Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Динамика ксенофобии в России и США 23
1.1. Изменение форм и масштабов ксенофобии в России и США 25
1.2. Историко-культурные особенности формирования ксенофобии в России и США 40
Глава 2. Политическая среда ксенофобии в России и США 49
2.1. Политическая практика взаимодействия государства и исламских организаций в России и США 49
2.2. Влияние средств массовой информации на формирование ксенофобии в России и США 75
Глава 3. Механизмы сдерживания ксенофобии в России и США 93
3.1. Особенности развития исламских общественных организаций в России и США 93
3.2. Правовые механизмы противодействия ксенофобии в России и США 116
Заключение 149
Список литературы 162
Приложение 188
- Историко-культурные особенности формирования ксенофобии в России и США
- Политическая практика взаимодействия государства и исламских организаций в России и США
- Влияние средств массовой информации на формирование ксенофобии в России и США
- Правовые механизмы противодействия ксенофобии в России и США
Введение к работе
Актуальность темы исследования
По подсчётам сотрудников Международного института мира в Осло (PRIO) две трети войн на рубеже XX -XXI веков были вызваны острыми формами этнических и религиозных фобий, вырастающими из взаимной ненависти . Такой масштаб ксенофобии создает угрозы как благополучию и жизни людей, так и целостности и безопасности государств. В этой связи понятен интерес исследователей разных стран мира к изучению условий и факторов динамики этого феномена и, прежде всего, выявления условий, в том числе и политических, ведущих к снижению масштабов ксенофобии и опасных последствий для общества.
В настоящее время в столь разных по политическим условиям, истории и культуре странах, как Россия и США, наблюдаются похожие тенденции роста ксенофобии.
Многолетние исследования Левада-Центра, охватывающие период с 1991 по 2003 гг. , а также более поздние исследования ВЦИОМа, существенно различаясь по оценкам масштабов ксенофобии в России, тем не менее указывают на одну и ту же тенденцию роста ксенофобии среди российского населения, а также на то, что с середины 1990-х годов основным объектом ненависти выступают этнические группы, исторически связанные с исламом. По данным опроса ВЦИОМ (май 2010 г.), 29% респондентов признали, что негативно относятся к представителям кавказских народов (этот показатель не меняется с 2009 года), а 6% опрошенных испытывают неприязнь к выходцам из Средней Азии: таджикам, казахам, киргизам и узбекам . В 2005 году эти цифры составляли 23% и 4% соответственно .
Основной формой ксенофобии в США на протяжении всей истории этого государства были расистские настроения, которые заметно угасли к началу 1990-х годы. Однако сегодня расизм сменился исламофобией, основным катализатором которой стал теракт 11 сентября 2001 года. По данным Pew Research Center с 2001 года по 2007 год в стране вдвое - с 17% до 35% - увеличилась неприязнь к исламу и мусульманам , а к 2010 году подскочила до 38%, хотя после 2001 года заметных проявлений терроризма в этой стране не наблюдалось .
^м.: Smith D. with Sandberg K.I., Baev P. and Hauge W. The State of War and Peace. Atlas. L.: Penguin, 1997, p.13.
2См.: Гудков Л. Д. Негативная идентичность. М., 2004. С.184.
3См.: Этнические симпатии и антипатии россиян. Пресс-выпуск № 1498 // Официальный сайт ВЦИОМ.
4См.: Толерантность против ксенофобии: этнические симпатии и антипатии россиян // ВЦИОМ. Пресс-выпуск
№1282, 03.08.2009. .
5См.: Religion and Politics: Contention and Consensus II Pew Research Center. July 24, 2003. http ://-
; Views of Muslim-Americans Hold Steady After London
Bombings. July 26, 2005. -
london-bombings/1/
6Cm.: Views of Islam Remain Sharply Divided II Pew Research Center. September 9, 2004. -
; Views of Muslim-Americans Hold Steady After London
Сам факт сходства тенденций роста ксенофобии в столь разных странах как США и Россия наводит на мысль о недостаточной обоснованности представлений, согласно которым страны с развитыми демократическими институтами, сложившимся гражданским обществом и укоренившимся правосознанием населения менее подвержены ксенофобии, чем страны с недостаточно модернизированной политической системой. По крайней мере такие представления не подтверждаются примером США и России. Анализ этой проблемы показывает, что современная наука не располагает данными о возможности политически влиять на различные аспекты ксенофобии и ее динамику.
Это, в свою очередь, сдерживает возможность выработки эффективных методов противодействия данному явлению. В связи с этим актуальность исследования определяется необходимостью выявления политических механизмов противодействия ксенофобии в России и США - странах с разными политическими и историко-культурными условиями развития этнических и религиозных фобий.
Степень научной разработанности проблемы
Среди работ, затрагивающих проблемы диссертационного исследования, можно выделить несколько групп. Первую группу составляют исследования, касающиеся формирования коллективной идентичности вообще и ксенофобии в частности.
Ксенофобию можно определить как страх или ненависть к чужому, незнакомому, непривьшному, восприятие чужого как непонятного, непостижимого, и поэтому опасного и враждебного. Теоретико-методологическое изучение социальных и политических особенностей формирования в разных странах коллективной идентичности и ее ядра - оппозиции «свои - чужие» - является одной из актуальных тем современной социальной и политической науки. Существуют различные подходы к исследованию ксенофобии и формированию образа «чужого».
Один из подходов к исследованию ксенофобии - социально-психологический -заключается в выявлении глубинных психических причин, способных породить в человеческом сознании нетипичные переживания и реакции, связанные с «чужими». Следует отметить труды З.Фрейда, Э.Фромма, А.Адлера, К.Юнга, Г.Тэджфела,
ТАдорно . Изучение явлений этноцентризма заложено в политико-психологических работах Л.Гумпловича, У.Самнера, Г.Тарда, Г.Лебона , идеи которых получили
Bombings // Pew Research Center. July 26, 2005. ; Public Remains Conflicted Over Islam II Pew Research Center. August 24, 2010.
7 См.: FrommE. The Anatomy of Human Destructiveness, 1973; Фрейд 3. Психоанализ. Религия. Культура. -М.,
1992; Адлер А. Практика и теория индивидуальной психологии. - М., 2003; Юнг К. Психологические типы. -
М., 1995; Tajfel, Н. Social psychology of intergroup relations. Annual Review of Psychology, 1982, p. 1-39; Adorno T.
The Authoritarian Personality, 1950.
8 См.: Гумплович Л. Социология и политика. М., 1895; Самнер У. Народные обычаи // Рубеж. 1998. № 12; Тард
Г. Социальная логика. СПб., 1901; Лебон Г. Психология народов и масс. СПб., 1995.
развитие в исследованиях И.Амира, Д.Кемпбелла, Г.Тежфела, Дж.Тернера, Дж.Франка9.
Социологический подход рассматривает ксенофобию как социальное явление. Следует отметить труды В.Харле (фиксирует традиционно-культурные основания появления оппозиции «свой - чужой», а также историческую динамику функционирования триады «свои - чужие - враги» в западной политической традиции); С.Кина (иллюстрирует особенности репрезентации «врага»); М.Пикеринга (исследует концепт «другого», его стереотипизацию в политике принадлежности / непринадлежности или исключения); К.Р. и К.Спиллман (представляют анализ теоретических подходов к исследованию оппозиции «свои - чужие»); Г.Зиммеля и А.Шюца (рассматривают «чужое» с функциональной точки зрения - как фактор самоидентификации социальной группы); Р.Штихве (отмечает особенности функционирования «чужого», его амбивалентную сущность); С.Вунша, Б.Макнейра, Р.Рибера, Р.Келли10.
Для отечественных исследований, затрагивающих проблематику образа «чужого», характерен функциональный подход. Следует отметить труды С.В.Чугрова, И.Л.Морозова, Г.И.Козырева, А.В.Фатеева (рассматривают использование образа «врага» как способа осуществления политической власти), Л.Д.Гудкова (изучает роль образа «врага» в формировании социальной идентичности), И.Б.Гасанова (изучает роль образа «врага» в формировании национальных стереотипов) . Также
9 См.: Amir Y. Contact Hypotheses in Ethnic Relations II Psychologic Bulletin, 1969; Campbell A. White Attitudes
Toward Black People. Ann Arbor: Institute for Social Research, 1971; Taifel A. Human Groups and Social Categories:
Studies in Social Psychology. Cambridge: Univ. Press, 1981; Turner J. Social Comprison and Social Identity: Some
Prospects for Intergroup Behevioral II European Journal of Social Psychology. 1975. Vol. 5. P. 5-34; Frank, Jerome D.
