"Социальная справедливость как ценность культуры" Агошков Андрей Валерьевич

Введение к работе

Актуальность исследования обусловлена следующими причинами.
Первая – методологическая – отражает специфику современной науки о
культуре, предмет которой чрезвычайно широк и сложен, а методология
находится в процессе становления, который, возможно, будет бесконечным.
Наряду с рассуждениями о характере знания о культуре

(междисциплинарном, парадигмальном и т.д.) зачастую встает вопрос о
месте в рамках философско-культурологического дискурса явлений
духовного мира – ценностей (и ценностных суждений), целей общественного
развития, идей о должном, о добре и зле, идеалов, морали, норм поведения и
пр. Данная тематика, разработанная весьма неплохо в нравственной и
социальной философии, в аксиологии, в рамках философско-

культурологического исследования, апеллирующего к живым связям
духовных ценностей и их материальных воплощений, представляется
сложным комплексом теоретических и практических вопросов, актуализация
которых способствует, с одной стороны, становлению культуроведения как
отдельной науки, с другой, значительному усложнению практического
применения культуроведческого метода. «Тонкая настройка» оригинального
дискурса, помноженная на чересчур активное (подчас) использование трудов
западных философов-постмодернистов, зачастую приводит исследователей к
отрыву от практики, что дает основания противникам институализации науки
о культуре говорить о ней как беспредметном «умствовании». Между тем,
возможность именно междисциплинарного рассмотрения явлений

социальной (политической, экономической) жизни, позволяет исследовать их: в тесной взаимосвязи; в контексте культурного бытия конкретного социума; отнести к его образу жизни, традициям, архетипам общественного сознания. Тем самым сделать предмет исследования максимально конкретным. Такой характер знания о культуре позволяет говорить о нем как

уникальном векторе человеческой мысли, направленном, с одной стороны,

«ретроспективно» (на исследование традиций, обычаев, обрядов, норм, морали), с другой стороны, «перспективно» (на изучение и воплощение представлений о должном, ценностей, идеалов и пр.).

Вторая причина – социальная – характеризует современную социо-экономико-политическую действительность. После двух десятилетий доминирования либерально-буржуазных ценностей, прошедших после краха СССР, мировое сообщество столкнулось с целым рядом острейших проблем, неразрешимых в рамках капиталистического способа хозяйствования и образа жизни (мировой экономический кризис, нищета, этнические конфликты, угроза экологической катастрофы и пр. – так называемые глобальные проблемы человечества). Одновременно повысился интерес к забытым на время ценностям солидарности и социальной справедливости, общего блага, идеям социализма XXI века. Специфика современной ситуации в том, что развитие собственно социально-экономических и социально-политических концепций и доктрин показало их стремление к центру, конвергенции, вследствие чего политические классы утратили (в значительной мере) интерес к идеологии, переключившись со стратегии на тактику «малых дел», лавирования и возможно долгого сохранения статус-кво. В то же время, стремительное полевение общественной жизни в странах «третьего» мира, а также неоднозначная ситуация в колыбели социализма – Западной Европе (масштабные экономические беспокойства в пространстве ЕС; все возрастающее недоверие избирателей к политической системе, участниками которой являются представители традиционных партий (как правых, так и левых), водимых «невидимой рукой» крупного бизнеса. В то же время, укрепляющиеся позиции новых, «несистемных» партий) говорит, что социальные ценности сегодня актуальны, как никогда, за последние 20-30 лет. В данной ситуации становится особенно актуально исследование причин социалистического ренессанса, содержания и перспектив «левого поворота», его историко-культурных оснований.

Степень разработанности проблемы.

Оригинальный взгляд на проблемы взаимосвязи социальной философии, нравственной философии и философии культуры нашел отражение в работах ряда групп ученых и мыслителей. К первой из них мы относим классиков мировой философской мысли, а также виднейших социологов и политиков: Демокрита, Сократа, Платона, Аристотеля, Марка Туллия Цицерона, Конфуция, Лао-цзы, Чжуан-цзы, Мо-цзы, Ф. Аквинского, Т. Мора, Т. Кампанеллу, М. Лютера, Т. Мюнцера, Ж.Ж. Руссо, Г. Гегеля, А. Сен-Симона, Ш. Фурье, К. Маркса, Ф. Энгельса, В.И. Ленина, Ж. Жореса, Сунь Ятсена, Н.А. Бердяева и др. Анализ социально-экономической ситуации позволял им (в каждой конкретной исторической и культурной ситуации) создавать модели оптимального, на их взгляд, развития общества, отвечающие представлениям о социальной справедливости. Многие из этих идей оказали поистине историческое влияние на судьбы человечества, при этом не всегда на текущем историческом отрезке времени. Так, элитаристские идеи Платона носили в большей мере умозрительный характер, однако гораздо позднее дали отдельным исследователям (А. де Бенуа) возможность говорить о нем как предтече социализма. Легист Ли Куй пришел к идее регулирования товарных цен посредством продовольственных интервенций, что, по его мнению, должно было застраховать народ от голода и разорения в годы стихийных бедствий, голода или неурожаев. (Они в известной мере предвосхитили современные механизмы государственного регулирования рынка.) Марксизм, изначально дистанцировавшийся от изучения культуры, в ХХ-XXI вв. оказался включенным в культурный и культуроведческий план, что позволило говорить о фактах как снятия его традиционной доктрины (Э. Бернштейн, «новые левые», ситуационизм), так и актуализации отдельных идей «планетарного» социального движения (троцкизм).

Можно сказать, что каждый из упомянутых ученых в той или иной

мере относил свои умозаключения к историко-культурной ситуации своего

времени. Анализ степени культуросообразности той или иной доктрины не

входит число главных задач данного исследования. Вместе с тем, можно сказать, что наибольшее влияние на ряд европейских идеологов социального движения (лидеры средневековых крестьянских войн, социалисты-утописты и др.) оказали идеи раннего христианства. Оно тесным образом связало понятие справедливости и утверждение о всеобщей обязанности трудиться: «Если кто не хочет трудиться, тот и не ешь» (2 Фес., 3:10).

