Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Проблема универсального научного метода и пути ее решения .15
1.1. Проблема универсального научного метода и ее значение для познания: содержательный аспект 15
1.2. Ретроспективный анализ универсальности известных методов организации научной деятельности 54
1.3. Ретроспективный анализ универсальности известных методов научного познания 73
1.4. Обоснование возможности существования универсального метода научного познания 107
ГЛАВА II. Универсальный научный метод и его обоснование 131
2.1. Содержание универсального научного метода и его когнитивное значение 131
2.2. Дуализм здравого смысла как основа научной рациональности 160
2.3. Принципы двух видов разума и их значение для познания 185
2.4. Применение универсального метода в когнитивной практике некоторых организаций 215
ГЛАВА III. Субъективный субстанциализм как научная онтология 241
3.1. Научная онтология, ее предпосылки и смысл 241
3.2. Известные онтологии и их научность 269
3.3. Онтологические основания субъективного субстанциализма 301
3.4. Субъективный субстанциализм и виртуальное бытие 324
Заключение 348
Список литературы
- Ретроспективный анализ универсальности известных методов организации научной деятельности
- Обоснование возможности существования универсального метода научного познания
- Дуализм здравого смысла как основа научной рациональности
- Известные онтологии и их научность
Введение к работе
Актуальность исследования обусловлена сложным положением, в котором современная философия оказалась по отношению к научному познанию. С одной стороны, исследованиями ХХ века была обоснована принципиальная недостоверность философского знания, что сразу же породило сомнения в научности философии, которая зачастую стала пониматься как сфера мировоззренческих установок, открытых результатам ненаучных когнитивных практик. С другой стороны, философия постнеклассической науки еще не предложила новую интерсубъективно значимую теорию демаркации и обоснования научных знаний, которая бы соответствовала актуальным на сегодняшний день требованиям релятивизма и скептицизма в познании. По указанным причинам философия уже не занимает в современной культуре того почетного места «науки наук», которое отводилось ей в Новое время, а сохраняющееся формальное причисление к ряду научных дисциплин только возбуждает подозрение ее в лженаучности. Такое падение общественного авторитета, конечно, не несет угрозы существованию философии как познавательной дисциплины, однако выраженная тенденция неприятия ее специалистами частных наук и широкой публикой угрожает существенным замедлением прогресса в данной области.
Незавидна научная репутация философии и в нашей стране, где
десятилетия советской власти не только нанесли непоправимый ущерб
свободному развитию этой дисциплины, но и заложили в ней чуждые науке
традиции, подменяющие беспристрастный поиск истины политически
ангажированным применением наперед заданных догм. Марксизм, навязанный отечественной философии в качестве монополии на истину и заслонивший собой все остальные учения, неизбежно создал превратное представление о целях, задачах и методах философского познания мира у поколения, прошедшего идеологическую обработку в системе советского образования. Негативные же последствия этой обработки проявляются как в неоправданном отрицании за философией статуса науки, так и в сохранении под видом истин здравого смысла ряда философских идей, использование которых в качестве базиса научного познания представляет собой сегодня анахронизм: к последним могут быть отнесены, например, идеи существования единого материального мира и достижимости объективной истины о нем. Такой здравый смысл, будучи весьма далек от представлений современной философии, не добавляет ей популярности в нашем обществе.
Сложившееся положение дел неблагоприятно как для самой философии, так и для общества, подлинные интересы которого требуют разработки философских оснований современного познания и, в частности, прояснения отношений между философией и наукой. Решение этой важной проблемы невозможно без установления внеисторического критерия демаркации научного и ненаучного видов познания, для чего требуется выявить и соотнести между собой не только их методологии, но также предметные области. Эти задачи и решаются в настоящем исследовании.
Степень научной разработанности проблемы. Необходимость
демаркации знаний по критерию достоверности понималась уже во времена
античности, когда Платон и Аристотель проводили различие между «истинным»
знанием и «ненадежным» мнением, однако систематический поиск
универсального метода, призванного установить достоверную научную истину, противопоставив ее всем прочим сведениям, начинается лишь в Новое время. Как известно, тогда сформировались два главных направления поисков такого метода. Первое, рационалистическое направление уделяло основное внимание построению процедур дедуктивного вывода, соблюдение которых гарантировало бы не только истинность, но также интерсубъективный характер приобретаемых научных знаний. Оно представлено такими именами, как Р. Декарт, Б. Спиноза, Г. Лейбниц, И. Кант, Г. Гегель, Г. Коген, П. Наторп, Э. Кассирер, Э. Гуссерль.
Помимо Р. Декарта как родоначальника направления особое место в
данном списке занимает И. Кант, который не только ввел в качестве
универсальной схемы познания критический метод, но и обусловил
достоверность его применения «здоровым рассудком», которым должен обладать
субъект науки или теоретический субъект. Тем самым философ вступил в
полемику с представителями Шотландской школы, которая основывала науку на
здравом смысле, понимаемом как совокупность представлений для успешного
ведения практических дел. Данная полемика сохраняет свою актуальность,
поскольку вопрос о происхождении когнитивных норм науки так и не был
однозначно решен. Изучением философского наследия И. Канта занимались
К. Фишер, В. Ф. Асмус, В. В. Васильев, И. С. Нарский, Т. И. Ойзерман,
В. C. Швырев и многие другие исследователи. Проблематику здравого смысла затрагивали в своих исследованиях Д. Юм, Т. Рид, Д. Битти, Д. Э. Мур, Б. Рассел, В. В. Васильев, А. А. Гагаев, П. А. Гагаев, А. Ф. Грязнов, Р. А. Мигуренко, Ю. Е. Милютин, Л. И. Яковлева и другие.
Другое направление – линия британского эмпиризма и позитивизма –
стремилось к достоверности научных знаний через создание интерсубъективных
процедур регистрации чувственного опыта и индуктивной обработки получаемых
при этом эмпирических данных. Свой вклад в это направление внесли Ф. Бэкон,
Д. Локк, Д. Беркли, Д. Юм, О. Конт, Д. С. Милль, Э. Мах, Р. Авенариус,
А. А. Богданов, В. В. Лесевич, П. С. Юшкевич, Л. Витгенштейн, М. Шлик,
Р. Карнап и другие философы. Однако критиками позитивизма была показана
недостаточность индуктивного вывода для получения и обоснования
достоверности знаний, что опровергло не только позитивизм, но и возможность
противопоставления науки ненаучным когнитивным практикам по критерию
гарантированного достижения истины в познании. Основной вклад здесь внес
К. Поппер, который также сформулировал проблему демаркации научного
познания, предложив ее собственное решение, основанное на
фальсификационизме и универсальном когнитивном методе «проб и ошибок».
