Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Зарождение и развитие- проблем индуктивной логики в трудах античных авторов 13 стр.
1. Вопросы индукции в учении Демокрита 17 стр.
2. Элементы индуктивной логики в диалектике Сократа и Платона 57 стр.
3. Индукция Аристотеля как теория индуктивных рассуждений 77 стр.
4, Проблема оправдания индукции в логике эпикурейцев 102 стр.
Глава II. Основные проблемы исследования индуктивных рассуждений в средневековье и новое время .130 стр.
1. Место индуктивной логики в концепциях познания средневековых авторов .130 стр.
2. Влияние идей античных авторов на развитие классической индуктивной логики 142. стр.
3. Проблема оправдания индукции 168 стр.
Заключение 179 стр.
Литература 183 стр.
- Элементы индуктивной логики в диалектике Сократа и Платона
- Проблема оправдания индукции в логике эпикурейцев
- Влияние идей античных авторов на развитие классической индуктивной логики
- Проблема оправдания индукции
Введение к работе
Современное развитие научных знаний сделало особенно актуальной проблему анализа методов и форм творческого овладения человеком законами объективного мира. Диалектико-материалистическому пониманию природы научного знания присуще не только признание обусловленности содержания этого знания свойствами и закономерностями объективной действительности, но и подчёркивание активноетно-дея-тельного характера освоения действительности субъектом. Такая позиция была чётко сформулирована К.Марксом уке в его знаменитых "Тезисах о Фейербахе":"Главный недостаток всего предшествующего материализма - включая и фейербаховский - заключается в том, что предмет, действительность, чувственность берётся только в форме объекта, или в форме созерцания, а не как человеческая чувотвенная деятельность, практика, не субъективно" С, I].
Активноетно-деятельный подход человека к действительности играет весьма важную роль в сфере его познавательной деятельности. Это выражается в том, что глубокие.теоретические представления о мире возникают на основе абстрагирующей, идеализирующей и конструирующей деятельности человеческого мышления. При этом роль теоретических построений не ограничивается обобщением опыта практической деятельности и перенесением его на новые ситуации, а связана с творческой переработкой этого опыта, благодаря чему теория открывает новые перспективы перед практикой, расширяет её горизонты. Марксистско-ленинская методология отвергает как принижение теории, её отождествление с практикой, так и схоластическое теоретизирование, отрыв теории от действительности.
Программирующая роль теории по отношению к практике проявля ется как в сфере материального производства, где она заключается в реализации научных открытий /особеноо в эпоху современной научно-технической революции и превращения науки в непосредственную производительную силу/, так и в области общественной жизни, где передовая теория общественного развития выступает в качестве научной основы программы революционного преобразования общества. На июньском Пленуме Центрального Комитета КПСС /1983г./ подчёркивалась, в связи с актуальными вопросами идеологической и массово-политической работы партии, важность теоретических исследований:"Должен быть обеспечен новый, значительно более высокий уровень идей-нсг-теоре тиче ской работы в области общественных...наук... Общественные науки в такой же мере, как и естественные, должны стать эффективным помощником партии и всего народа в решении этих задач" [7,6].
Одним из важнейших факторов повышения эффективности теоретических исследований в области общественных наук являются исследования по истории - истории философии вообще и истории логики в частности. Это утверждение естественно вытекает из диалектико-ма-териалистического положения о совпадении, единстве исторического и логического Сб., 84,95,221,237,298,314], о том, что "действительная история есть база, основа, бытие, за коим /курсив - В.И.Ленин/ идёт сознание" [6, 237], что "В логике история мысли.должна /курсив - В.И.Ленин/, в общем и целом, совпадать с законами мышления" 6, 298]. В.И.Ленин, конспектируя работы Гегеля, писал:"Логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития "всех материальных, природных и духовных вещей", т.е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т.е. итог, сумма, вывод истории /курсив - В.И.Ленин/ познания мира" 6, 84]. А такке:"Диалектика Гегеля есть...обобщение истории мысли. Чрезвычайно благодостаточно разработанная, а с другой, единая её концепндя отсутствует. Из такого своеобразного противоречия следует необходимость выработки /в методологическом смысле/ концепции индуктивной логики.
