Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Методология исследования социально-политических идей Г.Х. Шахназарова 19
1.1. Теоретико-методологические подходы к исследованию авторской социально-политической концепции . 19
1.2. Теоретический конструкт изучения авторской социально-политической концепции: реалистический, натуралистический, деятельностный и феноменологические аспекты . 32
Глава 2. Концептуализация социально-политических идей Г.Х. Шахназарова 62
2.1 Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в советский период научного творчества (1952-1983) 64
2.2 Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в переходный период научного творчества (1984-1991) 84
2.3 Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в постсоветский период научного творчества Г.Х. Шахназарова (1991-2001). 105
Заключение 121
Список литературы
- Теоретико-методологические подходы к исследованию авторской социально-политической концепции
- Теоретический конструкт изучения авторской социально-политической концепции: реалистический, натуралистический, деятельностный и феноменологические аспекты
- Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в переходный период научного творчества (1984-1991)
- Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в постсоветский период научного творчества Г.Х. Шахназарова (1991-2001).
Теоретико-методологические подходы к исследованию авторской социально-политической концепции
Но выбор какой-либо социально-политической парадигмы является с другой стороны и ограничивающим фактором, которые выявляя отдельные моменты авторской концепции в то же время может завуалировать ее отдельные важные стороны. Частичному устранению данного парадигмального ограничения способствует опора на социально-философскую модель российского социального философа Пигрова К.С, который предложил свое видение исследования социально-философских проблем. Так, проф. Келле В.В. пишет, что КС. Пигров «считает, что проблемное поле социальной философии делят между собой четыре основные модели социальной реальности: реалистическая (идеалистическая, признающая реальное самостоятельное существование общего), натуралистическая, деятельностная и феноменологическая. Каждая модель реализует определенный метод. И это верно, поскольку именно от метода зависит то или иное «видение» реальности задающее контуры ее модели»1.
Безусловно, что ведущей целью выбора того или иного метода исследования авторского текста является создание конечной модели исследования, через которую, как через методологический фильтр, станет возможным увидеть яснее и отчетливее замыслы, идеи и основные тенденции развития авторской концепции. Синтез реалистической, натуралистической, деятельностной и феноменологической моделей исследования (представления о социальной реальности) позволит рассмотреть тексты Шахназарова Г.Х. с различных точек зрения и станет основой выработки конструкта исследования его авторской социально-политической концепции.
В случае исследования социально-политической авторской концепции Г.Х. Шахназарова методология должна опираться на стратегию исследования, состоящую из 1) описания исторической ситуации на момент написания того или иного труда; 2) проверки теоретических положений, выдвинутых автором; 3) описания того теоретически возможного поля, которое могло бы возникнуть в случае продолжения тенденций исследования.
Для реализации данной стратегии исследования и реставрации авторской концепции необходимо четкое разграничение произведений автора по историческим периодам. Именно исторический период создания того или иного произведения станет основой для анализа его содержания.
Выяснение эвристического потенциала концепции будет базироваться на степени применимости теории к современной социально-политической практике, т.е. на указании определенных моментов действительности, где возможно применение теоретической модели Г.Х. Шахназарова. В случае нахождения таковых и гипотетической проверки тенденций авторской теории можно будет постулировать степень эвристичности самой концепции.
В данном случае используется метод квази-эксперимента, т.е. метод варьирования различных переменных действительности и оценки влияния концепции на развитие действительных тенденций. Здесь ставится общефилософский, конструктивистский вопрос, который можно сформулировать таким образом: а возможно ли предписание теории непосредственной практике, можно ли предсказать результаты применения какой-либо социальной теории через заданный промежуток времени?
В случае с концепцией Г.Х. Шахназарова исследователю предоставляется уникальный шанс: теоретик и практик в одном лице, писатель и непосредственный участник социально-политических событий так или иначе, в той или иной степени, обладал возможностями и шансами влиять на события своей эпохи. Вступала ли в противоречие практика с теорией, являлась ли теория концентрированным выражением практики в форме принципов и закономерностей или же социальная практика существовала ситуативно, дискурсивно через непосредственное взаимодействие социально и политически активных индивидов, преследовавших свои цели?