The Image of the Enemy and the Process of Change. BREAKTHROUGH. 2001; Foundation for Global Community. 18
Sept. 2006.
10 См.: Harle V. The enemy with a thousand faces: the tradition of the other in western political thought and history.
Westport, Conn., 2000; S. Keen. Faces of the enemy: reflections of the hostile imagination (San Francisco, 1986);
Pickering M. Stereotyping The Politics of Representation. Houndmills, Basingstoke, Hampshire; New York, 2001;
Spillmann K. Some sociobiological and psychological aspects of "images of the enemy"/ Enemy images in American
history. Edited by R.Fiebig-von Hase, U.Lehmkuhl. Providence, RI, 1997; Зиммель Г. Экскурс о чужаке //
Социологическая теория: История, современность, перспективы. Альманах журнала Социологическое
обозрение. СПб.,2008; Штихве Р. Амбивалентность, индифферентность и социология чужого// Журнал
социологии и социальной антропологии. 1998, Том 1. №1; Wunsch S. Image Research and the Enemy Image: The
Soviet Union in Finnish Newspapers during the Winter War (November 30, 1939 - March 13, 1940)// Looking at the
Other - Historical Study of Images in Theory and Practice/ Ed. By K. Alenus, O.ICFalt and S.Jalagin. Oulu, 2002;
McNair B. Images of the Enemy. - New York, 1988; Rieber RW., Kelly RJ. Substance and Shadow: Images of the
Enemy// The Psychology of War and Peace. New York, 1991.
11 См.: Чугров СВ. Идеологемы и внешнеполитическое сознание // МЭиМО. 1993. №2; Морозов И.Л.
Формирование в народном сознании «образа врага» как способ политической мобилизации в России // «Наши»
и «чужие» в российском историческом сознании: Материалы Международной научной конференции. - СПб.,
2001; Козырев Р.И. «Жертва» в социально-политическом конфликте: монография. М., 2008; Козырев Р.И.
«Враг», (образ врага) в общественных и политических отношениях // Социологические исследования. 2008. №
1; Фатеев А.В. Образ врага в советской пропаганде, 1945—1954 гг. РАН, Ин-т российской истории, 1999. С.
134; Гудков Л.Д. Негативная иденичность. Статьи 1997 - 2002 годов. - М., 2004; Гасанов И.Б. Национальные
стереотипы и «образ врага». -М., 1994.
представляют интерес труды В.О.Авченко, Г.В.Грачева, И.К.Мельника (рассматривают манипулятивные технологии создания образа «врага»), О.В.Рябова (исследует роль оппозиции «свои - чужие» в формировании национальной идентичности), Н.А.Курнаевой (выявляет сущность и основные черты оппозиции «свои - чужие», ее роль в процессе функционирования коллективной идентичности) и
др.12
Одна из важнейших разновидностей ксенофобии - расовые и этнические фобии. В социально-философских науках существует три основных теоретических подхода к изучению этничности и этнической идентичности: примордиализм, конструктивизм и инструментализм. Эти подходы сходятся в том, что изначально необходимым условием существования этничности является наличие дихотомического отношения «мы - они», то есть «свои - чужие», поскольку этничность предполагает отношения между группами людей, члены которых рассматривают друг друга как различающихся по каким-либо культурным характеристикам. Отличие указанных подходов заключается в том, что они по-разному объясняют причины возникновения этнической идентичности, её основания «свои - чужие» и образа «чужого», в частности.
Примордиалистский подход (от англ. primordial - изначальный, исходный) подход связывают с именами К.Гирца и Э.Шилза (последний ввел в научный оборот понятие
1 ^
primordial ). Представители различных течений примордиализма рассматривают этничность как объективную данность, изначальную (примордиальную) характеристику человечества (П. Ван ден Берге, К.Гирц, Л.Н.Гумилев, С.М.Широкогоров и др. ). Этничность предстает как разделяемая членами группы культурная общность с объективными характеристиками принадлежности к определенной территории, языку, расовому типу, религии, мировоззрению.
Инструменталистское направление отмечает детерминирующую роль социальных и политических интересов в формировании этничности (Д.Хоровиц, А.Коэн, К.Янг, Н.Н.Чебоксаров, Ю.В.Арутюнян, А.Г.Здравомыслов, А.А.Цуциев, Р.А.бдулатипов и
12 См.: Авченко В.О. Теория и практика политических манипуляций в современной России. М., 2002; Грачев
Г.В., Мельник И.К. Манипулирование личностью: Организация, способы и технологии информационно -
психологического воздействия / РАН. Ин-т философии. - М., 1999; Рябов О.В. «Матушка - Русь»: Опыт
тендерного анализа поисков национальной идентичности России в отечественной и западной историософии.
М., 2001; Курнаева Н.А. Свои и Чужие в коллективной идентичности: социально - философский анализ.
Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук. Иваново, 2006; Шипилов
А.В. «Свои», «чужие» и другие. - М., 2008.
13 См.: Shils Е. Primordial, personal, sacred and civil ties II British Journal of Sociology. 1957, PP. 13-4
14 См.: Van den Berghe P.L. Race and Racism: A Comporative Perspective. N.Y.: John Wiley and Sons, 1978; Geertz
С The Interpretation of Cultures, 1973; Гумилев Л. H. Этногенез и биосфера Земли. Л., 1989; Широкогоров СМ.
Этнос: Исследование основных принципов изменения этнических и этнографических явлений. - Шанхай, 1923.
другие ). Здесь обособленность от других и принадлежность к определенной этнической группе является осознанным выбором индивида, осуществляемым с чисто прагматических позиций - для получения определенных политических, экономических, социальных привилегий.
Конструктивизм рассматривает этносы как идеальные модели, конструкции, создаваемые политической элитой для достижения каких-либо целей (П.Бергер, Т.Лукман, И.Нойманн, Ф.Барт, Э.Геллнер, Б.Андерсон, Т.Эриксен, Э.Дж.Хобсбаум, О.Бауэр, Дж.Бройн, К.Вердери, В.А.Тишков и др.) . Конструктивистский подход представляет этническое чувство как интеллектуальный конструкт. Такой конструкт - результат целенаправленно созданных объективированных представлений о социальном мире, транслируемых при помощи СМИ. С точки зрения представителей данной теории, этническая идентичность есть конструирование «воображаемых общностей», основанных на вере в то, что они связаны естественными, и даже природными, узами. Здесь этничность - это форма социальной организации культурных различий.
Во всех этих исследованиях достаточно глубоко проанализированы вопросы формирования этнической идентичности. Как представляется диссертанту, исследование процесса формирования этнической идентичности предполагает совмещение нескольких теоретических подходов, в силу того что этот феномен обладает как объективными, так и субъективными чертами.
В отечественных работах по этносоциологии и этнопсихологии негативное отношение к «чужой» группе исследуется в рамках проблематики проявлений этноцентризма (Л.М.Дробижева, А.Г.Здравомыслов, В.А.Д.Г.Стефаненко, М.О.Мнацаканян, В.Ф.Петренко, О.В.Митина, С.С.Минц, Г.У.Кцоева ), а образ врага описывается через понятие этнического стереотипа .
15См.: Horowitz D. Ethnic Groups in Conflict. Berkley, etc., 1985; Cohen A. The symbolic construction of community. London. 1985; Янг К. Диалектика культурного плюрализма: концепция и реальность.// Этничность и власть в полиэтничных государствах. - М.: Наука, 1994. - С. 112; Чебоксаров Н.Н. Народы, расы, культуры, М., 1971; Здравомыслов, A.L., Цуциев, А.А. Этничность в постсоветском пространстве: соперничество теоретических парадигм; Абдулатипов P.L. Природа и парадоксы национального "Я".- М.: Мысль, 1991; Абдулатипов P.P. Человек. Нация. Общество, - М.: Политиздат, 1991.
16 См.: Бергер П., Лукман Т. Социальное конструирование реальности Трактат по социологии знания - М.,
1995; Нойманн И. Использование «Другого» Образы Востока в формировании европейских идентичностей -
М., 2004; Barth F. Ethnic Groups and Boundaries. The Social Organisation of Cultural Difference. Ed. F. Barth.
