Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретические аспекты изучения психологических и психофизиологических особенностей решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации 18
1.1. Теоретический анализ современных представлений о смысловой сфере личности и процессе смыслообразования 18
1.2. Задачи на смысл как инструмент инициации субъекта к раскрытию личностного смысла. 29
1.3. Отечественные и зарубежные исследования мозговых коррелятов решения вербальных задач, индивидуальных особенностей субъектов мыслительной деятельности и их выражения в психофизиологических показателях 35
Выводы по Главе 1 49
Глава 2. Методика проведения эмпирического исследования психологических и психофизиологических особенностей решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации 53
2.1. Цели, задачи и основные этапы эмпирического исследования 53
2.2. Методы и методики эмпирического исследования 55
2.3. Обоснование выбора обследуемых и характеристика выборки 60
2.4. Процедура проведения ЭЭГ-исследования 62
2.5. Статистическая и компьютерная обработка результатов эмпирического исследования 67
Выводы по Главе 2 67
Глава 3. Результаты эмпирического исследования психологических и психофизиологических особенностей решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации и их обсуждение 70
3.1. Частотно-пространственные характеристики биоэлектрической активности коры головного мозга в процессе решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации 70
3.2. Сравнительный анализ показателей частотно-пространственной организации биоэлектрической активности коры головного мозга в процессе решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации в подгруппах юношей и девушек 79
3.3. Психологические характеристики и стратегии смыслообразования участников эксперимента при решении вербальных задач в ситуации смысловой инициации 87
3.4. Сравнительный анализ показателей частотно-пространствен ной организации биоэлектрической активности коры головного мозга в процессе решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации в зависимости от стратегии смыслообразования 98
3.5. Обсуждение полученных результатов 104
Выводы по Главе 3 114
Заключение 117
Литература 120
Приложения 148
- Теоретический анализ современных представлений о смысловой сфере личности и процессе смыслообразования
- Отечественные и зарубежные исследования мозговых коррелятов решения вербальных задач, индивидуальных особенностей субъектов мыслительной деятельности и их выражения в психофизиологических показателях
- Сравнительный анализ показателей частотно-пространственной организации биоэлектрической активности коры головного мозга в процессе решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации в подгруппах юношей и девушек
- Обсуждение полученных результатов
Теоретический анализ современных представлений о смысловой сфере личности и процессе смыслообразования
В современной научной литературе существует множество подходов к пониманию категории «смысл». Исследователи по-разному определяют это емкое понятие и наделяют его определенными атрибутами в зависимости от сферы изучаемых явлений и области научных знаний к которой они принадлежат.
В зарубежной литературе «смысл» появляется в работах З. Фрейда, который впоследствии отказывается от его использования в пользу «драйва», и А. Адлера, где категория смысла вплетена в концепцию личности и развития социального интереса [Адлер А., 1993; Фрейд З., 2005; Строй Г.В., 2011]. В. Франкл, безусловно закрепивший данную категорию в европейской психологии, представляет смысл как жизненную задачу. В логотерапии поиск и реализация смысла выступает в качестве задачи развития, и в тоже время является первичной движущей силой в жизни человека. Решение этой задачи служит определенным вектором развертывания поведения, тогда как утрата смысла существования переживается как состояние фрустрации и внутренней опустошенности, обозначенных как «экзистенциональный вакуум» [Франкл В.Э., 2000]. При этом смысл субъективен, связан с актуальной жизненной ситуацией и в то же время выступает внутренней силой, стержнем, позволяющим человеку эту жизненную ситуацию преодолеть и «подняться над внешними обстоятельствами» [Франкл В.Э., 2000; Бинсвангер Л., 2014]. Как интегральная основа личности «смысл» также появляется в трудах таких европейских психологов как Дж. Ройс, Р. Пауэлл, Дж. Бугенталь, Ф. Феникс, С. Мадди, где он уже раскрывается в связи с осознанием личного опыта [Royce J.R., 1964; Royce J.R., Powell A., 1983; Леонтьев Д.А., 2007]. Параллельно развивается как самостоятельное направление психолингвистика, где «смысл» изучается как смысл слова или высказывания в его противопоставлении значению. Наибольший отклик в нашей стране получают работы Г. Фреге и Ф. Полана, в которых упомянутые понятия разводят и определяют смысл как более широкую, более субъективную категорию [Фреге Г., 1977; Выготский Л. С., 1999]. В современной когнитивной лингвистике личностный смысл рассматривается в как результат установления ценностно-целевых отношений с объектами окружающей среды [Шевченко А.И., 2017]. Можно встретить термин «оценочный смысл» - формируемое в сознании человека знание о ценностных характеристиках объектов внешнего мира, результат их интерпретации [Солоди-лова И.А., 2017].