Вторая группа состоит преимущественно из ученых, представляющих
зарубежные философские и культурологические школы ХХ в.: А. Грамши, К.
Корша, Д. Лукача, Т. Адорно, М. Хоркхаймера; Г. Маркузе, В. Райх, Э.
Фромма; Ж.П. Сартра, А. Камю, К. Лефора; Э. Блоха; Ю. Хабермаса; Г.
Зиммеля; В. Зомбарта, А. де Бенуа; Д. Белла, П.А. Сорокина, Э. Тоффлера; Р.
Барта, К. Леви-Стросса, М. Фуко; У. Ростоу, Дж. Роулза, С. Хантингтона; А.
Сена, Ф. Ожье и др. Развитие этих доктрин в полной мере отразило
эволюцию идей социальной справдливости от экономизма к

культуроцентризму. Так, А.Грамши связал идею торжества социализма с
необходимостью воспитания и просвещения народных масс, то есть
«нравственного прогресса» человечества. Теоретики национального

социализма (В.Зомбарт, А. де Бенуа) считают синонимом победы социальной справедливости «исход из пустыни экономического века» и построение общинного «историко-реалистичного» строя, позволяющего нации выйти на особый «благодатный» уровень культуры.¹ Интересным образом раскрывает тему взаимоотношений современного человека, общества и государства ряд современных западных философов (М. Фуко, Ж. Рансьер).

В.А. Литвинов выделяет в этом ряду американского экономиста индийского происхождения, профессора Гарвардского университета и Нобелевского лауреата Амаратьи Сена². Его точка зрения – экономика может стать более эффективной, чем сейчас, если будет обращать больше внимания на этические соображения, которые формируют поведение людей и их

См.: Бенуа А. де. Два лика социализма // Вопросы культурологии, 2006, № 4. – С. 18. См.: Сен А. Об этике и экономике. – М., 1996.

суждения. По Сену, экономика эффективно функционирует только тогда, когда эгоистический интерес «homo economicus» обуздан, а стремление обеспечить общее благо может создавать выгоды для хозяйства в целом³.

Третья группа – современные отечественные исследователи,
преследующие цели как становления собственно философско-

культуроведческой методологии, так и нахождения конструктивных взаимосвязей культурологии, философии, социологии, права и ряда других дисциплин социально-гуманитарного характера. К ним мы относим Д.С. Лихачева, Т.И. Ойзермана, А.А. Гусейнова, С.Ю. Глазьева, Т.Ф. Кузнецову, А.С. Запесоцкого, Р.Г. Яновского, Г.В. Мальцева, В.Н. Шевченко, О.Н. Астафьеву, В.Д. Жукоцкого, Б.Ф. Славина, В.К. Левашова, В.А. Литвинова, А.Г. Дугина, А.П. Маркова, М.С. Уварова, В.М. Межуева, И.Ф. Кефели, К.Ф. Завершинского, А.А. Сусоколова и др. Традиционно сильной отечественной школе социальной философии и этики принадлежат труды о марксизме, социальной справедливости как этической категории (Т.И. Ойзерман, А.А. Гусейнов). Р.Г. Яновским были приложены немалые усилия к разработке вопросов социально-культурной динамики, социологии социо-экономико-политического политического пространства России, СНГ и Евразии. Чрезвычайно интересными представляются работы В.М. Межуева о К. Марксе и социализме, вписанные в контекст концепции науки о культуре как «науки о будущем». Утверждение В.М. Межуева, что социалистический строй – это, прежде всего, общество с высоким уровнем культурного развития⁴, является чрезвычайно плодотворным для собственно философско-культурного исследования.

К четвертой группе относятся современные исследователи, которым
принадлежат наиболее основательные исследования социальной

³ См.: Литвинов В.А. Волшебное слово «справедливость» (социоэкономический очерк) //
Преподавание истории и обществознания в школе. – 2000, № 4. – С. 6.

⁴ См., напр.: Межуев В.М. Социал-демократия как политика и идеология (российский вариант) //
Духовное измерение современной политики / Отв. ред. В.Н. Шевченко. М.: ИФ РАН, 2003; Межуев В.М.
Социализм – пространство культуры // Исторические судьбы социализма / Отв. ред. Ю.К. Плетников. М.: ИФ
РАН, 2004.

справедливости последних 5-7 лет (Г.Ш. Аитова, О.А. Гулевич, Г.Ю.
Канарш, Б.Н. Кашников, Т.В. Панфилова, А.В. Прокофьев и др.).
Подавляющая часть из них (за исключением фундаментальной социально-
психологической работы О.А. Гулевич⁵) – по социальной философии.
Глубокий анализ современных теорий социальной справедливости,
проводимый авторами, приводит большинство из них к уклончивым
утверждениям о перспективности социал-либеральной доктрины, что, на наш
взгляд, не вполне достаточно обосновывается с точки зрения науки о
культуре (очевидно, это не входит в их задачи). Значительное время
уделяется проблемам обеспечения глобальной (планетарной)

справедливости, утверждается, что эти вопросы недостаточно исследованы в отечественной науке. С этим, на наш взгляд, можно поспорить⁶.

Вместе с тем, «полновесного» философско-культуроведческого
осмысления тема этого исследования, на наш взгляд, до сих пор не получила.
Эта проблема в значительной мере связана со спецификой науки о культуре
(она, в отличие от философии, в своей институциональной форме
насчитывает несколько десятилетий), которая имеет междисциплинарный
характер, при том, как уже было сказано, исследует не только сущее, но и
представления о должном, и все это – в форме культурных институтов
(обычаев, традиций, морали, идеологий, религии и пр.). Как нравственное
чувство (справедливости) принимает форму морального принципа,
идеологии, экономической и политической теории, как при этом изменяется
его духовное содержание? Поскольку справедливость существует, как
зависят ее институциональные формы от культурных укладов различных
этносов? Насколько достоверно она отражена в идеологиях, экономических и
политических доктринах, в их становлении? Каковы ее философско-
антропологическое и социально-психологическое измерения, как

⁵ См.: Гулевич О.А. Социальная психология справедливости. – М.: Изд-во «Институт психологии
РАН», 2011.

