Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. От научного к философскому пониманию жизни
1.1. Естественно-научная трактовка жизни 23
1.2. Жизнь как философская проблема 67
1.3. Жизнь как реальность 89
Глава 2. Проблема сущности жизни
2.1. Творчество как сущность жизни 113
2.2. Жизнь как творчество: эволюционный аспект 149
2.3. Культура как феномен жизни 217
Заключение 246
Список литературы 251
- Естественно-научная трактовка жизни
- Жизнь как философская проблема
- Творчество как сущность жизни
- Жизнь как творчество: эволюционный аспект
Введение к работе
Актуальность темы исследования. В начале нового тысячелетия человечество столкнулось с масштабным экологическим кризисом, грозящим перерасти в глобальную катастрофу. Развертывание НТР, внедрение в практику технических достижений осуществляются без учета влияния этих новаций на все живое и человека в частности. Развитие машинной цивилизации в целом оказалось губительным для биосферы, для составляющих ее экосистем, для сохранения видового, экосистемного биоразнообразия, для вида Homo sapiens, выживание которого зависит в первую очередь от устойчивости биосферы, сохранения всего живого многообразия.
В этой связи остро встает вопрос о необходимости формирования новой модели взаимодействия человека и природы, ориентированной не только на техническую и экономическую эффективность, но и максимально учитывающей воздействие любой формы деятельности на живое. Речь фактически идет о новой мировоззренческой парадигме, базирующейся на осознании всеобщей связи жизни на планете.
В этих условиях возникает потребность пересмотра прежней физикалистской научной картины мира и формирования с позиции ведущей роли жизни новой биоцентрической картины мира. «Современная натурфилософия не может конструироваться по прежним физикалистским образцам, ведущим к противоречию человека и природы, к равнодушно-объективированному отношению человека к миру природы, которое постоянно оборачивалось желанием господства над ней. Включенность самого человека в природу предполагает общую "биологизацию" философии природы» (Карпинская, 1997, с. 91). В рамках этого процесса в науке в последние десятилетия происходит последовательное расширение исследовательского поля наук о живом, выражающееся в распространении научного аппарата биологии (принципов, теоретических моделей) на изучение человеческой культуры, общества и Вселенной в целом. Так возникли концепции организмоцентризма, холизма и теоретические модели "самоорганизующейся Вселенной", "глобального эволюционизма" и т.д. В результате на наших глазах складываются контуры новой научной картины мира, в которой, по словам И. Пригожина, «жизнь перестает противостоять "обычным" законам физики, бороться против них, чтобы избежать предуготовленной судьбы — гибели. Наоборот, жизнь предстает перед нами как своеобразное проявление тех самых условий, в которых находится биосфера, в том числе нелинейности химических реакций и сильно неравновесных условий» (1986, с. 56).
Однако для современных организмо- и биоцентрических концепций и направлений характерна четкая ориентация на биологию как основной источник представлений о жизни. Зачастую в основание этих учений заложено понятие жизни, трактуемое узкобиологинески,. в результате биоцентризм оборачивается банальным биологизаторством. В этом контексте видится актуальным выход философии и науки на более широкий мировоззренческий уровень охвата феномена жизни как основополагающего факта бытия космоса и человека. «Более того, - как считает В. Г. Борзенков; - необходимо, по-видимому, выйти за рамки самой биологии и обратиться к проблеме жизни как объективной реальности, соотнести ее с космической реальностью, с одной стороны, и с человеком и миром человеческой культуры - с другой» (1998, с. 17). Только на основании такой трактовки жизни возможно утверждение представления о взаимообусловленном и сопряженном бытии природы и человека, обеспечивающего органическое включение человека, его деятельности в биосферу и мироздание в целом. Более того, формирование биоцентрической научной картины мира позволит, по нашему мнению, встать на путь преодоления равнодушно-отстраненного отношения к окружающей природе и позволит утвердить такие принципы взаимодействия человека и, природы, которые предполагали бы «трепетное», «бережное» (Э. Уилсон) и даже- «благоговейное» (А. Швейцер, .1992) отношение к живой природе.
Важным компонентом нового мировоззрения является пересмотр принципов классического научного объективизма. Bi гносеологическом плане это означает отказ от классической познавательной установки «изолированного наблюдателя», позволяющей полностью элиминировать онтологическую- связь субъекта и объекта ради «чистоты» научного познания. Исходя из принципов квантовой механики, описание системы возможно только в соотнесении с измерительными процедурами, то есть с учетом субъекта исследования (человека) и его научного1 инструментария. Как указывает В; Гейзенберг, «предметом исследования является уже не природа сама по себе, а природа, поскольку она; принадлежит человеческому вопрошанию», и далее: «.„речь, по сути дела, идет не о картине природы, а о картине наших отношений к природе» (1987, с. 301). Таким образом, «вопрошающее» содержание науки, по выражению Б. F. Кузнецова; сливается: с ее «преображающим» содержанием (1983, с. 22). Природа фактически «втянута в горнило человеческой деятельности и человеческих взаимоотношений и не может быть осмыслена вне этих отношений» (Карпинская, и др., 1995, с. 77). Таким образом благодаря достижениям синергетики (И. Пригожий, 1986),. эволюционной и генетической; эпистемологии1 (К; Лоренц, 1997; Их И. Меркулов, 1996), в философии утверждается, «идея фундаментальной "онтологической" связности субъекта и предмета познания» (Карпинская и др:,. 1995, с. 77).
Человек не только познает природу, но в первую, очередь живет с ней. одной жизнью, более того; сама возможность познания; обеспечивается некоторой сопричастностью человека и природы; базирующейся на генетическом единстве всего живого планеты,, структурной общности космической, биологической и социальной эволюции (Э. Янч; 1999; А. Лима-де-Фариа, 1991), природно-генетических истоках социального поведения человека (социобиология М. Рьюза, Э. Уилсона, 1987) и его познавательной деятельности (эволюционная эпистемология К. Лоренца, 1997). Природа и человек, субъект и объект, сам процесс познания - все вовлечено в ткань жизни, без раскрытия сути которой невозможно дальнейшее развитие знания.
Таким образом, понятие жизни приобретает характер многозначной философской категории и принципа понимания сущности мира, а также деятельности в нем человека. Категория жизни может выполнять функцию интегративного основания в изучении разных форм человеческой и природной активности, трактуемых в качестве форм жизни. Только исходя из основополагающего характера жизни, от которого нельзя изолироваться при познании мира, возможно «навести мосты» между философией природы и философией человека, другими словами, категория жизни может стать основой интеграции естественно-научного и гуманитарного знания, так как в ее содержании отражена не только природная, но и социальная реальность.