В отечественной литературе развитие категория смысла опирается на культурно-историческую теорию Л.С. Выготского и деятельностный подход А.Н. Леонтьева [Выготский Л. С., 1999; Леонтьев Д.А., 2007; Кособукова О.В., 2009; Годунов М.В., Генердукаева З.Ш., 2016]. Так, в работе «Мышление и речь» Л.С. Выготский, вслед за европейскими коллегами, поднимает и развивает вопрос о соотношении смысла и значения. Так, смысл приобретает статус динамического сложного образования, порождаемого путем соотнесения меньшего к большему. Позже Л.С. Выготский ставит вопрос о смысловой регуляции поведения. вводит понятие смыслового поля, исследует процесс осмысления актуальной ситуации и поведения, а также порождения и отражения смыслов. Эти идеи нашли свое развитие в теории деятельности А.Н. Леонтьева, где речь уже идет о смыслах с точки зрения реальных жизненных отношений человека, а сам смысл разделяется на биологический и личностный [Леонтьев А.Н., 1975]. В рамках концепции деятельности «личностный смысл» так же противопоставлен лингвистическому значению и рассматривается как «значение значения» или «значение для меня» [Леонтьев А.Н., 1975; Леонтьев Д.А., 2007]. Кроме того, личностный смысл отражает отношение мотива к цели деятельности, таким образом выступая связующим звеном между сознанием и деятельностью. В этом ключе и продолжает развиваться категория смысла в отечественной психологии. Так, О.К. Тихомиров, исследую мышление как сложную форму деятельности, приходит к выводу о его смысловой структуре и единстве интеллектуальных и аффективных процессов, выражающемся в динамической смысловой системе [Бабаева Ю. Д. с со-авт., 2008]. Последняя становится единицей анализа структуры личности в трудах А.Г. Асмолова, который вводит понятие смысловой установки и в целом закрепляет позиции смысла как психологического конструкта [Асмолов А.Г., 1983].
В конце ХХ века исследование смысловой реальности все больше привлекает интерес ученых разных областей психологии, философии, педагогики. Появляются работы, посвященные системному анализу системы смысловых образований. Б.С. Братусь был одним из первых, кто изучал смысл как самостоятельный предмет исследования. В его работах о смысловых образованиях появляется обобщенное понятие «смысловая сфера личности», которое вмещает в себя всю смысловую реальность человека, это и общий смысл жизни как предназначение, и личностные смыслы, и смысловые ориентации [Братусь Б.С., 2014].
Систематизируют, обобщают и развивают представления о смысловой реальности Д.А. Леонтьев, А.Г. Асмолов, А.В. Серый, И.В. Абакумова и другие. Описывая категорию смысла, весь спектр философских и психологических трактовок термина Д.А. Леонтьев условно разделяет на три большие группы [Серый А.В., Яницкий М.С., 1999]: смысл как жизненная задача или предназначение; смысл как понимание или интерпретация жизни; смысл как интегративный фактор, объединяющий личность и социальную действительность. К последней можно отнести определение смысла А.В. Серого: «…смысл, выступая как системное качество, приобретаемое индивидом в его жизненном пространстве, определяет феномен его личности, самого человека и его жизни. Система личностных смыслов лежит на пересечении основных сфер функционирования личности как психологического органа человека» [Серый А.В., 2003]. Однако в рамках настоящего исследования, вслед за Д.А. Леонтьевым мы склонны полагать, что «… за понятием смысла скрывается не конкретная психологическая структура, допускающая однозначную дефиницию, а сложная и многогранная смысловая реальность, принимающая различные формы и проявляющаяся в различных психологических эффектах» [Леонтьев Д.А., 2007].
Смысловая реальность, обусловливающая регуляцию всей жизнедеятельности человека, согласно Д.А. Леонтьеву, исследуется в рамках трех основных подходов: деятельностный, феноменологический и онтологический [Leontiev D.A., 2005; Leontiev D.A., 2017]. Эти направления не существуют и не работают изолировано, они дополняют друг друга и, действуя в неразрывном единстве, соотносятся с тремя фундаментальными общепсихологическими категориями: деятельность, личность и сознание. Другими словами, смысловая сфера всегда принадлежит личности, отражается и в какой-то степени формирует ее сознание и выражается в ее деятельности. В таком случае, безусловно, изучать смысловую сферу в отрыве от этих категорий не представляется возможным.
