Г. Леберт «Волчья шкура» (H. Lebert «Die Wolfshaut», 1960), Т.Бернхард «Площадь героев» (T. Bernhard «Heldenplatz»,1988) и др43.
Рецепция греческой мифологии в романах Фришмут
Барбара Фришмут не принадлежит к так называемым «мифологизирующим авторам», подобно Элиасу Канетти (1905-1994), мастеру превращений и перевоплощений, так как он из другой эпохи, требующей от писателя иной эстетики. В то же время обоих австрийских писателей сближает игра в «превращения». Для Фришмут, как и для Канетти, метаморфоза выступает сквозным структурным и смысловым принципом, виртуозно воплощаемым на самых разных уровнях. По мнению Канетти, поэт – хранитель превращений, поскольку он впитывает в себя литературное наследие человечества, столь богатое превращениями167. В определенном смысле Фришмут продолжает традиции Нобелевского лауреата (1981) – Элиаса Канетти.
Характеризуя творчество австрийской писательницы, А.В. Плахина подчеркивает, что в ее книгах сочетаются сказочное с реальным, мифологическое прошлое с живой современностью. Однако фантазия и мечта не оторваны от действительности168.
Вслед за Р. Бартом, который считает современность привилегированным полем для мифологизирования169, Фришмут создает мифопоэтический контекст.
В романах Фришмут прошлое – это неотъемлемая часть сегодняшнего дня, которое находит свое отражение в воспоминаниях героев ее произведений, галлюцинациях. Мифы и сказки отражают как индивидуальное, так и общественное сознание, что характеризует культурное наследие. Рецепция и интерпретация прошлого посредством мифов и исторических событий соответствует характеристикам литературы постмодерна. Ничто в литературе так непостоянно и так изменчиво как мифология, одной из особенностей которой является способность обретать иные значения в новых контекстах.
Необходимо отметить, что интерес Фришмут к мифам основан на трактовании мифов по-новому. Отголоски греческого мифа присутствуют в романе «Лунные женщины», в основе которого женские судьбы, на первый взгляд, отличающиеся друг от друга, однако имеющие много общего. Первая героиня – женщина, повествующая от первого лица и размышляющая на протяжении всего произведения об отношениях с любимым человеком. Вторая линия повествования представлена кукольницей Коломбиной, окруженной семьей, в частности мужем Пьеро. И наконец, третья героиня – юная одинокая Художница, часто бывающая в кафе и ожидающая своего прекрасного принца.
Фришмут представляет в данном романе символы женственности по-новому, нежели они представлены в мифах. В книге «Мечта литературы – литература мечты» Фришмут трактует мифы, опираясь при этом на труд Роберта Грейвса, посвященной распаду матриархального общества в греческой мифологии170.
Согласно теории Р. Грейвса под настоящим мифом может скрываться эпическое описание культовых событий, возникающих во время общественных праздников171. Как следствие, в доисторической Европе люди не имели представление о боге мужского пола, лишь великая богиня оставалась неизменной, всемогущей, непобедимой, вечной. Луна – символ женственности, возможно, поэтому у большинства народов она женского рода (в немецком языке «der Mond»), и олицетворяет собой три фазы женского существования: детство, юность и зрелость. Под этим фазами, в свою очередь, подразумеваются великие небеса, нимфы земли и моря, старуха преисподней (Селена, Афродита, и Геката). Приведенные мистические аналогии придают числу три магические свойства.
Приверженцы Луны - великой богини, однако, никогда не забывали, что существует лишь одна великая богиня.
«Лунный» архетип – один из основных факторов, определяющих психику и судьбу человека, его бессознательные реакции, вкусы и жизненные установки. В общественном подсознании существует набор лунных архетипов или лунных богинь. Архетип «женское» происходит из ритуала обожествления Луны и символизирует поэтическое, иррациональное, интуитивное начало. Лунный цикл (три фазы) – это вся жизнь в миниатюре. Что касается романа Фришмут «Лунные женщины», то образ художницы соответствует юной фазе Луны, Коломбина – это взрослая женщина, а героиня Женщина – это зрелая фаза лунного цикла. Лунный принцип в первые фазы еще не достиг зрелости, поэтому эмоции представительниц этих фаз нестабильны и неглубоки. К мужчинам они относятся как к объекту охоты, склонны выбирать лучших, покорять их.
