Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Истоки и предпосылки метафизики сердца XX в. в западноевропейской и русской философии и культуре 12 с.
1. Метафизика сердца как философское учение. Кардиагнозис в восточном христианстве 12 с.
2. Метафизика сердца в западноевропейской философии и культуре: от Августина Аврелия до Блеза Паскаля 30 с.
3. «Сердечное познание» в русской философии и культуре: от Нила Сорского до П.Д. Юркевича 42 с.
Глава 2. Метафизика сердца в западноевропейской философии и культуре XX в 54 с.
1. Метафизика «ordo amoris»: Макс Шелер 55 с.
2. Метафизика «сердечного отношения» Я и Ты: Мартин Бубер 73 с.
Глава 3. Метафизика сердца в русской философии и культуре XX в 94 с.
1. От метафизики сердца к метафизике света и любви: Б.П. Вышеславцев и П.А. Флоренский 95 с.
2. Метафизика «сердечной любви»: С.Л. Франк и И.А. Ильин 110 с.
3. Метафизика сердца, огня и света: Н.К. Рерих и Е.И. Рерих 126 с.
Заключение 137 с.
Библиография 141с.
- Метафизика сердца в западноевропейской философии и культуре: от Августина Аврелия до Блеза Паскаля
- Метафизика «ordo amoris»: Макс Шелер
- От метафизики сердца к метафизике света и любви: Б.П. Вышеславцев и П.А. Флоренский
- Метафизика сердца, огня и света: Н.К. Рерих и Е.И. Рерих
Введение к работе
Актуальность темы исследования обусловлена тем, что переломные, кризисные процессы, происходившие в общественной жизни в прошлом столетии, привели к утрате веры в безграничные возможности человеческого разума. Разум, ранее считавшийся универсальным инструментом философии и культуры, уже не является достаточным основанием для выработки целостного мировоззрения На повестку дня выносится изучение так называемых «нерациональных» компонентов человеческого бытия - интуиции, воли, инстинкта, веры, чувств, того, что обычно называют «душой» или, образно говоря, «сердцем» человека В идейной атмосфере XX в экзистенциально-«сердечная» проблематика стала объектом концептуальной рефлексии, узловой темой философско-культурологических и философско-антропологических изысканий, приобрела качественно новый метафизический статус
Сердце и разум, как символы двух начал, двух глубочайших сил, двух сущностных устремлений человека, в современной цивилизации мучительно противоборствуют, придавая тем самым динамический, а подчас и трагический характер существованию индивидов и общества Неудивительно, что размышления о сложности их взаимодействия, путях преодоления их рассогласования, гармонизации их взаимоотношений занимают значительное место в метафизических теоретизированиях и повседневных медитациях
В европейской культуре противопоставление сердца и разума конституировалось многовековым противостоянием двух направлений христианства - западного, католического (а затем и протестантского), и восточного, православного Метафизические концепции кардиагнозиса в постклассической мысли в значительной мере являются ответной реакцией на рационализм философской классики, которая полагала разумность высшим началом бытия и единственным основанием всех метафизических построений
В современном мире разум в основном сводится к рассудку, а сердце вытесняется в эмоционально-чувственную сферу жизнедеятельности людей Результатом такого подхода является преувеличение роли и значения науки и техники в жизни индивида и общества, вследствие чего окружающий человека мир (а зачастую и он сам) неудержимо обращается в материал для делания Сегодня ясно, что разум не является абсолютным хозяином человеческого Я Однако и
См Красиков, В И Философия как концептуальная рефлексия (Философская пропедевтика) / В И Красиков -Кемерово, 1999 -С 350
сердце с его страстями и чувствами не остается чем-то естественным, аутентичным из-за контролирующих и регулирующих воздействий культуры и цивилизации2 Речь, следовательно, может идти о возвращении «сердцу» и «разуму» их исконного смысла, согласно которому «сердечное» познание предшествует и определяет познание «рационально-рассудочное»
У мысли, которая есть «мысль сердца», совсем другая логика, чем у мысли, основывающейся на предметном представлении «Внутренние и невидимые сферы сердца, - писал Мартин Хайдеггер, - простираются дальше, чем область изготовляемых предметов»3 Через «мысль сердца» открывается гораздо более глубокая и широкая реальность мира, чем мир предметов и вещей Эта реальность во всей своей целостности не дана человеку через органы чувств и в своей сущности постигается через самопознание, через внутреннее усилие
Символ сердца объединяет в себе телесное и духовное, чувственное и рациональное, природное и культурное, мужское и женское Он объемлет явления психической и физической жизни людей, родовое и индивидуальное Однако «сердце» не есть некая отдельная инстанция, противоположная «разуму», оно представляет собой целостность внутреннего бытия, одним из излучений которого может быть и разум Сердце противостоит лишь отрешенному, оторванному от этой целостности разуму То, что не дано сердцем, вообще не дано в точном смысле слова, не затрагивает человека и, в конечном счете, делает невозможным познание мира и человека Но отношение к окружающему миру через сердце есть прежде всего отношение любви4.