Степень научной разработанности проблемы. Возникновение науки Нового времени датируется научной революцией XVII - начала XVIII века, принципы которой были заложены в первую очередь в работах великих физиков, астрономов, математиков. Это предопределило господство в классической науке физико-математической трактовки мира, выраженной в известной формуле Ф. Гонзета: «Логика - это физика предмета» (Цит. по: Кузнецов, 1983, с. 26).
Основным методологическим подходом в науке становится физикализм, заключающийся, как известно, в определенной тенденции свести всякое явление, процесс к конечному набору физико-химических показателей, выраженному в математической форме. В результате новая европейская наука в целом ограничилась трактовкой жизни как узкобиологического явления, имеющего физико-механическую природу. Так с легкой руки Р. Декарта, П. Гольбаха и др. оформилось классическое механистическое представление о жизни как сложном машинообразном процессе.
В биологической науке в этот период господствующие позиции занимают иатро-механики, иатро-физики, к числу которых можно отнести Дж. Борелли, Ф. Гофмана, Ван-Гельмонта и др. В их работах жизнь фактически сводилась к сложной совокупности механических, физических и химических реакций (Лункевич, 1960, с. 420-435). В XIX в. к физикалистской трактовке жизни склонялись такие великие биологи, как основатель экспериментального метода в физиологии Ф. Мажанди, основатели клеточной теории М. Шлейден, Т. Шванн, Р. Вирхов, основатель микробиологии Л. Пастер и многие другие (Лункевич, 1960а, с. 329-371, 452-468). Следует отметить, что физикализм в изучении жизни сохраняет свое влияние и по сей день; с определенными оговорками к этому направлению можно отнести работы современных исследователей: Э. Шредингера (1972), Б. Рассела (2001, с. 45), Л. А. Блюменфельда (1964, 1977), М. В. Волькенштейна (1977) и др. Справедливости ради отметим, что жизнь здесь трактуется не с позиции классической механики, а с точки зрения термодинамического учения.
Однако многие ученые, философы были критически настроены по отношению к физикалистской трактовке жизни. Уникальные свойства живого - органическая целостность, эквифинальный характер жизнедеятельности, способность к размножению, развитию - не могли получить адекватного объяснения с позиции классической физики. Можно было предположить: если жизнь не поддается научной (на деле физико-механической) трактовке, то, скорее всего, это явление нефизического, неприродного характера, велико было искушение попытаться обнаружить сущность жизни в духовной сфере. Основателем подобного направления в европейской науке следует, пожалуй, считать Г. Лейбница. Специфика организма, его целесообразной деятельности, по мнению философа, заключается не в самодвижении материи, а в активном действии единичных духовных субстанций - монад («жизненных началах») (1982, с. 370-373). Схожих взглядов в биологии придерживались Г. Сталь, К. Вольф и др. (Лункевич, 1960а, с. 131; Гайсинович, 1988, с. 62-64). В XIX веке во многом под влиянием монадологии сформировалось научное направление витализма, которое, ссылаясь на качественное своеобразие живой природы, пыталось объяснить все жизненные процессы действием нематериальных факторов, не подлежащих физико-химической трактовке («жизненное начало» П. Бартеза, «жизненная сила» И. Рейля, «сверхмеханическая сила» Т. Бордэ, «организующая сила» И. Мюллера, «образовательное влечение» И. Блуменбаха и т.п.). К виталистической трактовке жизни в целом склонялись К. Бэр, П. Декандоль и др. (Лункевич, 1960а, с. 131-139, 371-386, 438-441). В XX веке неовиталисты И. Рейнке и Г. Дриш, критикуя физикалистское понимание жизни, предложили свое, основанное на том же телеологическом учении.
Заметное влияние на развитие представлений о феномене жизни оказали работы великих представителей немецкой натурфилософии, для которых оказалась чужда механистическая трактовка жизни. Немецкие мыслители пытались преодолеть сложившийся в философии Нового времени дуализм мира механической природы и сферы целесообразной активности духа. В натурфилософских работах Г.Лейбница (1982, 1983), Ф. Шеллинга (1987), Г. Гегеля (1975), И. Гете (1985), И. Гердера (1977), В. Каруса и других мир предстает как сложное диалектическое единство природы и духа, где дух - это реализовавшаяся природа, а природа - это «угасший» дух (Лункевич, 1960а, с. 222-227). По существу, натурфилософская мысль движется вокруг идеи организма, которая расширяется до всего Универсума (натурфилософы даже пытались определить морфологию вселенского организма), что позволяет осмыслить природу как нечто живое, одушевленное, где даже «мертвая» материя есть лишь «оцепеневшая» жизнь. Жизнь становится сущностью действительности, неким активным творческим началом («продуктивность» Шеллинга, «первичная жизнь» Каруса и т.д.), развертывающим из своих собственных оснований бесчисленное число продуктов, сохраняя, тем не менее, свою целостность. «Жизнь, - как указывает Шеллинг, - не является свойством или продуктом живой материи, а, наоборот, материя есть продукт жизни» (Цит. по: Лункевич, 1960а, с. 216).
Слабой стороной натурфилософии было то, что она в своих изысканиях опиралась почти исключительно на спекулятивный разум (а как же иначе, если природа - это «свободный рефлекс духа») (Лункевич, 1960а, с. 232). Зачастую эти спекулятивные теоретические построения основывались на недостаточном эмпирическом материале, просто противоречили фактам. За этот недостаток натурфилософия была подвергнута уничтожающей критике со стороны позитивистски настроенных биологов- середины XIX века: М. Шлейдена, Э. Сент-Илера, Г. Гельмгольца и др. В результате натурфилософия стала фактически синонимом бесплодного фантазирования и надолго была забыта естествознанием.
Пожалуй, впервые жизнь становится центральной категорией в том интеллектуальном движении середины XIX - начала XX века, которое позднее было названо «философией жизни»1. Основатели нового философского направления А. Шопенгауэр (1992), Ф. Ницше (1999), А. Бергсон (1998), В. Дильтей (1988, 1995) связывали с понятием «жизнь» надежду на преодоление того трагического раскола между миром природы и духа, который обозначился в европейской философской традиции, восходящей к трудам Р. Декарта и И: Канта. Жизнь здесь трактуется как подлинная «радикальная» реальность, откуда берут свое начало как мир природы, так и мир духа (мысли, переживания, истории). Таким образом, мир снова обретал свою целостность благодаря всеобщей укорененности в единой жизненной основе. Однако в целом понятие «жизнь» по своему содержанию оказалось весьма далеким от научного понимания, жизнь трактовалась как реальность, которая по своей сути иррациональна и поэтому недоступна научно-рационалистическому постижению.
