Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Концептуально-исторические основания послевоенного сотрудничества великобритании с радикальным исламом на ближнем и среднем востоке
1.1. Генезис взаимодействия Лондона с радикальным исламом ближневосточного региона в период Британской империи.
1.2. Положение в британских восточных колониях после Второй Мировой войны с учетом фактора радикального ислама .
ГЛАВА II. Радикальный ислам в качестве фактора британской политики на ближнем и среднем востоке в 1945-1979 гг .
2.1. Организация «Братья-мусульмане» и Египет: ключевой элемент ближневосточной политики Великобритании
2.2. Радикальные исламисты Палестины и Иордании как инструмент послевоенной британской ближневосточной политики .
2.3. Влияние исламского радикализма стран Среднего Востока (Иран, Саудовская Аравия, Афганистан) на британскую политику в регионе
ГЛАВА 3. Радикальный ислам и великобритания на ближнем и среднем востоке при консерваторах в 1979-1990 гг.
3.1. Противодействие Лондона СССР на Ближнем и Среднем Востоке с учетом фактора радикального ислама в Афганистане.
3.2. Исламская революция в Иране 1979 г. и ее влияние на британскую политику в регионе .
3.3. Роль Великобритании в ирано-иракской войне 1980-1988 гг.
- Положение в британских восточных колониях после Второй Мировой войны с учетом фактора радикального ислама
- Радикальные исламисты Палестины и Иордании как инструмент послевоенной британской ближневосточной политики
- Влияние исламского радикализма стран Среднего Востока (Иран, Саудовская Аравия, Афганистан) на британскую политику в регионе
- Исламская революция в Иране 1979 г. и ее влияние на британскую политику в регионе
Положение в британских восточных колониях после Второй Мировой войны с учетом фактора радикального ислама
Послевоенное сотрудничество Великобритании с радикальными исламскими силами уходит корнями еще в политику Британской империи. Первый шаг мусульманского мира навстречу Британии был сделан в 1765 году, когда могольский император Шах-Алим уступил британской Ост-Индской Компании право собирать налоги и вершить правосудие в богатой провинции Бенгалия. В дальнейшем, Британия добилась контроля над всем Индийским субконтинентом, одержав победу над Типу Султаном, последним весомым мусульманским центром силы в Индии, в 1799 году. К концу XIX века британское могущество распространилось далеко за пределы Индии и Великобритания приобрела серьезные рычаги влияния на мусульман всего мира. Британская империя в своих формальных границах вместе с британскими «протекторатами» (которые во всем, кроме названия были теми же колониями, в которых Великобритания контролировала и сферу обороны, и внешние сношения) охватывала более половины мусульман, живших на Земле10. Уинстон Черчилль, в то время военный министр, отметил в 1919 году, что, располагая 20-миллионным мусульманским населением Индии, Великобритания была «величайший магометанской силой»11. Британский империализм часто вступал в прямой конфликт с мусульманами и исламскими силами, и регулярно подвергался нападениям со стороны джихадистских движений, таких, как газии, которые воевали против британцев в ходе Второй англо-афганской войны 1880 года, или исламское махдистское движение в Судане, которое в 1881 году восстало против египетского правящего класса, захватив Хартум у британского генерала Гордона и установив в стране режим военной теократии.
В своей первой книге, написанной в 1899 году и посвященной отвоевыванию британцами Судана, Черчилль написал об Исламе, что «в мире не существует более реакционной, регрессивной силы, чем ислам» и что «магометанство — это воинствующая и прозелитская вера»12. Некоторые исламские движения возникли как прямой ответ британскому колониальному правлению, два из них продолжили оказывать огромное влияние на развитие современного радикального ислама. Первое, деобандисткое суннитское религиозное движение было названо по имени города в современном индийском штате Уттар-Прадеш в северной Индии, где в 1866 году была основана религиозная школа или медресе. Оно соединило в себе ненависть к британскому правлению в Индии исламских священнослужителей, которые намеревались распространять религиозное обучение вне развращающего влияния «вестернизации». Другой суннитской организацией, было движение Братья-мусульмане, основанное в Египте в 1928 году двадцатидвухлетним школьным учителем Хасаном аль-Банна, идеология которого отвергала британскую оккупацию страны, а также западное культурное и политическое влияние, призывая к строгому соблюдению правил Корана во всех сферах человеческой жизни. Британцы опасались не только исламского радикализма, но и панисламизма — идеи совместного всемирного мусульманского выступления против Британской империи. В Индии панисламизм отразился прежде всего в Халифатском движении, которое сформировалось в 1919 году под руководством мусульманских клириков, пытавшихся избавить от английского господства в Индии и оказать поддержку разваливавшейся после Первой Мировой войны Османской империи. Через объединение с индийскими националистами, Халифатское движение стало на время крупнейшим протестным движением против британского правления со времен восстания сипаев 1857 года13.