Если в случае согласовании практики и теории эвристичность теории повышается, и тем самым можно надеяться на обнаружение установленных в прошлом тенденций в современной социально-политической практике, то в случае ситуационного разрешения противоречий социальной практики, ценность теории утрачивается и сводится к полюсу социальной утопии, должного, желанного, но неосуществимого. Тем самым, эвристичность авторской концепции сводится лишь к стимулированию творчества будущих теоретиков. Но подобная роль теории обесценивает саму теорию, делает ее иллюзорной и, в конце концов, является конечной причиной ее забвения. Авторская концепция, рассеянная изначально во множестве трудов, а затем заимствованная и ассимилированная концепциями косвенных учеников, тем самым теряется во множестве текстов. Извлечь концепцию в ее целостности помогают специальные биографические и теоретико-методологические исследования.
Предыдущие рассуждения были необходимы для подведения исследования к главному - определению объекта и предмета изучения. Тема исследования определяет объект исследования достаточно широко: объектом исследования является социально-философское, социально-политическое и художественное творчество Г.Х. Шахназарова. Но, так или иначе, объект исследования сводится к непосредственно эмпирически фиксируемому объекту - авторскому тексту и дискурсу. «Текст и дискурс принято рассматривать как письменную (текст) и речевую форму (дискурс), хотя в научной литературе это вызывает споры»1.
В лингвистике под текстом понимается любой тип коммуникативного высказывания. В философии Л. Витгенштейна коммуникация сводится к понятиям языка и речи, понимаемых в свою очередь как формы действия и «языковой игры»2. В современной семиотике к тексту относятся с точки зрения семиозиса, т.е. способности знака к образованию значений. Так или иначе, можно с уверенностью утверждать, что понятие текста определяется, во-первых, с точки зрения теория, в которой работает исследователь, во-вторых, (и это ближе к постмодернистскому настоящему) ситуацией (контекстом) в рамках которой рассматривается тот или иной текст или дискурс. В связи с этим возникает еще одна проблема, состоящая в способах анализа экстра-лингвистического контекста текста. Затрудняется данная проблема тем, что зачастую сам текст неотделим от контекста, встроен в него, зависим от него и не способен к самостоятельному (особенно в семиотическом смысле) существованию. Тем самым, текст одновременно создает контекст, но и сам порождается контекстом. Подобная связь заставляет исследователей социально-философского и социально-политического текста работать в междисциплинарной парадигме и быть одновременно философами, лингвистами, политологами и историками.
Теоретический конструкт изучения авторской социально-политической концепции: реалистический, натуралистический, деятельностный и феноменологические аспекты
В социально-философских произведениях деятельностный дискурс реализовался посредством немецкой классической философии, конкретизировавшей в мысли протестантскую трудовую этику. Социально философские вариации в деятельностной парадигме нашли себя в творчестве К Маркса, у которого производственные отношения являются главными движущими силами развития общества, М. Вебера, показавший роль религии для становления отношения к труду , Т. Котарбинского , американского прагматизма.
Деятельностный дискурс частично включает в себя натуралистический дискурс, реализуя на практике техноморфную модификацию идеи роста, изменения. Но в данном случае реализуется не сама идея роста, а возможность конструирования, создания новой структуры, новой модели социального. В деятельностной модели важна калькуляция, схема, структура и система. В натуралистическом дискурсе большее внимание уделяется процессам воспроизводства бывшего, в то время, как деятельностная модель принципиально процессуально, следовательно, здесь отсутствует идея остановки, стабилизации и фиксации чего-бы то ни было. Это хорошо отражается в метафорической форме социального: «политические технологии», «образовательные технологии», «социальная инженерия» и т.п.
