Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Леонтьев Леонид Алексеевич

Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования
<
Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Леонтьев, Леонид Алексеевич Феноменология внечувственности психики и физические средства ее детектирования : Дис. ... канд. филос. наук : 09.00.01 Чебоксары, 2006 165 с. РГБ ОД, 61:06-9/573

Содержание к диссертации

Введение

Глава I. Две проекции когнитивной функции мозга 10

1.1. Интроспекция и физиологическая индикация деятельности мозга 10

1.2. Нейродинамическая модель репрезентации объекта в мозгу 18

1.3. Методология поиска физического эквивалента психического феномена 28

1.4. Информация как объективная модель субъективного отражения 38

1.5. Психические ассоциации и их физические модели 49

ГЛАВА П. Поиск физических компонентов психического отражения 60

2.1. Дискуссия вокруг вопроса о непротяженности субъективных феноменов 60

2.2. Классическая феноменология психики и неклассическая физика отражения 70

2.3. К вопросу о квантовой теории мозга 81

ГЛАВА III Психическое отражение и проблема его физического считывания 94

3.1. Философские основания проблемы физического считывания психического отражения 94

3.2. Отражение психических функций в физической активности мозга 102

3.3. Физическое считывание когнитивных явлений в мозгу 119

3.4. О так называемом психофотографическом феномене 131

Заключение 147

Библиографический список использованной литературы 153

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Субъективный мир человека, можно сказать, замкнут внутри его черепной коробки. Он не доступен непосредственному восприятию для наблюдателя, желающего созерцать его со стороны. Верно, что он доступен самому субъекту, наблюдающему изнутри. Известно, что каждый нормальный человек наделен способностью повернуть свое внимание к собственным переживаниям. В психологической науке это называется интроспекцией. Это прием, позволяющий человеку погрузиться в самого себя и получить какую-то информацию, неизвестную для внешнего наблюдателя. В народе говорят «кто знает, что у него в голове». Тем более это относится к нуждам юристов. Так, например, следователь ломает голову над тем, говорит допрашиваемый правду или он лжет.

В этой связи появилась надежда на полиграф, детектирующий то, что хотел бы скрыть подследственный. Но этот физический прибор, зондирующий скрытый мир субъекта, не мог полностью оправдать ожидание специалистов-практиков. Последние в свое время надеялись на открытие физиолога Бергера, который скороспешно заявил, что его запись биотоков поможет юристам объективно (физически) «читать» мысли допрашиваемого. Но вскоре опять наступило разочарование. В биоэлектрических колебаниях мозга не представлена картина внутреннего мира. Лишь неврологи нашли применение открытию для определения локализации очагов возбуждения.

Существует громадная практическая потребность в межличностных отношениях определить, о чем думают и что переживают другие люди. Вся история философии и психологии вовлечена в поиски выхода из этого затруднительного положения.

В философском плане недоступность чужого субъективного мира объяснялась главным образом той характеристикой субъективного, которая глубоко вкоренилась в традицию - ее духовностью, нематериальностыо. Отсюда следовал всеобщий запрет, провозглашающий принципиальную

невозможность вторгаться в чужую душу. Нетрудно догадаться, откуда следует народная мудрость «чужая душа - потемки».

Все органы чувств, которыми наделен субъект, предназначены для внешнего наблюдения, все они являются материальными: анатомо-физиологическими организациями. Согласно известной философской традиции, разделяющей реальности на материальные и духовные, обычные органы чувств - средства наблюдения не могут соприкасаться с духовной реальностью и, следовательно, детектировать субъективные феномены.

Естественно встает вопрос - чем же является феномен невоспринимаемости, относящийся к нематериальной реальности, какова ее онтологическая модальность? То ли это связано с ограниченностью конкретными условиями наблюдения, устранив которые можно было бы добиться желаемого результата, т.е. фактичностью, или принципиальная невозможность типа невозможности создания вечного двигателя?

Автор склоняется к первой версии. Нет в природе абсолютной замкнутости. Даже общепринятая космическая черная дыра таковой не является, какой бы она ни была скрытой, из нее просачивается информация.

Интроспективная наблюдаемость предполагает возможность созерцания и обращенность мыслящего «я» на самого себя. Возражая против такой возможности, философы считают, что здесь нарушается всеобщий принцип познания: не может быть, чтобы наблюдатель и объект наблюдения относились к одной и той же недетектируемой реальности - субъективному миру. Тот, кто наблюдает самого себя, не находит границу между тем, что наблюдается и тем, кто называется наблюдателем. Следовательно, лишь при наличии осциллирования между этими двумя субъективными состояниями могут быть получены предполагаемые когнитивные результаты.