Bergen, Oslo, London, 1969; Геллнер Э. Нации и национализм. - М.: Прогресс, 1991; Андерсон Б. Воображаемые
сообщества. Размышления об истоках и распространении национализма. - М., 2001; Eriksen Т. Ethnicity and
Nationalism. Anthropological Perspectives. L.,1993. P.12; Хобсбаум Э.Дж. Принцип этнической принадлежности и
национализм в современной Европе//Нации и национализм. М.,2002; Бауэр О. Национальный вопрос и социал -
демократия // Нации и национализм. М., 2002; Бройн Дж. Подходы к исследованию национализма // Нации и
национализм. М., 2002; Вердери К. Куда идут «нация» и «национализм»? // Нации и национализм. М., 2002;
Тишков В.А. О феномене этничности // Этнографическое обозрение. 1997.
17 См.: Дробижева Л.М. Этническое самосознание русских в современных условиях: идеология и практика //
Советская этнография. 1991. №1; Мнацаканян М.О. Интегрализм и национальная общность: Новая
этносоциологическая теория. - М.: Издательство «Анкил», 2001. - 302 с; Здравомыслов А.Г. Этнополитические
Политический аспект этнических проявлений в постсоветский период, современные этнополитические процессы и их основные противоречия, проблемы национальных меньшинств рассмотрены в трудах Г.В.Старовойтовой, А.А.Сусоколова, Р.Г.Абдулатипова, М.О.Мнацаканяна, В.В.Амелина, Э.А.Паина .
Вышеуказанные идеи крайне важны для понимания предпосылок и условий формирования ксенофобии.
Одной из разновидностей ксенофобии являются религиозные фобии, в частности, исламофобия. Под исламофобией можно понимать ксенофобию, для которой в роли врага выступает ислам как религия, чуждая по отношению к некой «нашей», нормативной культуре (русской православной или американской культуре белого протестантского большинства), а также мусульмане как адепты этой религии. По мнению российских исследователей Г.Н.Энгельгардта и А.В.Крымина, понятие исламофобия охватывает широкий спектр значений - от резкой критики в адрес мусульман, исламских активистов, исламского вероучения и социальной практики до
погромов .
Следует отдельно отметить исследования Б.Льюиса, Д.Пайпса, Дж.Эспозито , обращающих внимание на своеобразие исламской цивилизации, теоретическое содержание исламского фундаментализма и религиозного радикализма, взаимоотношения ислама и Запада. Исследования Т.Гартона Эша, Д.Миллера,
Ф.Фукуямы, Д.Лоуренса, О.Руа затрагивают различные проблемы и аспекты интеграции мусульман в жизнь западных стран.
процессы и динамика национального самосознания россиян // Социологические исследования. 1996. №12; Кцоева Г.У. Опыт эмпирического исследования этнических стереотипов // Психологический журнал, 1986. №2; Минц С.С. Этнические маркеры социокультурных противоречий как средства примитивизации оппозиции «свои» и «чужие» // «Наши» и «чужие» в российском историческом сознании: Материалы науч. конф., 24-25 мая 2001 г. -СПб., 2001.
18 См.: Петренко В.Ф., Митина О.В., Бердников К.В., Кравцова А.Р., Осипова B.C. Психосемантический анализ этнических стереотипов: лики толерантности и нетерпимости. М., 2000; Стефаненко Т.Г. Социальные стереотипы и межэтнические отношения // Общение и оптимизация совместной деятельности. М., 1987. 19См.: Старовойтова Г.В. "Национальное самоопределение: подходы и изучение случаев" (СПб, 1999); Арутюнян Ю.В. О потенциале межэтнической интеграции в московском мегаполисе// Социол. исслед. 2005. № 1; Су соколов А. А. Титульные этносы Российской Федерации: Аналитический справочник. М: ИНПО, 1999; Абдулатипов Р.Г. Российская нация//Научная книга. М., 2005; Абдулатипов Р.Г. Основы национальных и федеративных отношений // РАГС. М., 2001; Мнацаканян М.О. Интегрализм и национальная общность. Новая этносоциологическая теория. М., 2001; Амелин В.В. Вызовы мобилизованной этничности. М., 1997; Паин Э.А. Национальная политика России: история и современность М., 1997; Паин Э.А. Между империей и нацией: Модернистский проект и его традиционалистская альтернатива в национальной политике России. М., 2003; Паин Э.А. Этнополитический маятник: динамика и механизмы этнополитических процессов в постсоветской России. М., 2004.
20 Крымин А.В., Энгельгард Г.Н. Исламофобия // Отечественные записки. - 2003. - № 5 (14). 21См.: Lewis В. Islam and the West. - New York-Oxford, Oxford University Press, 1993; Pipes D. The Long Shadow. Culture and Politics in the Middle East. - London, A Foreign Policy Research Institute Book, 1989; Esposito J. L. The Islamic threat: myth or reality. New York, 1992. 155 p.; Esposito J. L. The straight path. Oxford University Press, 1998. 22 Timothy Garton Ash, «Islam in Europe» The New York Review of Books, 2006, Vol. 54, No. 15; Miller D. 'Immigrants, Nations and Citizenship,' Journal of Political Philosophy, 2007, vol. 15, no. 2; Laurence J. Managing transnational Islam: Muslims and the state in Western Europe II Immigration and the transformation of Europe I Ed. by
Исследованию распространения различных исламских движений и течений на территории современной России, политизации и радикализации ислама посвящены работы А.В.Авксентьева, В.Х.Акаева, СЕ.Бережного, В.О.Бобровникова, Э.Ф.Кисриева, Д.В.Макарова, Д.Б.Малышевой, А.В.Малашенко, К.М.Хананбаева и
др.
Наиболее известными российскими специалистами в области государственно-исламских отношений являются исследователи: Р.Г.Абдулатипов, А.А.Алов, В.Б.Ахмадуллин, Н.Г.Владимиров, Р.А.Набиев, Т.С.Саидбаев, А.В.Малашенко, С.А.Мельков, Л.Р.Сюкияйнен, А.А.Нуруллаев, Р.Г.Ланда, Г.Б.Фаизов, А.Б.Юнусова,
Ф.М.Мухаметшин и др. ученые .
Большое значение для изучения проблемы коллективной идентичности имеют исследования процессов глобализации, оппозиции Восток - Запад, межкультурной коммуникации, мультикультурализма (С.Хантингтон, Ю.М.Лотман, Р. и С.Сколлон, С.В.Лурье, У.Кимлика, М.Уолцер и др. ). Среди российских исследователей проблем
Parsons С. and Smeeding Т. - Cambridge: Cambridge univ. press, 2006; Fukuyama F. Identity and migration II Prospect. 25st February, 2007; Roy O. Globalised Islam: The search for a new ummah. - Columbia: Columbia univ. press, 2006; Roy O. Secularism confronts Islam. - Columbia: Columbia univ. press, 2009.
23 См.: Авксентьев A.B. Ислам на Северном Кавказе. Ставрополь, 1984; Акаев В.Х. Ислам: Социокультурная
реальность на Северном Кавказе. Ростов-на-Дону, 2004; Бережной СЕ. Исламский фундаментализм на Юге
России. Ростов-на-Дону, 2004; Бобровников В.О. Ислам на постсоветском Северном Кавказе: Мифы и
реальность. М., 2001; Кисриев Э.Ф. Ислам и власть в Дагестане. М., 2004; Макаров Д.В. Официальный и
неофициальный ислам в Дагестане. М., 2000; Малышева Д.Б. Конфликты на Кавказе: Региональное и
международное измерение. М., 1996; Малашенко А.В. Исламские ориентиры Северного Кавказа. М., 2001;
Хананбаев К.М. Ислам в духовной и общественной жизни народов Дагестана // Наука и социальный прогресс.
Махачкала, 1997.
24 См.: Абдулатипов Р.Г. Судьбы ислама в России: история и перспективы. - М.: Мысль, 2002; Алов А.А.,
Владимиров Н.Г. Ислам в России. - М., 1996; Ахмадуллин В.Б., Мельков С.А. Государственно-исламские
отношения в России. История. Теория. Механизмы. Военно-политические аспекты. - М., 2000; Набиев Р.А.