Первые две героини Фришмут не одиноки, не обделены вниманием окружающих. Так, Художница – Голубка ведет беседы с господином Али и его женой, с официантом, с госпожой Цербс и т.д. Коломбина поглощена заботами и проблемами своей семьи. Отдушину она находит в ночных прогулках с невидимым черным барсом, в котором объединились лучшие черты Пьеро. Коломбина и Пьеро сообща создают новую пьесу, пьесу о новом мужчине и новой женщине, о новых представителях общества под названием «Лунные женщины», главными темами которого стают материнство и поддержка женщин.
Героиня-женщина размышляет о спутнике жизни, о причинах их не сложившихся отношений. Рассматривая жизненные позиции остальных героинь в данном ракурсе, можно отметить, что Голубка, пребывая в одиночестве, предоставлена самой себе, она сама управляет своей жизнью; у Коломбины партнерские отношения с Пьеро, в которых она играет первую скрипку.
Замысел драмы Пьеро и Коломбины основывается на мифе. Так, Пьеро считает «допустим, нам действительно случилось бы играть перед инопланетянами и объяснять им положение дел на нашем шарике. Каким мифом ты бы воспользовалась? … », « … в основе всегда должен быть миф» 172. У разумной Коломбины на это готов ответ « … и сотворим новый миф, героями которого будем мы сами», их пьесы (мифы) - это частички жизни, вдохновение для написания которых они находят в загадочном образе Луны.
В произведении «Лунные женщины» Фришмут предъявляет высокие требования как к произведению, так и к читателю. Литература рассматривается в данном случае как искусство, а не как развлечение173. Также, как и в ранних произведениях, в которых читатель встречается с феями и со всем загадочным, в данном романе наглядно изображена «вторая реальность» – ночная жизнь Коломбины, когда она прогуливается с Барсом по большому городу. Мифологические оппозиции «день – ночь», «солнце – луна» являются значимыми в обсуждаемом романе. Таким образом, можно выстроить следующий семантический ряд: «день – ночь», «Солнце – Луна», «мужское – женское». Фришмут изображает ночь как время мистического откровения. Ночные прогулки героини находят отражение в теории мономифа Р.Грейвса, согласно которой первичным мифом является миф о противоборстве Солнца и Луны, в противоборстве мужского и женского начал, в которых проявляются глобальные архетипы человеческой культуры. Архетип «женское» символизирует интуитивное, иррациональное, поэтическое начало и происходит из ритуала обожествления Луны, а архетип «мужское» – интеллектуальное начало и происходит из ритуалов, посвященных богу Солнца Аполлону174.
Австрийский журналист Ульрих Вейнцирл задается вопросом: Почему именно Барс, а не обычная собака, например, такса, которую можно водить на поводке?175 Конечно, главную роль при этом играет свобода автора, и барс отражает лучше мечты и грезы, нежели обычный пес. Барбара Фришмут повествует о современных женских историях по-разному. Каждую из сюжетных линий можно воспринять как отдельный рассказ. Возможности совместной жизни, альтернативы, встречи и расставания, близость и отчуждение рассматриваются с женской точки зрения.
Героиня-женщина поглощена мыслями о нелегкой женской доле. В основе ее размышлений жизненный опыт, комментарии, постоянно атакующие мысли о личном счастье и беде. Коломбина же, напротив, пытается преодолеть рутинность жизни, спасение от которой она находит в их пьесах, и на этот раз в «Лунных женщинах», требующих немало старания и усердия. Им не так просто понять друг друга, так как они говорят на разных языках. Вот именно от этого бремени дневного быта находит Коломбина утешение в ночных скитаниях с мистическим зверем.