Во-первых, эмпирический опыт самонаблюдения показывает, что такого рода результаты довольно расплывчаты и, во-вторых, здесь складывается методологическая ситуация, известная из истории квантовой механики под

названием принципа относительности к средствам наблюдения. Последний гласит: детектирование электронных процессов при помощи таких же электронных приборов дает неоднозначные результаты: после подключения электронного наблюдателя наблюдаемый электронный объект меняет свою картину (состояние). Разумеется, что при такой ситуации наблюдения неизбежно воздействие прибора на объект восприятия, тем самым процесс наблюдения (субъект познания) вносит в объект познания существенные изменения. Это обстоятельство принципиально затрудняет познание объекта.

Точно такое же положение складывается, когда человек наблюдает внутреннее состояние своей души: пока человек погружается в самого себя, пытается фиксировать что-то, душа уже ускользает от его внимания.

Для устранения этой принципиальной трудности психологи ввели в инструментарий психологического познания принцип объективности. Последний означает, во-первых, необходимость создания такой ситуации наблюдения, которая позволила бы описать внутреннее психическое состояние таким, каким оно проявляется в естественном виде, во-вторых, возможность и необходимость суждения о невидимой сущности по ее видимым признакам (поведению, лицевой экспрессии, глазам, рефлекторным актам, записям биотоков мозга, показаниям томографов и т.д.).

Нас интересуют нетрадиционные способы детектирования, свидетельствующие о присутствии физических компонентов в психических проекциях.

Степень научной разработанности. Вся история философии перегружена обсуждениями о реальностях материальных и духовных, физических и ментальных, полагая, что именно эта проблема должна быть самой главной и престижной. Действительно эти две реальности фактически расположены относительно друг друга в интимной близости («бок о бок») друг с другом. Они до сих пор и в наши дни далеки от совместимости.

Верно, что ряд зарубежных философских течений, таких как феноменология (Кант, Гегель, Брентано, Штумпф, Гартман, Гуссерль, Хант), персонализм (Ницше, Шиллер, Райсон) развивали философскую мысль, минуя проблемы водораздела между материальным и духовным. Другие, например, как бихевиоризм, Скинер, сциентистский материализм решали проблему очень просто: считали, что раздельное представление тела и души - это недоразумение. То, что обычно считается ментальным - это лишь мозговой феномен или двигательная реакция на внешние раздражения.

В иной плоскости решали представители так называемого эмерджентного материализма, рассматривая духовную реальность как результат эволюции материи мозга, как если бы сама же материя в результате совершенствования могла незаметно перерасти в свою противоположность (Бунге, Марголис).

Какие бы течения, противоречащие друг другу, не появлялись, большинство философов осталось на традиционной позиции, разделяющей реальности, лишенные между собой всякой точки соприкосновения. Привлечение для раскрытия сущности духовного, ментального физического подхода рассматривалось чуть ли не как кощунство.

Данная работа преследует прямо противоположную цель - сблизить эти реальности друг с другом. До сих пор нет ни одного исследования как у нас, так и за рубежом по методологии сближения психического и физического. Обсуждать усилия своих предшественников по этой причине мы не в состоянии. Однако как у нас, так и за рубежом имеется богатая литература, посвященная эмпирическим исследованиям вопроса совместимости вышеуказанных реальностей. Автор широко использует эти источники, привлекая для их оправдания современную методологию, основанную на достижения современной физики.

Литература, посвященная проблеме физической индикации ментальных процессов, охватывает большой круг исследований по разным

направлениям. Сюда относятся компьютерная (когнитивная) парадигма, эффект Кирлиан, голографическая и оптическая модель, томографическое описание, полиграфическая детекция и т.д.

Цель исследования: поиск закономерных связей между ментальными и мозговыми процессами, максимально приблизить описание субъективных феноменов к объективности.

Задачи:

1. критика субстанциальной концепции психики;

2. разработать релятивистскую концепцию идеального;

3. обосновать методологию физического детектирования психики;

4. представить эмпирические данные возможности физического детектирования субъективных явлений.

Объект исследования: психические явления

Предмет исследования: детектирование субъективных явлений физическими средствами.

