Содержание к диссертации
Введение
Часть I. Теоретический анализ проблемы 13
Глава 1. Эволюция взглядов: от объективного к субъективному пространству 13
1.1. Определение внутреннего пространства 13
1.2. Представления о пространстве в философской традиции 14
1.3. Эволюция взглядов на пространство в общей и клинической психологии: от видимого к переживаемому 18
1.4. История изучения пространственных феноменов в рамках психоаналитической парадигмы 25
Глава 2. Пространственные репрезентации 30
2.1 .Пространство тела 30
2.2. Пространство языка и пространство текста 36
2.3.Пространство сновидения 43
2.4. Межличностное пространство в психоаналитической ситуации 46
Глава 3. Развитие внутреннего пространства в ходе объектных отношений 47
3.1.Представления о процессе развития внутреннего пространства в рамках теории
объектных отношений 47
3.2. Развитие триангулярного пространства 56
Глава 4. Фобичсские переживания пространства как модель исследования 58
Глава 5. Постановка проблемы 62
Часть II. Эмпирическое исследование 66
Глава 6. Описание объекта исследования и использованных методик 66
6.1. Клинико-психологическая характеристика исследуемой группы 66
6.2.Схема эмпирического исследования 67
6.3. Описание диагностического материала 72
Глава 7. Описание, анализ и обсуждение полученных результатов эмпирического исследования 82
7.1.Результаты диагностики с помощью метода экспертных оценок 82
7.2.Построение пространственной конфигурации на основе статистических данных...85
7.3.Особенности семантического пространства в экспериментальной группе 92
7.4.Особенности пространственной конфигурации выделенных типов 99
7.4.1.Сравнение пространственной конфигурации выделенных типов по факторам 99
7.4.2. Сравнение пространственных типов по статистическим параметрам (тест рисунок внутреннего пространства, тест Роршах, лингвистический анализ) 102
7.4.3. Сравнение структуры семантических пространств у выделенных пространственных типов 109
7.5. Качественный анализ пространственной конфигурации в контексте межличностных отношений (на основе рассказов ТАТ, теста внутреннего пространства и материалов интервью) у выделенных пространственных типов 116
7.5.1.Итоговая характеристика выделенных пространственных типов 186
7.6. Особенности пространственной конфигурации при разном уровне личностной патологии 188
7.6.1. Сравнение групп с разной личностной организацией по факторам 194
7.6.2. Сравнение групп с разным уровнем личностной организации по статистическим параметрам (РВП, тест Роршаха, лингвистический анализ интервью) 191
7.7.Тендерные различия в исследуемой группе по статистическим параметрам пространственной конфигурации 196
Итоги исследования и заключение 200
Выводы 208
Литература 211
Приложения 229
- Представления о пространстве в философской традиции
- Пространство языка и пространство текста
- Описание диагностического материала
- Сравнение пространственных типов по статистическим параметрам (тест рисунок внутреннего пространства, тест Роршах, лингвистический анализ)
Введение к работе
Данная работа посвящена исследованию субъективного переживания пространства при агорафобических и клаустрофобических расстройствах. На протяжении многих столетий различные науки как теоретические, так и прикладные сталкиваются с необходимостью описания пространственно-временных параметров. Но зачастую и пространство, и время остаются загадочными и таинственными категориями, поскольку остается не решенным вопрос, сродни главному вопросу философии, а именно, существуют ли пространство и время объективно и независимо от нашего сознания или они суть порождения воспринимающего субъекта. Множественность значений и смыслов, которыми наделены понятия пространство и время, порождает трудности и на уровне вычленения предмета исследования и на уровне методологии, поскольку имеет место пересечение областей значений и описательных категорий математического, физического, биологического, философского и прочих «пространств» и «времен». Мы не рассматриваем пространство и время как свойство материи или свойство когнитивной сферы человека. В основе нашего рассмотрения лежит идея о том, что пространственно-временная структура это не свойство, а форма психики.
На современном этапе все больше авторов (Бодалев, 1999; Кафка, 1996; Михайлов, 1984; Пелипенко А.А., 1999; Подорога В., 1993, 1995; Фуко, 1977; Ямпольский, 2001; Bion, 1959, 1962; Bower, 1974; Grotstein, 1977, 1978; Harty, 1986; Hinshelwood, 1994; Meltzer, 1975; Ogden, 1979, 1989, 1985; Roth, Blatt, 1974, и др.) склоняются к идеи о том, что весь субъективный опыт человека организован во времени и пространстве. Опираясь на психоаналитические концепции можно сказать, что эта пространственно-временная структура формируется индивидуально на основе объектных отношений1, т.е. отношений со значимыми фигурами в
Подразумевается теория объектных отношений — одно из течений современного психоанализа.
жизни младенца, которые осуществляют за ним уход на ранних этапах развития.
