Песенная традиция казаков Верхнего Дона: фольклорное интонирование и речевой диалект Никитенко Ольга Григорьевна

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Исторические условия формирования музыкально-певческой культуры казаков Верхнего Дона 15

1.1. Из истории заселения верхнедонских земель 15

1.2. Верховые казаки как специфический компонент казачьего субэтноса 24

1.3. Исторические коллизии ХХ века и их влияние на музыкально-певческую культуру донских казаков 28

1.4. Новые исторические процессы возрождения казачьей культуры 40

Глава 2. Особенности певческого стиля казаков Верхнего Дона: вербальный и музыкальный диалекты 45

2.1. Диалектная специфика вокальной речи донских казаков 47

2.2. Корреляция диалектной речи и напева в казачьей песне 60

2.3. Фонетический строй и артикуляция вокальной речи верховых казаков 67

2.4. Выразительные средства исполнительства в традиционном певческом творчестве казаков Верхнего Дона 89

Глава 3. Исполнительская культура казаков Верхнего Дона и современное состояние традиции 102

3.1. Вторичные формы бытования традиционного фольклора казаков верхнедонских станиц на современном этапе 103

3.2. Механизм сохранения и передачи особенностей диалектной песенной традиции 111

3.3. Адаптация традиционного песенного наследия к вторичным формам исполнительства 122

3.4. Формирование репертуара фольклорных коллективов верхнедонской песенной традиции 129

Заключение 146

Список литературы 155

Нотное приложение 200

Комментарии 295

Сводный репертуар верхнедонских станиц и хуторов 301

Аудиоприложение 314

• Верховые казаки как специфический компонент казачьего субэтноса
• Диалектная специфика вокальной речи донских казаков
• Выразительные средства исполнительства в традиционном певческом творчестве казаков Верхнего Дона
• Формирование репертуара фольклорных коллективов верхнедонской песенной традиции

Введение к работе

Актуальность исследования. Один из путей сохранения национальной
идентичности, духовно-нравственного развития современного российского об
щества видится в обращении к наследию русской культуры, народному искус
ству, уникальным ареальным традициям, в том числе песенным, все еще сохра
няемым и воспроизводимым на местах. К числу ярких, самобытных народных
культурных артефактов относится наследие донских казаков, и особенно – их
музыкально-певческое наследие. Фольклорное пение казаков Верхнего Дона,
являясь неотъемлемой частью многовековой традиции русского народа, впита
ло в себя коренные свойства и признаки этой культуры, но вместе с тем облада
ет неповторимым музыкально-поэтическим языком, особым ладово-
мелодическим, жанрово-стилистическим, интонационно-тембровым «звукоиде-
алом», характерным диалектно-вербальным стилем, многоголосием и особыми
формами бытования. Сущностный признак донского народного музицирования
– диалектное пение. Именно диалектная «окраска» звучания стала осознаваться
исследователями как один из самых выразительных признаков народно-
песенного искусства данного региона, а также как важнейший элемента тради
ционной казачьей культуры в целом и один из инструментов е сохранения.

Изучение, сохранение и популяризация стиля этого песенного ареала является важнейшей задачей современной науки. Актуальность исследования определяется также особым состоянием современного общества, в котором наиболее проблемным вопросом стал процесс глобализации, несущий угрозу в виде универсализации культуры, и забвения исторических традиций своего народа.

Труды по исследуемой теме, как правило, рассматривают казачью песенную традицию с точки зрения узкоотраслевой направленности интересов уч-ных (этномузыковедов, этнофилологов, диалектологов, фольклористов и др.). Сложность изучения стилистики народного пения как самобытной исполнительской формы связана с процессуальностью песнетворчества, с трудно уло-

вимыми на слух и условно фиксируемыми технически нюансами интонирования. Каждый подлинно аутентичный певческий коллектив представляет собой уникальное явление с определнными качествами и свойствами. Ещ в 80-е годы ХХ столетия фольклорист и знаток казачьего пения А.С. Кабанов¹ выделил основные показатели, характеризующие традиционный фольклорно-певческий коллектив:

1. Принадлежность одной песенной традиции, впитанной с детства, в соци
альном аутентичном окружении, без вмешательства профессионального обуче
ния и сценической деятельности;

2. Принадлежность репертуара к локальному стилю и его исполнение в
традиционной фактуре полноценного состава певцов;

3. Пение в сложившейся в данной локальной традиции манере звукоизвле-
чения с комплексом вокальных примов, с опытом мелодического варьирова
ния фольклорного материала.

Согласившись в целом с этим мнением, выделим и обозначим главный, на наш взгляд, и обобщающий показатель традиционного пения: вербальный и музыкальный диалекты. Именно синтез, их синкретизм представляется важнейшим составляющим определнной локальной традиции, которая включает в себя комплекс отличительных свойств: музыкально-формообразующие, вербальные и исполнительские особенности.

Рассмотрение в этом аспекте фольклора казаков Верхнего Дона представляется важным, так как это дат возможность выявить традицию данного региона, а, следовательно, помочь поколениям исполнителей сохранить е.

Степень научной разработанности проблемы. Донская песенная культура изучается музыковедами уже почти два столетия. Наибольший вклад в е исследование внс выдающийся собиратель, фольклорист и знаток донской традиции А.М. Листопадов (1873-1949), труд которого запечатлн в пятитом-¹ Кабанов, А.С. Многоголосие и ритмика протяжных песен Донских казаков / А.С. Кабанов // Проблемы взаимодействия самодеятельного и профессионального художественного творчества: Сб. научн. тр. Вып. 110. М.: НИИК, 1982. С. 99-143.

ном своде образцов песенного наследия донских казаков (около 1200 записей). Собрание А.М. Листопадова является своего рода хрестоматией казачьей песенной традиции, позволяющей продолжить научные поиски в области исполнительства.

Некоторые учные, в том числе музыканты-этнографы второй половины
ХХ века, обращались к собиранию и изучению песен Дона. Ведущие исследо
ватели в области казачьего фольклора Т.В. Дигун, А.С. Кабанов,
Т.С. Рудиченко в своих работах дают подробные характеристики структуры ка
зачьего многоголосия и функций голосовых партий в аутентичных ансамблях.
Т.С. Рудиченко на основе полевых исследований 1970-90-х гг. анализа стиля
казачьего пения обнаружила и описала типы мужских и женских голосов, носи
телей казачьей традиции, с точки зрения диапазона, тембровых характеристик,
выразительных возможностей и их влияние на формирование мелодических и
мелодико-фактурных стереотипов. Выявленная ею характеристика подтвержда
ется в ныне действующих аутентичных коллективах.