Образ «фантастической реальности» в романе «Мистификация Софи Зильбер»
Имя Фришмут большинство читателей связывают со «штернвизеровской» трилогией. Героиня одного из романов трилогии «Мистификация Софи Зильбер» (1976) фея Амариллис Штернвизер путем метаморфоз превращается из волшебного существа в обыкновенного человека. В произведении описывается также трагическая судьба «земной» женщины Софи Зильбер.
Фришмут стремится преодолеть трудности женского творчества и сформулировать так называемую женскую эстетику. Фантастический мир в романе служит попыткой преодолеть женское безмолвие, а также раскрыть особенности творческого почерка женщины-автора259.
Включение фантастического в текст произведения – традиционное явление в австрийской литературе. Барбара Фришмут продолжает традиции австрийского фантастического романа. Ее тексты позиционируют себя как выдумка и как реальность, что может быть выявлено в контексте нарративных стратегий австрийской писательницы.
Следуя работе Цв. Тодорова260, метаморфозы превращения в романе Фришмут «Мистификация Софи Зильбер» можно разделить на две группы, первая включает сверхестественные способности Амариллис переходить из рода волшебных существ в ранг простых смертных, а вторая – это присутствие мистических персонажей в произведении как неотъемлемая составляющая фантастической литературы.
По мнению Фришмут, умение фантазировать живет в каждом человеке. Фантастические идеи важны, в первую очередь, для женщин, которые восстают против всего, что создано «мужской половиной» (общественные модели, мифы)261. При этом следует отметить, что фантастическое в книгах Фришмут всегда контактирует с реальностью.
В интервью Фришмут всегда с благодарностью вспоминает «своих предшественников», которые в этом плане служат для нее примером: Э.Т.А.Гофман, Л.Кэрролл, Д. Рональд, Р. Толкин, Ж. Поль, Дж. Макдональд и др. Как отмечалось ранее, особое внимание Фришмут уделяет Востоку, а именно произведению «Тысяча и одна ночь»262. В книге «Мечта литературы – литература мечты» австрийская писательница раскрывает свой замысел: фея Розабельверде из повести Э.Т.А. Гофмана «Крошка Цахес по прозванию Циннобер» послужила прототипом Амариллис. Герои Фришмут, как и персонажи Э.Т.А. Гофмана, наделены сверхъестественными силами. Как следствие, волшебные существа из сказочной повести Э.Т.А.Гофмана «Крошка Цахес» обретают вторую жизнь в произведении Фришмут «Мистификация Софи Зильбер». В отличие от могущественного Линдхорста Гофмана волшебные существа Фришмут не обладают сверхестественной силой, чтобы справиться с глобальными проблемами человечества263. В данном случае правомерно, на наш взгляд, вести речь о рецепции гофмановского двоемирия, поскольку очевидно, что некоторые сцены Фришмут открыто заимствованы у Гофмана. Фришмут разделяет мнение швейцарского германиста Петера фон Матта о творчестве Гофмана. Произведения Гофмана, мастера по созданию своеобразных и комических фигур, смогли бы послужить в качестве примеров для различных литературных теорий. Многое из его фантазий перешло в литературную фантастику, в сказку. Таким образом, Фришмут продлевает существование героев Гофмана, несмотря на то, что ее персонажей зовут иначе.
Руководствуясь идеей изобразить мир простых людей и мир духов, Фришмут прибегает к «очеловечиванию» последних, которые, в свою очередь, призваны дать жизненную опору современному человеку, нуждающемуся в помощи.
Фантастический мир романа «Мистификация Софи Зильбер» помогает читателю понять авторскую идею. Фришмут намерена с помощью фантастических первоисточников проникнуть в суть непознанных до конца явлений и заставить читателя рассмотреть мир под другим ракурсом. Одна из её героинь стремится найти не только модели человеческого существования, которые бы послужили для современников основой, и от которых они смогли бы оттолкнуться, но также и альтернативы бытия схожие с нашей жизнью и одновременно отличающиеся от нее. Таким образом, литература, согласно мнению Фришмут, является неиссякаемым источником таких моделей 264.