Таким образом, рассматриваемые здесь пространство и время, относятся к внутреннему миру и представлены человеку в его переживаниях. Особенности этого внутреннего пространства можно обнаружить практически во всех проявлениях жизнедеятельности человека, поскольку весь внешний по отношению к нему воспринимаемый мир приобретает «структуру», или по нашей терминологии «конфигурацию», внутреннего пространства. Мы исходим из предположения, что эта индивидуальная конфигурация проявляет себя в таких психических актах, как воображение, творчество, мышление, память, сновидениях, а также в образе Я и межличностных отношениях.
Пространство-время понимается нами как некая универсальная форма
существования всех процессов, как некий гипотетический конструкт,
охватывающий всю психическую жизнь человека. Это положение покоится
на том основании, что представить жизнь человека без переживания времени
и пространства невозможно. С рождения человек обладает простейшей
системой координат, точкой отсчета которой служит день его рождения.
Тело человека объемно, размещено в пространстве и имеет ось симметрии, а
так же способно что-то в себя вмещать и выделять, что делает его
уникальной системой координат. Дыхание, сердечный ритм, смена дня и
ночи, смена циклов сна-бодрствования, периодичность
кормления/выделения приобретает важнейшее значение в построении внутренней системы координат, на которую, как на сетку, накладывается чувственный опыт. Дальнейшая судьба «построения и развития» пространственно-временной конфигурации будет рассмотрена ниже. В работе будет уделено внимание ряду психических актов, таких как восприятие, речь, проективные процессы, сновидение, межличностные отношения и образ тела, в которых обнаруживает себя пространственная
конфигурация. Таким образом, пространственная конфигурация
представляет собой способ организации и локализации психического опыта.
Последнее вводное замечание касается языка изложения - в силу
многоликости рассматриваемых понятий (ведь существует и
математическое пространство и физическое и философское и семантическое и проч.) мы нередко будем оперировать терминами, введенными в рамках этих научных дисциплин, но все они суть не более чем операциональные конструкты или метафоры.
Актуальность исследования
В настоящий момент клиническая психология испытывает ряд
трудностей в диагностике и лечении расстройств, связанных с нарушением
переживания пространства. Наиболее очевидными из этих расстройств
являются агорафобия и клаустрофобия. Агорафобия является наиболее
распространенным из тревожно-фобических расстройств
(распространенность в популяции 0,4%-0,6% и 4,8%-6,7% в течение жизни). Она характеризуется сравнительно высокой резистентностью к терапевтическому воздействию (частота выздоровления не превышает 44% и составляет в среднем 24,3%).
При агорафобии и клаустрофобии отмечается высокий уровень коморбидности. Сочетание с другими невротическими, соматоформными и шизотипическими расстройствами, говорит о том, что роль этих симптомокомплексов нуждается в пересмотре. До сих пор остаются открытыми вопросы о личностных особенностях больных. Необходимость в более глубоком понимании симптоматики, связной с внешним, физическим пространством, психологических особенностей больных, которые формируются еще в преморбиде (Бобров, Головин, 1997), а также организации эффективной психологической помощи при этих расстройствах обуславливает актуальность исследования.
Разработка диагностического и психотерапевтического подхода обуславливает необходимость в разработке также и концептуального
аппарата. Несмотря на то, что во многих областях человекознания широко признается идея о наличии переживаний пространства и времени (Бодалев, 1999; Василюк, 1984; Гадамер, 1988; Михайлов, 1984; Пелипенко, 1999; Фуко, 1977; Хайдеггер,1993; Кафка, 1996; Ямпольский, 2001; Balint, 1955; Bion, 1959, 1962; Meltzer, 1975; Merleau-Ponty, 1945; Ogden, 1979; Piaget, 1963; Shilder, 1935), изучению пространственных феноменов, как в общей, так и в клинической психологии уделено мало внимания. В этой области не хватает систематических исследований, остается недостаточно разработан концептуальный и методологический аппарат, что также делает данное исследование чрезвычайно актуальным.
Методологическая основа
Методологической основой послужили современные представления, развиваемые в рамках психоаналитического подхода о нормальном и аномальном развитии личности, а также о развитии пространственных переживаний, теория и метод реконструкции субъективных семантических пространств, которые развиваются в рамках современной личностной семантики, а также современный лингвистический подход к изучению пространственных значений языковых средств.
В рамках психоаналитической парадигмы в работе были использованы представления о внутреннем субъективном пространстве как о способе организации и локализации психического опыта индивида, формирование которого происходит в процессе развития объектных отношений и на их основании. Нарушение субъективных пространственных переживаний возникает в результате неадекватных, болезненных, дефицитарных отношений со значимым объектом на ранних этапах онтогенеза, которые служат моделью для построения внутреннего мира (Winnicott, 1951, 1956, 1964, 1980; Bion, 1959, 1962; Віск, 1968; Grotstein, 1977, 1978; Roth&Blatt, 1974 и др.).