Труды Н.Н. Гиляровой, И.И. Земцовского, А.С. Кабанова, Т.С. Рудиченко, А.Н. Иванова и др. позволяют проследить классификацию жанров народной казачьей песни, специфику донского фольклора, его место в общерусской культуре, определить формы работы в фольклорных коллективах разного типа.

В существующих современных исследованиях аналитический ракурс исполнительских особенностей певческой традиции остатся в тени или ограничивается общими наблюдениями и по-прежнему не получил своего детального изучения.

Совершенно не освещены вопросы диалектного пения, отсутствует научное осмысление техники пения, фонетических особенностей произношения и музыкального диалекта. Таким образом, заявленная тема представляется актуальной своей историко-культурологической и музыковедческой направленностью и востребованностью как народно-певческим исполнительством в России, так и современным этномузыкознанием.

Объектом исследования выступает певческая традиция казаков Верхнего Дона в е диалектной форме.

Предметом исследования являются особые примы фольклорного интонирования и речевого диалекта, составляющие в совокупности звуковой идеал исполнительского стиля верхнедонской казачьей традиции.

Цель исследования - выявить и определить особенности исполнительского стиля верхнедонской казачьей традиции во взаимосвязи речевого диалекта и фольклорного интонирования.

Для достижения поставленной цели определились следующие задачи:

обобщить историю формирования донского казачества как субэтноса и выделить из его среды локальной группы верховых казаков;

выявить истоки формирования музыкально-певческой культуры казаков Верхнего Дона;

раскрыть стилистику вербальной диалектной речи верховых казаков в их исполнительской практике;

показать особенности фольклорного интонирования и формирования звукового идеала традиции верховых казаков;

определить доминирующие жанровые группы, наиболее ярко маркиру
ющие исследуемую песенную традицию;

рассмотреть формы бытования, освоения и адаптации традиции казаков
Верхнего Дона на современном этапе.

Материалом для исследования послужили опубликованные в сборниках песни донских казаков (в том числе в пятитомном издании А.М. Листопадова экспедиционные материалы музыкантов-фольклористов А.С. Кабанова, Т.С. Рудиченко, Н.Н. Гиляровой, а также многолетние личные полевые записи, сделанные диссертантом в фольклорно-этнографических экспедициях, наблюдения за этнофорами, их комментарии по поводу особенностей исполнения донской протяжной и «частой песни» - проанализировано более 200 образцов фольклора, в нотном приложении представлено 40 нотированных

образцов народных песен, из них 35 – в авторской нотации. Особую ценность составило непосредственное общение с исполнителями верхнедонской казачьей традиции.

Территориальные рамки исследования включают Новоаннинский и Алек-сеевский районы Волгоградской области – ареалы компактного проживания верхнедонских казаков.

Хронологические рамки исследования включают материалы со второй половины XIX столетия по первое пятнадцатилетие XXI века, что обусловлено наличием фактологического материала.

Методологической основой исследования стал комплексный подход, в
рамках которого были использованы историческое, культурологическое, этно-
филологическое и этномузыковедческое направления и системно-комплексный
метод изучения. Историко-этнографический и культурологический подходы
дают возможность познать жизненный уклад и психологию казаков, что нахо
дит отражение в формировании вербальной и песенной стилистики и феномена
звукоидеала традиции. В определении историко-культурных условий организа
ции донского казачества и его локальной группы диссертант опирался на исто
рические, этнолингвистические и культурологические труды В.Б. Броневского,
А.И. Ригельмана, В.О. Ключевского, Е.П. Савельева, Н.А. Мининкова,

А.П. Пронштейна, С.И. Рябова, М.А. Рыбловой и других. Донские говоры и фонетические свойства донского наречия анализировались на основе работ Е.В. Брысиной, И.Г. Долгачева, Р.И. Кудряшовой, А.В. Миртова, Л.М. Орлова.

Применение метода системно-комплексного изучения региональных
фольклорных традиций с использованием включнного наблюдения основано на
комплексном системном исследовании диалектных, музыкально-

этнографических, вокально-стилевых и исполнительских аспектов, а также на
сравнительном анализе говоров и певческих манер казаков-верховцев. Обще
теоретические вопросы музыкального искусства изучались в свете научных
концепций Б.В. Асафьева, Э.Е. Алексеева, Н.Ю. Альмеевой, Д.И. Варламова,
Л.А. Вишневской, Е.В. Гиппиуса, А.И. Демченко, М.А. Енговатовой,

И.И. Земцовского, В.В. Медушевского, А.А Михайловой, И.В. Полозовой, А.В. Рудневой, Т.С. Рудиченко, Н.Н. Гиляровой, А.С. Кабанова, А.С. Ярешко и др. Лингвистический анализ песенных текстов, графическое изображение тембровых характеристик традиционных исполнителей, изучение вопросов вокальной лексики ориентированы на теоретические разработки И.А. Алдошиной, В.П. Морозова, Г.П. Стуловой, Л.Л. Христиансена, Л.В. Шаминой.

Для определения особенностей казачьего пения использовались научные достижения в музыкальной акустике, психологии и социологии искусства с целью выявления характеристик донского казачьего пения.

Положения, выносимые на защиту:

1. Песенная культура казаков Верхнего Дона, являющихся частью куль
турного наследия донского субэтноса русского народа, обладает высоким по
тенциалом устойчивости своих коренных признаков, сохраняющихся на протя
жении веков. Это выражается в следующих показателях:

– комплексе мелодико-речевых интонаций в их композиционно-вербальной и музыкально-формообразующей системах;

– диалектном оформлении поэтических текстов;

– особенностях мелодического рисунка и вокально-выразительных средств;

– интеллектуально-позитивном отношении носителей традиции к песне, пению и манере исполнения.

1. Песенная культура субэтноса донских казаков неотделима от общерусских народно-певческих традиций. Это единство относится к составу песенных жанров, интонационно-ладовому языку, ритмической структуре, многоголосному складу, слоговому ритму, музыкально-речевой интонации, мелодической выразительности. Однако в казачьем пении семантика образа податся в усиленной, более экспрессивной форме, характерной для исполнительской манеры.

