Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка 34
1. Генезис принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в универсальных правозащитных актах 34
2. Основные составляющие элементы принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка 75
3. Международно-правовая охрана семьи – важная гарантия для реализации принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка 88
4. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в Российской Федерации 110
Глава 2. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка на региональном уровне 129
1. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в практике Европейского суда по правам человека 129
2. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в Межамериканской системе защиты прав человека 158
3. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в Африканской системе защиты прав человека 187
Глава 3. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении детей, находящихся в уязвимом положении 214
1. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении детей из числа коренных народов 214
2. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении беременных женщин и женщин с маленькими детьми в местах лишения свободы 233
3. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении детей из числа цыган (рома) 248
4. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении детей-мигрантов 265
Глава 4. Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка при усыновлении (удочерении) детей (на примерах законодательства и практики Соединенных Штатов Америки и Российской Федерации) 282
1. Требования принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка, подлежащие выполнению при усыновлении (удочерении) 282
2. Политика, законодательство и практика Соединенных Штатов Америки по усыновлению (удочерению) детей в свете требований принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка 292
3. Политика, законодательство и практика Российской Федерации по усыновлению (удочерению) детей в свете требований принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка 329
Заключение 346
Список литературы 354
- Генезис принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в универсальных правозащитных актах
- Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в практике Европейского суда по правам человека
- Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении беременных женщин и женщин с маленькими детьми в местах лишения свободы
- Политика, законодательство и практика Российской Федерации по усыновлению (удочерению) детей в свете требований принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка
Генезис принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в универсальных правозащитных актах
Международные отношения XX века отличались от прошлого периода тем, что окончание двух мировых войн завершились созданием международных межправительственных организаций (Лиги Наций и Организации Объединенных Наций), основной задачей которых было поддержание мира и укрепление международной безопасности на глобальном уровне. Для достижения этой задачи потребовались коллективные усилия нормативного, институционального и иного характера во многих сферах, которые раньше не регулировались международным правом. К такой сфере, в частности, относилась защита прав детей. В рамках Лиги Наций была принята в 1924 г. Женевская декларация прав ребенка43. Ключевые аспекты концептуального, нормативного и институционального характера нашли закрепление в Декларации прав ребенка, принятой ГА ООН в 1959 г.44 Концептуальным положением в этой Декларации является разъяснение основания для специальной защиты ребенка: «Ребенку законом и другими средствами должна быть обеспечена специальная защита и предоставлены возможности и благоприятные условия, которые позволяли бы ему развиваться физически, умственно, нравственно, духовно и в социальном отношении здоровым и нормальным путем и в условиях свободы и достоинства». Продолжение цитируемого положения Декларации имеет важное теоретическое значение: оно впоследствии стало ключевым в сфере защиты прав ребенка. Декларация в этом отношении гласит: «при издании с этой целью законов главным соображением должно быть наилучшее обеспечение интересов ребенка» (п. 2). Впоследствии данное положение без каких-либо изменений послужило в качестве названия одного из принципов международной защиты прав ребенка – «принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка».
Таким образом, фиксация «интересов ребенка» (что шире, чем права ребенка) послужила основанием быть отдельным, относительно самостоятельным объектом регулирования международно-правовых актов по правам человека. В этом отношении, соблюдая хронологию международного правотворчества, отметим принятую через 25 лет после разработки Декларации прав ребенка 1959 г. Конвенцию о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1979 г.45, в ст. 5 которой говорится следующее: «государства-участники принимают все соответствующие меры с целью: … b) обеспечить, чтобы семейное воспитание включало в себя правильное понимание материнства как социальной функции и признание общей ответственности мужчин и женщин за воспитание и развитие своих детей при условии, что во всех случаях интересы детей являются преобладающими». Если прочтем текст Конвенции 1979 г. далее, то мы видим: «государства-участники принимают все соответствующие меры для ликвидации дискриминации в отношении женщин во всех вопросах, касающихся брака и семейных отношений, и, в частности, обеспечивают на основе равенства мужчин и женщин: … d) одинаковые права и обязанности мужчин и женщин как родителей, независимо от их семейного положения, в вопросах, касающихся их детей; во всех случаях интересы детей являются преобладающими» (ст. 16)46.