В начале XX века появился целый ряд научно-философских комплексных дисциплин и направлений, для которых понятия «жизнь» и «организм», являясь стержнем мировоззрения, обнаружили при этом четкую ориентацию на науку. К таковым можно отнести близкие по своим идейным основаниям концепции холизма, эмерджентной эволюции А. Мейер-Абиха, К. Ллойд Моргана, С. Александера (Кремянский, 1969, с. 47-56; Богомолов, 1973, с. 132-158), энергетизма В. М. Бехтерева (1999), а также «философию организма», или «организменную концепцию», А. Уайтхеда ( 1990). В противоположность механистическому и суммативному видению мира на передний план выдвигается идея органической целостности. Динамическая концепция жизни, эволюционизм противопоставляются статуарности, машинообразности классической научной картины мира. В свете этого все мировые процессы, даже косной материи, наделяются явными атрибутами жизни: активностью, органической целесообразностью, способностью к эволюционному развитию. С точки зрения организмоцентрических учений мир предстает как живой, органический творческий процесс создания все новых целостностей.
Следует отметить, что под глубоким влиянием организмоцентризма разрабатывалась и общая теория систем Л. фон Берталанфи, который в своих работах использует принципы жизнедеятельности организма в качестве теоретической модели функционирования всякой целостности -«системы». Общая теория систем, по мнению ученого, является звеном «организмической программы», целью которой является формирование «организмического взгляда на мир» (1969, с. 28-50).
Другим направлением, развивающимся в рамках «организмического бума» (Кремянский, 1969), следует считать философию космизма, становление которой связано с именами таких философов, как К. Э. Циолковский (1986), А. Л. Чижевский (1973, 1995), В. И. Вернадский (2002), П.Тейяр де Шарден (2002), В. П. Казначеев (2004) и др. В философских работах этих мыслителей указывалось не только на планетарную роль живого вещества, но был поднят вопрос о более широкой, чем в биологической науке, трактовке жизни, о сопоставлении ее с такими универсальными категориями, как материя, энергия, космос. Однако в силу определенных обстоятельств политико-идеологического характера долгие годы в нашей стране философское наследие космизма не было востребовано наукой.
В числе работ, внесших значительный вклад в развитие философского представления о жизни, необходимо отметить труды В. Н. Беклемишева (1970), В.И.Вернадского (1978, 2002), М. М. Камшилова (1970, 1979) и др., благодаря которым в современной науке утвердилась идея о всеобщей связи и взаимообусловленности живого на планете. Биосферная концепция В. И. Вернадского, а позднее «Гея-Земля» Дж. Лавлока (2000) и теория «биоса» А. Влавианоса-Арванитиса показали, что постоянное взаимодействие живого и косного составляет целостную органическую систему в масштабах планеты, обладающую способностью к глобальному гомеостазу и саморегулированию (Карпинская и др., 1995, с. 113).
Начиная с 60-х гг. XX века в естественных науках и прежде всего в биологии под заметным влиянием организмоцентрических и биосферных концепций обозначилась тенденция постепенного отказа от узкобиологического (субстратного или функционального) понимания жизни. Для большинства исследователей стало очевидно, что только в интеграции знаний естественных наук возможно сколько-нибудь адекватное понимание столь сложного феномена, как жизнь. Более того, исследование жизни становится содержательной областью, в рамках которой осуществляется дальнейшее расширение междисциплинарных связей, интеграция знаний различных научных отраслей.
В 1964 году вышла в свет книга «О сущности жизни», в которой коллектив авторов (В. А. Энгельгардт, А. Н. Колмогоров, А. А. Ляпунов и др.) попытался с более широких мировоззренческих позиций определить понятие жизни, ее сущность. На базе обширного экспериментального и теоретического материала в работе была предпринята попытка философского осмысления жизни.
Через несколько лет, в 1969 году, была опубликована монография В. И. Кремянского «Структурные уровни живой материи. Теоретические и методологические проблемы», в которой представлена динамика развития организмоцентрических концепций в современной науке, также поставлена проблема условий и источников возникновения нового в живой природе, то есть природы биологической самоорганизации, саморазвития.
Философскому анализу закономерностей живого в контексте более общих закономерностей бытия посвящены исследования В. Н. Веселовского и А. А. Петрушенко. Первый в своей работе «О сущности живой материи» (1971) считает важным вскрыть основное противоречие жизни, являющееся источником развития жизни, ее эволюции. Схожую задачу пытались решить К. Геслер (1967) и позднее А.Б.Григорьев (1990). А. А. Петрушенко в своем исследовании (1971) затрагивает проблему определения общих принципов функционирования всех систем и организаций с точки зрения кибернетики. В свете этого жизнь рассматривается в рамках сложной эволюции механизмов квазиуправления и управления. К кибернетической трактовке жизни склонялись также Н.Винер (1983), У. Эшби (1959, 1964), К. Уоддингтон (1970а), А. Н. Колмогоров (1979), А. А. Ляпунов (1964), В. Н. Новосельцев (1978, 1989), В. И. Корогодин (2000) и др.
Определенный интерес вызывают также философские работы, посвященные изучению проблемы целостности, целесообразности и детерминизма в биологии, в числе которых следует отметить исследования В. Г. Афанасьева (1964, 1986), В. Г. Борзенкова (1980), а также две коллективные работы: «Проблема целостности в современной биологии», ответственный редактор Г. А. Югай (1968) и «Причинность и телеономизм в современной естественно-научной парадигме», ответственный редактор Е. А. Мамчур (2002).
Значительный вклад в исследование философских оснований знания о живом; и прежде всего эволюционной теории, внесли работы К. М. Завадского (1958, 1973, 1977) и учеников его школы, среди которых можно отметить Я. М. Галла (1980 в соавт. с Завадским), А. С. Мамзина (1968, 1974, 1998), А. Б. Георгиевского (1972), Э. И. Колчинского (1977 в соавт. с Завадским, 2002), В. И. Стрельченко (1980, 1985), М. Т. Ермоленко (1969 в соавт. с Завадским), А. А. Королькова (1977 в соавт. с Петленко), А. П. Мозелова (1983, 1985), Ю.И.Ефимова (1972, 1985), Р. В. Жердева (1972, 1981), А. М. Миклина (1969, 1981 в соавт. с Жердевым) и др. Результаты работы этой исследовательской группы представлены в многочисленных монографиях, а также в коллективных сборниках, посвященных поиску природы прогрессивного развития живого: «Проблемы прогрессивного развития в живой природе и технике» (1969), «Теоретические вопросы прогрессивного развития живой природы и техники» (1970), «Закономерности прогрессивной эволюции» (1972), все под редакцией К. М. Завадского.
В 1973 году вышли в свет два коллективных труда: «Философия и современная биология» под редакцией И. Т. Фролова и «Философские проблемы биологии» под редакцией М. Э. Омельяновского, посвященные разработке онтологических, методологических и гносеологических проблем изучения жизни. Большое внимание в них, как и в других сборниках - «Биология и современное научное познание» под редакцией Р. С. Карпинской (1980) и «Методологические и философские проблемы биологии» (1981), уделялось интегративному подходу в исследовании феномена жизни, то есть проблеме взаимодействия наук при изучении живого, разработке теоретической модели жизни в рамках системного анализа, кибернетики.
