Содержание к диссертации
Введение
1 Теоретико-методологические основы исследования политической модернизации 26
1.1. Поиск эффективной модели соотношения характеристик политической модернизации и специфической социокультурной среды 26
1.2. Социокультурные основания политической модернизации 49
2. Модернизация в исламской социокультурной среде 70
2.1. Условия развития процессов политической модернизации в исламских сообществах 70
2.2. Антимодернизационные проекты в исламской социокультурной среде 105
3. Политическая модернизация на Северном Кавказе 122
3.1. Этноконфессиональный фактор в условиях незавершенной модернизации 122
3.2. Социальная и политическая модернизация Северного Кавказа в первом десятилетии XXI века 140
Заключение 163
Библиографический список 179
- Поиск эффективной модели соотношения характеристик политической модернизации и специфической социокультурной среды
- Условия развития процессов политической модернизации в исламских сообществах
- Этноконфессиональный фактор в условиях незавершенной модернизации
- Социальная и политическая модернизация Северного Кавказа в первом десятилетии XXI века
Введение к работе
Актуальность темы исследования определяется рядом характеристик. Современные массовые миграционные процессы усиливают гетерогенность мира. Так называемый исламский фактор все более весомо заявляет о себе как в международной политике, так и во внутренней политике западных государств, где растет численность мусульманской общины. Достаточно вспомнить события, связанные с публикацией в датской газете карикатуры на пророка Мухаммеда, волнения во Франции при принятии закона о светскости и т.п. В связи с этим важно понять основные детерминанты характера, содержания и направленности развития мусульманской общины, как органичной части социума.
Высокие показатели рождаемости в семьях, исповедующих ислам, а также существенный уровень иммиграции из традиционно исламских республик СНГ приводят к непрерывному увеличению количества мусульман в отдельно взятых субъектах России и стране в целом. В течение 15 лет после возникновения Российской Федерации количество духовных управлений мусульман выросло более чем в 25 раз, а иных религиозных организаций с 86 до более чем 4000. Выстраиваются официальные и неофициальные отношения религиозных лидеров мусульман с государственными органами власти, общественными и научными структурами.
Одной из первостепенных задач в Российской Федерации является решение проблем Северного Кавказа, таких, как: экономическая отсталость, низкий уровень политической и правовой культуры, милитаризация быта, попытки распространения идей исламского радикализма в крайне агрессивной форме.
Важным этапом в решении названных проблем и обязательным шагом на пути к построению развитого гражданского общества в республиках Северного Кавказа является политическая модернизация данных субъектов.
О необходимости изменений говорят и авторитетные лидеры исламского мира, такие как Махатхир Мохаммад. Он считает, что «все люди, независимо от цвета кожи и религии, обладают способностями и возможностями для преуспевания. В чем люди действительно нуждаются, так это в изменении направления развития, хорошо продуманной реформации их культуры, этики, ценностей, в конечном итоге, в придании дополнительного стимула развитию омоложенной цивилизации».
Актуальность темы в теоретическом аспекте обусловлена тем фактом, что на протяжении XX века теоретической основой программы политических преобразований являлась теория модернизации. В 50 – 60-х гг. XX столетия модернизация понималась, как своего рода вестернизация, как последовательное движение к весьма конкретному состоянию через ограниченную последовательность этапов. В этой связи, за модернизацией признавалась единственная роль – «догоняющего развития». Предполагалось, что фактическое достижение сходного с западным уровня материального дохода на душу населения в развивающихся обществах органично вызовет позитивные изменения в социокультурной и, не в последнюю очередь, политической подсистеме общества. Однако взгляд на модернизацию, как на линейное движение и последовательное освоение ценностей и институтов западной организации власти, не выдержал испытания жизнью. Сегодня концепции политической модернизации стали дополняться исследованиями национального и культурного контекста.
В связи с этим встает вопрос о роли исламского фактора в процессах модернизации. Заслуживает особого внимания турецкий опыт, накапливавшийся с различной степенью интенсивности в течение всего двадцатого столетия. На сегодняшний день реформы К. Ататюрка, направленные на формирование светского государства, часто подвергаются сомнению со стороны молодых официальных политиков-консерваторов, постоянно увеличивающих свое влияние во властных структурах Турецкой Республики.
Локальным, но заслуживающим внимания, является также опыт таких стран Юго-Восточной Азии, как Малайзия и Индонезия. В них особенности процесса политической и социальной трансформации значительно связаны со вторичностью мусульманской религиозной ориентаций, так как в основе многих сакральных компонентов там до сих пор находятся традиционные верования. Помимо того, общества обозначенных государств не только многоконфессиональны, но и полиэтничны. В данных условиях поддержание баланса интересов многочисленных общин и межкультурного компромисса под руководством официальной светской власти является одним из важнейших факторов развития существующих социумов.
Степень научной разработанности проблемы. Исследования, тем или иным образом рассматривающие исламскую религиозную составляющую общественно-значимых процессов, неуклонно усиливают популярность в ведущих мировых школах политической науки. В Российской Федерации эту тенденцию отражает целый ряд кандидатских и докторских диссертаций, наиболее значимые из них: «Политика советского государства по отношению к мусульманской религии (1917-1945 гг.)» В.А. Ахмадуллина, «Модернизация исламских обществ: социально-философский анализ» В.Н. Шевелева. Заслуживают внимания работы Н.Н. Буянова, Н.М. Вагабова, И.Л. Алексеева.
Исследованию социально-политической жизни региона с глубоким проникновением традиционного ислама в общественную жизнь посвящены работы Н.И. Кирея, в том числе, в соавторстве с Ю.Г. Смертиным, А.А. Мантаева, М.Б. Темировой. Вопросы социокультурных трансформаций мусульман-мигрантов рассматривают Ю.Р. Галимова, Ф.О. Плещунов, А.В. Михалева, Т.Р. Мешлок.
В отечественных работах 80-х гг. XX века исследовались политические составляющие исламской теоретической традиции и актуальных концепций джихада, а также интеграционных тенденций на базе мусульманской религии. Тогда же на серьезном академическом уровне были отмечены современные концепции исламского государства и, так называемой, «мусульманской революции». Рассматривались вопросы правового развития мусульманских государств, функционирование национальных и международных исламских организаций, характерные для них методы религиозно-политической борьбы, мотивационная роль религии в национальных движениях, ближневосточная версия национально-освободительной борьбы и т.д. Все это нашло отражение в таких сборниках, как: «Ислам в современной политике стран Востока», «Ислам: религия, общество, государство», «Ислам и проблемы национализма в странах Ближнего и Среднего Востока».
Культура мусульманских сообществ подробно рассматривается в монографиях Н.И. Кирея и Э.Г. Вартаньян.