⁶ См., напр., многочисленные публикации Р.Г. Яновского, В.Н. Кузнецова и А.В. Агошкова в
журнале «Безопасность Евразии».

представления о ней формируются в сознании и выражаются в поведении человека? Все эти вопросы, по отдельности в разной мере разработанные, в рамках философско-культуроведческого исследования, апеллирующего к живым связям духовных ценностей и их материальных воплощений, еще более усложняются. Именно поэтому проблема методологии и методики философско-культуроведческого исследования социальной справедливости представляется нам важнейшей.

Анализ источников.

Несомненно, что первоочередную важность для данного исследования
имеют труды К. Маркса и Ф. Энгельса, а также их последователей в ХХ и
XXI вв. Будучи дистанцированными от темы культуры, они вносят ясность и
различение в анализ понятий «равенство» и «справедливость». Не секрет, что
они, будучи взаимосвязанными, зачастую употребляются в качестве
синонимов⁷. Это дает оппонентам повод говорить, что утверждение
социальной справедливости тождественно экспроприации, потере стимулов
для экономического роста, что оно противоречит природе человека и пр.
Между тем, это совершенно не соответствует истине. К. Маркс в работе
«Критика Готской программы» сформулировал свое видение

социалистического принципа распределения (по количеству и качеству труда), связав его с проблемой равенства. Он писал, что социализм вполне «признает неравную индивидуальную одаренность, а, следовательно, и неравную работоспособность естественными (т.е. природными. – Авт.) привилегиями. Поэтому оно по своему содержанию есть право неравенства, как и всякое право… Чтобы избежать всего этого, право, вместо того чтобы быть равным, должно быть неравным»⁸. Иными словами, чтобы обеспечить равенство, право на доступ к материальным благам должно быть в реальности неравным, т.е. обеспечивать возможность перераспределения общественного богатства в пользу социально незащищенных слоев

Из личной беседы автора с академиком РАО И.С. Коном. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 19. – С. 16-17.

населения. Речь идет об общественных фондах потребления, смысл которых Маркс раскрыл все в той же работе. Данное положение, не относясь прямо к теме настоящей работе, имеет важнейшее методологическое значение.

Чрезвычайно плодотворной является попытка Н.А. Бердяева раскрыть становление идеи социальной справедливости в контексте русской народной культуры, ее традиционного и религиозного характера. Обращаясь к работам демократических мыслителей XIX в., прежде всего, В.Г. Белинского («У Белинского было характерно русское искание целостного миросозерцания, которое… соединяет теоретический и практический разум, философски обосновывает социальный идеал. Целостная правда, как потом выразился Н. Михайловский, тоже вышедший из Белинского, есть правда-истина и правда-справедливость. Та же идея целостности… потом будет у Н. Федорова на религиозной почве и в марксизме-ленинизме. Русские критики-публицисты всегда будут проповедовать целостное миросозерцание, всегда будут объединять истину и справедливость, всегда будут учителями жизни. Белинский был первым, наиболее одаренным представителем этого типа»⁹), Бердяев точно подмечает парадоксальный внецерковно-религиозный, пантеистический и агностический характер видения русским человеком общего блага. В целом представители легального марксизма (Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, А.С. Изгоев, П.Б. Струве) оказали значительное влияние на формирование представления о русском социализме конца XIX – начала XX вв., его атеистической и (в известной мере) утопической природе. Одним из наиболее болезненных вопросов было отношение к революционным методам борьбы. Размежевание между сторонниками Маркса в данном случае происходило не только в России, но и во всём мире. В этом смысле легальные марксисты предреволюционной России имеют сходство с похожими течениями той же эпохи на Западе, в частности, с бернштейнианством.

⁹ Бердяев Н.А. Истоки и смысл русского коммунизма. – М.: Наука, 1990. – С. 18. См. также:

Силантьева М.В. Николай Бердяев о “духах революции”: историко-этические параллели // Вопросы философии. – 2018. – № 1. – С. 96-105.

Глубокие и оригинальные работы по наполнению идеи социальной справедливости современным, «постиндустриальным» смыслом принадлежат В.М. Межуеву. Исследуя современные прочтения трудов К. Маркса, он обращает внимание на их актуальность в XXI в.: «Современная эпоха – это эпоха не глобализации, а кризиса капиталистической системы, которая уже давно обрела глобальный характер. Возможна ли какая-то иная – не рыночная и не капиталистическая – модель глобального мира? …Так ставят вопрос те, кто называют себя не анти-, а альтерглобалистами. Они предлагают иную модель глобального развития, чем просто рыночная или этатистская, в основе которой – транснациональные объединения людей, дающие им свободу выбора в решении глобальных проблем современного развития – международной безопасности, экологии, преодоления бедности, достижения социальной справедливости… Такое понимание глобализации, на мой взгляд, намного ближе к Марксу»¹⁰. При этом философ указывает, что актуальное понимание справедливости не ограничивается экономикой и социальной политикой, но неотделимо от гуманитарного, духовного плана бытия человечества: «Это и есть то, что называют социальной справедливостью. Она означает такой социальный порядок, при котором положение человека в обществе напрямую зависит от того культурного капитала, которым он реально владеет»¹¹.

Анализ этического и социально-философского содержания социальной справедливости позволил А.А. Гусейнову определить, в качестве «философской суммы», «справедливость как общую нравственную санкцию социальной жизни, связанную с борьбой мнений, позиций, интересов и пр.»¹². При этом он выделяет две формы бытия справедливости: «общую справедливость (т.е. нравственный закон нашей жизни) и специальную (частную) справедливость – нравственно санкционированную соразмерность

¹⁰ Межуев В.М. О Марксе // Альтернативы. – 2011. – №2. – [Электронный ресурс.] URL:
(Дата обращения 01.01.2018).

