Содержание к диссертации
Введение
1 Сущностные основания и специфика выражения антропологии Ф.М. Достоевского 25
1.1 Истоки христианской антропологии Ф.М. Достоевского 28
1.2 Особенности выражения религиозной философии Ф.М. Достоевского 43
2 Реконструкция антропологии Ф.М. Достоевского 70
2.1 Основные категории антропологии Ф.М. Достоевского 73
2.2 Проблема смысла жизни человека в религиозной философии Ф.М. Достоевского 89
3 Интерпретация антропологии Ф.М. Достоевского в последующей философской мысли 113
3.1 Рефлексия антропологии Ф.М. Достоевского в работах русских философов116
3.2 Прочтение антропологии Ф.М. Достоевского в зарубежной гуманитарной традиции 142
Заключение 156
Список литературы 162
- Особенности выражения религиозной философии Ф.М. Достоевского
- Основные категории антропологии Ф.М. Достоевского
- Проблема смысла жизни человека в религиозной философии Ф.М. Достоевского
- Прочтение антропологии Ф.М. Достоевского в зарубежной гуманитарной традиции
Введение к работе
Актуальность темы исследования
Более ста лет ценности позитивизма и нигилизма боролись за умы людей, что привело человечество к состоянию экзистенциальной раздробленности и одиночества. Чтение романов Ф.М. Достоевского возвращает человека к простому и настоящему, а уровень сопереживания героям может быть сопоставим с состоянием катарсиса в античной классической традиции. В действительности, рубежи XX и XXI столетия весьма схожи в срезе актуализации морально-нравственной проблематики, потери духовных ориентиров и явной деактуализации человечности. Нельзя не учесть и основных моментов той исторической эпохи, на которую пришелся период творчества Достоевского. Это было время так называемого «дикого капитализма» с глубоким социальным расслоением общества, существованием беднейших слоев населения, оказавшихся в весьма жестких жизненных условиях. Человек в результате страдает от безвыходности, и Достоевский часто ставит своих героев в такие ситуации, где им представляется возможным освободиться от своей злополучной доли преступным путем. Он позволяет им совершать ошибки, приводящие к полному краху их надежд, страху раскрытия совершенных преступлений и отягчению совести. И будучи одним из тех авторов, к творчеству которого не перестают обращаться, Достоевский показывает, как гибелен жизненный путь человека, ставящего свои личные интересы выше подлинных духовных законов.
Фактически Достоевский говорит с читателем на языке Евангелия, основные идеи которого он перекладывает на язык художественных образов его эпохи. Современный человек не находит времени для чтения Святого Писания, чего не скажешь о художественной литературе, которая зачастую является более легкой и интересной. Еще более легким для человека XXI века оказывается кинематограф, в котором все возрастающий интерес к творчеству Достоевского налицо, о чем говорит выход новых многосерийных фильмов
4 снятых по мотивам романов «Преступление и наказание», «Братья
Карамазовы», «Идиот».
Далее следует отметить, что современное общество во многом
поворачивается к православным ценностям: существуют специальные
телевизионные каналы для православных христиан, по согласованию с
родителями в программу в некоторых школах вводятся уроки, где изучаются
основы христианской культуры. Так что обращение к творчеству Достоевского
актуально и в этой связи. Тем более что сам Достоевский не пользуется
приемами морализаторства: он позволяет своим читателям, учитывая опыт его
героев, самим разобраться в сложившихся жизненных ситуациях, найти те
пути, которые в дальнейшем позволят им жить, хотя и в тяжелых условиях, но с
чистой совестью. Нынешняя ситуация в обществе по своей жесткой
зависимости человека от его финансовых возможностей фактически не
отличается от тех условий, в которых жил и которые описал в своем творчестве
Достоевский; изменились лишь частности. Многие и сейчас стоят перед
страшным выбором между нищетой и возможностью «легкого» преступного
обогащения. И узнавание современной действительности в текстах
Достоевского в философском смысле есть скорее универсальность, нежели
провиденциализм. Таким образом, актуальность выбранной темы обусловлена
исторической своевременностью постановки вопроса о человеке так, как это
было сделано в философии Ф.М. Достоевского. Здесь также важно отметить,
что актуальность обращения к творчеству Достоевского действительна не
только в масштабах русской культуры в целом, но и в контексте мировой
философии.
Степень разработанности проблемы
Степень разработанности антропологической проблематики в философии Достоевского указывает на необходимость классификации литературы. Корпус работ, в которых анализируются и затрагиваются философия и антропология Достоевского, можно условно разделить на несколько групп.
5 Первая группа включает работы авторов, чьи труды внесли
существенный вклад в изучение жизненного пути Достоевского, наложившего
свой отпечаток на характер его философствования. Это работы таких
исследователей как Л.П. Гроссман, Ю.И. Селезнев, Л.И. Сараскина, Н.А.
Громова и других.
Ко второй группе относятся наиболее значимые работы русских философов, в которых нашло свое отражение наследие Достоевского. Это труды Н.А. Бердяева, М.М. Бахтина, С.Н. Булгакова, В.В. Зеньковского, Н.О. Лосского, Вл. Соловьева, С.Л. Франка, Л.И. Шестова, В.В. Розанова и других.
