Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. История изучения бесстолпных храмов Древней Руси XI–XV вв 7
Глава 2. Домонгольские бесстолпные храмы Приднепровья 22
2.1 Бесстолпные храмы типа «октагон на тромпах» 22
2.1.1 Архитектурный тип «октагон на тромпах» в зодчестве Византии 22
2.1.2 Храмы типа «компактный октагон на тромпах» в архитектуре Древней Руси 29
2.2 Храмы типа «компактный вписанный крест» 42
2.2.1 Тип «компактный вписанный крест» в архитектуре Византии и Древней Руси 42
2.2.2 Ильинская церковь и черниговское зодчество первой трети XII в 53
2.3 Однонефные храмы в домонгольской архитектуре Древней Руси 69
2.3.1 Пятницкая церковь Бельчицкого монастыря в контексте Полоцкого зодчества конца XI – первой трети XII вв 69
2.3.2 Храм в детинце в Смоленске 78
Глава 3. Бесстолпные храмы Юго-Западной Руси XII–ХIII вв 84
3.1 Центрические бесстолпные храмы в архитектуре Древней Руси и Европы 84
3.1.1 Истоки и традиции строительства центрических храмов в Византии и Европе 84
3.1.2 Центрические бесстолпные храмы на территории Галицко-Волынского княжества и в архитектуре средневековой Европы 92
3.2 Бесстолпные храмы с крестообразным планом в архитектуре Византии и Древней Руси 112
Глава 4. Бесстолпные храмы Древней Руси XIV–XV вв 122
4.1 Бесстолпные храмы в архитектуре Московского княжества XIV–XV вв 122
4.1.1 Бесстолпные храмы в контексте раннемосковского зодчества 122
4.1.2 Византийские и балканские храмы с пристенными угловыми опорами 132
4.1.3 Храмы с пристенными угловыми опорами в раннемосковской архитектуре. Происхождение типа 140
4.2 Однонефные купольные храмы в древнерусской архитектуре XV в 150
4.2.1 Бесстолпные храмы Пскова 150
4.2.2 К вопросу о балканских аналогах псковских бесстолпных храмов 157
4.2.3 Никольская церковь в Старице. Архитектурные параллели в зодчестве разных земель Древней Руси и Балкан 162
Глава 5. Надвратные и придельные бесстолпные храмы в архитектуре Древней Руси 168
5.1 Надвратные бесстолпные храмы 168
5.1.1 Надвратные храмы домонгольской Руси 168
5.1.2 К вопросу о византийских истоках надвратных храмов Руси 176
5.1.3 Бесстолпные надвратные и сенные храмы Новгорода 183
5.2 Придельные бесстолпные храмы в древнерусском зодчестве 197
5.2.1 Придельные храмы-пристройки в архитектуре Древней Руси XI – первой
половины XIV в 197
5.2.2 Бесстолпные храмы-приделы в новгородской архитектуре конца XIV – XV в 205
Заключение 216
Список использованных источников и литературы 222
Список сокращений
- Храмы типа «компактный октагон на тромпах» в архитектуре Древней Руси
- Истоки и традиции строительства центрических храмов в Византии и Европе
- Византийские и балканские храмы с пристенными угловыми опорами
- Надвратные храмы домонгольской Руси
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена, прежде всего, отсутствием обобщающих трудов о бесстолпных храмах Древней Руси XI–XV вв., а также необходимостью более подробно и критично рассмотреть устоявшееся в отечественной историографии представление о выразившихся в бесстолпных постройках архитектурных влияниях и заимствованиях в средневековом зодчестве Руси. Важно отметить, что для домонгольских бесстолпных храмов практически не разработана архитектурная типология, единичны убедительные реконструкции их перекрытий. В исследовании послемонгольских построек есть как лакуны, так и полярные точки зрения на происхождение конструкций: зарубежное влияние или результат местного развития. В зодчестве Древней Руси ведущую роль играли крестово-купольные храмы, однако бесстолпные церкви XI–XV вв. представляют довольно обширную группу различных по назначению и архитектурной типологии построек, исследование которых, безусловно, важно для изучения традиции надвратных и многопрестольных храмов, а также для понимания предпосылок появления бесстолпных храмов XVI в. с новыми конструктивными решениями.
Таким образом, предмет данного исследования — многообразие архитектурных и конструктивных решений бесстолпных храмов в зодчестве Древней Руси XI–XV вв., их происхождение и соотношение с аналогичными типами построек византийского и центральноевропейского средневекового зодчества. Объект — все древнерусские бесстолпные храмы указанного периода (включая придельные и надвратные), зафиксированные в разной степени археологической сохранности (от фундаментных рвов
до стеновой кладки) и постройки, сохранившие следы перекрытия или полностью систему сводов.
Хронологические рамки исследования: от первых бесстолпных храмов в истории древнерусской архитектуры (северный придел Спасского собора в Чернигове 1030-е гг. и храм Андрея «у ворот» в Переяславле 1089–1090 гг.) до приезда итальянских мастеров в Москву в 1470-е гг., для Новгорода и Пскова — до присоединения к Москве в 1478 г. и 1510 г. соответственно.