¹¹ Вадим Межуев: «Это партия культуры» // Рабкор.ру, ежедневный интернет-журнал. – 14.10.2009. –
[Электронный ресурс.] URL: (Дата обращения 01.01.2018).

¹² Новая философская энциклопедия. В 4 т., т. 3. – М.: Мысль, 2001. – С. 622.

в распределении материальных благ. При этом специальная справедливость существует двух видов – уравнительная и распределительная»¹³. Эти положения в целом соответствуют разделению ценностей на нравственные и иные (в том числе, материальные), что также имеет важнейшее методологическое значение – в частности, при анализе социальной истории и национального характера русского этноса, в которых особое место занимало понимание справедливости как «высшей», сакральной сущности.

В 2008-2012 гг. было защищено около 13 диссертаций по теме справедливости (среди десятков, в значительной мере затрагивающих ее), и все — по социальной философии. Среди трудов последнего десятилетия видное место занимают работы Г.Ш. Аитовой¹⁴, О.А. Гулевич¹⁵, Г.Ю. Канарша¹⁶, Б.Н. Кашникова¹⁷, А.В. Прокофьева¹⁸ и др.¹⁹ Так, Г.Ш. Аитова исследует значительный корпус работ Т. Алексеевой, Б.Г. Капустина, В.М. Межуева, И. Пантина, А.Г. Сытина и др.²⁰ по философии политики; Т.В. Панфиловой²¹, Ю.К. Плетникова, Б.Ф. Славина, В.Н. Шевченко по теории

¹³ Там же. – С. 623.

¹⁴ См.: Аитова Г.Ш. Новое в понимании справедливости в эпоху глобализации: социально-
философский анализ. Специальность 09.00.11 – социальная философия. Автореферат диссертации на
соискание ученой степени кандидата философских наук. Москва, 2011.

¹⁵ См.: Гулевич О.А. Социальная психология справедливости. – М.: Изд-во «Институт психологии
РАН», 2011.

¹⁶ См.: Канарш Г.Ю. Социальная справедливость: философские концепции и российская ситуация:
монография / Г.Ю. Канарш. М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2011.

¹⁷ См.: Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России / НовГУ
имени Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2004. – 260 с. (Серия «Монографии»; Вып. 3.)

¹⁸ См.: Прокофьев А.В. Справедливость и ответственность: социально-этическая проблема в
философии морали. – Тула, 2006.

¹⁹ См., напр.: Глобализация и справедливость: Сборник научных статей / Под ред. Н.С. Кирабаева,
В.И. Вертаева. – М.: РУДН, 2007.

²⁰ См.: Алексеева Т. Справедливость как политическая концепция. – Москва: МОНФ. 2001; Гречко
П.К. Справедливость: поиск предельных оснований // Личность. Культура. Общество. – 2010. – Том XII. –
Вып. 3. №№ 57-58; Капустин Б.Г. Моральный выбор в политике. – М., 2004; Кашников Б.Н. Либеральные
теории справедливости и политическая практика России. – Великий Новгород, 2004; Межуев В.М. История,
цивилизация, культура: опыт философского истолкования. – СПб., 2011; Пантин И. Судьбы демократии в
России. – М., 2004; Сытин А.Г. Эволюция представлений о существе демократии в западной политической
мысли ХХ в. (основные тенденции) // Вестник Московского университета. – Серия 12. Политические науки.
– 2007. – № 6.

²¹ См.: Панфилова Т.В. Учение о социализме: теория или идеология? // Социализм: теория, история,
перспективы (Советский реальный социализм: что это такое?): материалы Международной научной
конференции. — Нижний Новгород: Гладкова О.В., 2011. — С. 81-85.

нового социализма²²; сравнительные историко-философские работы А.
Смирнова, М.Т. Степанянц²³, В.Г. Федотовой, В.И. Спиридоновой²⁴;
социально-экономические исследования З. Бербешкиной, А.В. Бузгалина,
В.З. Роговина, Р. Соколовой, Р. Рывкиной²⁵; ряд трудов зарубежных авторов,
таких как Н. Фрейзер, А. Хоннет, И. Янг²⁶; Д. Миллер, Т. Погг, С. Лорьо, С.
Шабани, Дж. Роулз²⁷; Д. Вэймин, Д. Кришна, Чэн Чжуньиэн, Чэн Сюньу и
др.²⁸. Значительный объем проделанной работы позволяет Г.Ш. Аитовой
сделать ряд выводов – от тривиального осознания, «что отдельные социо
культурные общности имеют собственные идеалы справедливости»²⁹, до
неоднозначного, на наш взгляд, тезиса о необходимости «признания
принципов самоорганизации и демократии участия в принятии политических
решений в качестве исторической альтернативы господствующим

буржуазным институтам власти»³⁰. (Известно, что становление капитализма

²² См.: Плетников Ю.К. Будущее – социализм. Новые черты современной эпохи. – М.: Былина, 2000;
Славин Б.Ф. Социализм и Россия. – М.: Едиториал УРСС, 2004; Шевченко В.Н. Советская модель
социалистического общества: причины поражения / Исторические судьбы социализма. – М., 2004.

²³ См.: Смирнов А. Справедливость (опыт контрастного понимания) / Средневековая арабская
философия. Проблемы и решения. – М.: Издат-я фирма «Восточ. Лит-ра» РАН, 1998; Степанянц М.Т.
Добродетель справедливости в контексте разнообразия культур / Глобализация и справедливость. – М.,
2007.

²⁴ См.: Федотова В. Хорошее общество. – М.: Прогресс-Традиция, 2005; Спиридонова В.И. Эволюция
идеи государства в западной и российской социально-философской мысли. – М.: ИФ РАН, 2008.

²⁵ Бербешкина З. Нравственное содержание справедливости в условиях развитого социализма. – М.,
1979; Бузгалин А.В. Социальная справедливость и экономическая эффективность / Социальная экономика:
теория и практика. – М., 2010; Роговин В.З. Справедливость и равенство. – М., 2007; Соколова Р. Методы
осуществления социальной справедливости в СССР / Марксизм: прошлое, настоящее, будущее. – М., 2003;
Рывкина Р. Социальная справедливость и общественное мнение. Какое общество — постсоветское или
советское — справедливее: мнение населения // Свободная мысль – XXI. – 2005. – № 10.