Однако, важно отметить, что Британская империя не всегда находилась в состоянии конфронтации с мусульманскими силами, но также управляла ситуацией с использованием их структур, через своих уполномоченных. После того, как британские пулеметы Максима жестоко подавили исламский халифат в Северной Нигерии в начале XX века, британцы управляли этой территорией через своего султана Сокото, его эмиров и структуру исламского государства, существовавшей под их управлением. Северная Нигерия представляла собой классическую модель «непрямого правления», как ее охарактеризовал губернатор, лорд Лугард, которая была в дальнейшем экспортирована в другие колонии. В Судане государство, созданное махдистским движением было в конце концов разгромлено Великобританией в 1898 году, но к 1920-м годам Лондон стал рассматривать махдистского лидера, Саида Абд аль Рахмана, в качестве союзника, который был способен обеспечить лояльность многих суданцев14. В других колониях и протекторатах,
Великобритания стремилась поддерживать «традиционную» мусульманскую власть, как оплот собственного влияния, и исламские нормы права часто разрешались к применению в их наиболее консервативных формах. Даже в управляемой напрямую Британской Индии мусульманское персональное право продолжало процветать. Подобная кооптация исламских элементов имела серьезные последствия; это помогает объяснить неспособность мусульман на многих управляемых Великобританией территориях отозваться на призыв Османской империи к джихаду против британцев в начале Первой Мировой войны15.
Радикальные исламисты Палестины и Иордании как инструмент послевоенной британской ближневосточной политики
Слабость британских послевоенных позиций была непосредственным образом очевидной в двух регионах, которые, в том или ином понимании, были ключевыми элементами могущества Соединенного Королевства в послевоенном мире. И в Индии — жемчужине в короне империи — и в маленькой Палестине — стратегической территории для доминирования Лондона на Ближнем Востоке — британское правление встречало сопротивление народных антиколониальных движений, оказавшимися слишком мощными, чтобы метрополия могла с ними справиться. У послевоенной, ослабшей Великобритании не было возможности развернуть серьезные силы, которые были бы просто необходимы для подавления этих восстаний, как она иногда делала в прошлом. Хотя британское правительство пыталось как можно дольше удержать под своим контролем Индию, официальные лица, в конце концов, пришли к осознанию того, что, как и в Палестине, игра была окончена. Понимая, что колониальное правление скоро закончится, британские политики пытались сохранить, что было можно сохранить для постколониального будущего. За неимением других инструментов влияния, они играли на религиозных и этнических разногласиях во время восстаний в Индии и Палестине, в обоих случаях прибегая к использованию мусульманских сил для достижения специфических целей. Эта политика имела далеко идущие последствия: в ходе конфликтов в Индии и Пакистане сформировались новые государства, появление которых изменило и Южную Азию, и Ближний Восток.
Разделение колониальной Британской Индии на два новых государства, Индию и мусульманский Пакистан, произошедшее в 1947 году, повлекло за собой массовые миграции населения и резню: около миллиона человек лишились жизни в ходе силового противостояния индийской и мусульманской общин, которое сопровождало разделение британской Индии. Индийские националисты, как и многие другие, постоянно обвиняли Британию в намеренном содействии созданию Пакистана для защиты собственных национальных интересов, причем не всегда безосновательно.