Степень разработанности темы. Предлагаемый философско-культуро-логический и философско-антропологический сравнительный анализ западноевропейских и отечественных концепций прошлого века, в которых выявляется и анализируется так называемое «сердечное» постижение человека и бытия, опирается на целый комплекс исследований, в которых проработаны различные аспекты темы
Концепции метафизики сердца в западноевропейской философии и культуре до XX в исследовались в работах В Ф Асмуса, И Е Бабанова, В П Бары-шкова, М А Гарнцева, Ю А Гинзбург, В Д Губина, А Л Доброхотова, М Евдокимова, Б В Емельянова, В Т Звиревича, В И Красикова, Б В Маркова, И С
См Марков, Б В Разум и сердце История и теория »менталитета / Б В Марков -СПб, 1993 -С 3-5
3 Heidegger,М Holzwege/M Heidegger -Frankfurt а/М , 1963 -S 282
См Губин, В Д Любовь, творчество и мысль сердца / В Д Губин // Философия любви/под общ ред ДП Горского -М, 1990 -Ч 1 -С 241-243
Нарского, Д В Пивоварова, И И Семаевой, Г Я Стрельцовой, Г В Флоровско-го, О И Хомы, С С Хоружева, Б В Яковенко и др
Концепции метафизики сердца в русской философии и культуре до XX в анализировались в трудах А И Абрамова, К М Антонова, В Н Бабиной, В П Барышкова, А Буланова, В В Бычкова, М Н Громова, П С Гуревича, И И Ев-лампиева, С Г Етастратова, Б В Емельянова, В В Зеньковского, О Б Ионай-тис, Л А Керн, В Л Курабцева, Б В Маркова, Л И. Мерцаловой, У Д. Розенфе-льда, В В Сапова, И И Семаевой, В С Соловьева, Г Я Стрельцовой, Б В Яковенко и др
В своей работе мы рассматриваем учения европейского и русского кардиа-гнозиса от древности до XIX в прежде всего как предпосылку и основу для формирования метафизики сердца в современной философии и кулы ре В постклассической западной мысли «сердечная» тема в той или иной степени разрабатывалась Э Гуссерлем, М Шелером, М Мерло-Понти, К Ясперсом, М Хай-деггером, Г Марселем, Ж П Сартром, А Камю, X Ортегой-и-Гассетом, М Бубером, Э Левинасом, Н Аббаньяно и др. Однако в нашем исследовании мы решили подвергнуть анализу концепции Макса Шелера и Мартина Бубера, где кардиагностическая проблематика представлена наиболее рельефно
Исследование метафизики сердца в западноевропейской философии и культуре XX в, содержащейся в концепциях М Шелера и М Бубера, осуществлялось в трудах Н Аббаньяно (N Abbagnano), В Л Абушенко, Д Антисери (D Antisen), В П Барышкова, Н А Бердяева, Р А Бурханова, К Вальверде (С Valverde), АС Гагарина, ВД Губина, ПС Гуревича, А В Денежкина, ВИ. Красикова, В М Лейбина, К Н Любутина, В Мадера (W Mader), Б В Маркова, Г Марселя (G Marcel), Л В Моториной, Н В Мотрошиловой, Г С Померанца, Д Реале (G Reale), М Фридмана, (М Friedman), Ф Хаммера, (F Hammer), Л А Чухиной, Л Шестова (Л И Шварцмана) и др
К феномену сердца (и связанным с ним символам света и любви) проявляли интерес выдающиеся русские философы и религиозные мыслители В С Соловьев, Е Н Трубецкой, Л Шестов, В В Розанов, Н А Бердяев, В В Зень-ковский, Г В Флоровский, Д Л Андреев и др В советский период в отечественной философии проблемы метафизики сердца практически не разрабатывались, что было обусловлено идеологическим заказом и борьбой с религией В своем исследовании русского кардиагнозиса XX в мы сосредоточились на анализе учений Б П Вышеславцева и П А Флоренского, С Л Франка и И А Ильина, Н К Рериха и Е И Рерих, в которых метафизика сердца и связанная с ней метафизика света и любви разработаны наиболее полно
Анализ метафизики сердца в русской философии и культуре XX в , представленной в учениях Б П Вышеславцева, П А Флоренского, С Л Франка, И А Ильина, Н К Рериха и Е И Рерих, проводился в работах К М Антонова, В П Барышкова, Ф Буббайера (F Boobyer), Н Валентини (N Valentim), Н К Гаврюшина, И И Евлампиева, Б В Емельянова, Е Б Ериной, В В Зеньковского, А Ф Киселева, В И Кураєва, С А Левицкого, Б В Маркова, Л В Моториной, О А Назаровой, Е Н Некрасовой, С М Половинкина, У Д Розенфельда, В В Сапова, И И Семаевой, Ю П Сенокосова, В М Сидорова, Г Я Стрельцовой, А С Трубачева (игумена Андроника), Е Н Трубецкого, В В Фролова, С С Хо-ружева и др
Тем не менее специального исследования, непосредственно посвященного сравнительному анализу концепций метафизики сердца в западноевропейской и русской философии и культуре прошлого века, в отечественной литературе до сих пор не проводилось
С учетом актуальности и степени разработанности обозначенной темы исследования определены проблема, объект, предмет, цель и задачи диссертационной работы
Проблема исследования обусловлена отсутствием в отечественной литературе целостной философско-культурологической и философско-антрополо-гической концепции сердца, как глубинного символа и основополагающего начала человека, в которой в достаточной степени были бы представлены все духовно-душевные и душевно-телесные интенции человека Такая метафизическая концепция, безусловно, может быть создана только в ходе сравнительного анализа различных направлений философской и богословской мысли, в частности, западноевропейской и русской традиций кардиагнозиса
Основной гипотезой при решении поставленной проблемы служит предположение о том, что в XX в метафизические учения ведущих представителей западноевропейского и отечественного кардиагнозиса прежде всего определяются мировоззренческими и культурными особенностями христианства - западного, католического (а также протестантского), и восточного, православного
Объектом исследования является метафизика сердца, как духовно-душевный и душевно-телесный способ постижения сущего, во взаимосвязи с метафизикой разума, а предметом исследования - метафизические концепции наиболее видных представителей кардиагнозиса XX столетия - западноевропейской (М Шелер, М Б>бер) и русской (БП Вышеславцев и ПА Флоренский, С Л Франк и И А Ильин, Н К Рерих и Е И Рерих) философии и культуры
Целью диссертационного исследования является философско-культуро-логический и философско-антропологический сравнительный анализ метафизики сердца в западноевропейской и русской философии и культуре XX в
Для достижения поставленной цели автором ставятся и решаются следующие задачи:
выявить и исследовать истоки и предпосылки метафизики сердца XX в в западноевропейской и русской философии и культуре, раскрыть взаимообусловленность и антиномичность феноменов сердца и разума,
на основе анализа концепций «ordo amons» М Шелера и «сердечного отношения» Я и Ты М Бубера осуществить анализ метафизики сердца XX в в западноевропейской философии и культуре,
на основе анализа учений Б П Вышеславцева, П А. Флоренского, С Л Франка, И А Ильина, Н К и Е И Рерихов исследовать метафизику сердца XX в в русской философии и культуре,
выявить взаимосвязь символов сердца, света и любви в концепциях кардиагнозиса,
показать философско-антропологическую обусловленность кардиагнос-тических учений,
осуществить сравнительный анализ концепций «сердечного» познания в западноевропейской и русской философии и культуре XX в ,