Критика первоначальной версии фальсификационизма привела к
усовершенствованию этой доктрины И. Лакатосом, предложившим в качестве
универсального средства демаркации науки и объяснения роста научного знания
методологию научно-исследовательских программ. Альтернативный
фальсификационизму способ решения проблемы нашел Ф. Гонсет,
осуществивший экспликацию когнитивных норм научной рациональности в виде
аналогичной методу «проб и ошибок» процедуры «четырех фаз». На роль
универсального научного метода претендовали также системный подход,
диалектический, гипотетико-дедуктивный и другие методы, однако ни одному из
них не удалось осуществить адекватную принятым традициям демаркацию
науки. Ряд авторов – М. Полани, Н. Хэнсон, Т. Кун, С. Тулмин, Х. Патнэм,
В. Н. Порус, В. С. Степин, А. Л. Никифоров и другие – опровергает
существование такого метода: наиболее последовательным и известным
критиком научной рациональности является П. Фейерабенд, отстаивавший
необходимость «анархизма» в науке. Большинство же исследователей склоняется
к тому, что рациональные нормы научного познания существуют, но культурно и
исторически изменчивы. Разработкой методологии науки занимались
В. И. Аршинов, О. Е. Баксанский, В. Н. Бондаренко, О. А. Брильц,
У. С. Вильданов, Б. С. Галимов, В. В. Ильин, В. П. Казарян, И. Т. Касавин,
A. Н. Кочергин, А. Ф. Кудряшев, В. А. Лекторский, Р. Х. Лукманова,
Е. А. Мамчур, Л. А. Маркова, Л. А. Микешина, В. В. Миронов, А. Б. Невелев,
B. Я. Перминов, Б. И. Пружинин, Р. Ю. Рахматуллин, М. А. Розов, В. С. Степин,
К. Н. Суханов, В. С. Хазиев, Э. Г. Юдин и многие другие.
Несмотря на обозначенную позицию, ряд исследователей (В. В. Ильин, В. С. Cтепин, Л. Б. Султанова и др.) не отрицает существования культурно и исторически инвариантных норм научности, что позволяет предположить и существование среди последних универсального научного метода. При этом возможность использования в качестве оснований науки выдвинутой М. Полани концепции личностного знания вскрывает проблемный характер требования интерсубъективности, традиционно предъявляемого к научному знанию, а для установления когнитивных норм науки оказывается полезной аналогия между научным исследованием и разбирательством по судебному делу. Несмотря на то, что указанная аналогия была использована многими авторами (Ж. Брикмон, В. А. Лекторский, М. Полани, А. Сокал, С. Тулмин и др.), никто не обосновывал с ее помощью существование универсального метода науки, а выводили, чаще всего, обратное.
С проблемой демаркации научного и ненаучного познания связана
проблема онтологий, адекватных данным разновидностям когнитивных практик.
Для обоснования науки в разное время было предложено множество
онтологических концепций, не допускающих в рамках выбранного подхода
никакой возможной альтернативы и ограничивающихся интерсубъективным
описанием реальной действительности: такие концепции не соответствуют
современным представлениям о плюрализме точек зрения в науке, личностном
характере научного знания и необходимости познания объектов, выходящих за
пределы реального. От некоторых из этих недостатков свободны онтологии
нового рационализма и радикального конструктивизма, заменяющие реальный
познаваемый объект его конструируемой схемой. Свой вклад в развитие данных
направлений внесли Г. Башляр, П. Бернайс, Ф. Варела, П. Ватцлавик,
Э. Глазерсфельд, Ф. Гонсет, У. Матурана, Г. Рот, Х. Ферстер и другие. Однако
известные конструктивистские концепции не поддерживают неявно принятую в науке репрезентативную схему познания и встречают возражение со стороны практического разума.
Еще одним перспективным направлением исследований по решаемой
проблеме является разработка онтологий, выходящих за пределы объективной
реальности в сферу небытия. Такие онтологии предложили А. Мейнонг,
Г. М. Легошин, Р. А. Нуруллин, А. И. Селиванов, Н. М. Солодухо, А. Н. Чанышев
и другие исследователи: представленные решения также ориентированы на
интерсубъективность и должны быть приведены в соответствие с личностным
характером научного знания. Эти и иные важные онтологические вопросы
обсуждали в своих работах А. А. Гагаев, Б. С. Галимов, А. Ф. Кудряшев,
М. С. Кунафин, А. В. Лукьянов, Д. А. Нуриев, Р. Ю. Рахматуллин,
И. Г. Ребещенкова, В. Н. Сагатовский, В. В. Соколов, С. Цоколов, М. Р. Шарипов, М. Эпштейн и другие авторы. Отдельно следует отметить такое важное направление современных исследований, как виртуалистика, в котором существенные результаты получили Д. Дойч, О. И. Елхова, Н. А. Носов, М. Ю. Опенков, С. В. Орехов, С. С. Хоружий и ряд других философов.
Итак, несмотря на значительное количество работ по теории познания и онтологии в настоящее время отсутствуют адекватные сложившимся традициям решения проблем демаркации науки, существования универсального научного метода и соответствующих научному познанию онтологий, что обуславливает необходимость в дальнейших исследованиях.
Цель диссертационного исследования – разработка философской концепции, обосновывающей демаркацию основных видов познания и предметную область их применения.
Данная цель достигается решением следующих задач:
– формирование методологических основ исследования когнитивных принципов научного и ненаучного познания;
– анализ существующих подходов к решению проблемы универсального метода науки;
– экспликация универсального научного метода и установление его когнитивного значения;
– обоснование эксплицированного метода и выяснение его происхождения;
– демаркация основных видов ненаучного познания;
– установление онтологии, в наибольшей степени отвечающей интересам науки;
– исследование приложения разработанной концепции к решению актуальных теоретических и практических проблем.
Объектом диссертационного исследования является процесс познания как совокупность науки и ненаучных когнитивных практик.
Предметом исследования выступает процесс экспликации, обоснования и применения универсального метода науки как средства демаркации научного и ненаучного познания.