Деятельности имманентен перфекционизм. Современное консьюмеристское общество ориентировано на постоянное следование лучшему. Товар покупается зачастую исключительно потому, что он по незначительным своим параметрам лучше предыдущей модели. Лучшее становится социальным фактором престижа, статуса, имиджа, которые характеризуют место человека в социальной иерархии. Общество устаревает в современности ускоренными темпами. Старение предыдущего как биоморфный признак также является характеристикой, объединяющей деятельностную модель с натуралистической.
Совокупность указанных выше факторов деятельностной модели определяют ее главную интегральную характеристику - сложность. Современные социальные философы и социологи пишут о сложившемся сегодня сложном обществе, позволяя исследовать его средствами системного анализаl. При этом техницизм и однозначность разрываются тезисами о вероятностном характере складывающихся структур, что раскрывает возможность использования синергетических методов исследования сложной структуры общества. Кроме того, деятельностная модель устанавливает более-менее четкие критерии «хорошего» и «плохого» обществ, ориентируясь на термодинамические понятия. Так, социальный хаос, т.е. упрощение системы социальных связей однозначно трактуется в деятельностной концепции как негативная тенденция (социальная энтропия), а усложнение социальных связей, конкретизация отношений в правовых, культурных, моральных формах культуры трактуется как однозначно хорошее общество.
В связи с проблемой качества социального и ранее описанной деятельностной схемы «цель - средство - результат», возникает сюжет о зависимости деятельностно ориентированного общества от заранее предписанных ему целей. Таковые цели в современной политической науке называют социальными идеологиями. Поскольку тексты, исследованию которых посвящена данная работы, фактически являются идеологически ангажированными текстами, постольку данный аспект является одним из определяющих при выборе методологии исследования.
Идеологическая направленность деятельностной модели объясняется тремя факторами. Во-первых, каждая идеология - это своеобразная идеальная совокупная цель общества, во-вторых, данная цель созревает как в большей степени рационально оформленный эмоциональный ответ на наличную социальную ситуацию, в - третьих, идеология берет на себя ответственность за выполнение представленной программы сокращения разрыва между сущим и должным, фактически выполняя критическую функцию философии в мире социального.
Нельзя упускать из виду и результат деятельностных отношений в обществе. Поскольку деятельностная модель сформировалась в западной цивилизации под влиянием протестантизма, возникновения науки, как социального института и либерализма, как новой формы политических отношений, постольку результатами деятельностного дискурса можно считать в том числе и артефакты. «Социальный мир экстернализируется с помощью артефактов, искусственно созданных (как и социальная реальность вообще!) предметов...»1. Но это касается только обыденной интерпретации деятельностной модели.
В своем же поиске синтеза с другими моделями социального, деятельностная модель в культурологической интерпретации фактически сближается с реалистической, поскольку деятельность в сфере духа можно представить себе как дискурс по поводу норм и ценностей, что является базой для формирования стабильных общественных отношений. И здесь крайне важна категория ритуала, который напрямую связан с архаичными типами взаимодействия индивидов2. Ритуал затрагивает одну из архаичных форм социального взаимодействия, которая складывается еще до семейных отношений. Ритуал - это тот ценностный фундамент социальности, которые не только не осознается, но даже и не ставит вопросов о необходимости своего осознания. Именно поэтому, ритуал зачастую складывается еще в домифологическую эпоху и отчасти является ее основанием. Миф в этом случае есть попытка социальной критики ритуала.
Ритуал частично отвергается историей, как процесса появления нового. В этом смысле история перестает быть процессуальным описанием жизни, и становится эксцессом, указанием на появление нового, необычного (социальной инновации). Но такого необычного, которое в дальнейшем становится необходимым, опускается до обыденности и снова вовлекается в сферу действия ритуала (ритуализируется). Причем, ритуальность социального активизма всегда находит себе опору в каких-либо архетипических основаниях, которые позволяют утверждать отсутствие чего-либо принципиально нового вообще. Тем самым, фактически постулируется возможность кристаллизации некоторых схем социального действия, основанного на потребностях, ценностях, интересах индивидуумов и общества как целого.
