Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Креативность как универсальное свойство бытия
1.1. Проблема возникновения нового в онтологических концепциях 18-29
1.2. Креативная активность в основе процессов эволюционного развития 29-61
ГЛАВА 2. Креативность в антропологическом измерении: методология исследования
2.1. Творчество в контексте деятельностного подхода 62-84
2.2. Методологический концепт «формат мышления» в исследовании творческой деятельности человека 84-103
ГЛАВА 3. Творчество в проекции бытийно-ориентированного сознания
3.1. Творчество человека в контексте мифологического и религиозного сознания 104-125
3.2. «Пограничный» статус феномена творчества в феноменологии и философии экзистенциализма 125-150
ГЛАВА 4. Духовность как онтологическое основание творческой деятельности человека
4.1. Феномен духовности человеческого бытия 151-198
4.2. Творчество как индикатор человекомирной соразмерности 198-248
ГЛАВА 5. Творчество как мера и способ реализации духовной состоятельности человека
5.1. Творчество как самосозидание 249-278
5.2. Принципиальные характеристики духовно состоятельной личности, выступающие критериями ее творческой деятельности 279-297
Заключение 298-303
Библиографический список
- Креативная активность в основе процессов эволюционного развития
- Методологический концепт «формат мышления» в исследовании творческой деятельности человека
- «Пограничный» статус феномена творчества в феноменологии и философии экзистенциализма
- Творчество как индикатор человекомирной соразмерности
Введение к работе
Актуальность темы исследования. Возросший интерес к творческой проблематике во всех сферах научного знания очевиден. Физическая картина мира обнаруживает принцип креативности в процессах самоорганизации и саморазвития материи, социум выдвигает инновационность в качестве главного показателя эффективной социальной деятельности, гуманитарные науки решают задачи формирования и развития творческого потенциала личности. Безусловно, эти вопросы и ранее находились в поле зрения исследователей. Но «поле зрения» было ограничено парадигмальными установками рационалистической идеологии, ориентированной на экстенсивную модель креативности, суть которой заключается в освоении эмпирической реальности посредством изобретения новых вещей и технологий. Приходится констатировать, что и сегодня остаются в силе установки редукционизма в исследованиях творческой проблематики. Известные дефиниции и многочисленные теории творчества свидетельствуют о том, что при всей широте поля исследования проблемы онтологии творчества, определения критериев творческой деятельности человека остаются открытыми.
Онтологический статус творчества выявляется в системе координат «человекомирных отношений» (В.Н. Сагатовский). В таких отношениях, с одной стороны, конституируются законы, определяющие специфическое место человека в мире (базовое отношение между человеком и миром), а с другой, – проявляются базовые ценности, определяющие специфическое отношение человека к миру. В экзистенциально-феноменологической традиции творчество понимается как «скреп бытия и сущего» и одновременно как воплощение в сущем бытийных смыслов. Сегодня же наблюдается противоположная тенденция – нарастающее отчуждение человека от самого себя, от других людей, от природы, общества, универсума в целом. В результате проявилась ограниченность антропоцентрической установки в понимании творчества «как способа самоутверждения сущего». Современные авторы настаивают на том, что критерии новизны и социальной значимости являются основополагающими, но не единственными для творческой деятельности человека. Вне мировоззренческого, духовного контекста размышления о творческой деятельности человека несостоятельны.
Вопрос о «подлинном», «истинном» творчестве возникает тогда, когда нет представления о подлинной природе человека.
Наблюдается парадоксальная ситуация: на фоне масштабных процессов глобализации во всех областях жизнедеятельности человеческого сообщества, интеграционных тенденций в формировании единой научной картины мира на неоклассических основаниях знание о самом человеке, о сущностных основаниях человеческой природы остается фрагментарным и несистематизированным. Признавая тот факт, что все глобальные проблемы являются следствием деструктивной креативности человека, научное сообщество консолидирует технологические усилия в устранении уже сделанных ошибок, решая сугубо тактическую задачу – обеспечить необходимый минимум для выживания человека как биологически-видового существа. Решение стратегической задачи – сохранение духовного потенциала человечества, человеческой цивилизации как таковой – предполагает существенные изменения в самом сознании человека, в его экзистенциальной позиции, задающей смысло-целевые ориентиры творческой деятельности.
Степень научной разработанности проблемы. Проблематика творчества изначально содержалась в философских размышлениях о человеке и человекомирных отношениях. При этом интерпретация творчества и специфики творческой деятельности человека в истории философии и науки, безусловно, соотносится с типом мировоззрения, доминирующим в ту или иную эпоху. В трудах античных философов ставится вопрос о критериях соразмерности творчества божественного (как абсолютной категории) и человеческого. Творческие способности человека связывались Платоном с устремленностью к достижению высшего созерцания бытия, Аристотелем – с индивидуальным выражением богатства и многообразия природы в процессе мимесиса.
В теологической традиции человеческое творчество не отождествляется с производством артефактов. Такая деятельность по сути может быть лишь имитационной и обеспечивать человеку комфортное существование. Именно синергия божественного и человеческого воления является скрепом бытия и сущего, а также условием возможности самой креативной ситуации. Поскольку именно воля и волевой акт веры связывают человека с Богом, то приобретает значение личное деяние как форма соучастия в творении мира (Августин Аврелий, Фома Аквинский, в русской религиозной философии – С.Л. Франк, Н.А. Бердяев, С.Н. Булгаков, В.С. Соловьев, П.А. Флоренский, Н.О. Лосский, И.А. Ильин).