В этих положениях Конвенции 1979 г. фиксируются важные аспекты для наилучшего обеспечения интересов детей, а именно: материнство, как социальная функция; общая ответственность родителей за воспитание и развитие своих детей. Отметим, что в цитируемых положениях Конвенции другими словами, однако, два раза четко фиксируется одна установка: «все сферы интересов детей являются преобладающими». Ученые отмечают повсеместную фиксацию принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка, однако, в различной формулировке47. В частности, в качестве цели в Конвенции о защите детей и сотрудничестве в отношении иностранного усыновления (Гаага, 29 мая 1993 г.) значится: «создать гарантии того, чтобы иностранное усыновление осуществлялось в наилучших интересах ребенка и при соблюдении его основных прав, признанных международным правом» (ст. 1 (a)). Более того, в ст. 24 этой Конвенции говорится: «В признании усыновления может быть отказано в Договаривающемся государстве только тогда, когда усыновление явно противоречит его государственной политике, принимая во внимание наилучшие интересы ребенка»48.
Как видим, через ссылку на принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка решаются две сложные задачи при усыновлении: отмена усыновления и связанные с ней юридические и материальные последствия. Сказанное подтверждается анализом конкретных судебных решений, связанных с отменой усыновления (удочерения). Согласно исследованиям, проблемы в этой сфере во многом порождаются поспешностью и формализмом, характеризующими подготовительную стадию процессов, процедур усыновления (удочерения), некачественной информационно-аналитической работой, особенно в той ее части, которая позволяет предельно адекватно представлять потенциальные возможности усыновителя, его семьи, понимать и успешно реализовывать наилучшие интересы усыновляемых (удочеряемых) детей49.
Принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка нашел дальнейшее закрепление в региональных правозащитных актах, таких как Африканская хартия прав и основ благосостояния ребенка 1990 г.50, Пакт Организации исламского сотрудничества о правах детей в исламе 2005 г.51 и др. Но наиболее значимым на сегодняшний день международно-правовым актом, раскрывающим юридическое содержание этого принципа, является Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г.52
Конвенция ООН о правах ребенка 1989 г. является универсальным международным договором как по количеству участия в ней государств-членов ООН и других субъектов международных отношений, так и по ее охвату: различные категории женщин и их детей (например, женщины, отбывавшие наказание с маленькими детьми; дети-инвалиды; дети коренных народов; дети мигрантов и т.д.).
Согласно п. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка: «Во всех действиях в отношении детей, независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка»53. Согласно этому пункту Конвенции 1989 г. у детей появляется право на то, чтобы его наилучшие интересы оценивались и принимались во внимание в качестве первоочередного соображения при принятии относительно него решений на государственном или частном уровнях. При этом крайне важны два элемента: «первоочередное внимание» и «наилучшее обеспечение интересов ребенка». Более того, данная Конвенция этим не ограничивается; она содержит ссылку на принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка в различных контекстах: ст. 9 (разлучение с родителями); ст. 10 (воссоединение семьи); ст. 18 (родительские обязанности); ст. 20 (лишение семейного окружения и альтернативный уход); ст. 21 (усыновление); ст. 37 (с) (отделение от взрослых в случае лишения свободы); ст. 40 п. 2 (b, iii) (процессуальные гарантии, включая присутствие родителей на судебном разбирательстве по уголовным делам в отношении детей-правонарушителей).
Принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка зафиксирован также в обоих факультативных протоколах к Конвенции о правах ребенка 1989 г.: в преамбуле и ст. 8 Факультативного протокола, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии и в преамбуле, ст. 2–3 Факультативного протокола, касающегося процедуры сообщений 2011 г.54
Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в практике Европейского суда по правам человека
На европейском пространстве основной региональной организацией является Совет Европы229, а в рамках Совета Европы основным региональным правозащитным актом230 является Конвенция о защите прав человека и основных свобод 1950 г. (Европейская конвенция, ЕКПЧ) с дополнительными протоколами231. В постановочном порядке отметим, что в рамках Совета Европы разрабатывается немало документов рекомендательного характера, направленных на защиту прав детей, например, Стратегия Совета Европы по обеспечению прав ребенка (2016–2021 гг.)232. В п. 5.2 Стратегии говорится, что «во всех действиях в отношении детей первоочередное внимание уделяется принципу наилучшего обеспечения интересов ребенка. Совет Европы будет работать над реализацией этого принципа в рамках целей настоящей Стратегии». В рамках настоящей главы будут проанализированы именно соответствующие решения Европейского суда по правам человека, но надо иметь в виду, что различные аспекты прав детей так или иначе затрагиваются в деятельности восьми институциональных механизмов Совета Европы: Европейский комитет по социальным правам (ЕКСП); Комитет сторон Конвенции о защите детей от сексуальной эксплуатации и сексуальных надругательств (Комитет Лансароте); Комитет по предупреждению пыток (КПП СЕ); Европейская комиссия против расизма и нетерпимости (ЕКРН); Консультативный комитет по Рамочной конвенции о защите национальных меньшинств (АКФК); Группа экспертов по борьбе с торговлей людьми (ГРЕТА); Европейская комиссия за демократию через право (Венецианская комиссия); Комитет экспертов Европейской хартии региональных языков или языков меньшинств (ECRML).
Однако данная Европейская конвенция не содержит положений, непосредственно закрепляющих права детей. Тем не менее, Европейский суд по правам человека (ЕСПЧ), в компетенцию которого входит рассмотрение споров между индивидами и государствами – членами Совета Европы о предполагаемом нарушении соответствующими государствами положений ЕКПЧ, в своих решениях затрагивает права ребенка233 на том основании, что ребенок обладает теми же правами, что и совершеннолетние лица, включая право на обращение в ЕСПЧ в соответствии со ст. 1 и 34 ЕКПЧ234. Как отмечает Н. Кравчук: «Дети также могут реализовывать свои права наравне со взрослыми (без содействия своих представителей или иных лиц) на защиту семейной жизни. Учитывая данное положение, ЕСПЧ исходит из необходимости компенсировать неполноту правосубъектности ребенка и обеспечить реальные возможности защиты его прав многими путями, включая исключение правила о необходимости исчерпания внутренних средств защиты перед подачей жалобы (ст. 35 ЕКПЧ)»235.
Действительно, Европейская конвенция не содержит специальных требований о правоспособности, главное, чтобы заявитель был жертвой правонарушения. Получается, что и ребенок, как равно и его представители, может обращаться в ЕСПЧ, хотя на практике таких дел немного, но постановления по ним выносились.
Рассматривая вопросы «нарушения прав детей, мы можем обозначить позиции ЕСПЧ применительно к принципу наилучшего обеспечения интересов ребенка в различных ситуациях»236.
Дел против России, касающихся осуществления прав детей, включая принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка, мало; среди них дело семьи Агеевых, касающееся изъятия детей из семьи и отмены их усыновления на основании подозрений в насилии усыновителей над одним из детей и невыполнения родителями их обязанностей по отношению к детям.
Данное дело стало предметом рассмотрения ЕСПЧ, в который обратились бывшие усыновители – супруги Агеевы – по факту нарушения российскими властями их права на уважение частной и семейной жизни, предусмотренное ст. 8 ЕКПЧ. При рассмотрении данного дела ЕСПЧ, опираясь на принцип наилучшего обеспечения прав ребенка, детально разъяснил действия национальных судов при принятии решения о прекращении семейных отношений между родителями и детьми237.