Другой стороной социальной инновации в деятельностной модели является постулирование случайности, «авось-бытия», что никак не коррелируется с новоевропейской парадигмой закономерности и детерминированности бытия. В этом случае появляется возможность проявления иррациональности как анритуальности, как архетипического, хтонического хаоса.
Сюжет хаотичного социума заставляет внутри парадигмальной концепции находить упорядочивающие общество структуры и, как следствие представления о порядке, создавать образ идеального социума, некоторый финальный этап развития человечества, его «золотой век». В этом смысле идеологема «светлого будущего» является фактически одним из предложенных на протяжении истории человечества смысловым финалом истории.
Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в переходный период научного творчества (1984-1991)
Наблюдая за развитием прогностики, Шахназаров Г.Х. делает общефилософские выводы в рамках философии науки. Основываясь на интеллектуальном опыте, и находясь у истоков прогностики и политологии в СССР, автор пишет, что каждое новое научное направление проходит три стадии роста. На первой стадии общество проявляет повышенный интерес к проблеме и возможностям ее изучения, что выражается в серьезных финансовых вложениях в новую науку; на второй стадии возникают проблемы и, как следствие, падение популярности, снижение инвестиций и отток кадров; на третьей стадии сначала остаются энтузиасты новой науки, а затем с появлением более или менее заметных результатов, происходит институционализации, легализация новой науки, восстанавливается престиж отрасли знания1.
Что касается прогностики, то фактически, занимаясь критикой буржуазной футурологии, Шахназарова Г.Х. косвенно подвергал сомнению и способность пятилетних планов в СССР к отражению действительных потребностей общества, поскольку «стали обнаруживаться крупные просчеты в оценке перемен... Причем речь шла не о предсказаниях на деятилетия вперед, не поддающихся проверке, а о краткосрочных прогнозах - на год-два» . Шахназаров Г.Х. указывает на объективное гносеологическое препятствие к прогнозированию. Он считает, что с нарастанием прогрессивных исследований, исследователь все глубже пытается проникнуть в сущность проблемы, детализируя ее до бесконечности. Тем больше проблем возникает перед ним. «Раскрывая сущность какого-либо явления, мы обнаруживаем и такие его связи с другими явлениями, о которых до сих пор не догадывались. Взятие следа ведет к новым откровениям и новым загадкам, с расширением сферы знания расширяется, Мысль, серия «Критика буржуазной идеологии и ревизионизма. 1985. С. 4. если можно так выразиться, сфера «осознанного невежества», которое есть уже полузнание»1.
Основным критерием правильно выстроенной прогностического работы, согласно Шахназарову Г.Х. является критерии наличия у исследователя целостной научной теории общественного развития, которая, опираясь на выверенный методологический аппарат, будет либо пролонгировать тенденции в будущее, либо, учитывая социальную конъюнктуру, примет к сведению и учтет в прогностических расчетах социально-исторические изменения. Несмотря на дальнейшее следствие о правильности марксистско-ленинской теории общественного развития, Шахназаров Г.Х. оказался прав в том, что без социальной теории невозможно не только исследование каких-либо социально-исторических процессов, но и сама онтология социальных отношений, для целостности которых необходима социально-политическая идеология, задающая ориентиры общественного развития. Можно выразиться более метафорично: без социально идеологии невозможна социальная онтология. Идеология является некоторым промежуточным звеном, теорией среднего уровня, которая вынуждена учитывать социальную практику и создавать своеобразную обратную связь между теориями общественного развития и практикой социального бытия. И в этом Шахназаров Г.Х. был, безусловно, прав.
Автор ставит во главу прогностических исследований марксистскую теорию общественного развития, основываясь на трех постулатах К. Маркса: закономерности прогрессивного развития общества; основании общества на развитии производительных сил и классовой борьбе, как основе социальной динамики.
