Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Специфика истолкования истины в герменевтике 12
1.1. Некоторые аспекты истолкования истины в истории философии 15
1.2. Герменевтика как специфический познавательный метод и проблема его адекватности познаваемой реальности 51
1.3. Истолкование как исходная основа процесса понимания 68
Глава 2. Области применения и познавательные возможности герменевтики 89
2.1. Язык как фактор понимания 89
2.2. Реконструкция рациональности в герменевтике как углубление и расширение сферы истины 104
2.3. Современные трактовки критериев истины 114
Заключение 127
Библиографический список 135
- Некоторые аспекты истолкования истины в истории философии
- Герменевтика как специфический познавательный метод и проблема его адекватности познаваемой реальности
- Язык как фактор понимания
- Реконструкция рациональности в герменевтике как углубление и расширение сферы истины
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В современном контексте «смещения эпицентра всего человеческого бытия к полюсу культуры» (B.C. Библер) естественным и закономерным явлением становится обращение к герменевтике - общенаучной теории и практике интерпретации и понимания письменно зафиксированных проявлений жизни человека, - основанной на постижении реальности через рефлексивное осмысление богатейшего эмоционально-духовного опыта человечества, представленного не только в науке, но и в религии, языке, народных традициях, искусстве, культуре в целом.
В центре герменевтического учения находится проблема понимания, которая имеет для теории истины уникальное значение, так как затрагивает интересы всех участников познавательного процесса и проявляет себя на разных уровнях: от социального до уровня конкретного методического приема. В современной науке проблема понимания изучается преимущественно в философском, логико-гносеологическом и психологическом аспектах. Существуют обоснованные доказательства важности гуманитарной проблематики в развитии теории истины (Г.-Г. Гадамер), однако категория истины до настоящего времени не являлась предметом герменевтических исследований.
Расширение сферы истины герменевтика традиционно ведет с опорой как на рационально-логическое, так и на иррациональное начала человеческой деятельности, придавая особое значение чувствам и интуиции. В условиях многоаспектности, многомерности познавательных процессов назрела необходимость на основе герменевтического подхода определить сущность взаимодействия противоположных научных подходов, категорий, оценок, рекомендаций.
Герменевтика как общенаучная теория интерпретации и понимания имеет большой гуманистический потенциал, поскольку особое значение придает вненаучным формам духовного постижения человека, требующим выявления
их познавательных возможностей и координации с научным знанием. При этом герменевтика призвана преодолеть незаслуженную недооценку в познавательной деятельности роли идеальных (надстроенных) оснований.
С позиций герменевтики важнейшим фактором достижения понимания истины является язык. Для современного познания характерны сложные взаимоотношения содержательных характеристик герменевтического знания и языковой формы их воплощения. Переход к новому герменевтическому миропониманию сопровождается интенсивным обновлением понятийно-терминологического аппарата (также образование концептов) науки и практики.
Важность и актуальность научного исследования герменевтических проблем интерпретации истины обусловлена потребностями познавательной практики. Активно идущий процесс разработки и реализации гуманитарной концепции познания вызвал стремление к осмыслению гуманитарного опыта, поискам новых форм и методов познания, а также методики интерпретации и творческого осмысления воплощенных в разного рода текстах форм знаний на основе сочетания научного познания с интуитивным пониманием и эстетическим вчувствованием.
Герменевтический подход в развитии теории истины непосредственно обращен к проблеме выработки личностных смыслов (смыслообразов), к ценностным аспектам познавательной деятельности. Знаменательно, что задача создания новой ценностной системы общества — системы открытой, вариативной, духовно и культурно насыщенной, диалогичной, толерантной, собирающей воедино современные социально значимые ценности и их установки с передовыми отечественными традициями - обозначена в качестве одного из направлений познавательной деятельности на современном этапе.
В рамках герменевтики как научной дисциплины многообразные и разнородные знания, представленные в разных формах общественного сознания - науке, религии, искусстве, языке, - нуждаются в их специальной
организации в единое системное целое на методологических основаниях, которые обеспечивают своего рода «стыковку» формирующихся и перестраивающихся знаний с мировоззрением эпохи (B.C. Степин) и через специальные концепции, вскрывающие теоретико-методологические основы интерпретации истины, в форме конкретных процедур истолкования и понимания знаний способствуют их включению в культуру.
Под герменевтикой мы понимаем теорию и практику интерпретации накопленных знаний, зафиксированных в разного рода письменных текстах и отражающих представление об истинной реальности (человеке как субъекте творческого саморазвития, целях, механизмах, принципах, содержании, методах и формах познания и самопознания), имеющую целью наиболее полное осмысление и глубокое понимание этих знаний с учетом социально-культурных традиций, рефлексивного осмысления эмоционально-духовного опыта человечества и субъекта понимания. «Философская герменевтика, например, рассматривает социальные события, действия и поведение как разновидности знаково-языковых образований - текстов, требующих дешифровки. Есть основания полагать, что у данного явления имеются более серьезные оправдания, чем только дань моде или потребность в метафорических, построенных на внешней аналогии стилистических акцентах» [106,3].