На Западе во второй половине XX века выходит фундаментальная работа А. Меца по культуре исламского общества «Мусульманский Ренессанс». В общей массе европейские и американские ученые прошлого века чаще рассматривали роль ислама в странах с мусульманским большинством населения. Уже тогда они считали религиозный компонент неотъемлемой составляющей политической культуры и сходились во мнении, что ислам, благодаря своему универсальному характеру, не ведающему этнических, расовых и географических преград, сам по себе, несет известную степень культурного единства всего мусульманского мира. Тем не менее, американские ученые утверждали: чтобы закрепиться в качестве «третьей мировой системы» (после капитализма и социализма), как это видят ведущие идеологи, необходима значительная степень разноуровневой интеграции мусульманских государств между собой и, при этом, вовлеченности в экономическую, политическую и военную систему Североатлантического блока. Одним из известнейших современных западных исследователей политического отражения ислама является Д. Пайпс. Помимо более чем десятка монографий, Д. Пайпс — автор множества научных статей, в том числе переведенных на русский язык: «Критический момент для Турции», «Поддерживая умеренных мусульман», «Как Запад может проиграть» и др. Данные работы связывают проблему исламского обновления и с концепциями политической модернизации.
В мировой науке тема политической модернизации достаточно качественно разработана. В западной политической теории проблема модернизации первоначально стала рассматриваться в США. Дополнительные стимулы для качественной и количественной проработки данного направления явились в 1950-1960 гг. в связи с появлением ряда молодых государств «третьего мира» и нехваткой теоретической базы по масштабному краткосрочному демократическому общественному строительству. В это время в теоретических исследованиях активно применялась «линеарная модель» модернизации. Разработки здесь вели Ш. Эйзенштадт, Т. Парсонс, У. Ростоу, Э. Шилс и другие исследователи. В последующий период появляются еще несколько моделей, разработанных на Западе: многолинейная модель (С. Хантингтон, П. Штомпка), модель парциальной (частичной) модернизации (Д. Рюшемейер), акторная модель модернизации (Т. Пиирайнен).
Лишь в конце XX века данная проблема полноценно вошла в круг интересов российских исследователей, что свидетельствует о ее недостаточной изученности и разработанности именно в условиях российской среды (такая задержка была вызвана резкой критикой теории модернизации в советской литературе за её прозападную ориентацию). Вместе с этим, до недавнего времени, теория модернизации в России представляла изложение российскими авторами западных концепций исследований по данной проблематике. Однако сегодня все больше публикаций, книг, посвященных проблеме модернизационных преобразований, анализируют самобытный характер российских концепций переходного периода и взглядов на процесс модернизации в нашей стране.
Заметными российскими исследователями данной проблемы являются: В.А. Красильщиков — ему принадлежит монография «Вдогонку за прошедшим веком: Развитие России в XX веке с точки зрения мировых модернизаций»; Н.Н. Зарубина — автор множества статей по аспектам модернизации и нескольких крупных работ в этой области знаний; В.В. Согрин, исследовавший историческую сторону модернизации. В монографии И.В. Побережникова «Переход от традиционного к индустриальному обществу», помимо детального анализа существующих концепций модернизации, отдельные параграфы посвящены исключительно российскому опыту преобразований. Также российский опыт модернизации подробнейшим образом исследуется в диссертации С.А. Панкратова. Существует ряд работ различных авторов, посвященный проблемам воздействия политики модернизации на отдельные периоды российской истории, соотношению программ модернизации и государственного строительства, региональным аспектам модернизации. Здесь можно отметить работы В.В. Алексеева и Е.В. Алексеевой, А.Г. Вишневского, В.Г. Федотовой, Н.Ф. Наумовой, С.И. Каспэ, О.Л. Лейбовичa, Л.В. Полякова, А.Н. Медушевского, А.С. Сенявского, Д.Я. Травина и О.Л. Маргания.
В течение последнего десятилетия тема взаимозависимости процессов модернизации и социокультурных факторов конкретного сообщества являлась образующей для многих диссертационных работ. Mожно выделить публикации И.В. Юрченко, Д.В. Трубицына, С.А. Ермахановой, А.В. Семенова, А.В. Матюхина, Р.Ш. Максубова, В.Л. Хамова, Е.А. Березуева, Е.В. Линник, А.Б. Багдасаровой, А.А. Корякиной, И.В. Дмитрачкова, О.К. Гожевой. Этнополитический фактор в качестве основного фигурирует в работах З.А. Жаде, К.С. Рушанян, С.И. Сергеева.
Проблемам модернизации ряда мусульманских стран посвящены несколько публикаций российских авторов. Так, можно отметить работу «Политический ислам в Турции (70-е гг. ХХ в. – начало XXI в.)». В этой связи опыт Юго-Восточной Азии рассматривается в издании «Государственность и модернизация в странах Юго-Восточной Азии». В сборнике статей исследуется соотношение экономических достижений Юго-Восточной Азии и их политических несоответствий, проблема авторитаризма, особенности демократизации и либерализации Юго-Восточной Азии. Обсуждается сама возможность функционирования демократии «восточного типа», делаются прогнозы политических процессов в последующих десятилетиях. Нельзя не отметить монографию А.Ю. Другова «Индонезия: политическая культура и политический режим». Автор исследует влияние историко-культурных факторов на развитие политической реальности Индонезии после окончания Второй мировой войны.
Важным событием в этой сфере является выход на русском языке переводного сборника статей ведущих мировых политологов «Культура имеет значение». Интересным источником для исследования является также автобиографическая работа бывшего премьер-министра Малайзии М. Мохаммада «Путь вперед».
Религиозным проблемам и роли исламской культуры на Северном Кавказе посвящена монография И.П. Добаева «Исламский радикализм», включающая в себе анализ большой совокупности данных и явлений, касающихся агрессивных сторон исламского фундаментализма. Также данная проблема подробно рассматривается в диссертационной работе А.В. Егупова. Существуют многочисленные статьи А.В. Малашенко, а также его монография «Исламские ориентиры Северного Кавказа», в которой важной составляющей повествования является профессиональный политический прогноз в области взаимодействия религиозных и государственных структур. Большое количество публикаций о региональном значении ислама принадлежит заместителю министра по национальной политике, делам религий и внешним связям Республики Дагестан, К.М. Ханбабаеву.
Культурологические, исторические и этнологические аспекты жизни российского Прикаспия в своих работах исследует заслуженный ученый Российской Федерации М.А. Агларов. Современные политические процессы в республиках Северного Кавказа являются предметом исследований в работах М.В. Саввы. Вопросы этнополитической безопасности северокавказского региона подробно анализируются в публикациях М.Е. Попова. В 2007 году вышла работа коллектива авторов «Российский Кавказ», рассматривающая различные аспекты социально-политических процессов в регионе.
Объект диссертационного исследования – модернизационные социально-политические процессы в современных исламских обществах.
Предмет исследования – закономерности влияния исламской социокультурной среды на процесс политической модернизации.
