Содержание к диссертации
Введение
CLASS 1. Экзистенция. Постановка проблемы 1 CLASS 6
2. Интерпретация пространственности человеческого существования. Модели пространства М. Хайдегтера и П. Флоренского 3 8
2.1. Задачи интерпретации 38
2.2. Пространство как модальность «мира» 40
2.3. Собственная и несобственная определенность
пространства 55
2.4. Характеристики пространственности Dasein 78
3. Локализация настроения 86
3.1. Задачи локализации 86
3.2. Координаты Данте 88
3.3. Интервалы настроения 107
Заключение 124
Литература 129
Введение к работе
Актуальность темы исследования:
Онтологическая проблематика пространственных связей и отношений является актуальной для философии как дискурсивной стратегии, направленной на понимание единства и целостности сущего. Эта проблематика сущностно фиксируется в топологических моделях мира, в которых задается и определяется место человека и людей таким образом, что человек может ориентироваться и располагаться «в» нем, т.е. пространство имеет экзистенциальную размерность. Поэтому любая онтологическая топология, будь то космология или физика микромира, всегда учитывает Dasein в своих построениях. И соответственно проблемы экзистенциальности пространства являются ведущими в понимании и моделировании пространственных характеристик. Это соответствие выражается том, что пространство оказывается тем, что локализует в измерении сущее относительно экзистенции. В этом смысле пространственные параметры как способ измерения сущего производны от Dasein и «нагружены» экзистенциальной проблематикой. Можно сказать, что экзистенциальность пространства выражается в его измеримости и человек
является мерой пространственности сущего. Поэтому любая топология, так или иначе, ориентирована на экзистенцию, на то чтобы измерять и локализовывать сущее относительного человеческого существования. Что и задает философскую актуальность пространства как топологии Dasein.
Другим фактором актуальности данной проблематики является парадигмальная смена оснований экзистенциального дискурса в современной философии. Речь идет об онтологической равноисходности пространства и времени в определении Dasein. Исторически складывалось так, что время являлось приоритетным по отношению к пространству в философских исследованиях экзистенции, наиболее явным образом это выражается в работах И. Канта, Э. Гуссерля, А. Бергсона, «раннего» М. Хайдегтера. Приоритетность заключается в том, что переживание времени интерпретируется как экзистенциальная определенность и первичная смысловая данность присутствия. Пространственность Dasein соответственно имеет производную от времени онтологию или вообще не учитывается как экзистенциально значимое. Эта тенденция в современной философии особенно сильно была изменена постмодернизмом, где экзистенция характеризуется конфигуративностью («лабиринт»- X. Борхес, У. Эко; «ризома» - Ж. Делез, Ф. Гваттари; «ландшафт»- В. Подорога, Ж. Деррида [65]) и телесностью («тело без органов»- А. Арто, Ж. Делез; «тело»- Р. Барт,
М. Мерло-Понти [65]) экзистирования и темпоральность оказывается локализованной в событии (желании, интенсивности, сингулярности). Ж. Деррида [65.135] в статье «Сущность и грамма» (1972) деконструирует принципиальные для метафизического мышления тезисы о привилегированности настоящего времени («сейчас») и сознания, которые обеспечивают присутствия мира и самого сознания в мире. Согласно Деррида западная метафизика воспроизводит основные противоречия в трактовке времени, зафиксированные еще Аристотелем и приоритет времени должен быть снят бинарной оппозицией пространства-времени, чтобы ввести бытие в поле философского дискурса. Кроме постмодерна значительный вклад в изменение проблематикипространства-времени внесла синергетика (И. Пригожий), которая постулировала необратимость времени не только для живой природы, но и для неживой - «на всех уровнях». Это в свою очередь задает новое понимание пространственности как системного параметра, т.е. со стороны взаимосвязи пространственно-временных характеристик сущего. Таким образом, современная философия и наука переоткрывают время-пространство, актуализируя топологическую проблематику Dasein.