2. Песенная донская традиция строится на незыблемом следовании нормам диалектной вокализации, грамматики и лексического состава. В песнях обнаруживаются специфические черты народной речи донских казаков: аканье, ас-симилятивно-диссимилятивное яканье, фрикативный [], морфологические

особенности (мягкий -ть в конце глаголов 3-го лица настоящего и будущего времени, формы местоимений мене, тебе и пр.), лексико-семантические единицы (атаман, казак, есаул, имена выдающихся представителей казачества) и др.

4. Отличительной чертой донской певческой фонации, выделяющей е из других ареальных культур русского народа, является регулярное включение, особенно в протяжных песнях, множества звуковых комплексов-вставок, дифтонгов (реже – трифтонгов). Это приводит к своеобразной закрытости смыслового содержания произведения для непосвященных инофоров и придат вокально-песенному творчеству характер объединительного восприятия, осознания этнокультурной общности и самозначимости.

5. Многовековое адстратное воздействие, обусловленное влиянием на казачью песенную традицию соседних этносов (украинцы, татары, калмыки, кавказские народы и др.) проявилось в заимствовании и переработке образцов фольклора, включении в текст лексем иноязычного происхождения, изменения тембрового состава в пении.

6. Песенная культура обследованных районов позволила сформулировать тезис о наличии особой локальной музыкальной системы, представленной набором песенных жанров и характерными средствами музыкальной выразительности, что обусловливает особый подход при изучении и реализации аутентичного народного пения в работе с «вторичными» коллективами.

Научная новизна и личный вклад исследователя обусловлены самой постановкой проблемы, которая пока не нашла освещения в научной литературе. Также новизна исследования определяется системно-комплексным подходом к изучению диалектной певческой традиции, при котором е бытование рассматривается в историко-культурном, жанрово-стилевом и этнофилологическом контекстах. На примере Новоаннинского, Алексеевского районов Волгоградской области впервые выявлена специфика певческой манеры казаков Верхнего Дона, выявлены особенности мелодика речи и пения, фонетический строй вокальной речи верховых казаков. На основе сравнительного анализа мелодических контуров поэтической речи и напевов песен впервые с помощью компью-9

терной обработки музыкально-певческого интонирования прослежены характерные особенности процесса синтеза речевого и вокального механизмов и результат этого взаимодействия, определяющий звукоидеал аутентичного исполнения. Впервые выявлены изменения в фонетическом строе песенной речи верховых казаков, произошедшие в результате объективных историко-демографических и социальных процессов в обществе.

Теоретическая значимость исследования заключается в расширении информации о стилистике диалектного пения: впервые на локальной песенной традиции выявлены закономерности вокальной речи донских казаков, что вносит вклад в теорию музыкального искусства, теорию фольклористики и этнолингвистики, выражающийся в осмыслении неповторимой народной песенной культуры казаков Верхнего Дона как этнокультурного феномена. В силу много-аспектности работы, материалы диссертации могут быть востребованы историками, филологами, лингвистами, этнологами, культурологами и этномузыколо-гами, занимающимися вопросами изучения диалектных традиций бытования фольклора. Разработанные методы и подходы к исследованию певческой культуры донских казаков могут быть применены при изучении других народно-певческих традиций.

Практическая значимость работы. Результаты исследования, в том числе Нотное приложение, могут быть использованы в исполнительской практике народно-певческих коллективов, а также в вузовских курсах народного музыкального творчества, народно-певческих стилей, истории народно-певческого исполнительства, методики работы фольклорных ансамблей, в фольклорно-экспедиционной практике. Исполнителям, желающим понять природу локального стиля донских казаков, предложенный исследовательский ракурс поможет в постижении традиционной культуры данного ареала в комплексном подходе к изучению песенного наследия, начиная с истории казачества (вероисповедание, быт, обрядовость) и музыкальной культуры (песенные жанры, диалектное пение с его вокально-речевыми особенностями, инструментальное творчество, народная хореография).

Апробация работы. Отдельные положения диссертации неоднократно обсуждались на кафедре народного искусства и традиционной культуры Волгоградского государственного института искусств и культуры, а также были представлены на 15 всероссийских и международных конференциях и конгрессах (Москва, Волгоград, Краснодар, Самара, Саратов и др., 1998-2018 гг.). Проведено большое количество мастер-классов в учебных заведениях и для руководителей фольклорных коллективов в различных регионах России. Некоторые разделы вошли в энциклопедию по традиционной культуре Волгоградской области и в другие информационные источники.

На основе материалов исследования диссертантом разработаны учебные программы по курсам «Ансамблевое пение», «Хоровой класс», «Вокальная подготовка», «Сольное народное пение» для студентов Волгоградского государственного института искусств и культуры по обучению диалектному пению в исполнительской манере верховых казаков. Результаты работы и отдельные е главы использовались автором при чтении лекций в вузах страны, а также в многолетней практической работе с курсовыми ансамблями и в студенческой «Фольклорной студии». Научные положения исследования прошли апробацию в ходе собственной 38-летней исполнительской деятельности диссертанта в качестве участника и руководителя молоджного фольклорного ансамбля «Гого-лушка», детского фольклорного ансамбля «Развеслая станичка», профессионального ансамбля старинной казачьей песни «Станица».

Структура диссертации. Исследование состоит из введения, трх глав и заключения. Диссертация снабжена списком литературы из 426 источников, рисунками, характеризующими вокально-певческую манеру казаков, и транскрипцией записи фонетического строя напевов в исполнении отдельных мастеров-песенников. Нотное приложение содержит музыкальные и поэтические тексты наиболее характерных образцов верхнедонской казачьей песенной традиции (40 образцов), из них 35 образцов фольклора – в авторской нотации.

Верховые казаки как специфический компонент казачьего субэтноса

Выделение двух локальных групп в составе донского казачества имеет очень давнюю историю. Некоторые историки даже допускали возможность то го, что эти группы существовали с самого момента формирования казаков на Дону. Проблема разделения донских казаков на верховых и низовых, а также опыт определения их специфических культурных признаков был представлен еще в работах донских краеведов середины XIX в. Впоследствии разрозненные материалы, существенно дополненные экспедиционными исследованиями, были обобщены и проанализированы волгоградским этнографом М.А. Рыбловой, посвятившей этой проблеме развернутую статью [297].