В современной научной литературе смысловая реальность представлена системно и содержит следующие структурные компоненты: инициирующие деятельность субъекта смыслообразующие мотивы; порождаемое и выражающиеся в деятельности отношение человека к аспектам реальности, получившим для него субъективную значимость; воплощающие личностный смысл смысловые установки; направляемое и регулируемое деятельностное выражение смысловых установок субъекта. В своих многочисленных трудах, посвященных смысловой сфере, Д.А. Леонтьев предлагает рассматривать смысловую реальность при помощи понятий «смысловые структуры» и «смысловые системы». В наиболее широком контексте «смысловые структуры являются превращенными формами жизненных отношений» в сознании субъекта [Леонтьев Д.А., 2007; Leontiev D.A., 2017]. Другими словами, смысловые структуры являют собой элементы смысловой сферы личности и включают в себя личностные смыслы, мотивы и смысловые установки [Леонтьев Д.А., 2007; Кособукова О.В., 2009]. Личностный смысл как центральный элемент системы с необходимостью обнаруживает ряд специфических характеристик, наиболее значимой из которых выступает взаимосвязь личностного смысла с позицией человека в обществе и его производность от субъективного отношения к актуальной социальной реальности [Зельц О., 1981]. Функционирование смысловых структур взаимообусловлено конкретной жизненной ситуацией человека, его деятельностью в конкретный период времени. При этом смысловые структуры объединяются в «динамические смысловые системы» и образуют систему смысловой регуляции жизнедеятельности субъекта, развитие и усложнение которой расширяет возможности избирательного, произвольного и направленного построения системы отношений человека в жизни. То есть, смысловая сфера обеспечивает подчиненность деятельности субъекта ценностно-целевой логике приспособления и отношений с действительностью [Леонтьев Д.А., 2007; Шевченко А.И., 2017].
Итак, смысловая реальность представляет собой системную сложноорга-низованную совокупность взаимосвязанных элементов и структур. В современной литературе встречаются попытки их классификации по различным основаниям. Наиболее полно на наш взгляд отражает специфику смысловой реальности классификация смысловых структур Д.А. Леонтьева, основанная на дифференциации видов, отраженных в психике субъекта квазиобъектов, которые выступают субстратом для превращенной формы жизненных отношений [Леонтьев Д.А., 2007]. В рамках предложенной концепции выделяется шесть видов смысловых структур: личностный смысл в узком значении термина (как составляющая сознания), смысловой конструкт, смысловая установка, смысловая диспозиция, мотив и личностная ценность [Леонтьев Д.А., 2007].
Отечественные и зарубежные исследования мозговых коррелятов решения вербальных задач, индивидуальных особенностей субъектов мыслительной деятельности и их выражения в психофизиологических показателях
Изучение мышления человека имеет многолетнюю традицию, и на сегодняшний день исследованию психофизиологических механизмов мыслительной деятельности посвящены сотни работ. Подавляющее большинство исследований сосредоточено на регистрации активности мозга в состоянии покоя (фоновой активности) и во время активной когнитивной деятельности при различного рода стимуляции. В более ранних работах исследуется изменения фоновой биоэлектрической активности мозга в зависимости от характера предъявления стимула и содержания задачи [Giannitrapani D., 1969, 1973; Jauovec N., 2000; Doppelmayr M. et al., 2002]. Позднее появляются работы, в основном направленные на выделение психофизиологических коррелят специфических для тех или иных видов мыслительной деятельности, путем сравнения биоэлектрической активности коры в ответ на разного рода стимуляцию [Fink А., Neubauer A.C., 2006; Корю-калов Ю.И., 2016; Приводнова Е.Ю., Вольф Н.В., 2016; Milz Р., 2016; Wang М. et al., 2017; Петров М.В. с соавт., 2017; Fink A.et al., 2018]. Согласно концепции информационного синтеза А.М. Иваницкого, мыслительные процессы начинаются с первичного определения значения поступающей информации для субъекта. Сначала происходит сопоставление афферентных сигналов с информацией из оперативной памяти, далее – долговременной, позже запускаются мотивационные и эмоциональные механизмы. Этот процесс в сопряжен с конвергенцией корковых связей к определенным полям ассоциативной коры. Кроме того, активируются неспецифические таламо-кортикальные системы, а также подкорковые центры эмоций и мотиваций. Возникающие в результате этого центры связей, названные фокусами взаимодействия, производят синтез информации и поиск решения [Иваницкий А.М., Стрелец В.Б., Корсаков И.А., 1984]. Ассоциативной коре приписывается функция не только афферентного синтеза, но и принятия решения, программирования, контроля (переднеас-социативные отделы). Показано, что медиальная фронтальная область связана с реализацией произвольного внимания и отвечает за выбор программы реагирования (передняя система внимания). Зрительно-пространственная, задняя система внимания, напротив, реализует непроизвольную реакцию ориентировки, мысленного представления или детекции стимула [Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Айдаркин Е.К., Кундупьян О.Л., 2012].