Хронологические рамки исследования ограничены периодом с 20-х годов ХХ века, когда начинаются первые масштабные проекты модернизации в традиционно исламских обществах, до настоящего времени. Более подробно по отношению к предшествующему периоду рассматривается вторая половина XX века, в которой появляются все основные теоретические разработки проблемы модернизации, а также возникают масштабные реакционные движения. Наибольшее внимание уделяется исследованию опыта модернизации двух последних десятилетий.
Территориальные рамки диссертационной работы включают в себя регионы, в которых на момент начала крупных социальных, политических, экономических и культурных трансформаций XX века ислам являлся одним из ключевых социокультурных факторов. В работе, в той или иной мере, рассматриваются турецкий, иранский, североафриканский, ближневосточный, северокавказский и иной опыт программно закрепленной социально-политической модернизации.
Цель исследования – выявление закономерностей и особенностей политической модернизации в исламской социокультурной среде.
В соответствии с поставленной целью, задачами диссертационного исследования являются:
- разработать исследовательскую методику для эффективного анализа политической модернизации в исламской социокультурной среде;
- выявить роль социокультурных факторов в реализации программы политической модернизации;
- раскрыть характерные особенности развития процессов модернизации в исламских обществах на основе зарубежного опыта;
- определить причины и формы характерных антимодернизационных процессов в исламском мире;
- раскрыть специфику этноконфессионального фактора в условиях незавершенной модернизации на примере Северного Кавказа;
- выявить соотношение модернизационных мер и реакций на них в первом десятилетии XXI века в исламской социокультурной среде Северного Кавказа.
Теоретико-методологическая основа исследования включает в себя совокупность общенаучных принципов и подходов, а также специально-научных методов познания.
Применены общенаучные принципы диалектики и историзма, что дало возможность проанализировать процесс модернизации в контексте ее развития и пространственно-временной детерминации. Также применены системный и структурно-функциональный методы анализа социальных изменений для оценки взаимозависимости позитивных достижений от развития соответствующих общественных институтов. В этой связи, наиболее ценной в теоретическом отношении была работа Ф. Фукуямы «Сильное государство». Использован сравнительный анализ. Проводилось как кросс-темпоральное, так и кросс-региональное сравнение реализации процессов модернизации.
Диссертация выполнена в традиции нормативно-ценностного подхода, разработанного, в частности, в сочинениях М. Вебера, Э. Шилза, С. Хантингтона. С точки зрения данного подхода, принципиально важную роль в успехе модернизации играют традиционные для конкретного общества социальные отношения и характерные для него культурные связи. Нормативно-ценностный подход показывает значение для общества, находящегося в процессе модернизации его культурных и религиозных установок, что чрезвычайно важно при анализе исламской модернизации. Это послужило причиной избрания нормативно-ценностного подхода в качестве основного инструмента исследования.
В числе прикладных методик исследования наибольшее значение отводится ивент-анализу. Таким образом, в совокупности социальных дискуссий и мероприятий обнаруживаются тенденции, позволяющие прогнозировать темпы и направление модернизационных процессов. Реализован анализ документов, главным образом, для оценки самых последних событий, связанных с процессом политической модернизации. Для анализа виртуальных мусульманских сообществ и исламистской деятельности в сети Интернет использована отраслевая методология поисковой оптимизации (SEO) и продвижения в социальных сетях (SMM), наиболее основательно раскрытая в работах И. Ашманова, Ф. Вирина и статьях Д. Халилова.
Эмпирическая основа диссертации включает в себя совокупность видов документов, выделенных по цели создания, содержанию и способам изложения информации:
- законодательные акты (Конституции Турецкой республики и Ирана, исторические законы правителей арабского мира, законы Российской империи, принимавшиеся специально в отношении мусульман, федеральные законы Российской Федерации);
-нормативно-правовые акты (Указы Президента Российской Федерации, постановления Правительства РФ, указы глав республик Северного Кавказа);
- публичные выступления политических, общественных и религиозных деятелей (стенограмма Совета по содействию развитию институтов гражданского общества и правам человека, посвященного ситуации на Северном Кавказе, выступления участников международной конференции «Угроза ислама или угроза исламу?», материалы иных общественных конференций, интервью, речи, отчетные доклады);
- статистические материалы;
- мемуары политических лидеров;
-материалы периодической печати (газетные и журнальные публикации);
-интернет-сайты органов государственной власти Северокавказских субъектов Российской Федерации;
- материалы мусульманских Интернет-форумов и сообществ;
-пропагандистские видеоматериалы экстремистских сообществ, размещаемые на общедоступных видео-порталах.
Систематизация и критический анализ совокупности источников дали возможность выявить современную модель политической модернизации северокавказских республик в составе Российской Федерации. Так, анализ законодательных и нормативно-правовых актов позволил выявить программную составляющую процесса модернизации. Из выступлений общественно-политических и религиозных деятелей стала детально раскрыта практическая часть реализации необходимых реформ и возможные риски, характерные для различных этапов модернизации. Статистические данные, материалы периодической печати и Интернет-источников позволили рассмотреть общественную реакцию на принимаемые решения и проводимые в связи с ними мероприятия.
Научная новизна диссертационного исследования проявляется в следующем:
-предложена интегративная модель модернизации, позволяющая исследовать влияние социокультурных факторов на модернизационные процессы;
-определены важнейшие для успешной политической модернизации общества социокультурные компоненты и методы воздействия на них;
-выявлены факторы, способствующие проведению успешной политической модернизации в исламской социокультурной среде, определены основные риски;
-систематизированы причины возникновения и формы антимодернизационных движений в исламских сообществах;
-обоснован высокий дезинтеграционный потенциал средств виртуальной коммуникации при их значительном влиянии на процесс реформирования социальных отношений непосредственно в исламской социокультурной среде;
-определены тенденции модернизационного процесса в республиках Северного Кавказа, предложены направления действий по стабилизации и реформированию социальной, экономической и политической действительности Северного Кавказа.
Положения, выносимые на защиту:
1. Начиная с момента появления первых концепций политической модернизации, их развитие характеризуется чередованием открытий новых факторов и их интеграцией в сложные теоретические системы. Данная эволюция объясняется не только количественным ростом эмпирического и теоретического материала, но и метаморфозами социокультурной среды, окружающей акторов и исследователей. В данной связи, поскольку на конкретной модели модернизации может основываться программа ее реализации, не следует исключать риск ущемления научной объективности в пользу конъюнктурности.
Авторская модель модернизации в качестве важнейшего фактора позитивных изменений признает развитие в обществе установки на рациональное мышление и поведение. Также состоянию модернизированности свойственны эффективность, гуманизм и ориентированность на сотрудничество. Определенные сочетания обозначенных установок принуждают тип общественного управления к трансформации от директивного к убеждающему, далее к демократическому и делегирующему. Процессы, сходные с модернизацией, но по существу ею не являющиеся, исключают часть важнейших установок из названных выше (модернизация в СССР).