Теоретическая и методологическая база исследования. Основные теоретические принципы и методы исследования базируются на результатах,
полученных авторитетными учеными и прошедших достаточную апробацию. Данные результаты, содержащиеся в специальной литературе, были критически проанализированы диссертантом и дополнены рядом новых принципов, обоснование которых приведено в настоящей работе.
Во-первых, при формировании теоретико-методологических основ
исследования диссертант использовал принципы эмпиризма, критицизма,
скептицизма и релятивизма в познании, закон достаточного основания,
корреспондентскую и когерентную концепции истины, концепцию личностного
знания, дуализм теоретического и практического субъекта, принцип первенства
практического разума, когнитивные и прагматические принципы здравого
смысла, интенциональный, эссенциалистский и конструктивистский подход в
онтологии, принцип полионтичности и некоторые другие принципы. Это
позволило создать философскую концепцию, адаптирующую подход
классической науки к современным условиям, когда осознается невозможность достижения объективной истины.
Во-вторых, при разработке указанной концепции диссертант опирался на современную общенаучную методологию, включающую трехзначную логику науки, системный и проектный подход, принципы управления, методы восходящего и нисходящего проектирования, рефлексии и аналогий, идеализации и абстрагирования, индукции и дедукции, гипотетико-дедуктивный метод и методы организации научных исследований. Это позволило привести разработанную концепцию в соответствие с когнитивными и организационными нормами современной науки.
В-третьих, разработка концепции и ее приложений потребовала от
диссертанта введения новых методологических принципов, которые
предусматривают демаркацию когнитивного и организационного аспектов научного исследования, профессионального и любительского уровней научного познания, а также конструирование онтологии при помощи триады категорий бытия, небытия и потенциального бытия. Это позволило не только раскрыть содержание универсального научного метода, но и выяснить его происхождение из здравого смысла человеческой природы, показав при этом связь метода с ненаучными когнитивными практиками.
Осуществляя экспликацию универсального метода, автор опирался на труды Аристотеля, В. Л. Абушенко, Ж. Брикмона, Л. Витгенштейна, Р. Декарта,
A. А. Ивина, И. Канта, И. Т. Касавина, Т. Куна, И. Лакатоса, Р. Мертона,
Н. В. Мотрошиловой, А. М. Новикова, Д. А. Новикова, Х. Патнэма, М. Полани,
К. Р. Поппера, В. Н. Поруса, Г. И. Рузавина, А. Сокала, В. С. Степина,
Л. Б. Султановой, С. Тулмина, П. Фейерабенда, В. С. Швырева, Э. Г. Юдина,
Я. С. Яскевич и других исследователей.
Обосновывая эксплицированный метод, диссертант пользовался трудами
B. Ф. Асмуса, В. В. Васильева, Х. Г. Гадамера, Р. Декарта, И. Канта,
Г. В. Лейбница, В. А. Лекторского, Р. А. Мигуренко, Ю. Е. Милютина,
М. Полани, К. Р. Поппера, Т. Рида, С. Тулмина, П. Фейерабенда, К. Фишера и
других авторов, Положениями о диссертационном совете и о порядке
присуждения ученых степеней, законодательством Российской Федерации.
Разрабатывая и применяя соответствующую методу онтологию, автор
использовал работы Р. Ф. Абдеева, П. К. Анохина, Г. Башляра, Э. Гуссерля,
Ф. Брентано, Д. Дойча, О. И. Елховой, А. Ф. Кудряшева, М. С. Кунафина,
Г. В. Лейбница, Д. Локка, А. Мейнонга, Н. А. Носова, С. В. Орехова, Ч. С. Пирса,
Плотина, А. Пуанкаре, Б. Рассела, В. Н. Сагатовского, А. И. Селиванова,
Н. М. Солодухо, А. Д. Урсула, С. С. Хоружего, С. Цоколова, А. Н. Чанышева, П. С. Юшкевича и другие.
Научная новизна исследования. В диссертационном исследовании разработана философская концепция, обосновывающая демаркацию науки и ненаучных когнитивных практик при помощи следующих положений, составивших научную новизну исследования:
– обоснован подход к проблеме универсального научного метода, предусматривающий разделение научной деятельности на познание и его организацию, демаркацию профессионального и любительского научного познания, применение принципов скептицизма и релятивизма в науке;
– на основе предложенного подхода выявлен универсальный метод науки, состоящий из этапов постановки вопроса, выдвижения гипотез, их проверки и синтеза ответа, скептической рефлексии над ответом, который реализует в научном познании принцип рационального скептицизма;
– установлено, что применение данного метода носит личностный характер, но не препятствует поиску интерсубъективного научного знания, обеспечивая демаркацию и обоснование результатов исследования, а также ранжирование последних на истины, (явные) гипотезы и ложные положения;
– вскрыт дуализм здравого смысла как совокупности когнитивных установок, направляющих теоретическую и практическую деятельность человека, осуществлена демаркация познавательного и практического видов здравого смысла, а также показана возможность противоречия между ними;
– обосновано происхождение универсального научного метода из здравого смысла, в связи с чем установлено, что данный метод находит временный непротиворечивый компромисс между скептицизмом теоретического и догматизмом практического разума;
– обнаружена аналогия между выявленным научным методом и процедурами разбирательства по диссертационным и судебным делам, доказывающая универсальный характер рационального поиска истины, основанного на здравом смысле;
– уточнено понятие научной онтологии как онтологии, которая
представляет собой гипотетическое научное знание, соответствующее
выявленному методу и используемое в качестве базиса для обоснования научного познания, установлены принципы и предпосылки такой онтологии;
– сформулированы требования к научной онтологии, которые определяют
ее личностный и трансцендентный характер, проблематичность и соотносимость
с другими онтологиями, соответствие трехзначной логике науки,
полионтичность, сохранение возможности мирового единства;
– в качестве такой онтологии выдвинута и обоснована концепция субъективного субстанциализма, предлагающая субъекту познания возможность
конструирования познаваемых объектов как гипотетических сущностей при помощи категорий бытия, небытия и потенциального бытия;
– обоснована применимость данной концепции для конструирования виртуального бытия, рассматриваемого как «бытие в небытии», что соответствует традиционному пониманию виртуальности и преодолевает недостатки некоторых известных концепций современной виртуалистики.