Впервые факт разделения донских казаков на две группы отмечен в царской грамоте, посланной на Дон 21 марта 1592 г., в такой форме: «…на Дон донским атаманам и казакам, которые ныне на Дону вверху и которые на Дону близко Азова». Прямо говорится о верховых и низовых казаках в грамоте от 20 апреля 1593 г.: «… на Дон, донским казакам верховым и низовым, атаману Ершову и всем атаманам и казакам верховым и низовым…». Показательно, что сначала в обращении упоминаются верховые казаки, а затем уже низовые, на что последние «возмутились»: «прежде государь нас жаловал и посылывал к нам грамоты низовым атаманам лутчим имяны и всем атаманам и казакам низовым и верховым…, а верховые же казаки государевой службы не знают» [196, с. 5]. С начала XVII века все царские грамоты на Дон неизменно начинались так: «на Дон в нижние и верховые юрты, нашим атаманам и казакам». Таким образом, по мнению исследователей, была документально закреплена традиция разделения Войска Донского на «верховцев» и «низовцев».

Краеведы XIX века вели долгие споры о границе между верховыми и низовыми казаками, но в целом сходились на том, что верховые казаки расселились на землях по Хопру и Среднему Дону, а низовые избирали местом обитания Нижний Дон в районе Черкасска, Раздор и Маныча. В низовьях складывалось единое Донское войско, в то время как в верховьях казаки продолжали долгое время жить самостоятельно и обособленно. Отмечали исследователи и социальные предпосылки выделения двух групп в составе донского казачества.

Что касается культурных различий, то они, к сожалению, лишь кратко характеризовались донскими краеведами в отдельных разрозненных заметках. Собрав их воедино и дополнив собственными материалами, М.А. Рыблова отметила наличие существенных этнокультурных различий между верховыми и низовыми казаками; преобладание «великоросского элемента» в культуре верхового казачества, в то время как в культуре низового казачества более существенную роль играли элементы украинской народной традиции. При этом общей культурной особенностью обеих локальных групп было наличие тюркского влияния.

В XIX веке были предприняты попытки обозначить антропологические различия между верховыми и низовыми казаками. Как пишет автор, «Низовые казаки по большей части брюнеты, черноглазые, от природы они менее крепкого телосложения» [196, с. 21], верховые казаки, напротив, преимущественно сангвиники, блондины, светло-русые, чрезвычайно редко с карими глазами, чистые брюнеты и брюнетки встречаются здесь весьма редко. Лингвистические материалы, касающиеся разделения донского казачества на две группы, впервые были собраны в XIX в., и они также отражают реально существующие различия. М. Сенюткин отмечал, что для низовцев характерна «скороговорливость и чрезвычайно мягкий выговор, не всем неприятный у женщин, но весьма приторный у мужчин». Так, жители станиц Старочеркасской и Елизаветинской произносят звук «ы», как «и»; «а» – как «я»; «у» – как «ю»; «е» – как «я»; «ф» – как «хф»; «ш» – как «с»; «ж» – как «з» («Ванькя», «чайкю», «яму», Хфедя», «просю», «ми», «ви», «стозе», «били у церкви» и пр.) [318, с. 182]. Говор верховцев М. Сенюткин характеризовал так: «…твердый, мужественный, весьма приличный мужчине, но несколько грубоватый у женщин». Происходило это от замены гласных «е» на «а»: «табе» (тебе), «сабе» (себе), «чаво» (чего), «пашаница» (пшеница); и «е» на «я»: «вядро» и пр. Он отмечал также, что в говорах верховых казаков свободно допускался переход слов среднего рода в женский: «строгая приказания», «моя ведерка», «моя корыта» [318, с. 182].

По мнению современных ученых-лингвистов, донские говоры – типично южнорусские. Различия между говорами низовых и верховых казаков касаются большей частью фонетики, меньше проявляются в области морфологии. В говорах верховых казаков отчетливо просматриваются традиции южных и центральнороссийских губерний, а у низовых – сильны украинские влияния [329, с. 8-15].

На ощутимое влияние великорусских традиций в культуре верховых казаков указывают такие, свидетельства, например, как: «В верховьях Медведицы казаки чрезвычайно сходны ... по жизненному укладу с великороссами соседней Саратовской губернии ... В одежде женщин ... опять найдем великорусский тип рубахи, высокое опоясывание у старух, перетягивание груди под мышками, повязку головы как у русских ... в верхних станицах и хуторах по Медведице встречаются избы совершенно великорусского образца» [296, с. 20]. Стиль традиционной одежды и типы жилищ у верховых и низовых казаков существенно различались. В то время как у низовых казаков долгое время преобладающим типом жилого дома был курень, имевший тюркские корни, у верховых казаков на протяжении столетий были распространены жилища, характерные для южнорусских крестьян: хаты с чуланом, «протяжные» хаты, пятистенки [296, с. 235-236]. Комплекс женской одежды с татарским кубелеком, шароварами и русскими головными уборами (повойники и кички) были характерны для низовых казачек. В то время как у верховых бытовали комплексы с сарафаном, сукманом и поневой [302, с. 430].

Ещ ждет своих исследователей свадебная обрядность донских казаков, но уже осуществленные полевые исследования определенно показали ряд существенных различий этого обряда у верховых и низовых казаков [302, с. 439].

Исторически сложившаяся оппозиция верховцев и низовцев нашла отражение и в устном казачьем фольклоре. Как указывает И. Краснов, она закрепилась, в частности, в наличии различных насмешливых прозвищ и кличек, которыми на протяжении веков обменивались жители «верхов» и «низов». При этом в прозвищах низовцев (таких, например, как тума) фиксировалось их смешанное (не русское) происхождение, в то время как прозвищах верховцев делался упор на их связь с русским крестьянством (пихра в значении деревенщина, невежи) [172].

Что касается границы между территориями расселения низовых и верховых казаков, то на протяжении веков она неоднократно изменялась. Проведенный историками анализ наказных грамот показывает, что в XVI-XVII веках верховцы проживали до городков Голубых (ныне ст. Голубинская) и Паншина. Сами же казаки к XVII веку определяли эту границу устьем реки Северский Донец. В середине ХIХ века, по свидетельству современников, верховцами назывались казаки, живущие по рекам Дон (от границы Воронежской губернии на пространстве 300 верст), Хопер, Медведица и Бузулук, прочие казаки назывались низовыми. Во второй половине XIX века, по мнению историков, территория расселения верховых казаков ограничивалась землями трех округов Области Войска Донского: Хоперского, Усть-Медведицкого и 2-го Донского округа. Территориальные границы нашего исследования ограничиваются зоной проживания локальной группы донских казаков-верховцев Хоперского Округа.