Еще в 1886 году группа мусульман северной Индии, возглавляемая теоретиком и социальным реформатором Саидом Ахмад-ханом, основала Всеиндийскую магометанскую просветительскую конференцию для того, чтобы наладить диалог между исламом и наукой, а также между исламом и колониальным правительством. Известная как движение Алигарха (названном так по наименованию города в современном штате Уттар Прадеш, где оно было создано), Конференция пришла к решению не поддерживать Индийский Национальный Конгресс, национально ориентированную индийскую организацию, таким образом, расположив к себе колониальные власти, которые морально и материально поддерживали Конференцию. В 1906 году представители движения, в основном землевладельцы из числа мусульманской знати, попросили у вице-короля, лорда Минто, особого политического представительства для мусульман в новых провинциальных законодательных советах, о создании которых было объявлено британцами; разделенные избирательные группы были в надлежащем порядке созданы специально для мусульман, которые голосовали за представителей собственной общины, с дополнительными местами, в дополнение к пропорциональным населению, в некоторых провинциях. Таким образом, Минто обеспечил лояльность мусульманской элиты; его жена отметила в своем дневнике, что ее муж не позволил «шестидесяти двум миллионам человек присоединиться к бунтующему сопротивлению»66.
20 декабря того же года движение Алигарха дало рождение партии
Мусульманская Лига, первоочередной задачей которой была «пропаганда чувства преданности британскому правительству среди мусульман Индии». Британские официальные лица были очень благосклонны по отношению к Лиге; будущий премьер-министр Рэмси Макдональд, бывший депутатом парламента от Лейбористской партии, писал в своей книге 1910 года «Пробуждение Индии», что руководители Лиги «вдохновлялись некоторыми британскими официальными лицами, и что эти лица дергали за ниточки в Симле [колониальной «летней столице» в Северной Индии] и в Лондоне, и с недобрым умыслом сеяли вражду между индусами и магометанами»67.
К 1930-м годам идея независимого «Пакистана» - название которого означает «земля чистых», а также является акронимом от названий Пенджаб, Афган (народ северо-западной пограничной провинции), Кашмир, Синд и Белуджистан — распространилась в среде Мусульманской Лиги. В 1939 году вице-король, лорд Линлитгоу, взаимодействовал с лидером Мусульманской Лиги, Мухаммадом Али Джинна, пытаясь противостоять требованию Конгресса о полной независимости Индии от британского господства и побуждая Лигу скорее сформулировать собственную альтернативу. В сентябре 1939 года Линлитгоу заявил Джинне, что если Мусульманская лига расценивала основное британское требование о превращении Индии в доминион в рамках Британского Содружества как неподходящее, «тогда единственный выход из тупика — разделение Индии». Когда оба они встретились снова в марте 1940 года, Линлитгоу продолжил давить на Джинну по вопросу создания альтернативы плану Индийского Национального Конгресса
Влияние исламского радикализма стран Среднего Востока (Иран, Саудовская Аравия, Афганистан) на британскую политику в регионе
В начале 1973 года прошла череда встреч на высшем уровне в Британии и Саудовской Аравии. В феврале наследный принц Фахд, министр внутренних дел Саудовской Аравии, посетил Лондон, чтобы провести встречу с Эдвардом Хитом с целью обсуждения саудовских вложений в Британию, а также «высокую степень согласия» между двумя странами по основным вопросам внешней политики.150 В июле Лондон посетил принц Абдалла, командующий Национальной Гвардией и другой будущий король. Посреди нефтяного кризиса, в декабре 1973, министр торговли Питер Уокер предложил премьер-министру приложить «серьезные усилия», чтобы убедить арабских нефтедобытчиков «вложить часть их громадных прибылей в британскую промышленность в ближайшие 5 или 6 лет». Он обрисовал разные варианты партнерства, с возможностью участия британских промышленных предприятий в индустриальном развитии Саудовской Аравии, особенно в изучении и разведке новых источников сырья или энергии.151 К концу года, после того, как Саудовскую Аравию посетили управляющий Банка Англии