На что прежде всего стоит обратить внимание в деле семьи Агеевых – принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка был по-разному истолкован российскими властями и Европейским судом по правам человека.
Отметим, что самого определения «наилучших интересов ребенка» нет в российском законодательстве. При этом универсальный договорный орган по правам человека системы ООН – Комитет по правам ребенка – отмечал: «любая трактовка наилучших интересов ребенка должна соответствовать Конвенции о правах ребенка в целом, не противореча ее духу»238. ЕСПЧ в деле «Хазе и другие против Германии» подчеркнул: «тот факт, что ребенок может быть помещен в более благоприятную для его воспитания среду, не оправдывает необходимость принятия принудительных мер по отобранию его у родителей. В таких случаях требуется наличие иных обстоятельств, свидетельствующих о необходимости такого вмешательства в частную семейную жизнь»239.
В деле Агеевых соответствующие российские судебные органы опирались на принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка в качестве обоснования необходимости изъятия детей из семьи и отмены усыновления. Однако ЕСПЧ занял иную позицию по применению данного принципа.
Согласно п. 143 Постановления Европейского суда, «передача ребенка под опеку должна считаться временной мерой, которая будет прекращена, как только позволят обстоятельства, и основной целью этой меры должно быть воссоединение родителей и ребенка. И позитивным обязательством государства в этой связи является способствование семье в воссоединении с ребенком, причем вес этих обязательств увеличивается по мере прохождения времени, что ребенок проводит под опекой». Европейский суд не касался вопроса воссоединения детей и усыновителей. По российскому праву усыновители не могут быть восстановлены в правах. В связи с этим надо понимать серьезность последствий от шага по отмене усыновления. Европейский суд указал, что «подобные решения могут приниматься лишь в исключительных случаях, и могут быть оправданы только необходимостью соблюдения доминирующих интересов ребенка»240.
Рассматривая жалобу Агеевых, ЕСПЧ пришел к выводу, что разрешение вопроса недостаточной заботы со стороны усыновителей о здоровье детей национальными властями было явно поверхностным. У Суда имелись «серьезные сомнения относительно компетентности национальных судов в том, чтобы дать должную оценку действиям или бездействию заявителей, а также состоянию здоровья их детей после отобрания, без того, чтобы прибегнуть к помощи экспертов в данной сфере»241.
Европейский суд, касаясь случая, произошедшего с ребенком (на теле мальчика были обнаружены повреждения, что послужило основанием для возбуждения уголовного дела), указал на обобщенный характер доказательств, исследованных судами, в этих решениях «просто упоминали описание травм и наличие неоконченного уголовного дела, не исследуя какие-либо доказательства, ни исходящие от самих детей, ни полученные из каких-либо других соответствующих источников, которые подразумевали или хотя бы ставили вопрос о причастности одного или обоих заявителей к данным повреждениям»242. В контексте настоящего исследования важно отметить, что фактически в судах не был применен принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка: не проводилась оценка «уже установившихся семейных связей между заявителями и их детьми и не принимался во внимание тот вред, который резкий разрыв таких связей наносил эмоциональному и психологическому состоянию детей с учетом их возраста на тот момент»243.
По мнению ЕСПЧ, того, что избранная российскими властями мера соответствовала все перевешивающему требованию наилучшего обеспечения интереса ребенка, государством продемонстрировано не было (п. 154
Постановления). На этих основаниях ЕСПЧ установил, что национальные власти преступили дозволенную свободу усмотрения в отношении решения об отмене усыновления и тем самым нарушили ст. 8 ЕКПЧ.
В соответствии со ст. 392 Гражданского процессуального Кодекса РФ, постановление ЕСПЧ может служить основанием для пересмотра судебных решений по вновь открывшимся или новым обстоятельствам.