Естественно поэтому, что исследователи обращается к зарождению и основным вехам формирования индуктивной логики. Между тем, и в советской, и в зарубежной литературе отсутствуют работы обобщающего характера по данной теме. Причём, такие обобщающие работы, несмотря на потребность в них, отсутствуют не только по истории индуктивной логики в целом, но и по отдельным её этапам, в особенности по истории античной индуктивной логики. Именно поэтому в диссертации главное внимание уделяется античному периоду развития индуктивных исследований. Подчёркнутое внимание к указанному периоду /по сравнению с периодами средневековья и нового времени/ определяется и тем обстоятельством, что "в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений" tS, 369].
В работах советских авторов Г.Н.Руэавина, Б.Н.ЛятнЕцына, А.И, Уёмова, АЛ.Субботина, В.И.Метлова, В.Н.Костюка, А.И.Ракитова ж других освещен ряд важных аспектов современной трактовки индукции. Тем не менее достаточно полное и целостное отражение вопросов индуктивных исследований в нашей литературе отсутствует. Отсутствует таковое и по истории индуктивной логики. Отдельные работы по некоторым аспектам указанной темы /в советской литературе это исследования А.С.Ахманова, С.Я.Лурье, А.О.Маковельского, С.А.Лебедева и др./ не восполняют пробела.
Перечисленные моменты и обстоятельства и определяют актуальность темы, выбор её в качестве диссертационного исследования, характер подхода.
Цели и задачи работы. Основной целью диссертащи является сравнительный анализ индуктивной логики античности, средневековья и нового временя, показ того, что в древнегреческой науке все основные процедуры, которые позднее были отнесены к индуктивным, были обозначены, что вся последующая индуктивная логика развивалась в рамках, "обрисованных" древними греками. Такой анализ и показ осуществляются на основе анализа первоисточников.
Для реализации цели диссертации решаются следующие задачи:
- исследуются индуктивные идеи в учении Демокрита; обосновывается вывод о том, что отдельные вопросы индуктивной логики рассматривались уже в системе великого древнегреческого материалиста, что разработке этих вопросов был посвящен специальный труд, названный "Каноном", что отдельные логические идеи Демокрита были заимствованы Аристотелем, Платоном и эпикурейцами, что в учении греческого философа уже можно выделить начатки будущих индуктивных исследований; показывается, что анализ учения Демокрита об индукции возможен только на базе реконструкции этого учения;
- рассматриваются индуктивные вопросы в диалектике Сократа и Платона как учениях, отличных по своим гносеологическим и онтологическим предпосылкам от учения Демокрита; сравниваются собственно логические аспекты индуктивных исследований Сократа, Платона и Демокрита; выделяются специфические черты диалектики как логики и диалектики как метода у Сократа и Платона, показывается преемственность систем философов; выясняются основные проблемы, поставленные в индуктивных исследованиях Сократа и Платона;
- осущзствляется анализ индуктивного учения Аристотеля как первой индуктивной логики, первой /пусть и бедаой/ индуктивной логической системы; показывается судьба аристотелевского учения об индукции в ходе ПОСЛЕДУЮЩИХ этапов развития индуктивной логики;
- исследуется учение об индукции у эпикурейцев с точки зрения выделения в нём основной проблемы - проблемы оправдания индукшш выявляются основные аспекты постановки указанной проблемы у различных авторов античности; показывается, что разработка вопросов индукции велась в античную эпоху широко, что такими вопросами интересовались не только философы /Демокрит, Сократ, Платон, Аристотель, эпикурейцы/, но и естествоиспытатели /в частности, врачи-эмпирики/;
- выясняется характер научной парадагаы средневековых концепций познания; обосновывается тезис о невозможности сколько-нибудь значительных индуктивных исследований в указанную эпоху;
- выясняются основные черты классической индуктивной логики; показывается историческая судьба античных индуктивных исследований в новое время; анализируются главные принципы и предпосылки традиционной индуктивной логики» подвергаются критике такие течения как эмпиризм, априоризм, всеиндуктивизм;
- на основании всех вышеперечисленных задач осуществляется обоснование тезиса о том, что уже в античности бшіи обозначены основные направления позднейших индуктивных исследований.