Исходя из указанных пунктов новизны исследования, а также в соответствии с изложенной актуальностью проблемы, целями и задачами работы
на защиту выносятся следующие положения:
1. Научную деятельность следует рассматривать в двух аспектах, имеющих
различное отношение к установлению истины как конечной цели познания: если
когнитивный аспект науки непосредственно относится к содержанию
приобретаемого знания, то ее организационный аспект направлен на создание
условий, благодаря которым познание становится вообще возможным. При этом
в организационном аспекте осуществляется ценностный отбор знания по
внетеоретическим критериям, который не удается нормировать универсальным и
интерсубъективным образом. Элиминация процедур такого отбора расширяет
когнитивный аспект профессиональной науки на сферу любительского научного
познания, выделяемого из паранауки и обыденной жизни, что позволяет уточнить
границы применимости когнитивных научных норм, к числу которых относятся
нормы релятивизма и скептицизма.
2. Универсальный метод научного познания, нормирующий проведение
исследований любительской и профессиональной науки, может быть описан как
совокупность следующих этапов: 1) постановка вопроса; 2) выдвижение гипотез;
3) проверка гипотез и синтез ответа; 4) скептическая рефлексия над ответом.
Интерсубъективное значение данной нормы обусловлено ее этическим
характером, выражающим принятые по умолчанию в научной среде правила
поиска и обоснования истины. Распространение метода также осуществляется
неявным образом путем обучения на примерах конкретных научных
исследований по аналогии с тем, как распространяется общая методология
стихосложения. Метод характеризуется целенаправленностью и
алгоритмичностью, что вместе с возможностью пересмотра установленных с его
помощью научных знаний обосновывает принцип рационального скептицизма
как главный когнитивный принцип науки.
3. Требования универсального научного метода носят общий характер и для
реализации исследования должны быть дополнены личностным предпосылочным
знанием, которым обладает конкретный познающий субъект. При этом
личностное значение результатов познания не мешает их возможному
интерсубъективному значению, что позволяет осуществлять на основе метода
интерсубъективно значимую демаркацию приобретаемых научных знаний. В
ходе реализуемой методом проверки гипотез и синтеза ответа на исследуемый
вопрос производится ранжирование знаний на истины, (явные) гипотезы и
ложные положения, которое соответствует трехзначной логике науки, а также
сохраняет в составе научного знания опровергнутые теории, допуская их
дальнейшую разработку и пересмотр.
-
Происхождение универсального научного метода объясняется здравым смыслом человека как совокупностью его личностных когнитивных установок, ряд которых приобретает интерсубъективное значение. Здравый смысл характеризуется дуализмом и подразделяется на познавательный и практический здравый смысл, выступающие в качестве апостериори сформированного законодательства теоретического и практического разума как состояний сознания, в первом из которых оно направляется на выяснение истины, а во втором – на достижение полезных целей. Установки двух видов здравого смысла не только соответствуют, но и противоречат друг другу, определяя различное соотношение веры и сомнения в познании: теоретический разум, борясь с заблуждением, регрессирует в бесконечность обоснований и скептицизм, что недопустимо для практического разума, опирающегося на непреложные истины.
-
Противоречие между познавательным и практическим здравым смыслом есть антагонизм, устранение которого невозможно. Однако возможен временный компромисс, который достигается применением универсального метода, интегрирующего исследование в бесконечный процесс познания, а также интерпретацией научного знания либо как относительной, либо как абсолютной истины. Непротиворечивость данного компромисса обусловлена тем, что практический разум не вмешивается извне в работу теоретического, а лишь координирует ее, устанавливая необходимые для этой работы «очевидные» базисные положения и производя ценностный отбор научных знаний в соответствии с практическим здравым смыслом. Различная интерпретация знаний теоретическим и практическим разумом ведет к разделению познания на скептическое (научное), критическое и догматическое (неразумное) познание.
6. Между научным исследованием и разбирательством по судебным, а
также диссертационным делам существует аналогия, которая выражается в
общей функциональной структуре когнитивного процесса, соответствующей
этапам универсального научного метода. Нормативное значение данной
структуры устанавливается юридическим законодательством и положениями,
введенными министерством науки и образования. Несмотря на более строгие
ограничения, регламентирующие когнитивную деятельность учреждений в
сравнении с неофициальными исследованиями, общность используемых ими
познавательных процедур доказывает универсальный и рациональный характер
поиска истины, основанного на здравом смысле.
7. Онтология, обосновываемая универсальным научным методом и
рассматриваемая в качестве возможного базиса положений науки, может быть
определена как научная онтология. Согласно критерию соответствия такой
онтологии здравому смыслу к ее предпосылкам может быть отнесено общее
положение, для которого либо познавательный здравый смысл не обнаруживает
возможной альтернативы, либо каждая из подобных альтернатив не получает
одобрение практического здравого смысла. Предпосылками научной онтологии в
этом случае оказываются две разновидности опыта и принцип эмпиризма,
сознание и свобода воли, интенциональность сознания, реализуемая через акт
трансценденции, корреспондентская концепция истины, три вида суждений о
реальности, реальное существование множества познающих субъектов.
8. В соответствии с принятыми предпосылками к научной онтологии могут
быть предъявлены требования, определяющие ее личностный и трансцендентный
характер, проблематичность и соотносимость с другими онтологиями,
соответствие трехзначной логике науки, полионтичность, сохранение
возможности мирового единства. Реализация перечисленных требований
возможна на основе конструктивистского подхода к онтологии, применение
которого совместимо с репрезентативной теорией познания и осуществляется по
схеме, выводимой из феноменологии: 1) построение исходной личностной
онтологии; 2) построение и интеграция в исходную онтологию онтологий других
субъектов; 3) построение интерсубъективной части личностной онтологии. При
этом конструирование онтологий других субъектов становится возможным
благодаря принципу аналогии и информационному обмену: в итоге границы
индивидуального познания расширяются, а коллективное познание получает в
нем свое отражение.
9. Требованиям научной онтологии удовлетворяет концепция
субъективного субстанциализма, которая предлагает возможности
многоуровневого конструирования познаваемых объектов как гипотетических
сущностей при помощи триады категорий бытия, небытия и потенциального
бытия. Сконструированный таким образом частный предметный мир субъекта
включает общий и интегральный мир каждого из социумов, к которым
принадлежит данный субъект: общий мир образован пересечением частных
предметных миров всех субъектов социума и отражает все поддерживаемые здесь
коллективные представления, тогда как интегральный мир объединяет все
частные миры. Познание, адекватное результатам конструирования, может быть
представлено с помощью категорий частной, общей и интегральной истины.