Политика Советского государства по отношению к религии и церкви в 20-30-е годы (на материалах
национальных республик Поволжья и Приуралья): Дис... д-ра ист. наук. - Казань, 1992; Саидбаев Т.С. Ислам и
общество (опыт историко-социологического исследования). - М., 1978; Малашенко А.В. Исламское
возрождение в современной России. - М., 1998; Исламские ориентиры Северного Кавказа. - М., 2001; Ислам
для России. - М.: РОССПЭН, 2007; Сюкияйнен Л.Р. Мусульманское право. М., 1986; Нужна ли России
мусульманская правовая культура? // Постсоветское мусульманское пространство: религия, политика,
идеология. М., 1994; Нуруллаев А.А. Мусульманские религиозные организации в советском обществе.
Эволюция идеологических установок и культовой практики: Дис...д-ра филос. наук. - М., 1990; Ланда Р.Г.
Ислам в истории России. - М., 1995; Фаизов Г.Б. Государственно-исламские отношения в Поволжье и
Приуралье. - Уфа, 1995; Юнусова А.Б. Ислам в Башкортостане. История, состояние и перспективы развития:
Дис... д-ра ист. наук. -М.: РАГС, 1997.
25 См.: Хантингтон С. Столкновение цивилизаций?// Полис. 1994. №1; Лотман Ю.М. Современность между
Востоком и Западом//Знамя, 1997, №9; Scollon R., Scollon S.W. Intercultural Communication: a Discource
Approach. Maiden, 2001; Лурье СВ. Национализм, этничность, культура. // Общественные науки и
современность. 1999, №4.Kymlicka W. Multicultural Citizenship: A Fiberal Theory of Minority Rights. Oxford:
Clarendon Press, 1995; Kymlicka W. Justice and minority Rights II Contemporary political philosophy. An anthology I
Ed. by Goodin R.E. and Pettit P. - Maiden: Blackwell Publishers Inc., 1998; Walzer M. Complex equality II
Contemporary political philosophy. An Anthology I Ed. by Goodin R.E. and Pettit P. - Maiden: Blackwell Publishers
Inc., 1998; Уолцер M. О терпимости. - M.: Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2000.
межкультурной коммуникации можно выделить труды А.А.Борисова, А.И.Куропятника, В.С.Малахова, Б.В.Маркова26.
Вторую группу исследований составляют общетеоретические и практические исследования по вопросам сравнительной политологии, которые послужили методологической основой диссертации. К наиболее значительным исследованиям по сравнительной политологии следует отнести труды Г.Алмонда, С.Вербы,
Р.Макридиса, Г.Экстейна, Д.Эптера (структурно-функциональная парадигма сравнения), М.Дюверже (методологические аспекты статистически значимых
сравнений), Р.Чилкота (анализ парадигмальных оснований сравнительной политологии), Э.Ойена, С.Новака, М.Кона, Э.Шойха, К.Метера (методология сравнительных политических исследовании) .
Наиболее многочисленны работы по социологической компаративистике. Монографическим изданием, получившим наибольшую известность, является классический труд французских социологов М.Догана и Д.Пеласси . Большой пласт компаративистики составляют социологические эмпирические сравнительные
-^9
исследования . Современные отечественные специалисты в области сравнительного политического анализа - А.Ю.Мельвиль, М.В.Ильин, М.М.Лебедева, Л.В.Сморгунов .
26 См.: Борисов А.А. Мультикультурализм: Американский опыт и Россия. / Мультикультурализм и
этнокультурные процессы в меняющемся мире: Исследовательские подходы и интерпретации. Под ред. Г.И.
Зверевой. - М.: Аспект Пресс, 2003. - С. 13; Куропятник А.И. Мультикультурализм: проблемы социальной
стабильности полиэтнических обществ. - СПб.: Изд-во СПбГУ, 2000. - С. 8; Малахов B.C. Зачем России
мультикультурализм? // Мультикультурализм и трансформация постсоветских обществ. М., 2002. - С. 48;
Малахов B.C. Культурный плюрализм versus мильтикультурализм // Малахов B.C. Скромное обаяние расизма и
другие статьи. М.: Дом интеллектуальной книги, 2001; Марков Б.В. Философская антропология. Очерки
истории и теории, СПб.: Лань, 1997. - 384 с.
27 См.: Almond G., Verba S. The Civic Culture. Political Attitudes and Democracy in Five Nations, Princeton, 1963;
Comparative Politics. A Developmental Approach. Boston, 1966; Macridis R. The Study of Comparative Government.
N. Y., 1955; Comparative Politics / Ed. By H. Eckstein and D. Apter. N.Y., 1963.
28 См.: Duverger M. An Introduction to the Social Sciences with Special Reference to the Methods. N. Y.,1964.
29 См.: Чилкот P.X. Теории сравнительной политологии. М., 2001.
30 См.: Сравнительная социология. Избранные переводы. М., 1995.
31 См.: Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология. М, 1994.
32 См.: Проблемы сравнительных исследований в социологии: Методы сбора данных. М., 1988; Кон М.
Межгосударственные исследования как стратегия анализа // Сравнительная социология. Избранные переводы.
М., 1995; Методические и методологические аспекты сравнительных социологических исследований. М., 1984;
Андреенков В.Г., Маслова О.М. Сравнительный анализ и методика социологических исследований. М., 1989;
Орлова И. Б. Сравнительная социология. М., 1995; Татарова Г.Г. Типологический анализ в социологии. М.,
1993; Андреенков В.Г., Косолапое М.С. Сравнительный анализ и качество эмпирических социологических
данных. М., 1984.
33 См.: Мельвиль А.Ю. Опыт теоретико-методологического синтеза структурного и процедурного подходов к
демократическим транзитам // Политические исследования. 1998. №2; Мельвиль А.Ю. Ещё раз о сравнительной
политологии и мировой политике // Политические исследования. 2004. №5; Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стромм
К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня. Мировой обзор. Под ред. М.В.Ильина, А.Ю.Мельвиля. — М:
Аспект Пресс, 2002. - 537 с; Ильин М.В Основные методологические проблемы сравнительной политологии //
Политические исследования. 2001. №6; Ильин М.В. Сравнительная политология: научная компаративистика в
системе политического знания // Политические исследования. 2001. №4; Лебедева М.М., Мельвиль А.Ю.
Сравнительная политология, мировая политика, международные отношения: развитие предметных областей //
Третью группу составляют исследования, посвященные деятельности средств массовой информации по трансляции и конструированию различных образов, в том числе образа «чужого». Образ «чужой» этнической группы, являясь социальным конструктом, должен быть в реконструирован в сфере символической реальности. Для этого используются медиа-стереотипы. Исследования методов формирования образа «врага» берут начало в работах как западных (У.Липпман, М.Маклюэн, П.Лайнбарджер, Г.С.Джоуэтт, В.О.Доннел, Ж.Эллюль ), так и отечественных
авторов (В.Л.Артемов, В.П.Терин, О.А.Феофанов, Г.Г.Почепцов ).
Следует отметить труды отечественных авторов, посвященные изучению этнической ксенофобии в российском обществе и анализу практик этноцентристского и расистского дискурса в СМИ (В.М.Воронков, О.В.Карпенко, В.С.Малахов, ЭА.Паин, В.И.Мукомель, ВА.Шнирельман, ВА.Тишков, В.К.Малькова, АА.Чичановский, И.М.Дзялошинский и др.)
С одной стороны, ксенофобия предстает хорошо изученным социально-политическим феноменом. С другой - проблема формирования ксенофобии в различных политических условиях рассматривается авторами фрагментарно, комплексного исследования по данной теме в научной литературе нет. В представленной диссертации сделана попытка системно исследовать политические условия развития ксенофобии в России и США.
Объект и предмет исследования
Объектом исследования являются политические условия развития ксенофобии в России и США.
Предметом исследования выступает влияние политических условий на динамику ксенофобии в России и США.
Политические исследования. 1999. №4; Ильин М.В., Сморгунов Л.В. Основные направления развития политологии в XX веке // Политическая наука. Сб. науч. тр. 2001. №2. Зарубежная политология в XX в. М., 2001; Сморгунов Л.В. Современная сравнительная политология. СПб., 2002; Сморгунов Л.В. Сравнительное государственное управление: теория, реформы, эффективность. СПб., 2000.
34 См.: Lippmann W. Stereotypes// Language in Uniform. A reader on Propaganda/ Ed. N.A. Ford. New York, 1967;
McLuhan M. Myth and Mass Media II Daedalus, 1959, Vol. 88, No. 2; Лайнбарджер П. Психологическая война. -
М., 1962; Джоуэтт Г.С, О Доннел В. Пропаганда и внушение. - М., 1988; Ellul J. Propagandas. - P., 1962.