Цель работы — провести типологический анализ бесстолпных храмов в зодчестве Древней Руси XI–XV вв. и выявить их соотношение с архитектурной традицией Византии и Центральной Европы. Для достижения данной цели необходимо рассмотреть древнерусские бесстолпные храмы всех видов (отдельно стоящие церкви, придельные и надвратные храмы) в широком контексте архитектуры восточнохристианского мира и решить целый ряд задач:
-
Проанализировать историографию и выявить степень изученности разных аспектов строительства и истории древнерусских бесстолпных храмов.
-
Создать архитектурную типологию бесстолпных храмов. Для реконструкции перекрытий домонгольских построек, подавляющее большинство которых сохранилось на уровне фундаментов, необходимо пристальное внимание к габаритам, технико-технологическим особенностям и поиск аналогов в архитектурном словаре средневековых зодчих Византии и Центральной Европы.
-
Выделить, какие из построек были бесстолпными, а какие можно реконструировать и как четырехстолпные.
-
Предложить варианты решения проблемы происхождения раннемосковских храмов с пристенными угловыми опорами. Изучив их с учетом специфики заказа и архитектурных особенностей, выявить пропорциональное соотношение русских черт и долю заимствований из балканской архитектуры (при наличии таковых).
-
Рассмотреть вопрос о происхождении конструкции ступенчатых сводов в псковских бесстолпных храмах: проанализировать бесстолпные храмы в контексте псковского зодчества, уточнить их датировки и решить вопрос о балканских аналогах.
-
Доработать и уточнить типологию надвратных храмов и версию их происхождения, предложенные в отечественной историографии. Отдельно рассмотреть новгородские
надвратные и сенные храмы XIV–XV вв., продолжающие местную домонгольскую традицию и представляющие оригинальное явление в послемонгольской архитектуре Руси. 7. Изучить бесстолпные приделы: систематизировать данные о композиционных и временных соотношениях приделов и основных объемов храмов, функциях и обстоятельствах появления приделов. Рассмотреть ранее не изученное явление в послемонгольской архитектуре Новгорода — бесстолпные придельные храмы.
Разная степень сохранности и изученности памятников приводит к необходимости применения комплексного подхода, сочетающего несколько методов исследования. Прежде всего, метод комплексного источниковедения, широко используемый при изучении средневекового зодчества. Диссертация основана на следующих источниках: данных письменных и графических источников, материалах натурного изучения памятников в ходе реставрационных и архитектурно-археологических работ, а также опубликованных исследованиях архитектуры Византии, Балкан и средневековых центрических храмов Чехии, Польши и Венгрии. Для древнерусских памятников, сохранившихся ниже уровня сводов, предложены реконструкции на основе их типологического анализа и сравнения с византийскими и центральноевропейскими аналогами. К уцелевшим или зафиксированным до разрушения в XX в. постройкам помимо типологического применены стилистический анализ и историко-культурный подход для решения вопроса о влияниях или об архитектурных параллелях.
Научная новизна исследования:
Диссертация представляет собой первый обобщающий труд о бесстолпных храмах Древней Руси XI–XV вв. В работе впервые описаны все комплексы древнерусских бесстолпных храмов, сгруппированные по типологическим признакам и по их назначению (самостоятельные церкви, придельные и надвратные).
Древнерусские постройки рассмотрены в контексте зодчества
восточнохристианского мира и средневековой архитектуры Центральной Европы. Изученные аналоги, широкого хронологического и географического охвата, позволили решить ряд проблем в исследовании древнерусских бесстолпных храмов.
Особое внимание уделено техническим параметрам как древнерусских построек, так и зарубежных аналогов, что помогло ответить на вопросы о реконструкции перекрытий домонгольских бесстолпных храмов и о происхождении конструктивных решений
послемонгольских построек. В работе предложены реконструкции домонгольских
построек с точки зрения типологии византийской и центральноевропейской архитектуры, принятой в актуальной зарубежной литературе. Аргументирован отказ от теории зарубежных влияний на послемонгольские бесстолпные храмы в пользу версии о появлении конструкций без свободно стоящих опор в результате внутренних процессов развития зодчества Руси.
В работе впервые рассмотрены как отдельное явление в послемонгольском
зодчестве Новгорода придельные храмы. Обстоятельно проанализирована и
скорректирована версия о византийском происхождении традиции строительства надвратных храмов.
Впервые формулируется методологическая несостоятельность определения
«бесстолпный тип храма». В работе намечен ряд проблем и направлений для продолжения дискуссии об архитектурной типологии древнерусских памятников и дальнейшего изучения древнерусского зодчества в широком восточнохристианском контексте.
Положения, выносимые на защиту:
1. Тип «компактный октагон на тромпах» получил местную интерпретацию в
домонгольском зодчестве Руси в постройках Переяславля, Владимира-Волынского и
Нового Ольгова городка близ Старой Рязани.