К третьей группе относятся работы, целиком посвященные исследованию
антропологии Достоевского. Это труды Н.В. Кашиной «Человек в творчестве
Ф.М. Достоевского», И.И. Евлампиева «Антропология Достоевского» и
«Философия человека в творчестве Ф. Достоевского (от ранних произведений к
«Братьям Карамазовым»)» и Д. Сканлана «Достоевский как мыслитель».
Однако они недостаточно полно отражают антропологию русского философа.
Так, например, в исследовании Н.В. Кашиной дается последовательный анализ
аксиологии писателя, однако, в связи со временем написания данной работы,
вопрос о религиозных основаниях его антропологии (ключевой на наш взгляд)
раскрыт не в полной мере. Труды И.И. Евлампиева более последовательны – он
обосновывает философскую значимость произведений Достоевского и
пытается детально рассмотреть его философское мировоззрение: понимание им
проблемы личности в раннем творчестве (на основе конкретных произведений),
сущности человека, отношения его с Богом, миром, другими людьми; им
прослеживается трансформация убеждений Федора Михайловича и
производится сравнение его системы с системой Ф. Ницше. Но, к сожалению, в работах И.И. Евлампиева не прослежена преемственность идей Достоевского зарубежными философами конца XIX – первой половины XX века. Работа Д. Сканлана – одна из самых серьезных среди англоязычных; в ней автор доказывает, что взгляды Достоевского последовательны и систематичны и не должны относиться к разряду иррациональных; однако автору также не удалось
6 в полной мере отразить то влияние, которое Достоевский оказал на
последующую философскую традицию.
В четвертую группу входят работы, принесшие определенную пользу для исследования, так как в них рассматриваются те или иные аспекты философии и антропологии Достоевского. Сюда можно отнести труды В.К. Кантора, Н.В. Кашиной, С. Сальвестрони, А. Лазари, Р. Лаута, И.А. Кирилловой, Д. Барсотти, Н.Я. Абрамовича, В.А. Бачинина, Т. Киносита, И.И. Евлампиева и других.
Наиболее принципиальным для исследования является сознательное исключение работ, в которых Достоевский рассматривается только с филологической точки зрения. Однако в пятую группу можно отнести работы по смежным с философией отраслям знаний, ввиду некоторой их наполненности философским содержанием. Это работы В.Ф. Переверзева, Л.И. Сараскиной, Г.М. Фриндлера, Д.С. Мережковского и других. Также в эту группу можно включить словари, справочную литературу непосредственно по творчеству Достоевского и различные сборники, посвященные отражению антропологии Достоевского в истории философии: отдельно выделим работы С.В. Белова и Н. Кэнноскэ; и сборники «О Достоевском. Творчество Достоевского в русской мысли 1881-1931 годов» и «Достоевский в конце ХХ века». Особо следует отметить фундаментальный проект «Евангелие Достоевского», в котором дается культурологический, герменевтический и философский анализы экземпляра «Евангелия», подаренного Достоевскому женами декабристов в годы заточения.
В шестую группу можно отнести диссертационные исследования
отечественных специалистов, среди которых отдельного внимания
заслуживают работы А.А. Ромащенко, Н.В. Куликовской, С.А. Корневой,
Е.А. Соколовой, Н.М. Краминской, И.И. Евлампиева, С.М. Капилупи,
В.С. Сизова, Е.В. Онищенко, А.В. Лапина. Такое частое обращение к гению Достоевского, несомненно, указывает на актуальность его работ, даже спустя столько лет после его смерти.
7 В седьмую группу выделим некоторые небольшие статьи, которые
принесли определенную пользу для нашего исследования. Это работы
И.И. Евлампиева, Г.П. Выжлецова, B.П. Капец, С.А. Корневой,
Н.М. Краминской, С.А. Нижникова, С.С. Суровцева, Б.Н. Тарасовой и других.
Небольшой объем данных работ не позволил авторам в полной мере отразить
систему Достоевского, однако отдельные идеи данных статей были нам
интересны.
В восьмую группу можно отнести публикации иностранных
исследователей, среди которых стоит выделить работы О. фон Шульца, Р.Уильямса, Р. Жирара, Р.Л. Бэлнепа, К. Кроо, R.L. Jackson, A.Briggs, J. Frank, R.A. Peace, P.M. Wolf, W.L. McBride, D.A. Martinsen, G.A. Panichas, W.P. van den Bercken, L. Breger, A.B. Gibson, G. Pattison и D.O. Thompson и статьи С. Паолини и R.P. Blackmur, в которых рассмотрены те или иные аспекты творческого наследия писателя. Общим недостатком указанных в данной группе работ является тот факт, что не все идеи русского философа были адекватно поняты и интерпретированы авторами ввиду их культурных и иногда религиозных различий, однако как точки зрения данные исследования небезынтересны.