35 См.: Артемов В.Л. По тылам психологической войны. - М., 1973; Терин В.П. Массовая коммуникация:
социо-культурные аспекты политического воздействия: Исследование опыта Запада. - М., 1999; Феофанов
О.А. Агрессия лжи. - М., 1987; Почепцов Г. Г. Психологические войны. - Москва - Киев: "Рефл-бук", 2000.
36 См.: Воронков В.М., Карпенко О.В. Трудно не быть расистом (вместо введения) // Расизм в языке
образования. СПб.: Алетейя, 2008. С. 5-23; Малахов B.C. Скромное обаяние расизма и другие статьи. М., 2001;
Толерантность против ксенофобии (зарубежный и российский опыт) // Под ред В.И Мукомеля, ЭА. Паина. -
М. Москва Academia. 2005; Тишков В.А., Малькова В.К. Этничность и толерантность в СМИ. М., 2002;
Шнирельман В.А. «Порог толерантности»: идеология и практика нового расизма. В 2-х тт. М.: Повое
литературное обозрение, 2011. Т. 1. 552 с, Т. 2. 848 с; Шнирельман В.А. «Чистильщики московских улиц»:
скинхеды, СМИ и общественное мнение. М.: Academia, 2010. 172 с; Тишков В.А. Культура и пространство.
Образы российских республик в Интернете, М., 2009; Чичановский АА. Средства массовой информации и
терпимость: проблемы реализации конструктивного идейно-политического потенциала общества //
Этнополитический вестник 1995.№5.С.99; Дзялошинский И.М., Дзялошинская М.И. Российские СМИ: как
создается образ врага. Статьи разных лет. - М.: "Academia", 2007. - 168 с.
Гипотеза исследования: политические условия современного модернизированного общества (демократический политический режим, развитое гражданское общество, правовое государство) лишь в ограниченной мере влияют на динамику ксенофобии, однако, некоторые аспекты функционирования демократических систем позволяют снизить масштабы ее проявления по сравнению с авторитарными режимами.
Цель, задачи исследования
Цель исследования состоит в выявлении влияния политических условий на динамику ксенофобии в России и США.
Достижение указанной цели требует решения следующих задач:
-
Выявить актуальные особенности проявления ксенофобии в России и США (ее формы и динамику);
-
Проанализировать историко-культурные особенности развития ксенофобии в России и США;
-
Провести сравнительное исследование политической практики взаимодействия государства и исламских организаций в России и США;
-
Представить сравнительный анализ деятельности СМИ как каналов трансляции и конструирования ксенофобии в России и США;
-
Оценить влияние исламских общественных организаций, как институтов гражданского общества, на динамику ксенофобии в России и США;
-
Сравнить правовые механизмы противодействия ксенофобии в России и США;
-
Оценить возможность применения в России политических и правовых механизмов противодействия ксенофобии, апробированных в США.
Методологические основы исследования
Эмпирическая часть диссертационной работы основывается на методах сравнительного анализа, а также качественном методе сбора, анализа и интерпретации информации - социологическом опросе.
В диссертационной работе проводится сравнительное исследование политических условий, влияющих на динамику ксенофобии в России и США (бинарное сравнение). Бинарное сравнение представляет собой стратегию исследования двух стран, позволяющую выявить общее и особенное в их политическом развитии .
С.Липсет выделяет еще одну характеристику стратегии бинарного сравнения: выбор наиболее характерного различия между сравниваемыми странами, имеющего отношение к предмету анализа. В диссертации метод бинарного сравнения применялся для анализа различий в политических условиях России и США, оказывающих влияние на динамику ксенофобии в этих странах. Проведено сравнение
-
См.: Доган М., Пеласси Д. Сравнительная политическая социология 1994. 272 с.
-
См.: Lipset S. Continental Divide: The Values and Institutions of the United States and Canada 1989.
политической практики взаимодействия государства и исламских организаций, деятельности СМИ как каналов трансляции и конструирования ксенофобии, деятельности исламских организаций как институтов гражданского общества, правовых механизмов противодействия ксенофобии в России и США.
Наличие в этих обществах ксенофобии и, в частности, исламофобии было выявлено с помощью качественного исследования «Межнациональные и межрелигиозные отношения в России и США», проведенного автором с мая по сентябрь 2011 года среди интернет-аудитории этих стран. В опросе приняли участие 700 человек из более чем 50 городов России и 500 человек из 30 городов США. В исследовании использовался метод стихийной выборки. Примеры метода стихийной выборки - опросы по почте, в газетах, журналах, в том числе интернет-опросы. Размер и состав стихийной выборки заранее неизвестен и определяется активностью респондентов.
В ходе исследования диссертант обращался к работам по стратегии социологических исследований и, в частности, качественных исследований ведущих российских социологов - В.А.Ядова, В.В.Семеновой, О.М.Масловой, Ю.Н.Толстовой и Е.В.Масленникова, В.Воронова, А.Н.Демина и др. .
Исследование проводилось методом анкетного опроса. Анкета включала 42 вопроса, 12 из которых являются открытыми, а остальные, помимо заданных вариантов ответа, содержат вариант «другое», предлагающий респонденту возможность также предложить собственный вариант ответа.
Применение данного метода позволило получить первичную информацию о характере межэтнических и межрелигиозных отношений в России и США, узнать мнение по этому вопросу относительно большого количества представителей разных сообществ в этих странах. Использование качественного метода исследования позволило выявить основные характеристики изучаемого объекта - ксенофобии и, в частности, исламофобии в российском и американском обществе - и его взаимосвязи с другими общественными процессами и явлениями.
Для анализа полученной информации применялись методы статистического анализа, позволяющие выявить взаимозависимость между различными факторами, такими как, например, степень религиозности респондента и его отношение к представителям другой религиозной группы и др. Анкетирование проводилось в
39См.: Ядов В.А. Стратегия и методы качественного анализа данных // Социология: методология, методы, математические модели. - М., 1991, №1; Семенова В.В. Качественные методы. Введение в гуманистическую социологию. - М.: Добросвет, 1998; Маслова О.М. Количественная и качественная социология: методология и методы // Социология: методология, методы, математические модели. - М., 1995, №5-6; Толстова Ю.Н. и Масленников Е.В. Качественная и количественная стратегии // Социологические исследования. №10, 2000; Воронов Ю.П. Методы сбора информации в социологическом исследовании. М.: Статистика, 1974 и др.; Демин А.Н. О совмещении количественного и качественного подходов в исследовательском цикле // Социология: методология, методы, математические модели, М., 1999, №11.
интернете, что значительно упростило статистическую обработку полученной информации. Программа интернет-ресурса позволила произвести описательную характеристику изучаемых переменных, а также использовать методы частотного, корреляционного, факторного анализа.
Подробный анализ и интерпретация полученной информации представлены в Приложении к работе.
Эмпирическая база исследования:
документы федерального и регионального законодательства России и США, международные декларации, конвенции, соглашения и другие правовые материалы, регулирующие положение национальных, этнических и религиозных меньшинств;
официальные документы, отражающие позиции органов власти, мусульманских духовных лидеров в России и в США по различным вопросам; данные социальной статистики - сведения в области этно-демографического и национально-культурного развития, в частности - переписей населения в России и в США; данные российских правозащитных центров «Сова», «Мемориал»; рейтинги свободы СМИ, представленные организацией «Репортеры без границ», и др.;
материалы социологических исследований (вторичный анализ) по проблемам идентичности жителей России и США, проведенных «Левада - центром», ВЦИОМом, ФОМом, Институтом социологии РАН, Pew Research Center, Gallup International, Cornell University Research, RAND Corporation и других.
Научная новизна исследования:
1. Установлены коренные различия в содержании ксенофобии в двух исследованных
странах: если в России преобладает этническая ксенофобия, то в США - религиозная
(исламофобия);
2. Выделены границы и сферы влияния политических условий на динамику
ксенофобии: их сфера влияния не масштабы ксенофобии, а ее проявления в виде
крупных конфликтов и столкновений;
3. Определена возможность использования в России политико-правовых подходов к
противодействию ксенофобии, применяемых в США.