Также нужно подчеркнуть актуальность топологии Dasein в связи с глобализацией и формированием личностной и культурной идентичности. Сегодня, как отмечает немецкий феноменолог Б. Вальденфельс [13.41],
телесное «здесь» имеет диффузный и противоречивый характер. Важным аспектом глобализации оказывается то, что телесно-пространственное местонахождение лишается прежнего статуса. Девальвация пространственных ощущений, одновременное стремление к вездесущности и оседлости, характерное для нашего времени, ведут к дезориентации и размыванию границ «здесь». Таким образом, глобализация актуализирует проблему топологической идентичности как бытия на «своем» месте.
Степень теоретической разработанности темы исследования:
Говоря о степени теоретической разработанности проблемы
экзистенциальной определенности пространства, нужно сказать, что /
пространство как топология Dasein сравнительно недавно получило свою философскую определенность и онтологическую глубину. Эта определенность связанна, прежде всего, с исследованиями истины бытия М. Хайдегтером, в которых философ, феноменологически и герменевтически зафиксировал онтологическую структуру человеческого присутствия как бытие-в-мире. Данная экзистенциальная конституция как понимание и расположенность является исходной открытостью для собственного существования и потому способна к поиску и обнаружению истины бытия (вообще). Хайдеггер периода «Бытия и времени» (1926-1929) интерпретировал пространственность Dasein через горизонтно-экстатичную
определенность времени, считая, что пространство «возникает» как результат неподлинного экзистирования через актуализацию настоящего. После «поворота» (193 0) философ пересматривает конституцию Dasein и уже не темпоральность, а язык фундирует открытость бытия для мышления; Соответственно меняется понимание пространства Хайдеггером, он, по замечанию Р. Достал, «подвергает сомнению» онтологическое первенство времени и в своих «поздних» концептах «событие» (er-eignis- нем.) и «четверица» (vierung- нем.) интерпретирует пространство и время как онтологически равные характеристики экзистенции. Все современные исследования топологии Dasein, так или иначе, опираются на хайдеїтеровсіше характеристики пространства; Кроме Хайдеггера среди тех^. кто оказал наиболее сильное интеллектуальное влияние на исследования экзистенциальной определенности пространства нужно отметить М; Мерло-Понти и П. Флоренского. Мерло-Понти, французский феноменолог, исследовал пространство как опыт тела и показал прямые зависимости пространственных характеристик от тактильных восприятий экзистенции. В частности философом определенно, что глубина не является объективной характеристикой пространства и является экзистенциальной проекцией. В целом можно сказать, что пространство Мерло-Понти интерпретирует как среду телесного экзистирования. П. Флоренский, русский философ, в работе «Мнимости геометрии» (1922) раскрывает структуру экзистенциального
пространства на материалах «Божественной комедии» Данте. Он считает, что физическое пространство ограничено и отвечает закономерностям неевклидовой геометрии и возможен переход (как в случае Данте и Вергилия) из пространства реального в пространство мнимого, т.е. экзистенциальный выход за пределы физического мира в мир идеальный. Из современных исследований экзистенциальной определенности пространства нужно отметить работы отечественного философа В. А. Конева. Он вводит концепт «Дантовых координат», опираясь на топологические модели Хайдеггера и Флоренского. Данный концепт является средством локализации ценностного, подобно координатам Декарта в геометрическом пространстве он измеряет экзистенцию относительно злого и доброго.
Кроме названных авторов следует отметить работы М.К. Мамардашвили, Ж.-Л. Нанси, A.M. Руткевича, Е.В. Борисова, в которых отражены характеристики пространства «самого по себе», а также даны комментарии к интерпретациям Хайдеггера.
В работах С. Кьеркегора, Н. Бердяева, С.Л. Франка раскрыты сущностные качества экзистенции, а также характеристики экзистенциального мышления как отличного от метафизического мышления.
На степень теоретической разработанности данной проблематики также повлияли в различных аспектах идеи Б. Римана, И.Н. Шкуратова, С.Л.
Рубинштейна, 3. Фрейда, Г. В. Ф. Гегеля, Л. Витгенштейна, Д. Дэвидсона, М. Блэка и др.