Методами фМРТ, ЭЭГ и ПЭТ показано, что в нейрофизиологическом обеспечении мыслительных операциях участвуют многие структуры мозга, не только корковые области, но и подкорковые образования. Исследованы и описаны функции гиппокампа и лимбической системы в реализации произвольного мышления [Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Марютина Т.М., Ермолаев О.Ю., 2002; Русалова М.Н., Кислова О.О., 2011; Русалова М.Н., 2014; Черниговская Т.В., 2016]. На нейропсихологическом материале изучена роль модулирующих структур и таламуса в обеспечении не только оптимального уровня активации, но и хранения и воспроизведения информации при реализации вербальных мыслительных операций [Брагина Н.Н., Доброхотова Т.А., 1988; Данилова Н.Н., Астафьев С.В., 2000; Дикая Л.А., 2008; Иваницкий А.М. с соавт., 2013]. Необходимо также отметить, что общий уровень активации коры может варьировать в зависимости от содержания мыслительной деятельности [Spidel J.D., Fort М.R., Shееr D.E., 1979; Думенко В.Н., Козлов М.К., 2012; Данилова Н. Н. с соавт., 2013; Горбунов, И.А., Рычкова, Т.Л., 2015]. Так, эмоционально-окрашенные задачи, вызывают повышенную активацию, а стереотипная деятельность, напротив, связана со снижением тонуса коры [Tucker D.M. et al., 1985; Seidenbecher T. et al., 2003; Поликанова И.С., Сергеев А.В., 2014; Петров М.В. с соавт., 2017; Медынцев А. А., 2017]. Данное наблюдение находит свое подтверждение и в исследованиях, направленных на проверку гипотезы нейроэффективности. Согласно большинству из них, снижение уровня активации соответствует субъективной легкости протекания мыслительного процесса [Doppelmayr M. et al., 2002; Bowden E.M., Jung-Beeman M., 2003; Fink A. et al., 2010; Preusse F. et al., 2011; Dunst B. et al., 2014; Горбунов, И.А., Рычкова, Т.Л., 2015].
Для исследования мозговых механизмов мышления характерным является применение психофизиологических методов, позволяющих изучить мозговые корреляты, отражающие или связанные с особенностями протекания познавательных процессов, в том числе процесса решения задач. Так, в экспериментах используют вербальные, иконические, эвристические, логические или арифметические задачи, также используются отдельные задания или модификации тестов на интеллект и креативность [Bowden E.M., Jung-Beeman M., 2003; Николаева Е.И., 2005; Воробьева Е.В., 2006, Попова В.А., 2009; Razumnikova O. et al., 2007; Preusse F. et al., 2011]. Исследования вербального интеллекта показали, что уровень активации и характер межполушарных взаимодействий при выполнении одинаковых заданий различны у людей с разными профилями латеральной организации. Установлена ведущая роль левого полушария в обеспечении вербального интеллекта, а также усиление внутриполушарных связей в высокочастотных диапазонах [Николаева Е.И., 2005; Воробьева Е.В., 2006; Попова В.А., 2009; Rissmanab J., Gazzaleyac A., D Esposito M., 2004; Ревенко Е.М., Сальников В.А., 2013]. На материале ЭЭГ исследований доказано, что характер биоэлектрической активности коры головного мозга в ходе мыслительной деятельности не просто меняется по сравнению со спокойным бодрствованием, но и способен до некоторой степени отражать особенности ее содержания [Гусельников В.И., 1976; Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Данилова Н. Н., Астафьев С. В., 2000]. В ряде работ отмечается изменение показателей альфа-активности при реализации мыслительной деятельности [Ray W.J., Cole H.W., 1985; Doppelmayr M. et al., 2002; Mihov K.M., Denzler M., Frster J., 2010; Поликанова И.С., 2013; Fink A.et al., 2018]. Необходимо отметить, что депрессия альфа-ритма является классическим показателем активации мозговых структур. Помимо данных о десинхронизации альфа-ритма как показателя неспецифической активации при увеличении когнитивной нагрузки [Дикая, Л.