Основные положения, выносимые на защиту:
1. При общих тенденциях роста ксенофобии структура этого явления в России и США различается. В России ксенофобия чаще всего принимает формы этнофобии и мигрантофобии. Предубеждения против мусульман пока являются производными от этно - и мигрантофобии. В США главная форма ксенофобии - исламофобия. Люди с антисламскими настроениями не различают представителей данной религии по этническому признаку;
-
Влияние политических условий на ксенофобию ограничено историко-культурными условиями, сложившимися в стране. Историко-культурные условия в России и США по-разному влияют на формы и динамику ксенофобии. В России фактор «исторической привычки» - многовекового опыта совместного проживания больших групп православных и мусульман - в какой-то мере сдерживает формирование ксенофобии в российском обществе. В США протестантский фундаментализм способствует формированию негативного отношения к исламу и к мусульманам как адептам этой религии;
-
В России и США кардинально различаются как политика государства в отношении исламских организаций, так и сущность этих организаций. Для российского государства характерна политика патернализма в отношении исламских религиозных и общественных организаций, в которых слабо представлены элементы гражданского общества. Для американского государства характерна политика сотрудничества с исламскими религиозными и общественными организациями, которые являются полноценными институтами гражданского общества;
-
Средства массовой информации являются каналами конструирования и распространения ксенофобии в российском и американском обществе. Однако в США, в отличие от России, существуют такие этические и правовые ограничители ксенофобии, как «речевые кодексы» и судебная практика наказания за «язык вражды»;
-
Для США и России характерен различный уровень развития правовых и социальных норм, касающихся защиты и обеспечения прав этнических и религиозных меньшинств. В США они весьма развиты и в значительной степени влияют на предотвращение насилия на этнической и религиозной почве, препятствуя перерастанию негативных стереотипов во враждебные действия против этих меньшинств; В России эти нормы неразвиты и не создает механизмов, сдерживающих перерастание негативных стереотипов в насильственные действия против этих меньшинств;
-
Политические условия современного модернизированного общества (демократический политический режим, развитое гражданское общество, правовое государство) не устраняют ксенофобию, но заметно влияют на масштабы ее проявления в обществе.
Теоретическая и практическая значимость исследования
Теоретическая значимость работы состоит в развитии методологической базы сравнительных исследований этнополитических (межэтнических и межрелигиозных) процессов в российском и американском обществе.
Результаты диссертационного исследования способствуют расширению научных представлений о природе и специфике ксенофобии и о границах ее формирования в различных политических условиях.
Научно-практическая значимость диссертации заключается в возможности использования ее материалов и выводов для выработки на их основе универсальных и специфических механизмов противодействия ксенофобии в России и США и предложения рекомендаций для национальных и международных организаций, ставящих целью противодействие ксенофобии. Положения и выводы диссертации могут представлять интерес для властных инстанций, политических структур, средств массовой информации, а также институтов гражданского общества, занимающихся противодействием развитию ксенофобии и экстремизма.
Апробация результатов исследования
Основные теоретические положения и практические выводы диссертационного исследования были представлены на следующих научных конференциях: Первый междисциплинарный WORKSHOP «Идентичность: подходы и перспективы». НИУ-ВШЭ. - М., 4 июня 2009; Пятый Всероссийский конгресс политологов // Секция «Идентичность: современные проблемы». НИУ-ВШЭ. - М., 20-22.11.2009; Межвузовская конференция «Актуальные проблемы этнической и социальной психологии». РУДН. - М., 30 марта 2011; П-ая Международная научно-практическая конференция «Межэтническое и межконфессиональное взаимодействие в условиях глобализации: на пути к формированию гражданской идентичности». Казанский федеральный университет. Казань, 16-18 ноября 2011.
Структура диссертационной работы
Диссертация состоит из введения, трех глав, каждая из которых разделена на два параграфа, заключения, списка использованной литературы и приложения.
Историко-культурные особенности формирования ксенофобии в России и США
В ходе социологических исследований ксенофобных настроений в двух странах, в России в последнее десятилетие выявлен устойчивый рост негативного отношения к представителям этнических групп, исповедующих ислам, а в США - к представителям мусульманских религиозных меньшинств. В связи с этим рассмотрим основные характеристики этнических групп, исповедующих ислам, в этих странах.
В России мусульмане являются крупнейшим религиозным сообществом после христиан. По официальным данным, сегодня в России примерно 20 миллионов мусульман. [166, с. 12]. Население России по предварительным данным Всероссийской переписи населения (14-25 октября 2010 года), публикуемым Федеральной службой государственной статистики (Росстатом) в «Российской газете», составляет 142 905,2 тысячи человек. [176]. Соответственно, мусульмане составляют примерно 15% населения страны. Национальный состав современной России также примерно определен по результатам переписи населения 2010 года. В России последователи ислама принадлежат к 40 этносам. «…Российское мусульманство состоит из двух ареалов – татаро-башкирского (татары - 5,5 млн., башкиры – 1,6 млн.) и северокавказского (6 млн. чел., 1,3 млн. из которых – чеченцы). В Москве мусульман от 1,5 до 2 млн. человек» [91,c.10]. Эти данные подтверждают и предварительные итоги Всероссийской переписи населения 2010 года [63]. Сегодня эти общины пополняются мусульманскими иммигрантами из стран СНГ. Среди них можно отметить представителей таких этносов, традиционно исповедующих ислам, как азербайджанцы, таджики, узбеки, киргизы, казахи и другие. По данным Агентства иммиграционных консалтинговых услуг РиФ: «…За последние 15 лет число мусульман в России увеличилось на 40%» [117]. Регионами компактного расселения российских мусульман являются Северный Кавказ, Поволжье, Урал, Западная Сибирь. Этнические общности, исповедующие ислам, составляют большинство населения в двух регионах Приволжского федерального округа – Татарстане (54%) и Башкортостане (54,5%), и в пяти регионах Южного федерального округа – Ингушетии (98%), Чечне (96%), Дагестане (94%), Кабардино – Балкарии (70%), Карачаево – Черкессии (63%) [166,с.15]. Остальные причисляемые к мусульманам граждане проживают на территории различных областей России.
В США, по последним статистическим данным, - «…исламское население насчитывает примерно 7 млн. человек, около 2,5% населения. В списке религиозных меньшинств мусульмане занимают четвертую строчку. 1/3 из них африканского происхождения, остальные – азиатского. Представители “чёрного” ислама составляют примерно 4 млн. человек» [199]. Мусульман в США значительно меньше, чем в России, – 7 млн. человек (2,5% населения) и 20 млн. человек (15% населения) соответственно. В списке религиозных меньшинств мусульмане занимают вторую строчку в России и только четвертую в США. Также очевидны различия в этническом составе мусульман. Если Россия изначально складывалась как государство на основе славяно-тюркского союза с большой долей мусульманского населения, то исламские общины США формировались за счет иммиграции. Генезис исламского сообщества в США отличается и от российского, и от европейского. «…В России последователи ислама преимущественно являются коренным населением, в ЕС в основном представляют собой общины иммигрантов из стран, бывших некогда европейскими колониями. В то время как в США, несмотря на то, что они сами являются страной иммигрантов, треть мусульман уже можно назвать “коренными”» [58]. Данная треть представлена афроамериканской мусульманской общиной, которая ведет свое происхождение от темнокожих рабов, завезенных на североамериканский континент из Африки ещё в начале XVII века. Среди них также немало афроамериканцев, принявших ислам в результате активного призыва в середине XX века такими организациями темнокожих мусульман, как «Нация Ислама». Остальные две трети мусульманского населения США представлены сравнительно недавно иммигрировавшими в США выходцами из широкого ряда стран исламского мира. В их число входят и потомки иммигрантов «второй мусульманской волны», прибывших в США в начале XX века из Османской империи и осевших в центральных и западных районах Америки. Современная американская мусульманская община уникальна в своем многообразии: «…лишь 35% американских мусульман родились в США, в то время как 65% родились в 80 различных странах мира, среди них страны Арабского мира, Южная Азия, Пакистан, Иран, Африка и т.д. Ни одна другая страна не обладает столь богатым разнообразием мусульман самого разного происхождения, народностей и рас» [81]. Таким образом, в отличие от российского ислама, американский ислам пришлый. Мусульмане США представлены выходцами из 80 различных стран мира, которые недостаточно интегрированы в окружающее неисламское общество из-за разницы культур и отсутствия опыта совместного проживания с американским населением. Мусульманское население Америки представляет собой мозаику этнических, языковых, идеологических, социальных, экономических и религиозных групп, исторически не связанных с США и разбросанных по всей территории страны. Однако на территории США также есть регионы, где ислам представлен более широко. Регионы концентрации мусульман: восточное побережье США - от Нью-Йорка до Вашингтона; Калифорния (Лос-Анджелес и Сан-Франциско); «треугольник» Чикаго-Кливленд-Детройт в северной части страны и Техас. Многие «исламские регионы» имеют этнические границы. В Калифорнии – иранцы: Лос-Анджелес - второй, после Тегерана, город мира по размеру иранской общины. В Техасе выходцы из Индии, Пакистана и Бангладеш. В Чикаго — европейские мусульмане (албанцы, боснийцы и турки). В Детройте — арабы [108]. Эксперты также прогнозируют рост ислама в США: «…В Америке ислам ежегодно растет на 6%. Если такая тенденция продолжится, то к 2020 году каждый большой город США будет преимущественно мусульманским» [4]. Таким образом, ислам в России и США обладает разными качественными и количественными характеристиками, он различен как по количеству, так и по составу, этнической и конфессиональной принадлежности.