Глубокий анализ методологической и гносеологической проблематики исследования жизни дан в монографии И. Т. Фролова «Жизнь и познание» (1984). При этом значительная часть работы посвящена аксиологическим и социально-культурным аспектам развития представлений о жизни. По мнению И. Т. Фролова, развитие знания о жизни поставило на повестку дня задачу формирования, единой1 интегративной науки о жизни, опирающейся на «особую форму связи с практикой», которая ориентирована не столько на редукционистский, сколько на «целостный, дарвиновский», то есть целостно-эволюционный, подход к изучению живого. Эта наука «нового типа», по мысли ученого, будет представлять собой целый комплекс дисциплин (естественнонаучного и гуманитарного профиля), который включил бы в сферу познания «не только чисто исследовательские, но и ценностные подходы, регулирующие исследование, исходя из гуманистических идеалов» (1973, с. 25-26);
В. Сэхляну (1965), а позднее Г. А. Югай (1985) предприняли смелую попытку на основе масштабного синтеза данных различных дисциплин (биологии, кибернетики, теории систем) раскрыть специфику жизни, ее сущность, принципы эволюционирования, а также онтологические (космос и жизнь) и социально-гуманитарные (человек и жизнь) аспекты познания жизни. Г. А. Югай поставил задачу построения специальной интегративной дисциплины - «общей теории жизни», в рамках которой происходил бы взаимообмен всех научных отраслей, исследующих жизнь.
Отдельно следует отметить работу К. Б. Серебровской (1994), в которой исследуется история поиска сущности жизни в европейском естествознании. Опираясь на колоссальный материал и данные исследовательской группы А. И. Опарина, К. Б. Серебровская представила картину эволюции представления о живом в науке на протяжении нескольких столетий. Вызывает сожаление лишь то, что повествование заканчивается первой четвертью XX века, поэтому понимание сущности жизни, сформированное в современной науке, в книгу не вошло.
Значительное расширение естественно-научного и теоретического знания, о жизни, происходившее во второй половине XX века, стало основанием для появления нового научного направления - «биофилософии» (термин ввел в научный оборот в начале 70-х гг. немецкий биолог Б. Ренш). Первоначально сферой изучения биофилософии стали гносеологические и методологические проблемы наук биологического профиля: биологии, биохимии, биофизики, экологии и т.д. Однако сегодня благодаря работам М. Рьюза (1977), Ю. Такера (2006) на Западе, а также Р.С.Карпинской (1997), И. К. Лисеева (1997), В. Г. Борзенкова (1998) и др. в России, произошло значительное расширение исследовательского поля биофилософии, которую теперь можно представить как «комплексную, интегративную...
междисциплинарную отрасль знания, вскрывающую мировоззренческо-методологические, гносеологические, онтологические и аксиологические проблемы бытия Универсума через призму исследования феномена жизни» (Шаталов, Олейников, 1997, с. 15). Причем круг этих проблем довольно широк: от философской рефлексии процесса познания форм живого (сущность жизни, структурные уровни живой материи, принципы эволюции и т.д.) до фундаментальных - мировоззренческих и аксиологических представлений о месте и роли жизни и человека в Универсуме. Учитывая столь важное значение нового направления, в Институте философии РАН вышла целая серия книг под общим названием «Философский анализ оснований биологии», концептуальные основания которой были заложены в первую очередь исследовательской деятельностью Р. С. Карпинской. Первая книга серии — «Природа биологического познания» (ответственный редактор И. К. Лисеев) вышла в свет в 1991 году. Вторая книга - «Биофилософия» (ответственный редактор А. Т. Шаталов) издана в 1997 году. Третья книга - «Жизнь»как ценность» (ответственный редактор Л. В. Фесенкова) опубликована в 2000 году. Четвертая книга - «Методология биологии: новые идеи (синергетика, семиотика, коэволюция)» (ответственный редактор О. Е. Баксанский) вышла в свет в 2001 году. Последняя книга «Биология и культура» (ответственный.редактор И. К. Лисеев) издана в 2004 году.
Важным направлением биофилософии стал поиск путей гармонизации жизни на Земле во всем ее многообразии. В этой связи перспективной видится коэволюционная модель, делающая акцент на совместном, сопряженном развитии, органическом взаимодействии, взаимозависимости человека, общества и природы. Коэволюционная установка, как показывают в своей работе Р. С. Карпинская, И. К. Лисеев, А. П. Огурцов (1995), становится, не только методологическим принципом исследования органической жизни, но одновременно новой парадигмой культуры, позволяющей на основе принципов сопряженности, диалогичности осмыслить, осознать единстве человека и природы, естественно-научного и гуманитарного знания. Таким образом, в науке сложилось убеждение, что подлинная, действительная био- или экофилософия возможна только на основе принципа всеобщей органической целостности, взаимозависимости.
В свете этого важную роль, приобретают мировоззренческие, социально-культурные компоненты знания о жизни, имеющего в целом ценностно-гуманистическую ориентацию. Как известно, еще А. Швейцер (1992) обратил внимание на феномен жизни в» контексте нравственного совершенствования человека. «Благоговение перед жизнью», по глубокому убеждению мыслителя, должно лежать в основании всей системы нравственных ценностей человечества и прежде всего в его отношении с другими формами жизни. Биосоциолог Э.Уилсон также попытался «навести мосты» между эволюцией жизни и нравственным совершенствованием человека. По его мнению, «благоговение перед жизнью», «биофильные черты» являются определяющими характеристиками человека как высшей формы жизни. По Уилсону, мера «жизненности» для человека есть мера любви к живому, его связи с живым. В этом свете природоохранная деятельность фактически отождествляется гуманному, нравственному поведению, человечности как таковой. Схожих представлений придерживался биолог М. Рьюз, который в своей «эволюционной этике» также подчеркивает фундаментальное значение уважения к жизни для «этического разумения человека» (Карпинская и др., 1995, с. 107-108, 238-240).
Большое внимание проблемам аксиологии в контексте феномена жизни уделяется в двух совместных работах И. Т. Фролова и Б. Г. Юдина «Этика науки: проблемы и дискуссии» (1986) и «Этические аспекты биологии» (1986а). Авторы в своих исследованиях продемонстрировали связь позиции натуралиста, то есть человека, осознающего единство жизни на планете, с уважительным, благоговейным отношением ко всему живому, в том числе и к другим людям.