А., 2008; Ушаков Д.В., 2011; Wang М. et al., 2017], существуют работы, доказывающие связь низкочастотного альфа-ритма с решением задач и активацией зрительных селективных процессов [Krause C.M., Sillanmaki, Koivisto et al., 2011; Русалова М.Н., 2014; Дикая Л.А., Дикий И.С., 2015; Корюкалов Ю.И., 2016]. Отмечено увеличение мощности альфа-диапазона в париетальных и окципитальных областях как при реакции утомления [Jap, 2009; Cheng, 2011; Поликанова И.С., Сергеев А.В., 2014], так и при решении семантических задач и задач на креативность [Klimesch W., 1999; Jung-Beeman М. et al., 2004]. В работах Т.В. Поповой показано увеличение мощности высокочастотного альфа-ритма (11-12 Гц) при решении когнитивных задач [Popova T.V. et al., 2014]. В то же время, в работе О.М. Разумниковой и С.Б. Финикова десин-хронизация в альфа-диапазоне отмечается при решении дивергентных задач и задач, задействующих ресурсы долговременной памяти [Разумникова О.М., Фиников С.Б., 2010].
В отношении высокочастотных ритмов, в большинстве исследований отмечается связь бета-ритма с решением вербальных задач [Ray W., Cole H., 1985; Pulvermller F. et al., 1999, von Stein А. et al., 1999; Марютина Т.М., 2002; Krause C.M., Sillanmaki, Koivisto et al., 2011]. Показано увеличение абсолютной мощности и относительной выраженности в ЭЭГ бета-диапазона при выполнении различного рода вербальных преобразований. Так, в работах Е.П. Крутенковой с соавторами, посвященных изучению психофизиологических коррелят эффективности решения когнитивных задач при вербальном и невербальном эмоциональных воздействиях, показано увеличение спектральной мощности бета-ритма в связи с выполнением мыслительных задач и задач на память [Крутенкова Е.П. с соавт., 2011]. В исследовании Е.В. Воробьевой и И.Ю. Харитоновой в центральных отведениях билатерально, а также в темпоральных – слева, отмечается увеличение мощности бета1-диапазона в процессе продуцирования вербальных ассоциаций [Воробьева Е.В., Харитонова И.Ю., 2010]. А.А Заиченко и М.В. Карта-венко показано преобладание бета-ритма в височных долях коры больших полушарий при работе памяти с информацией, представленной в слуховой модальности [Заиченко А.А., Картавенко М.В., 2010]. Тарасова И. В. с соавторами установили повышение мощности бета2-ритма в ходе выполнения заданий на конструирование предложений [Тарасова И.В. с соавт., 2006].
Сравнительный анализ показателей частотно-пространственной организации биоэлектрической активности коры головного мозга в процессе решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации в подгруппах юношей и девушек
В работах последних десятилетий появляется все больше данных, свидетельствующих о положительном ответе на вопрос о влиянии фактора физиологического пола респондентов на мозговые механизмы, обеспечивающие процесс решения мыслительных (в т.ч. творческих) задач в условиях психофизиологического эксперимента [Halpern D.F., 2000; Thomsen T. et al., 2000; Разумникова О. М., 2004; Вольф Н. В. С соавт., 2010; Игнатова Ю.П. с соавт., 2016; Reed J.L.et al., 2017]. Для того чтобы охарактеризовать особенности частотно-пространственной организации коры головного мозга в процессе решения вербальных задач, инициирующих процесс смыслообразования, в подгруппах юношей и девушек также использовался сравнительный анализ мощностей и индексов основных ритмов ЭЭГ при помощи многофакторного дисперсионного анализа (Repeated measures ANOVA). Исследование различий проводилось по усредненным показателям спектральной мощности и индекса в очищенных от артефактов отрезках, соответствующих периодам решения тестовых (смысловых) и контрольных заданий.