Подводя итог литературного обзора, следует отметить, что такое количество публикаций и фундаментальных исследований, посвященных творчеству и философским взглядам Достоевского, свидетельствуют о вневременной и вместе с тем своевременной актуальности его мысли. Однако при всем многообразии работ остается необходимость раскрытия принципов антропологии Достоевского как имманентной системы, стоящей за гранью внешней стороны его творчества, что позволило бы, на наш взгляд, определить место и значение антропологии Достоевского в мировой философии.
Объектом исследования является религиозно-философское учение
Ф.М. Достоевского. Предметом исследования выступает философская
антропология Ф.М. Достоевского.
Цель и задачи диссертации
Цель исследования заключается в раскрытии антропологических аспектов религиозно-философского учения Ф.М. Достоевского.
Поставленная цель достигается посредством решения ряда
исследовательских задач:
1) определить религиозные истоки антропологии Ф.М. Достоевского;
2) раскрыть основания и специфику выражения антропологии
Ф.М. Достоевского;
-
реконструировать основные категории антропологии Ф.М. Достоевского;
-
произвести герменевтический анализ философских текстов Ф.М. Достоевского;
-
выявить философскую рефлексию антропологии Ф.М. Достоевского в трудах русских философов;
-
проанализировать интерпретации антропологии Ф.М. Достоевского в зарубежной гуманитарной традиции.
Теоретические и методологические основания исследования
Замысел работы обусловлен тем, что, в нашем понимании, раскрытие
только антропологического учения Достоевского без прослеживания его
истоков и оказанных им влияний как в русской, так и в мировой философской
мысли, очень обеднило бы работу (даже тем обстоятельством, что не позволило
бы определить его подлинное место в мировой философской мысли, а
подведение основ его взглядов под святоотеческое учение было бы
голословным). В связи с этим основными методами настоящего исследования
являются метод философско-антропологического анализа, историко-
философской реконструкции и феноменологический метод. Также были
использованы контент- и интент- анализ, герменевтический и
компаративистский метод научного познания.
Научная новизна диссертации
1. Обосновано, что религиозные основания философской антропологии
Достоевского коренятся в учении восточной патристики. Этот тезис позволил
адекватно проинтерпретировать философскую сущность учения самого
Достоевского, поскольку в его произведениях из уст героев излагаются позиции
различных христианских конфессий, которые зачастую, исходя из задач
исследователей его творчества, неоправданно приписывались самому
Достоевскому как его подлинные взгляды. Это выявило роль Достоевского в
актуализации православной антропологии в русской философской культуре.
2. Дан философский анализ стилистических особенностей творчества
Достоевского, в результате чего, во-первых, раскрываются майевтические
интенции его философии, во-вторых, выявляется двойственность концепции
человека: человек представлен в качестве значения и смысла.
3. Посредством герменевтического анализа эксплицирована система
ключевых категорий антропологии Достоевского. При этом показано, что эти
категории не могут быть рассмотрены вне системной взаимосвязи, представляя
собой единую аксиологическую целостность.
4. В ходе философской рефлексии выявлены принципы антропологии
Достоевского, которые хоть и лежат в одной плоскости с европейским
экзистенциализмом, но, в отличие от него, имеют под собой восточно-
христианские основания, определяющие смысл жизни человека как путь
свободного выбора Бога в течение всего земного существования.
5. Показано влияние антропологии Достоевского на дальнейшие
постановку и решение проблемы человека в русской философии.
6. Произведен анализ зарубежного прочтения антропологии
Достоевского, и в результате выявлена ограниченность тех подходов, в которых
произведения автора воспринимаются вне христианского мировоззрения.
На защиту выносятся следующие положения:
1. Философская антропология Достоевского имеет глубинные основания в учении восточной патристики. Именно этот факт определяет не только
10 близость мировоззрения Достоевского с идеями других виднейших
представителей русской философии, но и обуславливает генетическое родство
основ русской философии и идей православия. Фактически Достоевский был
тем, кто вновь актуализировал православную антропологию как основную
парадигму для исследования проблемы человека русскими философами.
-
Стиль изложения идей Достоевского определяет специфику восприятия его философии. Язык изложения Достоевского формирует такой текст, у которого есть несколько уровней. На самом первом – поверхностном – уровне речь идет о специфике изложения взглядов человека, но обстоятельное герменевтическое исследование показывает наличие в нем и майевтических интенций, выраженных посредством полифонического диалога. Стилистическая методология Достоевского ориентирует читателя на самостоятельное размышление на тему поставленного философского вопроса. Герои произведений Достоевского также представляют своего рода многоуровневый текст – это значение человека в авторском замысле. Подлинная антропологичность автора раскрывается в том, что герои его произведений имеют не только значение, но и смысл, а он всегда в том, чтобы быть человеком, без принуждения выбирающим свой путь к Богу.