Необходимо отметить, что в последние годы в науке появилась особая дисциплина - биоэтика, исследующая нравственные проблемы человеческого бытия через призму феномена жизни (Б. Г. Юдин, П. Д. Тищенко, 1991; В. Г. Борзенков, 2000; Н. А. Мещерякова, 2004 и др.). В 1998 году была издана коллективная работа «Биоэтика: принципы, правила, проблемы» (ответственный редактор Б. Г. Юдин). Основной задачей биоэтики, по мнению авторов сборника, является определение системы нравственных норм, способной выполнять регулирующую функцию в процессе взаимодействия человека и окружающей его жизни (в частности, процесса природопользования). В этой связи также отметим исследования Л. А. Микешиной (2002) и Н. В. Дрошневой (2006), в которых предпринята попытка оценки значения категории жизни в процессе формирования нового типа рациональности в европейской философской традиции XIX-XX вв.
Особо следует сказать также о биополитике как социальном и научно-философском движении, которое ставит перед собой цель формирования такой; государственной политики и идеологии, для которой центральной задачей считалось бьь сохранение жизни во всем ее многообразии на планете (различные экологические движения, «зеленые» и т.д.); Идеология; биополитики во; многом связана с идеями основателя Международного • общества биополитики А. ВлавиносатАрванитиса, его; теорией і «биоса», в которой провозглашается необходимость в, современном обществе преобразования антропоцентрической системы мировоззрения в биоцентрическую (Карпинская и-др., 1995, с: 113); в России схожих взглядов придерживается А. В: Олескин (2004),. а. также выдающийся биолог-эволюционист И: Н: Воронцов (1999, с. ,609-613).
Ш последние десятилетия; синергетика1 (И- Пригожий, ,И:; Єтенгерс, .1986),. теория- самоорганизации (Э: Янч; 1999),. «сетевая концепция» (ФіКапра;; 2002), концепция, «Глобального эволюционизма» и- «Универсальной истории» (Н- ..Н; Моисеев, 199Г; Є. Г. Пионтковскищ 1990; А. П. Назаретян, 200 Г) обрисовали черты новой; научной: картины мира;. Bf• основе которой во многом заложены! принципы, механизмы; почерпнутые наукой; /из: анализа; различных форм жизни; Механизмы гомеостаза, саморазвития, самотворчёства,: эволюционная триада: (наследственность, изменчивость,, отбор); приобрели;, универсальное значение,. , позволяя, увидеть мир в качестве единой линии прогрессивной эволюции Вселенной от Большого взрыва до исторического человека: В;свете этого жизнь более не предстает, вюбразе случайного каприза природы, но, являясь наивысшей формой реализации творческой сущности мировой1 эволюции, служит базовой теоретической моделью мироустройства неклассической науки и становится ключом для понимания всеобщих законов мироздания.
Таким образом, в современной науке категория жизни утеряла свое узкобиологическое содержание, жизнь зачастую рассматривается в онтологической, космической, этической и даже политической перспективе. Такое понимание жизни вывело науку на путь широкого теоретического обобщения, что, безусловно, должно сопровождаться определенной философской рефлексией. Дело в том, что при всей неопределенности термина «жизнь» в рамках биофилософии или других организмо- и биоцентрических направлений все-таки сохраняется определенная ориентация на биологию (и естественные науки в целом) как основной источник практических и теоретических представлений о жизни. Поэтому анализ категории жизни в рамках этих дисциплин не исчерпывает и не восполняет необходимости предельно широкого философского осмысления феномена жизни как необходимого компонента бытия, компонента природы и культуры. На это указывают в своих исследованиях В. Г. Борзенков (1998) и И. К. Лисеев (1997), последний даже призвал сформировать новое философское направление - «философию жизни», задачей которой было бы «философское осмысление явления жизни в его феноменальной, онтологической данности. Это анализ того, как сам факт существования жизни влияет на формирование онтологических схем и объяснений, утверждение различных познавательных моделей в их конкретном историческом наполнении» (1997, с. 95).
Такой философский анализ, на наш взгляд, видится перспективным, так как позволяет переформулировать основные онтологические и гносеологические основания науки и фундаментальные регулятивы человеческой культуры через призму феномена жизни и знания о жизни.
Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы раскрыть содержание категории жизни в естественно-научном, философском и социально-культурном аспекте и определить ее место в целостном представлении; о мире, выделить- и сформулировать основные проблемы.исследовательской деятельности..
Для» достижения поставленной цели потребовалось, последовательное решение следующих задач исследования:
- проанализировать., мировоззренческие и гносеологические истоки, формированияпонятия жизни в естествознании-(прежде всего в.биологии);
— выявить присущие современной; науке; тенденции расширения- содержания- категории», жизни: от узкобиологйческого к широкому обобщенному пониманию; •
- показать богатство s и многообразие содержаниям категории жизни в І философии-; .. определить философско-мировоззренческие предпосылки обращения Западной и русской-философии к этому понятию;
-на; основе сравнительного! . анализам различных научных № философских концепций;; жизни- попытаться сформулировать предельно широкое; понимание жизни; основанное: напредставлении! о! сущности жизни кактворческой; продуктивной деятельности;: : v . основываясь нашониманиш сущности- жизни как творчества, а;также опираясь, на- данные современного- эволюционного учения, оценить, перспективность понимания биологической; эволюции? как творческого, в целом автогенетического у процесса; протекающего целесообразно и. направленно;
- показать, что; представление о=жизнш как творчестве может служить не; только в- качестве принципа понимания; природы, но и, трактовки культуры (как; формьг жизни);, тем; самым являясь, некой основой интеграции философии1 природьг и; философии? культуры, естественнонаучного и гуманитарного знания. _
Рабочей;гипотезой данного исследования является предположение о том, что в основе активности жизни на- всех этапах ее развития: (от протобйосферыдо человеческой культуры) лежит диалектический процесс творческого самоосуществления; жизни. В рамках биосферы жизнь как творчество реализуется через постоянное формообразование с устойчивой тенденцией к «универсализации» функций живого, сопровождающейся усложнением морфологической и поведенческой структуры живого. В области культуры творческая сущность жизни проявляется в созидании культурно значимых, осмысленных содержаний. При этом специфическим «субъектом» этого творчества является исторический человек, личность, тем самым, культурное творчество. осуществляется в форме человеческой деятельности, которая не только создает космос культуры,, но и: воспроизводит человеческое в человеке, являясь, таким образом, условием человечности как таковой. Изучение биологической и культурной жизни в контексте творчества как сущности жизни позволяет встать на путь построения. научно обоснованной концепции, рассматривающей жизнь. как всеобщее явление,,выходящее за рамки биологической реальности.;.
Теоретикотметодологические основания исследования.
Комплексность проблемы, а: также: новизна ее постановки в философии объясняют необходимость использования междисциплинарного подхода. Исследование осуществляется в нескольких теоретических планах: научно- теоретическом, философском; историческом, культурологическом:, взаимосвязь и сопряженность которых обеспечивается совокупностью взаимодополняющих подходов: системного, исторического, междисциплинарного, а также- методами подобия и: аналогии. Последовательно применен принцип диалектического соотношения логического и исторического анализов при: исследовании многообразных подходов к объяснению сущности жизни, оценке ее значения и роли в эволюции мирозданиями становлении культуры, которые представлены в научных трудах-отечественных и зарубежных авторов.