10. Категория «бытия в небытии», с помощью которой субъективный
субстанциализм определяет номинальное существование познаваемых объектов,
может быть использована для конструирования виртуального бытия,
обладающего совокупностью трех атрибутивных признаков: отсутствие в бытии,
аналогия с бытием, воображаемый характер. Наличие аналогии между реальным
и виртуальным бытием позволяет применять при конструировании последнего
категории пространства, времени и субстанции. Поддерживаемый субъективным
субстанциализмом эссенциалистский подход в виртуалистике более
перспективен для научного познания, чем используемый здесь подход
экзистенциальной аналитики присутствия.
Теоретическая и практическая значимость. Научная значимость работы состоит в том, что предложенная философская концепция уточняет ряд известных результатов и расширяет возможности дальнейших исследований по ряду направлений, существующих в онтологии и теории познания. Во-первых, эксплицированный метод научного познания устраняет ограничения известных методологических процедур, препятствующие их универсальному применению, что позволяет получить новое решение такой актуальной проблемы философии науки, как демаркация научного познания и соответствующего знания, которое нуждается в обсуждении. Во-вторых, демаркация познавательного и практического здравого смысла не только обеспечивает возможность решения
проблем происхождения и обоснования науки, остающихся нерешенными со времен исследований Шотландской школы, но и стимулирует познавательную активность в данной предметной области. В-третьих, экспликация метода открывает возможности построения научной философии, что позволяет решить проблему демаркации философии и науки, имеющую также актуальное практическое значение. В-четвертых, установление аналогии между научным методом и процедурой судебного разбирательства открывает возможности для дальнейшего уточнения предложенной экспликации метода. В-пятых, концепция субъективного субстанциализма развивает в онтологии конструктивистский подход, а определение научной онтологии допускает здесь разработку альтернативных концепций, также пригодных в качестве основания науки.
Практическая значимость работы связана с высокой актуальностью исследуемых проблем обоснования и демаркации науки, от решения которых зависит место последней в человеческой культуре. При этом четкое определение границ и возможностей научного познания позволяет избежать крайностей сциентизма и постмодернизма, преодолев как завышенные ожидания, так и пренебрежительное отношение к науке, что является важным условием обеспечения ее устойчивого прогресса в интересах общества. Одновременно не ущемляются и интересы ненаучных когнитивных практик, за которыми остается право претендовать на установление истины там, где здравый смысл человека бессилен. Организация же философских исследований на научных принципах позволит восстановить доверие к философии как фундаментальной дисциплине, которая должна быть полноценно представлена в академических и образовательных программах. Также и материалы настоящего исследования могут быть использованы в преподавании курсов по онтологии и теории познания, философии, методологии и организации науки.
Апробация работы. Основные идеи диссертации были изложены в
докладах и выступлениях на международных, всероссийских, региональных и
межвузовских конференциях, заседаниях круглых столов и семинарах, в том
числе: на Всероссийской научно-практической конференции
«Мировоззренческие основания человеческой деятельности на рубеже XXI века» (Уфа, 1997); Международной теоретической конференции «Философия и религия на рубеже тысячелетий» (Уфа, 1999); Международной молодежной научно-технической конференции «Интеллектуальные системы управления и обработки информации» (Уфа, 1999); Международной научной конференции «Философия в XXI веке. Онтология, творчество и гуманизм» (Уфа, 2006); Республиканской научно-практической конференции «Философская мысль и философское образование в республике Башкортостан: история и современность» (Уфа, 2006); Региональной научно-практической конференции «Шолоховские чтения» (Уфа, 2006); Российской научно-практической конференции с международным участием «Философская мысль и философия языка в истории и современности» (Уфа, 2008); Международной конференции «Информационные технологии интеллектуальной поддержки принятия решений» (Уфа, 2014, 2015); VII Российском философском конгрессе «Философия. Толерантность. Глобализация. Восток и Запад – диалог мировоззрений» (Уфа, 2015); Методологическом
семинаре «Проблема обоснования знания» (Уфа, 1998, 2008, 2009, 2012);
Семинаре Башкирского отделения научного совета по методологии
искусственного интеллекта РАН (2006, 2012, 2014).
Структура работы определена поставленными задачами и порядком их решения. Диссертационное исследование состоит из введения, трех глав, заключения, списка литературы, включающего 380 наименований, приложения. Объем текста составляет 388 страниц.
Ретроспективный анализ универсальности известных методов организации научной деятельности
Следует приветствовать и то, что, вернув в свою философию понятие истины, К. Р. Поппер переосмыслил главную цель научного познания, приблизив ее новое понимание к классическим образцам. Так, в 1959 году, в предисловии к переизданию «Логики научного исследования» (1934) он еще полагает, что «центральной проблемой эпистемологии всегда была и до сих пор остается проблема роста знания»1. Однако в 1972 году его точка зрения уже другая: «Нашей главной заботой в философии и в науке должен быть поиск истины»2. Обоснованность данного перехода мы видим в том, что стремиться к росту знания вне поисков истины бессмысленно, а любой содержательный результат таких поисков обеспечивает приращение знаний хотя бы за счет отрицания опровергнутых гипотез. Количественная же оценка роста или убыли знаний вообще не представляется возможной и в исследовательской практике никого не интересует. Следовательно, проблема роста знания на деле является псевдопроблемой, которая не может претендовать на роль центральной проблемы познания.
Если цель познания состоит в достижении истины, освобождающей человечество от заблуждения, то появляется универсальный критерий сравнительной оценки научных теорий и отдельных положений по их предполагаемой «близости к истине». Тем самым решается проблема когнитивного выбора научных теорий, актуальная для прагматизма и конвенционализма: какой из конкурирующих теорий следует отдавать предпочтение в нашем познании? Ясно, что наиболее предпочтительной оказывается та теория, притязания которой на истину обоснованы наличием подтверждающей и отсутствием опровергающей аргументации. Если такое обоснование, которое мы называем решающим, отсутствует для каждой из рассматриваемых теорий, то это означает, что исследование должно быть продолжено до полного выяснения вопроса и, пока он не решен, все теории следует считать равноправными гипотезами.