Сравнивались показатели теста и контроля в подгруппах юношей и девушек по-отдельности (девушки ТЕСТхКОНТРОЛЬ; юноши ТЕСТхКОНТРОЛЬ).
В подгруппе девушек при анализе спектральной мощности основных ритмов ЭЭГ во время выполнения функциональных проб (тест) в сравнении с активностью при решении контрольных заданий были выявлены статистически значимые различия в дельта- и альфа- диапазонах [Рисунок 7, Приложение 6].
Во фронтальных отведениях с сдвигом вправо (Fpl, FPz, Afpl, Afp2, Af7, AG, Af4, Af8, Aff5, Affl, Aff2, Aff6, Fl, Fz, F2, F4, Fft5, Fftl, Fft2, Fft4, Fft6, Fcl, Fez, Fc2, Fc4, Fc6, Feci, Fcc2, Fcc4, Fcc6) и центральных отведениях со сдвигом влево (СЗ, CI, Cz, СсрЗ, Ccpl, СрЗ, Cpl, Cpz, Cppl), а также в отведениях Р1 и Р6 мощность дельта-диапазона значимо снижается (р 0,05). В латерально-фрон-тальных и фронтально-темпоральных отведениях (F9, F10, F7, FfT9, FfTlO, Ft9, FtlO, FttlO) мощность дельта-диапазона возрастает билатерально (р 0,05). Снижение мощности альфа-ритма отмечено в париетальной (СрЗ, Cpz, Срр5, СррЗ, Cpp1, P5, P3, P1, Pz, P2, Ppo5 Ppo1, Ppo2) и окципитальной (Po3, Poz, Po4, Oz) областях (p 0,05).
Полученные результаты свидетельствуют о том, что в группе девушек повышается уровень активации во фронтальной и париетальной областях, а также париетально-окципитальной области со сдвигом влево, что, по-видимому, отражает усиление сознательного контроля и привлечение ресурсов долговременной памяти [Doppelmayr M. et al., 2002; Mihov K.M., Denzler M., Frster J., 2010; По-ликанова И. С., 2013; Popova T.V., 2014].
В результате сравнительного анализа индексов основных ритмов ЭЭГ в процессе решения задач в ситуации смысловой инициации и контрольных заданий в подгруппе девушек выявлены достоверные изменения в дельта-, тета-, альфа- и бета-диапазонах [Рисунок 8, Приложение 6].
При решении вербальных задач, инициирующих процесс смыслообразова-ния, во фронтальных отведениях со сдвигом вправо (Fpz, Afp1, Afp2, Af3, Af4, Aff5, Aff1, Aff2, Aff6, F1, Fz, F2, F4, F6, F10, Fft1, Fft2, Fft4, Fft6, Fft10, Fcz, Fc2, Fc4, Fc6) и центральных отведениях со сдвигом влево (Fcc5, Fcc3, Fcc1, C3, С1, Cz, Ccp5, Ccp3, Ccp1, Cp5) дельта-индекс значимо снижается (p 0,05). Снижение тета-индекса отмечается во фронтальных отведениях со сдвигом вправо (Fpz, Afp1, Afp2, Af7, Af3, Af4, Af8, Aff5, Aff1, Aff2, Aff6, F9, F1, Fz, F2, F4, F6, F10, Fft1, Fft2, Fft4, Fft6, Fcz, Fc2, Fc4, Fc6), в центральных отведениях (Fcc2, Fcc4, C2, Ccp2, Cp2) и во фронтально-темпоральной области (Fft9, Fft8, Fft10, Ft9, Ft7, Ft10, Ftt10) билатерально (p 0,05).
При этом более упорядоченные различия отмечены по альфа-индексу. Последний возрастает в темпоральных (Ftt8, Ft8, Ttp8), центральных (С6, Сср4) и затылочных (Р4, Oz, Oi2, Poo 10, РоЮ) отведениях правого полушария и отведении Р9 (р 0,05). Индекс бета1 снижается в париетальных отведениях (Cpl, Cpz, Ср2, СррЗ, Cppl, Срр2, Срр4, Р5, РЗ, PI, Pz, Р2, Р4, Ppol, Рро2, Рроб, РоЗ, Poz, Ро4, Pool) по центру со сдвигом к затылку (р 0,05). Индекс бета2 снижается в отведении Р9 и возрастает в темпоральных (Ftt7, Ttp7, Тр7) отведениях справа (р 0,05). Описанные различия по длительности синхронизации медленноволновой активности в рамках дельта- и тета-диапазонов, вероятно, свидетельствуют о повышении уровня активации фронтальных отделов коры, а также центральной и левой париетальной областей. Показанное увеличение длительности синхронизации альфа-активности, вероятно свидетельствует о снижении активности темпоральных, париетальных и окципитальных областей правого полушария. Снижение индекса бета1-диапазона в подгруппе девушек, так же, как и во всей выборке, частично перекрывается зоной снижения мощности альфа-ритма. Необходимо отметить, что полученные в подгруппе девушек результаты визуально повторяют картину, полученную при сравнении мозговых коррелят решения вербальных задач на смысл и выполнения контрольных заданий во всей выборке.