Эмпирический субъект с позиций гуманитарной практики - это субъект, активно интерпретирующий различного рода «тексты» — не только культуры и науки в особенности, но также различных форм жизни и жизненного мира, повседневности, допонятийных, довербальных феноменов. Не останавливаясь на специфике «текстов», подчеркнем важную для нас мысль: субъект познания предстает в этом случае как задающий предметные смыслы, понимающий, интерпретирующий и расшифровывающий глубинные и поверхностные, буквальные смыслы. Эта деятельность мышления существенно дополняет отражательные и кумулятивные моменты познания, являясь не менее
б фундаментальной, чем они. Однако активность субъекта интерпретирующего существенно выше активности субъекта отражения, ведь в отличии от последнего он должен обладать значительным объемом специального знания, владеть приемами смыслополагания и смыслосчитывания, должен обладать внутренним, личностным смысловым контекстом, быть включенным в коммуникации и постоянно находиться в диалоге с Другим. Это и порождает проблему формообразования «Я», субъекта, т.е. его образования в социальном и культурно-историческом смыслах как условия получения «доступа к истине» (по Платону) и смыслам в интерпретирующей деятельности. Таким образом, между нахождением, «добыванием», конструированием истины и становлением субъекта интерпретирующего обнаруживается фундаментальная сущностная связь.
Степень разработанности проблемы. Проблема истины во все времена привлекала к себе внимание философов, исследовалась преимущественно в метафизических учениях.
В античной философии проблема истины была одной из основных. Истина рассматривалась в двух аспектах: онтологическом и гносеологическом. В исследованиях истины, начиная с Фалеса Милетского, четко прослеживается освобождение представлений об истине от антропоморфности, что особенно проявляется в творчестве Анаксимандра, Гераклита, Анаксагора, Платона, Аристотеля, Филона Александрийского и др. Результатом исследований античных мыслителей стало постепенное формирование представления о безграничности и трансцендентности «Бога Философов», который, тем самым, все более приобретал свойства абсолютной истины. Проблема истинности бытия решалась преимущественно в духе теории идей Платона.
В средневековой философии было четко сформулировано, что истинность вещей есть соответствие вещей своим истинным сущностям — первообразам, по которым все вещи были первоначально созданы.
В дальнейшем мысль об истинных сущностях вещей повторяется практически на протяжении всей истории философии. Достаточно четко эта мысль присутствует в творчестве Ф. Бэкона, Г.В.Ф. Гегеля, Р. Декарта, Н. Кузанского, Г.В. Лейбница, Н. Мальбранша, Г. Риккерта, П. Тиллиха, А. Уайтхеда, М. Фуко, Ф.В.Й. Шеллинга.
К проблеме обусловленности истинностью бытия и познания обращались также отечественные философы А.Ф. Лосев, Н.О. Лосский, B.C. Соловьев, П.А. Сорокин, С.Н. Трубецкой, П.А. Флоренский, С. Франк; западные философы Д. Беркли, Боэций, С. Кьеркегор, Д. Локк, Ж. Маритен, Б. Паскаль, Б. Спиноза, О. Шпенглер и др. Они видели в истине первопричину, идеал и цель существования различных предметов бытия.
В современной отечественной философии онтологическую концепцию истины исследовали Кудряшев А.Ф., Микешина Л.А., Рудаков A.M., Финогентов В.Н.
Гносеологическую концепцию истины в понятиях корреспонденции и когеренции исследовали Асмус В.Ф., Вригт Г.Х., Копнин П.В., Славин А.В., А. Тарский, Я. Хинтикка, Шептулин А.П.
Проблему истинности творческой деятельности человека, направленной на создание искусственного бытия, изучали Коршунов A.M., Неретина С.С., Шубина Н.А., Экономцев И.Н.
Исследование истории философии показывает, что проблема истины присутствует почти во всех направлениях философии.
Объект исследования: выявление оснований истолкования истины в герменевтике и выражение их в виде взаимосвязанных положений, характеризующих сущность и своеобразие понимания истины в герменевтике.
Предмет исследования: обстоятельства истолкования, а также концепции истины и истолкования истины, развиваемые философами на предмет выявления в них рационального содержания, продуктивного в плане
обоснования трактовки истины в герменевтике, способствующего созданию нового знания.
Цели и задачи исследования. Целью диссертационного исследования является концептуальное рассмотрение интерпретации истины в герменевтике через онтологический, гносеологический и аксиологический аспекты.
В соответствии с поставленной целью в диссертации решаются следующие задачи:
1. Обосновать многоаспектность понимания истины и показать, что
концепция истины в герменевтике представляет собой один из возможных
вариантов подходов к ее решению, и в этом смысле - определенный этап в
истории философского познания.
2. Проанализировать ряд основных для герменевтики понятий,
позволяющих раскрыть теоретическое поле ее концепции истины.
3. Рассмотреть особенности герменевтического метода, его
познавательных возможностей и способы его реализации в отношении
адекватности истины отражаемой реальности.