В последнее десятилетие положение этнических групп, исповедующих ислам, в России и США претерпело существенные изменения. Начало XXI века ознаменовалось резким всплеском ксенофобии и исламофобии. Развитие исламофобии в России и США объясняется рядом объективных причин. Среди них - рост национализма мусульманских народов, воинственная риторика мусульманских политиков и духовных лиц, международные проявления религиозного фанатизма, эксплуатировавший исламские лозунги терроризм с его кровавыми акциями в России, Европе и США, массовая иммиграция мусульман в эти страны.
Политическая практика взаимодействия государства и исламских организаций в России и США
Под политической практикой взаимодействия государства и исламских организаций понимается система действий светского государства в отношении мусульманских религиозных организаций и институтов с целью обеспечения свободы вероисповедания с учетом разнообразия религий и конфессий в российском и американском обществе.
Под религией (от лат. religio — благочестие, набожность, святыня, предмет культа) понимается «…особая форма осознания мира, обусловленная верой в сверхъестественное, включающая в себя свод моральных норм, типов поведения, обрядов, культовых действий и объединение людей в организации (церковь, религиозную общину)» [150]. Под конфессией (от лат. confessio — исповедание) понимается «…особенность вероисповедания в пределах определённого религиозного учения, а также объединение верующих, придерживающихся этого вероисповедания» [74]. Политическая практика взаимодействия государства и исламских организаций в России и США сравнивается по ряду признаков: История взаимоотношений государства и мусульманских духовных структур; Модели современных взаимоотношений государства и мусульманских духовных структур; Взаимоотношения государства и исламской оппозиции; Инкорпорирование мусульманских лидеров в политику; Политика президентов Д.Медведева и Б.Обамы в отношении ислама. История взаимоотношений государства и мусульманских духовных структур в России и США Как отмечает А.В.Малашенко: «…Утверждение ислама на территории современной России в качестве второй по значимости религии связано непосредственно с государственной политикой. На протяжении нескольких столетий государство формировало организационные основы российского ислама, регламентировало процесс духовного образования мусульман, непосредственным образом влияло на облик мусульманского духовенства» [91,с.92].
Со времен Российской Империи существует система Духовных Управлений Мусульман (ДУМ), которая претерпела мало изменений до наших дней. При Екатерине II был учрежден институт мусульманского духовенства по образу и подобию Церкви. В 1788 году по аналогии со Священным синодом в Оренбурге был учрежден ДУМ, называвшийся «Магометанским Духовным собранием». Священный Синод и Духовное управление подчинялись непосредственно императору. В свою очередь у ДУМ в подчинении находились мусульманские структуры управления на местах [3]. Таким образом, произошла централизация управления мусульманским духовенством и его непосредственное подчинение верховной власти империи. Начиная с 20-х годов XX века, в СССР была возрождена система ДУМ. Кроме Центрального Духовного Управления Мусульман (ЦДУМ), в 1943 году были учреждены духовные управления Северного Кавказа, Закавказья, Средней Азии и Казахстана. К тому же, помимо контроля, в советской России ислам, также как и любая другая религия, подвергался гонениям. «…Преследования, отвращение мусульман от религии и контроль над ними оставались главными методами обращения с исламом вплоть до конца 80-х годов прошлого века… Перемены произошли лишь в годы перестройки, когда началось возрождение религии, начали восстанавливаться мечети и создаваться мусульманские организации» [91, с.96]. К 80-м годам в мусульманских регионах СССР образовалась параллельная система исламских организаций, не подконтрольная ДУМ и коммунистическому режиму. В 1989 году российские мусульмане лишились и единого общемусульманского властного института, образовались две крупные организации – Центральное Духовное Управление Мусульман (ЦДУМ) и Совет муфтиев России (СМР), которые стремились самостоятельно выстраивать отношения с федеральной властью [101].
При Б. Ельцине, в постперестроечный период произошла активизация и политизация исламских организаций. В 1995 году возникли Общероссийское общественно–политическое движение «Нур», Союз мусульман России и Исламский комитет России, в 1996 году – Общероссийское общественно–политическое движение «Мусульмане России». В 1998 году было создано движение «Рефах» («Благоденствие»). Однако с приходом к власти В. Путина ситуация изменилась, и значение религии в общественно-политической жизни страны снизилось [91]. Таким образом, ислам в России практически во все времена контролировался государством через централизованные структуры ДУМ. В США, наоборот, отношения религиозных организаций с государством строились на демократических принципах. Между собой мусульманские организации выступают как равноправные субъекты. Основным отличием от российской ситуации является то, что первые мусульманские организации в США создавались по инициативе самих мусульман, которые боролись за соблюдение своих прав и реализацию своих интересов, в отличие от России, где мусульманские организации были образованы «сверху» - государством - для контроля над исламскими общинами.
Влияние средств массовой информации на формирование ксенофобии в России и США
Согласно ст.2 закона РФ от 27 декабря 1991 года № 2124-I «О средствах массовой информации», СМИ — это совокупность таких субъектов массовой коммуникации, как «…периодическое печатное издание: газета, журнал, альманах, бюллетень, иное издание, имеющее постоянное название, текущий номер и выходящее не реже одного раза в год; радио-, теле-, видеопрограмма; кинохроникальная программа; иная форма периодического распространения массовой информации» [53]. Ученые приложили немало сил, чтобы описать и объяснить роль СМИ в формировании установок насилия в обществе. В своих исследованиях они чаще всего опираются на концептуальную схему, в основе которой лежит вошедшее в последние годы в правозащитный и научный оборот англоязычных стран понятие «hate speech». «…Российские правозащитники перевели его как «язык вражды», под которым стали понимать совокупность текстов (заголовков, фотографий) СМИ, способствующих возбуждению национальной или религиозной вражды или неприязни» [44,c.65]. Более или менее точным эквивалентом этого метафорического понятия является термин «речевая агрессия» «…специфическая форма речевого поведения, которая мотивирована агрессивным состоянием говорящего» [44,c.66]. Эта агрессия проявляется в трех основных формах: подбор тематики, специфическое комментирование, использование дискриминирующей лексики и стилистики.
Можно выделить определенные виды «языка вражды», использующиеся в СМИ по отношению к конкретным национальным, этническим или религиозным группам [71]: призывы к насилию и к дискриминации (явные и завуалированные); оправдание исторических случаев насилия и дискриминации; создание негативного образа той или иной группы; утверждения о неполноценности той или иной группы (о моральных недостатках); упоминание группы в целом или ее представителей в унизительном или оскорбительном контексте (в том числе в уголовной хронике); утверждения о криминальности той или иной группы; обвинение в негативном влиянии той или иной группы на общество, государство, призывы не допустить закрепления в регионе (районе, городе и т.д.) мигрантов, принадлежащих к той или иной этнический или религиозной группе (например, протесты против строительства мечети); цитирование явно ксенофобных высказываний и текстов, аналогично – предоставление места в газете для явной националистической пропаганды без редакционного комментария или иной полемики. Эти методы создают определенные «медиа–образы» разных национальных, этнических и религиозных групп. В России проведено множество исследований, посвященных выявлению наличия «языка вражды» в российских СМИ. Так исследование «Преодоление ксенофобии в СМИ» [168], проведенное Центром цивилизационных и региональных исследований РАН, выявляет различные формы и способы формирования установок этнической ксенофобии на страницах наиболее рейтинговых столичных печатных изданий.