Научная новизна диссертации определяется тем подходом, который был принят при исследовании индуктивной логики античности, средневековья и нового времени, а также теми результатами, которые были при этом получены. Эти особенности работы могут быть резюмированы следующим образом.
І. В диссертации впервые с точки зрения марксистско-ленинской методологии проводится целостный; сравнительный анализ индуктивной логики античности, средневековья и нового времени. В качестве одного из моментов диалектико-материалистической методологии впервые для анализа индуктивной логики античного периода используется метод реконструкции /с точки зрения современной логики/, применённый главным образом к учениям Демокрита и Сократа. В диссертации впервые на основе анализа конкретных данных -то есть имеющихся фрагментов/ предпринята попытка обоснования того, что Демокритом использовались и, очевидно, разрабатывались следующие процедуры и методы, которые впоследствии были отнесе- ны к индуктивным: выводы по аналогии, выводы по неполной индукции, гипотеза,
3. Осуществлён новый анализ фрамента ЛІ03, приведённого в книге С.Я.Лурье "Демокрит. Тексты;Перевод. Исследования/1 /наиболее полном на данный момент собрании свидетельств о Демокрите/ и посвященного логике Демокрита. На основе этого показана неудовлетворительность анализа, который бшг ранее проведён С.Я.Лурье.
На базе рассмотрения фраыента ЛІ03 сделана попытка реконструкции учения Демокрита о необходимом и возможном, показана связь такого учения с индуктивными исследованиями греческого философа.
4. Б диссертации обосновывается тезис о том, что в диалектике Сократа и Платона осуществлялись индуктивные исследования. С этой целью впервые показывается, что
а/ в рамках учения Сократа не только впервые применяется термин ft /«V#/indwc."tio t наведение, индукция/, но и используются такие типы рассуждений, которые в определённом смысле могут считаться аналогом метода сходства и метода различия; в диалектике Сократа намечается подход к выделению логического и методологического уровней индукции;
б/ у Платона проводится идея о специфике индуктивных рассуждений, об их несводшости к дедуктивным; выделение логического и гносеологического /и даже онтологического/ уровней индукции в системе Платона имеет более явный, нежели
Элементы индуктивной логики в диалектике Сократа и Платона
Активноетно-деятельный подход человека к действительности играет весьма важную роль в сфере его познавательной деятельности. Это выражается в том, что глубокие.теоретические представления о мире возникают на основе абстрагирующей, идеализирующей и конструирующей деятельности человеческого мышления. При этом роль теоретических построений не ограничивается обобщением опыта практической деятельности и перенесением его на новые ситуации, а связана с творческой переработкой этого опыта, благодаря чему теория открывает новые перспективы перед практикой, расширяет её горизонты. Марксистско-ленинская методология отвергает как принижение теории, её отождествление с практикой, так и схоластическое теоретизирование, отрыв теории от действительности.
Программирующая роль теории по отношению к практике проявля ется как в сфере материального производства, где она заключается в реализации научных открытий /особеноо в эпоху современной научно-технической революции и превращения науки в непосредственную производительную силу/, так и в области общественной жизни, где передовая теория общественного развития выступает в качестве научной основы программы революционного преобразования общества. На июньском Пленуме Центрального Комитета КПСС /1983г./ подчёркивалась, в связи с актуальными вопросами идеологической и массово-политической работы партии, важность теоретических исследований:"Должен быть обеспечен новый, значительно более высокий уровень идей-нсг-теоре тиче ской работы в области общественных...наук... Общественные науки в такой же мере, как и естественные, должны стать эффективным помощником партии и всего народа в решении этих задач" [7,6].
Одним из важнейших факторов повышения эффективности теоретических исследований в области общественных наук являются исследования по истории - истории философии вообще и истории логики в частности. Это утверждение естественно вытекает из диалектико-ма-териалистического положения о совпадении, единстве исторического и логического Сб., 84,95,221,237,298,314], о том, что "действительная история есть база, основа, бытие, за коим /курсив - В.И.Ленин/ идёт сознание" [6, 237], что "В логике история мысли.должна /курсив - В.И.Ленин/, в общем и целом, совпадать с законами мышления" 6, 298]. В.И.Ленин, конспектируя работы Гегеля, писал:"Логика есть учение не о внешних формах мышления, а о законах развития "всех материальных, природных и духовных вещей", т.е. развития всего конкретного содержания мира и познания его, т.е. итог, сумма, вывод истории /курсив - В.И.Ленин/ познания мира" 6, 84]. А такке:"Диалектика Гегеля есть...обобщение истории мысли. Чрезвычайно благо достаточно разработанная, а с другой, единая её концепндя отсутствует. Из такого своеобразного противоречия следует необходимость выработки /в методологическом смысле/ концепции индуктивной логики.