2. Ильинская церковь в Чернигове принадлежит к типу «компактный вписанный
крест». Бесстолпный храм, сложенный, как и другие черниговские постройки, в
равнослойной технике кладки, датируется первой третью XII в. и является постройкой
византийских мастеров.
-
Пятницкая церковь Бельчицкого монастыря в Полоцке может быть реконструирована как однонефная купольная постройка. Хронологически она близка храму-усыпальнице Евфросиньева монастыря и церкви на Нижнем Замке, возведенным в начале XII в. под руководством нового зодчего, возможно, пришедшего из Переяславля.
-
Центрические храмы Галицко-Волынской земли представляют пример использования типологии центральноевропейских построек, уникальный вариант с деревянным завершением отмечен в восьмигранном «Полигоне». Появление центрических храмов в самых западных землях Руси можно связать с восприятием европейской традиции строительства по образцу общехристианской святыни — храма Гроба Господня.
-
Конструктивное решение храмов с пристенными угловыми опорами сложилось в результате внутреннего процесса развития раннемосковской архитектуры путем усечения крестово-купольного храма до подкупольного квадрата с примыкающим алтарем. Византийские и балканские постройки представляют типологические аналогии, но концепция влияния не находит подтверждения в формах древнерусских построек.
-
Псковские ступенчатые своды и свод с несущей распалубкой могли быть почти одновременно выработаны в XV в. в разных архитектурных школах Руси: Новгороде, Пскове и Твери (Никольский храм в Старице). Памятники Пскова наиболее ярко иллюстрируют генетическую связь такого варианта купольного завершения однонефных храмов с четырехстолпными постройками. Балканские аналоги могут считаться только архитектурными параллелями древнерусским постройкам с точки зрения использования приема опирающихся друг на друга арок в совершенно отличных по пропорциям и конструкции завершений однонефных храмах.
-
Константинопольские истоки надвратных храмов выразились не в прямом восприятии типа из Византии (у нас нет бесспорных свидетельств его существования в столице), а в переработке византийскими зодчими на Руси типа храма на субструкциях для древнерусских надвратных храмов, выполнявших роль сакральной защиты города и монастыря. Наиболее устойчивой и важной для сакральной топографии города традиция строительства надвратных храмов стала в Великом Новгороде.
8. Придельные храмы-пристройки в древнерусской архитектуре XI–XIV вв. в
основном строились для размещения захоронений ктиторов и проведения в этом же
помещении поминальных служб. Строительство приделов в Новгороде XV в. трудно
объяснить общей причиной, но можно считать обращение к типу придела-пристройки
одним из направлений строительства «на старой основе» или предполагать наличие
заказов на возведение малых обетных храмов.
9. Принятое в отечественной историографии название — «бесстолпный тип храма» не
отражает многообразия конструктивных решений и архитектурных типов древнерусских
бесстолпных храмов, от него стоит отказаться в пользу архитектурной типологии
византийского зодчества, разработанной в зарубежной историографии.
Практическая значимость исследования заключается в использовании
результатов работы при подготовке лекций, статей и монографий по истории древнерусской архитектуры, а также проектов реставрационных работ. Наблюдения над
бесстолпными храмами, сделанные в ходе исследования, позволяют расширить представления о типологии зодчества Древней Руси и уточнить вопрос о характере его связей с архитектурой Византии и Европы. В работе намечен ряд проблем и направлений для дальнейшего изучения древнерусской архитектуры в широком восточнохристианском контексте.
Апробация исследования. По теме диссертации прочитаны доклады на ежегодных научных международных конференциях «Актуальные проблемы теории и истории искусства» (2010, 2011, 2014), на заседании Всероссийской школы молодых византинистов NEANIAI (Москва, НИУ ВШЭ, 2015), на конференции «Наследие архитектуры России» (Москва, НИИТИАГ, 2016) и заседаниях Древнерусского семинара кафедры истории русского искусства Института истории СПбГУ. По теме диссертации опубликовано 9 статей и тезисов докладов конференций, общим объемом 3,65 п.л.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из Введения, пяти глав, Заключения, Списка использованной литературы, и двух приложений: 1) Таблица: Придельные храмы-пристройки в архитектуре Древней Руси XI – первой половины XIV в.; 2) Альбом иллюстраций.