Теоретико-методологическая основа исследования. Теоретической основой исследования явились труды отечественных и западных философов (Ф. Шлейермахера, В. Дильтея, В. фон Гумбольдта, Э. Гуссерля, М. Хайдеггера, Л. Витгенштейна, Г.-Г. Гадамера, П. Рикёра; М.М. Бахтина, В.З. Демьянкова, В.Г. Кузнецова, Г.Г. Шпета). Кроме этих работ были использованы классические произведения прошлой и современной мировой философской мысли.
Методологическую основу данного исследования представляют принципы диалектико-материалистическои традиции: единство исторического и логического, абстрактного и конкретного. В соответствии с данными принципами истина рассматривается через антиномии: антиномия истины и заблуждения, антиномия объективного и субъективного в истине, антиномия целого и единичного, антиномия соответствия и несоответствия, антиномия понимания и непонимания. При этом подключаются принципы
герменевтического, семиотического, феноменологического и структурного подхода. Кроме того, применены ' диалектический, феноменолого-герменевтический и компаративный методы.
Научная новизна исследования. Рассмотрение понимания истины в свете развития субъект-объектной парадигмы на базе диалектико-материалистической традиции, а также опыта гуманитарных наук позволило внести следующий вклад в исследование теории истины в герменевтике:
1.У становление зависимости полноты понимания истолковываемого знания от уровня отражательной деятельности субъекта.
2. В понятие «истина», как содержательной характеристики человеческих
знаний, которые фиксируются языковыми средствами и исследуются как
языковые выражения, включаются не только рациональные компоненты
понимания, но и чувственно-образные.
3. Понимание смысла текста в процессе истолкования, а значит и
адекватность истолкования, зависит не только от умения ориентироваться в
рациональных компонентах текста, но и от способности истолковывать и
понимать чувственно-образные компоненты текста, и переводить их в
рациональные структуры. Таким образом, истолкование истины в герменевтике
создает основу для понимания и углубление связей чувственной и
рациональной сфер познавательной деятельности.
Теоретическая значимость исследования заключается в разработке и описании одного из вариантов алгоритма понимания в развитии теории истины в контексте герменевтики.
Разработана герменевтическая модель теории' истины с учетом специфики философского знания как предмета интерпретации, обоснованная современным аргументирующим материалом из сферы развивающихся естественнонаучных и гуманитарных дисциплин.
Практическая значимость. Герменевтический анализ истины дает целостную картину научных сведений на широком социально-культурном фоне
с учетом личного жизненного опыта истолковывающего субъекта. Кроме того, этот подход может быть применен в познавательной деятельности учащихся в системе повышения уровня образования при работе с научной литературой, а также представляет возможность использования результатов исследования в процессе обучения и истолкования философского знания, текстов, культурных феноменов; в спецкурсах по проблемам философской герменевтики.
В диссертации выносятся на защиту следующие основные положения:
1. Понимание истины в герменевтике позволяет осуществить переход от
общей оценки этого философского направления к анализу конкретной
проблемы, и, тем самым, с одной стороны, оценить значение современной
герменевтики для дальнейшего развития теории истины в целом, а с другой,
представить герменевтическую концепцию истины как логически-необходимое
звено в общем историко-философском процессе.
2. Обосновано, что истина, истолкование и понимание являются
узловыми проблемами для современной герменевтической проблематики.
3. Через исследование современной герменевтики раскрывается
многоаспектность самого понятия истины. В соответствии с онтологическим и
гносеологическим рассмотрением истины, понятие истины истолковывается в
трех основных смыслах: 1) истина как понимание знания о бытии; 2) истина как
понимание сущности языка; 3) истина как понимание смысла истолкования.
4. В диссертации показана значимость философской герменевтики как
отражение действительного бытия - истинности - в современном гуманитарном
знании; доказывается, что субъективное отрицание рациональности в пользу
антисциентистских тенденций приводит философское знание к ряду
противоречий мировоззренческого и методологического характера, основным
итогом которых является отказ философии от права существовать в форме
теоретической системы знания.
Апробация работы. Материалы исследования апробированы в форме докладов и сообщений на научных конференциях различного уровня: Ежегодная научно-практическая конференция, проводимая кафедрой философии ИГУ «Методологическое обеспечение современных философских проблем», 2000 г. ; Региональная конференция молодых ученых «Филология. История. Межкультурная коммуникация» г. Иркутск, ИГЛУ, 26 февраля 2003 г. Практическую реализацию выводы работы получили в читаемых автором в 2002-2003 гг. спецкурсах на факультетах английского, немецкого и романского языков ИГЛУ: «Интерпретация в контексте философской герменевтики»; «Метафора как объект герменевтического понимания».
Публикации по теме диссертации. Основные положения исследования нашли отражение в следующих публикациях автора:
І.Почекунин А.А. Герменевтика как форма рациональности //Методологическое обеспечение современных философских проблем. — Вып. 2.- Иркутск, 2000. - С. 93-94.
2.Почекунин А.А. Некоторые результаты истолкования герменевтической семантики //Методологическое обеспечение современных философских проблем. - Вып. 2.- Иркутск, 2000. - С. 95-97.