Теоретико-мировоззренческой базой исследования послужили произведения постклассической философии, в которых в наибольшей степени разрабатывалась «сердечная» проблематика, как зарубежной (Э Гуссерль, М Шелер, К Ясперс, М Хайдеггер, Г Марсель, Ж П Сартр, А Камю, X Ортега-и-Гассет, М Бубер, Э Левинас, Н Аббаньяно и др), так и отечественной (В С Соловьев, Е Н Трубецкой, В В Розанов, Н А Бердяев, В В Зеньковский, Г В Флоровский, Д Л Андреев, И А Ильин, П А Флоренский, С Л Франк, Л Шестов и др) В своей работе автор ориентируется на феноменологическое понимание проблемы исследования
Методологическая основа диссертации определяется ее задачами Общими основаниями исследования являются методы философско-культурологи-ческой реконструкции и содержательно-смысловой интерпретации типов метафизики в западноевропейской и русской философской традиции Такой подход позволяет смоделировать и изучить основные способы постижения сущего в европейской культуре — «метафизику разума» и «метафизику сердца», выявить их противоположность и взаимосвязь, а также определить существенные черты и особенности последней
Учитывая специфику заявленной проблемы, в данной работе применяется сочетание различных методов философско-культурологического, историко-философского, феноменологического, диахронического, герменевтического, компаративистского, моделирования и др Эти методы не являются новыми, но их совокупное применение к конкретному культурологическому, философско-ант-ропологическому и историко-философскому материалу позволяет прийти к новым результатам Из философских и общенаучных подходов и принципов в диссертации использованы эссенциалистский подход, системный подход, хо-лономический принцип, диалогический принцип, принцип конкретности и всесторонности, принцип единства исторического и логического, принцип восхождения от абстрактного к конкретному и др
Научная новизна работы состоит в том, что в ней впервые в отечественной философии осуществляется философско-культурологический и философ-ско-антропологический сравнительный анализ концепций метафизики сердца в западноевропейской и русской философии и культуре XX столетия
Основные положения, содержащие элементы новизны и выносимые на защиту:
Метафизика сердца представляет собой духовное узрение и душевное постижение феномена сердца, сквозь призму которого осуществляются размышления о предельных основаниях бытия, о мире и человеке В отличие от метафизики разума, которая акцентирует внимание на возможностях человеческого разумения, основывающихся на предметном представлении, метафизика сердца пытается умозрительно проникнуть в суть экзистенциально-чувственной сферы и сквозь нее раскрыть и познать тайны мироздания
Сердце представляет собой целостность внутреннего бытия человека, одним из излучений которого является разум Символ сердца объединяет в себе телесное и духовное, чувственное и рациональное, природное и культурное, мужское и женское Он объемлет явления психической и физической жизни людей, родовое и индивидуальное Идея сердца, как центра духовной, душевной и телесной жизни, является метафизической предпосылкой целостного учения о человеке, поэтому метафизика, антропология и аксиология сердца являются составной частью философской антропологии, способной теоретически воссоздать человека во всей полноте его конкретности
В понятие сердца прежде всего должны быть включены духовно-душевные и душевно-телесные интенции человека, находящиеся под воздействием общества Именно в культуре формируется ценностный априорный «порядок сердечной любви», определяющий конкретный «жизненный мир» каждого ин-
дивида При этом «порядок сердца» главенствует над «порядком разума» и «порядком чувственности»
В концепциях кардиагнозиса символ сердца является центральным, но не единственным Другими символами, тесно связанными с ним, выступают энергнйные символы света и любви Они переходят друг в друга, различаясь по степени интенсивности, соединяя человека и Бога, профанное и сакральное, земное и небесное, имманентное и трансцендентное Поэтому метафизика сердца также есть энергийная антропология
Опираясь на традиции католицизма, а впоследствии и протестантизма, западная мысль абсолютизировала рационально-рассудочное начало в человеке, оторвав его от начала сердечного Тем самым в западноевропейских фило-софско-антропологических концепциях XX в «сердечная» проблематика оказалась подчиненной проблематике рационально-рассудочной В русском карди-агнозисе прошлого века, впитавшем в себя все богатство православной метафизики «сердечного созерцания», а также энергийной метафизики света и любви, мысль и действие, чувство и рассудок, рациональность и интуиция представлены в единстве сокровенных экзистенциальных интенций человеческой души
Научно-практическая значимость исследования. Материалы диссертационной работы могут быть использованы при разработке и чтении общих курсов по философии культуры, философской антропологии, истории философии, онтологии и теории познания, этике, культурологии, а также специальных курсов, посвященных метафизической проблематике Предложенные выводы представляют интерес для исследовательской практики в области философии культуры, философской антропологии, западной и отечественной философии, теории межличностной коммуникации и конфликтологии
Апробация работы. Выводы и положения диссертационной работы отражены в 16 публикациях автора общим объемом 7,6 п л , а также излагались диссертантом в докладах на IV Международной научной конференции «Дея-тельностное понимание культуры как вида четовеческого бытия» (Нижневартовск, 8-9 декабря 2006 г), на V Международной научной конференции «Дея-тельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 2-3 ноября 2007 г), на VI Международной научной конференции «Дея-тельностное понимание культуры как вида человеческого бытия» (Нижневартовск, 7 ноября 2008 г)
Структура и объем исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав и заключения Содержание работы изложено на 158 страницах печатного текста Библиография включает в себя 220 наименований, в том числе 9 источников на иностранных языках
Метафизика сердца в западноевропейской философии и культуре: от Августина Аврелия до Блеза Паскаля
Наряду с кардиагностической традицией, рассматривавшей сердце как глубинное средоточие всех духовно-нравственных, познавательных и физических сил человека, которая разрабатывалась в восточном христианстве, в европейской философии и культуре развивалось и рационалистическое направление. Оно объявило высшими ценностями рассудок и разум, с помощью которых человек может познать истину. Опираясь на традиции католицизма, а затем и протестантизма, западная мысль абсолютизировала рационально-рассудочное начало в человеке, оторвав его от начала сердечного. Но это вовсе не означало исчезновения кардиагнозиса в богословии и философии. Зачастую эта тематика обсуждалась в рамках проблемы соотношения веры и разума, сердца и интеллекта и их роли в познании мира и совершенствовании человека.