и чиновники из министерства промышленности и торговли, посол Ротни отмечал, что Британия и Саудовская Аравия «сделали первые шаги на пути к установлению новых долгосрочных отношений во взаимосвязанных сферах развития, инвестиций и нефтедобычи».152 Британские финансовые чиновники были, однако, обеспокоены возможным влиянием, которое крупные арабские вложения могли оказать на международную финансовую систему Даже до событий октября 1973 Саудовская Аравия аккумулировала у себя трехмиллиардные прибыли от продажи нефти, и основное беспокойство Банка Англии вызывала «волатильность огромных резервных фондов, которые арабские государства продолжали копить с нефтяных доходов».153 К октябрю 1974,
Казначейство отмечало, что производители нефти получили прибыль в 70 миллиардов долларов, из которых 26 миллиардов накопила одна Саудовская Аравия, подтвердив прогноз, сделанный в начале года.154 Забота казначейства состояла в управлении этими излишками таким образом, чтобы не расстроить международных финансовых механизмов и не усилить тенденцию к рецессии, уже ощутимой в мировой экономике.155 Ключевая проблема заключалась в том, что инвестиционные средства были размещены в западных банках под высокий процент и вырастали до таких сумм, которые были непропорциональны капиталу самих банков, что угрожало обрушить» их, с тяжелыми последствиями для всех частных финансовых структур на Западе.
Британское решение проблемы заключалось в «создании новой, реформированной системы, которая могла бы послужить нам в будущем, как это сделала в прошлом Бреттон-Вудская система». Теперь британцы хотели гарантий переработки излишних нефтедолларов странами-производителями нефти для укрепления стабильности системы. В то же время некоторые из них «должны ступить на наш путь», согласно планам казначейства.156
Британско-саудовские встречи продолжились в конце 1974 и 1975. В декабре 1974 канцлер казначейства, Дэнис Хили, посетил Саудовскую Аравию для обсуждения саудовских вложений в британскую экономику и мировую финансовую систему, а так же, как отмечал его основной личный секретарь, «для установления хороших личных отношений с влиятельным меньшинством, которое имеет определенный вес с этой важной стране».157 В марте 1975 года Фахд посетил Лондон, а завершил цикл переговоров следующим визитом в октябре, во время которого он встретился с королевой и многими министрами, чтобы «торжественно ознаменовать эту новую счастливую эпоху» в отношениях между двумя странами.158 В следующем месяце министр иностранных дел Джеймс Келлаган нанес первый в истории визит министра в Саудовскую Аравию, чтобы «придать огромный импульс» контактам между двумя странами и обеспечить участие большего числа британских фирм в новых массовых проектах развития Саудовской Аравии.159 При этом стоит упомянуть о том, что когда Хили встречался с министром финансов Саудовской Аравии, принцем Мусаидом, в декабре 1974 года, он сказал последнему, что не считает действия стран-производителей нефти аморальными и не считает, что повышение цен «никоим образом» не является причиной трудностей, с которыми столкнулся мир. Инфляция, которую испытал мир в 1973 году «не была спровоцирована ценой на нефть», говорил Хили, добавляя, что то, что повышение цены на нефть произошло вместе с распознаванием угрозы инфляции — всего лишь «историческая случайность».160
К январю 1975 года Саудиты инвестировали в Британию 9.3 миллиарда долларов, из которых 800 миллионов — в государственный сектор, общий объем инвестиций эквивалентен сегодняшним 20 миллиардам.161 Всего британские национализированные промышленные предприятия заняли у нефтепроизводителей около 1.4 миллиарда долларов. Избыточные активы нефтепроизводителей вносили существенный вклад в финансирование дефицита текущего счета в 1974 и в первой половине 1975. Саудиты были тогда «очень важными держателями фунта», занимая по этому показателю второе место после Нигерии среди стран-производителей нефти.162 Когда Гарольд Вильсон встретился с принцем Фахдом в Лондоне, в октябре 1975, его советники порекомендовали ему сказать будущему королю следующее: «Ваша страна отныне имеет большую долю в британской экономике, и вы, разумеется, будете серьезно заинтересованы в ее прогрессе».163