Заботясь о сохранности литературных ценностей, Фришмут берет за основу в своих произведениях сюжеты или мотивы встречающиеся у других авторов. При этом, как пишет Фришмут, она может их процитировать, упомянуть персонажей или же дать им «вторую» жизнь в своем произведении265. Фею Бельведер Фришмут «обнаружила» случайно, готовясь к прочтению лекции, не основываясь при этом на теоретических рассуждениях, которые она излагала в некоторых своих трудах266. Особенность повествования, заданный тон произведения – заслуга не только Гофмана, но источников, которыми он пользовался, большую роль сыграли французские волшебные сказки.
Действие романа «Мистификация Софи Зильбер» происходит на родине Фришмут в живописной местности Залькамергут267. Описание пейзажей, утопающих в цветах, различные запахи и звуки оживляют повествование. В произведении Фришмут природа предстает перед читателем одушевленной, населенной мифологическими существами: феями, эльфами. Эти фантастические образы не только олицетворяют тайную жизнь природы, но и определенные качества людей, а, кроме этого, соединяют мир природы и мир людей в единое целое. Феи, русалки, водолеи – все мистические существа, представители сказочного мира, который интегрируется в реальность. Название романа предполагает нечто фантастическое и сказочное в повествовании, а проблематика оказывается настолько серьезной, жизненной. В процессе повествования читателя волнует вопрос: а могут ли прийти волшебники на помощь людям, могут ли они вмешаться и исправить сложившуюся ситуацию?
Печальная истина в том, что мистические существа пережили себя и не нужны простым смертным, которые больше не верят в них, и уничтожают всё, что было свято этим загадочным представителям таинственного мира.
«Мистификация Софи Зильбер» – добрая сказка, героиня которой ищет свое место, как в театре, так и в жизни. Фея Амариллис Лугоцвет осознает свою миссию в организации «вечера воспоминаний». Основная ее задача – помочь людям. Во время праздника простые смертные должны принять единственное правильное для них решение: исправят ли все допущенные ошибки или же начнут все с «чистого листа» и выберут новый путь для себя, и на следующий день забудут о том, что видели и слышали. И Софи Зильбер – как представитель обычных людей, пройдя этот ритуал, решает изменить свою жизнь.
«Могущество» героев Фришмут ограничено, но все же они стараются помочь человечеству, судьбы людей им не безразличны. Вот и приходят волшебные существа организовать конгресс, где Софи Зильбер как представитель человечества, должна будет принять важнейшее решение не только для себя, но и для мира в целом, выберут ли они новый путь, исправят ли пережитые ошибки.
Фришмут обращается к сюжету старых сказок, легенд, мифов, наполняет текст феями, водяными, эльфами. У нее магическое представлено в его изначальном облике и силе, если чары больше не действуют, то всегда существует выход – интеграция в мир обычных людей. Феи и водяные («langexistierende»-«вечные», пер. Л.В. Трофимовой) предстают перед читателями как реальность. Они могли бы быть изолированными от человечества, но потеря могущества вынуждает их к сотрудничеству с Софи Зильбер.
Феномен «женской эмансипации» и поиск идентичности на материале романов «Лето, когда исчезла Анна», «Забудь Египет. Роман-путешествие»
Вопрос о существовании «женской литературы» до сих пор носит дискуссионный характер. Что считать женской литературой? Необходимо ли рассматривать тексты, написанные авторами-женщинами как самостоятельную область литературы? Сегодня появляется ряд терминов, описывающих новое направление в литературе: женская литература (с точки зрения гендерного авторства), феминная литература (с учетом женской эстетики), феминистская (с учетом властных структур патриархата)358.