В Средние века метафизика была обусловлена теологическими принципами постижения Бога, поскольку реальность для нее представала как эманация божественной Первосущности. Схоластика считала, что ей доступно познание Бога, как действующей, всеобщей причины и духовной цели, оторван-ной от материального мира (Фома Аквинский) , или как высшего блага и бесконечно совершенного существа (Ансельм Кентерберийский)64, осуществляемое по аналогии с высшими родами сущего (Единое, Истина, Благо, Красота), представлявшими собой логические требования и критерии познания вещей65. Библейское учение об энергийной «метафизике света», «сердечном созерцании» и Божественной любви осмысливается в трудах Аврелия Августина (354-430 гг.), одного из основателей средневековой философии. Он признает иерархическое устройство Сущего: приоритет Бога над миром, духа над телом, воли над интеллектом. По мнению христианского мыслителя, все бытие относится либо к завершенному виду (ангелы, человеческая душа, земля и стихии), либо к незавершенному (тело человека, животные и растения). Бытие Бога можно непосредственно вывести из самосознания человека.
Иерархично устроен и человек, который является микрокосмом: он одновременно принадлежит миру небесному и земному, миру совершенному и тварному. Констатируя двойственность человека, Августин приходит к выводу о необходимости Божественной благодати. Обращенный «внешними» чувствами вовне себя, человек видит творение Божие, прекрасный мир, но видит его потому, что уже «просвещен» светом Божественного Ума. Ибо истина
- не во внешних вещах, она - внутри человека, узреваемая сердцем именно как образ Божий. «.. .Я искал Тебя вне себя и не находил "Бога сердца моего",
- писал Августин Блаженный в «Исповеди». — Я верил всем сердцем... в глубине сердца моего жили слова Твои... и следовало очистить сердце мое.. .»66
Бог в его понимании - Абсолютно Сущее, бесконечно превосходящее человека. С одной стороны, между Ним и человеком — огромная дистанция, которая не поддается никаким измерениям разума, а с другой - Бог есть интимно-личностное, сокровеннейшее начало человеческого Я, которое почивает в глубине сердца, в подлинном центре человеческой личности, ибо любим мы сердцем, а не рассудком или разумом.
Мудрость человеческая, замечает философ, состоит в том, чтобы «.. .познакомиться с тем, о чем мы узнаём не через образы, доставляемые органами чувств, а без образов, через внутреннее созерцание, представляющее нам со-зерцаемое в подлинном виде...» , дабы узреть Бога невидимого и неслышимого. Высшая вера есть Откровение, Благодать, выход Духа за свои пределы, погруженность сознания индивида в глубины своего сердца: «..."Не видел того глаз, не слышало ухо и не приходило то на сердце человеку", - но устами сердца жаждали мы приникнуть к струям Твоего Небесного источника, "Источника жизни, который у Тебя", чтобы, обрызганные его водой, в меру нашего постижения, могли бы как-нибудь обнять мыслью ее величие»68. Тем самым «метафизика сердца» у Августина Аврелия дополняется «метафизикой любви», любви Бога к человеку и ответной любви человека к Богу. «Кто может любить нас больше, чем Бог!», - восклицает он.
Размышляя над проблемой веры и разума, Фома Аквинский (1225 или 1226-1274 гг.) отдавал предпочтение не логическим силлогизмам, а Откровению Священного Писания. Тем не менее апелляция к аргументам разума у него превалировала над доводами сердца; в результате католический мыслитель утвердил разум, понятый как рассудок, в качестве инструмента философского и научного познания: «Есть какие-то истины о Боге, которые превосходят всякую способность человеческого рассудка... Однако есть какие-то истины, которые может достичь и естественный рассудок... эти истины о Боге наглядно доказали и философы, ведомые светом естественного рассудка...»69 Отделив науку от теологии, Фома Аквинский разделил «божественный свет» познания на «свет естественного рассудка» и «свет божественного Откровения»70.
Позднесредневековая «мистика сердца» Якова Бёме (1575—1624 гг.) родилась из отождествления «Любви», «ипостаси Сына» (Христа) и «Логоса» с «сердцем Отчим». От Христа, как Сына Божия, который есть сердце, или ядро всех сил, во всем Отце, восходит вечная небесная радость. Но когда человек здесь на земле бывает просвещен Духом Святым из родника Иисуса Христа, то такая радость восходит в сердце его, что все тело трепещет и душевный дух ликует. По мнению философа, в человеке «...пять чувств по полномочию целого тела непрестанно держат совет, и когда решение принято, составленный из них судия изрекает его как слово в свое средоточие, или в средину тела, в сердце: ибо сердце есть родник всех сил, откуда они и берут свое восхождение»71.
Развивая традиции «метафизики сердца» и «метафизики света» мистик Мейстер Экхарт (ок. 1260 - кон. 1327 или нач. 1328 гг.) утверждал, что в сердце горит великое «ничто» и «...лишь то сердце чисто, которое все созданное превратило в "ничто"»72. Душа в его представлении - это огонь, искорка небесной природы, божественный свет.
В эпоху Возрождения религиозная метафизика нередко низводилась до ее оценки как догматики, которая не позволяет увидеть человека-микрокосма в качестве концентрированного воплощения Вселенной. Антропологизм Ре-нессанса приводил к признанию центрального положения человека в мироздании. Томазо Кампанелла (1568—1639 гг.) даже утверждал, что «...человек - это Бог. Физика, изучающая природу, политика и медицина показывают его как ученика Бога, метафизика как сотоварища ангелов; богословие — как со-товарища Бога» . Гуманистическая мысль позднего Ренессанса характеризуется углубленным психологическим анализом внутреннего мира личности. Так, Николай Кузанский (1401—1464 гг.) строил свое учение на тезисе о «мудром незнании», коренящемся в «сердце» и приводящем к «сверхрациональному» познанию подлинной реальности. По его мнению, «эманация формообразующего света», излучаемого из сердца, озаряет мозг и придает чувственным объектам индивидуальный смысл, различение и связь74.