Диалектная специфика вокальной речи донских казаков

Наиболее ярко специфика народного пения проявляется в диалект е – местном наречии, которое накладывает определенную диалектно фонетическую окраску на интонационный строй речи и пения.

Бережное отношение к фольклорной традиции, понимание особой ценности певческого диалекта характерно для русской композиторской школы. Так, П.И. Чайковский, обрабатывая народные песни, сохранял их диалектные особенности, что отмечал в своих статьях, письмах, сборниках. Композитор записывал звучание песни в е диалектной форме, отражая фонетические, лексико-семантичексие, деривационные особенности народного текста: «Во поле берзынька стояла», «Плывт, восплывает», «На Иванушке чапан», «Зелное мо виноградье» и др. [381, с. 155].

Разбирая художественно-выразительные средства донской казачьей песни, профессор Г.П. Сердюченко отмечает, что «донская казачья песня является прямой отраслью русской народной музыки. Ряд особенностей, присущих казачьей песне на Дону, объясняется, с одной стороны, укладом жизни донских казаков и, с другой, – характером исполнения. Речевой основой этих песен являются донские казачьи говоры, имеющие в своей фонетике, словаре и грамматике специфичные для них черты, дающие нам право выделять эти говоры в особую диалектную группу. Но при всм отличии от других русских народных диалектов, донская казачья речь своей историей и современным развитием неразрывно и органически связана с общерусским языком» [319, с. 8]. Поэтому сохранение аутентичного произношения в процессе пения не менее важно, как и соблюдение мелодического и ритмического рисунка произведения.

На территории России становление нации имело свои особенности. Огромные пространства населяли в прошлом, как известно, различные племена, жизнь которых складывалась под воздействием климатических особенностей, форм деятельности, способов коммуникации и т.п., что накладывало свой отпечаток на разговорную речь. Постепенно, в течение сотен лет, складывались диалектные формы общения, которые стали характеристикой той или иной локальной группы населения. Каждый местный говор обладает своим гармоническим строем речи, словарным запасом и артикуляционно-акустическими особенностями.

Наиболее яркий казачий диалект выражен в речи верховых казаков, которая имеет гомогенный (однородный) тип и сохраняет черты престижности: казаки используют свои диалектные особенности не только для общения между собой, но и при коммуникации с представителями официальных кругов и иных региональных диалектов.

Первые сведения об ареальных диалектах населения Волгоградской области находим в работе В.И. Даля «О наречиях русского языка» [82]. Широкое обследование и описание говоров Донской области провел в 20-е годы профессор А.В. Миртов, составивший «Донской словарь» и написавший ряд статей по фонетическим явлениям в местных говорах. Большой интерес в исследовании донского наречия представляют работы Р.И. Кудряшовой [176], Л.М. Орлова [242, 243, 244]. Ценный материал по изучению говоров Хопрского округа содержится в исследовании уроженца тех мест – И.Г. Долгачва [95]. Развивая мысль о специфике языковых процессов в диалектах, Р.И. Кудряшова относит донской диалект к говорам изолированного типа и рассматривает историю формирования местного наречия через призму образования донского казачества как особого военно-служивого сословия замкнутого типа: «Чувство самосознания, высокой самооценки, даже превосходства над другими приводило к тому, что донские казаки жили обособленно, не принимали в свою среду иногородних «мужиков». И этот независимый дух, осознание своего положения, своей исключительности над другими – это сохранялось всегда, вплоть до настоящего времени, когда вновь возрождается казачество» [176, с. 11].

Основу донских говоров составили южнорусские диалекты разных регионов России, в первую очередь – Рязанской, Курской, Воронежской, Орловской, Тамбовской, Тульской губерний, в которых проживали носители южнорусского наречия [177, с. 260-265]. В систему донских говоров вошли также элементы украинского и тюркского языков. В целом лексика донских диалектов отражает национально-этнографические и социально-исторические особенности формирования уклада жизни и быта казачества.

Сложившиеся в донациональный период русской истории, донские говоры характеризуются известной общностью фонетической системы, грамматического строя и словаря южнорусских наречий. Им свойственны особенности, регулярно отражающиеся в текстах песен.

Общими для всех донских говоров являются следующие диалектные черты:

- «аканье», т. е. одинаковое произношение звуков «о» и «а» в безударной позиции (как и в литературном языке): «гаварит», «малако»;

- «яканье», т.е. произношение «я» в первом предударном слоге на месте «е» и «я»: «вяду», «вязу», «нясу», «сястры» и т.п.;

- замена ударного «а» на «о» в некоторых словах типа «воргш», «плотим», «содим», «скомъи» или (реже) замена «о» на «а» («лавим»);

добавление протетического «а» в словах «аржаной», «аливада»;

- эпентетическая вставка в словах типа «пышано», «пышанща», «самародина»;

- произношение в неопределенной форме некоторых глаголов «а» под ударением как «е»: «стучетъ», «бурчетъ», « рычетъ»;

- фрикативное произношение звука «г» с оглушением в слабой позиции (на конце слова) в «х»: «горат», «друх», «пирох», «стох»;

- произношение звука «в» в сильной позиции как «в», а в слабой позиции как «ф», как в литературном языке: «правда», «лафка», «карова»;

- своеобразное произношение отдельных слов: «вышняя» (твердый «в»), «високий» (мягкий «в»), «стрыч», «скрыпетъ» (твердый «р»), «дупле» (мягкий «л»), «нутрё», «нурё», «комаръ», «завтря» (мягкий «р»), «иде (где), «вдарил» (ударил), «ититъ» (идти); - употребление у имен существительных женского рода 1-го склонения на - а в родительном падеже единственного числа окончания -е (безударное -и): «у жыне», «у систре», «у снахе», «у карови»;

- употребление у имен существительных женского рода 3-го склонения типа «грязь», «степь» в дательном и предложном падежах под ударением окончания -е (как у существительных 1-го склонения): «весь в гризе», «в стипе», «на пиче», «на лошаде»;

- утрата категории среднего рода, имена среднего рода переходят в женский род, а в некоторых случаях - в мужской: «худая вядро», «мая пальто», «сырая мяса» или «вкусный малако», «адин акно» и т.п.;

- использование в окончаниях глаголов 3-го лица единственного и множественного числа мягкого -ты «он идётъ», «поётъ», «сидить», «они йдуть», «поютъ», «сидять», «ходютъ»;

- использование в неопределенной форме глаголов с консонантной группой cm на конце -ты «несть», «брестъ», «весть», «ростъ», «ититъ», «пойтитъ», «найтитъ» и т.п. [243, с. 86-87].