Методологическая и теоретическая основы исследования. Главным принципом исследования любого объекта, любой реальности является объективность, требующая описания исследуемого объекта при максимальном приближении к собственной его специфике. Следующим важным принципом служит онтологическая интерпретация бытия той реальности, которая обладает особой формой экзистенции. Это означает, что не вся объективная реальность представляет материю. Реальность в одной системе наблюдения позирует как субъективная, а в другой - как объективная реальность.

Объективная диалектика - это не только сама действительность, но и стратегия познания. Реальность, как правило, раздвоена на сущность и феноменологическую ее презентацию. Между ними существует особая связь, имеющая в каждом отдельном случае свою специфику.

К числу методологических принципов, использованных в данной работе относятся: принцип соответствия относительности к средствам познания, комплементарности (дополнительности), простоты, вероятности, неопределенности, фальсифицируемости, когнитивной редуцируемости, объективации субъективного, комплексного подхода к единому объекту, восприятие объекта через призму предзнания, принцип научной строгости и открытости.

Теоретические и практические проекции исследования. Если принцип сверхчувственности психики подвергается реформированию, то следовательно, развиваемая в работе концепция должна быть новой, оригинальной и актуальной.

Не только эстрадное искусство «чтения мысли», но и серьезная практика, нуждающаяся в «чтении» субъективного мира человека - объекта познания, представляет огромный интерес.

Научная новизна исследования состоит в том, что

- впервые проведена философская экспликация экспериментальных данных, свидетельствующих о реальной возможности непосредственной индикации скрытых феноменов психической активности мозга;

- философские положения о взаимосвязи ментальных и физических процессов обоснованы достоверными экспериментальными данными, полученными в области теоретической и прикладной психологии, биофизики высшей нервной деятельности и нейрофизиологии;

- использованы новейшие методологические принципы, извлеченные из теоретических положений квантовой механики и теории относительности;

- экспериментальные данные по детектированию психических феноменов физическими средствами представлены как новая методологическая платформа предстоящих эмпирических исследований в области наук, кровно заинтересованных в получении доступных практическому воспроизведению и экспериментальной верификации данных теории.

Положения, выносимые на защиту:

1. Так называемые нематериальные феномены субъективного мира человека могут быть адекватно детектированы материальными средствами.

2. Эмпирические данные, использованные в диссертации, извлечены из достоверных источников, относящихся к группе нейронаук: биофизики.

3. Ментальные и физические реальности могут быть подведены под единую философскую концепцию материалистического монизма, что составляет базовую методологию

4. Способы физического детектирования скрытых психических феноменов могут быть экстраполированы на сферу прикладных и экспериментальных исследований в области нейронауки.

Научно-практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы в практике преподавания философии и психологии. Теоретические достижения вносят серьезный вклад в нетрадиционную концепцию сознания. Методологические и эмпирические материалы, изложенные в диссертации, представляют собой концептуальную ориентацию для нейрофизиологического введения в теоретическую психологию. Исследовательские данные несут нетривиальную мировоззренческую нагрузку.

Апробация результатов исследования. Основные положения диссертации обсуждены на совместном заседании кафедр философии и методологии науки и кафедры комплексных исследований по философии Чувашского государственного университета им. И.Н. Ульянова, на методологических семинарах групп аспирантов и докторантов с участием специалистов психологов и физиков. Общегородской методологический семинар рекомендовал материалы семинара в печать, а рукопись к защите кандидатской диссертации по философии.

Структура диссертации. Рукопись состоит из введения, трех глав и двенадцати параграфов, заключения и списка использованной литературы.

Нейродинамическая модель репрезентации объекта в мозгу

За феноменологией психической репрезентации, данной интроспекции, скрывается нейроотражение как продукт, моделирующий функции мозга. Отражение дано в интроспекции в «чистом виде». В нем нет даже намека на то, из чего, т.е. из какого «материала» создается репрезентация внешнего мира. Иллюзия самонаблюдения надежно скрывает интегративную функцию собственного мозга. Нейрофизиология предполагает, что в мозгу скрывается незримая функция, о которой можно догадаться лишь по косвенным данным, заключенным в различных формах физиологических индикаций восприятия стимула (Е.Н. Соколов). Нейроотражение - умственная конструкция, теоретическая модель основной функции мозга. Его следует отнести к метанаучной категории, призванной для конкретизации общефилософской категории отражения в контексте раскрытия внутренней, незримой сущности психического (интроспективного) отражения.