Научная новизна исследования-заключается в том, что в работе осуществляется комплексный подход к изучению проблемы жизни, позволяющий охватить максимально широкий- круг многообразных научных и философских трактовок этого феномена. Принципиальные положения, отражающие новизну исследования, формулируются в следующих пунктах:
1. Показано, что в современном естествознании при исследовании жизни в целом господствует редукционистский подход, так как изучение этого сложного феномена зачастую ограничивается сведением его многообразных свойств к структурно-функциональной или физико-математической модели.
2. Выявлена определенная динамика современных теоретических представлений о жизни, заключающаяся в постепенном отказе от узкобиологической и физикалистской трактовки жизни и формировании современной наукой представления о жизни как явлении планетарного и даже космического масштаба.
3. Установлено, что обращение к понятию жизни в «философии жизни» и близких ей направлениях тесно связано с необходимостью поиска новых форм постижения мира и человека, которые не сводятся к принципам, господствующим в физикалистском естествознании.
4. Показано, что различные трактовки жизни могут взаимодополнять друг друга, что может стать позитивной основой для формирования контуров новой системы научно-философского мировоззрения, которая выражала бы идею единства бытия природы и человека, основанную на определяющей роли жизни как основополагающего факта бытия.
5. Обосновывается правомерность рассмотрения сущности жизни как творческого процесса самоосуществления, который является ведущим фактором как в эволюции биосферы, так и в развитии культуры.
6. Обосновывается вывод о том, что изучение культуры и мира с точки зрения основополагающего значения жизни как творчества может стать основой интеграции философии природы и философии культуры.
Естественно-научная трактовка жизни
Герман- Гельмгольц писал: «Цель естественных наук — понимание явлений природы. "Понимать" же значит образовывать понятия» (Цит. по: Библер, 1965, с. 47). Понятие выступает как форма или способ обобщения некоторого класса предметов по их специфическим признакам. Однако зачастую понятие или система понятий содержат, по сути, лишь набор известных характерных признаков предметов, через обобщение которых возможно восхождение ко все более абстрактным понятиям. Подобный путь, характерный для спекулятивной философии, оперирует тем, что уже заранее известно, не порождая новых истин, этот путь пригоден только для составления словарей и учебников, для науки, он бесперспективен. Как указывает В. С. Библер, научное понятие должно включать не только однозначные элементарные характеристики, но и «моменты превращения, генезиса, взаимоотождествления» различных сторон и свойств предметов. «Реальное понятие всегда функционирует как процесс, как отождествление, взаимоопределение и взаимопереход двух (как минимум) моментов мысли». Фактически «понятие-процесс» представляет собой узловой пункт, способ преобразования этих моментов мысли, тем самым научное понятие, не вырванное из теоретического контекста, содержит в себе собственный закон развития, смыслового расслоения. Следовательно, определить понятие «означает развить его, превратить в другое понятие, включить в... линию понятийных превращений», которые осуществляются закономерным: образом. Результатом такого определения является научная теория как «развитое, конкретизированное, разветвленное понятие сущности предмета» (Библер, 1965, с. 49-53). Так по мере определения понятия (объяснения предмета) происходит расширение содержания понятия, понятие превращается в систему знаний; теорию. Таким образом, подлинное.научное понятие имеет ценность лишь в той мере, в какой оно способно порождать, новое знание- закономерно преобразуя знание в научную теорию;
Однако І в современном естествознании мы: видим другую картину: категория жизни- в: большинстве определений представляет собой; перечисление известных свойств живого (атрибутов), в котором, отсутствует какой-либо принцип или закон преобразования знания о живом. Подобное положение, по нашему мнению, связано с господством в естествознании; редукционистского подхода, который; исходя; из однозначной связи; причин: ш следствий, сводит все мировые процессы, явления к конечному набору физических и химических реакций; Є этой позиции («физический синтез») жизнь есть частное проявление развития материи, в целом подчиняющееся темже законам, что -и косная материя. В связи с:этим исследование живого не требует формулировки специфически «биологических» законов; и функционирование организма: есть лишь: причудливое упорядоченное сочетание известных физико-химических реакций, "при этом исследование1 этой- упорядоченности; мало- чем отличается от изучения организации машищ кристаллов- или; геологических процессов:
Следовательно исследование живого идеографично;; . оно ограничивается классификацией и; обобщением, свойств конечного числа объектов, и в.конечном счете представляет собой скорее своеобразный;род: коллекционирования; чем научный поиск. Так сложилось представление о биологии как науке описательной, занятой «реконструкцией» этого уникального сочетания элементов и процессов, называемых «жизнь» . Наука о живом не формулирует собственных законов, все закономерности биологических объектов являются определенными «эмпирическими обобщениями» или «генерализованными описаниями», пригодными для описания живой реальности, но не имеющими глубокой объяснительной и уж тем более предсказательной силы5. В результате в науке сложилась «тихогенетическая (случайностная) картина жизни», важными элементами которой стали учения о случайном происхождении, жизни и вероятностном (случайное сочетание локусов генов) процессе ее эволюции. Как отмечает В. Г. Борзенков, наука, исследуя жизнь, рисует нам «картину единственного в своем роде, уникального процесса, а наше описание его будет представлять собой характер "единичного исторического высказывания", а не "универсальной гипотезы"» (1980, с. 124). Таким образом, жизнь предстает в качестве причудливого столкновения слепых физических сил, по выражению В..И. Вернадского, «клубком случайностей» (2002, с. 32). Жизнь - это частное случайное земное явление, поэтому космогонии, охваченные математическим анализом и механикой, «дали картину Мира, игнорируя существование в Мире жизни и живого» (1978, с. 32). Наиболее ярко подобное убеждение выразил русский ученый Н. А. Умов, который, подсчитав вероятность существования органической жизни на иных планетах, пришел к выводу, что с космической точки зрения жизнь ничтожное, сверхслучайное явление.
Жизнь как философская проблема
Как видим, в рамках физического мировоззрения наука не смогла создать исчерпывающей трактовки жизни. Причина этого заключается в том, что определения жизни зачастую ограничиваются фиксированием некоторых свойств органического субстрата (организма, клетки, белка и т.п.) или его функциональных характеристик. Кроме того, определенные ограничения на постижение жизни накладывают методы и аксиомы частных наук (прежде всего биологии), в сфере которых и разворачивается исследование жизни (на деле - исследование ограниченных проявлений жизни).