Можно предположить, что снижение индекса бета1 на фоне десинхрониза-ции альфа-ритма отражает переход от средних к более высоким частотам в зоне ТПО левого полушария и париетально-окципитальной области по центру. Следовательно, процесс смыслообразования у девушек, по-видимому, в большей степени опирается на мультимодальную информацию и выстраивание семантических отношений.
В подгруппе юношей анализ спектральной мощности основных ритмов ЭЭГ во время выполнения функциональных проб (тест) в сравнении с активностью при решении контрольных заданий показал существенно меньше значимых различий [Рисунок 9, Приложение 7].
В затылочной области со сдвигом вправо удалось установить значимое снижение мощности дельта- (Po3, Poo1, O1) и альфа- (Po3, Poz) диапазонов, что вероятно, соответствует более высокой активации указанных областей (p 0,05). Кроме того, у юношей мощность дельта-диапазона возрастает во фронтально-темпоральных отведениях (F9, Fft9, Ft9) левого полушария (p 0,05), что может рассматриваться как показатель снижения активности указанной области. Необходимо отметить, что инактивация левой латерально-фронтальной области отмечается и в целом по выборке.
Обсуждение полученных результатов
Специфика решения задач на смысл и его отличие от других типов мыслительной деятельности заключается в инициации процесса осмысления собственного опыта при построении ответа. В ходе решения задач на смысл субъекту недостаточно просто осознать условие задачи и реализовать решение по алгоритму. В ситуации смысловой инициации запускается процесс установления смысловых связей и отношений между условием задачи (ее содержанием) и личностью субъекта, процесс смыслообразования. Появляется необходимость осознать содержание, соотнести его с собственным опытом, «пропустить через фильтр своей личности» и сформировать собственную стратегию достижения результата. Использованные в нашей работе задачи по характеру смысловых отношений можно отнести к задачам на самоосуществление и самоидентификацию [Зильбербранд Н.Ю., Рудакова И.А., 2014]. Экспериментальные задачи были сконструированы таким образом, чтобы в процесс их решения укладывались все элементы, описанные И.В. Абакумовой и В.Т. Фоменко [Абакумова И.В., Фоменко В.Т., 2014].
Необходимо отметить, что в научной литературе уже предпринимались попытки изучения как механизмов, так и стратегий смыслообразования [Леонтьев Д.А., 2007; Перелыгина И.В., 2008; Ешбергенова Е.А., 2012; Кубарев В.С., 2013; Файзуллаева Е.Д., 2013; Салихова Н.Р., 2013; Абакумова И.В. с соавт., 2016 и др.]. Выделенные и описанные в нашей работе ассоциативная и рефлексивная стратегии смыслообразования в первую очередь отражают особенности решения задач, инициирующих процесс смыслообразования, в условиях психофизиологического эксперимента. Однако полученные результаты согласуются с описанными И.Е. Нестеренко траекториями развития смысловой сферы, в которых также большое значение приобретают уровень креативности и рефлективности [Нестеренко И.Е., 2009]. При этом, анализ психологических особенностей, связанных с процессом смыслообразования, позволяет заключить о наличии взаимосвязанных комплексов психологических особенностей, оказывающих влияние на процесс и отражающихся на результате решения задач в ситуации смысловой инициации. К таким особенностям, по-видимому относятся смысложизненные ориентации и качественные особенности процесса рефлексии, которые, в свою очередь связаны с особенности мышления, мотивации личности.