Согласно одной из распространенных концепций, внешнее воздействие на органы чувств первоначально вызывает некое аморфное физиологическое состояние. Физиологические состояния, т.е. возбуждение и торможение, не способны на репрезентацию внешнего стимула, ибо «в физиологическом процессе, как таковом, нет ничего, кроме определенных физико-химических изменений, изменений лабильности, возбудимости и прочих показателей нервной ткани, характеризующих изменения живой ткани, которые обусловлены этим предметом» (102,135).

По мнению В.В. Орлова, психика не имеет прямого отношения к физиологическим процессам. Она связана с мозгом, минуя эти процессы. В другом месте своей монографии В.В. Орлов, отступая от этой позиции, уделяет скромное место в производстве «психических следствий» и физиологическим процессам, которые «сохраняют лишь весьма опосредованное родство с внешней причиной или являются близким подобием предмета, его идеальным образом. Одним словом, в физиологическом процессе нет ничего сверх того, что в нем находит физиология» (там же). Физиология мозга не может представлять собой картину внешнего мира по следующим причинам: 1)то, что в физиологическом процессе нет ничего, кроме возбуждения и торможения, кроме биологических реакций нервной ткани; и 2) то, что, это самое главное, - физиологический процесс является телесным, материальным, а психический - идеальным. Поэтому в «психике содержание отражения качественно отделяется от субстрата отражения, выходит за рамки непосредственных свойств субстрата отражения» (103, 129).

В.В. Орлов резко критикует всех, кто не выводит психику за пределы нервно-физиологических процессов (103,129).

Отсюда следует, что идеальное - не только эффект сравнения образа и оригинала, а онтологически суверенная реальность, расположенная над физиологическим процессом. Такую квазиэволюционную иерархию материально-идеальных реальностей трудно назвать психофизическим параллелизмом, ибо декларируется взаимосвязь этих реальностей. В литературе такая точка зрения получила название субординационного дуализма (164). Нет сомнения в том, что В.В. Орлов материалист, а вовсе не дуалист, но предложенное им решение ПФП, конечно, дано в дуалистическом ключе.

Имеется немало работ, посвященных проблеме взаимоотношения материи и сознания, но они всячески избегают обсуждения ПФП. А там, где эта проблема все-таки затрагивается, как правило, нейрофизиологический процесс изображается не как сигнал-информация, а как химико-технологическое устройство, «секретирующее» нематериальную психику, напоминающее то, что делает соковыжималка или мясорубка.

Многие психологи и физиологи, применяя к проблеме системный подход, показали, что нейронная интерпретация внешнего стимула не может рассматриваться лишь как общефизиологическая реакция на стимул (Б.Ф. Ломов, Г.Х. Шингаров, A.M. Иваницкий, Н.П. Бехтерева и др.).

Довольно четко выразился по этому поводу В.Б. Швырков: «... говоря об образах, мы лишь отдаем дань психологической традиции, так как обозначаем только соответствие организации процессов в системе определенной организации элементов внешней среды» (158,13).

Действительно, отдельный нейрон отвечает на стимул реакцией, присущей живой ткани вообще. Однако интеграция группы нейронов дает нам нечто большее, качественно новое, чем просто возбуждение или торможение - нейронную модель («образ») стимула (135). Детекторные нейроны отвечают не только и не просто возбуждением или торможением, а выдают информацию об отдельных фрагментах картины внешнего мира.

Глубоко был прав С.Л.Рубинштейн, который выступил против психоиерархической концепции с соответствующей ее философской оценкой. «Отрыв образа от процесса отражения, - писал он, - означает порочную субстанционализацию образа... Весь процесс отражения, таким образом, мистифицируется: на одной стороне оказывается материальный физиологический процесс, на другой - неизвестно как выступающий из него идеальный образ. При этом образ как идеальный неизбежно противопоставляется материальному процессу, тем самым обособляется от него» (123,38).

Даже после того, как было экспериментально доказано формирование в мозгу нервной модели стимула (Е.Н. Соколов), философы продолжали отстаивать суверенность психического образа, возвышающегося над нейроизображением, т.е. нервной моделью стимула.