-
Система основных категорий антропологии Достоевского может быть исследована только путем целостного феноменологического анализа в сочетании с герменевтикой и философской рефлексией. Это обусловлено тем, что ни одна категория не существует в его произведениях самостоятельно: в философии Достоевского невозможно рассматривать этику или эстетику в чистом самостоятельном виде, поскольку они наличествуют в его мировоззрении в качестве аксиологии бытия человека. Вместо красоты или добра как таковых Достоевский показывает актуальность красоты «спасающей» и добра как Высшего Блага. Центральная для учения Достоевского, а впоследствии и всей русской религиозной философии, категория свободы есть одновременно и величайшее бремя, обрекающее человека на страдание. Обретение положительного идеала свободы возможно через обнаружение
11 любви, которая в экзистенциальной антропологии Достоевского реализуется в
трех проявлениях: любви к человеку, любви к миру и любви к Богу.
4. Достоевский по праву может быть назван основоположником русского
религиозного экзистенциализма, поскольку, показывая различные аспекты
существования отпавшего от Бога человека (которое для Достоевского есть ад
на земле), он приходит к выводу о необходимости свободного от внешнего
принуждения поиска Бога (что является кульминацией антропологии
Достоевского). Возможность достижения этого пути определяет смысл жизни
не только человека, по нему идущего, но и человеческой жизни вообще.
Стремление к зарождению в человеке такой постановки вопроса о смысле
жизни присутствует в основных произведениях автора.
5. Религиозная философия Достоевского актуализировала проблему
человека в русской философии. При этом особенность влияния Достоевского на
русскую философскую мысль напрямую связана со спецификой его
философствования, а именно: не создавая системы философии как таковой, но
подразумевая ее в качестве основания, он побуждал виднейших представителей
русской философии, таких как Вл. Соловьев, Н.А. Бердяев, Л. Шестов и других,
к своего рода «дописыванию» за него этой системы или же к включению в
основание собственных философских интенций определенных позиций
мировоззрения Достоевского.
6. Анализ зарубежных исследований антропологии Достоевского дает
основание полагать, что она не оказала на них существенного влияния.
Причина такого явления двойственна. Во-первых, собственный контекст, в
котором зарубежные мыслители рассматривают учение о человеке,
фундаментально противоположен православным основам философии
Достоевского. В частности, стоит отметить атеизм (свойственный установкам
экзистенциализма, позитивизма и психоанализа), который противоречит
утверждению бытия Бога в философии Достоевского. Во-вторых, по причине
прагматического рассмотрения человека в западной традиции, антропология
Достоевского подробно изучается частными науками, такими как социология,
12 криминалистика, психология и другими; зарубежные исследователи отмечают в
Достоевском социолога, психоаналитика, криминалиста и литератора, но
Достоевский-философ остается за гранью их понимания. При этом необходимо
отметить, что произведения Достоевского решают и ряд
общемировоззренческих проблем, важных не только для людей, живущих в
России, но и за рубежом, однако адекватное исследование его антропологии
невозможно без контекста всей русской философии и православия.
Научно-практическая значимость исследования
Результаты исследования позволяют расширить теоретические
представления об антропологии Достоевского. Также выводы по
диссертационной работе могут применяться для теоретического осмысления различных аспектов антропологического, философского и религиозного знания.
Результаты работы могут применяться в различных целях учебно-воспитательной работы в системе образования, в частности, при разработке курсов по философии, философской антропологии, философии религии, истории русской философии, этике, а также в различных спецкурсах. В то же время результаты диссертации позволяют использовать их в качестве путей осмысления духовных реалий современного российского общества.
Апробация работы
Выводы и результаты исследования апробированы в выступлениях на 7-
ми международных научно-практических конференциях: «Культура.
Духовность. Общество» (Новосибирск, 2015); «Научная дискуссия: вопросы
социологии, политологии, философии, истории» (Москва, 2015); «Современное
научное знание: теория, методология, практика» (Смоленск, 2015); «Тенденции
формирования науки нового времени» (Москва, 2016); «Наука третьего
тысячелетия» (Курган, 2016); «Актуальные вопросы общественных наук:
социология, политология, философия, история» (Новосибирск, 2016), «В мире
науки и инноваций» (Казань, 2017).
13 Основные положения диссертации были отражены в 16 научных
публикациях (в том числе в 9 статьях, опубликованных в журналах, входящих в
Перечень ВАК Минобрнауки России) общим объемом 5,2 п.л.
Структура и объем диссертации
Особенности выражения религиозной философии Ф.М. Достоевского
Герменевтический метод в том виде, в котором его понимали Г.Г. Гадамер, Э. Гуссерль и М. Хайдеггер, нами был использован в рамках первой и второй глав исследования и позволил выявить специфику языка изложения Достоевского.