Из вышесказанного можно сделать вывод о том, что проблематика пространственности человеческого существования имеет высокую степень теоретической разработанности, что является важной предпосылкой для научности данного исследования.
Постановка проблемы исследования:
Постановка проблемы исследования основывается на различении экзистенции (существовании) и эссенции (сущности) человека которое проблематизировал экзистенциализм. Смысл различения состоит в том, чтобы установить актуальность экзистенциального мышления как адекватного экзистенции и найти способ проблематизации пространства как экзистенциально определенного. В данном случае существенным является то, что от того, что будет и как будет локализовано в пространстве, зависит сама определенность пространства. Учитывая основоопределяюпщй характер настроения как адекватного экзистированию, следует определить место его локализации в пространстве с тем, чтобы посредством данной локализации дать онтологическую характеристику пространства. А также существенным при постановке проблемы является то, чтобы взаимоопределить настроение и мышление относительно экзистенции. Т.е. места настроения и мышления,
как адекватных экзистенции,,совпадают посредством их адекватности и, потому локализация определяет место экзистенциального настроения как «всеохватьшающего понимания» (Хайдеггер): Таким образом, при ( постановке проблемы экзистенциальной определенности пространства существования человека, в качестве того, что будет локализовано, выделяется определенное настроение; в котором мышление является? адекватным экзистенции и место такого настроения выражает место истинного. Эта локализация посредством того, что определенна взаимосвязь настроения и истины выражает именно экзистенциальную определенность пространства и выражает это.адекватным (истинным) образом. В целом можно сказать, что проблема пространственности человеческого существования состоите измерении пространства относительно Dasein: в-определении того, что, локализуясь, адекватно выражает экзистенциальные параметры пространства, а также в поиске способа локализации соразмерного экзистенции.
Цель исследования:
Цель исследования — это онтологическая интерпретация пространства как экзистенциально значимого.
Задачи исследования:
Достижение этой цели предполагает решение следующих задач.
Дать обоснованную характеристику настроения как адекватного экзистенции и описать взаимосвязь настроения и мышления.
Найти способ адекватной локализации настроения в пространстве.
Локализовать настроение как соразмерное экзистенции в пространстве и на основе этого выразить онтологические характеристики пространства.
Теоретико-методологические основания исследования:
Методологическими основаниями исследования являются методологические средства- сравнительный анализ, а также феноменологические и герменевтические методы. Сравнительный анализ используется в сопоставление экзистенциального и метафизического мышления для вьщеления настроения как адекватного экзистенции, а также для описания сущностных качеств экзистенциального мышления. Герменевтический метод используется для толкования и интерпретации понимания пространства М. Хайдеггером через подручность сущего и посредством Gegnet как близости далекого. Также этот метод используется при интерпретации концепта П. Флоренского і «пространство Данте» как пространства перехода из области неподлинного экзистирования в область подлинного. Герменевтический метод использован при толковании концепта В. А. Конева «Дантовы координаты» как адекватного способа локализации
настроения, а также при интерпретации соразмерности «координат Данте» В.А. Конева трактовкам пространства Хайдеггера. Феноменологический метод использовался при описании настроения* как адекватного экзистенции, также посредством этого метода было описано область перехода из области подлинного экзистирования к области неподлинного экзистирования (Deja vu). Феноменологически было установлено место «здесь-теперь» как начало координат Данте и качественная глубина настроения как адекватного бытийному мышлению. В целом можно сказать, что большая часть исследования основывается на герменевтической методологии, сравнительный анализ и феноменологический метод занимают сравнительно небольшое место, но принципиально существенны в выявлении опорных точек исследования.
Кроме методологических средств к методологическим основаниям данного исследования нужно отнести парадигмальные интенции экзистенциального дискурса, которые определяют сущее (пространство в том числе) как относительное экзистенции.
Научная новизна исследования:
Научная новизна исследования заключается в следующем.
Экстраполирована концептуальная метафора «координат Данте» на области экзистирования, размеченные М. Хайдеггером и П. Флоренским, что позволило интерпретировать пространственность человеческого существования как «координаты Данте».