²⁶ Fraser N. From Redistribution to Recognition? Dilemmas of Justice in a ‘Post-Socialist’ Age // New Left
Review. – 1995. – № 212; Honneth A. Integrity and disrespect: Principles of a Conception of Morality Based on the
Theory of Recognition // Political Theory. – 1992. – Vol. 20. № 2; Young I.M. Inclusion and Democracy. – New
York.: Oxford university press, 2000.

²⁷ Роулз Дж. Закон народов: неидеальная теория // Неприкосновенный запас. – 2002. – № 24; Миллер
Д. Национальная ответственность и международная справедливость // Логос. – 2007. – № 5 (62); Pogge Th.
Priorities of global justice // Metaphilosophy. – Vol. 32. №. 1. – January 2001; Shabani O.A. Cosmopolitan Justice
and Immigration A Critical Theory Perspective // European Journal of Social Theory. – 2007. – №10; Loriaux S.
Global equality of opportunity: a proposal // Journal of International Relations and Development. March 2008. –
Vol. 11. – №1.

²⁸ Wei-Min T. Asian values and the asian crisis: a Confucian humanist perspective. [Электронный ресурс].
Режим доступа: ; Cheng C.-Y. Critical Reflections on
Rawlsian Justice versus Confucian Justice// Journal of Chinese Philosophy. – December 1997. – Vol. 24. – №. 4;
Chen X. Justice as a constellation of fairness, harmony and righteousness // Journal of Chinese Philosophy. –
December 1997. – Vol. 24. – №. 4.

²⁹ Аитова Г.Ш. Новое в понимании справедливости в эпоху глобализации: социально-философский анализ.
Специальность 09.00.11 – социальная философия / Автореферат диссертации на соискание ученой степени
кандидата философских наук. – М., 2011. – С. 13.

³⁰ Там же. – С. 14.

и либерально-демократической идеологии было неразрывно связано с
реализацией требований ограничения всесилия государственной власти и
усиления демократии участия. В настоящее время, по нашему мнению, речь
идет не о признании/отрицании роли демократии, а о наполнении её новым
содержанием, могущем снять противоречия плутократической

представительной демократии.)

Среди названных работ стоит выделить также основательную работу Г.Ю. Канарша. Оригинальность его подхода заключается в рассмотрении работ классиков в характерологическом ключе (с точки зрения основных типов характеров, выделяемых в классической естественнонаучной типологии Э. Кречмера, П.Б. Ганнушкина, М.Е. Бурно)³¹. Наряду с очевидным выводом об «индивидуалистическом и рационалистически-прагматическом характере»³² современных западных теорий справедливости (Дж. Роулза, Р. Нозика и др.), он делает важнейшее замечание о существовании «блага как некой объективной данности, связанной с понятием человеческой природы»³³ и внушающей оптимизм сторонникам идей совершенствования общественного устройства. Данный тезис созвучен идеям ряда западных исследователей социал-демократической ориентации (А. Сен, М. Нассбаум).

Интересными представляются сценарии развития принципа

политической справедливости в России, среди которых становление гибрида «патримониальной (неизбежной составляющей всех наших практических моделей общей справедливости) и социально-либеральной справедливости

³¹ См.: Кречмер Э. Строение тела и характер: пер. с нем. – М.: Педагогика-Пресс. 1995; Ганнушкин
П.Б. Избранные труды / Под ред. О.В. Кербикова. – М.: Медицина, 1964; Бурно М.Е. О характерах людей
(психотерапевтическая книга). 3-е изд., испр. и доп. – М.: Академический Проект; Фонд «Мир», 2008.
(Также см.: Волков П.В. Разнообразие человеческих миров (Руководство по профилактике душевных
расстройств). – М.: Аграф, 2000.)

³² Канарш Г.Ю. Социальная справедливость: философские концепции и российская ситуация: монография /
Г.Ю. Канарш. – М.: Изд-во Моск. гуманит. ун-та, 2011. – С. 205-206.

³³ Там же. – С. 206.

(наподобие принципов справедливости Роулза)»³⁴, представленные в работе Б.Н. Кашникова.

Объект и предмет исследования.

Объектом исследования выступает совокупность социо-экономико-политических представлений и ценностей, рассматриваемая как социальная справедливость.

Предметом исследования является интериоризация данных ценностей в контексте идей социализма и осмысления концепта общего блага.

Цель исследования состоит в выявлении особенностей превращения культурой социо-экономико-политической жизни нашего общества в систему ценностей и изложении общего видения социальной справедливости в виде системы ценностей, а также выявлении закономерностей взаимодействия дискурсивных практик, бытующих вокруг социальной справедливости.

Задачи исследования:

– обосновать актуальность исследования социальной справедливости как ценности культуры;

– исследовать методологию науки о культуре с целью выработки ясных представлений о комплексном методе изучения социальной справедливости;

– проанализировать на базе исторического и социально-философского материала основные концепции социальной справедливости как ценности в истории европейской и (в меньшей мере) азиатской культуры;

– наметить перспективы развития социо-экономико-политических институтов XXI в., отвечающих современным задачам инкорпорирования социальной справедливости в культуру как одной из основополагающих ценностей последней;

– исследовать становление идеи социальной справедливости как ценности культуры России на основных этапах её эволюции и обосновать

³⁴ Кашников Б.Н. Либеральные теории справедливости и политическая практика России / НовГУ

имени Ярослава Мудрого. – Великий Новгород, 2004. – С. 255. (Серия «Монографии»; Вып. 3.)

возможные пути её реализации в социальной и культурной политике Российской Федерации.

Ценностная концепция культуры как теоретическое основание исследования. Источниками исследования послужили западные и отечественные работы по философии культуры, культурологии, социальной философии, экономике, теории права, педагогике и психологии: теоретические исследования, работы по истории экономических и правовых учений, современные исследования социального значения культурных институтов и культурной политики и пр.