Таким образом, за два года после нефтяного кризиса октября 1973 года, Саудовская Аравия влила огромное количество нефтедолларов в британскую экономику, получив в ней значительную долю. Результатом этого было то, что Британия стала экономически зависимой от режима Саудитов и была, фактически, вынуждена подстраивать свой внешнеполитический курс под этот режим. Британские стратеги чувствовали себя вполне комфортно с учетом повышавшегося регионального и мирового влияния Саудовской Аравии. В ноябре 1974 в инструкции Форин-офиса для предстоявшего визита канцлера казначейства Хили в Саудовскую Аравию отмечалась уверенность, с которой Саудовская Аравия, наводненная нефтедолларами, оседлала мировую арену, и что она в обозримом будущем сохранит влияние на формулирование арабской политики. Это побудило Хили поднять вопрос о том, что «Саудовская Аравия и Британия имеют много общих интересов, не только те, которые касаются поддержания стабильности на Арабском полуострове».164 При этом стабильность, конечно, означала защиту этого субрегиона от пагубного влияния своенравных идей народного, республиканского или националистического правления. Британия приветствовала доминирование Саудовской Аравии в регионе, особенно после принятия решения о сокращении собственной военной помощи странам Персидского залива несколькими годами ранее.165
Исламская революция в Иране 1979 г. и ее влияние на британскую политику в регионе
Несмотря на взаимовыгодные как политические, так и экономические отношения с Саудовской Аравией, Британия тайно помогала вооружаться ее основному сопернику за верховенство в мусульманском мире —Ирану, который активно устанавливал жестокую шиитскую теократию под руководством аятоллы Хомейни. В то же время, откровенно нарушая эмбарго ООН на поставку оружия обеим сторонам конфликта, Британия также вооружала Ирак Саддама Хуссейна, который вторгся в Иран в сентябре 1980 года; последовавший за этим восьмилетний конфликт обошелся им миллионными жертвами. Таким образом, Британское правительство вооружало обе стороны друг против друга, что стало еще одной долгосрочной особенностью политики Лондона в этом регионе.
Британский курс по отношению к ирано-иракской войне мог проводиться по той же причине, что обозначена в заметке американского госдепартамента 1984 года, в которой отмечается, что «победа любой стороны будет иметь далеко идущие последствия» для баланса сил в регионе. Британия, вместе с США, стремилась поддержать этот баланс сил.237 Британские официальные лица продолжали поддерживать режим Саддама, тайно смягчая ограничивающие экспорт оружия «директивы», которые анонсировались парламентом и позволяли некоторым частным компаниям поставлять широкий спектр военного снаряжения, а также разрешали брать экспортные кредиты. Следуя знакомой схеме, частные военные агентства также предоставляли услуги «бывших офицеров SAS» по подготовке личной охраны Саддама Хуссейна 238.
Подобным образом Британия использовала различные способы вооружения Ирана аятоллы Хомейни. С самого первого дня ирано-иракской войны Британия переправила танковых стволов и танковых двигателей на сотни миллионов фунтов под видом «нелетального» груза которые помогали поддерживать функционирование 890 танков Чифтен и 250 танков Скорпион, которые британцы продали шаху на протяжении 1970-х гг. За этим последовала поставка сотен Лэнд Роверов и шести радаров ПВО239. В этот же период государственная компания Royal Ordnance отправила в Иран пять партий химического вещества тетрил, соединения, которое используется при создании взрывчатки, и взрывчатого порошка, нарушив таким образом и эмбарго ООН и собственные британские экспортные директивы.240
многомиллиардные оружейные заказы. По мнению экспертов, иранцы задействовали офисы Национальной иранской нефтяной компании (НИНК) как прикрытие своих усилий по приобретению оружия; они выступали базой как для покупки запасных частей для проданных британцами танков, так и для использования банковских и транспортных возможностей Лондона. Только в сентябре 1987 года, через семь лет после начала ирано-иракской войны, Британия заявила о своем намерении закрыть отделения НИНК; однако, даже после этого не последовало никакого наказания для британских торговцев и компаний, продававшие оружие и снаряжение в Иран.241