3. Почекунин А.А. Анализ концепта как языковой структурной единицы
//Филология. История. Межкультурная коммуникация: Тезисы докладов
Региональной конференции молодых ученых (г. Иркутск, 26 февраля 2003 г.) —
Иркутск: ИГЛУ, 2003. - С. 133-134.
4. Почекунин А.А. Круг проблем герменевтического круга. В печати.
Структура и основное содержание работы. Диссертация состоит из
введения, двух глав, заключения и библиографического списка из 246 наименований.
Некоторые аспекты истолкования истины в истории философии
Современное определение герменевтики, сформулировано известным представителем этого философского направления П. Рикёром: «Под герменевтикой я понимаю теорию операций понимания в их соотношении с интерпретацией текстов, слово герменевтика означает не что иное, как последовательное осуществление интерпретации» [176, 7]. В настоящее время герменевтика понимается в трех смыслах: 1) искусство понимания смыслов и значения знаков; 2) теория интерпретации текстов; 3) онтология понимания и эпистемология интерпретации.
На этапе античной средней классики активно разрабатываются проблемы герменевтики и диалектики. Развитие герменевтики было связано прежде всего с деятельностью софистов - первых греческих филологов. В этот период потребовались новая интерпретация и истолкование древних текстов Гомера и других греческих поэтов. Дело в том, что со времени жизни Гомера произошли значительные изменения в языке, а произведения поэта были уже в то время литературными памятниками. Одновременно произведения Гомера и некоторых древних поэтов были источником классической письменной речи, по которым люди изучали грамоту. Поэтому интерпретация и перевод их на новый греческий язык были весьма актуальными практическими задачами. Интеллектуальная работа в этой области приводит к созданию ряда герменевтических программ. Но поскольку перевода в современном смысле этого слова древние греки не знали, зарождается и получает распространение особый прием истолкования текста — парафраза, который совмещает в себе элементы комментаторства и перевода и является первым применением контекстного анализа.
У Оригена мы уже находим некоторые идеи христианской герменевтики — теории истолкования священных текстов. Ориген различает три уровня Писания: тела, души и духа, которым соответствуют три типа истолкования. Буквальный (грамматический, исторический), моральный (душевный, психологический) и духовный. Первые два достаточно просты, они требуют образованности (знание языка, истории, географии, арифметики) и практического опыта общения с другими людьми (психология). Духовное толкование более сложное и требует специальных навыков аллегорической интерпретации, знания религиозной символики, умения прочитать скрытый сокровенный смысл текста.
Исторически она возникает с толкования сакральных текстов, теологической герменевтики, или экзегетики (1-Й вв.), которая делилась на два направления: александрийская школа (аллегорическое истолкование Библии) и антиохийская (грамматическое и историческое истолкование). Впоследствии Августин Блаженный создал своеобразный путеводитель по библейской герменевтики, где рассматривались проблемы истолкования знака, значения и смысла.
Особо можно отметить, что Августин создал фундаментальный труд, на который он потратил более 30 лет - «Христианская наука, или Основания священной герменевтики и искусства церковного красноречия», - по сути первый обобщающий труд по герменевтике. До него (в частности, у Оригена) анализировались лишь некоторые практические приемы толкования фрагментов Священного писания. В этой работе Августин высказывает первые семиотические идеи: дает четкое определение знака - знак есть реально воспринимаемый органами чувств объект для обозначения предмета речи; разделяет искусственный и естественные знаки; впервые дает определение фундаментальной герменевтической категории «понимание», говоря, что «понимание есть переход от знака к значению», переход, во время которого осуществляется познание значения путем запечатления в душе представления о воздействующем на нее знаке. Выдвигает он здесь и многие логические идеи.
Значением знака Августин считал представление. Люди понимают друг друга, поскольку имеют родственные души, соприкосновение которых с одним и тем же знаком вызывает одинаковое впечатление, приводящее к пониманию знаков. Августин формулирует также принцип контекстуального подхода, согласно которому мы понимаем знаки не изолированно друг от друга, а в определенном контексте. Правда, он приноравливает этот принцип для конкретных целей герменевтики. Наконец, он выдвигает принцип, ставший одним из важнейших во всей дальнейшей герменевтической традиции -принцип конгениальности, т.е. соразмерности творческих потенциалов создателя какого-либо текста и его толкователя. Уловить смысл определенного места Священного писания может лишь тот, чья «боговдохновенность» будет равна «боговдохновенности» автора. Эти идеи Августина вплоть до Реформации не претерпели сколь-либо серьезных изменений.