Анализ полученных результатов позволяет говорить о наличии достоверных различий между показателями мощности и индексов основных ритмических компонентов биоэлектрической активности коры головного мозга во время решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации и характеристиками как фоновой, так и активности во время решения простых мыслительных задач. Изменение параметров биоэлектрической активности коры головного мозга при переходе от состояния спокойного бодрствования (фоновая активности при открытых глазах) к решению вербальных задач описываются в ряде работ, посвященных исследованию психофизиологических механизмов мыслительной деятельности [Giannitrapani D., 1969, 1973; Jauovec N., 2000; Русалова М.Н., Костю-нина М.Б., 2000; Basar E. et al., 2001; Doppelmayr M. et al., 2002; Афтанас Л.И. с соавт., 2003; Крутенкова Е. П. и др., 2011]. Описанные различия частотно-пространственных характеристик суммарной биоэлектрической активности коры при решении вербальных задач, инициирующих раскрытие личностного смысла, в сравнении с фоном, свидетельствуют об увеличении аффективно-когнитивной нагрузки и повышении концентрации внимания на решении задачи [Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Seidenbecher T. et al., 2003; Русалова М. Н. с соавт., 2011; Данилова Н.Н. с соавт., 2013; Дикая Л.А., Дикий И.С., 2015].
Однако, более информативными на наш взгляд являются результаты анализа биоэлектрической активности коры головного мозга во время решения вербальных задач в ситуации смысловой инициации в сравнении с контрольными пробами. Полученные результаты свидетельствуют о том, что на фоне общего повышения медленноволновой активности во фронтальных и центральных областях, показатели мощности и индекса дельта- и тета- диапазонов значимо снижаются. В научной литературе снижение медленноволновой принято считать показателем более высокого уровня активации [Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Кро-потов Ю.Д., 2010]. Однако, снижение мощности и длительности синхронизации в дельта-диапазоне при решении тестовых задач может также свидетельствовать о меньшей концентрации внимания респондентов на условии задачи [Кирой В.Н., Ермаков П.Н., 1998; Кропотов Ю.Д., 2010; Knyazev G., 2012; Harmony T., 2013]. Центрально-лобный тета-ритм традиционно связывают с общим повышением активации, концентрации внимания, усилением ориентировочной реакции и эффективности переработки информации [Афтанас Л.И. с соавт., 2003; Разум-никова О. М. с соавт., 2008; Danilova N. N., Strabykina E. A., 2010; Данилова Н.Н. с соавт., 2013]. Соответственно, снижение индекса тета-ритма при решении задач на смысл во фронтальных и центральных областях может свидетельствовать о снижении когнитивного напряжения и уровня активации передних отделов коры. При этом, одновременное снижение дельта- и тета-индекса может быть интерпретированно неоднозначно. С одной стороны, большая активация, может отражать усиление сознательного контроля, с другой – снижение концентрации внимания респондентов на условии задачи [Posner M.I., Petersen S.E., 1990; Fan J. et al., 2002; Кропотов Ю.Д., 2010; Knyazev G., 2012; Harmony T., 2013].
Выраженная десинхронизация альфа-ритма может быть рассмотрена как повышение активности зоны ТПО левого полушария, при этом снижение индекса бета-1 окципитальной области, будет отражать переходу от образного мышления к логико-семантическому мультимодальному синтезу во время решения задач, направленных на инициацию личностного смысла. Данное предположение может быть подкреплено как данными психофизиологических исследований, указывающих на роль зоны ТПО в обеспечении мыслительной деятельности и ее оригинальности [Mihov K.M. et al., 2010; Dietrich A., 2011; Разумникова О.М., Яшанина А.А., 2017; Старченко М.Г., 2018], так и нейропсихологическими данными о развитии «семантической афазии» при поражении зоны ТПО левого (у правшей) полушария [Лурия А.Р., 2003]. Что касается длительности синхронизации бета-ритма, можно предположить, что увеличение индекса бета-2 в темпоральной области слева отражает увеличение активности центров переработки вербальной информации. Однако, необходимо отметить, что пространственная локализация этих различий соответствует центральной части поясной извилины, и сопровождается увеличением индекса гамма-ритма. Преобладание высокочастотной ритмики в указанной области связывают с увеличением нагрузки на рабочую память [Думенко В.Н., Козлов М.К., 2012; Думенко В.Н. с соавт., 2014], а также с повышением субъективной значимости стимула [Jensen O., Kaiser J., Lachaux J.P., 2007]. Соответственно, можно предположить, что повышение индекса бета2- и гамма-ритмов в левой темпоральной области при решении задач на смысл отражает не только характер, но и эмоциогенность стимула, а также сопровождается большей нагрузкой на рабочую память.