В связи с неудачами экспериментального естествознания у многих исследователей сложилось представление, что жизнь несводима к конечному набору органических функций и отправлений. Следовательно, правомерным является рассмотрение жизни отдельно от своих проявлений, как некоторой целостности или даже онтологического принципа. Следует особо подчеркнуть, что подобное представление о жизни сложилось в первую очередь не в спекулятивной философии, а в недрах самого естествознания как реакция на редукционистский подход, господствующий в науке.
Так, еще Н. И. Пирогов на склоне своих лет отказался от позитивистского мировоззрения, он пришел к убеждению о «непроизводности» понятия жизни из фактов биологии и медицины. По его мнению, позитивная (естественная) наука исследует лишь частные проявления жизни, поэтому представление о жизни делается отрывочным и односторонним. Экспериментальное естествознание для собственного удобства атомизирует живое, разбивая его на определенные сегменты. Поэтому биология и медицина имеют дело с абстрактной моделью живого, при этом жизнь как научное обобщение экспериментальных данных предстает в качестве схематичного, отвлеченного понятия.
Н. И. Пирогов скептически относился к возможности средствами одного естествознания открыть «тайну вещества». На каждом шагу мы встречаемся с «тяготеющей над нами тайной, лишь скрытой под научными именами», и «если все эти тайны не считаются нами за чудеса, то потому только, что мы с ними встречаемся на каждом шагу» (1887, с. 215:59-60; Цит. по: Зеньковский, 1999, с. 438). И одной из величайших тайн является тайна жизни, при этом, как считает Пирогов, даже если будет раскрыт до мельчайших подробностей механизм живого, это будет иметь большое практическое значение, но жизнь по своей сути так и останется тайной, хотя, возможно, значительно отодвинется горизонт нашего незнания.
«Общая мировая жизнь», по мысли Пирогова, не обнаруживается естествознанием, потому что она нелокализуема, кроме того, мировая жизнь одной природы с индивидуальной жизнью человека и его мышлением, она есть условие, основа жизни личности и его познавательной способности. Мы не видим ни самой жизни, ни самой мысли, ибо видим только содержание переживания или содержание мышления. Мы не замечаем самой жизни, как не замечаем вдыхаемого нами воздуха (пока не прекратится его доступ), и не видим солнечного света, являющегося условием самого видения. Так, воздействия солнечного света на нас настолько «многочисленны и разнообразны, что мы в обыкновенной жизни называем, без дальнейшего размышления, свойствами тел - свойства света». «Колебания светового эфира, -размышляет Н. И. Пирогов, - чего-то непохожего на вещество, способного проникать через вещества, непроницаемые для всякой другой материи, и вместе с тем сообщающего им новые свойства, - мне кажутся подходящими для сравнения с действием жизненного начала» (1887, с. 19, 38-39).
Охватить жизнь в ее целостности как «самостоятельное жизненное начало» может только философское «умозрение» («нефактическое знание» в терминологии Пирогова). Жизненное начало, подобно творческой мысли человека, способно проникать в грубую материю и «делать ее своим органом», приспосабливая механические и химические процессы «к известным целям бытия» (1887, с. 15-18; Зеньковский, 1999, с. 442). Естествознание делает акцент на изучении этих физико-химических процессов, ставших составной частью органической структуры, в то время как философскому умозрению дано увидеть в организмах действие некоего более фундаментального начала, нежели процессы ассимиляции и диссимиляции. С позиции философского гносиса жизнь видится как «проницаемое и все и всюду проникающее, неделимое, бесформенное, вечно движущееся... начало», и далее: «Я представляю себе, - пишет ученый, - беспредельный, беспрерывно зыблющийся и текущий океан жизни, бесформенный, вмещающий в себя всю вселенную, проникающий все ее атомы, беспрерывно группирующий их, снова разлагающий их сочетания и агрегаты и приспосабливающий их к различным целям бытия» (1887, с. 14-15). Фактически, с позиции Пирогова, мировая жизнь - это творческая, космологическая сила, созидающая и определяющая развитие всего сущего, обеспечивающая гармоничность и целостность Вселенной. «Да, жизнь — это для меня понятие коллективное... жизнь — это осмысленная, безгранично действующая сила, управляющая всеми свойствами вещества (то есть его силами), стремясь при том непрерывно к достижению известной цели: осуществлению и поддержке бытия» (там же, с. 22).
Творчество как сущность жизни
Большинство определений сущности жизни в современной науке фактически сводится к сжатому описанию основных свойств, функций земной, белковой формы жизни. Однако общих свойств и характеристик органической жизни множество, в результате, как отмечает Г. А. Югай, «получается, что сущностей столько, сколько авторов» (1985, с. 52).
Так, часть исследователей считают, что сущность жизни (ее органической формы) заключена в ее специфическом гетерогенном носителе. Например, А.И.Игнатов утверждает, что «сущность жизни... заложена в самой природе белковых тел» (1964, с. 241). В. М. Жданов в качестве сущности жизни рассматривает субстратные особенности живых организмов: «...мы можем определить жизнь как особую форму существования органической материи, основными субстратами которой являются нуклеиновые кислоты, белки и форсфорорганические соединения» (Цит. по: Веселовский, 1971, с. 16). Н. П. Дубинин (1965, 1969, 1973) «локализует» сущность жизни в специфических особенностях молекулярной структуры дезоксирибонуклеиновых кислот (ДНК), расположенных в хромосомах.
Функциональная трактовка сущности жизни представляет собой попытку указать на определяющую роль функций живого (обмен веществ, самовоспроизведение и т.д.). По мнению А. Ц. Торосяна, сущностное понятие жизни «выступает как логизация представлений о функциях живого, как абстракция реальности их единства, детерминирующая постижение фундаментального качества живого». В качестве подобной основной функции он рассматривает функцию освоения внешнего мира, являющуюся «смыслом и содержанием всех внешних проявлений качества живого, единством и целостностью их действительности» (2005, с. 11-13).
В. Г. Афанасьев считает, что «сущность жизни заключается в постоянном, ни на миг не прекращающемся обмене веществ с окружающей средой» (1964, с. 293). В. В. Сахаров (1968, с. 8) также связывает сущность жизни со специфическим механизмом обмена веществ. По мнению В. А. Энгельгардта, все функциональные характеристики органической жизни являются лишь проявлением закономерностей химических превращений организма. «Рост, размножение, воспроизведение себе подобного, подвижность, возбудимость, способность реагировать на изменения внешней среды — все эти свойства живого в конечном счете неразрывно связаны с определенными химическими превращениями, без которых ни одно из этих проявлений жизнедеятельности не могло бы осуществиться... Но базис всегда остается один и тот же: первичным фактором являются строго определенные процессы обмена веществ, закономерно протекающие, обычно координированные в многоступенчатые комплексы высокой сложности» (1964, с. 36-37). А. А.Нейфах (1969, с. 3-5), А. С. Монин (2007, с. 42), М. Кастлер и А. П. Руденко (1976, с. 211-212, 223) в качестве сущностного свойства органической жизни рассматривали уникальную способность живого к самовоспроизведению и распространению. Пожалуй, общим недостатком вышеперечисленных определений состоит в том, что многие функции живого зачастую встречаются и в неживой природе. Самовоспроизведение, рост, постоянство метаболизма свойственны многим объектам, достаточно вспомнить синтез кристаллов, автокаталитические химические реакции, термоядерный синтез звезд и т.д. Как остроумно заметил М. И. Штеренберг, многие качества живого демонстрирует даже горный ледник (2003, с. 16).