Храмы типа «компактный октагон на тромпах» в архитектуре Древней Руси
Типология послемонгольских бесстолпных храмов изучена несколько лучше, чем домонгольских. В отечественной историографии сложились определения архитектурных типов, не связанные с византийской традицией. Еще в 1956 г. исследовавшие Никольскую церковь в Каменском Л.А. Давид и Б.А. Огнев отмечали, что храм «представляет собой уникальный для средней Руси образец своеобразной бесстолпной конструкции здания с опорами в углах – как бы "вырезку" центральной части крестово-купольного храма»12. Затем церковь в Каменском, а также три памятника в Коломне (церковь Зачатия Иоанна Предтечи на Городище в Коломне13, собор Рождества Богородицы Бобренева монастыря и Богоявленский собор Старо-Голутвина монастыря14) Б.Л. Альтшуллер объединил в группу храмов с пристенными угловыми опорами. Именно под таким названием эти раннемосковские постройки фигурируют во всех последующих публикациях, хотя по сути они мало отличаются от византийского типа «компактный вписанный крест». В свою очередь Б.Л. Альтшуллер считал, что в Ильинской церкви в Чернигове в сущности нет пристенных пилонов – «ее северная и южная стены имеет большую толщину, чем западная и восточная, а пяты арок в этих стенах расположены значительно выше и не смыкаются с пятами двух других арок, представляющих фактически проемы в стенах»15. С выводом исследователя о типологии Ильинской церкви можно поспорить, но вполне убедительно доказывается отсутствие преемственности послемонгольских бесстолпных храмов и домонгольских в южнорусских княжествах16, к середине XIV в. оказавшихся под властью Литвы.
Псковские бесстолпные храмы со сложной системой сводов привлекали внимание исследователей еще в конце XIX в. (например, В.В. Суслова17), и типология этих построек была построена по принципу устройства сводчатого перекрытия. Вл.В. Седов выделил среди бесстолпных храмов Пскова XV–XVI вв. следующие типы: 1) со ступенчатыми сводами (храм в Пустом Воскресении), 2) с перекрещивающимися сводами (церковь Петра и Павла Сереткина монастыря), 3) свод с несущей распалубкой (церковь Николы Каменноградского), 4) свод со ступенчатой несущей распалубкой (храм Никиты Гусятника)18. Заметим, что в этой типологической схеме не оказалось места для необычной системы сводов южного придела церкви Михаила Архангела с Городца, где распалубки устроены в перпендикулярно ориентированных сводах, словно предвосхищая крещатый свод19. Однако в целом подобная типология хорошо отражает специфику псковских бесстолпных храмов, а после уточнения датировок памятников она может помочь разобраться в происхождении подобных конструкций.
Вопрос о реконструкции перекрытий бесстолпных храмов в историографии напрямую связан с псковскими системами ступенчатых сводов. В изучении домонгольских бесстолпных храмов преобладал принцип «удревнения» приема ступенчатых сводов, известных в послемонгольской архитектуре Пскова. Так еще в статье Н.И. Брунова (1952 г.) был предложен вариант графической реконструкции бесстолпной церкви, обнаруженной в Переяславле под Успенским храмом ХIХ в., с системой взаимно опирающихся арок — прототипом псковских ступенчатых сводов20. Этой же точки зрения придерживались В.А. Харламов и Г.В. Трофименко и представили варианты графических реконструкций, где системы арок, поднимавшиеся ступенями к середине здания, сводили прямоугольное подкупольное пространство переяславских храмов к размерам квадрата21. Универсальность такого варианта перекрытия, по мнению исследователей, позволяла перекрывать как четырехстолпные, двустолпные, так и бесстолпные интерьеры.
Н.Н. Воронин и П.А. Раппопорт рассматривали в своей книге о зодчестве Смоленска два бесстолпных памятника с широким наосом: храм на Детинце в Смоленске и крестообразную церковь Нового Ольгова городка близ Старой Рязани. В первом случае исследователи ограничились предположением об устройстве сложной системы сводов22. Крестообразная композиция плана второго храма не оставила у авторов сомнений в ступенчато-башнеобразном решении, осуществимом только за счет системы арок, сужающих пространство основного квадрата, на их взгляд слишком большого, чтобы перекрыть его куполом23. Завершение фасада представлялось им при этом трехлопастным даже при отсутствии столбов в интерьере, ввиду невозможности устройства почти 10-метровой закомары24. Н.Н. Воронин и П.А. Раппопорт не предлагают конкретной схемы реконструкции и не учитывают, что при любом варианте так называемых псковских ступенчатых сводов должны были существовать арки во всю ширину наоса, а решение с более узкими сводами было выработано только в крещатом своде.