Действительно, один из родителей обратился в российский суд на основании ст. 392 ГПК РФ с просьбой о пересмотре решения об отмене усыновления. Преображенский районный суд г. Москвы своим определением от 8 ноября 2013 г. отказал в удовлетворении жалобы на том основании, что решение ЕСПЧ «не содержит прямого указания на необходимость пересмотра решения национального суда, восстанавливая при этом нарушенные права заявителей». По мнению специалистов, Преображенский районный суд проигнорировал не только просьбу Уполномоченного по правам человека в РФ удовлетворить заявление, но и мнение прокурора, который, считал, что «ходатайство о пересмотре решения об отмене усыновления подлежит удовлетворению»244.
Уполномоченный по правам человека в РФ расценил отказ районного суда в пересмотре решения об отмене усыновления как «сомнительный»245. Впоследствии и Верховный Суд РФ не поддержал жалобу родителей детей на вышеуказанное решение от 8 ноября 2013 г.
В целом, дело Агеевых затронуло ряд важных аспектов защиты прав детей в РФ, в том числе, вопрос о единообразном применении в правоприменительной практике принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в соответствии с требованиями Конвенции ООН о правах ребенка и с учетом мнений Комитета ООН по правам ребенка.
Реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка в отношении беременных женщин и женщин с маленькими детьми в местах лишения свободы
Беременные женщины и женщины с маленькими детьми оказываются в исправительных учреждениях в результате совершения ими уголовно-наказуемых деяний. Однако, маленькие дети оказываются в местах лишения свободы совсем по другим причинам. Вопросы защиты этой категории детей в контексте реализации принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка нашли отражение в соответствующих международно-правовых актах, включая такие конвенции, как Конвенция о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1979 г. и Конвенция о правах ребенка 1989 г., так и акты т.н. «мягкого» права, а именно: Декларация прав ребенка 1959 г., «Бангкокские правила ООН, касающиеся обращения с женщинами-заключенными и мер наказания для женщин-правонарушителей, не связанных с лишением свободы 2010 г.»476 и «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными (Женева, 1955 г.)».477
В Конвенции о ликвидации всех форм дискриминации в отношении женщин 1979 г. в ст. 12 (2) закреплены базовые положения, применимые к женщинам при любых обстоятельствах: «… государства-участники обеспечивают женщинам соответствующее обслуживание в период беременности, родов и послеродовой период, предоставляя, когда это необходимо, бесплатные услуги, а также соответствующее питание в период беременности и кормления»478.
В преамбуле Конвенции о правах ребенка 1989 г. в этом отношении говорится: «ребенок, ввиду его физической и умственной незрелости, нуждается в специальной охране и заботе, включая надлежащую правовую защиту, как до, так и после рождения» и далее: «признавая, что во всех странах мира есть дети, живущие в исключительно трудных условиях, и что такие дети нуждаются в особом внимании»479. В Конвенции о правах ребенка закреплены другие положения, применимые к обозначенной проблематике, а именно:
- «Государства-участники обеспечивают, чтобы ребенок не разлучался со своими родителями вопреки их желанию, за исключением случаев, когда компетентные органы, согласно судебному решению, определяют в соответствии с применимым законом и процедурами, что такое разлучение необходимо в наилучших интересах ребенка»480 (статья 9 (1));
- «Государства-участники принимают все необходимые меры для обеспечения защиты ребенка от всех форм дискриминации или наказания на основе статуса … родителей ребенка, законных опекунов или иных членов семьи»481 (статья 2 (2));
- «Во всех действиях в отношении детей, независимо от того, предпринимаются они государственными или частными учреждениями, занимающимися вопросами социального обеспечения, судами, административными или законодательными органами, первоочередное внимание уделяется наилучшему обеспечению интересов ребенка»482 (статья 3 (1)).
Согласно документу, известному как «Бангкокские правила 2010 г.», «к детям, находящимся в таких учреждениях со своими матерями, никогда не относятся как к заключенным»483 (правило 49). В документе «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными» указано, что «Если же ребенок рождается в тюрьме, то об этом обстоятельстве не следует упоминать в метрическом свидетельстве»484.