Далее следует обозначить границы и предметное поле герменевтического метода в контексте настоящего исследования. Здесь существенны как минимум три принципиальных момента. Во-первых, художественное и одновременно философское произведение дает нам субъективные картины реальности, вписанные в культурно-исторический контекст, но предполагающие при этом абсолютные основания. Будучи конечными и выявленными в тексте, они составляют систему, выражающую конкретный замысел, и содержат возможность типологизации. Во-вторых, частные субъективные элементы произведения по смыслу интенциональны, иными словами, направлены на выражение смысла более высокого – метафизического – порядка. И, в-третьих, субъективные картины реальности могут получать неоднозначную трактовку со стороны воспринимающего сознания (человек, читая произведение, вглядывается не только в смысл произведения, но и в себя), при этом для подлинно философского исследования важно отличать философскую рефлексию от субъективного прочтения художественных образов. В зарубежной традиции далеко не всегда соблюдается последний аспект, отсюда ряд построений на грани литературы и психологии, в которых творчество Достоевского становится своего рода поводом и одновременно доказательством собственной субъективности. Тогда как наиболее верным итогом осмысления работ автора должно стать проникновение в сущность человека как такового, и неважно – через себя или посредством обращения к художественным образам.
Феноменологический метод взят в качестве общей методологической установки. Он решает вопрос об эффективности герменевтики и переводит ее акцент с филологической плоскости в философскую. В частности, в первой главе исследования именно феноменология позволяет рассмотреть язык (логико-понятийный аппарат и форму изложения) Достоевского с позиции именно философского подхода к исследуемой проблематике; во второй главе феноменологический метод используется для выявления принципов и основных категорий в произведениях великого философа. В третьей главе необходимость выбора феноменологического метода обусловлена задачей выявления адекватности и полноты интерпретации идей Достоевского в последующей ему философской мысли.
Контент-анализ позволяет рассмотреть и формально структурировать множество публикаций, посвященных творческому наследию Достоевского, в то время как интент-анализ дает возможность вскрыть концептуальные основания написания указанных текстов. Наибольшую актуальность эти два метода приобретают в третьей главе исследования, в которой оценивается степень влияния Достоевского на последующую философию. При этом становится ясно, что прочтение Достоевского на уровне интенций восприятия различно. Так, если сравнивать отечественную и зарубежную традиции, то в отечественных исследованиях внутренние основания текстов пролегают в плоскости философии, филологии и антропологии, а среди иностранных публикаций нами были выявлены несколько иные подходы: довольно большой пласт литературы посвящен психологии, социологии и даже криминалистике Достоевского. В этой области пишутся диссертации, монографии и различные статьи. При этом показателен факт, что в зарубежной практике наибольшее внимание обращено на «Преступление и наказание», на наш взгляд, – произведение, в большей степени адаптируемое под указанные области науки. Философские основания обращения к наследию Достоевского в России несколько иные. Социология и психология отходят на второй план, появляется интерес к таким произведениям, как «Братья Карамазовы», «Униженные и оскорбленные», «Идиот», «Дневник писателя». При этом мы не утверждаем, что в России не читают «Преступление и наказание», мы говорим о том, что его читают по-другому, исходя из сложившихся культурно-исторических и мировоззренческих реалий. И даже в религиозном контексте зарубежная практика может несколько удивлять своими интенциями. Так, если в отечественных исследованиях Достоевский является последователем восточной христианской традиции, то в иностранных публикациях контекст смещается в сторону католицизма и протестантизма93.
Обобщить и систематизировать результаты контент- и интент-анализа позволяет компаративистский метод исследования, традиционно применяемый для сопоставления и сравнения не только отдельных текстов, но и культурно-исторических феноменов, в рамках которых этот текст написан.
В рамках настоящего исследования сравнение носит не только культурно исторический (соотнесение отечественной и зарубежной традиции), но и междисциплинарный (имеется в виду интерес к различным аспектам таких наук, как философия, антропология, психология, социология) и религиозно философский характер. При этом следует понимать, что особенности герменевтических трактовок текстов Достоевского зарубежными и отечественными исследователями носят контекстуальный характер, а, следовательно, применимость его идей к реалиям иной культуры не должна искажать их изначального смысла, а лишь говорить об их универсальности.
Основные категории антропологии Ф.М. Достоевского
Сложность классификации антропологических типов обусловлена тем обстоятельством, что Достоевский воспринимается и как философ, и как писатель, что также позволяет говорить о разных целях и средствах ее выявления; в первом случае – научно-философских, во втором – филологических.
Следовательно, о человеке в произведениях Достоевского можно говорить в свете философской рефлексии, выявляя различие смысла и значения. На наш взгляд, это единственная форма адекватной типологизации, раскрывающая фундаментальные принципы философии Достоевского.
Жизнь каждого человека наделена смыслом по определению того, что он человек. Для Достоевского как христианского мыслителя самоценность человеческой души первостепенна. Его персонажи могут свободно выбирать между добром и злом и наделены волей. Они неоднозначны до последней страницы произведения, и лишь смерть их дает возможность подвести черту и сказать, каким был этот человек. В осознании ценности и значимости каждого человека как носителя образа о подобия Божьего как раз и проявляется подлинная христианская религиозность писателя. Система выражения философского контекста в романах Достоевского диалектична. Она предполагает некую долю противоречия между внутренним духовным миром человека и внешними обстоятельствами, формирующими его поведение и образ жизни. И там, где у человека присутствует внешнее благочестие, в душе его может оказаться духовная пустота и безнравственность, и наоборот, самый падший с точки зрения общественной морали человек может обладать внутренней духовной чистотой и делиться ею с теми, кому это необходимо. Например, убийца и нигилист Раскольников получил необходимый ему на тот момент совет от человека, не утратившего в душе подлинных духовных ценностей, считавшегося в обществе падшим, и воспринял этот совет как истинное духовное откровение. «Но тут уж начинается новая история, история постепенного обновления человека, история постепенного перерождения его, постепенного перехода из одного мира в другой, знакомства с новою, доселе совершенно неведомою действительностью»164.