Среди исследователей, затрагивавших вопросы реконструкции домонгольских бесстолпных храмов, исключениями стали только версия А.И. Комеча о возможном сочетании деревянных конструкций перекрытий и сводчатых каменных хор в постройках Переяславля (на основании летописного описания Михайловской божницы в Остре)25; предположение Н.Н. Воронина о сочетании объемов разной высоты, перекрытых коробовыми сводами, в однонефной Пятницкой церкви Бельчицкого монастыря в Полоцке26; и уже упоминавшаяся реконструкция Д.Д. Ёлшина храма Св. Андрея «у ворот» как «компактного октагона» с галереями. Д.Д. Ёлшин отметил, что все предложенные ранее графические варианты реконструкции отличаются «большой абстрактностью и оторванностью от архитектурных реалий средневизантийского времени», поскольку конструктивный прием взаимно опирающихся арок в средне- и поздневизантийское время практически никогда не применялся для перекрытия основного пространства храма
Истоки и традиции строительства центрических храмов в Византии и Европе
О.М. Иоаннисян датировал все постройки, за исключением Борисоглебского собора, промежутком 1080–1100е гг. и предположил, что группу северо-итальянских зодчих из Ломбардии, где велось строительство в равнослойной технике из кирпича с арочными поясами из кирпичных деталей, пригласил Владимир Мономах87. Однако, согласно этой версии получается, что самой ранней постройкой был княжеский терем88, и что западных зодчих пригласили ради постройки «Красного» княжеского терема. Следовательно, романская стилистика — пояс аркатуры и имитация каменной кладки была впервые использована в светской постройке, а затем переработана в сочетании с архитектоникой храмовой архитектуры и развита появлением полуколонн в монастырском храме. В реалиях второй половины XI в. это кажется по меньшей мере странным. Во-первых, архитектурными образцами были именно культовые постройки, а во-вторых, именно храмовая каменная архитектура осознавалась заказчиками — князьями как воплощение идей «большой социально-культурно и религиозной значимости»89. Нелогична предложенная датировка и с точки зрения ее близости с храмом-усыпальницей: зачем приглашать западных зодчих почти одновременно с византийскими? Использование равнослойной техники кладки в Северной Италии, аркатуры из наборных кирпичных элементов и предположительное «хорошее знакомство мастеров с традициями восточнохристианского зодчества»90 представляется нам недостаточным основанием, чтобы приписывать черниговские постройки западным мастерам. Сам О.М. Иоаннисян отмечает, что сплав форм и особенностей древнерусской, византийской и романской традиции получился очень органичным91. На наш взгляд возведение Успенского собора Елецкого монастыря было невозможно без глубокого, укорененного в архитектурной традиции мастеров понимания конструкции крестово-купольного храма, которая отразилась даже в строе романского декора, не наложенного на плоскость стен, а подчеркивающего конструкцию здания. Внимательное изучение особенностей черниговских храмов и византийского архитектурного контекста XI–XII вв. подтверждает версию П.А. Раппопорта об участии византийских мастеров при строительстве первой постройки этой группы черниговских памятников — Успенского собора Елецкого монастыря.
Для проблемы происхождения равнослойной техники кладки показательны примеры храма Панагии Халкеон в Салониках и константинопольской постройки Эски Имарет Джами, где мастера, владея приемом кладки со скрытым рядом, сознательно выбрали его только для некоторых частей, а в основном возвели здание в равнослойной технике с швами, сопоставимыми по толщине с плинфой. Р. Оустерхаут отмечал, что византийские строители в ходе своего обучения в мастерской осваивали набор методов строительства и стандартные формы, которые потом в ходе практической деятельности было легко адаптировать к местным особенностям материалов, функциональным или декоративным требованиям92. Для построек XI–XII вв. кладка с утопленным рядом считается знаком работы константинопольских зодчих, и признак их участия в салоникской постройке сочетается с переходом к равнослойной технике. Из-за отсутствия узорной кладки на фасадах, большого выноса карнизов и поребрика А.И. Комеч предполагал наличие изначальной декоративной отделки стен93. В византийской архитектуре XI в. известны примеры обмазки стен (при разной степени аккуратности кладки): в Велюсе (1080 г.)94 в росписи по штукатурке с большей правильностью повторили реальную узорчатую кладку, раскопки в Греции в Абдере-Полистелоне дали пример росписи под каменную кладку95. Насколько можно судить, покрытие фасадов «было в основном делом вкуса»96 или определялось особенностями заказа. В таком случае Панагия Халкеон дает пример использования все-таки не окончательно и бесповоротно забытой византийскими мастерами равнослойной техники кладки, возможно, в сочетании с декоративной отделкой фасадов. На продолжение использования равнослойной техники кладки во второй половине XI в. непосредственно в Константинополе указывает Эски Имарет Джами, фасады которого также имеют следы обмазки и росписи97.