2. Важнейшими социокультурными факторами в реализации программы политической модернизации следует считать: отношение к пониманию прогресса, доминирующую религию и ее специфические актуальные установки, этнополитическую картину, соотношения гендерных и социальных прав, отношение к экономической активности, ценность демократической формы принятия решений.
В данной связи, ислам ярко проявляется в непринятии индивидуалистичности модернизированного мира. Таким образом, фундаментальное отличие коллективизма ближневосточных мусульман заключается в его политизированности в противовес экономическому характеру объединений дальневосточных сообществ. Данное положение сочетается с глубочайшей героизацией и персонализацией сферы верховной власти. Успешная политическая модернизация здесь почти исключительно ограничивается личной волей правителя. Побочным эффектом персонализации мудрости является оппозиционность культуре письменных законов, что заметно дестабилизирует систему в эпоху перемен.
3. Модернизационные процессы в исламском обществе проходят в условиях борьбы трех элит: традиционной элиты; элиты, появившейся вследствие модернизации (военные, интеллигенция, чиновники среднего звена); борющихся с модернизацией фундаменталистов, получающих поддержку представителей наименее защищенных социальных групп. Как результат официальных реформ, в обществе зачастую возникают собственные личные и безличные факторы, способствующие форсированным социальным изменениям. Под безличными факторами, в данном случае, понимается то экономическое, социальное и культурное давление, которое испытывает на себе пассивный участник модернизационного процесса. В результате, в достаточно короткий промежуток времени, первоначально пассивный участник занимает позицию приятия или неприятия произошедших и грозящих изменений, мысля и действуя в соответствии со своим решением. В первом случае, личность стремится продолжить, закрепить, еще более форсировать процесс светских преобразований, другими словами, сделать то, на что традиционная элита уже не решалась. Консервативно настроенные члены общества, напротив, видели в дальнейшей модернизации реальную угрозу потерь социального, культурного и иного характера; самой страшной для верующей части общества представлялась угроза непосредственно исламским ценностям. Таким образом, наиболее бескомпромиссные сторонники модернизации и самые яркие ее противники в мусульманском мире сходятся в одном: религия и модернизация несовместимы.
4. Определяя причины и формы характерных антимодернизационных процессов в исламском мире, следует говорить о феноменах маятника и позднего старта. Феномен маятника обусловлен ухудшением с началом программы социально-политической модернизации уровня жизни и социального положения определенной группы населения с ее последующим поиском выхода из положения в доступных религиозных и псевдорелигиозных доктринах. Феномен позднего старта характеризуется наличием в окружении мусульманского сообщества исторически более успешных представителей иной социокультурной группы. Данная ситуация способствует активизации потребности в изменениях, но с достаточно жесткими условиями, не позволяющими говорить о полноценной модернизации.
Вмешиваясь в монополию религиозного лидерства традиционной элиты, исламисты в последние десятилетия XX века существенно нарушали исторический административный баланс духовного и светского. В то время, когда армейские офицеры были опасны лишь потенциально, ультраконсерваторы угрожали традиционной элите даже фактом своего существования. Именно поэтому, сосредоточившись на последних, многие режимы упустили политический удар развившейся в результате модернизации армейской элиты.
В ныне преимущественно светских, но исторически мусульманских сообществах сторонники «чистого ислама» активно распространяют идею необходимости следованию шариату. Таким образом, шариат претендует на вытеснение правовых норм, появившихся под воздействием модернизации правовой сферы на разных исторических периодах. В данном случае, авторитет ультраконсерваторов основывается на активно распространяемой ментальной конструкции некой шкалы ценностей от «менее» до «более» исламских. В ситуации общего национального подъема, переживаемого группами в условиях транзита, ультраконсерваторы активно паразитируют на настроениях «обращения к истокам».
Современные средства коммуникации дают антимодернизационным движениям новые мощные рычаги общественного воздействия. Полностью устранить такое влияние в правовом государстве невозможно, необходимо непрерывно вести целенаправленную информационную борьбу, отстаивать демократические принципы и свободы методами, принятыми в ныне еще слабоизученной цифровой реальности.
5. Важным условием политической модернизации является формирование национального самосознания, которое на завершающем этапе трансформируется в гражданское. На территории Северного Кавказа данная установка воспитывалась одновременно с конструированием общей советской идентичности, фактически основываясь на этнической принадлежности.
Большое значение в условиях дуальной (этнической и религиозной) идентичности имеют местные духовные авторитеты. Однако в условиях острых социальных кризисов эта важнейшая группа оказалась разобщенной не только по конфессиональным и этническим признакам, но и по политическим симпатиям. По сути, антимодернизационное движение исламистов в СНГ явилось реакцией неудовлетворенных советских мусульманских сообществ в тот момент, когда общее положение в стране и отдельно правящая элита это позволили.
6. Основное отличие нынешней модернизации на территории Северного Кавказа от модернизации советского периода обнаруживается в том, что на государственном уровне перестали отрицать влияние культурной и религиозной традиции на процесс прогрессивных социальных изменений. Однако на местном уровне такое влияние часто абсолютизируется, что, в конечном итоге, может помешать успешному завершению модернизационного процесса в регионе.
Политическая, социальная и экономическая модернизации общества невозможна без модернизации его административно-политических элит. Определяя пессимистичный и реалистичный сценарии такой модернизации, следует говорить о том, что, в первом случае, массовой модернизации не происходит. Стремление к карьерному росту в органах государственного управления связано с ожиданием материальных выгод от коррупционного потенциала. Более того, самостоятельное достижение сотрудником установок «модернити» зачастую побуждает к увольнению из административных систем. В реалистичном же сценарии модернизация происходит достаточно быстрыми темпами, однако сопровождается ростом национализма как в среде местного населения, так и в кругах административно-политических элит региона. Тем не менее, в отличие от 1990-х годов, национализм основывается не на «возвращении к истокам», а на соревновательности в рамках модернизационных достижений. В этом случае, риском следует считать феномен позднего старта.
Теоретическое и практическое значение диссертации определяется систематизацией совокупности эмпирического материала, впервые вводимого в научный оборот. Предложенная авторская модель модернизации может быть использована для анализа сообществ, пребывающих в условиях любой социокультурной среды. Разделы текста, посвященные виртуальному отражению исламских социокультурных сообществ, могут лечь в основу дальнейшего научного политологического исследования данного социального феномена. В тексте исследования сформулированы рекомендации по реализации проекта политической модернизации в исламской и иной социокультурной среде в современных условиях.
Апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения диссертации изложены в сообщениях соискателя на студенческой научной конференции «Неделя науки» (Кубанский государственный университет, 2004 г.); научной конференции «Публичная сфера в современной России: правовые основы и политические практики» (Кубанский государственный университет, 2008 г.); Электронной конференции Connect-universum 2009 Томского государственного университета; III международной конференции по религиоведению «Религия и повседневность: прошлое, настоящее, будущее» в МГУ им. М.В. Ломоносова; конференции «Политическая безопасность Юга России» (Кубанский государственный университет, 2010 г.).