К. Геслер (1967, с. 126) сущностью жизни считал основное противоречие органической материи - противоречие между наследственностью и приспособлением. Именно этим диалектическим противоречием, по мысли ученого, определяются остальные функциональные дихотомии органической жизни, такие как ассимиляция и диссимиляция, синтез и разложение и т.д. Г. А. Югай (1985, с. 73) в качестве сущности жизни рассматривает механизм адаптации. Другой отечественный исследователь, С. Э. Шноль (2002, с. 37-38), все многообразие функций и характеристик живого склонен выводить из особенностей биологического эволюционного процесса.
В современной науке существует также полиатрибутивная методология определения сущности жизни, основанная на выведении целого ряда «сущностных» атрибутов органической материи. Примером здесь может служить трактовка сущности жизни Н. Л. Горбача и др. Так, к основным атрибутам жизни Горбач относит способность к самосохранению, размножению и эволюции, а также нейропсихические процессы (1968, с. 241). Фактически жизнь здесь определяется через совокупность свойств, каждое из которых является общим для определенного класса объектов и которые лишь в совокупности якобы делают явление жизни отличным от остальных. Такого рода определения, как указал в свое время В. В. Лункевич, «дают очень много и ничего» (Цит. по: Корогодин, 2000, с. 6). Очень много - потому что пытаются охватить все многообразие живого, составляя некую подробную «кальку» жизни, и ничего, потому что ограничиваются перечислением видимых свойств жизни без проникновения в глубинную суть, специфику жизни. Кроме того, данные определения, как правило, не содержат ничего принципиально нового, лишь повторяя в «новой редакции» определения зачастую известные еще с XIX века.
Жизнь как творчество: эволюционный аспект
Эволюция жизни может трактоваться как творчество только в качестве активного, направленного, автогенетического по своей сути процесса. В противном случае жизнь есть лишь звено некой причинной связи, начало которой, действенный центр находится вне жизни. Природа активности живого и его эволюционной направленности, по-видимому, лежит в универсальных закономерностях системного характера. «И дело здесь не просто в "ограничениях", о которых сейчас много пишут представители СТЭ, а в определенных направлениях преобразования систем, задаваемых их особенностями как систем» (Борзенков, 1980, с. 152). По нашему мнению, эволюция живого представляет собой процесс самоорганизации биосистем с помощью управленческих механизмов (ограничений) и направлен на повышение эффективности биосистем (повышение избирательности, активности и экономичности), другими словами, представляет собой процесс оптимизации биосистем.
Однако в эволюционной теории существует как бы «запрет» на креативность и целенаправленность жизни. Господствующая в современном эволюционизме синтетическая теория эволюции (СТЭ) в своих фундаментальных положениях отрицает творческую, креативную природу жизни, видя в учении о целесообразности и закономерности эволюции «пережиток» ламаркизма. Живое здесь фактически является лишь податливой глиной в руках естественного отбора, на долю живого выпадает только синтез спектра случайной изменчивости, биологически (морфофункционально и биохимически) осмысленной ее делает отбор. Говоря языком кибернетики, в рамках СТЭ отбор - главный генератор биологически осмысленной информации, следовательно, главный творец новых форм, отсекающий все «лишнее». Такое понимание жизни игнорирует ее активный, творческий характер, эволюция живого здесь мало чем отличается от процесса обкатки камней приливной волной.
СТЭ, опирающуюся на учение Ч. Дарвина и классическую генетику, можно свести к следующим положениям: 1) материалом эволюционного процесса служит наследственная изменчивость (прежде всего точковые, генные мутации), имеющая случайный, неопределенный характер35; 2) ведущим фактором, движущей, направляющей силой и причиной видообразования является естественный отбор, возникающий в силу противоречия между ограниченностью ресурсов и потенциально неограниченным ростом популяции; 3) результатом давления отбора становится приобретение серии приспособлений, одним словом, — адаптациогенез.
А. А. Любищев выразил суть СТЭ так: «эктогенез в комбинации с тихогенезом дает селектогенез» (1982, с. 198). То есть случайные, ненаправленные изменения наследственного материала (тихогенез) в сочетании с экологическим фактором, давлением внешней среды (эктогенез) порождают эволюцию посредством естественного отбора (селектогенез). Любищев считал, что СТЭ не столько научная теория, базирующаяся на естественно-научных обобщениях, сколько философская концепция, суть которой заключается в экстраполяции физикалистской парадигмы на область живой материи. Поэтому все развитие СТЭ демонстрирует тенденцию постепенного изгнания из наук о жизни целевой причины, креативности живого, что позволило в соответствии с механистической картиной мира рассматривать концептуальный аппарат биологического знания по образцу физики. А. А. Любищев солидаризируется с Н. Я. Данилевским, считая, что классический дарвинизм явился как бы куполом здания механического материализма, поскольку снял антиномию случая и целесообразности в живой природе, устранив конечные причины и придав строгий детерминистский вид биологии (1982, с. 195).
В конце XIX - начале XX века казалось, что выведение из живой природы целесообразности и креативного начала как наследия аристотелевской метафизики придаст биологии строгость и аргументированность физики. Альтернативой «старой» телеологической биологии Р. Оуэна и К. Бэра явился «микроредукционистский подход», основанный на прогрессивном расчленении предмета исследования на все более мелкие пространственно-временные звенья. Философской основой биологического редукционизма, как считает Л. В. Белоусов, явился «лапласовский детерминизм — убеждение в том, что в основе мира лежит жесткая "адресная" сетка причинно-следственных связей, и работа исследователя состоит в распутывании ее из общего клубка» (2001, с. 74). При этом детерминизм классического физикализма предполагает выхолащивание из объекта изучения всех начал спонтанности и самодвижения. «Любое событие, происходящее с объектом, должно рассматриваться как обусловленное внешней причиной... В самом деле, мы только в том случае можем установить в научном опыте причинную связь между действующим фактором и изменением состояния объекта исследования, если будем уверены, что объект не произвел этого в силу собственной необходимости» (Тищенко, 1991, с. 134-135). Этот принцип инерции классической механики был экстраполирован и на область живой материи. Поэтому СТЭ выразила законы развития жизни в терминах абстрактных, бескачественных объектов, редуцированных до уровня конфигурации материальных точек (распределение частот, численность популяции и т.п.).