В донском пении отражаются особенности диалектного речеповедения и фонетической системы донских говоров. На территории верховых казаков по диалектным особенностям выделяются три группы донских говоров, обладающих некоторыми специфическими особенностями: хопёрские, медведщкие и чирские [243, с. 86-87]. Распределение этих групп говоров определяются границами старых административных округов Донской области - Усть-Медведицкого (с центром в станице Усть-Медведицкой), Хопрского (с центром в окружной станице Урюпинской, ныне г. Урюпинск) и Второго Донского округа (с центром в станице Нижнечирской) [336; 42].

Остановимся подробнее на диалектных чертах хопрских говоров, распространнных в исследуемых нами районах Верхнего Дона, особенности которых представлены в песенных текстах.

Хопёрские говоры. Только в хопрских говорах согласные «р» и «н» произносятся перед «ц» мягко («конъцы», «сонъце», «огуръцы»). Личные 1-го и 2-го лица и возвратное местоимения в родительном и винительном падежах имеют форму: «у мяня», «у тябя», «у сябя» («Ой, у мяня прид акном, расвятала сирень, расвятали душистаи розы» - казачий романс Урюпинского района).

Выразительные средства исполнительства в традиционном певческом творчестве казаков Верхнего Дона

Для многих певцов, перенимающих традиции казачьего пения, помимо исполнительских трудностей (артикуляционных процессов, фонетического строя и др.) не менее сложным является духовно-психологический настрой на исполнение песен, рожднных в другую историческую эпоху и бытовавших в иных социальных условиях. Нельзя не согласиться с высказыванием Л.В. Шаминой: «можно развить и поставить голос, дать певцу необходимую сумму фольклорных и вокальных знаний и навыков, но, не проникнувшись психологией певцов – носителей традиции, их специфическим – мифологическим сознанием, трудно до конца выявить истинно народную душу в пении» [393, с. 28].

В общении с носителями традиции не раз приходилось наблюдать, как настраиваются певцы на содержание песни. Певцы внутренне словно погружаются в нужный эмоционально-психологический настрой фольклорного произведения и только потом приступают к е исполнению. По мере того как песня набирает эмоциональную наполненность, можно слышать и ощущать по качеству звучания особое чувство сплочнности и желание всех участников воссоздать песню не только для себя, но и влюбить, заставить проникнуться слушателям в е природу. В процессе пения проступает особая плотность, насыщенность и напористость в подаче звука и при этом – удивительная ансамблевая сыгранность.

Эмоциональный подъм певцов, порождающий мощный и волевой звуковой поток, захватывает и невольно увлекает своей могущественной внутренней энергией. Такое пение не оставляет равнодушными слушателей и заряжает положительной энергетикой. Эмоциональная функция речи в казачьем пении делает его предельно выразительным, темпераментным. Для этого исполнители используют дополнительные кинетические действия: жестикулируют, притоптывают, в плясовых песнях пританцовывают.

Экстериоризация звукового процесса опирается на духовно психологический настрой исполнителей, мыслительно-речевой способ интонирования, эмоционально-выразительный тонус. Выражая свои представления о красоте пения, этнофоры используют образный язык, складывая таким образом подобие понятийного аппарата, который охватывает различные исполнительские моменты: например, названия мелодических видов (“вилючая песня”), манеры пения (петь “прямым голосом”, давать “волну в голосе”), функции певцов (“заводчик”, «зачинщик» “дишкант”) и т.п. Фразеологизмы (типа “играть песню”) обычно раскрывают самую суть казачьего пения, его закономерности, характерные приемы, способы и особенности. Вс вышеизло-женнное казаки демонстрируют в процессе пения: «играют» голосом украшая мелодию изящными мелизмами (фиоритурами). Зачинщик (запевала) ведт песню своеобразным жестом, напоминающий дирижрский. Эмоциональный настрой в песне зависит от лидера, запевалы. Внутреннее эмоциональное наполнение исполнения происходит от полного подчинения всех участников песенной общины «зачинщику», «заводчику».

Ансамбли мастеров любят петь на людях, нуждаются в признании, одобрении. Чуткая, сопереживающая среда важна для особого творческого подъ-ма. Чтобы сделать речь и напев максимально выразительными, усилить эмоциональную сторону интонирования слов, певцы активно жестикулируют, сопровождают хлопками в такт слов. Кинетические действия происходят и при проговаривании текста, т.е. движением рук, хлопками подчркиваются ритм текста и ударные слоги. Природная моторика, внутренняя ритмическая пульсация, воздействующая на пластику тела, энергетический посыл звука – все эти психоэмоциональные проявления указывают на характер казачьих песен, воинский дух, присущий казакам и характер самих исполнителей.

Песни казаков окрашены высокой эмоциональной динамикой. В них присутствует моторика, чткая метрическая пульсация. В качестве аккомпанирующего инструмента преобладает гармонь, но аутентичные исполнители вместо инструментального сопровождения умело используют ритмические подтанцовки. Мужчины выбивают ногами в основном синкопированный ритм, напоминающий шаг «гарцующего» коня», а у женщин шаг мелкий – «как горошек рассыпали», «у бабночки паходочка мелкочастинькия».

Народная хореография включает в себя мужские подтанцовки, которые исполняются с невысокими подскоками, в процесс пения включаются плясовые движения – «вервочка», «присядка». Мужские притопы народные исполнители комментировали таким образом: «когда казак соскакиваить с кыня, то пыль стряхиваить с сапогов, да ногами притопываить. Вот так и надо притопывать». Любимым и наиболее популярным танцем, маркирующим народную хореографическую традицию казаков, был «Казачок». Все эти вокальные, танцевальные и поведенческие примы придают неповторимость исполнительской культуре донских казаков.