Но в прагматизме и конвенционализме подобное решение невозможно, поскольку эти концепции препятствуют отдельному рассмотрению познавательных целей, увязывая их с ценностями некогнитивного характера – приспособлением к окружающей среде, практической пользой или получением одобрения в научном сообществе. Такой подход сужает понятие истины путем наложения на нее дополнительных ценностных ограничений и удаляет из науки любое знание, не удовлетворяющее данным ограничениям: тем самым наносится ущерб нашему познанию, поскольку любая научная истина обладает ценностью обоснованного ответа на некоторый вопрос или когнитивной ценностью. Руководствуясь же в познании целями прагматизма или конвенционализма, мы неизбежно будем привлекать для выбора научных теорий некогнитивные критерии, искажающие представления об истинности выбираемых теорий и не позволяющие решить стоящей перед нами познавательной проблемы. Отсюда ясно, что указанные цели не могут выступать в качестве целей познания, а соответствующие концепции неприемлемы в когнитивном аспекте науки.
При помощи рефлексии может быть установлено, что достижение когнитивных целей человеком носит апостериорный характер и получение абстрактного знания не составляет здесь исключения: ведь абстрагированию мы обучаемся на опыте, а образуемое при этом «чистое» понятие не можем мыслить иначе, как с помощью эмпирического образа, представляющего данное понятие в нашем сознании. Например, любой дошкольник на определенном этапе своего развития становится «почемучкой», использующим опыт для получения навыков логического мышления и формирования представлений о причинности. Как доказывает «феномен Маугли»1, без подобного обучения интеллектуальная деятельность людей вообще невозможна, хотя в то же время нельзя отрицать существование у человека априорной способности к познанию как органической предпосылки, приобретаемой генетическим, некогнитивным путем. Эмпирическое происхождение обуславливает, прежде всего, личностный характер любого человеческого знания1, хотя некоторые истины последнего могут успешно претендовать на общее и даже интерсубъективное значение.
Апостериорный путь достижения истины как цели познания ставит перед эпистемологией ряд важных проблем, первая из которых связана с выяснением методологии, обеспечивающей продвижение к идеалу абсолютной истины через познание относительных истин. Такая методология, очевидно, должна считаться с опасностью заблуждения и, по возможности, преодолевать ее: возникает проблема обоснования знания, решение которой сводится к проверке на истинность всех исследуемых гипотез. Для осуществления подобной проверки необходим критерий истинности, установление которого является еще одной известной проблемой теории познания. Кроме того, в соответствии с трехзначной или нечеткой логикой суждений об истинности, необходимы еще критерии ложности и неопределенности гипотез, первый из которых по своему содержанию противоположен критерию истинности, а второй учитывает случай, когда оба других критерия не выполняются.
Однако утверждение ложности или неопределенности какого-либо положения само есть положение, принимаемое за истину. Поэтому всякое суждение об истинности проверяемых гипотез можно считать знанием вне зависимости от того, какой критерий был применен в ходе проверки – истинности, ложности или неопределенности. Языковые традиции, правда, не позволяют говорить здесь о «ложном» или «неопределенном» знании: и то, и другое понималось бы как отрицание знания или утверждение незнания. Иными словами, существует затруднение в обозначении основных форм истинности знания, которое, по-видимому, не устранимо без обращения к вопросу об истинности положений, составляющих содержание этого знания. Наконец, все перечисленные когнитивные проблемы допускают, очевидно, различное решение, в связи с чем возникает еще проблема демаркации научного и ненаучного познания, а также соответствующих видов знания, которая имеет ключевое значение для выяснения роли той или иной когнитивной практики в человеческом познании.
Взаимосвязь рассмотренных проблем познания обуславливает актуальность поиска их комплексного решения, и одним из вариантов последнего могло бы стать открытие универсального когнитивного метода, применяемого в науке различных эпох и культур. Такой метод, действительно, выполнял бы сразу несколько функций. Во-первых, он служил бы твердым «ядром» научной методологии, инвариантным к любым ее изменениям и нормирующим проведение научных исследований в интересах достижения конечной цели познания. Во-вторых, он обеспечивал бы не только поиск, но и обоснование исследуемых гипотез, применяя в ходе их проверки все три логически возможных критерия суждений об истинности, благодаря чему данный метод можно было бы считать законом достаточного основания1 в науке, следование которому призвано избежать заблуждения. В-третьих, он мог бы считаться надежным критерием демаркации, разделяющим два основных вида человеческого знания по методологии, используемой для его получения. Таким образом, проблема универсального метода вызывает большой научный интерес, благодаря чему она и выбрана в качестве предмета настоящего исследования.
Обоснование возможности существования универсального метода научного познания
В-третьих, источником проблем считается вскрытие противоречий между имеющимися и необходимыми знаниями об объекте исследования, хотя те и другие могут вовсе не противоречить друг другу. К тому же знания об объекте, необходимые как результат исследования, на момент постановки проблемы еще не известны, чтобы можно было вскрывать их противоречия с уже имеющимися знаниями: известна только когнитивная цель исследования или «знание о том, чего мы не знаем», которая также не всегда оспаривает, а лишь дополняет имеющееся знание.
В-четвертых, вводится необходимость различать информационный и научный поиск, хотя такое различение возможно только в исследованиях профессионального уровня, обладающих научной новизной. На уровне же непрофессиональных исследований информационный поиск не является обязательным, поскольку предполагает использование исторического метода, который, как мы показали выше, для научного познания в целом носит эвристический характер. Кроме того, информационный поиск может выявить уже известное решение проблемы, и тогда необходимость в продолжении исследования отпадает. В итоге получается, что ни один из указанных видов поиска не является необходимым для достижения цели исследования и, следовательно, не может нормировать научное познание. Наконец, в-пятых, научный поиск предусматривает проведение как теоретических, так и экспериментальных исследований, хотя далеко не каждое исследование носит экспериментальный характер, пусть даже и любой полученный научный результат имеет некоторое теоретическое значение. В этой связи не следует также утверждать, что выбор методик исследования «можно делать только в соответствии с конкретной научной проблемой»1: ведь, например, обсуждаемый метод, как и любая исследовательская процедура, претендующая на универсальное значение, предполагает свой выбор вне зависимости от решаемой научной проблемы.