Предполагается, что при значительной пластичности стен византийских построек прорезанных нишами, аркадами и оформленных уступчатыми пилястрами, техника кладки с утопленным рядом была удобнее для увязки кладки стен изменчивой толщины98. В черниговских храмах первой трети XII в. фасады решались в ином ключе — без значительного изменения толщины стен на больших плоскостях прясел фасадов. Под обмазкой и разбивкой на «каменные» квадры скрывались полосатость и рельеф стен, сложенных со скрытым рядом, что может объяснять отказ византийских зодчих от этой техники в пользу равнослойной при постройке Успенского собора Елецкого монастыря. При этом эффект улучшенного «сцепления» забутовки с бутом вместо западающих рядов плинфы в равнослойной кладке давало использование в преимущественно ложковых рядах половинок и укладка некоторых кирпичей тычком для перевязки99. Кроме того, А.А. Липатов указывал, что толщина шва могла быть связана с качеством кирпичной продукции: при правильной гладкой поверхности плинфы возможно уменьшение толщины растворного шва, положительно сказывающееся на прочности кладки в целом100. Обратимся теперь к предположительно романским элементам трех черниговских храмов и одного терема. Прежде всего, исключим из перечня, предложенного О.М. Иоаннисяном, угловые лопатки без закрестий, так как первый пример их использования в архитектуре Чернигова — не постройки в равнослойной технике, а Спасо-Преображенский собор (илл. 43). Поздние прикладки к нижнему ярусу круглой в основании лестничной башни и постройка у юго-западного угла частично скрывают угловые лопатки. Однако в зондажах и на реконструкции плана видно, что закрестий в стыке лопаток нет, только часть их плоскости в уровне яруса хор артикулирована вертикальными желобками. Такое же совмещение угловых западных лопаток имели постройки XI в. в технике кладки opus mixtum с утопленным рядом: северный бесстолпный придел Спасо-Преображенского собора, построенный, предположительно вскоре после большого храма101, и здание, интерпретированное Н.В. Холостенко как двухкамерный терем — предшественник Борисоглебского собора. В постройках в новой равнослойной технике кладки этот прием продолжили применять, с добавлением уступов в Успенском и Борисоглебском соборах, в последнем также было увеличена ширина
Византийские и балканские храмы с пристенными угловыми опорами
Подобные наблюдения заставляют задуматься, могла ли ротонда восприниматься в пограничном западном княжестве Руси не как латинский тип храма, а как церковь, восходящая к Иерусалимской ротонде Воскресения — общехристианской святыне. В условиях непосредственного соседства Галицкой земли с европейскими государствами и постоянных контактов с их правителями, среди которых было распространенным явлением возведение центрических церквей по образцу храма Гроба Господня (как обетных после крестового похода, усыпальниц или костниц), появление подобного рода строительных инициатив в древнерусской архитектуре не кажется столь необычным.
Так называемый «Полигон», руины которого были обнаружены в урочище «Карпов Гай», О.М. Иоаннисян отнес к типу квадрифолия, поскольку три из четырех углов (кроме уплощенного западного) имеют округлые очертания (илл. 60)110. Однако, среди построек типа квадрифолия в Центральной Европе нет полных аналогов планового решения этого галицкого храма: в плане фундамента отсутствуют внутренние выступы в местах соединения лепестков, обычные для храмов типа квадрифолия. Выполненные В. Ярёмой и Ю. Дыбой111 варианты графической реконструкции «Полигона» (илл. 61) хорошо демонстрируют, что квадрифолий с округлыми лопастями невозможно органично наложить на план постройки с практически прямыми без утолщений отрезками стен между углами. Название «Полигон» точно отражает наиболее вероятную структуру постройки: многогранник с чередованием широких и узких граней. Храмы, в основе плана которых заложен восьмиугольник, известны в архитектуре Венгрии, но обычно это равносторонний многоугольник, и постройки имеют небольшие размеры112. Отметим примеры храмов-восьмигранников без выступающих апсид (илл. 62): приходской храм в Gtor середины XIII в. и храм в Landzsstfalu (соврем. Hrka, Словакия) второй половины XIII в., последний перекрыт куполом диаметром 5,3 м при толщине стен — 0,9 м113. Довольно крупный галицкий каменный храм с неправильным многоугольником в основании вряд ли можно связать с этими небольшими венгерскими восьмигранными церквями.
Наибольший диаметр по осям «Полигона» составляет 14,4–14,9 м, а наименьший — почти 10 м в уровне фундамента, следовательно завершение храма должно было иметь конструкцию, способную перекрыть столь широкий пролет. Такие габариты постройки при нетипичном для галицкого зодчества нешироком фундаменте (1 м и 1,7 м в западной части) и соответственно небольшой толщине стен указывают на высокую вероятность деревянного перекрытия. Против версии о том, что храм был полностью деревянным, говорят находки отесанных белокаменных блоков цоколя и профилей, а также большая ширина и глубина заложения западной части храма, вероятно, под перспективный портал114. Похожая в плане реконструкция в виде деревянного храма-восьмерика (с чередованием длинных и коротких сторон) на каменном фундаменте была предложена Ю.В. Лукомским для церкви в урочище Воскресенское115. Происхождение этого типа храмов, их датировка и предназначение составляют ряд трудноразрешимых вопросов.