В рамках поставленной проблемы взаимодействия культуры,
экономики и социальной политики, можно придерживаться различной
методологии – антропологической, знаково-символической,

плюралистической и пр. Нами выбрана (с известной долей условности) аксиологическая (от греч. axios – ценный), или ценностная парадигма, которая сложилась во второй половине ХIХ в. Культура понимается нами как «высшая степень облагороженности, одухотворенности и очеловеченности природных и социальных условий жизни и человеческих отношений, освоенная живущими и переданная последующим поколениям»³⁵. По мнению К.Ф. Завершинского, ядром культуры являются духовные ценности, а их воплощение (посредством человеческой деятельности) и есть процесс становления культуры. Понятие «ценность», обращение к ценностям и их изучение, – суть аксиологической парадигмы. Иными словами, «мир ценностей рассматривается как «третья реальность», наряду с природной и социальной, которая активно влияет на них»³⁶. В рамках аксиологической парадигмы имеется несколько школ и направлений³⁷, которые объединяет

³⁵ Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996. – C. 65.

³⁶ Завершинский К.Ф. Культурология в жизни общества // Вопросы культурологии. – 2006. – №2. – С.
24.

³⁷ См. ряд работ на эту тему: Батищев Г.С. Истина и ценности // Познание в социальном контексте. –
М.: РАН, 1994. – С. 61 – 78; Большаков В.П. Культура как форма человечности. – Великий Новгород, 2000;
Выжлецов Г.П. Аксиология культуры. – СПб.: Изд-во СПбГУ, 1996; Докучаев И.И. Ценность и экзистенция.
Основоположения исторической аксиологии культуры. — СПб.: Наука, 2009; Ионин Л.Г. История слова
«культура» // Социология культуры. – М.: Логос, 1998. — С. 9-12; Каган М.С. Философская теория
ценности. – СПб., 1997; Маркарян Э.С. Теория культуры и современная наука. — М.: Мысль, 1983;

тезис, что «ценностные отношения рассматриваются в связи с воплощением в жизнь духовных идеалов «должного», «достойного» человеческого существования. Поэтому ценностные отношения объединяют людей, они всегда «личностно окрашены» и неутилитарны. Исследователями признается, что необходимость ценностей как особых отношений между людьми логически и научно недоказуема»³⁸. Тем не менее, ряд направлений в философии и социологии культуры, основанных на методологии ценностного анализа, пытается использовать его при исследовании реальных социальных процессов³⁹.

Зачастую методологической лакуной ценностной парадигмы считают то, что она «сужает пространство культуры, относя к ней фактически только духовные ценности. Упреки также раздаются по поводу субъективизма, так как, признавая ценности своей культуры, например европейской, некоторые исследователи склонны «не замечать» специфики ценностей иных культур или вовсе отказывать им в ценностном статусе. Но при всех критических замечаниях в адрес аксиологического подхода следует отметить, что именно ценностная парадигма стимулировала попытки объединить многообразные подходы вокруг понятия ценности»⁴⁰. Не имея возможности подробно проанализировать достижения всех школ данного направления, мы выделим аксиологическую концепцию Г.П. Выжлецова, который «выделяет в структуре ценности три уровня, три возможных способа реализации ценностного содержания: ценность-идеал (уровень «собственно» духовной

Пелипенко А.А., Яковенко И.Г. Культура как система. — М.: Языки русской культуры, 1998; Солонин Ю.Н., Соколов Е.Г. Введение в культурологию. – СПб.: СПбГУ, 2003; Столович Л.Н. О «системном плюрализме» в философии. – СПб., 2000; Хруцкий К.С. Аксиологический подход в современной валеологии / Автореферат диссертации на соискание ученой степени кандидата философских наук (09.00.13). – Новгород, 2000; Черняк В.С. Ценностные аспекты коперниканской революции // Благо и истина: классические и неклассические регулятивы / Институт философии РАН. – М.: РАН, 1998.

³⁸ См.: Завершинский К.Ф. Культурология в жизни общества // Вопросы культурологии. – 2006. – №2.
– С. 25.

³⁹ См. ряд работ на эту тему: Валлерстайн И. Конец знакомого мира: Социология XXI века. – М.,
2004; Ильин В.В. Аксиология. — М.: Изд-во МГУ, 2005; Шишков И.З. В поисках новой рациональности:
философия критического разума. – М., 2003.

⁴⁰ См.: Завершинский К.Ф. Культурология в жизни общества // Вопросы культурологии. – 2006. – №2.
– С. 25.

культуры), ценность-норма (уровень социальных ценностей), ценность-значимость (низший уровень)»⁴¹.

Таким образом, можно сказать, что аксиологический подход нацелен на изучение высоких смыслов культуры и возможности проникновения высоких (собственно духовных) ценностей на низкие уровни бытия. С целью возможно более полного описания этого проникновения и снятия упомянутого выше субъективизма, в представленной работе предпринята попытка дополнения принятой методологии ценностно-психологическим подходом, проистекающим из ряда ее положений, и одновременно претендующим на эффективное использование инструментария психологии, делающее исследование более предметным, и одновременно включающее в горизонт данной работы преимущества антропологического и знаково-символического подходов.

Методологические основы исследования.

Для решения комплекса задач, входящих в основную цель диссертации, предполагается использование, прежде всего, аксиологического метода, предполагающего интерпретацию культурного пространства как системы ценностей.

При общей направленности на обоснование и дальнейшее
использование аксиологического и ценностно-психологического методов,
используется метод понимания и интерпретации, который включает, наряду с
понятийно-логическими формами мышления, образно-ассоциативные

способы интерпретации и онтологизации мира культуры.

Из общефилософских методов, связанных с методологией

исследования, использованы методы диалектики, синтеза и интеграции частных концепций в более комплексные и многомерные ценностные структуры.

Из общенаучных методов (при рассмотрении социальных институтов и форм осуществления принципа социальной справедливости), активно

⁴¹ Там же.