Наряду с этим, данное исследование строится на представлениях, развиваемых в современной лингвистике, о пространственных значениях
языковых средств (Арутюнова, 2000; Великорецкий, 2002; Гак, 2000; Грек, 2000; Григорьев, 2000; Дмитровская, 2000; Левонтина, 2002; Плунгян, 1999, 2002). В концепциях Плунгяна (1999, 2002), Великорецкого (2002) и др. показано, что каждый язык обладает определенным набором языковых средств для выражения пространственных отношений, содержащим как инвариантные, так и специфические параметры. Нагруженность этих параметров является индивидуальной характеристикой, которую мы и попытаемся описать для выделенных нами типов пространственных конфигураций.
В рамках индивидуальной психосемантики ряд авторов развивает концепцию о существовании индивидуальной структуры семантического пространства (Шмелев, 1983; Артемьева, 1999). Эти представления также легли в основу методологической части данного исследования.
Объект исследования: пространственные переживания,
формирующие универсальный способ организации и локализации психического опыта индивида в виде пространственной конфигурации.
Предмет: особенности пространственной конфигурации психики пациентов с агорафобическими и клаустрофобическими расстройствами.
Гипотезы исследования:
Клиническая картина при агорафобических и клаустрофобических расстройствах зависит от характера пространственных переживаний;
Специфику искажений пространственных переживаний можно описать как отдельные типы пространственной конфигурации: агорафобический, клаустрофобический, агорафилический, Клаустрофилический, неопределенный, дисгармоничный;
На особенности структуры пространственной конфигурации влияет уровень нарушений личностной организации.
Цели исследования: выявление особенностей переживания внутреннего пространства у пациентов с агорафобической и
клаустрофобической симптоматикой, построение типологии и исследование отдельных вариантов индивидуальной пространственной конфигурации. Задачи:
Теоретический анализ проблемы пространственных переживаний субъекта при агорафобических и клаустрофобических симптомах.
Разработка схемы эмпирического исследования и методического аппарата, адекватного для изучения пространственной конфигурации.
Построение типологии пространственных переживаний у пациентов с агорафобической и клаустрофобической симптоматикой и описание пространственной конфигурации, характерной для каждого типа.
Сравнение параметров пространственной конфигурации у разных типов пространственных переживаний.
Сравнение параметров пространственной конфигурации у пациентов с разными уровнями личностной организации.
Выявление тендерных различий по ряду параметров пространственной конфигурации у обследованных пациентов.
Положения, выносимые на защиту:
Организация субъективного опыта имеет пространственную структуру, особенности которой можно зафиксировать в ряде психических процессов, в частности, таких, как восприятие, речь, воображение, а также в образе Я и в контексте межличностных отношений.
Пространственная конфигурация может быть описана как включающая следующие характеристики: границы Я, переживание дистанции и иерархии между Я и объектами, а также объемность и константность. Эти характеристики различаются в зависимости от типа пространственных нарушений.
Пространственная конфигурация у пациентов с агорафобической и клаустрофобической симптоматикой может быть «клаустрофобического», «клаустрофилического», «агорафобического»,
«агорафилического», «дисгармоничного» или «неопределенного» типа. Каждый тип задает специфику пространственных отношений на интрапсихическом и интерпсихическом уровнях.
Пространственная конфигурация имеет свою специфику в зависимости от уровня личностной организации.
Существуют тендерные различия в пространственных переживаниях.
Научная новизна исследования
В работе предложен оригинальный подход к исследованию психологической природы агорафобических и клаустрофобических симптомов, связанных с нарушениями пространственных переживаний. Разработан методологический и концептуальный аппарат для комплексного исследования пространственных переживаний, которые проявляют себя в особенностях построения речевых высказываний (выражение пространственных отношений, указание локализаций объектов), восприятии изображений (особенности субъективного семантического пространства), телесных представлениях, воображении (изображение своего внутреннего пространства), межличностных отношениях (со значимыми другими и в отношениях с исследователем), а также во внешней организации своего жизненного пространства и в симптоматике.
Разработано операциональное понятие пространственной
конфигурации, которая является единым универсальным для данного индивида способом организации и локализации своего психического опыта.
Впервые создана классификация пространственных переживаний,
включающая два измерения: близость/дистанция и страх/желание. На их
основе описаны 6 типов пространственных переживаний: агорафобический,
клаустрофобический, агорафилический, клаустрофилический,
дисгармоничный и неопределенный. Описаны особенности каждого типа, проявляющиеся на интер- и интрапсихическом уровне и предложены стратегии психотерапевтической работы для каждого типа.
Впервые проведено сравнение семантического пространства при восприятии изображений между группой «норма» и пациентов с агорафобической и клаустрофобической симптоматикой, исследованы тендерные различия в структуре пространственной конфигурации.