Естественно поэтому, что исследователи обращается к зарождению и основным вехам формирования индуктивной логики. Между тем, и в советской, и в зарубежной литературе отсутствуют работы обобщающего характера по данной теме. Причём, такие обобщающие работы, несмотря на потребность в них, отсутствуют не только по истории индуктивной логики в целом, но и по отдельным её этапам, в особенности по истории античной индуктивной логики. Именно поэтому в диссертации главное внимание уделяется античному периоду развития индуктивных исследований. Подчёркнутое внимание к указанному периоду /по сравнению с периодами средневековья и нового времени/ определяется и тем обстоятельством, что "в многообразных формах греческой философии уже имеются в зародыше, в процессе возникновения, почти все позднейшие типы мировоззрений" tS, 369].
В работах советских авторов Г.Н.Руэавина, Б.Н.ЛятнЕцына, А.И, Уёмова, АЛ.Субботина, В.И.Метлова, В.Н.Костюка, А.И.Ракитова ж других освещен ряд важных аспектов современной трактовки индукции. Тем не менее достаточно полное и целостное отражение вопросов индуктивных исследований в нашей литературе отсутствует. Отсутствует таковое и по истории индуктивной логики. Отдельные работы по некоторым аспектам указанной темы /в советской литературе это исследования А.С.Ахманова, С.Я.Лурье, А.О.Маковельского, С.А.Лебедева и др./ не восполняют пробела.
Проблема оправдания индукции в логике эпикурейцев
Вероятно, война афинян с фиванцами В а А есть зло. По мнению Аристотеля, парадейгма, подобно неполной индукции, из отдельных случаев выводит вероятное общее суждение. Надо отметить, что, в отличие от учения об аналогии в традиционной логике, сходный случай в парадейгме рассматривается не сам по себе, а как представитель класса случаев, относительно которых устанавливается общее суждение, распространяемое затем и на данный случай. Парадейгма, согласно Аристотелю, - это не просто перенесение признака с одного частного случая на другой в силу их сходства, а перенесение, опосредствованное, образованием общего вероятного суждения. Аристотель сближает вывод по неполной индукции и парадейгму /логической схемой хода мысли в парадейгме является неполная индукция плюс силлогизм/, называя последнюю риторической индукцией D, Риторика I, 2, 135бЬ 53 и сопоставляя их следующим образом:"...пример показывает отношение не части к целому..., а отношение части к части, когда и та и другая подчинены одному и тому же, но одна из них известна" ГГГ, Первая Аналитика П, 24, 69 а 14-161. По Аристотелю, парадейгма не имеет настоящей доказательной силы, в науке она применяется лишь для объяснения и в качестве эвристического принципа при исследовании. Не имеет доказательной силы и другой вывод, близкий индукции, энтимема. Энтимема у Ари стотеля определяется как силлогизм иэ вероятного или из признака и рассматривается в 27 главе второй книги "Первой Аналитики": "Вероятное и знак - не одно и то же: вероятное есть правдоподобная посылка, ибо то, о чём известно, что оно в большинстве случаев таким-то образом происходит или не происходит, существует или не существует, есть вероятное, например для завистников ненавидеть или для возлюбленных любить. Знак же означает доказывающую посылку - необходимую или правдоподобную, ибо то, при наличии чего вещь существует или при появлении чего она раньше или позже появляется, и есть знак появления или существования. Энтимема есть именно силлогизм из вероятного ЕЛИ из знака . При этом знак берётся трояким образом, так же как и средний термин в фигурах силлогизма: или как в первой фигуре, или как в средней, или как в третьей. Например, доказательство, что эта женщина беременна, на