По результатам мониторинга, наиболее часто и активно негативные этнические стереотипы и установки этнофобии воспроизводятся на страницах «Московской правды», «Московского комсомольца», «Аргументов и фактов», «Комсомольской правды». Самыми сдержанными и корректными в освещении этнических сюжетов являются «Коммерсант», «Итоги» и «Вечерняя Москва». Этноконфликтогенные публикации с наибольшей периодичностью встречаются в разделах криминальной хроники, а также в аналитических статьях, посвященных криминальным сюжетам, проблемам терроризма и миграции. «…Продуцирование ксенофобии (этнофобии) чаще всего происходит посредством избирательного обозначения журналистами этнической принадлежности героев криминальных сюжетов, что объективно способствует формированию в массовом сознании представителей доминирующего этнического большинства негативных этнокультурных стереотипов» [168].
Как отмечают исследователи, журналисты, следуя уже существующим в массовом сознании москвичей страхам и фобиям, осознанно или невольно этнизируют криминальную ситуацию, объясняют этноконфессииональными причинами проблемы, лежащие в социально-экономической и политической сферах. Например, «…реальной социальной проблеме неконтролируемого притока в Москву неквалифицированной рабочей силы и связанного с этим наплыва криминальных элементов из республик бывшего СССР и «неблагополучных» регионов России представители масс-медиа настойчиво придают этнический характер. В результате в сознании обширной читательской аудитории популярных СМИ закрепляются фобические установки по отношению к выходцам с Кавказа, из республик Средней Азии… Публикации на эти темы нередко имеют характер этнической ксенофобии, провоцируя у читательской аудитории негативные установки по отношению к таджикам, узбекам и вообще иноэтничным приезжим» [168].
Также по данным исследования, значительная часть этноконфликтогенных публикаций в обозначенных СМИ посвящена событиям на Северном Кавказе (особенно, в Чечне) и проблемам терроризма и связана с демонизацией образа «чеченца» и «кавказца». Наиболее конфликтогенные статьи на тему террора зафиксированы исследователями в «Аргументах и фактах», в меньшем количестве – в «Московском комсомольце» и «Московской правде». Подобные типы публикаций служат фактором формирования ксенофобии, негативных межэтнических установок в массовом сознании, способствуют обострению взаимодействия этнического большинства с представителями иноэтничных групп [168].
Как отмечают исследователи: «…Созданию негативных этнических образов (образов Чужого, Врага) способствуют также утверждения журналистов о физической, интеллектуальной, духовной, моральной неполноценности той или иной этнической группы. Публикации такого рода могут интерпретироваться как «унижающие национальное достоинство» и преследоваться по закону (в соответствии с существующими нормами уголовного и гражданского права). Наибольшее количество таких материалов зафиксировано в «Московской правде», «Комсомольской правде» и «Московском комсомольце» [168].
Наличие большого объема «языка вражды» в рассмотренных изданиях исследователи объясняют отсутствием у редакций большинства изданий единой концепции освещения «этнических» сюжетов. Характер и качество подачи этой информации полностью отдается на откуп рядовым журналистам, многие из которых в силу непрофессионализма зачастую не замечают, что транслируют ксенофобию в массовое сознание или же не осознают опасности такой трансляции.
Правовые механизмы противодействия ксенофобии в России и США
Правовые механизмы противодействия ксенофобии в России и США сравниваются по ряду признаков: Наличие правовых норм по защите прав меньшинств в Конституции; Наличие правовых норм по защите прав меньшинств в федеральном законодательстве; Наличие антидискриминационных норм в законодательстве; Наличие норм толерантности; Проблемы реализации законодательства. Прежде, чем перейти к сравнению правовых норм защиты прав этнических и религиозных меньшинств в России и США, следует более подробно остановиться на особенностях правовых систем этих стран.
Россия принадлежит к романо-германской правовой семье, тогда как США - к англосаксонской. Источниками права в России выступают, помимо международных правовых актов и доктрин, Конституция, федеральные законы и подзаконные акты, правовой обычай. К тому же, в России существует разграничение предметов ведения и полномочий между федеральными органами государственной власти и органами государственной власти субъекта РФ. В США, как и в России, основным источником права является Конституция, затем законодательные акты Конгресса и законодательные акты легислатуры штатов, а также действуют нормы общего права, решения Верховного суда и судебный прецедент.
Англосаксонскую правовую семью часто называют семьей общего права (common law). От других правовых семей она отличается, прежде всего, тем, что в качестве основного источника права в ней признается судебный прецедент. Согласно существующим правилам, суд при решении какого бы то ни было вопроса является формально связанным решением по аналогичному вопросу, вынесенным вышестоящим судом или судом той же инстанции.
В США особенности правовой системы во многом связаны с наличием писаной Конституции. Одна из них - право Верховного суда США толковать текст и содержание Конституции страны, а также право высших судебных инстанций различных штатов толковать их собственные конституции. Без учета этого толкования, путем лишь одного ознакомления с текстом того или иного закона и Конституции нельзя определить, соответствует ли этот закон Конституции или не соответствует, является ли он конституционным или же не является таковым. Акты толкования Конституции играют в процессах правотворчества и правоприменения США весьма важную теоретическую и практическую роль. Деятельность Верховного суда США по толкованию Конституции страны есть проявление судебного контроля над законностью федеральных законов и законов, принимаемых на уровне штатов легислатурами. Наличие такого контроля - особенность правой системы США.
Выделим еще одну особенность правовой системы США - ее «федеративный» характер, непосредственную связь правовой системы с федеративной структурой государства. В формально-юридическом смысле федеральная правовая система, закрепляющая общегосударственные приоритеты, несомненно, играет первостепенную роль в законодательстве США, как и в России. В настоящее время федеральное законодательство США постоянно публикуется в систематизированном виде в Своде законов страны, состоящем из 50 различных разделов. Каждый из разделов содержит или отраслевое законодательство, или же законодательство, касающееся конкретных, весьма значимых правовых институтов [161].
Таким образом, имеет смысл проводить исследование правовых норм противодействия ксенофобии в России и США, учитывая особенности их правовых систем. Правовые нормы по защите прав религиозных и этнических меньшинств в Конституции России и США Принятие Конституции РФ в 1993 году закрепило права граждан России на свободу вероисповедания [42, с.253]: а) в РФ признается идеологическое многообразие (ст. 13); б) Российская Федерация - светское государство (ст. 14); в) никакая религия не может устанавливаться в качестве государственной или обязательной (ст. 14); г) религиозные объединения отделены от государства и равны перед законом (ст. 14); д) государство гарантирует равенство прав и свобод человека и гражданина независимо от отношения к религии, запрещает любые формы ограничения прав граждан по признакам социальной, расовой, национальной, языковой или религиозной принадлежности (ч.2 ст.19); е) каждому гарантируется свобода совести и вероисповедания, включая право исповедовать индивидуально или совместно с другими любую религию или не исповедовать никакой, свободно выбирать, иметь и распространять религиозные и иные убеждения и действовать в соответствии с ними (ст. 28); ж) не допускается пропаганда или агитация, возбуждающая религиозную ненависть и вражду, запрещается пропаганда религиозного превосходства (ч. 2 ст. 29); з) каждый имеет право на объединение, никто не может быть принужден к вступлению в какое-либо объединение или пребыванию в нем (ст. 30); и) гражданин Российской Федерации в случае, если его убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной службы, а также в иных установленных федеральным законом случаях имеет право на замену ее альтернативной гражданской службой (ч.3 ст.59).
В Конституции РФ 1993 года также установлены гарантии защиты прав национальных и этнических меньшинств. В преамбуле Конституции содержится формулировка о «многонациональном народе» РФ. Статья 3 Конституции РФ устанавливает, что «носителем суверенитета и единственным источником власти в Российской Федерации является ее многонациональный народ» [73,ст.3]. В США принципы свободы вероисповедания изложены в Статье VI Конституции и во вступительных словах Первой поправки к Конституции, являющейся частью Билля о правах, ратифицированного в 1791 году. Статья VI Конституции США завершается следующими словами: «…Не может быть затребовано какое-либо подтверждение религиозных убеждений в качестве условия для занятия какой-либо должности либо официального поста, учрежденных Соединенными Штатами» [212]. За этим юридическим языком скрывается формулировка двух основополагающих американских принципов. Во – первых, государство не устанавливает, не одобряет и не отдает предпочтения никакой конкретной религии. Во – вторых, все граждане вольны исповедовать религию по