Таким образом, в рассматриваемой нами ситуации первостепенной задачей международного права прав человека является реализация принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка, оказавшегося вместе с матерью в местах лишения свободы матери. Иначе говоря, здесь ребенок не должен оказаться заложником указанного обстоятельства. Для него, с точки зрения реализации принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка, должны быть созданы все условия развития, и он не должен оказаться в дискриминационном положении по причине статуса его матери (т.е. осужденной). Однако, сказанное не означает, что международное право прав человека игнорирует положение самих беременных женщин и женщин с маленькими детьми в местах лишения свободы на том основании, что они преступницы и отбывают наказание за совершенные ими преступные деяния. Международное право прав человека учитывает особое положение беременных женщин и женщин в целом как таковых при любых обстоятельствах. Именно в сочетании учета этих обстоятельств следует оценивать дееспособность и прогрессивность международных и национальных усилий по улучшению участи всех указанных категорий в местах лишения свободы. На основе сказанного, любые усилия государств по улучшению участи этих категорий лиц не следует квалифицировать как привилегированные и, следовательно, дискриминационные по отношению к остальной части общества.
Об этом четко заявлено в Принципе 5 (2) «Свода принципов защиты всех лиц, подвергаемых задержанию или заключению в какой бы то ни было форме»: «Меры, применяемые в рамках закона и предназначенные специально для защиты прав и особого статус женщин, в особенности беременных женщин и кормящих матерей, а также детей, подростков, … не рассматриваются как дискриминационные. …»485
Как видно из цитируемых положений, международное право прав человека обеспечивает особый статус женщин, в особенности беременных женщин и кормящих матерей, во всех обстоятельствах без каких-либо исключений, включая, безусловно, и случаи их пребывания в исправительных учреждениях (тюрьмах), где они отбывают наказание за совершенные ими преступления.
Учитывая сказанное, попытаемся выяснить как реализуется принцип наилучшего обеспечения интересов ребенка в случаях их пребывания с матерями-заключенными.
Цитируемые положения Конвенции о правах ребенка хотя прямо не касаются детей, находящихся с матерями в местах лишения свободы, однако они служат общей нормативной основой для обязательств государств и их соответствующих органов власти, управления и правосудия руководствоваться во всех обстоятельствах, исходя из наилучшего обеспечения интересов ребенка. Сказанное полностью относится к маленьким детям, которые находятся у матерей в местах лишения свободы.
Вместе с тем, специальные нормы о защите детей, чьи матери находятся в местах лишения свободы, зафиксированы в международном документе «Минимальные стандартные правила обращения с заключенными» (Женева, 1955 г.)486. В правиле 23 этого документа указывается: «Женские заведения должны располагать особыми помещениями для ухода за беременными женщинами и роженицами. Там, где это возможно, следует заботиться о том, чтобы роды происходили не в тюремном, а в гражданском госпитале… Там, где заключенным матерям разрешается оставлять младенцев при себе, нужно предусматривать создание яслей, располагающих квалифицированным персоналом, куда детей следует помещать в периоды, когда они не пользуются заботой матери»487.
В Сальвадорской декларации 2010 г., принятой на 12-м Конгрессе ООН по предупреждению преступности и обращению с правонарушителями, подчеркнута важность принципов и правил, содержащихся, прежде всего, в Конвенции о правах ребенка и Дополнительном протоколе к ней, применительно к защите детей, находящихся совместно с матерями в местах лишения свободы488.