Западноевропейская философия Нового времени, опирающаяся на естественнонаучное познание, переводит проблемы с метафизического уровня на уровень методологический, предлагая реальные способы решения насущных вопросов человеческого бытия. Но при собственно механистическом подходе невозможно полностью отстранить метафизику (как учение и как метод) от процесса осмысления и познания мира и человека. Поэтому в новоевропейской философии также нашлось место и Богу как перводвигателю, и учению о сверхчувственных принципах и началах бытия. Основная черта этой метафизики — сосредоточенность на вопросах гносеологии, что делает ее в первую очередь метафизикой познания, а не метафизикой бытия, како-вой она была в Античности и в Средние века .
Метафизика «ordo amoris»: Макс Шелер
В первой трети XX столетия метафизическую концепцию «любящего сердца» создал Макс Шелер (1874-1928 гг.). Он был одним из последних. представителей духа академической философии, которые считали своей обязанностью с трансцендентально-метафизических позиций разрабатывать вопросы не только познания, но и жизни134. Будучи учеником Эдмунда Гуссерля, Шелер придал феноменологии характер целостного мировоззрения, вводя католицизм в соприкосновение с современной философией и культурой135. Немецкий антрополог призывал людей к единению и солидарности на основе высших духовных ценностей.
Метафизическое знание. Стремясь выявить специфику метафизики как философского учения об абсолютно сущем, существующем посредством само-го себя (ens per se) , Шелер выделяет три вида знания, на которые способен человек: во-первых, знание ради господства, или ради достижений; во-вторых, сущностное, или образовательное, знание; в-третьих, метафизическое знание, или знание ради спасения. «Ни один из этих трех видов знания не существует только для самого себя. Каждый вид служит преобразованию сущего - либо вещей, либо образовательной формы самого человека, либо абсолютного» .
Первый вид знания, знание ради достижения и господства, утверждает мыслитель, способствует упрочению нашей технической власти над природой, обществом и историей. Это знание специальных позитивных наук, на которых держится вся западная цивилизация. Его высшей целью является поиск законов пространственно-временной связи окружающих нас явлений ради технических достижений и господства над природой и самими людьми.
Второй вид возможного для нас знания, полагает Шелер, - знание о способах бытия и сущностной структуре того, что существует. Это сущностное знание о том, что есть мир, что есть физическое тело или любое живое существо, т.е. что составляет сущность растения, животного, человека в их инвариантной структуре. Сюда же относятся попытки понять сущностные характеристики самого бытия, т.е. ответить на вопрос, что такое мышление, красота, любовь и т.п. «Это познание имеет значимость для сущего как оно есть само по себе и в самом себе. Оно имеет "трансцендентное" распространение и становится, таким образом, трамплином для всякого рода "критиче-ской метафизики"» . Знание, полученное таким образом, способствует развитию культуры и формированию личности. Вместо установки на обладание и господство, которая стремится найти законы природы и сознательно игнорирует сущность того, что вступает в закономерные отношения, здесь появляется любящее, нацеленное на поиск первофеноменов и идей мира, поведение.
Сущностное познание - это собственно «разумное» познание, которое резко отличается от познания «рассудочного», применяемого преимущественно в первом виде познания. «Рассудок», или «интеллект», представляет собой способность организма, преодолевая врожденный инстинкт и ассоциативную память, осмысленно приспосабливаться к новым ситуациям. Данной способностью наделен человек и в меньшей степени высшие животные, например, обезьяны, которые используют различные орудия и приспособления для удовлетворения витальных нужд. Пока строящий умозаключения рассудок служит исключительно жизненным влечениям, инстинктам питания, пола и власти, он еще не выходит за рамки животных потребностей. Но если интеллект служит разуму, он становится чем-то специфически человеческим.
В этом случае предметное сущностное знание становится образовательным знанием, считает Шелер, оно функционализируется и категоризиру-ется. Образовательное знание — это приобретенное на одном или немногих хороших, точных образцах и включенное в систему знания сущностное знание групп и индивидов, которое стало формой и правилом познания для всех случайных фактов будущего опыта. «Это структурообразование охватывает не только рассудок, мышление, созерцание, но в не меньшей мере и душевные функции - то, что народная традиция именует "сердцем". Существует сложившееся образование сердца, образование воли, образование характера, и посредством них — очевидность сердца, "ordre du coeur", "logique de coeur" (Паскаль), такт "esprit de finesse" чувствования и ценностного отношения; исторически изменчивая и все-таки по отношению к случайному опыту строго априорная форма структуры душевных актов, способ возникновения которых существенно не отличается от способа возникновения рассудка»139.
Третий вид знания, которым располагает человек, утверждает философ, - это метафизическое, или священное, знание, основой которого служит сущностная онтология мира и человеческой самости. Только соединение результатов позитивных наук, исследующих реальность, с «первой философией», обращающейся к сущности мироздания, соединение их с результатами аксиологии, изучающей ценности, ведет к метафизическому знанию. Оно ведет сначала к метафизике первого порядка, метафизике «пограничных проблем» позитивных наук, изучающих вопросы, что такое жизнь, материя и т.п., к метафизике второго порядка, стремящейся постигнуть абсолютное. Знание об Абсолюте необходимо для духовного мира человека. Если оно отсутствует, то самосознание личности заполняется идолами и фетишами, и тогда пустым становится центр духовной личности, пустым становится сердце человека140. Ведь метафизика есть любовь к идеальным сущностям, которые просвечивают сквозь природу, а также любовь к самой природе и человеку.
Шелер активно использовал теорию идеирующей абстракции и метод феноменологической редукции. «...Идеация означает постижение сущностных форм построения мира на одном примере соответствующей сущностной сферы, независимо от числа совершаемых нами наблюдений и от индуктивных заключений. Знание, которое мы получаем таким образом, имеет силу для бесконечной всеобщности всех возможных вещей, имеющих эту сущность, и совершенно независимо от наших случайных чувств, как и способа и меры их возбудимости»141. Этот акт, характеризующий глубочайшую сущность человеческого духа, позволяет индивиду вырываться из оков пространственно-временного мира и вникать в сущностный смысл всего бытия.