используется деятельностный подход к изучению объективной

действительности, имеющий статус не только мировоззрения, но и познавательного метода (Э. Кассирер), а также элементы системного подхода.

Данная работа предполагает изучение и систематизацию

методологического аппарата философии культуры и науки о культуре в целом.

Гипотеза исследования.

Бытие культуры в социально-экономическом пространстве неотделимо от процессов оценки и возможной интериоризации (переживания и присвоения) явлений предметного мира. Осмысление экономических и политических реалий происходит на разных уровнях – от обыденного до сакрального. В результате складываются устойчивые представления о социальных, экономических и политических явлениях, или убеждения, имеющие разное положение и «знак» в шкале духовных (нравственных) ценностей.

Справедливость, понимаемая в общем виде как соответствие деяния и воздаяния, является духовной, нравственной ценностью («ценность-идеал»). Однако в связи с тем, что в различных культурах, обществах, социальных группах она понимается по-разному («ценность-норма»), ее содержание зависит также от комплекса социальных действий, коммуникаций, формальных процедур, в результате которых в обществе в целом достигается консенсус относительно понимания справедливости. Его отсутствие – означает распад общества на субкультуры, маргинализацию социальных групп и движение в сторону социальных конфликтов. На низшем уровне справедливость может ассоциироваться с нормами морали, достойным уровнем жизни («ценность-значимость»), в связи с этим приобретает универсальный, общечеловеческий, доступный на бытовом уровне вид.

Национальные, региональные и локальные культуры в той или иной

форме содержат представления о справедливости. На геокультурном уровне

понимание справедливости выражается в попытках решения глобальных
проблем человечества, ограничении произвола транснациональных

корпораций и тиранических политических режимов, поиске путей преодоления разрыва в уровне жизни народов Севера и Юга, соблюдении всего комплекса социальных, экономических и культурных прав человека, обозначенных ООН⁴².

Основные положения, выносимые на защиту.

1. «Наделение явлений культуры смыслом, то есть оправдание и истолкование свойственных развитому мировоззрению моральных норм и ценностей, происходит, прежде всего, благодаря переживанию человеком своего отношения к окружающему миру»⁴³. Более того, культура в целом формируется благодаря эмоциональной стороне сознания; срединный план культуры – мир моральных ценностей – формируется в наибольшей мере благодаря эмоциям.

2. В европейской философии XVIII – XX вв., начиная с немецкой классической философии, неоднократно предпринимались попытки распространить принципы развития человеческого сознания на культуру в целом, более того, представить последнюю как явление духа, прежде всего. Мы считаем это основным достижением философии культуры Нового времени, позволившим сместить акценты с материальных, то есть цивилизационных сторон культуры на ее духовную, внутреннюю жизнь, в которой бытуют ценности, наличие которых и отличает культуру от собственно мира вещей. (Закономерным итогом данной работы стали труды Л. Уайта⁴⁴, включившего в «сферу компетенции» культуры деятельность

⁴² Настоящая часть прав человека отражена в Международном пакте об экономических, социальных и
культурных правах — документе, принятом Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г. и вступившем
в силу 3 января 1976 г. На июль 2009 г. в пакте участвовало 160 государств; помимо них, его подписали ещё
6 государств. Показательно, что крупнейшее государство, не являющееся участником пакта — США.

⁴³ Яновский Р.Г., Агошков А.В. Правовая культура: как воспитать гражданина? // Безопасность Евразии. –
2004. – №3. – С. 280.

⁴⁴ См.: Уайт Л. Избранное: Наука о культуре. — М.: РОССПЭН, 2004. — 960 с. — (Серия
«Культурология. XX век»); он же. Избранное: Эволюция культуры. — М.: РОССПЭН, 2004. — 1064 с. —
(Серия «Культурология. XX век»).

человеческой психики.) Развитие данного положения позволяет
говорить о разработке ценностно-психологического (аксиологического)
подхода к рассмотрению социальной истории человечества, согласно
которому сознание не только не является пассивным «отражением»
действительности, но в высших формах человеческой

жизнедеятельности занимает доминирующее положение по отношению
к наличному бытию и предметной деятельности. Наиболее «активной»
частью сознания мы считаем убеждения, или комплекс устойчивых
эмоционально-оценочных реакций, являющихся побудителями

практической деятельности.

3. «Социальная справедливость – это исторически, культурно, социально, политически и экономически обусловленная нравственная категория, отражающая представления о сущем и должном, бытующие в народном сознании, а также степень легитимности юридически санкционированных норм политической, правовой и экономической жизни»⁴⁵. Осуществление социальной справедливости весьма тесно связано с другой проблемой – экономического неравенства. Данная ситуация (в известной мере) является отражением естественного, природного неравенства, а потому не может быть изменена полностью. В то же время, социальная история человечества показывает, что исправление крайностей данного положения дел возможно – путем наполнения «естественного» порядка вещей более гуманным, справедливым содержанием. Это говорит о возможности снятия указанного противоречия в исторически обозримой перспективе.

4. Исследование социальной истории различных цивилизаций (европейской, российской, азиатской) показывает, что процессы воплощения идей справедливости и равенства носят если не схожий, то, во всяком случае, однонаправленный характер. Это не исключает и

⁴⁵ Агошков А.В. Социальная справедливость: история и методология исследований // Вопросы культурологии. – 2007. – №11. – С. 26.

существенной национально-культурной специфики – если восточное
сознание тяготеет к нравственной философии и образу государства как
средоточия социального блага, то западная ментальность неотделима
от процессов осознания гражданских и иных прав человека, среди
которых права гражданина, истекающие из эпохи античности,
осознаются, пожалуй, первыми. Мировое социалистическое движение,
традиционно являющееся выразителем идей социальной

справедливости, сегодня находится в поиске собственной обновленной идентичности. (Обозначились различия между «консервативным» и «либеральным» его течениями.) Очевидно, решение данной проблемы будет тесно связано не только с обновлением социально-политического инструментария левых партий, но и их отношением к своей истории, традициям, святыням, т.е. к тому, что является культурой того или иного социума.