Радость за одного покаявшегося грешника велика. «Семантическая неисчерпаемость образов и судеб героев-преступников Достоевского такова, что окончательное слово о них скорее всего никогда не будет сказано» 165 . Для Достоевского как христианина и как человека, в действительности познавшего, что такое острог, преступник, который с известной угрюмой суровостью твердо несет свою судьбу, а не ропщет на свой поступок после того, как он совершился, имеет большую силу духа, чем люди, не знавшие греха преступления. Часто в обыденной жизни люди склонны давать оценку другим, иными словами, классифицировать их по тому или иному признаку. Однако, помещая человека в статичную форму, мы отрицаем всякую возможность нравственного выбора. И тот, кто так поступает, – проявляет собственную гордыню, но для писателя, говорящего так о своем герое, это означает умерщвление человека в угоду утверждения собственной власти над текстом. Именно поэтому в контексте вопроса о смысле человека так важна его противоречивость, недосказанность, то, что заставляет его сомневаться, ошибаться, раскаиваться и верить.
Вопрос о смысле ведет нас к диалектизации этических категорий. Приведем пример того, как смысловое содержание понятий порока и добродетели преломляет традиционное представление об этих категориях.
Сложность человека, сочетание в его душе созидательного и разрушительного начал означает одновременно невозможность и неуместность этической оценки человека. Не существует четкой грани между «плохими» и «хорошими» людьми, нет и однозначного критерия оценки поступка, поскольку помимо внешнего проявления (того, что сделано и сказано), огромное значение имеют мотивы, в соответствии с которыми человек действует. В этом отношении знаменательно, что в творчестве Достоевского на первый план выходит именно внутренний мир его героев, их мотивы и переживания, что проявляется в многочисленных откровенных разговорах и «исповедях».
Проблема суда и оценки одних людей другими приобретает у Достоевского христианское измерение: судить о человеке имеет право лишь тот, кто его понимает; но тот, кто понимает, способен на это в силу того, что сам внутренне похож на того, о чьем поступке берется судить. В этом отношении у таких персонажей Достоевского, как князь Мышкин и Алексей Карамазов, мы встречаемся с примером всепрощающего понимания. Это понимание, встречаясь с порочным и грязным, обращает внимание человека к усмотрению в себе самом ростков того же порока, и потому он уже не порицает, а сострадает. Таким образом, в творчестве Достоевского мы встречаемся с идеей о том, что в каждом человеке имеет место как стремление к добродетели, так и порочная сторона.
Примечательно, что многие персонажи Достоевского сочетают в себе одновременно и значительную степень падения (гордыня, прелюбодеяние и даже убийство), и вместе с тем – глубочайшее стремление к добродетели (моральные поиски Раскольникова, исступленная набожность Сони Мармеладовой). Глубочайшая противоречивость персонажей Достоевского дает возможность детальной прорисовки морального конфликта, позволяет с предельной четкостью рассмотреть двойственный, проблематичный характер их существования. Однако сам конфликт, разворачивающийся в душах персонажей Достоевского, принимает различные формы в зависимости от того, каковы по своей природе их пороки и в какой форме имеет для них место стремление к добродетели.
Проблема смысла жизни человека в религиозной философии Ф.М. Достоевского
Высокий духовный потенциал антропологии, да и вообще философии и литературы, Достоевского стал событием для мировой культуры. Через его творчество утверждаются общечеловеческие подлинно христианские ценности. Форма философствования и стиль изложения Достоевского, близкие к методологии Сократа и Платона, находят отклик в широкой читательской аудитории, поскольку они побуждают человека к мышлению и к самостоятельному рассуждению. Система антропологических категорий в философии Достоевского не выражена отдельно, но представляет собой органичное живое начало, в котором воплощена идея русского стиля философствования.