Акт идеирующей абстракции, подчеркивает философ, фундируется на феноменологической редукции, в которой осуществляется аннигиляция, снятие самого момента реальности, полнейшая отрешенность человеческого духа от земного бытия. При этом происходит «полное духовное пере-живание», как переживание «сопротивления мира», которое «предшествует всякому сознанию, всем представлениям и восприятиям»142, в результате чего наш дух, погружаясь в себя, раскрывает глубочайшие тайны Мироздания.
Но между метафизикой первого порядка и метафизикой второго порядка находится еще одна важная дисциплина - философская антропология, которая пытается ответить на вопрос, что такое человек. Поскольку человек — это микрокосмос, ибо все сущностные генерации бытия — физическое, химическое, живое, духовное бытие — встречаются и пересекаются в нем, то на примере человека можно изучать и высшую основу макрокосмоса. И потому бытие человека в качестве микротеоса есть также первый доступ к Богу. В конечном итоге «Шелера интересует не столько человек, мир и бытие сами по себе, сколько то, что лежит "за ними", что "запредельно" реальной действительности. Акценты в его философии поставлены именно на /UETCL: метафизика, метаантропология, метасциентистское отношение всех конечных явлений к последним, единственно реальным "центрам"»143.
Главную задачу философской антропологии Шелер видел в выяснении структуры человека и раскрытии сущности человеческого начала. Объявив вслед за Иммануилом Кантом вопрос: «Что такое человек?» основным вопросом философской антропологии, Шелер пришел к выводу, что «...всякое предметное бытие как внутреннего, так и внешнего мира следует сначала соотнести с человеком. Все формы бытия зависят от бытия человека. Весь предметный мир и способы его бытия не есть "бытие в себе", но есть... "срез" этого бытия в себе, соразмерный общей духовной и телесной организации человека»144. И только исходя из сущностного строения человека, которое исследует философская антропология, исходя из его духовных актов, изначально проистекающих из центра человека, можно понять истинные атрибуты высшей основы всех вещей.
Философская антропология была задумана Шелером как фундаментальная наука о сущности и сущностной структуре человека, основополагающая дисциплина не только философии, но всего метафизического знания145. Немецкий мыслитель намеревался создать новую антропологию, способную раскрыть сущностную специфику человека, его метафизическое положение в мире. «Задача философской антропологии, — писал он, — точно показать, как из основной структуры человеческого бытия... вытекают все специфические монополии, свершения и дела человека: язык, совесть, инструменты, оружие, идеи права и бесправия, государство, руководство, изобразительные функции искусства, миф, религия, наука, историчность и общественность»146. Эта задача постоянно находилась в центре всей философской проблематики Шелера, отчетливо сознававшего трудности ответа на поставленный вопрос.
От метафизики сердца к метафизике света и любви: Б.П. Вышеславцев и П.А. Флоренский
К «философии сердца» Борис Петрович Вышеславцев (1877-1954 гг.) обращался на протяжении всего творческого пути. При всей «полифонии смыслов», считал он, сердце есть прежде всего предельный, таинственный, сокровенный центр личности, где находится вся ее ценность и вся ее веч-ность . Свою метафизическую концепцию философ разрабатывал на основе традиций восточного христианства и кардиагнозиса русских мыслителей, среди которых выделял Г.С. Сковороду и особенно П.Д. Юркевича. Не остались без внимания Вышеславцева и учения о сердце его современников — С.Л. Франка, И.А. Ильина, Н.О. Лосского и др. Весьма сильную поддержку отечественный философ ощущал у М. Шелера и Б. Паскаля, отмечая близость последнего к православной традиции. По его мнению, «Шелер и был первым из философов, который открыл у Паскаля мысль о "логике сердца"»231.
Вышеславцев выдвигает положение о зависимости человека от Бога.
J Акт трансцендирования к Абсолюту он считает основой человеческого сознания, человеческого духа; соответственно присутствие Абсолюта признает в каждом элементе бытия. «...Само Абсолютное не может быть отрицаемо и подвергаемо сомнению. Наличность окружающей нас тайны Абсолютного — очевидна и несомненна, - пишет русский мыслитель. - Все вещи трансценди-руют за пределы познаваемого в своей глубине и своей основе» .
Вышеславцев приравнивает Абсолютное к понятию «самости». Абсолютное безусловно и самостоятельно, оно есть само бытие или то, что само по себе существует, что мы постоянно ищем, хотя и имеем в своей основе. Но поскольку каждый индивид также дан «в себе» и сам «по себе», то существует не только непостижимый Бог, но и непостижимый человек233.
Важнейшей проблемой христианской антропологии Вышеславцева является проблема иррационального в человеке, проблема взаимосвязи рациональных и иррациональных начал в конкретной личности. По мнению философа, основную предпосылку для понимания сущности человека составляет его богоподобие. Вне богочеловеческой проблемы человек немыслим, поскольку он стоит в существенной связи с Абсолютом, в нем укоренен и утвержден. Человек не изначален и не самодостаточен, ибо существует бытие, которое глубже и выше его, однако он находит в себе отображение и печать последней глубины и высоты абсолютного бытия. Поэтому во всяком искании, во всяком творчестве человек постоянно выходит за пределы самого себя234.
Сердце как сверхрациональная сущность человека. Понять таинственную сущность человека, полагает Вышеславцев, можно только в том случае, если мы познаем всю иерархическую структуру ступеней бытия, которую каждый индивид несет и воспроизводит в себе. Человек плюрален, его нельзя свести только к одному элементу или одной субстанции. Согласно христианской традиции, он состоит из трех иерархически восходящих ступеней: тела, души и духа. Душа по достоинству выше тела, она «одушевляет» тело; дух же стоит выше тела и души, именно он «одухотворяет» тело и душу.
В свою очередь, рассуждает философ, тело объемлет не одну, а две ступени бытия: оно содержит в себе физико-химические процессы (энергия неорганическая) и процессы органической жизни (энергия «живая», «биос»), Существует и бессознательно-психическое, но и оно имеет две ступени: коллективно-бессознательное и лично-бессознательное. Сознательная душа также имеет две ступени: животная душа и душа духовная (сознательный дух). Наконец, сознательный дух тоже не является вершиной человеческого существа. Кроме него существует еще сверхсознание, «глубинное», сверхсознательное «Я», т.е. самость235.