том основании, что у неё есть молоко, есть доказательство по первой фигуре, ибо средним термином будет здесь "иметь молоко". Пусть А обозначает быть беременной, Б - иметь молоко, В - женщина. Но что мудрецы - люди честные, потому что Питтак честен, -- это доказывается по последней фигуре. Пусть А обозначает чест Представляется более удачным ппревод не "знак", а "признак", поскольку знак в данном случае свидетельствует о наличии причинно--следственной связи, то есть является знаком-признаком. Энтимема в аристотелевском понимании существенно отличается от энтимемы в понимании традиционной логики, хотя об опущении очевидной посылки говорит и Аристотель [II, Первая
Аналитика П,27,70 а 19-201. Энтимему у Аристотеля можно описать следующим образом: "Если А обычно присуще Б, а Б присуще В, то А вероятно присуще В". ное, Б - мудрецов, В - Шттака.-В таком случае правильно сказать, что А и Б сказываются о В, но одной посылки не высказывают, потому что она известна, другую принимают. Наконец, что эта женщина беременна, потому что она бледна, - это надлежит доказать по средней фигуре. В самом деле, так как бледность сопутствует беременным и имеется у этой женщины, то считают доказанным, что она беременна. Пусть А обозначает бледное, Б - быть беременной, В -- женщину. Если же высказана будет лишь одна посылка, то получается один только знак; если же прибавлена и другая посылка,.то получается силлогизм, как, например, что Питтак щедр, ибо честолюбивые щедры, Питтак же честолюбив. Далее - что мудрецы добродетельны, ибо Питтак не только добродетелен, но и мудр. Так получаются силлогизмы [из знака]. Только силлогизм, полученный через первую фигуру, неопровержим, если он истинен /ибо [заключение] у него общее/; напротив, силлогизм [из знака][» полученный через последнюю фигуру, опровержим, даже если заключение его истинно, ибо оно не общее, и силлогизм не относится к тому, о чём идёт речь. Действительно, если Питтак честен, то из этого ещё не следует с необходимостью, что я другие глудрецы честны. Наконец, силлогизм из знака , полученный через среднюю фигуру, всегда и во всех случаях опровергаем, ибо при таком отношении терминов силлогизм никогда не получается. В самом деле, если беременная женщина бледна и если бледна и эта женщина, то отсюда ещё не следует с необходимостью, что она беременна. Таким образом, во всех знаках содержится нечто истинное, но они имеют указанные различия" [II, Первая Аналитика П, 27, 70 а 3-40]. В умозаключении из вероятного в качестве посылки выступает суждение, отражающее то, что бывает в большинстве случаев, а в умозаключении из признака - суждение, в котором утверждается, что при существовании или возникновении чего-либо существует или возникает другая вещь. Последнее суждение /признак/ может быть и необходимо истинным, и только правдоподобным. Если для доказательства беременности женщины /А/ ссылаться на то, что она имеет молоко /Б/, то следует применять силлогизм 1-й фигуры.
Пусть: А - быть беременной, Б - быть беременной, В - женщина. Если для доказательства беременности женщин ссылаться на её бледность, то строить следует силлогизм второй фигуры: [Всякая беременная женщина /Б/ бледна /A/j. Эта женщина /В/ бледна /А/. Эта женщина /В/ беременна /Б/. При получении утверждения о том, что все мудрены честны /если В энтимемах посылки пропускаются как понятные сами собой /они заключаются в квадратные скобки/, В первых двух энтимемах пропущена большая посылка, в последней - меньшая. при этом ссылаться на то, что Питтак бия мудр/, используют силлогизм третьей фигуры. Пусть: А - честное, Б - мудрецы, В - Питтак. Энтимема принимает следующий вид: Питтак /В/ честен /А/.