С этой точки зрения активность психики объясняется тем, что деятельность детерминирует сам процесс выделения образа из нервной модели (21). Идеальный образ и нервная модель составляют не только единство, но и противоположность. Наша задача - показать несостоятельность представлений, помещающих психику (идеальное) над материальным физиологическим процессом. Накопилось достаточное количество теоретических и экспериментальных данных в пользу концепции нейроотражения. Хотя нейроотражение является лишь теоретической гипотезой, но мыслится нами как реальность, имеющая самостоятельный статус существования. Что касается «нематериальной» феноменологии психического образа - это не реальность, а лишь относительность к средствам наблюдения, имеющая статус эмпирического существования на уровне видимости и кажимости.

Нет сомнения в том, что переживаемые нами внутренние образы -эмпирически достоверные реальности. Без них нельзя понять, что такое представление, воспоминание, воображение и, наконец, сновидение. Если они определяются как функции мозга, то интересно, что же происходит в мозгу, когда перед нашим взором всплывают ранее пережитые «картины»?

Существенный интерес для ответа на этот вопрос представляет нейрофизиологический анализ центральных механизмов, ответственных за «проектирование» внешнего мира в пространстве мозга. Головной мозг - это своего рода биологический экран. Сигналы, полученные от органов чувств, здесь интегрируются и приобретают новое качество, превращаясь во внутреннюю модель внешнего стимула.

Классическая феноменология психики и неклассическая физика отражения

С появлением теории относительности и квантовой механики наши представления о причинности, пространстве-времени, массе и энергии изменились коренным образом. Хотя и старые понятия о природе не отменялись, но они оттеснены от привилегированного положения.

Современная физика показала, что на уровне элементарных частиц соотношение (или связь) между материей и движением носит явно неопределенный и явно непредсказуемый характер. Здесь наблюдается утрата строгой причинно-следственной связи. Такая особенность квантовых процессов хорошо согласуется с характеристикой психического, описываемого в терминах интроспекции. Физиология нейтронных сетей, основанная на принципе энергетической причинности, недостаточна для «физического» представления так называемых «нефизических» феноменов. Синхронизм, нелокальность, неопределенность, хотя и изучаются физикой, но не являются классическими физическими объектами. Они позволяют встать на точку зрения отрицания психической (духовной) сущности, минуя принципиальные ошибки физикализма.

Известный теоретик физики Д. Бом писал: «Квантовой теории присущ фундаментально новый тип нелокальной взаимосвязи, который можно определить как непричинную связь удаленных друг от друга элементов» (47, 240-241). Не только элементарные частицы, но и все структурные элементы мозга работают в квантово-физическом режиме. Функция мозга - это особая функция- Не без основания ее описывают на языке так называемых «нематериальных» процессов. Запись информации и воспроизведение предметных образов в мозгу, вероятно, реализуется за счет действия особых механизмов, «производящих» феномен целостного образа синхронизацией волновых процессов.

Опыты К.С. Лешли с удалением отдельных частей мозга вызвали к жизни две противоречащие точки зрения: точку зрения «картографической» локализации и точку зрения, полностью отрицающую ее, - суть две крайности. Коль это нами осознано, то следует «снять» эти крайности, пользуясь логикой дополнительности (в смысле Н. Бора), найти для них общую платформу - толерантное «пространство» в мозгу.

Психологическая феноменология такова, что нейроны, интегрированные в ансамбли, несут смысловые значения. Ансамбли, которые можно разобрать на отдельные нейроны, не способны нести полную ответственность за презентацию субъективного образа. Следовательно, кроме образования нейроотражения из нейтральных частей, необходим для мозга дополнительный принцип работы типа «матрешки в матрешке».

Каждая точка голограммы воспринимает свет от всех точек объекта и каждая точка объекта получает отражение во всех частях голограммы. Таким образом, получается, что каждая точка голограммы в закодированной форме хранит информацию об объекте в целом. Это обстоятельство похоже на взаимодействие между нейронами, когда информация от одного нейрона передается многим и от их множества к одному. Вероятность такого совмещения единиц информации подкрепляется нейропсихологическими экспериментами. Известны данные, согласно которым, следы памяти не остаются на том месте, где они были первоначально нанесены, а распространяются по коре мозга, занимая в ней значительное пространство. К.С. Лешли пришел к выводу, что память не имеет специальной локализации, она «размазана» по всей коре головного мозга. Большинство нейрофизиологов, считая память системной функцией, говорят, что энграмма не может быть функцией одного нейрона или отметкой на одном нейроне.