Многие важные положения содержатся в уже упомянутых Бангкокских правилах 2010 г.:
- «решения о том, чтобы разрешить детям остаться со своими матерями в исправительном учреждении, принимаются исходя из наилучшего обеспечения интересов детей. … »489 (Правило 49);
- «женщинам-заключенным, дети которых находятся в исправительном учреждении вместе с ними, предоставляются самые широкие возможности для проведения времени со своими детьми»490 (Правило 50);
- «детям, проживающим со своими матерями в исправительном учреждении, предоставляется постоянное медицинское обслуживание, а за их развитием следят специалисты в сотрудничестве со службами здравоохранения. Для воспитания таких детей создаются условия, максимально приближенные к условиям воспитания детей за пределами исправительного учреждения»491 (Правило 51);
- «режим исполнения наказания должен быть достаточно гибким для того, чтобы учитывать потребности беременных женщин, кормящих матерей и женщин с детьми. Для этого в исправительных учреждениях должны быть помещения или условия для ухода за детьми.
Политика, законодательство и практика Российской Федерации по усыновлению (удочерению) детей в свете требований принципа наилучшего обеспечения интересов ребенка
В соответствии с Национальной стратегией действий в интересах детей на 2012–2017 годы, утвержденной Указом Президента Российской Федерации от 1 июня 2012 года, одной из основных задач ее реализации является обеспечение приоритета семейного устройства детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей652.
Среди ожидаемых результатов реализации Национальной стратегии – увеличение доли детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, воспитывающихся в семьях граждан Российской Федерации, до 90 процентов653. И действительно, многого удалось достичь654.
Мерами, направленными на защиту прав и интересов детей-сирот и детей, оставшихся без попечения родителей, сформулированными в Национальной стратегии, предусматривается «улучшение качества подготовки потенциальных замещающих родителей в целях исключения возврата детей из замещающих семей в учреждения интернатного типа. Создание системы профессионального сопровождения усыновителей, опекунов, попечителей, приемных родителей в период адаптации и на последующих этапах жизни ребенка»655.
В программе «Десятилетие детства» (2018–2027) в рамках Плана до 2020 г. пока вопросы усыновления не ставятся656.
В документах стратегического плана или программного характера, законодательстве и судебной практике России в контексте проблем семьи, отцовства, материнства, детства и при регулировании семейных и непосредственно связанных с ними социальных, воспитательных, иных гуманитарных отношений приоритет интересов ребенка возведен в ранг основополагающего руководящего положения. Данный принцип в правоприменительной практике России уже стал универсальным ориентиром.
В решениях российских судов по проблемам детей широко используется термин «исходя из интересов детей».
В связи с этим заметим, что в российском законодательстве и практике наряду с термином «интересы детей» используется также понятие «законные интересы детей».
Например, в статье 54 – Право ребенка жить и воспитываться в семье – Семейного кодекса Российской Федерации используется термин «интересы детей», тогда как в статье 56 – Право ребенка на защиту – этого же кодекса применен термин «законные интересы детей»657.
Как нам представляется, законодатель тем самым указал на некие различия в этих терминах. Очевидно, что к номинации законных интересов детей отнесены те из них, которые подпадают под защиту соответствующих правоприменителей и могут также защищаться, при определенных условиях, самим ребенком.
Однако такое альтернативное использование в российском семейном и ином законодательстве терминов «интересы ребенка», «законные интересы ребенка» порождает практические правоприменительные проблемы и теоретико-правовые дискуссии.
Возьмем ту же ст. 54. Семейного кодекса, в которой сказано: «Ребенок имеет права на воспитание своими родителями, обеспечение его интересов, всестороннее развитие, уважение его человеческого достоинства». В этом положении сформулированы четыре фундаментальных права ребенка, которые согласно статье 17 Конституции Российской Федерации неотчуждаемы и принадлежат каждому ребенку от рождения658. Сказанное означает, что эти права не нуждаются в том, чтобы обозначаться в качестве законных интересов, ибо согласно статье 18 Конституции Российской Федерации права и свободы человека и гражданина являются непосредственно действующими.
Тем не менее, апелляция к конституционным положениям не снимает существующих проблем, причем не только терминологического характера. Данные фундаментальные права ребенка в возрасте до 18 лет реализуются им самим, в их реализации участвуют взрослые члены семьи, соответствующие государственные органы, а также организации гражданского общества.