Основные положения и выводы автора отражены в 6 публикациях по теме исследования общим объемом 2,2 п.л., в т.ч. 1 статье в ведущем рецензируемом научном журнале, рекомендованном ВАК Минобрнауки РФ для апробации итогов диссертационных исследований.
Диссертация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры государственной политики и государственного управления Кубанского государственного университета.
Структура работы определена ее целями и задачами и включает в себя три главы, разделенных на два параграфа каждая. Первые две главы посвящены теоретическим проблемам модернизации в исламских обществах. Третья глава построена на эмпирическом материале Северного Кавказа.
Поиск эффективной модели соотношения характеристик политической модернизации и специфической социокультурной среды
В данном параграфе решается задача определения общих для основных концепций политической модернизации положений, происходит рассмотрение хронологической последовательности зарождения и развития отдельных ветвей теории, их обобщения и дополнения, формулируется авторская модель модернизации, в рамках которой происходит дальнейший анализ модернизационных преобразований в исламских обществах.
Поскольку само социальное изменение в высшей степени многозначно, многосторонне, его изучение может вестись в рамках различных теоретико-методологических проекций, призванных объяснять характер и направленность изменений. В современной социологии наибольшего развития достигли три макротеории: формационная, цивилизационная и. модернизационная. Интенсивное применение последней в нашей стране началось не так давно, лишь после возникновения Российской Федерации. В этой связи, внимание к модернизационной парадигме, главным образом, объясняется ожиданиями ее практической эффективности при анализе многоуровневой экономической, социокультурной и не в последнюю очередь, политической, трансформации, которая зародилась еще в Советском Союзе в конце 1980-х гг.
Для понимания причинно-следственных связей модернизации необходимо определить характер эпохи модерна.
Политологи уже вполне обоснованно выделили общие черты, или организующие принципы «современности», которые обобщил П. Штомпка1 .
1 Индивидуализм. В обществе окончательно утверждается центральная роль индивида, освобождающегося от обязательных групповых связей по своему усмотрению выбирающего социальный коллектив, самостоятельно определяющего свои действия и несущего личную ответственность за собственные поступки, успехи и неудачи.
2. Дифференциация. Эта характеристика свойственна сферам труда, услуг, где возникает множество новых специализированных занятий и профессий, требующих высокого уровня образования, компетентности и опыта.
3. Рациональность. Данный принцип деятельности активно влияет на государственное управление, освобожденную от элементов традиционализма бюрократию в целом. Важнейшая роль в обществе принадлежит науке как средству познания и инструменту преобразования действительности.
4. Экономизм. Экономика превращается в доминирующую сферу жизни общества, определяющую динамику других областей общественных отношений и выступающую основным регулятором социально-политических процессов.
5. Экспансия, т.е. способность процессов и отношений современного типа распространяться и подчинять своим закономерностям отставшие в развитии страны периферии мировой системы.
Иными словами, политическая модернизация предстает как совокупность процессов индустриализации, бюрократизации, секуляризации, урбанизации, ускоренного развития образования и науки, представительной политической власти, ускорения пространственной и социальной мобильности, повышения качества жизни, рационализации общественных отношений, которые ведут к формированию «современного открытого общества» в противоположность «традиционному закрытому». В целом политическая модернизация определяется как построение и развитие эффективной политической системы, ее институтов и практик.,
Первые концепции политической модернизации были оформлены в середине XX века в условиях разрушения великих колониальных империй и возникновения на этом фоне огромного количества, так называемых, «молодых государств» в регионах Азии, Африки и Латинской Америки. Перед их руководителями возникла сложная проблема выбора направления дальнейшего развития. Важно отметить, что программы преобразований по западному образцу избирались независимыми правительствами многих стран еще до начала XX века. Классическая, на сегодняшний день, концепция модернизации (форсированного транзита от абстрактной традиционности к абстрактной современности) была выведена учеными и действующими политиками Соединенных Штатов и Западной Европы. В условиях холодной войны она предлагалась государствам «третьего мира» в качестве альтернативы «коммунистического пути». В 1950-х - начале 60-х гг. многие аналитические группы, придерживающиеся до сих пор различных методологических традиций составили сложную, но изящную, междисциплинарную теорию (позднее, теории), объяснявшую вопросы социального, экономического и политического развития. Она казалась жизненно необходимой для задания осмысленного направления эволюции молодых государств и их социально однородных обществ \ Позднее, на протяжении оставшейся половины XX в:, данная научная перспектива была значительно обогащена теоретико-методологическим и эмпирическим опытом исследования различных аспектов перехода от традиционности к признанной современности, в лице, главным образом, индустриального общества. Одновременно с этим значительно совершенствовалась и новая научная парадигма, первоначально оформившаяся в большой степени под влиянием эволюционизма и функционализма. Теория модернизации развивалась в условиях постоянной проверки реальными процессами, которые зачастую безжалостно вносили коррективы в ее основные положения.
И. В. Побережников так определяет этапы развития школы модернизации:
1. конец 1950-х - начало 60-х гг. - этап зарождения и интенсивного количественного роста модернизационных исследований;
2. конец 1960-х - 70-е гг. - этап серьезных качественных доработок, в результате масштабной внутриконцептуальной и внешней критики;
3. 1980-е годы - этап возобновления серьезных модернизационных исследований, в течение которого наблюдалось, сближение школ модернизации и мир-системного анализа;
4. конец 1980-х - 1990-е годы - становление неомодернизационного и постмодернизационного анализа, главным образом, в результате коренных трансформаций в странах Восточной и Центральной Европы .
В модернизационной парадигме было создано большое количество теоретико-методологических и дисциплинарных подходов, направленных на объяснение различных аспектов социального развития.
Практически все представители начального этапа существования концепции модернизации (1950-х - 1960-х гг.), независимо от дисциплинарной принадлежности, разделяли ряд теоретико-методологических положений эволюционистского и структурно-функционалистского характера, что обусловило формирование в качестве первичной теоретико-методологической конструкции линеарной модели (У. Ростоу, М. Леви, Д. Лернер, Н. Смелзер, Ш. Эйзенштадт и др.) изучения модернизации104.