Для осмысления «женской литературы» в конце прошлого столетия появляется термин «гендер». Именно это понятие позволило учесть в процессе взаимодействия двух полов их психологические, социальные, биологические и культурные особенности, а также мнения представителей обоих полов. «Женская литература» обусловлена несколькими факторами: автор – женщина и главная героиня – женщина, при этом проблематика связана с женской судьбой, с взглядом женщины на окружающую действительность359. Несомненно, для «женских книг» характерны те же самые процессы, что и для остальной литературы: поиск новых отношений, смысла жизни, идентичности и т.д. Данное явление исследуется как в отечественном, так и зарубежном литературоведении360.
В начале 70-х годов в одном из литературных обзоров появилось высказывание о Фришмут, где говорилось, что современная австрийская литература пополнилась еще одним женским именем361. Имя Фришмут зазвучало наряду с И.Айхингер (I.Aichinger, род. 1921) И.Бахман (I.Bachmann, род. 1926), М.-Т. Кершбаумер (M.. Kerschbaumer, род. 1936), М. Грубер (M. Gruber, род. 1944), Э.Елинек (E.Jelinek, род. 1946), позднее к плеяде авторов-женщин примкнули В. А. Митгуч (A.Mitgutsch, род. 1948), Б.Швайгер (B. Schwaiger, род. 1949), Э. Райхар (E. Reichart, род. 1953) и др.
Фришмут обращается к женской теме в период расцвета так называемого «женского движения», когда женщины начинают активно бороться за свои права в общественной сфере и выступать против насилия в семье, когда понятия «женская эмансипация», «женская идентичность» и «феминизм» стали рассматриваться в качестве маркеров современной действительности. В этот период ярко заявили о себе такие немецкоязычные авторы, как К. Штрук (K. Struck, род.1947) и В. Штефан (V.Stefan, род. 1947). Характерной чертой творчества К. Штрук является автобиографизм, т.е. тесная связь между личным опытом и художественным переосмыслением этого опыта. Писательница выразила в нашумевшем романе «Школьная любовь» («Klassenliebe»,1973) сложные взаимоотношения со сверстниками, а также социальные различия внутри коллектива. Писательница повествует в первую очередь о себе, о страхе перед смертью, о подготовке к вечной жизни. Многочисленные цитаты, диалоги, письма, дневниковые записи – все эти жанровые разновидности усиливают субьективность повествования, чувственность женщины, страсть, но при этом и критическое осмысление действительности.
В. Штефан попыталась в произведении «Линька» («Hutungen», 1975) отразить женский опыт самопознания. На примере автобиографического образа Верушки реализованы феминистические тезисы, раскрыта проблема эмансипаторского движения. Явное бунтарство писательницы, желание соединить несоединимое отражает феминную направленность литературы второй половины ХХ века. Интимная жизнь героини противопоставлена общественно значимым событиям внешнего мира. В. Штефан пыталась разрушить ложные воззрения на роль женщины в современном мире.
Голос Фришмут в дискуссии о женской литературе обращает на себя внимание. В одном из интервью Фришмут ставит на обсуждение вопрос относительно проблематики женской литературы362.
Характерная для творчества Фришмут так называемая «gender-система» отражается в оппозиции между Востоком и Западом. Несмотря на то, что Фришмут на протяжении многих лет пишет о женской идентичности, ее произведения отличаются от книг других авторов. Фришмут выбирает роль наблюдателя, избегая излишней идеологизации. В романах Фришмут представлены модели женской судьбы, при этом Фришмут остается художником, для нее, по личному признанию, особо важным, остается язык повествования, необходимо, чтобы язык был понятен и доступен читателю363. Фришмут считает, что если общество провозглашает равные права мужчин и женщин, то для этого необходимо найти такую модель нашего существования, которая будет соответствовать этому и отличаться от той, в которой мы живем сейчас. Весь этот процесс, по мнению писательницы, можно сравнить с вынашиванием ребенка и тяжелыми родами364.