В эпоху Реформации М. Лютер постигал Священное Писание через себя, начиная с понимания целого и наоборот. Своеобразную протестантскую теорию герменевтики представил Флациус Иллирийский в своей книге «Ключ к Священному Писанию» (1567), где он прояснял библейские пассажи по принципу: понять частное в контексте, согласовывая с другими частями. Флациус ввел в герменевтику понятие контекстуальной интерпретации как причины изменения смысла слова. Была преодолена проблема количества смыслов слова, стоявшая со времен античности. «Сокровенный» смысл стал единственным, но различные контексты конкретизировали его различные смысловые вариации. Соответственно, важнейшей задачей философии становится изучение контекста на основе ряда принципов, которые позже были обобщены в понятии «герменевтический круг». Это принципы истолкования целого, исходя из смысла входящих в него частей; учет цели и замысла автора текста (в герменевтических методиках до Флациуса целеполагание, как правило, если и учитывалось, то неявным образом, но явно в герменевтический инструментарий не включалось); различие понимания и интерпретации (понимание есть цель герменевтического искусства, а интерпретация - метод). Следующее направление в развитии герменевтики - филологическая герменевтика, которая основывалась на древнегреческой философской традиции, которую мы рассмотрим ниже, когда коснемся этимологии слова «герменевтика». Подъем филологической герменевтики произошел в эпоху Возрождения в процессе интерпретации текстов греческой и латинской традиций. Впоследствии развивается грамматическая, историческая, психологическая интерпретация представителями которой были И. Эрнести, А. Бек, И.Г. Дройзен, Ф. Шлейермахер и В. Дильтей (кон. XVIII-нач. XIX вв.).
Современная философская герменевтика обязана своим возникновением, обретением философского статуса Ф. Шлейермахеру - представителю «романтической школы» Нового времени, создавшему философскую герменевтику как учение о понимании и обозначившему три его вида: повседневное, специальное и понимание по правилам. Шлейермахер также выделил грамматический и психологический уровни в реконструкции смысла, разработал метод дивинации (проникновения, вчувствования) в психологию другого «Я», в индивидуальное сознание Другого, ввел понятие компаративного (сравнительного) понимания. В «Компендиумном изложении 1819 года» он уделил большое значение правилам понимания и предложил семь правил интерпретации.
Герменевтика как специфический познавательный метод и проблема его адекватности познаваемой реальности
Сфера методологии гуманитарного знания близка к опыту герменевтики. Гуманитарное знание является специфической формой отражения действительности. Поэтому в онтологическом плане сознание - это текст, который есть единство взаимосвязанных смыслов, а в гносеологическом аспекте сознание - это механизм понимания, понимания собственного текста сознания. Объектом его являются феномены культуры, история, общество; естественный язык, духовная деятельность человека. Основным предметом исследования служит текст. Познание здесь связано с пониманием; постижением смысла, интерпретацией. Интерпретация в данном случае - это ответы на огромное количество вопросов, которые ставятся по поводу трактуемых текстов. Непрерывный диалог лежит в основе такой интерпретации.
Гуманитарное познание является вторичным отражением действительности, отражение действительности в нем опосредовано текстами [106]. Понимание включает в себя отражение в качестве обязательного условия, но ни коим образом не является ему тождественным. Объекты отражения - не есть зеркальное отражение объектов. Поскольку сознание работает с собственным содержанием, значит оно и строит собственные тексты, и, вместе с тем, оно же их и понимает. Где есть эффект понимания, там можно констатировать присутствие сознания. Понимание имманентно сознанию. Не случайно М. Хайдеггер понимание расценивал как непременный модус бытия. В его словах дана хотя и очень общая, но между тем исключительно точная характеристика сущности понимания: «...расположение одна из экзистенциальных структур, в которых держится бытие «в о т». Равноисходно с ним это бытие конституировано пониманием. Расположение всегда имеет свою понятность, хотя бы лишь так, что ее подавляет. Понимание всегда настроено. Если мы его интерпретируем как фундаментальный экзистенциал, то тем самым указывается, что этот феномен понимается как основной модус бытия присутствия. «Понимание» наоборот в смысле одного из возможных родов познания среди других, скажем в отличие от «объяснения», должно вместе с этим последним интерпретироваться как экзистенциальный дериват первичного понимания, со-конституирующего бытие вот вообще [226,142-143].
Следует отметить, что сегодня предметом внимания становится дологическое, допонятийное знание, пред-знание и понимание. Для того, чтобы отражение было возможным, субъект уже до момента самого отражения должен иметь познавательные ресурсы, то есть владеть механизмом отражения. Модель окружающего мира порождается только в процессе отражения. Человек непрестанно строит модель окружающего мира, и только на основе собственного опыта понимания этого мира (которое, в сущности, есть понимание собственной «картины мира») способен к осмысленным формам взаимодействия с другими людьми и самим собой. Таким образом, картина мира не есть зеркальное отражение действительного мира, а являет собой совокупность смысловых элементов.
Герменевтическая методология включает в себя следующие моменты: 1) социокультурный контекст исследования; 2) применение интерпретационных методов исследования, как приема приращения знания; 3) применение семиотических методов при анализе знаково-символического материала; 4) диапогичность (текста); 5) аксиологический аспект исследования (текст, автор, интерпретатор, темпоральность). Структуру научного исследования, для методологии науки, можно обозначить в следующей последовательности «текст-интерпретатор-результат интерпретации-текст», что обеспечивает преемственность, объективную истинность и плюралистичность познавательной деятельности.