В рамках линеарной модели процесс социальной трансформации рассматривался как революционный, характерный радикальными и всеобъемлющими изменениями образцов человеческого бытия при движении от традиционности к современности. За модернизацией закреплялся принцип комплексности, что означало невозможность ее свершения лишь в каком-то одном измерении. Разработчики линеарной модели полагали, что модернизация вызывает изменения одновременно во всех областях человеческой жизнедеятельности, провоцируя процессы индустриализации, урбанизации, секуляризации, политизации и национализма, структурно-функциональной дифференциации, питаемой распространением СМИ и ростом уровня образования среди населения. Разработчики линеарной модели рассматривали процесс модернизации как органичное прививание гена ускоренных изменений в любую социальную систему. С началом форсированной трансформации одной из сфер деятельности, - считали они, - это неизбежно провоцирует предсказуемые реакции и в других сферах. Данная ранняя модель формировала представление о модернизации как глобальной череде событий, которая обеспечивалась как простым распространением актуальных (американо-европейских) идей, технологий, институтов во всех частях света, так и прямолинейной эндогенной эволюцией неевропейских сообществ.
Условия развития процессов политической модернизации в исламских сообществах
В данном параграфе решается задача раскрытия характерных особенностей развития процессов политической модернизации в исламских обществах на основе нероссийского опыта, происходит рассмотрение наиболее ярких случаев реализации модернизационных программ в исламской социокультурной среде.
Религиозное возрождение и демократизация - одни из самых важных глобальных общественных тенденций конца двадцатого века. Во многих странах движения религиозного возрождения совпадают, с формированием демократических политических систем. В некоторых случаях это ведет к политическому представительству религиозных движений, в других - эти два динамичных процесса могут конфликтовать между собой. В мусульманском мире данные вопросы стоят крайне остро не в последнюю очередь из-за глобального характера исламского возрождения. Известно, что даже мусульманские иммигранты в европейских странах выступают с требованием предоставления больших возможностей для отстаивания своих специфических позиций в общественных дискуссиях, однако, согласно недавним крупным европейским исследованиям, они при этом неохотно участвуют в традиционной политической жизни принимающей страны166.
Исламская революция, свергнувшая иранскую монархию в 1979 году, была одной из первых народных революций против современной авторитарной политической системы в последней четверти двадцатого века. В ранних 90-х другое исламистское движение, Исламский фронт спасения, было подавленно после драматической попытки сделать вызов авторитарному режиму Фронта национального освобождения в Алжире, когда правящий режим был вынужден разрешить свободные выборы. Во многих местах мусульманского мира одна ключевая проблема определяет все политическое будущее — это отношения между силами исламского возрождения и развитием демократической политической системы. Таким образом, согласно стадиальной модели модернизации в основе противоречия традиционного ислама и демократизации находятся, прежде всего, различия в ментальных установках на рационализм (религиозная иррациональность) и гуманизм (отсутствие свободы совести, свободы выбора модели поведения в зависимости от пола и обстоятельств, жестокость наказаний за незначительные в современном европейском понимании нарушения).
Правительства и отдельные политические лидеры по всему мусульманскому миру вынуждены отвечать на массовые требования доступа к общественному управлению. Оформившиеся во второй половине XX века режимы вынуждены выбирать между политикой репрессий и реальным ростом общественного участия. Данное решение принимается под угрозой того, что неверный выбор так или иначе приведет к потери власти. Так уже теряли ее иранский шах и алжирский Фронт национального освобождения. Если порядок не будет наведен достаточно быстро, любой авторитарный лидер рискует быть свергнутым. Одновременно с этим, открытие политической системы грозит риском поражения на выборах. Однако важно отметить, что исламистские движения имеют похожую дилемму - адаптироваться или бороться с помощью насилия. Таким образом, появляется широкое поле для взаимодействия существующих режимов с народными оппозиционными движениями.
Понимание механизмов модернизации и действие в их рамках могло бы сделать названные политические процессы более мирными и управляемыми.
Следует отметить, что согласно широко распространенному среди мусульман убеждению, ислам значительно превосходит границы, отведенные религии секулярным сознанием Запада. Ислам это din wa dawla, т.е. и религия и государство . Многие ученые, мусульмане и представители иных конфессий, говорят об Исламе, как о понимании жизненного пути и обращают внимание на отсутствие упорядоченной системы духовенства и формальных институтов церкви. Однако даже в средневековой исламской цивилизации, в эпоху великих мусульманских империй Омейядов и Аббасидов существовали негосударственные структуры, выполнявшие важные функции в жизни религии и ее развитии. Появление улемов («обучающих вере»), как определяющей группы в исламском обществе, и развитие великих школ исламского законодательства на пути независимости от правительственного контроля, было важной частью раннего исламского опыта. Позже великие мистические братства развились как важная основа для популяризации религиозной жизни. Эти институты и социальные структуры не являлись церковью, но они были автономны и отделены от государства и иногда конфликтовали с государственными институтами.
Тем не менее, структурная эволюция государств мусульманского мира всегда отражается на исламе. Известные реформы политических систем предпринимались Мухаммадом Али в начале девятнадцатого века в Египте и Мустафой Кемалем Ататюрком в Турции в период между двумя мировыми войнами. Помимо модернизации существовавших на тот момент институтов, политики проводили программы по изменению сознания населения. Важная линия напряжения существует между движениями, вызванными модернизацией, и древними устоявшимися привычными для традиционных мусульманских обществ институтами. Так, первый великий модернизатор в Оттоманской империи султан Селим III был свергнут в 1807 году коалицией консервативных и реакционных сил. Консервативные улемы Египта иногда противостояли реформе образования, особенно в великом исламском университете аль-Азхар. Менее драматично обстояли дела с изменениями в моде. В этой связи имелось очевидное напряжение между силами модернизации, которые часто казались явно вестернизирующими, и элементами несомненно представляющими Ислам, которые часто казались традиционалистскими, если не антимодернистскими силами. Консерватизм и традиционализм поддерживал исламскую идентичность, в то время, как модернизм настаивал на идентификации с секулярной действительностью Запада. Движения активистов религиозного возрождения часто выглядели, как попытки замедлить процесс модернизации, иными словами, как оппоненты модернизации.
В двадцатом веке стали утверждаться новые исламские организации. По сравнению с более ранними они представляли собой мусульманскую организацию нового стиля. Организация «Братья-мусульмане», основанная Хасаном аль-Банной в Египте в 1928 году и «Джамаат-и-Ислами», созданный Абу аль-Аля Маудиди169 в Южной Азии в 1941 — два наиболее важных ранних представителя новых групп. Эти движения не получали поддержки от консервативных элементов общества. Более того, большинство сторонников имели современное образование и работали в актуальных общественных секторах. Они не призывали к возвращению в прошлое. Наоборот, их программы требовали от существующих аутентичных исламских структур соответствия современности.
В течение первой половины двадцатого века, исламистские движения нового образца, такие, как «Братья» и «Джамаат» были заметны, но не влиятельны. Основным направлением их политических идей и действий были все более секулярные перспективы и программы. Хотя появлявшиеся движения националистов имели значительный исламский компонент в терминологии и в концепциях, национализм не был обозначен в религиозных категориях.