Теоретическое значение исследования
В работе вводится понятие пространственной конфигурации, представляющей собой индивидуальный способ организации и локализации психического опыта субъекта, что снимает ряд теоретических проблем общей и клинической психологии в изучении внутреннего мира личности в норме и патологии.
Показано, каким образом пространственная конфигурация проявляет себя в ряде психических процессов, таких, как речь, мышление, восприятие, воображение, а также в образе Я и межличностных отношениях, что дает более широкое представление о механизмах этих процессов, что является важным вкладом в области общей психологии. В работе описаны патологические варианты пространственных конфигураций, позволяющие проследить связь между характером объектных отношений и типами этих конфигураций, что определяет вклад исследования в клиническую психологию.
Применение понятия пространственная конфигурация может расширить спектр исследований, оперирующих такими конструктами как «внутренний мир» и «субъективная картина мира». Изучение пространственных переживаний позволяет моделировать пространственную структуру психического опыта субъекта, что определяет вклад исследования в общую психологию, психологию личности.
Практическое значение
Полученные в работе данные позволяют по-новому подойти к клиническим исследованиям агорафобических и клаустрофобических
расстройств. Введение понятия пространственной конфигурации и создание ее типологии позволяют более точно диагностировать, моделировать пространственную организацию конкретного пациента (судить о границах, переживании близости/дистанции, иерархичности, «размерности», «заполненности» и константности внутреннего пространства) и прогнозировать ход психотерапевтического процесса, который задается в межличностном пространстве. В работе предложены стратегии психотерапевтического взаимодействия с пациентами, у которых можно выявить тот или иной тип пространственной конфигурации.
Такой подход создает более глубокое понимание организации внутреннего мира субъекта и может быть использован для исследования широкого круга личностных расстройств и вариантов нормы.
Представления о пространстве в философской традиции
Среди многообразных определений пространства наиболее соответствующим нашему пониманию является философское определение, данное в малом энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона. Выбор данного определения обусловлен рядом причин, среди которых и первоначальное зарождение проблемы в рамках философии, и наличие разработанных подходов в критической философии к пониманию переживания времени-пространства2, а также существенная роль философии в выборе методологии.
«Пространство, филос, необходимая форма, в которой располагаются все наши ощущения; оно всегда связано с ощущениями и не отделимо от них не только в восприятии, но и в представлениях. Следовательно, П,-неизбежная форма сознания, возникающая одновременно с ним, почему и невозможны ни эмпирическое объяснение его происхождения, ни определение его сущности. Исследованию подлежат лишь наши представления о П., их психологический состав и возникновение. Вопрос о сущности самого П. отдельными философами решается различно; наибольшим распространением пользуются учение критической философии, по кот. П., как мы его воспринимаем в опыте, есть наше представление, то есть вполне субъективно; оно не воспринимается извне, а налагается самим познающим субъектом на весь материал чувственного восприятия» (Брокгауз, Эфрон, 1898, т.50 с.492).
Как видно из этого определения, на которое мы будем опираться и в предложенном ниже историческом экскурсе в проблему и в построении исследовательской модели, фокус психологического анализа сужается до выявления внутренних субъективно-обусловленных закономерностей возникновения и «построения» пространственно-временной формы, что соответствует выбору парадигмы исследования.
В данном контексте внутреннее пространство или пространство внутреннего мира — это прежде всего внутреннее по отношению к собственному Я, непрерывное бытие с присущими ему свойствами — это ментальное порождение, способ мышления, организация и локализация своего субъективного опыта.
Представления о пространстве в философской традиции. Первые шаги в освоении «внутреннего пространства и времени» принадлежат философской традиции. На заре появления проблемы (как собственно это произошло затем и в психологии) не делалось разделение на переживаемое и воспринимаемое время-пространство. В античной же и средневековой философии царила неопределенность относительно понимания пространства. В частности Платон находит почти невозможным «сказать что-либо точнее об этом трудном и смутном роде» (Платон, 2004, с. 74, 49a-51ab), а Аристотель тщетно пытаясь определить место-пространство, заключает о сомнительности его существования: «Все это по необходимости заставляет нас задавать вопросы не только о том, что такое место, но и существует ли оно вообще» (Аристотель, 1981, с. 125, 209а). С другой стороны, вера в божественное происхождение геометрии и в то, что она внутренне присуща природе, а не нашим представлением о ней, привела к тому, что на протяжении более чем двух тысячелетий западная наука и философия полагала пространство абсолютным, трехмерным, существующем независимо от содержащихся в нем материальных объектов и подчиняющимся законам евклидовой геометрии. Время же представлялось как самостоятельное измерение, которое носит, опять же, абсолютный характер и течет с одинаковой скоростью, независимо от материального мира. Смещение от объективности к субъективности происходит в «трансцендентальной эстетике» И.Канта. Он признает пространство априорной формой нашего чувственного воззрения: «Пространство не есть эмпирическое понятие, выводимое из внешнего опыта... Представление о пространстве не может быть поэтому заимствовано из отношений внешних явлений посредством опыта: сам этот внешний опыт становится возможным, прежде всего благодаря представлению о пространстве» (Кант, 1994, с. 50). Учение Канта об идеальности и субъективности пространства, как основной формы представления, не раскрывает природу познающего субъекта, однако оно заставило по новому взглянуть на проблему пространства и времени.