Адекватность и истинность знания в герменевтике достигаются построением модели текста. «Модель представляет собой теоретическую реконструкцию текста с целью наиболее точного воспроизведения смысла текста, вложенного в него автором (объективно-истинностная интерпретация), и придания ему дополнительного (нового) смысла. ...Сохранение объективно-истинностного ядра модели текста является необходимым условием адекватной интерпретации. ...Множественность моделей является положительным фактом только при условии, что каждая из моделей, которая признана адекватной, опирается при своей разработке на систему принципов интерпретации» [106, 133]. В герменевтике отсутствует основание для рассмотрения физических и сознательных явлений с единых позиций по причине отсутствия принципа «трансцендентальной объективности». Но исходная данность для интерпретатора - не текст, а реальность. Текст — лишь средство для вхождения в соприкосновение с бытием. Мы понимаем не текст, а реальность — через текст как символ. В том случае, когда речь идет о понимании мира-в-тексте, мы понимаем опять-таки не текст, а самих себя, поскольку мир-в-тексте есть выражение онтологического устройства нас самих. По принципу дополнительности можно понимать что-то одно - или себя, или мир, - что," собственно, и фиксируется положением о невозможности одновременной экспликации классического и неклассического уровня рациональности. Истина у Гадамера потому и оказалась «выше» метода, что связь истины и метода была разорвана, и отсюда возник их дуализм. П. Рикёр, также работающий в русле герменевтической традиции, отвергает этот дуализм, - но символ лишается у него бытийного статуса (смысл в символе указывает на другой смысл, а не на само бытие, также как и у Р. Барта). Поскольку этим самым он теряет основу для единения различных видов адекватных интерпретаций, интерпретации оказываются у него не в согласованности, а в конфликте, они взаимно исключают друг друга. Именно тематизация бытия сознания позволяет ввести принцип единства сознания и бытия и решить тем самым проблему выделения объективных характеристик символа как символа. Через репрезентанты реальности в самом тексте может быть введен объективный критерий адекватности интерпретации тексту и тем самым решена проблема адекватности интерпретации тексту, от решения которой зависит решение и остальных проблем интерпретации.
Человек - есть, прежде всего, существо понимающее. Какие бы формы отражения и взаимодействия с миром мы ни рассматривали, всюду мы можем обнаружить те или иные моменты понимания. Понять же можно только нечто осмысленное, при этом смыслы не лежат вне человека, человек привносит их в отражаемую действительность. Если даже представить себе что-то, не подлежащее осмыслению, то это всегда понимается (осмысляется) как нечто бессмысленное. Непонимание всегда является результатом акта понимания непонимания. Понимание в нашей интерпретации - это не только интегральный, результирующий процесс мышления, это и процесс всякого восприятия, это и процесс построения вторичного образа представления.
Язык как фактор понимания
Любая традиция нерасторжима связана с языком, в нем выражается и им в определенной степени обусловлена, поскольку первейшим предметом и источником герменевтической рефлексии и герменевтического опыта является именно язык как структурный элемент культурного целого [236, 129-130]. Основной проблемой здесь является трудность определения характера проявления в языке предпосылок понимания. Поскольку «все есть в языке», то каким образом язык сохраняет, кроме переносимого смысла, объективные и субъективные предпосылки понимания? Язык, по Гадамеру, есть мир, который окружает человека, без языка невозможны ни жизнь, ни сознание, ни мышление, ни чувства, ни история, ни общество. Все, что связано с человеком, находит свое отражение в языке. Язык есть не только «дом бытия» (Хайдеггер), но и способ бытия человека, его сущностное свойство. Язык является условием познавательной деятельности человека. Таким образом, понимание из модуса познания превращается в модус бытия. Принципом и источником действительного понимания и взаимопонимания является диалог, разговор. Любая знаковая система может восприниматься как язык в том случае, когда есть наблюдатель - носитель сознания. Поэтому в отношении собственного сознания человек оказывается в роли самоинтерпретатора текста, носителем которого он является. Причем текст является гибким, подвижным, способным к изменению, «все время создающийся заново». Эта непроходящая новизна сознания обусловлена тем, что сами смыслы, а также контекст, являются динамическими образованиями.
Такая оценка понимания переориентирует устремления герменевтики как научной дисциплины. Герменевтика в связи с этим приобретает еще большую философскую значимость, она становится учением о человеческом бытии, своеобразной философской антропологией. Ж. Деррида, начиная «Грамматологию», отмечает, что проблема языка сегодня «как таковая заполонила собою весь мировой горизонт самых различных исследований и самых разнородных (по цели, методу, идеологии) речей. ...Наша историко-метафизическая эпоха должна определить целостность своего проблемного горизонта именно через язык» [77, 119]. И хотя он считает, что все, что собралось под именем языка, теперь получает имя письма, а «понятие письма шире понятия языка и объемлет его», для герменевтики прежде всего значимо соотношение познания и языка.