Похожим образом, в период последовавший за Второй мировой войной, когда множество мусульманских стран- вышло из-под европейского контроля и достигло политической независимости, большинство идеологий- протеста и радикальных реформ основывались на опыте западных демократий и социализме. Так, независимые государства с мусульманским большинством в обществе присоединились к миру суверенных наций-государств. Политические системы радикальных республик или консервативных монархий, развивали структуры, которые отражали классические идеи- о современных; нациях государствах. Это развитие определяло политический контекст мусульманского мира во второй половине двадцатого века, как в международных отношениях, так и во внутренней политике.
Этноконфессиональный фактор в условиях незавершенной модернизации
В данном параграфе решаются задачи определения особенностей модернизации мусульманских сообществ Северного Кавказа в XX век: выявления модернизационного потенциала на основе стадиальной модели анализа взаимодействия факторов демократизации, исламизации демодернизации. Здесь мы уделим основное внимание тем модернизационньи процессам, которые послужили основанием для социальной и политическо2 ситуации в республиках Северного Кавказа в первом десятилетии XXI века.
Распространенность российских ценностей и норм на народы Северного Кавказа до 1917 года, позволяет сделать вывод об отсутствии продуманной- хорошо организованной культурной политики в имперский период .
Дореволюционный уровень развития промышленности и урбанизации регионе находился» на минимальной отметке, что можно понимать в очередь как косвенное свидетельство невостребованности образованности населения в экономической картине региона. Северокавказские народы во«е рассматривались правительством с точки зрения ресурса экономического развития страны. Вплоть до середины XX в. наблюдался прирост русского населения в регионе. Наиболее высокие его показатели приходятся на конец XI - начало XX века . В этих демографических условиях вопрос об ассимиляции в том числе языковой, «инородцев», с которыми русский этнос и соответствени Российская Империя сталкивались на новых землях, как правило, не ставился. Считалось, что коренные жители данных территорий еще не достигли уровня, при котором возможна их ассимиляция. Показательно, что «инородцы» не служили в армии225.
Даже накануне Октябрьской революции русским языком среди северокавказского общества владела только элита и социально мобильные слои. В условиях развития капиталистических отношений социальное поведение таких людею нередко расходилось с моралью традиционного общества. Так что враждебность к русскому языку во многом могла стимулироваться социальными противоречиями в обществе"26.
Похожую точку зрения мы находим у исследователя С. Маркедонова. По его мнению, культурное влияние Российской Империи на Северном Кавказе. обернулось, главным образом, не приобщением к новым достижениям цивилизации, а насильственным разрушением традиционных устоев. Как и в случае с современным Ираком (пример описан в предыдущей главе), коренное население Северного Кавказа боролось с модернизацией, прежде всего, как с вражеским влиянием"27.
Первые постреволюционные годы отмечаются яркой политикой «коренизации». Горская письменность переводится с арабской графики сначала на латинский, затем на русский алфавит. Депортация терских казаков предоставляет для заселения новые благоприятные районы, на полтора десятилетия снижает социальную и культурную конкуренцию. На данном этапе закладывается парадоксальный симбиоз модернизации путем внешнего давления и внутренней контмодернизации, как подлинного итога большинства программных воздействий.
Коммунистическая идея, заложенная в основе кардина-поЕ»:вюй преобразовательной деятельности Советского государства, предполазе ала создание массового рабочего класса и в последствие — опору на него. В этом отношении, крайне значительную роль большевики уделяли образовадэсию. Можно говорить о том, что культурно-просветительная политика советского правительства охватывала все регионы страны, в том числе и Северный Кавказ. Однако ее проведение в регионе натолкнулось на ряд проблем, унаследованных от имперского этапа развития. К ним можно отнести:
1) социальную пассивность горских народов, обусловленную культурными факторами;
2) повсеместное недоверие к русскому языку и русской культура со стороны автохтонных народов региона;
3) сохранение межэтнической конкуренции и конфликтности: на бытовом уровне;
4) резкое одномоментное сокращение сфер функционирования русского языка вследствие разрушения институтов местной имперской администрации. Таким образом, от органов новой советской власти ситуация требовала не формальной организации образовательной деятельности, а разработка активной политики в области формирования единых ценностных образцов и норм.
Следует выделить ряд направлений, в которых просматривается модернизационная деятельность в сфере формирования интегрированного социокультурного пространства в северокавказском регионе в 1920-е — 1930-е гг.:
- Разработка системы письменности для живых автохтонных языков региона;
- Распространение русского языка в качестве средства межкультурного общения;
- Развитие институтов начального и среднего образования;
- Создание местных кадров для образовательных учреждений . Процессы коллективизации 20-х гг. и репрессий второй половины 30-х
переживались северокавказскими народами одновременно со всем советским. населением. Жесткая, советская модернизация форсировано меняла патриархальную семью, сильнее всего она влияла на привычную . для мусульманского, общества роль женщины; Показатели грамотности: среди; мусульманок на»момент образования СССР были чрезвычайно низкими. Часто в мусульманских. регионах в; 1920-х родители; отказывались отдавать в школу девочек. На этапе создания колхозов проблема возникла с сопротивлением; мужчин- отдавать своих жен на работу вдали от дома (и способных ее контролировать родственников) .Согласно стадиальной модели, социалистическая;; модернизация; обладает потенциалом частичного развития всех четырех важнейших установок ментальных структур; характерных для состояния «модернити». Частичность обусловлена лицемерием, возникающими ситуации невозможности достижениям цели и- невозможности признания этого. Более того, например; развитие; установки; на гуманизм вследствие повышения роли женщины, может; быть. нивелировано жестокостью периода коллективизации.
По-новому модернизационные процессы коснулись Северного Кавказа уже в 1960-х гг. Не только республиканские центры;; но и другие-города становятся сосредоточением промышленности и современной культуры. Показателями высоких темпов модернизации стали;. нарастание удельного веса промышленной продукции в общем объеме производимого в регионе валового продукта, рост численности городского населения, повышение уровня образования, развитие культурной инфраструктуры. В 1989 г. в городах уже проживало 59,9% балкарцев, 41,5% адыгейцев, 44,3% кабардинцев, 45,4% кумыков, 44% лезгин. Несколько ниже был процент городского населения у ингушей (37,6%), черкесов (36,1%), чеченцев.(26,8%), карачаевцев (32,6%), даргинцев (29,2%)230.
По числу лиц с высшим и незаконченным высшим образованием на 1000 человек северокавказские народы характеризовались следующими показателями: адыгейцы - 149; балкарцы - 138; карачаевцы - 132 человека; черкесы - 128; лезгины - 120; кумыки - 97; аварцы - 87; чеченцы - 61 (для сравнения, показатель русского населения равнялся 132 человекам). Таким образом, во всех республиках произошло формирование этнонациональной4 интеллигенции. Резко выросло количество представителей горских народов среди республиканских руководителей.
В городах возникают комплексы общественных зданий административного и культурно-спортивного назначения, включая Дворцы культуры, театры, филармонии, учебные заведения, художественные и краеведческие музеи. Во всех краевых и республиканских центрах открываются университеты. Высшее образование расширяется за счет педагогических, сельскохозяйственных, медицинских и технических вузов..