Располагались восьмигранные ротонды по разным сторонам реки Луквы недалеко от княжеских построек: «Полигон» поблизости от руин церкви Спаса116 на княжеском дворе Владимира Володаревича (1141–1153 гг.)117, Воскресенская церковь (илл. 63) на плато через Мозолиев проток от центра Галича второй половины XII в. — комплекса
Успенского собора и детинца на Золотом Току118. Фундаменты «Полигона» были впущены в культурный слой с керамикой XII в. на 50 см, также в храме появился профилированный цоколь, что определяет нижнюю границу даты постройки — середина XII в.119 Храм в Воскресенском был построен на плато без какого-либо культурного слоя и имеет широкую датировку XII–XIII вв.120
При раскопках «Полигона» были обнаружены два вида рельефных плиток: с геральдическим изображением орла и с грифоном. Заметим, что, тип рельефных поливных керамических плиток, обнаруженных в «Полигоне», нельзя отнести к типу плиток Успенского собора. Среди набора рельефных изображений плиток I типа, связанных исследователями с Успенским собором121, не представлен орел в геральдической позе с распростертыми крыльями, подобное изображение обнаружено только в Василёве122 и в наборном варианте в омфалии деревянной ротонды на городище Олешков (илл. 64)123. Изображение грифона и в «Полигоне», и Василеве повернуто влево и отличается от всех вариантов плиток с грифонами, обнаруженных в Успенском соборе: двух плиток с рамочкой и грифоном, смотрящим влево, из раскопок Я. Пастернака и осколка плитки из раскопок М.К. Каргера. Плитки с орлом и грифоном из «Полигона» и Василёвской церкви обнаруживают иную стилистику, нежели плитки из Успенского собора. Василевский вариант более лаконичен — без растительных декоративных элементов вокруг фигур, сами фигуры орла и грифона выполнены графично со схематичной передачей оперения в виде сетки. Среди плиток Успенского собора наиболее близок к ним выделенный М.В. Малевской и П.А. Раппопортом вариант 3 с изображением птицы-сирина (илл. 65). Однако, даже наличие близких аналогий в рельефах плиток является недостаточным основанием для сближения датировок построек, в которых они были обнаружены. Во первых, при наличии формы-матрицы возможно повторение рисунка в разных партиях плиток, во-вторых, плитки, оказавшиеся не востребованными для какой-то постройки, могли быть использованы в других, отстоящих по времени сооружениях, в-третьих, нельзя исключать возможность вторичного использования плиток, в-четвертых, комплекс плиток Успенского собора мог состоять из разновременных плиток разной стилистики, добавлявшихся в ходе ремонтов. Косвенным указанием на второй или третий вариант является размещение рельефных плиток в «Полигоне» наряду с гладкими в случайном порядке, без соблюдение какого-либо рисунка. Однако доказать, что эти плитки происходили именно из набора для Успенского собора, а также датировать по ним храм невозможно.
Таким образом, мы имеем только нижнюю границу для датировки «Полигона» — середина XII в., и косвенные данные для определения назначения культовых построек. В ходе раскопок «Полигона» и Воскресенской церкви были обнаружены более поздние захоронения, но в урочище Воскресенском существовали и одновременные храму погребения, которые могут указывать на изначальное назначение постройки как усыпальницы или часовни на кладбище. «Полигон» не имеет аналогов среди каменной архитектуры, а потому его постройка должна рассматриваться в русле взаимоотношений каменной и деревянной архитектуры. При этом заложенный в плане многогранник скорее указывает на то, что каменный храм с деревянным перекрытием мог быть построен по деревянным образцам, а не наоборот. Впрочем, нельзя исключать и другое объяснение сочетания двух материалов в центрическом храме. В тексте «Житие и хождение игумена Даниила из Русской земли»126 приведено следующее описание конструкции перекрытия церкви Воскресения Господня: «Врьхъ же церковный не до конца сведенъ каменемъ, но тако сперенъ есть древом тесаным, яко полъстичнымъ образом; и тако есть безъ верха, не покрыта ничимже».
Надвратные храмы домонгольской Руси
Храм, датированный Г.Н. Логвиным XIV-XV вв.39, имел ниши только в боковых стенах, но как внутри (шириной 75 см и высотой 4 м), так и снаружи — три неглубоких ниши с арочным завершением. При таком решении толщина боковых стен достигала 2,5 м, что при внешних размерах наоса 8,8 х 8,85 м в интерьере придавало постройке вытянутые пропорции — около 8 х 3,8 м. Храм в Збручанском перекрыт цилиндрическим сводом с поперечной несущей распалубкой, в которую врезан овальный в плане барабан. А.М. Салимов подчеркивает различия старицкого и збручанского храмов в устройстве ниш, пропорциях наоса и завершении фасадов, предполагая устройство в первой позакомарного или трехлопастного завершения, а во второй двускатного40. Строительство храма в Збручанском, скорее всего, произошло уже на территории Польши, а не Галицкого княжества, и с большой долей вероятности позже Никольской церкви в Старице. А.М. Салимов не исключает, что это пример балканского типа храма в западнорусских землях, и соглашается с гипотезой Вл.В. Седова о постепенном «движении» этого типа «с юга (через западноукраинские земли) на север» в Псков41. Сложно сказать, откуда именно были мастера, построившие храм в селе Збручанское, но это явно были не мастера из баклканских стран с высокой строительной культурой: на провинциальный характер постройки указывает непомерная толщина стен.