Неслучайно, что Фришмут часто сравнивают с Ингеборг Бахман. Фришмут относится к другому поколению, нежели Бахман, у нее другие воспоминания о детстве, она не помнит погибшего на фронте отца, в ее памяти больше картин, связанных с матерью, которой часто не хватает времени на дочь. Как пишет А. Воротникова, с Бахман Барбару Фришмут роднит лирическая стихия самовыражения. Вместе с тем расширение диапазона социальной проблематики у Фришмут происходит за счет утраты философской глубины и сложности, проявленных у Бахман в решении проблемы «консенсуса» феминности и маскулинности, как двух основополагающих принципов бытия365.
Литературные критики дискутируют об автобиографическом аспекте в творчестве И. Бахман и, в частности, о романе «Малина». При этом сама Бахман считала, что в ее романе нет отголосков истории и собственной биографии в том смысле, какой обычно вкладывается в понятие «автобиография». По ее мнению, описание собственной жизни сравнимо с духовным процессом развития, а отнюдь не с повествованием о событиях личной жизни и переживаниях в связи с возникающими сложностями366.
Аналогию можно провести и с творчеством Фришмут. К. Гюртлер указывает на автобиографический характер творчества Фришмут, личные переживания автора создают некий фундамент, на котором выстраивается сюжет будущей книги367. Жизненные ситуации обеих писательниц противоречивы, что находит отражение в их творчестве. Фришмут начала создавать «женскую литературу» в начале 70-х, в годы развития «женского движения», опираясь на опыт женщины-матери. Бахман получила известность в послевоенные годы, когда «феминная литература» входила в европейский литературный контекст. Реставрационные сложности в Европе послевоенного периода, конфронтация с прошлым Австрии, проблемы личного плана, обостренная эмоциональность восприятия привели к радикализации взглядов И.Бахман на природу взаимоотношений между мужчиной и женщиной368. Критическое восприятие патриархального и капиталистического общества с его структурами нашло свое отражение в отношениях между людьми, в частности, между мужчиной и женщиной. Фришмут далека от радикализма в отношениях мужчины и женщины, ее женщина, в первую очередь, мать. Через призму материнства показаны вечные женские проблемы, связанные с браком, воспитанием детей, самореализацией.
Бахман рассматривает отношения между мужчиной и женщиной, заканчивающиеся браком, скорее как крах иллюзий. Для нее любовь и брак – понятия несовместимые, поскольку роль обоих – мужчины и женщины предначертана369. При этом обе писательницы не отрицают возможность существования партнерских отношений в супружеской жизни, абстрагируясь при этом от традиционного распределения ролей.
Но, несмотря на все различия, основной идеей творчества и Фришмут, и Бахман остается женская судьба. Если Бахман описывает женские судьбы через их страдания, то Фришмут ищет позитивные возможности поиска самоидентичности. Обеим писательницам удалось отодвинуть на задний план устоявшийся «патриархальный дискурс», противопоставить свою женскую точку зрения мужской, обе австрийские писательницы верили в «женскую перспективу» восприятия реальности. И Бахман, и Фришмут продолжают в своем творчестве традиции австрийской литературы, уходящие корнями в эпоху романтизма.
Для К. Гюртлер литературные истории Фришмут неоднозначны, так как по ее мнению, писательница находится на стороне женщин и описывает события с этой точки зрения. К. Гюнтлер полагает, что женская хитрость и коварство автора обогащает текст, усиливая впечатление и открывая новые возможности восприятия написанного370.
В творчестве австрийской писательницы, как утверждает А.Воротникова, гиноцентризм – ведущий принцип художественного освоения действительности371. Однако при этом термин «эмансипация» воспринимается как в положительном, так и в отрицательном значении. Эмансипированная женщина – это та, которая полностью созвучна с настоящим, таким сложным и постоянно меняющимся миром прогресса, стремительного ритма жизни. Современный мир благосклонно относится к действительно волевым, решительным, ярким людям. Настоящая свобода эмансипированной женщины заключается в возможности и способности создать счастливую судьбу для себя и окружающих.