Следующий метод первой группы реализует проектный подход и рассматривает каждое исследование как отдельный цикл научной деятельности, включающий три основные фазы: фаза проектирования исследования, технологическая фаза (проведение исследования, включая оформление его результатов), рефлексивная фаза (оценка и самооценка результатов)1. По сравнению с предыдущим методом он проработан более детально, однако характеризуется теми же существенными недостатками: смешение двух аспектов науки и наличие профессиональных ограничений. Так, различные фазы исследования включают здесь когнитивные и организационные стадии, а различные стадии – когнитивные и организационные этапы. Например, к фазе проектирования относятся когнитивная стадия моделирования (построения гипотезы) и организационная стадия технологической подготовки исследования (снабжения необходимыми ресурсами), а к технологической фазе – когнитивная стадия проведения исследований и организационная стадия оформления результатов для представления их другим специалистам.
Кроме того, фаза проектирования включает концептуальную стадию, на которой постановка когнитивной проблемы дополняется ее прагматическим обоснованием, имеющим организационное значение, а также стадию конструирования исследования, где когнитивный этап декомпозиции исследуемых задач сменяется организационными этапами исследования условий (ресурсных возможностей) и построения программы исследования. Последнее, правда, необязательно даже для исследований профессионального уровня, и сами авторы отмечают, что «многие научные работники весьма скептически относятся к планированию научных исследований»1. Несмотря на то, что обсуждаемый метод не поддерживает разделения познавательной и организационной научной деятельности, типовая когнитивная программа научного исследования, имеющая гипотетико-дедуктивный характер, отражена в нем достаточно полно. Так, к числу когнитивных действий, предусматриваемых методом, могут быть отнесены формулирование научной проблемы, построение научной гипотезы как познавательной модели, проверка и оценка данной гипотезы с двумя возможными результатами: гипотеза принимается в качестве новой системы научного знания или заменяется на новую познавательная модель2.
Вместе с тем вариант когнитивной программы, реализуемый рассматриваемым методом организации научного исследования, вызывает определенные замечания: Следует отличать научную проблему от ее формулировки, а постановку данной проблемы – от ее формулирования на естественном или искусственном (формальном) языке. Ведь определенная часть наиболее простых когнитивных проблем может быть поставлена и решена исключительно в мышлении, причем исследователь зачастую способен обойтись не только без мыслимых вербальных формулировок решаемой проблемы, но и без рефлексии над своими действиями в процессе решения. Поэтому универсальный научный метод, если он существует, должен предусматривать не формулирование, а именно постановку проблемы как стоящей перед исследователем мысленной когнитивной цели, которая есть соединенная с аффектами желания и «вопрошания» абстрактная идея, представляющая собой относимое к объекту и предмету исследования «знание о неизвестном». Расплывчатый же эмпирический образ, который сопровождает когнитивную цель, есть только репрезентативный представитель указанной абстрактной идеи в человеческом мышлении.
Дуализм здравого смысла как основа научной рациональности
От недостатка аксиоматизации, указанного де Бройлем, свободен гипотетико-дедуктивный метод, предполагающий поиск и выдвижение возможных гипотез с их последующей проверкой, по результатам которой отбираются гипотезы, получившие дедуктивное подтверждение на принятом явным или неявным образом аксиоматическом базисе. При этом практически все известные нам источники относят применение данного метода к естественнонаучным дисциплинам, понимая под проверкой гипотез выведение из них различных следствий и установление соответствия последних известным эмпирическим фактам. Однако указанный метод фактически применяется также в абстрактных науках: например, при решении сложной математической задачи, которую не удается отнести к известным типовым задачам и поэтому требуется проводить исследование, сначала интуитивным путем выдвигаются некоторые предположения, а уже затем с помощью дедукции конструируется необходимое доказательство. Подобным же образом исследователи действуют в любых науках, потому что если путь, ведущий к искомому решению, логически детерминирован, то необходимость в проведении исследования отпадает.
Поэтому все ограничения, связанные с применением гипотетико-дедуктивного метода в сфере естественных наук, необходимо снять, и в самом общем виде данный метод становится универсальной научной нормой, охватывающей основное содержание искомого нами метода, вне предписаний которой оказываются разве что постановка научной проблемы, скептическая интерпретация полученного результата и различные уточнения, касающиеся, например, необходимости поиска опровержений. Следует согласиться со многими исследователями в том, что возможности гипотетико-дедуктивного метода как «метода открытия» существенно ограничены, поскольку он не показывает, каким образом необходимо генерировать новые гипотезы1. Однако сфера научного творчества вообще плохо поддается рационализации, чтобы выведение универсальных творческих процедур не было связано с существенными трудностями, умалчивая уже о том, что такие процедуры принципиально не в состоянии детерминировать научный поиск для каждого конкретного случая. На наш взгляд, гипотетико-дедуктивный метод хорош, по крайней мере, тем, что допускает применение любых эвристических методов научного открытия, которых к настоящему времени разработано немало: укажем здесь лишь на генетический метод В. А. Смирнова2 и абдукцию Ч. С. Пирса3.
Можно заметить, что гипотетико-дедуктивный метод, в том общем виде, в каком мы его понимаем, близок к эволюционной концепции С. Тулмина, согласно которой развитие науки, как и в животном мире, определяется последовательно действующими факторами двух видов – новообразованием и отбором. При этом в ходе новообразования ученые предлагают научному сообществу новые разработки, а в ходе отбора – принимают некоторые из предложенных нововведений, доказавших свою предпочтительность, для «модификации коллективной концептуальной традиции»4. Отсюда ясно, что если материалом естественного отбора являются признаки особей популяции, то отбор интеллектуальный относится к совокупности предлагаемых идей и методик1. Таким образом, возникает вопрос: не может ли гипотетико-дедуктивный метод считаться частным случаем эволюционного метода, полученным в результате применения последнего не ко всему процессу развития науки, а только к ее развитию в когнитивном аспекте, то есть к научному содержанию каждого отдельного исследования? Такой вопрос вполне правомерен, но ответ на него будет отрицательным, потому что научные задачи не всегда настолько сложны, чтобы при их решении всегда обнаруживались конкурирующие гипотезы, среди которых следовало бы произвести отбор: иными словами, к ответу на вопрос задачи может вести единственный, безальтернативный путь.