Примером размножения энграмм может служить перенос энграммы -информации - из одного полушария в другое. Хроническое эпилептогенное повреждение, произведенное на поверхности одного полушария мозга, вызывает, спустя несколько дней, подобную же реакцию в соответствующем участке противоположного полушария («зеркальный очаг»). Такие же разряды возникают не только в очаге, на который было оказано воздействие непосредственно, но и на месте, противоположном по отношению к первоначальному очагу. Разряды в «зеркальном очаге» сохраняются достаточно долго, даже после устранения исходного очага оперативным путем. Это значит, что нейроны могут кое-чему «научиться», даже не принимая прямого участия в процессе восприятия. Гистологические исследования нейронов «зеркального очага» показали, что в результате такого «подражания» они обнаружили заметные изменения рибонуклеиновой кислоты в сторону ее повышения. Следы памяти хранятся не в отдельных нейронах самих по себе, а в группе функционально связанных нейронов. Кроме того, такие группы продублированы во многих «точках» пространства мозга. При оживлении какого-либо следа памяти одновременно репродуцируются тысячи других следов. Об этом свидетельствуют биоэлектрические ответы мозга на одиночные раздражители. Известно, что после единичного электрического разряда (первичного ответа) следует сложный комплекс последовательных изменений биоэлектрических колебаний. По мнению X. Хидена, одни и те же «узоры», т.е. следы памяти, могут быть фиксированы в тысячах и миллионах нервных клеток. Только в результате взаимодействия всех клеток, принимавших участие в запечатлении данной информации, осуществляются сложнейшие процессы воспроизведения следов. Трудность проблемы считывания, по мнению X. Хидена, объясняется тем, что до сих пор нам неизвестно, сколько нейронов участвует при записи и сколько при воспроизведении самой простой информации. Например, образ треугольника должен быть составлен множеством синапсов и макромолекул. Запись и хранение этого образа осуществляется формированием новых молекул не только в коре головного мозга, но и во всех отделах зрительной системы, начиная с сетчатки, кончая зрительным центром коры.

Философские основания проблемы физического считывания психического отражения

Незримая сущность психического отражения - это нейроотражение. О нем мы судим только по тем проекциям, которые лишь косвенно подтверждают его реальность. Репрезентативная природа нейроотражения отчетливо дана в самонаблюдении, а его нейронная конструкция - в записях биоэлектрических паттернов. Только дополнительный способ описания двух проекций, находящий в них некий инвариант, позволяет строить догадку о незримой сущности, скрытой за этими проекциями. Никому не суждено наблюдать эту сущность прямо и непосредственно. Однако гипотеза как средство познания допускает возможность выведения из нее эмпирических следствий, доступных экспериментальной проверке. Известно, что современная техника записи электрических колебаний и магнитных полей слишком далека от возможностей предметно-содержательной ретрансляции нейроотражения. Поэтому наука вправе требовать от экспериментаторов поиска приемов записи проекций, наиболее приближенных к образной семантике нейроотражения. Если гипотеза нейроотражения как незримой сущности психической репрезентации верна, то она должна быть верифицирована опытами, основанными на использовании технических средств детектирования.

На пути к решению проблемы технического считывания «следов» памяти стоит философская теория идеального, пользующаяся большой популярностью в диалектическом материализме. Речь идет об идеальности и вытекающей из нее сверхчувственности психического как духовной реальности. Существует мнение о том, что естествознание не может непосредственно исследовать сверхфизическую реальность.

Многие философы, выступая от имени диалектического материализма, утверждают, что сознание идеально во всех отношениях: и по отношению к внешнему миру, и по отношению к мозгу. В силу своей ничем не ограниченной идеальности, сознание относится к сфере «сверхчувственной» реальности. Ни наука об искусственном интеллекте, ни те методы исследования, которыми пользуется нейрофизиология, не могут соприкасаться с такой реальностью. Только философия, отчужденная от всякой чувственной реальности, в силу своей интеллектуальной интуиции может проникнуть в сущность несуществующей реальности. Обычно идея «сверхчувственности» сознания аргументируется постулатами из арсенала постановки основного вопроса философии - вопроса об отношении духа к природе.