Социальная и политическая модернизация Северного Кавказа в первом десятилетии XXI века
В: данном параграфе решается задача научного обобщения совокупности модернизационных мер и процессов на Северном Кавказе в первом десятилетии- XXI века. В частности, определяется взаимозависимость этнической и религиозной идентичности жителей региона, рассматриваются изменения в" сфере религии., относительно 90-х гг. XX века, изучается соотношение нынешнего экономического состояния региона и. его модернизационного потенциала; дается оценка существующих, общественных дискуссий; программных заявлений; деятельности, молодежных организаций, исследуется модернизационное влияние Интернета на социокультурную среду российских, мусульман. Начало 90-х годов на Кавказе явилось периодом провозглашения идей; «национального возрождения» и завоевания свободы. Борьба этнических лидеров за выход из-под власти коммунистической партии воспринималось как демократическое единение против советского авторитаризма. Победа- казалось, должна была принести на Северный Кавказ личную свободу и независимость местных национально-административных образований.
Однако устранение власти и, авторитета советских администраций; в условиях, когда любая общественная, система была выстроена по принципу властной вертикали, стало фатальным для механизмов обеспечения жизнедеятельности общества. Удивительно, что данный процесс разложения пронизывал абсолютно все структуры на всех возможных уровнях250.
В данных условиях политическая модернизации явилась, прежде всего, идеей, способной привлечь демократически настроенных избирателей. Концепция предполагала рационализацию власти, вовлеченность в систему общественного администрирования большого количества рядовых граждан опору на этнические ценности. Подавляющее большинство акторов, таких, как Общенациональный Конгресс Чеченского Народа, провозглашали свои программы в крайне эмоциональной форме, потенциально влекущей последствия, сильно отличные от ожидаемых. В Чечне; несмотря на значительные ошибки в социально-экономической сфере, нацеленность на этническую независимость позволяла достаточно продолжительное время сохранять легитимность Д. Дудаеву и- его окружению. Разделение Чечено-Ингушской АССР по1 титульному признаку, по сути, явилось« частичным достижением провозглашенных тогда целей. Курс на сецессию1 оправдывался как единственная возможность сохранения национальной самобытности. Известные западные исследователи вполне допускали стремление к административной независимости в случае угрозы исчезновения особенно важных составляющих культурной идентичности этноса251. Одновременно с этим, в ряде других сообществ Северного Кавказа национальная идея, напротив; акцентировалась на объединении этноса, разделенного по административно-территориальному принципу (Северная и Южная Осетия, группы лезгин в Дагестане и Азербайджане). Для некоторых сообществ принципиальной важностью обладало административное отделение от более властного титульного «соседа» (удалось ингушам и не удалось балкарцам). Вместе с тем, в регионе регулярно звучали призывы к возврату «исконных земель», утраченных в тот или иной исторический период. Таким образом, для части субъектов (прежде всего кабардинцев и карачаевцев) национальная политика вынуждено заключалась в оборонительных позициях, в- сохранении существующего. положения. В условиях сложной- многонациональной действительности Дагестана (представители , равнинной части: ногайцы, кумыки, русские, азербайджанцы, горные этносы: лезгины, даргинцы, аварцы, табасаранцы) рассматривалась идея федерализации республики, выгодная,, прежде всего, нынешним жителям равнин ". Во второй половине 90-х в субъектах Северного4 Кавказа был проведен ряд политических реформ, частично закрепленных в принимаемых тогда же конституциях. В политическом администрировании наиболее ярко просматривалась тенденция подчеркивания национальной самобытности и придания особого статуса «коренным» группам, что, на практике, означало закрепление политической роли национальных элит .
В данных условиях политизация религии явилась следствием и фактором общей, напряженности» в регионе. Эксплуатируемый чеченскими сепаратистами ислам стал инструментом как внутрирегиональной борьбы салафизма и суфизма, так и составляющей кливиджа «центр-регионы».
В этой связи; также просматривалась «уязвимость» Дагестана. В то время число активных участников исламистских группировок в республике оценивалось в 4000 человек, при этом допускалось, что количество тайных сторонников значительно выше254. Однако, наиважнейшим проявлением исламизма того времени следует считать его наднациональный характер. Именно в условиях религиозного братства преодолевались популяризируемые другими группами этнические противоречия. Таким образом, необходимо отметить, что на социокультурном поле Северного Кавказа в 1990-е годы противостояние универсальной модернизации и самобытности осложнялось; тем, что сама последняя ограничивалась, с одной стороны , межэтническими; противопоставлениями кавказских этносов друг с другом; кавказцев и остальных, прежде всего;, русских, а с; другой" стороны; конфликтами традиционного и нового ислама, ислама и других конфессий;, ислама и, светскости. В данных условиях составление модели желаемого будущего; сочетающей наименьшие из зол описанных конфликтов, представляется крайне трудноразрешимой задачей;
На рубеже: веков % институционализированное духовенство при поддержке администраций различного уровня начало; одерживать, верх: над новыми религиозными группами. Значительная часть,«джамаатов»-вынуждена была; скрыть или -прекратить свою деятельность. Более того после, событий в Нью-Йорке и Вашингтоне 11 сентября 2001 в России начал действовать прямой запрет любой формы активности большого; количества» радикальных исламистских организаций255. Иными; словами, привнесенный; извне: политизированный ислам серьезно ослабел; и основная; масса верующих. обратилась к, традиционным, источникам духовного знания, произошла маргинализация салафизма.
Между тем, следует отметить, что спровоцированное радикалами 90-х настороженное отношение к исламу среди немусульманского населения России в значительной мере сохранилось и в следующем десятилетии . Часто представляя свою позицию, российские мусульмане подчеркнуто дистанцируются от сторонников религиозного экстремизма. Эксперт В.А. Тишков с этносоциальной точки зрения обеспокоен негативным отношением русского населения центральной части страны к приезжим кавказцам. По его мнению, в сложившейся ситуации возможна отрицательная динамика. Так, в случае, если молодые представители кавказских народов перестанут чувствовать себя в безопасности в центральных регионах России, они будут вынуждены воздержаться от миграции. Данный фактор еще более усугубит избыток рабочей силы в северокавказских республиках, гомогенизирует этнический состав населения, и, в сочетании с завышенными ожиданиями местной интеллигенции, будет способствовать перманентной дестабилизации региона257. В этой связи, с позиции стадиальной модели модернизации, мы можем сделать вывод, созвучный предыдущему параграфу данной работы: невозможность участия в модернизированных процессах вне своих регионов значительно снижает вероятность успешного восприятия модернизационных моделей северокавказским населением. Сохранение напряженности- в такой ситуации заставило российское правительство в очередной раз выступить в поддержку традиционного российского мусульманского духовенства.