Влияние идей античных авторов на развитие классической индуктивной логики
В историко-философской литературе всё ещё жива традиция начинать отечёт индуктивной логики с учения Ф.Бэкона. Причиной этого, думается, является то обстоятельство, что система Ф.Бэкона была задумана и осуществлена как реакция на схоластику, которая ассоциировалась с разработкой дедуктивной логики. Но при этом почему-то забывается и то, что философии лорда Веруламского предшествовал целый ряд систем мыслителей эпохи Возрождения , и то, что сам Бэкон был знаком со взглядами античных авторов /Платона, Аристотеля и др./ , используя, правда, эти взгляды главным образом для своей критики. Так, в "Новом Органоне" Ф.Бэкона можно обнаружить замечания, свидетельствующие о признании Платона в качестве одного из предшественников в разработке учения о формах /см., в частности, [26, 226}/. Очень высоко английским философом оценивались учения Демокрита и эпикурейцев, поскольку они ориен В этих системах, как отмечалось в предыдущем параграфе, уже разрабатывались некоторые вопросы индуктивной логики, об этом английский философ не знать не мог. Досадно лишь, что он "по-бэко-новски свысока" ГЗ, 369] оценивал не только греков, но, очевидно, и всех мыслителей, ему предшествовавших. о Среди этих взглядов Бэкону могли быть не известны ни собственно логические идеи Демокрита и эпикурейцев, ни /подробно/ их теоретико-познавательные идеи. Исследование форм, как известно, связывалось у Бэкона с индуктивным исследованием. тировали на познание природи через естествоиспытание, и весьма негативно - логика Аристотеля. Несмотря на то, что Демокрит и эпикурейцы ценились Бэконом высоко, их логика, которая была преимущественно индуктивной, ему не была известна. Вся предшествовавшая индуктивная логика связывалась Бэконом с аристотелевской и называлась старой. Ф.Бэкон не отрицает, что в старой логике индукция уже применялась, но считает, что она не пригодна для открытия законов. Старую /аристотелевскую/ индукцию Бэкон называет наведением через простое перечисление, полагая, что она даёт шаткие выводы, и оценивает её как детскую вещь. Английский философ хочет найти такой метод, который давал бы устойчивые выводы и позволял производить необходимый отбор посылок прежде, чем их обобщать. Основная ошибка индукции через простое перечисление, по Бэкону, в том, что она исходит из меньшего, чем следует, количества фактов и только из тех, которые имеются налицо.
Впрочем, такой взгляд на античность /сведение античной индуктивной логики исключительно к аристотелевской и критика последней, но превознесение естественнонаучных идей Демокрита и эпикурейцев/ - характерная черта философии не только Ф.Бэкона, но и всех последующих классических индуктивистов, один из которых, например, писал:"Атомистическое учение...было одним из самых определённых физических учений древней философии и прилагалось с наибольшей неутомимостью и знанием к объяснению явлений природы. Поэтому, хотя оно и не повело в древности ни к каким значительным результатам, но способствовало сохранению, в течение длинного ряда веков, привычки к реальному физическому исследованию; и поэтому Бэкон счёл это учение достойным своего исторического исследования" [114, 69]. Критическое отношение к аристотелевской индукции не привело, однако, к полному её игнорированию, хотя наиболее интересные моменты этого учения /проблема оправдания индукции, проблема специфического индуктивного вывода и др./ в период развития классического индуктивизма так и не были подмечены1. Индуктивное же учение эпикурейцев /а равно и Демокрита/ просто не стало предметом серьёзного исследования, хотя к XIX в., то есть веку Герше-ля, Милля, Уэвелла геркуланумские свитки уже были обнаружены. На-ведение /efZu-Y TI/ Сократа признавалось индукцией с большой натяжкой /см. стр.33-34/. Синагогэ Платона осталось почти незамеченным, хотя именно у него впервые явным образом были выделены такие формы как индукция и дедукция. Новое время "по-бэконовски свысока" смотрело на греков, предпочитая заново открывать то, что было уже сделано до них, и только после этого переоткрытия идти дальше.
В 1881 г. английский логик, последний представитель традиционной индукции, Дж.Венн сделал попытку "...интерпретировать аристотелевские термины sUof и S MsZoy как подходящие соответственно для измерения вероятностей общего и индивидуального высказываний. Однако попытка Веша явилась едва ли не уникальной, и не встретила поддержки у историков логики" С93, 57J. Впрочем, ни Венн, ни сам Аристотель не рассматривали индуктивную логику как вероятностную. При этом Стагирит определял вероятное как то, что бывает в большинстве случаев, выступая против силлогизма из случайного и не связывая ни случайное, ни бывающее в большинстве случаев с индуктивной логикой, Венн также не видел возможности использования вероятностных идей в индукции148, 192], понимая, правда, вероятность отлично от Аристотеля, то есть связывая её со случайностью.