Безусловно, такой феномен, как философия подлинной христианской человечности Достоевского, не мог пройти бесследно. Свое отражение его идеи нашли и в последующей литературе, и в русской философии, и в зарубежных философских интенциях. Однако не всякое восприятие и переложение идей Достоевского отражает полноту его мышления и глубокие христианские основания. Чтобы понять вклад антропологии Достоевского в мировую культуру, стоит обратиться к его «пророческой» речи, посвященной А.С. Пушкину. В пояснении к очерку «Пушкин» Достоевский пишет о своем смущении реакцией слушателей ее воспринявшей; возможно ошибочным восторгом по отношению к сказанному, как со стороны западников, так и славянофилов. По мнению Достоевского, весь восторг славянофилов и западников, вызванный его речью о Пушкине, связан с неверным ее пониманием, обусловленном частичным, половинчатым и избирательным восприятием идей его выступления, тогда как подлинный смысл этой речи должен был вызвать не столько восторг, сколько великую боль за судьбу России. Вместе с тем в речи была отражена идея предназначения русской культуры в мире, и, одновременно, она стала точкой соприкосновения и поводом примирения славянофилов и западников, а также ознакомила западный мир с русской духовной культурой. С одной стороны, в тексте говорится о том, что духовный опыт России уникален и бесценен, с другой стороны, именно этот факт оправдывает западнические устремления в Европу. «Я просто только говорю, что русская душа, что гений народа русского, может быть, наиболее способны, из всех народов, вместить в себе идею всечеловеческого единения, братской любви, трезвого взгляда, прощающего враждебное, различающего и извиняющего несходное, снимающего противоречия. Это не экономическая черта, и не какая другая, это лишь нравственная черта, и может ли кто отрицать и оспорить, что ее нет в народе русском?»221. Для Достоевского русская духовная культура, сфокусированная в гении Пушкина, открывает огромный потенциал терпимости и всечеловеческого принятия самоценности. Эта культура способна принимать другие культуры как самостоятельно ценные, без стремления переделать их под себя и смотреть на мир лишь через ценности своего виденья. В этом ее величие и, одновременно, величайшая проблема, поскольку, принимая и понимая других, русский человек рискует сам быть непонятым и непринятым.
Достоевский с горечью отмечает, что даже для самых выдающихся гениев Европы речь о другой культуре актуальна лишь в контексте себя, что это самолюбование ведет к ослеплению. При этом все русское стремление к Западу также обречено на непонимание. Такое высказывание пророчит он свету западной интеллигенции: «Не можем же мы, приняв ваш вывод, толковать вместе с вами, например, о таких странных вещах, как le Pravoslavi и какое-то будто бы особое значение его»222 . И это будет действительно так: Запад, говоря о ключевых вопросах системы Достоевского, прославляя его за рубежом, воспринимал и воспринимает его философию в контексте себя самих, не вдаваясь в тонкости и особенности русской культуры. В современных же Достоевскому течениях русской мысли он усматривает своего рода «ущербность» перед Западом, которая выражается в следующей мысли: «Перед авторитетом европейским, например, русский человек, как известно, со счастьем и поспешностью преклоняется, даже не позволяя себе анализа; даже особенно не любит анализа в таких случаях. О, другое дело, если гениальное лицо сойдет с пьедестала или даже просто выйдет из моды: тогда нет строже русской интеллигенции к такому лицу, нет предела ее высокомерию, презрению, насмешке» 223 . Такое преклонение есть отказ от собственного пути русской духовности.
В очерке «Пушкин» Достоевский пишет об особом типе «русского человека», который свое духовное богатство может безрассудно тратить в погоне за внешними идеалами как раз ввиду своего принятия и понимания других, но при этом постоянные денежные затруднения и нехватка рационального прагматизма всегда будут ставить его в невыгодное положение. Для Запада Россия непонятна, дика и пугающа. Она не может восприниматься как цельная культура, а лишь как ресурс, возможность, территория. В лучшем случае, Запад по своему выборочному мнению будет принимать отдельные ее элементы и говорить, что все воспринял и все постиг
Отсюда двойственность результата речи о Пушкине и смущение за похвалы как от западников, так и от славянофилов. Достоевский говорит о том, что западники его восприняли слишком буквально, когда он оправдывал стремление русского человека к Западу, тогда как в его речи говорилось, почему такое стремление обречено на трагедию. Недостаток славянофилов, по мнению Достоевского, состоит в том, что они, напротив, отказываются от всего иностранного и тем самым отступают и от всего русского ввиду того что в самом свойстве русского народа принимать все человечество, и без этого факта русский человек только лишь наполовину русский. Вместо слепого принятия западных идеалов или столь же слепого их отрицания Достоевский предлагает адекватное понимание и принятие, и вместе с тем признание ценности собственного пути. Ведь, несмотря на свое устремление к иностранным ценностям, «западники ровно столько же послужили русской земле и стремлениям духа ее, как и все те чисто русские люди, которые искренно любили родную землю и слишком, может быть, ревниво оберегали ее доселе от всех увлечений “русских иноземцев”»225.
Идеал христианской любви в принятии другой культуры приобретает общечеловеческий смысл, но не абстрактной любви ко всему человечеству, не любви к другим, потому что они нам кажутся лучше, и не любви к ближним, лишь потому, что они ближние, а любви как смиренному пути к совершенству. Путь русского человека должен стать актуализацией христианства через его жизнь, через личное спасение, которое вместе с тем есть и спасение других, поскольку оно устраняет разобщенность между людьми. Такой путь прошел и сам Достоевский, его творчество принесло свои плоды и оказало влияние не только на идеи его современников, но и на последующую философскую мысль 226 . За рубежом, когда речь идет о культуре русского народа, о русском человеке в положительном значении, говорят об А.С. Пушкине, Л.Н. Толстом и Ф.М. Достоевском, при этом последний всегда был идеалом человечности. Собственно вопросу понимания, принятия и трансформации философской антропологии Достоевского и посвящена третья, заключительная глава исследования.