Как сознательная душа, человек есть прежде всего недуховная, животная душа, которой свойственна эгоцентрическая установка сознания. Эта душа руководствуется только критериями удовольствия и неудовольствия, воспринимая и оценивая все в соответствии с витальными потребностями и интересами. Но как духовное сознание, человек есть существо культурное. Здесь эгоцентрическая установка устраняется, а субъективное восприятие заменяется восприятием объективным, ценным и истинным.
Как творец культуры, духовная личность, духовное сознание, сознательное «Я», «мыслящее Я», считает Вышеславцев, является последним, высшим и глубочайшим началом в существе человека. Но над этой метафизической и метапсихической самостью возвышается самое высшее - иррациональная и сверхсознательная самость. «Ее ищут и угадывают и выражают на своем странном, парадоксальном языке великие мистики всех времен и народов. Излюбленный символ "сердца" указывает на эту таинственную глубину, доступную только Богу.. .»236
Русский мыслитель интерпретирует известное библейское понятие «сердца» как выражение цельной внутренней сущности человека, непосредственно отражающей связь человека с Богом. В его трудах находит свое итоговое выражение религиозно-философская традиция, которая обнаруживает в человеке некую «бездонность», иррациональную глубину и признает, что именно эта «глубина» соединяет человека с Абсолютом и другими людьми, обусловливает целостную и творческую значимость каждой личности: «Существует, следовательно, не только непостижимый Бог, но существует и непостижимый человек; и в этой своей богоподобной непостижимой глубине человек и встречается с Богом, в глубине "сердца"»237.
В своей книге «Сердце в христианской и индийской мистике» (1925 г.) Вышеславцев попытался через учение о сердце показать различия между индийскими и христианскими представлениями о человеке. Противопоставляя христианское учение о Боге и человеке индийским представлениям об Атма-не и Брахмане, философ обосновал невозможность их отождествления. Непосредственное соприкосновение с Богом в индийской мистике есть нечто совершенно особое, существенно отличающееся от христианства: «Индийская мистика утверждает имманентное тождество предельного центра моей самости с предельным центром божественной самости. ... На этой высоте умозрения человеческое Я совпадает до неразличимости с божественным Я» . Это не христианская любовь, соединяющая глубину сердца с глубиной Божества. Здесь нет Бога и человека, нет отношения Богочеловечества и Бо-госыновства, нет любви как гармонии противоположностей; здесь существует лишь безразличное холодное тождество. Усмотрение этого тождества - не любовь, а лишь блаженное успокоение в отрешенном безразличии.
В христианстве же (и прежде всего в восточном христианстве), напротив, соприкосновение человека с Богом и общение с ближними осуществляется посредством сердца: для него ум, интеллект, разум никогда не являлись последней основой, фундаментом жизни, а умственное размышление о Боге не понималось как подлинно религиозное восприятие. В Православии, подчеркивает философ, «мистическое соприкосновение с Божеством, познание тайн Божиих, в которых сокрыты сокровища премудрости и ведения (софии и гнозиса), возможно, по слову апостола Павла, только через посредство "сердец, соединенных в любви"» .
Сердце и Эрос. Символы любви и света. Эти проблемы Вышеславцев осмысляет в своем труде «Этика преображенного Эроса. Проблема Закона и Благодати» (1931 г.), где представления об иррациональной основе человеческого бытия конкретизируются за счет идей психоаналитической философии. Свою книгу философ начинает с анализа различия двух типов этики - «этики закона» и «этики благодати», основанных на Ветхом Завете и Новом Завете. Используя понятие сердца для обозначения глубинной, подлинной сущности человека, Вышеславцев утверждает, что в «сердце» находится обширная сфера иррационального, которая составляет его основу и может выступать источником самых возвышенных и самых низменных проявлений человека. «..."Сердце" иррационально не только в смысле низшей своей сферы, соприкасающейся с "плотью", но и в смысле высшей, соприкасающейся с "духом" и являющейся органом духа, — пишет он, - во всяком случае его иррациональность, глубина и бездна обнимает как высшие мистические переживания, так и низшие подсознательные "утробные" влечения»240.
Обозначая эту сферу иррационального термином «Эрос» и рассматривая его как основу любого влечения души, Вышеславцев полагает, что главная задача человека и общества состоит в преображении этой стихийной жизненной силы к благой и возвышенной форме, в направлении ее к высшим целям, к Богу, и в отвращении от низменных, злых, дьявольских устремлений. Называя процесс реализации этой цели «сублимацией Эроса», жизненной иррациональной силы души, русский мыслитель придает этому психоаналитическому термину предельно широкое, религиозно-метафизическое содержание. Эрос имеет различные иерахические ступени, ибо существует Эрос физический, душевный и духовный, а также Эрос ангельский и божественный.
Метафизика сердца, огня и света: Н.К. Рерих и Е.И. Рерих
В первой половине XX в. метафизику сердца также разрабатывали выдающиеся отечественные мыслители и общественные деятели Николай Константинович Рерих (1874-1947 гг.) и его супруга Елена Ивановна Рерих (Шапочникова) (1879-1955 гг.). Их мировоззрение принято относить" к космизму. Космизм в широком смысле, как представление о мире и его целостности, или в узком смысле, как учение о космической экспансии человечества, - национальная черта нашей философии. Однако только к середине XIX столетия оно оформилось в оригинальное течение, получившее название «русский космизм»301.
Фундаментальная черта русского космизма - концептуальное выражение социально-культурных тенденций грядущих перемен. Его представители осознавали порочность современной техногенной цивилизации с ее сугубо инструментальным отношением к миру. Они создали модель бытия человека, существенным элементом которой выступает требование корреляции осознанных целеполагающих действий людей со спонтанными естественными процессами. Таким образом, новизна русского космизма состоит в переходе от технократических ценностей к ценностям гуманистическим. Конечные цели деятельности людей видятся отечественным мыслителям не во внешнем обустройстве жизни, а в совершенствовании личности и развитии культуры и цивилизации не только в планетарном, но и в космическом масштабе.
Важнейшей особенностью этого философского направления является признание онтологического равенства человека с окружающим его миром. В концепции космизма человек и мир объявляются равно необходимыми друг другу, в результате чего выделяются два взаимосвязанных центра Сущего.