Конкретной реализацией гипотетико-дедуктивного метода можно считать методологическую характеристику, которую дает процессу научного исследования Э. Г. Юдин: «движение познания … можно ограничить точками от выдвижения проблемы до построения теории (в широком смысле слова). В этих границах методология выступает как момент всего процесса, и функцией ее является организация этого процесса, определение его направления и форм. Характерными точками при реализации этой функции можно считать постановку проблемы, построение и обоснование предмета исследования, построение теории в рамках этого предмета и проверку полученного результата с точки зрения его истинности»2. Можно видеть, что хотя автор не акцентирует внимания на выдвижении гипотез, проверка построенной теории подразумевает ее обоснование и возврат, в случае необходимости, на доработку. Важным для нашего разделения познания и организации науки является указание на когнитивный характер методологии, ее центральную роль в процессе организации всего научного исследования. Другое достоинство предложенного метода видится нами в том, что постановка проблемы явным образом отнесена к содержанию исследования, а также подчеркнута ее связь с конструированием исследуемого предмета.
Вместе с тем нужно отметить, что данный метод рассчитан на применение лишь в профессиональной науке и отражает ряд ее характерных особенностей. Так, постановка проблемы, на взгляд автора, не тождественна формулированию вопроса о некоторой реальности, а «органически соединяет в себе два момента: обнаружение неполноты сложившегося знания в соответствующей области и, хотя бы в самом общем виде, подход к способу преодоления этой неполноты»1. Организационный характер носят также другие ограничения, подлежащие устранению в когнитивном аспекте науки: это и адекватное предметной области построение предмета исследования, и необходимость обоснования данного предмета, и расширение множества рассматриваемых положений до целостной теории. На наш взгляд, вопрос о построении предмета вообще следует вынести за рамки исследования, потому что постановка проблемы невозможна без предварительного конструирования такого предмета хотя бы в самом общем виде, а до появления проблемы исследование нельзя считать начавшимся. Например, в научном наблюдении или любительском исследовании дальнейшее конструирование исходного предмета может потребоваться не раньше, чем о нем будет получено итоговое знание. Еще одним шагом к универсализации данного метода стало бы отражение в нем научных норм поиска опровержений и скептического осмысления полученных результатов.
Известные онтологии и их научность
И, наконец, низший ранг отводится ложным положениям, которые могут быть использованы для фальсификации других положений, а также возможного пересмотра в будущем при появлении новой аргументации. Очевидно, что развитие науки может приводить к изменению рангов научного знания. Здесь наша позиция близка известному взгляду на прошлые научные достижения как на «неувядающий заказник идей»1, с той разницей, что все данные идеи должны, как мы считаем, оставаться в составе научного знания. Практическое же значение ранжирования знаний на основе скептицизма состоит в том, что авторы любых исследований сохраняют право не только на информационную и моральную поддержку, но также финансовую помощь в соответствии с рангом получаемых результатов.
Универсальное применение эксплицированного метода означает и то, что не существует объектов, которые могли бы быть полностью закрыты для научного познания, составляя область какой-либо отдельной когнитивной практики. Благодаря этому возможны, например, такие дисциплины, как религиоведение, стремящиеся объективно и беспристрастно изучать объекты ненаучных когнитивных практик. Метод открывает также возможность научной философии, где фундаментальные гипотезы о мире и месте в нем человека, имеющие мировоззренческий характер, должны изучаться по общенаучной когнитивной программе. Такой подход не только соответствует официальному включению философии в число наук, но и позволяет осуществлять демаркацию научного содержания проводимых философских исследований, допуская среди последних также полноценные научные изыскания. А наличие такого содержания в трудах выдающихся философов, решавших важные когнитивные проблемы и обосновывавших свои решения в полемике с другими исследователями, не подлежит, на наш взгляд, сомнению1. Если же философский опыт свидетельствует о неоднозначности возможных решений многих проблем, то тем самым не умаляется когнитивная ценность исследований, обеспечивающих качественный «сдвиг» проблемы, о важности которого столько говорилось в критическом рационализме применительно к проблемам естественных наук.
Однако ни философия, ни другие дисциплины не могут быть интерсубъективно реконструированы в своем историческом развитии на основе выявленного метода. Во-первых, ни одно законченное научное исследование, представляемое научному сообществу, не адекватно тому семейству взаимосвязанных исследований, которые в действительности проводятся исследователем, а посвящается решению лишь самой общей из исследуемых проблем, формируемой, как правило, на основе всех известных промежуточных и вспомогательных решений. Во-вторых, ранее уже отмечалось, что ни один рациональный метод не в состоянии полностью охватить организационный аспект научного исследования, где ученые, вообще говоря, обладают полной свободой действий: поэтому и наш метод описывает только когнитивное развитие науки, но не ее организационное развитие, связанное, например, с выбором предпосылочного знания. Иными словами, осуществляемое на основе метода ранжирование научных знаний не мешает организационному выбору теорий для разработки, и ученый может следовать здесь своим страстям, веяниям моды и т. п. Однако эти внешние факторы значимы для науки лишь тогда, когда они приводят к получению когнитивной аргументации. Удивительно, но выводы П. Фейерабенда, поддерживающего «анархизм», в данном случае аналогичны:
«Ясно, что преданность новым идеям вызывается не аргументами, а иными средствами. Она вызывается иррациональными средствами, такими как пропаганда, эмоции, гипотезы ad hoc и апелляции ко всякого рода предрассудкам. Мы нуждаемся в этих «иррациональных средствах» для защиты того, что является лишь слепой верой до тех пор, пока мы не найдем вспомогательных наук, фактов, аргументов, которые превратят эту веру в подлинное «знание»»
Правда, автором поднимается также вопрос о значимости для науки иррациональных средств защиты научных теорий. Из сказанного нами выше об универсальном научном методе и сфере его применения следует, что в когнитивном аспекте науки необходимо действовать строго рационально, отказываясь от применения любых иррациональных средств. Это, например, означает, что в научном познании нет места для ошибок и противоречий, предрассудков и безрассудных страстей, идеологии, пропаганды и других проявлений догматизма. Открывать же этот «черный список» должна лживость, которая, вероятно, есть наихудший порок человека, занятого поисками истины. Но, может быть, иррациональные средства играют важную роль в организации науки? Из наших результатов опять же следует, что нет никакой необходимости защищать научные концепции в организационном смысле, поскольку каждая из них, даже будучи опровергнутой, все равно имеет некоторую когнитивную ценность и тем самым ее выбор в качестве предмета исследования является целесообразным. Иное дело, что для дальнейшей разработки концепции могут потребоваться дополнительные ресурсы и, следовательно, также некоторая организационная программа, направленная на их привлечение и включающая необходимые для этой цели рекламные мероприятия. Неясно только, почему данная программа должна противоречить содержанию проводимых исследований.