Следует также отметить специфические позы казаков во время исполнения песен тех или иных жанров. Так, при исполнении протяжных эпических песен певцы стараются держать корпус прямо, голова чуть откинута назад, подбородок немного прижат к шее для удобного положения гортани. При такой певческой установке эмоции уравновешиваются размышлением, «переплавкой» чувств в мысль, что замечательно выражено в поэтической формуле «Ты советай, моя ретива сердечушка, с моим крепким разумом». Все перечисленные характеристики звукового процесса можно наблюдать в песнях исторических, походных, лирических. Романсы, плясовые, курагодные песни поются казаками «играючи», «не-серьзно». Кинетика ритма этих образцах фольклора, по сути, выходит на первый план и играет ведущую роль. Интонирование слогов и огласовки приобретают характер несколько скандированный. Если в протяжных песнях певцы «притягивают» звук к себе, то в плясовых словно «выбрасывают» его из себя. Исполнительство казаков представляет собой процесс духовного и интеллектуального творчества. Специфика интонирования, артикулирования обусловлена не только внешним фактором, не одной моторностью, но и внутренним, особым, духовно-психологическим, эмоционально-выразительным тонусом этнофоров. В вокальном исполнительстве информационно-энергетическое качество звучания зависит от содержания и силы эмоций, переживаемых певцами.

Эмоциональное поведение и способность общения человека классифицируется психологией как составная внеязыковая часть информации о нм. Экстралингвистическая (внеязыковая) и музыкальная информация передаются от человека к человеку через органы чувств. Общечеловеческий язык эмоций широко используется в музыкальном искусстве, и в большей степени – в народном песнетворчестве.

Немаловажное значение имеет и физическое здоровье, зрелость, жизненный опыт самих исполнителей. Недаром казаки говорят, что казачья песня по-настоящему осмысленно и глубоко зазвучит «апосля традцати гадков».

Интересным представляется передача мастерами певческого опыта молодым исполнителям. Обучая, информанты терпеливо направляли их в нужное русло, сопровождая процесс освоения соответствующими народными оценочными определениями. Например: дишкант (высокий голос, подголосок в казачьем хоре) выводит свой голос с «подтрясом», т.е. вибрато разливается «барашком», при этом исполнитель поднимает руку вверх и потрясает ею в воздухе, как бы иллюстрируя эту характерность голоса жестом (Нованнинский р-н), или «садись на грядушку, чтоб голос дрибяжжял» (х. Думинский). Такое оценочное определение манеры позволяет певцам переводить возникающие в связи с пением вокальные образы в вербальную форму, создавая своего рода профессиональный язык певческого общения. Однажды на вопрос: нужно ли дишканить на протяжении всей песни – мастер сказал: «Ты голос ня рви. По-лятай, полятай как пташечка, да и сядь, отдохни, а потом опять лятаишь» (ст. Букановская, Кумылженский р-н). Переводя на профессиональный язык, этот голос не всегда нужно держать в напряжении. В других случая, верхний подголосок держит свой голос «на вынос» наверху на протяжении всей песни. (х. Деминский, Новоаннинский р-н). Первейшее условие для дишканта, голосника, – овладение искусством резонирования. Настраивая спектр частичных тонов на голос «заводчика» и оставаясь солистом, он не должен перекрывать запевалу ни по силе звука, ни по насыщенности обертонами. В народе это называют «сыгранностью». Запевала и дискант в ансамбле или хоре всегда стоят рядом, чтобы ощущать друг друга.

Устная передача певческой традиции осталась в прошлом, и обучение сегодня происходит по аудио и видеозаписям. Эти материалы требуют умелого подхода в деле изучения традиционного исполнительства, серьзного анализа вокальной природы именно мастеров – песенников с их жизненным опытом, типом мировоззрения в котором прослеживается историческая память, определяющаяся в песенных жанрах, манере пения, стереотипе поведения, донском говоре.

Формирование репертуара фольклорных коллективов верхнедонской песенной традиции

Продолжение песенного наследия донской культуры, сохранение е стилевых особенностей предполагает прежде всего осознание руководителями коллективов значимости репертуарной политики, вдумчивое изучение истории бытования традиционного ареального песнетворчества не только отдельно взятой станицы, а региона в целом, его исполнительского анализа.

Сегодня существует множество фольклорных ансамблей (в районах области и города), которые используют казачий репертуар лишь как средство для сценического показа и демонстрации самих себя. Репертуар в таких коллективах повторяется, и в связи с этим складывается впечатление «косности» творческого потенциала. В этом случае бывает трудно подобрать песенный материал, ориентированный на какой-то определенный, традиционный исполнительский стиль. Руководители таких коллективов в основном, включают в репертуар песенные образцы различных казачьих стилей (терский, уральский, сибирских казаков, казачьи песни районов Волгоградской области), а также композиторские песни и обработки народных песен. Такая разножанровость исполнительского стиля имеет право на существование, но в данной работе стоит задача рассмотреть и изучить традиционную песенную культуру верхнедонских районов (Алексеевский, Кумылженский, Урюпинский, Новоаннинский), ориентируясь на экспедиционные материалы А.М. Листопадова и современные полевые материалы по Волгоградской области. Актуальным продолжает оставаться и проблема сохранения локального стиля – репертуара и его музыкально-поэтического языка.

А.М.Листопадов в своих отчтах об экспедиции указывает на распределение песен по местностям и обращает внимание на то, что «обрядовые песни (свадебные, веснянки и вообще свадебная обрядность) чаще всего сохранились в станицах по р. Донец и отчасти по рекам Хопр, Бузулук и Медведица. Большинство веснянок и «карагодных» песен дал Хоперский округ и северная часть Усть-Медведицкого Округа». Что касается собственно «казачьих» (мужских) песен-былин, исторических и части бытовых, то в силу военного быта казаков по замечанию А.М. Листопадова, эти песни звучали «в самых отдаленных пунктах Хоперского или Усть-Медведицкого округа, по всей Донской Области» [184, с. 24].

В материалах фольклорных экспедиций настоящего времени выявлено то, что календарная обрядовость с е жанровыми группами, целостностью сва дебного обряда и др. не бытуют в современных условиях по причине разроз ненности этнографического материала. В репертуаре современных фольклорных ансамблей верхнедонских станиц имеются отдельные календар ные и свадебные песни, но в большинстве случаев они выведены из контекста обряда. В период исчезновения древней обрядовой культуры репертуар каза ков стал пополняться песнями позднего стиля (романсы, любовная лирика). Анализ песенных образцов казачьих песен собранных А.А. Листопадовым и полевыми материалами экспедиций кафедры традиционной культуры ВГИиК выявил потенциал донского репертуара верхнедонских станиц. Это песни: мужские и женские, протяжные и частые, плясовые, былины и баллады, воинские и исторические, лирические любовные и семейные, городские и солдатские строевые, свадебные и хороводные («курагод-ные»), отдельные календарные и шуточные, скоморошены, духовные стихи, плачи, колыбельные, прибаски (частушки), романсы, а также песни украинского происхождения и авторские переработки. Сюда относятся и инструментальные наигрыши – плясовые, танцевальные и песенные.