Традиционное базисное рассмотрение проблемы «язык и познание» предполагает, прежде всего, выяснение его различных основных и вспомогательных функций в достижении истины. В этом случае на первый план выходят вопросы терминов теории познания, отношения чувственного опыта к эмпирическим понятиям, выявление способов и предназначений в употреблении языка, в частности, для передачи информации (коммуникации), эмоций, выражения не только индивидуального, но и общего знания, социальных функций — ведения дел с внешним миром посредством знаков (символов), наконец, осуществление самого мышления. Такой подход реализуется, в частности, в классической книге Б. Рассела о познании, его сфере и пределах [175]. Однако не менее значимым для развития теории истины остается не представленный у него подход с точки зрения языка как «опыта мира», в котором «преднаходит» себя человек познающий, что особенно значимо не столько для гносеологии, сколько для философии в целом.
Подходы к проблеме языка и достижение посредством его истины, которые мы рассмотрим в этой главе созвучны концепции биологии познания У. Матурана. Языковую деятельность Матурана сравнивает с танцем, которому свойственны не «управление» и не «конкуренция», а взаимное сотрудничество. «Что бы и в какой области мы не делали — конкретное (ходьба) или абстрактное (философское размышление), - это действие захватывает целиком все наше тело, ибо осуществляется через нашу структурную динамику и через наши структурные взаимодействия в хореографии сосуществования» [142,218].
Матурана подвергает сомнению сам термин «передача информации»: «Язык не передает информации, а его функциональная роль заключается в создании кооперативной области взаимодействий между говорящими путем выработки общей системы отсчета. И все это несмотря на то, что каждый из говорящих на языке действует исключительно в рамках своей когнитивной области... Так как система отсчета определена специфицированными ею (когнитивной областью говорящего. — А.П.) классами выборов, языковое поведение может быть только рациональным... Поэтому никого и никогда нельзя убедить рациональными доводами в истинности того, что в конечном счете уже присутствует в неявной форме в комплексе верований этого человека». «Человек видит то, во что он верит», - писал Матурана [Там же, 189].
Человек, у Матурана, на любом уровне организован так, чтобы порождать внутренние регулярности, социальное сопряжение, а язык в порождаемых языком разговорных сетях создает единство того или иного человеческого сообщества. «Это новое измерение операциональной когерентности нашего совместного оязычивания и есть то, что мы воспринимаем как сознание, «наш» разум и наше «Я»» [Там же, 205]. Общение, таким образом, - вид совместной деятельности, в результате которой возникает более или менее близкое взаимное понимание чего-то иного.
Необходимо, в нашем исследовании, обратиться и к другим ипостасям языка и прежде всего к «языку как опыту мира» (Гадамер), где язык — это уже не столько «средство», система знаков и их значения, сколько культурно-исторический контекст и, более того, «горизонт онтологии». В этом случае опыт герменевтики, ее «онтологический поворот на путеводной нити языка» (Гадамер) оказывается значимым для теории познания.
Уже романтическая герменевтика в идеях Шлейермахера, обращаясь к грамматическому и психологическому видам истолкования, видит возможность их реконструкции как «определенного конечного из неопределенного бесконечного» (Шлейермахер). За этим усматривается «напряженное единство», диалектика двух свойств языка: одно состоит в том, что язык обновляется, изменяется в результате воздействия на него автора с его индивидуальными особенностями, другое - в том, что автор, «инициатор речи», создавая текст, зависит от всех особенностей, правил и норм, лексики языка. Бесконечные возможности индивидуального самовыражения автора в конкретном произведении ограничены и определены языком как целостностью. В этом смысле автор «преднаходит» себя, как и любой человек в языке. Вместе с тем бесконечные смысловые значения знаков языка (слов, предложений) определяются данным определенным контекстом - воззрениями, представлениями, опытом автора. Возникает определенная конструкция — текст автора, в котором «живая сила» его личности привносит в материал языка новые формы и смыслы. Таким образом, здесь проявляется «круговая структура» мышления и понимания, языка и текста - как конструкция «определенного конечного из неопределенного бесконечного» [243, 76, 78].
Реконструкция рациональности в герменевтике как углубление и расширение сферы истины
О герменевтике часто складывалось впечатление крайнего выражения иррационализма, который распространился на большую часть континентальной европейской культуры и философии первых десятилетий XX века. Тот факт, что понятие рациональности может быть описано только на языке конкретной культуры, становится основой для особой разновидности современного антисциентизма, который абсолютизирует относительность критериев рациональности, утверждая, что они столь же нерациональны и что абсолютной грани между рациональным и внерациональным не существует и критерии научности зависят от множества обстоятельств, и прежде всего от социокультурного контекста.
В этом плане наиболее любопытным представляется рассмотрение взглядов П. Фейерабенда. Философ не просто выступает против науки и рационального мышления, а указывает на «опасные и деструктивные тенденции догматизации научной рациональности» [208, 16], которые способствуют тотальному господству идеологии.
В реальной истории науки, говорит Фейерабенд, чисто рационального подхода существовать не может. Это следует из природы научного открытия, которое всегда является открытием чего-то нового. Излишняя рациональность способна помешать науке. Ученый всегда выдвигает гипотезы, ломая старые принципы и стереотипы в объяснении явлений, игнорируя в этот момент принятые нормы и критерии научности. Уже поэтому они представляют собой часто преднаучные общефилософские установки, и ученый никогда не следует модели жесткой рациональности, как этого требуют, например, неопозитивисты. Более того, «направление исследований, которое противоречит наиболее фундаментальным принципам мышления определенного времени, может дать исследователю новую идею разума и таким образом, в конце концов, может оказаться вполне разумным» [240,350].