Чтобы окончательно заставить ученых и философов признать, что законы геометрии не присущи природе изначально, а обязаны формулированием человеку, нужен был "целый" Эйнштейн.
Важнейший этап пересмотра этих фундаментальных понятий приходится на двадцатый век. Смещение внимания на природу субъекта в рамках экзистенциализма, герменевтической традиции, критической онтологии и далее в антропологической философии с необходимостью привело к пониманию пространства как формы бытия. «Отнологический поворот», наметившийся в философии С.Кьеркегора, складывается в работах Э.Гуссерля, М.Шелера, Н.Гартмана, М.Мерло-Понти, М.Хайдегера, М.Фуко, Х.-Г. Гадамера и др. В критической онтологии Гартмана (2004) можно обнаружить идею структурности, многослойности бытия, которая есть описание границ человеческого мира, его смысловых пределов, попытка упорядочения различных форм столкновения с трансцендентным. Можно сказать, что переживание многослойности, многоаспектности бытия, его структурности есть «пространственное переживание». Бытие в понимании Гартмана есть пространство.
В своем анализе восприятия, М.Мерло-Понти (Merleau-Ponty, 1945), критикуя эмпирический подход психологии восприятия к пространству, подводит к тому, что пространство представлено в первую очередь на уровне переживания: «В естественной установке я не обладаю восприятиями и не устанавливаю один объект рядом с другим в соответствии с их объективными взаимоотношениями; я обладаю потоком переживаний, которые как одновременно, так и последовательно взаимообусловливают и объясняют друг друга» (Merleau-Ponty, 1945, с. 70-71). Далее он сосредотачивается на субъекте и делает шаг в признании необходимости телесного образа в построении пространственности: «Таким образом, если мир распадается на части или изменяет свое местоположение, то это происходит потому, что чье-либо тело перестает быть познающим телом и перестает связывать все объекты в единстве собственного горизонта видения. Эта утрата телом своих оснований в организме должна быть соотнесена с разрушением времени, которое, замыкаясь в себе, теряет свою направленность в будущее» (там же, с.72).
Пространство языка и пространство текста
Текст не существует вне пространства и времени, любая фраза вынуждена занимать собой отрезок времени и кусочек пространства. Анализ текстового пространства (равно как и времени) может осуществляться на нескольких уровнях. Первый уровень сюжетный: сам сюжет, если он присутствует, разворачивается в некотором ограниченном временно-пространственном поле. Сюжет может развиваться в прямом направлении или в обратном, может быть закольцован и т.д. Второй уровень: семантический или уровень разворачивания предложений, которые составляют текст. Предложение, состоящие из известных лингвистических конструкций, может демонстрировать свою собственную специфику пространственно-временного разворачивания: например, субъект предложения может перемещаться, изменять свою место нахождение, может локализоваться тем или иным способом, может двигаться во времени или производить изменения в местоположении объекта. В качестве средств могут выступать как «чистые» показатели локализации (пространственные предлоги или послелоги, реже пространственные аффиксы или вспомогательные пространственные глаголы соответствующей семантики), «чистые» ролевые показатели (падежные аффиксы или предлоги) и смешанные локализационно-ролевые показатели, а также информация о физическом (или топографическом) типе ориентира. И, наконец, третий уровень обнаруживается там, где субъектом предложения или текста является само пространство (или время) или появляется пространственная метафора. Например, тень времени, пространство мысли, плоский взгляд, узость суждений и т.д.
В.Г. Гак отмечает: «Пространство - одна из первых реалий бытия, которая воспринимается и дифференцируется человеком. Оно организуется вокруг человека, ставящего себя в центр макро- и микрокосмоса. Не случайно пространство не только дифференцируется языковыми средствами во всех языках, но оно оказывается в основе формирования многих типов номинаций, относящихся к другим, непространственным сферам. Многие предлоги, союзы, наречия претерпевают семантическое развитие: «пространство» —+ «время» — «причина» (и другие логические отношения)...» (Гак, 2000, с. 127).
Мир художественных произведений представляет собой огромное поле для анализа. «Романный же мир, как и всякий мир, подчиняется некоторому пространственно-временному порядку, строящемуся на основании определенных типов чувственности: он включает в себя "свои" вещи, ландшафты, людей, время, которым живут и умирают герои, пространство, которое они обживают или пересекают, тела, лица, взгляды и т.п.» (Подорога, 1995, с.213).