Как было уже сказано, доминирующее место занимает романсовая лирика с е незатейливой, легко запоминающейся мелодикой, «проникновенным» текстом («Ветер занавесочку», «Разбудил меня стон», «Домик стоит над рекою», «Пролетели те дни золотые», «Чудный месяц плывет над рекою», «Я видел розу» т.д.), плясовые (частые) песни («Гуляй Настя в саду», «У попова рундука», «У ворот сосна зеленая»). Эти песни быстро становятся популярными и востребованными публикой, а глубокая по содержанию протяжная песня с е сложными распевами и многоголосием редко представлена в репертуаре фольклорных коллективов, тем не менее, протяжные и плясовые песни как две жанровые оппозиции, объединяясь, взаимно дополняют друг друга, уравновешивают и становятся ведущими жанрами.

Протяжная песня хорошо контрастирует как с плясовой, так и с народными романсами. К сожалению, руководители современных фольклорных ансамблей не учитывают совместимость этих жанров в процессе составления репертуара.

Как показывают наблюдения, приверженцы традиционной «песенной школы» (по терминологии А.С. Кабанова) верховых казаков предпочитают брать в репертуар своих коллективов старинные казачьи песни. Но при разучивании уникальных образцов фольклора с их текстовыми и мелодическими вариантами, а также спецификой манеры исполнения, которые отражают локальную традицию того или иного района составляют определенные трудности. Как было сказано ранее, с этими сложностями справиться могут не все руководители самодеятельных коллективов. Неумение разобраться в природе традиционных песенных образцов порой приводит к упрощению исполнения найденного материала.

Один из руководителей ведущих коллективов области так комментирует сложившуюся ситуацию: «После того как не стало в коллективах мастеров-песенников, пришедшие на смену молодые исполнители (35-40 лет) ограничили репертуар старинных песен, в связи с этим утеряна многоголосная структура звучания – это сложный, разветвленный бас, двух-трехголосный подголосок и.т.п. характерные для Медведицких старообрядческих станиц» (Е.В. Фирсова, ансамбль «Старина», Кумылженский район).

Руководитель ансамбля старинной казачьей песни «Бузулук» Новоаннинского района Я.В. Иванов определяет характер подголоска своей молодой участницы так: «Нет зрелости в дишканте, подголоске из-за молодого возраста».

Знаток урюпинской традиционной песни В.М. Борцов – руководитель «ансамбля «Хопер», досадует: «старинные песни играют по-городскому, без диалекта». Интересный случай произошел с ансамблем «Хопер», который был приглашен в 1968 году в Москву на Всероссийский смотр самодеятельных и профессиональных коллективов. Хор в то время состоял из знатоков старинной песни, в составе было 70 человек. Участникам было предложено исполнить в сводном хоре песню «Бухенвальдский набат» (муз. В. Мурадели, сл. А. Соболева) по рассказу руководителя, они не смогли справиться с литературным текстом и пели на диалекте: «Люди мира на минуту встаньтя, слухайтя, слухайтя, гудть со всех сторон…». Главному хормейстеру пришлось вежливо отстранить от участия в сводном хоре хопрских казаков.

Представителей старой вокальной школы аутентичного пения практически не осталось, и современные фольклорные коллективы, которые успели, в какой-то степени освоить науку песнетворчества своих учителей, уже могут считаться проводниками традиции. Это способно внушить надежду на хотя бы частичное восстановление жизнеспособности традиционной станичной культуры в местах е первичного функционирования с богатыми песенными образцами.

Песни верховых казаков прочно вошли в репертуар не только фольклорных ансамблей Волгоградской области, но и многих самодеятельных и профессиональных коллективов России: ансамбль старинной казачьей песни «Станица» ВГИиК (рук. О.Г. Никитенко), Государственный ансамбль песни и танца «Казачья воля» (рук. Н. Семененко, Волгоград), ансамбль «Казачий круг» (рук. В. Скунцев, Москва), Государственный ансамбль «Русская песня» (рук. Н. Бабкина, Москва), Государственный академический ансамбль песни и пляски донских казаков (рук. А. Буйвол, г. Ростов-на-Дону), Государственный академический Кубанский казачий хор под управление В. Захарченко (Краснодар), Государственный ансамбль казачьей песни «Кринца» (рук. В. Капаев, Краснодар) и др.

Руководителям современных фольклорных коллективов в работе над репертуаром необходимо изучать жанровую характеристику традиционных казачьих песен, историю их бытования, исполнительский стиль.

Основу казачьей песенной культуры составляют протяжные песни. Протяжная, затяжная песня – песня с медленным ритмом, в народной терминологии е еще называют «вилючия» – песня с многочисленными вариациями, перепадами голоса, с особой манерой исполнения у казаков. Формообразующую роль в них выполняют дополнительные композиционные единицы – повторы, лад, амплификация (расширение, обогащение, усиление) поэтического текста: «Уж ты Дон, ты наш Дон» (№36), «Как на речке Лазоревой», «Как бывало Дон быстр бежал» (№11), «На заре-то было» (№15)–

В стиле протяжных бытуют исторические песни. Военная лирика являлась излюбленным жанром в песнетворчестве казаков, которые называли «давношние песни»4. В них отчетливо выступает образ казака-воина, на долгие годы оторванного от дома. Этот образ принимает различные оттенки: казак, победоносно шагающий по полям сражений («Во чистом поле стоял н круг казачий полк», «Туча с громом»(№№ 34-35), «Там шли два брата» (№31) и тоскующий по Родине («Не для меня»(№16) , «Разродимая сторонка»), любящий («Как во Польских полях»(№10), негодующий или беспечно веселый («Задумал султан турецкий….»(№8)), глубоко размышляющий о тяжелой жизни («Там стояла Шать-высокая гора»(№30), «Полно нам, братцы крушиться», «Служба ли матушка тебе надоела»). В военной лирике привлекает тема, в которой раскрываются глубокие раздумья казака над тяготами жизни. Они подернуты грустью «по родной сторонке».