Показана взаимосвязь настроения с местом экзистирования посредством того, что настроение является экзистенциальной проекцией осей координат Данте на место экзистирования.
Дана концептуальная схема интервалов настроения на координатах Данте как онтологическая характеристика пространства.
Положения, выносимые на защиту:
Положения, выносимые на защиту, заключаются в следующем.
Онтологические характеристики пространства как экзистенциально значимые выражаются в локализации настроения как адекватного экзистенции. Настроение является непосредственным выражением существования человека и определяет собой интенциональность мышления в «захваченности» (Хайдеггер).
Концепт «Дантовы координаты» как соразмерный экзистенциальной определенности пространства М. Хайдеггера и топологической модели П. Флоренского может рассматриваться как онтологическая метафора локализации настроения и может
использоваться для моделирования пространственности
человеческого существования в «координатах Данте». 3. Настроение выражает место экзистирования («здесь-теперь»). 41 Концептуальная схема интервалов настроения (координаты Данте):
выражает онтологические;характеристики пространства как
экзистенциально значимые.
Научно-теоретическая и практическая значимость исследования:
Теоретическая значимость исследования выражается в том, что введен концепт «координаты Данте», позволяющий производить пространственную локализацию сущего как экзистенциально значимого: Также значимым для понимания природы пространственных связей и отношений является концептуальная схема интервалов настроения как онтологическая характеристика пространства; Этот концепт адекватно описывает пространство как экзистенциальную значимость и связывает пространственные характеристики с ходом экзистирования, позволяя корректно описывать место экзистенции относительно динамики экзистирования:
Практическая значимость исследования выражается в том, что результаты исследования можно использовать в преподавании теоретических курсов по экзистенциальной философии и психологии^
при разработке учебно-методических пособий. При проведении практических семинарских занятий по истории философии и методологии гуманитарных и естественных наук, касающихся прояснения онтологических и гносеологических оснований философского и научного знания, в частности в экзистенциальном и феноменологическом аспекте. Можно также отметить, что проблемное поле диссертации задает перспективу для дальнейших исследований по топологической проблематике Dasein.
Апробация работы:
Апробация результатов и тезисов исследования проходила на всероссийской научно-практической конференции «Актуальные проблемы социальной философии» (г. Томск, 2005), «Копнинские чтения» (г. Томск, 2006), региональной межвузовской конференции «Актуальные проблемы социальных наук» (г. Томск, 2006). Содержание исследования отражено в трех публикациях.
Структура работы:
Структура диссертации определенна целью и задачами исследования и состоит из введения, трех глав, заключения и списка литературы.
Задачи интерпретации
Принимая во внимание цель данного исследования, мы можем сформулировать задачи относительно характеристик экзистенциальной определенности пространства. В данном случае важным является дать т —ттгую экзистенциальную определенность пространства, которая позволит корректно локализовать настроенность Dasein как онтологическую адеквацию. Таким образом, что так локализованная глубина настроеню =г (самочувствия) явно и недвусмысленно выразит экзистенциальное мыт тіешіс (или трансформируется в него) как «всеохватывающее понимание».
Экзистенциально определенное пространство в этом смысле есть теоретическое средство локализации и измерения настроенности экзистенции. Поэтому экзистенциально определенное пространство " конструкт данного исследования может не совпадать с сущностью пространства, как если бы темой исследования было пространство саме— о по себе. «Всеохватывающее понимание» - это метафора экзистенциальное мышления, призванная подчеркнуть континуальность мысли. Когда ESZ3TO мышление экзистирует нераздельно с Dasein, исходя из настроенности экзистенции на собственные основания. Такое экзистирование с необходимостью включает субъективность как интегративный момент понимания, не искажая при этом предметности и строгости мышления. Предположение о пороговой взаимообратимости экзистенциального настроения и всеохватывающего понимания, указывает на изначальную (онтологическую) понятность настроения как самочувствия. И поэтому локализация настроенности одновременно локализует и мышление с теми или другими оговорками, полученными в ходе исследования.