Язык представляет нам в распоряжение пространственное чувство в силу того, что сам он формируется как язык благодаря своей способности к выражению отношения пространства. Многие лингвисты, начиная с В.Гумбольта, разделяют взгляд на язык, как на то, что «сплетается из пространства».
После работ М.М. Бахтина, Д.С. Лихачева, В.Н. Топорова и их последователей художественное пространство начинает пониматься как важнейшая типологическая категория поэтики. Тот факт, что в художественном произведении смена одного пространства на другое является этически окрашенной, стал предметом исследования Ю.М.Лотмана (1986). Ему же принадлежат ценные наблюдения о том, что некоторые художественные произведения в принципе построены на передвижении по пространству. К их числу можно отнести тексты русского и европейского сентиментализма, например, «Сентиментальное путешествие» Д.Стерна, «Письма русского путешественника» Н.М. Карамзина, и «Путешествие из Петербурга в Москву» А.Н. Радищева. Сюда вообще можно отнести все произведения типа путевых заметок. Текст разворачивается от некой точки отсчета, приобретает скорость, наполняется перемещением и оканчивает свое движение.
Вообще говоря, любой анализ, любая рефлексия есть выход из двухмерного восприятия в многомерное. Когда точка зрения, или можно сказать точка отсчета, выносится за рамки субъектно-объектой ситуации, ситуация становиться объектом. Рефлексия над человеческим поведением, восприятием, сознанием и т.д. стала началом формирования науки психологии. Рефлексия над развитием этой науки породила историю психологии. Здесь мы сталкиваемся с тем, что Дж.Данн определял в своей концепции как серийный универсум (Dunne, 1930). Выход за рамки единой системы отсчета позволяет создавать модели, идущие в разрез с обыденными представлениями, как, например, геометрия Н.И.Лобачевского. В самом деле, оставаясь в рамках евклидовых координат, где точка отчета едина, и оси взаимонезависимы, обнаружить две пересекающиеся параллельные прямые невозможно, но как только мы создаем серийную последовательность наблюдателей, то инварианты уменьшаются, и появляется множество степеней свободы.
Но пространство не появляется из ниоткуда, оно определяется по выражению В.По дороги схемой Другого (По дорога, 1993). Текст обладает собственным телом (Валери, 1976), текст образует «особую плоть» (Гуссерль, 1994а). По словам По дороги: «Читающий признает телесный ритм читаемого. Возможность читателя быть-в-мире-текста определяется трансцедентальной схемой Другого... Текстовое пространство «сделано» другим, но сделано для меня, того, кто читает. Вот почему без углубленного анализа схемы Другого нам не понять направленность той или иной коммуникативной стратегии, учитывая и то, что успех стратегии всегда зависит от вовлечения нас, читающих, в событие мысли, в то место, где она рождалась». (Подорога, 1993, с. 17)
В этом смысле можно сказать, что пространство, в которое попадает читатель, есть языковая реконструкция автором своего внутреннего телесно-пространственного переживания. Текст может разворачиваться по поверхности кожи, может проникать глубоко внутрь и терять ориентиры, а может держать читателя на огромном расстоянии от нее. Эти феномены можно разглядеть как в отдельном произведении, так в ходе истории искусства, на протяжении которого происходили метаморфозы текстового пространства.
Существовали конвенциальные нормы построения тела литературного произведения, например, в эпоху классицизма провозглашалось единство времени и места. Ломка привычного, канонически правильного приравнивалась к нарушению эстетических норм.
Описание диагностического материала
Настоящее исследование строилось таким образом, чтобы выявить специфику пространственной конфигурации в разнообразных проявлениях широкого класса психической продукции этих пациентов как на уровне личностной организации, так и на уровне определенных особенностей их речи, мышления, восприятия, воображения. Для этого проводилось диагностическое структурное интервью (Kernberg, 1986) с целью определения личностной организации и уровня личностной патологии; лингвистический анализ текстов интервью для выявления пространственных особенностей и локативные стратегий (в соответствии со схемой, предложенной Плунгяном и Великорецким, 2002); анализ протоколов теста Роршаха с применением шкалы константности Блата и Рота (1974) и шкалы эго-границ Фишера и Кливленда (1958); анализ рисунка человеческой фигуры в модификации М.Киссена (1986), с оценкой дифференцированности образа тела по шкале Марленс (1958); семантический дифференциал в нашей модификации с дальнейшим построением семантического пространства; сокращенный вариант ТАТ (с построением пространственной структуры по Розову (1981)); оригинальная методика рисунка внутреннего пространства с дальнейшей оценкой по разработанной авторами шкале.