5. Анализ художественных, фольклорных образов общественной жизни России с древних времен показывает, что воплощением справедливости в отечественной культуре длительное время являлся Бог и Божья воля. В советское время он был заменен секуляризованным образом «коллективного разума партии», неотделимым от «нового» писания (марксистского учения), предания (истории КПСС), культа героев-мучеников и пр. Вместе с тем, опыт народничества и трех русских революций наглядно показал, что социальная справедливость является также следствием целенаправленной человеческой деятельности. Осознание этого факта принципиально отличает современного россиянина от архаичного «русского типа» середины – конца XIX в.

6. Анализ процессов смены экономических укладов в новой и

новейшей истории России показывает, что едва ли не единственным

примером справедливого сочетания интересов личности и общества

была крестьянская община (в трудовой практике – артель). Мнения

ученых об историко-культурном и экономическом потенциале общины в ХХ – XXI вв. расходятся. В то же время, данные социологических исследований говорят о достаточном весе традиционных нравственных ценностей в общественном сознании россиян, российской культуре в целом. Это означает, что креативный потенциал общинного уклада пока не исчерпан.

Научная новизна работы заключается в следующем:

1. Обосновывается тезис, что социальная справедливость является ведущей ценностью на протяжении всей социальной истории человечества, несмотря на девальвацию многих традиционных идеологий и идентичностей в XXI в., конвергенцию социально-политических доктрин и пр.

2. Ценностный подход к изучению культуры уточнен и дополнен с учетом исследований психологов, и сформулирован как ценностно-психологический подход, применяемый в изучении ряда социо-экономико-политических явлений.

3. На основании анализа историко-культурных форм общественного самосознания российского этноса (литературы, фольклора), трудов светских и религиозных мыслителей подтверждается тезис о своеобразных представлениях русских о социальной справедливости, заключающихся в отождествлении высшей справедливости с промыслом Божиим, с одной стороны, и отрицании эволюционных (политико-правовых) форм социальной борьбы (а также низкой социальной активности и редукции повседневного понимания справедливости к «терпению», то есть сохранению достигнутого социально-экономического статуса), с другой.

4. Рассматриваются процессы трансформации социо-экономико-политического уклада российского общества в конце XIX –

начале XXI вв., происходившие в неразрывной связи с социально-23

культурными преобразованиями, приобретавшими подчас

катастрофический характер. Неудовлетворительный итог как

«коммунистических», так и «либеральных» реформ в экономике позволяет говорить не только об их явной непоследовательности, но и об их конфликтогенном характере, находившемся в противоречии с национальным характером российского этноса, его культурой. Последняя проявлялась в противоположных формах – социальной пассивности, с одной стороны, и взрывном характере проявления недовольства, с другой. Это говорит о явной неорганичности русскому народному характеру, как классической демократической формы правления, так и нелегитимной и не ограниченной моральными нормами деспотии.

5. Проанализировано место и роль общины (артели) в

экономической культуре России, выявлены процессы ее эрозии на протяжении всего ХХ в., сделан вывод об ограниченности ее социально-культурного потенциала, что, впрочем, не отрицает такового абсолютно.

Научно-практическая значимость исследования определяется его синтетическим, комплексным, междисциплинарным характером. Настоящий подход функционален при решении проблем адаптации модернизационных нововведений к историко-культурным основам бытия традиционных этносов, разработке органичных их культуре систем управления и самоуправления, социальной защиты. Материалы диссертации могут быть использованы при разработке и чтении учебных курсов по культурологии, философии культуры, социологии культуры и духовной жизни. Практический опыт внедрения результатов работы в разработку и издание учебных пособий для средней школы говорит о пригодности полученных материалов к учебно-методической и просветительской деятельности. Выводы, касающиеся перспектив развития мировой и отечественной политической культуры,

могут быть использованы для составления программ политических партий, разработки концепций общественного развития.

Апробация работы.

Результаты диссертационного исследования излагались автором на
заседаниях Сектора национальной безопасности Института социально-
политических исследований РАН, на заседаниях и «круглых столах»
Института национальной стратегии реформ, собраниях актива Московского
отделения Научно-образовательного культурологического общества России.
Выводы и положения работы также сообщались соискателем в докладах на:
конференции «Социальное действие: цели и средства» (Гродно, 1994);
международной конференции «Смыслы культуры» (СПб., 1996); научно-
практической конференции «Россия: прошлое, настоящее, будущее» (СПб.,
1996); Первом российском философском конгрессе «Человек. Философия.
Гуманизм» (СПб., 1997); VII Международных Лихачевских научных чтениях
«Диалог культур и цивилизаций в глобальном мире» (СПб., 24-25 мая 2007
г.); приглашенном курсе лекций, посвященном Дню знаний в СПбГУП (СПб.,
1 сентября 2007 г.); VIII Международных Лихачевских научных чтениях
«Диалог культур и партнерство цивилизаций» (СПб., 22-23 мая 2008 г.); II
Российском культурологическом конгрессе с международным участием
«Культурное многообразие: от прошлого к будущему» (СПб, 25–29 ноября
2008 г.); IX Международных Лихачевских научных чтениях «Диалог культур
и партнерство цивилизаций» (СПб., 14-15 мая 2009 г.); X Международных
Лихачевских научных чтениях «Диалог культур и партнерство цивилизаций»
(СПб., 13-14 мая 2010 г.); V Международной научной конференции
«Мировоззренческие основания культуры современной России»

(Магнитогорск, 17-20 мая 2014 г.); Всероссийского научно-практического
форума с участием зарубежных ученых «Проблемы укрепления и
поддержания гражданского единения в регионе: философско-

культурологические, искусствоведческие и религиоведческие аспекты»

(Пермь, 17-19 сентября 2014 г.); VI Международной научной конференции

«Мировоззренческие основания культуры современной России»

(Магнитогорск, 18-21 мая 2015 г.).

Диссертация состоит из введения, трех глав (тринадцати параграфов), заключения, библиографического списка использованной литературы, 330 страниц машинописного текста.