Интерпретация экзистенциальной определенности пространства будет вестись в русле хайдеггеровского понимания пространственности как модальности «мира», а также через его различение собственного и несобственного характера экзистирования. Трактовка Хайдеггером пространства посредством горизонтно- экстатичной временности («Лишь на основе экстатично-горизонтной временности возможно вторжение присутствия в пространство» [96.369].) представляется неактуальной, в силу того, что в своих поздних работах он трактует пространство и время как онтологически равные и не выводимые друг из друга характеристики Dasein (« Попытка в «Бытии и времени» п. 70 возводить пространственность человеческого присутствия к временности не может быть удержана» [98.405]). Роберт Достал в своей статье «Время и феноменология у Гуссерля и Хайдеггера» комментирует это высказывание следующим образом: «Что имел в виду Хайдеггер, когда обронил это в общем так и истолкованное примечание, остается до конца неясно. Но поскольку оно ставит под сомнение кантовский прецедент, которому следовали и Гуссерль и ранний Хайдеггер, а именно это придание онтологического первенства временности внутреннего чувства, то это примечание в сущности подвергает сомнению феноменологии и Гуссерля, и раннего Хайдеггера» [30.20].
Также в этой главе будет произведена интерпретация топологической модели П. Флоренского.
Пространство как модальность «мира»
Пространство как экзистенциальная значимость у М. Хайдеггера обретает свою выраженность и структуру через подручность сущего. Озабоченность Dasein собственным бытием формирует такое видение мира, в котором любое внутримирное сущее имеет то или иное значение как подручного, полезного для экзистенции. Складывается целостная система значений, в которой каждое сущее как подручное отсылает к другому сущему и взамен «изначальной» предметной множественности мест-тел мира образуется единое пространство Dasein как мироокружное. «Пространство расщеплено на места. Но эта пространственность через мироразмерную целость имения-дела с пространственно подручным получает свое особое единство» [96.104]. Это происходит в силу конститутивной определенности экзистенции как бытия-в-мире. Мирность в данном случае есть целостность имения дела с сущим как подручным. И экзистирование «в» мире уже предполагает целостность имения дела. Т.е. мир всегда открыт как целостность для экзистенции, причем открыт конститутивно и является сущностной характеристикой экзистирования. И то, что сущее как подручное встречается «в» мире также является конститутивностью Dasein. «Мир есть то, из чего подручное подручно» [96.83]. Поэтому «изначальная» расщепленность пространства не отрицает экзистенциальную априорность мира, как если бы такое состояние пространства было следствием отсутствием мира. Мир присутствует в «расщепленности» пространства и-является основанием как его расщепленности так и его сущности (пространственности пространства). «Пространственность вообще открывается только на основе мира, именно так что пространство все же соконституирует мир, соответственно сущностной пространственности самого присутствия в плане его основоустройства бытия-в-мире» [96.113]. Экзистенция как бытие-в-мире пространственно, исходя из мирности экзистирования, а не из пространства как субстанции. Пространство является модальностью мира как конститутива Dasein. Т.е. мир как подручность подручного выражает пространство в экзистировании посредством различения сущего в его подручности. Сущностно пространство оказывается простым предметным различием. «Предметы в пространстве могут отличаться многими свойствами друг от друга. Но различие как таковое их друг от друга есть пространство. То, как они, не употребляя никаких других свойств, отличны друг от друга, это есть их расположение, или есть пространство» [50.25]. Мир со стороны своей внутримирности, есть встреча с неприсутствиеразмерным сущим, и такая встречность является как предметная определенность сущего через отличие одного встречного сущего от другого. Пространство в данном случае оказывается тем, что отличает одно сущее как тело-место от другого. Простота такого различения заложена в том, что сами тела как подручное артикулируют свою пространственность. «Мир тел не является непроницаемым, это не тот мир, что подвластен прежде всего плотности пространства (которое как таковое есть лишь наполненность, по крайней мере виртуальная), но такой, где тела артикулируют в первую очередь пространство» [58.52]. Подручность тут проявляется как бесполезность - сущее, занимая или не занимая своего места,, оказывается не нужным в данный момент и переводится экзистенцией в разряд наличного, т.е. такого подручного, которое имеет «только» пространственное значение. Наличное сущее отдаляется Dasein на периферию мироокружного. «Пребывая в мире, Dasein не находится в пространстве, но структурирует, организует пространственность мира.