Таким образом, критерии рациональности (научности) срабатывают лишь задним числом, когда достигнут некий результат. Путь его достижения интерпретируется как чисто рациональный, и при этом часто забывается (особенно методологами науки, а не самими учеными), что на то или иное открытие повлияли факторы, которые при всем желании к рациональным отнести затруднительно.
Наука, отмечает Фейерабенд, близка по многим своим параметрам к мифологии. Это современный миф или, точнее, миф современной культуры. Прежде всего чисто мифологическим является принцип следования принятым правилам и стандартам. «Обоснование мифа науки» осуществляется точно так же, как обоснование любого мифа — не посредством рациональных аргументов, а на основе веры, так как «современная наука подавляет своих оппонентов, а не убеждает их. Наука действует с помощью сипы, а не с помощью аргументов» [200, 451]. Структура научной теории также близка к мифу. Так, в обоих образованиях можно выделить некую центральную идею, которая не подлежит разрушению при их изменении. В мифологическом сознании имеется система основополагающих положений — это система запретов, табу. В научной теории мы называем это фундаментальными основаниями концепции. Научное сообщество создает механизм их защиты, который очень напоминает, отмечает П. Фейерабенд, защитную «табу-реакцию». «Как мы уже видели, фундаментальные верования защищаются с помощью этой реакции, а также с помощью вторичных усовершенствований, и все это, что не охватывается обоснованной категориальной системой или считается несовместимым с ней, либо рассматривается как нечто совершенно неприемлемое, либо - что бывает чаще — просто объявляется несуществующим. Наука не готова сделать теоретический плюрализм основанием научного исследования» [Там же, 454]. Однако без такого «твердокаменного догматизма» наука не смогла бы осуществить своих претензий на познание истины, которая в каждой науке объявляется единственной и действительно является таковой, но в узких предметных рамках. Это ее важнейшее свойство, позволяющее сохранять знания в виде системы концептуальных теорий.
Зеркальным отражением этих установок в современном антисциентизме выступают концепции, в которых, напротив, обосновывается тезис, что миф содержит в себе так много рационального, что трудно отличим от науки. Сегодня становится все более очевидным, что миф далеко не исчерпал себя как форма общественного сознания и не является объектом только истории культуры. Он остается эффективной формой воздействия на индивидуальное и массовое сознание. Миф можно рассматривать как особого рода модель отношения человека к миру, которая меняет свое конкретное содержание от эпохи к эпохе, но вечно остается рядом с человеком. Как философия является самосознанием культуры, ориентированным на разум, так миф — самосознанием культуры, ориентированным на эмоциональность, и вечным источником как рациональных, так и художественных интерпретаций.
В современной философии обращение к мифу в рамках обсуждаемой нами проблематики реализуется в постановке проблемы рациональной интерпретации сущности иррационального. Основным заблуждением сциентистского подхода является отнесение к иррациональному всего того, что остается за рамками сегодняшнего стандарта рационального. Однако трактовать иррациональное лишь как некое вместилище для остатков бытия, которые не освоены рациональными методами, представляется значительным упрощением. Бытие едино, в нем самом нет двух противостоящих друг другу сфер: рациональной и иррациональной. Они являются характеристиками одного и того же образования и неизбежно взаимопроникают друг в друга. «Так называемое «иррациональное» всегда присутствует в так называемом «рациональном»... Для осуществления рациональных решений проблем, медиума, иррациональное не только нельзя обойти, оно - необходимо» [239, 29].
Попытки чисто рационального объяснения бытия и форм его сознания приводят к парадоксальному результату. Поскольку всегда имеется предел рациональному познанию, то приходится признать реальное наличие нерациональной сферы, хотя бы в виде непознанного или пока непознанного. И сфера эта столь велика по сравнению с познанным, что скорее правильнее было бы признать, что мир иррационален по существу и имеются лишь островки рационального.
Есть иной путь: попытаться воссоединить внерациональные (и как частный случай иррациональные) и рациональные формы сознания бытия. И наиболее приемлемым образованием для этого выступает миф. Миф является прежде всего формой наиболее доходчивого проведения в сознание человека идей нравственного характера. Он исходит из человека и возвращается к нему, тогда как наука далека от интересов отдельного индивида, не затрагивает души человека. Наука пытается отделить объект исследования от познающего субъекта, стремясь ограничить влияние последнего на объективность описания мира. Однако в действиях людей очень трудно отделить субъективное от объективного. Субъективные переживания для человека оказываются часто не менее, а даже более важными.
Интуитивно мы осознаем это и довольно часто стараемся именно эмоционально воздействовать на сознание людей даже при проведении каких-то рациональных установок (например, при доказательстве и обосновании), делая тем самым их более убедительными. В этом плане миф является весьма действенным средством. Ему присуща изначальная смысловая гибкость, благодаря которой наука прекрасно вписывается в его структуру как элемент нового порядка, иного периода культуры.