При анализе возможных влияний и заимствований важны не только типология и схема сводов, но и особенности объемно-пространственного решения, нюансы форм и все еще архитектоничный в памятниках XV в. декор фасадов. В прошлом параграфе мы попытались опровергнуть гипотезу о балканском происхождении псковских ступенчатых сводов и доказать, что это архитектурные параллели в зодчестве Древней Руси и Балкан. Мы также не можем согласиться с тем, что пример збручанского храма и редкие в архитектуре Сербии постройки со «слитыми сводами» (с невыявленными подпружными арками) подтверждают версию балканского влияния42. Надо сказать, что конкретные примеры Вл.В. Седов не приводит, а известные нам постройки без лопаток принадлежат к типу триконха: храм Св. Андрея на Треске (до 1380 г.), а также со ступенчатым переходом от боковых конх к подкупольному кольцу — дворцовая церквоь Св. Николая в Велуче (до 1370 г., илл. 109) и храм в Горной Каменице (середина XV в., илл. 113). Очень странно предполагать заимствование из чуждого древнерусской архитектуре типа триконха только архитектурного приема устройства поперечных арок (именно узких арок в сербской архитектуре), опирающихся не на внутренние лопатки, а на своды восточной и западной третей.
Сместив акцент с ниш на пилоны в рассуждениях о Никольском храме в Старице, А.М. Салимов прежде всего отмечает отличие древнерусской постройки с необычными «вырезанными в толще стен» опорами от распространенных на Балканах храмах с пристенными пилонами43. Исследователь справедливо отмечает, что трехчастное деление интерьера балканских построек выступами пилонов — опор подпружных арок сочетается не с квадратным планом, а вытянутым, прямоугольным, а диаметр барабана при этом нередко почти равен по ширине основному объему. В итоге А.М. Салимов полностью не исключает воздействие балканского зодчества на Никольскую церковь в Старице, хотя отмечает, что речь должна идти об опосредованном влиянии на архитектуру тверской постройки44. Видимо, исследователь не смог более категорично отвергнуть гипотезу о влиянии архитектуры Балкан на зодчество Твери (при отсутствии прямых аналогов Никольской церкви) из-за признаваемых им выводов Б.Л. Альтшуллера и Вл.В. Седова о балканском происхождении храмов с пристенными угловыми опорами и псковских ступенчатых сводов45.
На фоне балканских влияний на зодчество Москвы и Пскова А.М. Салимов предлагает отвести Твери «роль пионера» в использовании сводчатой конструкции с поперечной распалубкой при перекрытии бесстолпных храмов в послемонгольский период на территории как Северо-Восточной, так и Северо-Западной Руси46. Основные аргументы: предположения о начале разработки таких бесстолпных перекрытий уже в первой четверти XIV в. в соборе Федоровского монастыря и бесстолпных приделах Спасо-Преображенского собора (конца XIII – первой четверти XIV в.)47. Однако, достоверных данных, позволяющих судить об архитектурных формах этих построек у нас нет48. Кроме того, хронологическая отдаленность их от Никольской церкви в Старице и ее крайне необычное решение, скорее могут указывать на разработку конструкции при возведении храма 1404 г. по заказу князя Ивана в ансамбле Старицкого городища рядом с Михайло-Архангельским собором, заложенным его отцом — князем Михаилом49.
Не имеющие аналогов ниши представляют очень интересную проблему с точки зрения их назначения. Судя по размерам, это не аркосолии. Если восточная пара ниш могла выполнять литургические функции, то с чем связано устройство остальных? Сознательное утоньшение кладки выемкой такого количества ниш должно быть обусловлено не столько построением конструкции сводов на образованных пилонах, сколько тем, что эти ниши были обязательны по условиям заказа для будущего функционирования храма. На это указывает прием устройства стен: в довольно толстых стенах сделаны аккуратные, выведенные заподлицо с внутренней поверхностью кладки примыкающих стен, ниши. Пары пилонов в центральных частях стен оказываются вторичными по отношению к нишам: они не выступают за линию основания стены, но достаточны для опоры конструкции перекрытия. Именно с устройством ниш, на наш взгляд, связано наличие только одного западного портала. На данный момент можем предложить только версию о хранилище книг и рукописей, но необходимо продолжить поиски возможных вариантов. Вопрос о назначении ниш кажется нам принципиальным для решения «загадки старицкого храма».
Также для реконструкции сводчатого перекрытия важен характер завершения ниш. Логичным при совмещении функции хранения и конструктивной роли было бы арочное завершение ниш на уровне человеческого роста, ниже пят сводов. Своды таким образом могли быть не привязаны к заданному пилонами членению, которое оставляет для подкупольного квадрата пролет всего в 1,15 м. Свод восточной трети опирался на угловые массивы кладки на востоке, арку над апсидой и отрезки боковых стен примерно до середины восточных пилонов. В западной трети аналогичным образом свод опирался на всю западную стену, а пяты приходились на квадратный массив кладки в западных углах и на отрезки боковых стен примерно до середины западных пилонов. Распалубки при этом опирались на своды и на отрезки стен между серединами пилонов. В итоге подкупольный квадрат мог иметь сторону около 2 м, что, как нам кажется, больше соответствует пропорциям храмов начала XV в.