«Забота» выстраивает вещи по пространственному ранжиру. Скажем, очки, через которые человек смотрит на звезду, находятся в пространстве «заботы» куда дальше от него, чем сама звезда, имеющая смысл для него как поэта или астронома...» [73.45]. Хайдеггер выделяет два способа, посредством которых экзистенция конституирует пространство через подручность сущего. Это «от-даление» и «направление». «От-даление» является первичным пространственным модусом и образует другой (направленность) в ходе отдаляющее-приближающего всматривания в подручное. Сущность отдаления заключается в том, что экзистенция снимает отдаленность сущего через его употребление как подручного. «Отдалить значит дать исчезнуть дали, т.е. отдаленности чего-то, приблизить. Присутствие по сути от-даляюще, оно как сущее, какое оно есть, дает всякому сущему встретить вблизи» [96.105]. Приблизить сущее значит сделать его пригодным для употребления, раскрыть его качества ближайшим, детальным образом, с тем, чтобы сориентироваться относительно его подручности. От-даление ориентирует (или направляет) экзистенцию, задает координаты, в которых внутримировое сущее получает свою определенность как «такого» подручного.
Координаты Данте
Для корректной локализации самочувствия в экзистенциально определенном пространстве необходимо решить ряд задач. А именно требуется более полная характеристика самочувствия как онтологической адекватности настроенности экзистенции и мышления. Т.е. наше предположение о пороге самочувствия, который придает настроению необходимую глубину для адекватного выражения и понимания местоположения экзистенции, нуждается в определенных уточнениях с точки зрения феноменальности самочувствия. Этот вопрос связан с тем, что самочувствие как онтологическое единство настроения и понимания нуждается в вьщелении из массы близких ему экзистенциальных состояний и описании как феноменального единства. Это в свою очередь должно коррелироваться с общей проблематикой диссертации как топологии Dasein, которая характеризует экзистенциальную определенность пространства посредством локализации самочувствия.
Другой задачей данной главы является установление способа локализации, т.е. того каким образом будет «измерено» местонахождение пороговой глубины самочувствия относительно той или другой близости. Проблема заключается в том, что локализация пороговой глубины может происходить разными способами в зависимости от того в какой области происходит локализации. Т.е., например, если в пространстве собственного экзистирования локализация порога происходит посредством интерпретации и дескрипции экзистенциального настроения как актуальной далекости, то в несобственном пространстве это фиксируется через близость подручного и т.д. Таким образом, возникает вопросы: где самочувствие локализовано точнее и можно ли зафиксировать порог в несобственном или в другом пространстве экзистирования (это касается объективности локализации)? Уже сейчас можно предварительно сказать, что локализация должна происходить в собственном пространстве, потому что оно как близость далекого выражает место локализации наиболее объективно, т.е. исходя из самого места. Но насколько верно это предположение? Т.е. требуется верификация, подтверждение того, что только собственное пространство локализует экзистенциальное настроение наиболее адекватным образом. Поэтому нужно определиться с тем, как тут должна пониматься локализация, имея в виду цели исследования.
Эти две задачи (сущностное описание экзистенциального настроения и определение способа локализации) и нужно решить, чтобы корректно локализовать порог самочувствия как «всеохватывающего понимания» в экзистенциально определенном пространстве.
Если следовать геометрической аналогии, то можно сказать, что объекты «в» экзистенциально определенном пространстве могут быть определенны (привязаны к пространству) с помощью системы координат, которые, подобно Декартовым координатам в геометрическом пространстве, определяют местоположение тел в экзистенциальном пространстве. Т.е. экзистенциальное пространство может иметь собственное средство локализации. В этой связи полезно рассмотреть концепт В. А. Конева «Дантовы;координаты». В своей статье «Дантовы координаты» В.А. Конев определяет параметры ценностного (культурного) пространства; опираясь на эпизоды«Божественной комедии». В аннотации к статье автор пишет:«В данной статье, опираясь на анализ эпизодов «Божественной комедии» Данте, вводится понятие Дантовых координат как специфического пространства, в котором определяется ценностное бытие.