Прочтение антропологии Ф.М. Достоевского в зарубежной гуманитарной традиции
Достоевского моралистом, Фрейд утверждает, что «он не исполняет основного принципа нравственности – необходимости отречения, в то время как нравственный образ жизни – в практических интересах всего человечества. Этим он напоминает варваров эпохи переселения народов, варваров, убивавших и затем каявшихся в этом, – так что покаяние становилось техническим примером, расчищавшим путь к новым убийствам. Так же поступал Иван Грозный; эта сделка с совестью – характерная русская черта»313.
Следует отметить, что для Фрейда непонимание и отрицание значимости и философского смысла творчества Достоевского является прагматическим шагом в пользу возвышения теории психоанализа. В связи с этим Фрейд, характеризуя психическое состояние русского писателя, называет его садистом, мазохистом и латентным преступником, при этом даже само проявление таких человеческих качеств, как мягкость, открытость, готовность помочь, им расценивается как отклонение. Вот его характеристика Достоевского как человека: он «садист по отношению к самому себе, следовательно, мазохист, и это мягчайший, добродушнейший, всегда готовый помочь человек»
Психоанализ сам по себе очень важен для культурного развития человечества, однако сложно согласиться с тем, что понимание Фрейдом Достоевского соответствует действительности. Также мы могли бы предположить, что и для философии, равно как и для культуры в целом, его анализ мировоззрения Достоевского не представляет особого интереса, если бы не одно обстоятельство. Проблема в том, что в анализе Фрейда присутствует неприятие христианства, равно как и традиционной русской культуры в виде особого рода модели. Стоит отметить, что учение Фрейда оказало существенное влияние на западную культуру, и, в первую очередь, – на американскую. Вместе с принятием учения Фрейда происходило и принятие его ценностей, возведенных массовой культурой в культ. В частности, на примере Фрейда понятно, как происходят восприятие и оценка русской культуры в западном типе мышления, а именно: производится узкоспециализированный прагматический анализ, абстрагированный от общекультурных оснований, в результате чего возможно видеть именно то, что человек стремится увидеть в рамках своей изначальной концепции.
Поскольку Фрейд отрицает бытие Бога, то для него христианское мировоззрение как мотивация поведения человека является признаком его психического расстройства. В этом он близок к Ницше, для которого Достоевский велик в том, что первым разгадал в образе Христа идиота315, тогда как для Фрейда христианство, лежащее в основе философской антропологии Достоевского, есть диагноз как самого автора, так и тех, кому он близок. Подобная позиция характерна не только для основателя психоанализа, но и для его последователей, таких, как, например, И. Нейфельд316.
Проведенный анализ основных концепций зарубежных исследователей философии Достоевского позволяет сделать вывод о том, что большинству мыслителей не хватает целостности в восприятии личности Достоевского как представителя особой культурной, философской и религиозной традиции, без принятия которой любые попытки интерпретации его философии в той или иной степени абстрактны, то есть в конечном итоге неадекватны.
На наш взгляд, среди многочисленных зарубежных исследований творчества Достоевского в большей степени лишены этого недостатка работы Т. Киноситы и Р. Лаута. При абсолютно различных контекстах и особенностях этих авторов объединяет одно – стремление к объективному и целостному проникновению в смысл философии Достоевского.
Т. Киносита 317 рассматривает философию Достоевского исходя из концепции равнозначности и взаимодополняемости культур. Фактически это отношение позволяет наиболее адекватно подойти не только к проблеме понимания духовного наследия иной культуры, но и реализовать замысел самого
Достоевского в примирении различных культур объединяющей силой русской духовности. Р. Лаут318 подробно исследует философию Достоевского в контексте ее истоков – русской религиозности, пытаясь проникнуть тем самым в истинные цели творчества Достоевского.
Подводя итог проведенному анализу эволюции идей Достоевского в зарубежной внеправославной традиции, следует отметить, что философская антропология Достоевского оказала определенное влияние на зарубежную философию, но при этом большинство мыслителей, попавших под влияние идей Достоевского, восприняли и осознали их лишь частично, что определило зачастую весьма трагичное будущее их идей. Эта ограниченность была присуща в первую очередь экзистенциальной традиции, признавшей достижения и идеи антропологии Достоевского, но не признавшей идею Бога, без которой человека ждет только смерть.
В итоге, если учитывать глубинные восточно-христианские основания антропологии Достоевского, составляющие ее ядро, следует признать, что о влиянии Достоевского на зарубежную философию можно говорить условно. В реальности, наследие русского автора было воспринято в зарубежной философии и культуре неполно, через призму собственных традиций, ведущих к разрушению христианской религии. Отсюда справедлив вывод о том, что без принятия истинного содержания философии Достоевского невозможно говорить о ее адекватной интерпретации. При этом сама реализация идей автора позволяет воспринимать их и в рамках другой культуры. Вопрос лишь в философской честности и в стремлении к адекватности интерпретации философского учения, принадлежащего к иной культурной традиции.