Близость социально-политической концепции Шахназарова Г.Х. в области прогностики к философии науки подтверждается еще и тем, что он считает, что «любая социальная теория может быть сведена, в конечном
Более того, теория становится научной только тогда, когда высказанные на ее основе гипотетические предположения оправдываются на практике» l. Тем самым, автор фактически сближает социальные научные дисциплины с естественнонаучными, выдвигая критерием верности эмпирическую проверяемость, подтверждаемость дедуктивно установленных закономерностей на практике.
Анализируя возможности западных футурологических концепций, Шахназаров Г.Х. неизбежно затрагивает злободневные проблемы современности: неравенство развития регионов, нищета и голод в отдельных регионах, опасность истощения природных ресурсов, опасность ядерной и экологической катастроф и т.п. Но, так или иначе, социальные проблемы проистекают для Шахназарова Г.Х. из борьбы между классами и социальными слоями, которых он сводит в две большие группы: те, кто стремится сохранить существующее положение вещей и те, кто стремится к изменениям. В этом тезисе автор следует за словами В.И Ленина, который считал, что «есть две силы на земле, которые могут определить судьбы человечества. Одна сила - международный капитализм, и раз он победит, он проявит эту силу бесконечными зверствами - это видно из истории развития каждой маленькой нации. Другая сила - международный пролетариат, который борется за социалистическую революцию посредством диктатуры пролетариата, которую называет демократией рабочих» . Тем самым, Шахназаров Г.Х. в идеологическом аспекте указывает геополитические границы раздела мира: запад перестает быть западом в географическом смысле, а, благодаря глобализационным тенденциям, стремится и на восток и на юг, восток же выбирает сегодня путь возрождения, реагируя на глобализацию теориями глокализации.
Концептуализация социально-политической теории Г.Х. Шахназарова в постсоветский период научного творчества Г.Х. Шахназарова (1991-2001).
Постсоветский период не уникален для российской истории, в том числе и для Советского Союза. В годы советского строя Россия также пережила ряд социально-политических трансформаций. В их числе и новая экономическая политика 1920-х годов, инициированная В.И Лениным, ряд реформ Н.С. Хрущева, реформа промышленности, инициаированные А.Н. Косыгиным в 1965-1970 гг., реформа по укреплению трудовой дисциплины во время правления Андропова Ю.В.
Но перестройка, начавшаяся и закончившаяся во времена правления Горбачева М.С., стала действительно цивилизационно переломным моментом в истории советской России.
Перестройка стала одновременно и вдохновляющим, и драматичным моментом российской истории. Менталитет массового сознания, выработавшийся за годы советсткой власти не воспринимал власть иначе как репрессивную силу. Попытка разрешения любой свободы воспринималась народом по-разному, но в своей основе и итоге, была оценена как слабость власти. Тем самым, перестройка, как множество благих намерений в истории до нее обернулась своей противоположностью - ослаблением вертикали власти вместо продуктивного взаимодействия властных структур и народа, идеологической неразберихой, потерей страной ориентиров развития, резким упадком экономического, политического, социального и культурного развития страны.
Шахназаров Г.Х., бывший во время перестройки и трансформации СССР правой рукой М.С. Горбачева и выполнявший функции Государственного советника по вопросам политического развития, крайне чутко воспринимал процессы, происходящие в эпоху перелома политического устройства страны. Его мысли были изложены во множестве научных статей и газетных публикаций, где он неоднократно предупреждает власти и населения о необходимости избежать дикого рынка, и сепаратных настроений в обществе.
В своих мемуарах «С вождями и без них»1 автор пытается осмыслить пройденный жизненный путь. Но, как становится ясно из теста, Шахназаров Г.Х. постоянно сбивается с биографического пути повествования и говорит больше не о себе, а о своей деятельности, которая была тесно связана с государственностью России. Восприятие себя вне России, вне государства, вне политики и ее теории Шахназаров Г.Х. так и не выписал, по всей видимости, действительно до конца исполняя миссию служения своей Родине. Шахназаров Г.Х., которого знают его современники и наследники -это его роль, его служение, его теория. Именно поэтому последний период его служения становится с одной стороны, рефлексивным, но тем не менее, а возможно и благодаря этому, одним из наиболее теоретически значимым для понимания целостности его социально-политической концепции общественного развития.