Интервалы настроения
Настроение, прежде всего, нужно отграничить от чувств, поскольку это достаточно близкие переживания. Эта близость выражается в том, что традиционно настроение интерпретируется как эмоциональное состояние подобно чувствам и аффектам. Однако это разные переживания и их отличие заключается в том, что настроение не предметно, а чувства предметны. В своей статье «Феномен настроения: пути к осмыслению» И. Н. Шкуратов, ссылаясь на работу О.Ф. Больнова, пишет: «В эксплицитном виде задача отделения настроения от чувств ставится в работе О. Ф. Больнова «Сущность настроений»: «Подлинный смысл настроения как основоустройства человеческого вот-бытия постигают лучше всего тогда, когда пытаются отграничить его от родственной сферы чувств в собственном смысле». Чувство (как и всякое интенциональное переживание) всегда отнесено к некоторому предмету. К примеру, любовь (ненависть) — это всегда любовь (ненависть) к чему-то (кому-то), удовольствие — всегда удовольствие от чего-то, надежда — всегда надежда на что-то и т.д. Иными словами, к сущности любого интенционального переживания принадлежит, что оно есть переживание «о чем-то». Без этого «о чем» («von etwas») нет и самого интенционального переживания, сознания. Имеет ли настроение свое «о чем» и в чем может состоять его «о чем»?» [118] Также непредметность как сущностная черта настроения отмечается другими психологами и философами, в частности психологом С. Л. Рубинштейном. «Две основные черты характеризуют настроение в отличие от других эмоциональных образований. Эмоции, чувства связаны с каким-нибудь объектом и направлены на него: мы радуемся чему-то, огорчаемся чем-то, тревожимся из-за чего-то , но когда у человека радостное настроение, он не просто рад чему-то, а ему радостно — иногда, особенно в молодости, так что все на свете представляется радостным и прекрасным. Настроение не предметно, а личностно — это, во-первых, и, во-вторых, оно не специальное переживание, приуроченное к какому-то частному событию, а разлитое общее состояние» [72.176].
Непредметность как основная характеристика настроения выводит его из сферы сознания как «сознания о чем», т.е. интенциональность как направленность сознания на предмет исключает интерпретацию настроение, в силу его непредметности, как модуса сознания. И. Н. Шкуратов считает, что сознание «совмещает» настроение с интенциональными переживаниями, оно (настроение) является их фоном. «Итак, настроение есть нечто принципиально отличное от сознания. Повсеместная путаница настроения с чувствами и эмоциональными состояниями укоренена в том, что к ним подходят так же, как к интенциональным переживаниям сознания, которые характеризуются предметностью. Поскольку настроение не имеет своей предметности и его невозможно схватить в созерцании, сознание совмещает настроение с тем интенциональным переживанием, которое является лейтмотивом текущего настроения» [118].
Другим качеством настроения является его самопонятность, т.е. оно всегда определенно относительно себя как то, или другое настроение. «Текущее настроение как целостность «я могу» не дано осознанно и осмысленно, тем не менее оно всегда самопонятно. Достаточно предложить нам совершить нечто, выходящее за пределы текущей настроенности, чтобы стало ясно: «мы не настроены на это». За примерами далеко ходить не нужно. Само философствование возможно только изнутри некоего философичного настроения, и когда его нет, никакое усилие воли не заставит нас вникнуть в суть проблемы. «Только основонастроение настраивает вот-бытие и вместе с ним мышление как набросок истины бытия (Seyn) в слове и понятии». Исследуя в своих лекциях настроенность, Хайдеггер пояснял: «Мы сказали предварительно и грубо: настроения являются «предпосылкой» и «средой» мышления и действия. Это значит то же, что: они изначально возвращают в нашу сущность, в них мы встречаем только самих себя — как вот-бытие» [118].