Часть оружия, которое направлялось в Иран и контрас Никарагуа было получено от сирийского торговца оружием Монзера аль-Кассара. Британцы хотели помочь американцам войти в контакт с сетью аль-Кассара в обмен на информацию ЦРУ о сборе средств, который ИРА осуществляла в США242. Спустя десятилетие депутат Тэм Дэлиелл Хогга «был ли он уполномочен давать Монзеру аль-Кассару разрешение на поставку оружия в Иран». Хогг выразительно ответил «нет»243. В то время, как британцы доверяли аль-Кассару действовать в качестве своего агента в его тайной оружейной сети, он также продолжал поставлять оружие для многочисленных террористических операций, от политических убийств в Испании до атаки а парижском еврейском квартале и печально известного захвата круизного лайнера Achille Lauro в 1985 году, во время которого один человек был убит; по утверждению исследователей Лофтуса и Ааронса, именно аль-Кассар переправил убийц в безопасное место. Однако, аль-Кассар в течение многих лет мог без проблем въезжать и выезжать из Британии, чтобы отчитываться перед своими руководителями в МИ-6244. Лофтус и Ааронс также отмечают, что МИ-6 «знала все о причастности аль-Кассара к террористическим атакам с 1981 года» благодаря Лесли Аспину, но он оставался их «основным осведомителем». Аль-Кассар был жизненно важной для Британии фигурой в деле убеждения таких группировок, как ООП и палестинская террористическая Организация Абу Нидаля, держать свои депозитные счета в банки BCCI, который британцы фильтровали и который контролировали. Каждый раз, когда какой-нибудь шейх размещал там деньги, британцы могли отследить процесс распределения средств через структуры аль-Кассара между террористическими группировками Ближнего Востока. МИ-6 держала факт вербовки аль-Кассара в секрете от Тэтчер и даже МИ-5245. Следует отметить, что позже аль-Кассар обвинялся американским судом в торговле оружием и отмывании денег; британское же правительство никогда не предпринимало подобных действий против аль-Кассара246. Организацией Абу Нидаля были убиты сотни человек в более чем двенадцати странах в начале 1970-х ина протяжении 1980-х гг, их наиболее печально известная акция — беспорядочный расстрел 18 человек в Римском и Венском аэропортах в декабре 1985 года. Тем не менее,Нидаль посещал Лондон в середине 1980-х гг, что привело в бешенство израильтян, которые не были проинформированы об этом британским правительством247. Кроме того, в 1986 году британцы обнаружили, что Нидаль имел счета в банке BCCI на общую сумму 50 миллионов долларов, а в июле следующего года МИ-5 и МИ-6 обратились к работнику банка, убедив его передать информацию об активностях данных счетов248. США раскритиковали решение британцев отслеживать счета, вместо того, чтобы их заморозить, но британцы настояли на невмешательстве. Мониторинг позволил британцам ретроспективно выяснить о связи Сирии, где тогда базировалась Организация Абу Нидаля, с попыткой взрыва в аэропорту Хитроу в Лондоне в 1986 году, в которой участвовал агент Нидаля, получавший финансирование со счета сотрудника сирийской разведки в банке BCCI249. Британскому наблюдению был положен конец, когда Нидаль пронюхал об этом; точно не ясно, когда это произошло, но данные указывают на то, что не ранее конца 1989 года250. Считается, что Абу Нидаль стоял, среди прочего, за взрывами в Судане, на Кипре и в Греции, но утверждается, что самую значительную роль в он сыграл в декабре 1988 года, когда в результате взрыва самолета авиакомпании Pan American над городом Локерби в Шотландии погибло 270 человек. После смерти Абу Нидаля в 2002 году один из его бывших помощников утверждал, что сам Нидаль сообщил ему о том, что за взрывом стоял именно он; вопреки вердикту суда, который признал виновными двух ливийцев, этой точки зрения долгое время придерживались и некоторые другие информированные толкователи. Таким образом, желание британских секретных служб следить за таким террористом, как Нидаль, вместо того, чтобы задержать его, соответствует их исторически сложившейся модели поведения.