Проблема оправдания индукции
Проблема оправдания индукции возникла ещё в индуктивных учениях античности. Не сформулированная порой явно, она, однако, ставилась и даже решалась. В рамках каноники Демокрита проблема имела форму так называемого "пропедевтического скептицизма". У Сократа и Платона она проявилась в выделении логического и методологического /у Платона даже онтологического/ аспектов их диалектики. Такое выделение, но более чёткое и осознанное, было характерным и для позиции Аристотеля. Несколько позже стоики уже ясно говорили о "логической незаконности" индуктивных выводов, а эпикурейцы, полемизируя с ними, предлагали решение проблемы оправдания индукции за счёт введения, с одной стороны, критерия "невозможности мыслить иначе" /см. 4 главы I/, а с другой - правил, повышающих степень вероятности выводов по аналогии. Со времени стоиков и эпикурейцев проблема обрела свою первую формулировку - формулировку "логической незаконности" индуктивных выводов.
Исследователи той индуктивной логики, которая получила в истории название традиционной, знакомы с проблемой оправдания индукции в формулировке Д.Юма. Основное содержание этой проблемы можно выразить в виде вопроса: можно ли рационально обосновать необходимость опоры на индуктивные выводы? Отрицательный ответ Юма на этот вопрос лежал в основе его скептического отношения к вопросу об обосновании необходимости, которая утверждается во всяком предложении о причинной зависимости между явлениями.
Только отношение причинности является, по Юму, таким» "...которое может выводить нас за пределы чувств и которое знакомит нас с предметами и объектами, наш не видимыми и не осязаемыми../ ЦІ9, 1703. Однако, как верно замечает философ, отношение причи ни и действия не может быть ни логически необходимым, ни наблюдаемым в единичном случае. Чтобы прийти к идее причинности как необходимой связи, нужно опираться только на повторяющийся опыт, а следовательно, рассматривать отдельные случаи. Здесь Юм вплотную подходит к анализу индукции через простое перечисление, но именно она и определяет скептическое отношение шотландского философа к причинности . Так, Д.Юм пишет:"...не может быть демонстративных аргументов, доказывающих, что случаи, с которыми мы еще не встречались в опыте, похожи на те, с которыми мы уже знакомы из опыта" [119, 187]. Или:"...предположение, что будущее похоже на прошлое, не основано на каких-либо аргументах, но проистекает исключительно из привычки, которая принуждает нас ожидать в будущем той последовательности объектов, к которой мы привыкли" ГП9, 2383. Скептицизм Юма позволил ему ясно сформулировать проблему оправдания индукции, которая со временем была объявлена "подлинным скандалом" в философии. Многолетние обсуждения, шедшие на протяжении всего XX века, привели некоторых философов к выводу, что "скандал" нельзя разрешить средствами современной формальной логики, а потому его следует вообще обойти, объявив проблему оправдания индукции ненаучной. При этом научность определялась почти как синоним эмпиричности, хотя уже И.Кант понимал, что эмпирические
Связь юмовской критики причинности с анализом индукции через простое перечисление отмечалась целым рядом исследователей. На это указывали, например, Кейнс в "Трактате о вероятности" и Рейхенбах в "Теории вероятности". Кейнс, в частности, писал:"Критический скептицизм Юма обычно ассоциируется с причинностью, но подлинным объектом его нападок является индуктивный аргумент - вывод от прошлых частностей к будущей генерализации" [135, 2723. знания в целом должны базироваться на чём-то более надёжном, чем правила индуктивной логики /если эти правила рассматривать лишь как обобщение процедур наблюдения и опирающихся на них рассукде-ний/. Именно отсюда происходило стремление Канта найти априорные основания для научного познания сущности явлений, то есть вещи в себе.