Понятие «законный интерес», вступая в некоторое противоречие с духом права, с правом как должным, ориентирует нас на существующую социально-правовую реальность этих субъектов обеспечивать реализацию «законных интересов детей».
Эти положения чрезвычайно актуальны в деле установления, а точнее в процессе судебной отмены усыновления (удочерения) детей. В 2010–2011 гг. в судебном порядке отменено 183 усыновления (удочерения) детей, осуществленных ранее российскими усыновителями659. А всего за последние пять лет число отмененных по решениям судов усыновлений (удочерений) составило более 400, и каждое из этих решений тем или иным образом затрагивало интересы детей, их благополучие.
Следует подчеркнуть, что мировоззренческое, гуманистическое значение принципа наилучшего обеспечения интересов детей не является предметом научных дискуссий660, ибо плюрализм мнений имеет место тогда, когда речь заходит о понимании содержания, механизмов осознания, реализации интересов детей, об определении конкретных субъектов их выражения, защиты, каким образом в конкретном судебном решении, обеспечивая подобную приоритетность интересов детей, не нарушать принцип социальной справедливости в ее правовом смысле, учитывая в той или иной мере интересы других участников семейных отношений.
Обратимся к конкретным судебным решениям, из правовых соображений изменив сведения об участниках судебных разбирательств и местах их рассмотрения, с учетом положений ст. 10 «Гласность судебного разбирательства» Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации661.
В городской суд одного из субъектов Российской Федерации обратилась гражданка Лищук А.А. с заявлением об отмене удочерения несовершеннолетней (дата рождения – 27 октября 2006 года) Мухамшиной Б.Б. В иске Лищук А.А. сообщала, что на основании решения городского суда от 26 марта 2009 г. было удовлетворено ее заявление об установлении удочерения несовершеннолетней Мухамшиной Б.Б. После вступления решения суда в законную силу она забрала девочку из дома ребенка и отвезла ее по месту своего жительства. За время нахождения девочки в семье выяснила, что ребенок при укладывании спать проявляет беспокойство, не может лежать на спине, раскачивается в разные стороны, требует круглосуточного наблюдения. В период знакомства с ребенком и ее медицинским заключением с данным фактом она не была ознакомлена. Поскольку она не может постоянно находиться с девочкой, у нее возникает опасение за ее жизнь и здоровье, ибо она не может обеспечить необходимый уход. Она подчеркивала, что не знала всех проявлений диагноза ребенка. В иске она просила суд отменить удочерение несовершеннолетней Мухамшиной Б.Б.
В судебном заседании истица Лищук А.А. подтвердила все, что ей письменно сообщалось в иске. При этом она пояснила, что ребенок был передан ей в семью после вступления в законную силу решения суда, однако государственную регистрацию удочерения не производила. Ребенок находился у нее дома всего одну неделю. 16 апреля 2009 г. она обратилась в органы опеки с заявлением об изъятии ребенка, и в тот же день ребенка у нее изъяли. При ознакомлении с ребенком (до удочерения) она навещала девочку четыре раза, видела ее с 10 часов до наступления тихого часа, ребенок вел себя нормально. Она знала о том, что девочка перенесла операции, у нее имеется речевое отставание.
В судебном заседании представитель ответчика – Отдел опеки и попечительства ходатайствовал перед судом. Истица пояснила, что просит взыскать алименты с истицы до совершеннолетия ребенка в размере 1/4 от всех видов заработка ежемесячно.
Представитель третьего лица – городской Дом ребенка для детей с нарушением психики подтвердил, что о состоянии здоровья ребенка истице была представлена вся необходимая информация, и заявил об удовлетворении иска.
Данное судебное дело – наглядный пример формального подхода к процедурам медицинского, психолого-педагогического диагностирования детей в процессе их усыновления (удочерения) и представления его результатов потенциальным усыновителям.