Явление сознания прямо противоположно вещам и явлениям материального мира. Они нематериальны, поэтому их нельзя воспринимать никакими органами чувств. Известно, что органы чувств откликаются лишь на материально-энергетические воздействия. Мысленные (психические) образы, возникающие в сознании человека, внешне не наблюдаемы. Ни увидеть, ни услышать, ни обонять, ни осязать даже с помощью приборов нельзя. Мир сознания недоступен непосредственному восприятию, потому что образы предметов не обладают ни одним из физических свойств, которые принадлежат отражаемым ими предметам.

Материя воспринимается внешними органами чувств, представлена в ощущениях человека независимо от него, от его сознания, а сознание нематериально, поэтому не может детектироваться материальными датчиками, органами чувств. Мы не можем ощущать и воспринимать чужое сознание не потому, что оно скрыто в чужом мозгу, а потому, что оно нематериально. Причиной внечувственности является не анатомическая защищенность мозга, а принципиальная недоступность духовного внешнему наблюдателю. Будучи «свойством человеческого мозга, сознание не является материальным...». В отличие от материальных свойств объектов действительности сознание, мысли не могут быть обнаружены непосредственно нашими органами чувств.

Такая же классическая характеристика идеальности сознания широко представлена в нашей философской литературе как истина последней инстанции. Логика ее аргументации такова: субъективный мир нематериален, поэтому не может быть объектом чувственного восприятия. Органы чувств детектируют физические воздействия различной модальности. Воспринимаемость органами чувств является одним из атрибутов материи. В.И. Ленин, определяя понятие материи, указал на данность материи в ощущениях как на один из критериев материальности вещей и явлений окружающей действительности. Отсюда следует, что никакие приборы - ни те, которые существуют в настоящее время, ни те, которые будут изобретены в будущем, - не могут детектировать эту реальность. Аргументация справедлива не только в теоретическом, но и в эмпирическом отношениях.

«Чужая душа - потемки», - говорится в пословице. Никому не дано, даже экстрасенсу, читать чужие мысли и угадывать чужие намерения. Нельзя принимать эстрадные трюки «чтецов мыслей» за реальность. Если они на что-то способны, удивляя своими действиями публику, то достигают этого способами, не имеющими никакого отношения к непосредственной передаче мыслей от одного человека к другому. Никто, кроме сторонников телепатии, не станет признавать непосредственную воспринимаемость внутреннего мира человека. Иметь мысли и скрывать их от окружающих - величайшее достояние человека, одна из черт свободы его личности.

Аргумент внечувственности обслуживает как «квазиматериалистическую» теорию идеального, так и теорию духовной субстанциальности сознания. Поэтому аргумент нуждается в серьезном критическом анализе и выделении семантических нюансов, из которых вырастают две альтернативные концепции - материализм и идеализм.

Для дальнейшего анализа мы должны разделить информацию на закрытую и открытую. Информация, данная в самонаблюдении или содержащаяся в фотографии, в годичных кольцах дерева, на морщинках лица, является примером открытой информации; программа, обслуживающая, например, инстинктивное поведение животных, закодирована в нейронных сетях их мозга - закрыта для непосредственного «чтения». Мы видим поведение, но не видим программу, скрытую в структуре мозга; никто не поднимает вопрос о сверхчувственности психики пчелы, хотя программа, обслуживающая ее поведение, не дана непосредственному восприятию, т.е. тоже «внечувственна».

О так называемом психофотографическом феномене

Говорят глаза - зеркало души. Что же излучает для нас это «зеркало»? Является ли такое излучение иллюзией наблюдения и ее художественным описанием? Или в ощущениях самонаблюдения есть доля физической истины? Если да, то как стыкуются психические и физические явления, о которых философы говорят, что они являются несовместимыми реальностями.

Излучение глаза можно было бы отнести к области житейской легенды, но после того, как был открыт в физике феномен обращенных волн, оно приобрело иной статус реальности. Нас больше всего интересует вопрос возможности психического воздействия, осуществляемого через такое излучение.

Проблема физического излучения глаза, а вместе с тем и мозга, имеет прямое отношение к решению психофизической проблемы, предлагаемому в данной работе. Речь идет о возможности физического считывания психических феноменов.

Известны мнения древних мыслителей, предвосхищавших развитие науки наших дней. Мысль о зрении как о внутреннем «огне» или «свете» глаза и его известном солнцеподобии была широко распространена в древнегреческой философии и просуществовала до XIX в. По мнению Эмпедокла (V в. до н.э.), от внешних предметов, видимых глазом, происходит некое истечение мелких частиц. Одновременно и глаз отправляет частицы к воспринимаемым объектам.