Это дало основание российскому ученому Н.Г. Холодному назвать данный подход к анализу действительности антропокосмызмом .
Мировоззрение Н.К. Рериха, сложившееся под влиянием не только русской, в основе своей православной, философской традиции, но и буддистских и индуистских религиозно-мифологических текстов, а также трудов восточных мыслителей, опирается на представление об энергии Космоса, творящей все Сущее. Это сплав философских, научных, эстетических, художественных взглядов на человека, мир, Космос; это ярко и образно выраженный синтез всех сфер культуры303.
В результате создается впечатляющая картина мировидения, образно названная Леонидом Андреевым «Держава Рериха». Она как мозаика включает в себя тысячи картин, многие из которых имеют философское содержание, статьи по археологии, вопросам искусства и культуры, заметки и воспоминания о художниках, писателях, деятелях мировой и отечественной культуры, книги путешествий («Алтай - Гималаи»,, «Сердце Азии»), дневниковые записи и эссе («Листы дневника»), сказки, притчи, стихи, повесть «Пламя», пьесу «Милосердие».
У Н.К. Рериха синтез является конструирующим принципом мировоззрения: в его концепции гуманистические, художественные, нравственные, философские понятия и категории Запада и Востока не просто сосуществуют, а органически слиты. При этом выдающийся художник и писатель никогда не противопоставлял сердце уму, а чувства разуму: они действуют вместе, питая мысль и творчество. Более того, философия сердца (Сурья-Видья — Учение о Сердце3 ) является связующим звеном его философии Космоса и философии культуры, в центре которой — идея всемирно-исторического и космического развития человечества как единого целого. Е.И. Рерих также была большим знатоком философии и религии. С 1924 по 1937 г. ею анонимно было издано 14 книг серии «Агни-Йога». Н.К. и Е.И. Рерихи не ставили свои фамилии на титульных листах издаваемых ими книг, считая, что знания, полученные ими от Великих Учителей Востока - Гималайских Махатм, - не подлежат личному присвоению, а являются общечеловеческим достоянием.
«Агни-Йога» — это духовно-нравственное учение, синтезирующее мудрость Азии с научными и философскими достижениями Запада, поэтические легенды прошлого с современными формулами точного знания, этические основы поведения со средствами углубленного самопознания .
Метафизика Абсолюта. В центре философских построений «Агни-Йоги» — учение об Абсолюте, который существует в проявленном и непрояв-ленном состояниях. В непроявленном состоянии Абсолют содержит в себе, как Дух, так и Материю. Это прежде всего Первичная Материя - Materia Matrix (Первичная Субстанция), однако во Вселенной существуют и другие виды материи, например, Materia Lucida (Светоносная Субстанция)306. Дух - это «субъективный элемент» Абсолюта, чистая энергия, высшее «Я» всех существ. Он потенциально содержится в недрах. Космоса и через бесконечные призмы отдельных сознаний наблюдает за изменениями Материи. Дух и Материя взаимосвязаны, их опосредующим звеном является Жизнь. Эта связь многолика и предполагает их полное слияние в Духо-Материю. Мир един не Материей, а Духом, именно через Дух ощущает человек свою связь с Космосом, который постоянно подпитывает людей своей психической энергией. «Психодинамика духа — основа Бытия»307, - учит «Живая Этика».
Абсолют проявляет себя в сотворении различных духо-материальных состояний, которые он наделяет определенной степенью разумности. После акта Творения Абсолют и Первичная Материя взаимодействуют, и в результате возникает новая организующая и созидающая сила - Космический Разум, который проникает во все слои бытия. Человек несет в себе частичку Абсолюта и потому связан с ним и с Космическим Разумом. «Но так как все мы частицы этого Абсолюта, и каждая частица Единого Целого заключает в себе потенциал всех свойств этого Целого, то мы можем постепенно раскрывать в себе этот потенциал...» , — писала Е.И. Рерих.
Человек и Вселенная подобны, говорится в «Агни-Иоге», поскольку Человек (микрокосм) отражает Вселенную (макрокосм) своей жизнью и деятельностью. «Можно в сверкании микрокосма угадывать сопоставление с Беспредельностью, - утверждал Н.К. Рерих. - Мыслите себя не земными жителями, но вселенскими»309. Микрокосм и макрокосм живут по законам беспредельной гармонизации310. Также существует «согласованность планетной жизни с высшими сферами... сочетание начал высших сфер, невидимых, с видимым...» Таким образом, нельзя рассматривать эволюцию человека и общества без соотнесения с эволюцией Космоса.
В «Живой Этике» раскрываются центры, направленность, этапы и законы этой эволюции, различные типы взаимосвязи человека и Космоса. Существуют два этапа (состояния) этой взаимосвязи. На первом этапе человечество отягощено своим чувственным началом и потому является материальным объектом, у которого космическое духовное начало существует лишь как потенциальный импульс к дальнейшему развитию. Но сама по себе материальность не движет эволюцию. Поэтому на втором этапе человечество освобождается от грубых форм материи и все больше наполняется Духом, открывает специфические центры (чакры) и проникает в многообразное пространство Космоса, включается в обмен энергии с ним, становясь космическим. «Важна эволюция не человечества земного, но человечества Вселенной»312.
На первом этапе преобладает закон иерархического строения Космоса, закон Жертвы, по которому существа живут за счет друг друга. На втором этапе набирает силу закон Космического Магнита, по которому человечество притягивается к близким ему духовным образованиям — Истине, Добру и Красоте. С двумя предыдущими законами связан закон Кармы (причинно-следственной связи) и реинкарнации (перевоплощения), по которому бессмертие достигается через слияние тончайших элементов человека и Космоса.
Метафизика сердца. Русские мыслители рассматривали сердце как средоточие психической (огненной) энергии человека, считали его проводником в тонкие миры Космоса. «В основе всей Вселенной ищите сердце, — говорится в «Агни Йоге». — Величайшая мощь лежит в магните сердца»313. Под сердцем в «Живой Этике» понимается не столько физиологический, сколько эмоционально-духовный, «свыше действующий и дающий орган», способный познавать и чувствовать, а «потому в природе сердца всякое давание»314.