Особое значение проблема оправдания индукции имеет для эмпиризма, поскольку от её решения зависит правомерность всей методологии этого направленая.- "Пока она не решена, - утверждает Б.Рассел, - рациональный человек будет сомневаться в том, будет ли пища насыщать его и взойдёт ли завтра солнце" Ц46, 4J. Однако "С точки зрения дналектико-материалистической философии подобные оценки статуса проблемы оправдания индукции представляются явно преувеличенными. В их основе лежит ряд неверынх предпосылок гносеологического характера и прежде всего допущение о возможности чисто теоретического и притом сепаратного оправдания отдельных методов познания. Это допущение образует общую исходную предпосылку как классической, так и современной буржуазной методологии, в равной степени разделяемой представителями эмпиристского и рационалистского направлений" С52, 154].
Проблема оправдания индукции имеет принципиальное значение для определения предмета, задач и целей индуктивной логики. Несмотря на обилие концепций индуктивной логики ( для каждой из них
Традиционно, например, считают индуктивными концепции элимина-тивной индукции Бэкона и Милля. К индуктивной логике относят системы Р.Карнапа, И.Леви и многих других. Даже основные из имеющихся в истории логики концепций индукции охватить весьма затруднительно, охватить же всё их многообразие просто невозможно. Это разрешение указанной проблемы является обязательной задачей, поскольку последняя неразрывно связана с вопросами о специфике индуктивной логики по сравнению с дедуктивной, об определении индуктивного следования, об отношении к методологии и теории познания и др. С одной стороны, проблема оправдания индукции приводит к постановке указанных вопросов, а с другой, сама в известном смысле является их порождением /так, на состоявшейся в 1961 году конференции по вопросам индукции в непосредственную связь с проблемой специфически индуктивного правила была поставлена пресловутая проблема оправдания индукции /.
Именно поиски решения проблемы оправдания индукции всегда определяли наибольший диапазон изменений, начиная с технических средств и кончая методологическими, философскими принципами. Среди попыток положительного решения проблемы в буржуазной методологии науки можно выделить по крайней мере следующие ..Л/дедуктивное или "метафизическое" /Дж.Ст.Милль, Дж.Кейнс, Б.Рассел/; 2/пра-гматическое /Ч.Пирс, Г.Рейхенбах, В.Салмон/; 3/индуктивно-аналити-ческое /Р.Карнап, Дж.Кемени, Я.Хинтикка/; 4/конвенцаоналистеков /А.Пуанкаре, Г.Мильо, А.Леруа/; 5/лингвистическое разрушение дан- . ной проблемы, как неправильно поставленной /М.Блэк, А.Айер, П.Стро-сон/" 52, 155]. В позитивизме всех направлений поиск решения проблемы был обязательным, ибо речь шла о чести эмпириотской методологии. Ддя эмпиризма вообще /как для классического, так и длямногообразие, думается, обусловлено различным пониманием самих индуктивных выводов.современного/ кантовско-априористское решение неприемлемо, поэтому поиски сводились главным образом к разработке технических средств. Это нашло своё выражение в стремлении связать проблему оправдания индукций с вероятностными методами, в построении различного типа вероятностных логик, что, как крайнее выражение, вылилось в распространённое отождествление вероятностной и индуктивной логик. С проблемой оправдания здесь пытались справиться,во-первых, за счёт отказа от некоторых слишком жестких требований классических доктрин /достоверность заключения/, а во-вторых, за счёт перенесения акцента проблемы с оправдания заключения на оправдание правила индуктивного вывода . Между тем, использование теоретико-вероятностных представлений не решает проблему оправдания индукции. Эти представления дают возможность только оценки, харак Огличие индуктивной логики от дедуктивной ряд авторов видит в фактическом отсутствии в индуктивной логике правил отделения типа modus роиеш, wodus іо еи? дедуктивной логики. Было замечено, что там, где в связи с логическими системами эмпирического познания говорится о правилах отделения, там нет речи о способах рассуждения, отличных от дедуктивного /Бэкон, Милль/; там же, где имеет место собственно индукция, оказывается возможным говорить о правилах отделения лишь в очень специфическом, далёком от традиционного их понимания в логике смысле. Проблема правила отделения, однако, хотя и имеет узкотехническое значение для индуктивной логики, но всегда связана с широким кругом общих задач теории индукции /возможность логики открытия, оправдания индукции, соотношения эмпирического и теоретического уровней знания/. Поиск правила отделения оказывается возможным лишь в связи с решением проблемы оправдания индукции.