Транскрипты диагностического интервью по О.Кернбергу подвергались анализу с помощью метода экспертных оценок. В качестве экспертов выступали квалифицированные психотерапевты психоаналитической ориентации, члены и кандидаты Московского Психоаналитического Общества (клинические психологи и психиатры) с опытом работы от 5 лет до 20 лет. В задачу экспертов входило отнесение каждого пациента к одному из шести пространственных типов: агорафобическому, клаустрофобическому агорафилическому, клаустрофилическому, неопределенному и дисгармоничному (определения даны ниже), и к одному их трех уровней тяжести личностной патологии: невротическому, пограничному или психотическому. С целью верификации результатов диагностической процедуры, каждый пациент оценивался тремя экспертами. Вывод относительно типа пространственных переживаний и уровня тяжести личностной патологии делался на основе совпадения не менее двух из трех оценок экспертов. Определение типов пространственных переживаний. Экспертам предлагалось выявить ведущие тенденции в пространственных переживаниях пациента и в случае наличия двух или более тенденций одновременно, указать характер их сочетания. 1. Агорафобический - в переживаниях пациента, его тревогах, симптомах, отношениях с другими людьми, отчетливо проявляются трудности нахождения в "открытом пространстве". "Открытые пространства", в их физическом (напр,, ландшафты с открытыми видами, высокие места и т.д.), социальном (напр., в ситуация повышенной публичности) и/или психологическом аспектах (напр., или даже легкое охлаждение теплых отношений или увеличение дистанции в отношениях с другими людьми) вызывают выраженный дискомфорт, тревогу или панику и всеми силами избегаются. 2. Клаустрофобический - в переживаниях пациента, его тревогах, симптомах, отношениях с другими людьми, отчетливо проявляются трудности нахождения в «закрытом пространстве». Мир пациента структурирован таким образом, чтобы избегать попадания в «закрытое пространство» в любом его проявлении: в физическом - тесное помещение, места с труднодостигаемым выходом типа «каменных мешков», в социальном - глубокая вовлеченность в какой-либо проект, и в отношениях с другими людьми, близость с которыми угрожает их безопасности. Попадание в такие ситуации влечет резкое возрастание тревоги и паники. 3. Агорафилический - в переживаниях пациента доминирует желание (вокруг которого и структурируется его внутренний мир) бескрайнего расширения своих границ, экспансии как в физическом (тяга к освоению новых мест, путешествию, иногда к бродяжничеству), так и в психологическом плане (например, в отношениях предпочитают более поверхностные отношения, поддерживают дистанцию, предпочитают толпу и публичность глубоким отношениям); пациент тяготится имеющимися рамками своего жизненного пространства. Психические инвестиции направлены на сферу собственного Я. - в переживаниях пациента доминирует желание (вокруг которого и структурируется его внутренний мир) максимального сужения своего пространства на физическом, социальном и психологическом уровнях, что выражается в поиске замкнутых, тесных мест, предельно огороженных, сужение социальных контактов, и прилипанию почти симбиотическому к другому. Дистанция между собой и другими людьми воспринимается как пустое, холодное пространство, которое необходимо уменьшить. Инвестируются по большей части отношения с объектом. - это сочетание может отражать как отсутствие доминирования одного типа переживаний, так и включать противоположные тенденции. Для этого типа характерно отсутствие ярко выраженной тенденции, выявленные тенденции не вступают в явный конфликт между собой; и данное тенденции данного сочетания, дополняя друг друга, позволяет пациенту найти какой-либо вариант адаптации. Например, сочетание агорафобии и клаустрофилии, позволяют пациенту чувствовать себя комфортно в тесном пространстве отношений и в ситуациях, связанных с ограничением физического пространства.
Сравнение пространственных типов по статистическим параметрам (тест рисунок внутреннего пространства, тест Роршах, лингвистический анализ)
В группах, выделенных в соответствии с типом пространственных переживаний, проводилось сравнение статистических данных, полученных в результате лингвистического анализа (локативные показатели, ориентационные показатели, количество используемых видов), уровень константности, барьер-показатель и показатель проницаемости Эго-границ (тест Роршаха), уровень дифференцированности образа тела (рисунок человеческой фигуры), параметры рисунка внутреннего пространства (всего 108 переменных). Для сравнения групп использовался критерий Манна-Уитни. Результаты попарного сравнения типов представлены в таблице 7.10., а результаты сравнения каждого типа с остальной выборкой в таблице 7.11.
Рисунки внутреннего пространства у пациентов, которые были отнесены к агорафобическому и клаустрофобическому типу значимо отличаются по расположению изображенных объектов на листе, а именно, пациенты с агорафобическим типом пространственных переживаний чаще рисуют дополнительное ограничение, например, обводят все изображенное в круг и никогда не используют все пространство листа целиком (р 0,05). При этом лица с ведущей агорафобической тенденцией значимо чаще склонны изменять изображение значимых объектов (близость/дистанцию с ними, локализацию или сами объекты) во временной перспективе по сравнению с лицами с клаустрофобической и клаустрофилической тенденцией (р 0,01 и р 0,05 соответственно). Т.е. агорафобический тип характеризуется меняющимся отношением со значимым окружением в отличие от тех типов, пространственные переживания которых связны с близостью.