Встреча двух истечений в разных направлениях порождает по закону сочетания подобного с подобным зрительное восприятие (66).

В «Тимее» Платон заявил, что глаз излучает своего рода «чистый огонь, идущий навстречу освещенному предмету» (113, 578).

Пифагорийский врач Алкмеон полагал, что зрение осуществляется с помощью особых лучей - флюидов, исходящих из глаз. Сетчатка, по его мнению, - прозрачная мембрана, в которой отражаются образы вещей, как в воде. Глаз не только отражает, но и излучает огонь. Отсюда понятно, почему при ударе по глазу из него сыплются искры. Он воспользовался аналогией. Человек, впервые задумавшись о природе зрения, никак не мог представить его себе без простого осязания при помощи рук. Мельчайшие частицы, испускаемые, в его представлении, глазами, должны были вначале «ощупать» предмет и только после этого возвратиться в глаза с обнаруженной информацией. Не последнюю роль в ускорении такого представления могли сыграть кошки. Они прекрасно видят в темноте и сверкают при этом глазами. Вполне естественно в то время было допустить, что это сверкание происходит от испускания флюидов, что и обеспечивает видение. У человека «свет очей» слабее, и поэтому-де только и не позволяет видеть ему в темноте.

Для достижения эстетического эффекта художник немного отошел от реальности. В действительности радужная оболочка глаза непрозрачна.

Физиолог Мюллер приводит мнение Платона, выраженное в мифе о том, что глаза созданы богами как сияющие огнем органы восприятия. В них горит мягкий свет, лучи которого, встречаясь с внешним светом, сливаются с ним и порождают видимый предмет.

Гален (II в н.э.) был близок к объяснению феномена объективации. Связывая ощущения с нервными путями, он предполагал, что по этим «трактам» движется пневма, подобная разогретому воздуху. Притом пневма движется не только в пределах организма, но и может «вылетать» за его пределы.

Для нас историческое произведение представляет особый интерес -глаз в нем представлен как некая система, проектирующая ретинальное изображение в объективный мир.

Предполагается, что оптическое изображение на сетчатке передается в кору головного мозга через ряд ретрансляционных инстанций. На «экранах» первичного зрительного центра в коре восстанавливается то же самое ретинальное изображение, не теряющее своей оптической природы. Так как любой анализатор является многоярусной системой отражения с обратной связью и, следовательно, двусторонним движением сигналов от периферии к центру и обратно, то вполне естественно допустить возможность обратной проекции центрального коркового изображения на периферические сенсорные экраны.

Интерес к фотографированию мысленных представлений через сетчаточное изображение имел место еще в прошлом веке. В одном старом научном журнале некий В. Тюрин описывает опыты Ф. Грина. Испытуемый смотрел в течение 15 секунд на электрическую лампу с вольтовой дугой. Выключив свет, экспериментатор моментально прикладывал к его глазам фотопластинку. После двухминутной экспозиции пластинку погрузили в проявитель. На ней появилось микроизображение вольтовой дуги.

Если глаз способен проецировать образ во внешний мир, если эта проекция имеет физическую природу, то нельзя ли этот образ перенести на фотопленку?

В 60-х гг. в американской печати появились сенсационные сообщения о том, что некий Тэд Серное способен посылать мозговые «фотографические кадры» непосредственно из своего мозга на пленку, находящуюся за объективом фотоаппарата. Для этой цели он устремляется взглядом в объектив фотоаппарата, мобилизует все внутренние силы и, достигнув определенного уровня нервного напряжения, внезапно дает команду: «Давай!». Тут же срабатывает затвор фотоаппарата, открыв доступ «зрительным излучениям» на высокочувствительную фотопленку.

Мы видим то, что создается на сетчатке (конечно, без самой сетчатки). Верно, что сетчатка является двухмерной чашеобразной поверхностью, но изображение, создаваемое ею, является трехмерным. Это объясняется тем, что процесс отражения не завершается формированием изображения на двухмерной плоскости сетчатки. Изображение, «отталкиваясь» от сетчатки, выносится наружу. Это значит, что в формировании изображения участвует не только сетчатка, но и весь глаз, наделенный тремя измерениями. Благодаря экстрапроекции двухмерный образ, вынесенный обратно в пространство, приобретает свойство трехмерного изображения. Имеется очень близкая аналогия между зрительной системой и физикой получения голографического фантома.