Рефлексия Шахназарова Г.Х. парадоксальным образом связана с его попытками выработать социально-политическую прогностику, которая позволила бы предупредить негативные последствия социального управления. К сожалению, окружение Горбачева оказалось не командой, а агрегатом идеологически разнонаправленных политических функционеров, что не позволило превратить Советский Союз в демократическую федерацию, как задумывалось в теории его советниками, в том числе и Шахназаровым Г.Х.
В предисловии к мемуарам об авторе приводятся несколько цитат из периодической печати России времени перестройки. Одна из них гласит, что Шахназаров Г.Х. это «человек, который помог Горбачеву вырвать жало у дракона... Он-таки стреножил этого монстра (тоталитаризм)» . В своей последней и одной из самых теоретически насыщенной работе переходного периода «В поисках утраченной идеи», Шахназаров Г.Х. раскрывается как действительно глубокий аналитик социально-политической сферы . Его основная цель - теоретический анализа советского строя и социалистической идеи была достигнута уже в этом сочинении. Но за анализом должен следовать теоретический синтез - этап практического собирания плодов исследования. Шахназаров Г.Х., понимая, что основная функция любого политического деятеля состоит в донесении своих идей широким массам, вовлечение их в процесс всеобщего достижения социально необходимой на данном историческом этапе цели, тем более в условиях широкой идеологической и полифонической пропаганды, разворачивает действительно масштабную публицистическую деятельность.
Одновременно, используя любую возможность раскрыть политическую ситуацию, цели лидеров широким массам, Шахназаров Г.Х. большую часть рабочего времени посвящал осмыслению концептуальных проблем методологии социальной теории, которая изложена в монографии «Цена свободы. Реформация Горбачева глазами его помощника».
В постсоветский период творческой деятельности Шахназаров Г.Х. публикует большинство своих статей в научных и популярных журналах и газетах. Выходят статьи на иностранных языках. Будучи советником ряда партийных деятелей и глав государств, Шахназаров Г.Х. не только мог наблюдать за событиями, которые находились «по ту сторону стекла», но и отчасти непосредственно и влиять на них. Как пишет Шебаршин Л.В. «У каждого нашего политического деятеля есть альтернативный мозг. Тот, который покоится в голове на плечах, отвечает как бы за улыбки, за вежливые протокольные фразы. Другой скрывается в головах толковых помощников. Именно в нем зарождаются и разрабатываются концепции, продумываются ответы на мировые вопросы. У Шеварнадзе такой альтернативный мозг принадлежит умнику Мамаладзе — Степанову, у Горбачева — Яковлеву и Шахназарову» l . Недаром, одна из самых влиятельных газет Германии написала о Шахназарове Г.Х.: «Он реформатор, учитывающий интересы своей страны и окружающего мира, один из тех, кто помогал Горбачеву разрабатывать «новое мышление» .
Шахназаров Г.Х., наблюдая за рядом партийных лидеров изнутри, имел право высказываться о степени их взаимного влияния. Так, наблюдая за преемственностью курса Андропова Ю.В. и Горбачева М.С., он высказался в библейском духе: «Судьба распорядилась так, что ему (Ю.В. Андропову) предназначено было выступить в роли предтечи и в прямом, и в переносном смысле. Андропов сделал первые шаги к реформам, хотя не успел их начать. Он помог выдвижению Горбачева и указал на него перед смертью как на своего преемника» 3 . Устанавливая традиции преемственности власти, Шахназаров Г.Х. одновременно старался проникнуть внутренним оком ученого в те невидимые силы социального развития, которые разворачивались непосредственно при его участии.