Между группами с агорафобическим и клаустрофилическим типом пространственных переживаний имеет место различие на уровне р 0,05 по ряду параметров рисунка внутреннего пространства, а именно, в отношении локализации Я на листе и способности символически передать качество связи с объектами (р 0,05). При клаустрофилических переживаниях пациенты склонны изображать Я в углу листа чаще, чем пациенты агорафобического типа, у них более низкая способность передачи отношений посредством символического изображения. Тенденция локализовывать Я на периферии в РВП характеризует клаустрофилический тип переживаний (статистически значимое различие по сравнению с остальной выборкой на уровне р 0,05). Так же клаустрофилический тип значимо реже (р=0,05), чем дисгармоничный изменяет количество связей. Такое расхождение между этими типами можно понимать, как желание пациентов, тяготеющих к близости, удерживать уже имеющиеся связи, не разрывать их и не создавать новые, тогда как дисгармоничные пациенты, склонные к перемене переживаний в отношении близости/дистанции, то увеличивают, то уменьшают количество связей.
Пространственные трудности, спроецированные в рисунках внутреннего пространства, можно понимать не только как отражение самих конфликтов, но и как способы защиты от тревог ими порождаемых.
Пациенты клаустрофилической группы, как и следовало ожидать, демонстрируют схожесть по некоторым параметрам с агорафобической группой. Для обоих типов характерен сравнительно низкий уровень константности. Т.е. желание близости и страх перед открытым пространством могут быть связаны с невозможностью удерживать постоянство содержимого своего внутреннего мира и его границ. Группа с ведущей агорафобической тенденцией характеризуется самым низким уровнем константности по сравнению с остальной выборкой (на уровне значимости р 0,001), тогда как группу с клаустрофобическим типом пространственных переживаний отличает высокий уровень константности по сравнению с остальной выборкой (р 0,01). Это может говорить о том, что уровень константности является важной характеристикой внутреннего пространства, валидной в отношении дифференциации агорафобических и клаустрофобических трудностей. Уровень константности, характерный для агорафобического типа колеблется в пределах 2-го и 3-го уровня, константности отношений и константности ряда, что может указывать на то, что внутренний мир этих пациентов представлен в виде двух зон, между которыми нет дистанции, континуума психических событий.
В речевых конструкциях имеют место следующие различия между выделенными типами:
Для агорафобического типа в сравнении с остальными характерно более частое употребление локализации Экстра-Лат (р 0,01), т.е. «наружу», движение в пространство вне ориентира. Т.е. пациенты агорафобического типа чаще локализуют субъект вне объекта, «снаружи» и движение направлено «наружу» и «мимо» ориентира. Возможно, в речи частота тех или иных локализаций отражает зону конфликта пациентов. Т.е. для агорафобического типа эта зона находится «снаружи» и вне контакта с объектом.
Максимальное различие в отношении частоты употребления локализации, связанной с пространством «снаружи» имеет место между агорафобическим и клаустрофобическим типами (р 0,01).
В целом, представляется, что пространственная конфигурация агорафобических пациентов выглядит как разряженное, космическое пространство, лишенное силы притяжения и любое движение осуществляется безотносительно других объектов и приводит к изменению всего пространственного расположения. Похоже на то, что их внутренний мир лишен статичности и для снятия тревоги им приходится удерживаться вблизи объекта. Сравнивая между собой клаустрофобический и дисгармоничный тип нарушений, имеем различие (р 0,01) по частоте употребления локализации, выражающей движение «домой». Пациенты с ведущей клаустрофобической тенденцией чаще всей остальной выборки используют локализации «домой» и «оттуда» (р 0,01), что свидетельствует в пользу того, что субъект клаустрофобической группы чаще стремиться в «клауструм», в закрытое вместилище и покидает место, где нет говорящего. Т.е. конфликтным для пациентов с клаустрофобическим типом пространственных переживаний является переход «оттуда» и «домой», тогда, как пациенты с дисгармоничным сочетанием пространственных тенденций тревоги при передвижении в эти зоны не демонстрируют. Пациенты с дисгармоничным сочетанием тенденций значимо реже используют локализацию в пространстве «позади» и «ниже» ориентира. Т.е. при дисгармоничном типе пространственных переживаний пациенты в меньшей степени локализуют свой опыт в соответствии с иерархическими отношениями или в некоторой последовательности. Дисграмоничный тип в целом отличает от остальной выборки сравнительно низкая частота употребления локализации, связанной с пространством «позади» ориентира (р 0,05). При этом максимальное расхождение по частоте употребления локализации «позади» дисгармоничные пациенты демонстрируют в сравнении с клаустрофобическим типом (р 0,05), а в отношении локализации «под» с клаустрофилическим типом (р 0,05).