Традиция интерпретации творчества как процесса целенаправленной деятельности человека по созданию нового и преобразованию существующего сложилась на волне антропоцентризма в эпоху Возрождения и индустриальной революции периода Нового времени. Ньютоново-картезианская парадигма мышления определила методологические предпочтения в исследовании творческих способностей и возможностей человека. И если в немецкой классической философии творческая проблематика органично и равномерно распределяется в системе онтологических, гносеологических и аксиологических воззрений (И. Кант, Ф. Шеллинг, Гегель), то в дальнейшем, вплоть до настоящего времени, рационализм в исследовании творчества все в большей мере характеризуется установками сциентизма и технократизма.
Своеобразной реакцией на кризис «рационалистической модели интеллекта» (В.Н. Порус) стала переориентация исследователей в области творческой проблематики к вопросам онтологии творчества, обращение к классике античной, экзистенциальной философии, феноменологии. В феноменологии Э. Гуссерля сама способность к творчеству обусловлена прежде всего активной направленностью нашего сознания. Механизмы этой активности – интенциональные установки сознания (позволяющие не пассивно отражать мир, но творчески, активно его преобразовывать) и интенциональные действия, раскрывающие принципиальные возможности человеческого творчества вообще. У М. Хайдеггера вопрос о сущности искусства теснейшим образом связывается с вопросом «что есть истина?». Истина есть явленность, несокрытость сущего, и эту-то истину и «совершает» про-из-ведение (именно «не изготовление», но «выведение» из потаенного как осуществление истины) искусства.
В экзистенциальной философии и феноменологии творчество понимается как важнейший экзистенциал личности, а экзистенциалы творческого бытия – как смыслоконститутивные. Творческая личность в этом горизонте предстает в первую очередь сама себя творящей личностью, которая, прежде чем что-то новаторски преобразовать в объектном мире, должна соответствующим образом изменить свой субъектный мир.
Традиция истолкования творчества как актуализации потенций, заложенных в мироздании (бытии, космосе, природе, самой жизни), берущая истоки в древневосточной и античной философии, имела продолжение в иррационализме (А. Шопенгауэр, Ф. Ницше, А. Бергсон), русском космизме (В.И. Вернадский, К.Э. Циолковский, Н.Ф. Федоров, А.Л. Чижевский, Н.К. Рерих), витализме и их современных модификациях.
Несомненный интерес представляет также рассмотрение духовности в контексте теории ноосферы и ноосферной (духовно-экологической) цивилизации (П. Тейяр де Шарден, В.И. Вернадский, В.П. Казначеев, Н.Н. Моисеев, Я.В. Рейзема, Г.С. Смирнов, М.Ю. Шишин, Г.А. Югай, В.В. Ярцев и др.). «Энтропийно-информационная» концепция эволюции представлена работами С.Д. Хайтун и А.М. Хазен.
В названных концепциях человек, являясь продолжателем креативных интенций универсума, бытия в целом, осознает свои специфические задачи и ответственность за содержание своей преобразовательной деятельности. Отождествление творчества с процессами развития и саморазвития в «креативной онтологии» (А.И. Субетто, В.Н. Николко) не продвигает нас в объяснении факторов и механизмов творчества как порождения новых культурных ценностей.
В отечественной философии и психологии ХХ века наибольшее признание и распространение получила деятельностная концепция творчества: творчество – это деятельность, точнее, субъект-объектное деятельностное взаимодействие. В исследованиях творческой проблематики менялось акцентирование на какой-либо компоненте деятельностной схемы: субъект, объект, цель и средства ее реализации, конечный результат. Соответственно, философия и психология творчества имела четко обозначенный круг вопросов.
В качестве субъекта творческой деятельности постулируется личность или социальная общность. Личность как субъект творческой деятельности характеризуется в работах М.С. Кагана, Н.В. Клюкиной, А.С. Кармина, А.М. Коршунова, П.А. Лобановой, С.А. Скляренко, Ю.В. Сычева, Е.Я. Басина, А.С. Майданова, М.Г. Селюч. В работах Н.В. Омельченко сформулирована идея о творчестве как неотъемлемом свойстве человека, дается философско-антропологическое обоснование творческой природы человека и его статуса как homo creans.
Общефилософским вопросам творчества посвящены работы В.Д. Губина, В.А. Лекторского, А.Н. Лощилина, Н.П. Французовой, И.А. Бесковой, И.М. Гераимчука, В.Е. Семенкова, В.А. Коваленко, Т.А. Шумилина, Б.Ф. Сорокина, С.Д. Политыко, О.В. Дыбиной, Е.И. Рогальского, А.И. Столетова.
Деятельностное творчество проявляет себя в виде изменений, преобразований или созданий различных объектов. В соответствии с объектом творческой деятельности (срез объективной реальности) и средствами актуализации креативного замысла (понятие, образ, артефакт и т.д.) сформировалась достаточно разветвленная типология видов творчества: научное (научно-техническое), художественное, социальное и т.д. Исследованию отдельных видов творческой деятельности посвящено немало работ: Г. Гиргинов, В.С. Библер, Г.Я. Буш, А.Н. Лук, И.И. Лапшин, Б.М. Кедров, Г.Г. Кириленко, К.С. Пигров, Д.Б. Богоявленская, Э.В. Каракозова, А.С. Кравец, А.С. Майданов, В.А. Светлов и другие (научное и техническое творчество); П.А. Лобанова, Р.Г. Салахутдинов, М.Г. Ярошевский (социокультурное творчество); Х. Ортега-и-Гассет, В. Вейдле, Ж. Маритен, П. Валери, Э. Кассирер, Б.Г. Ананьев, В.В. Бибихин, Ю.Б. Борев, М.Е. Марков, Л.А. Закс, В.Л. Рабинович, Н.А. Царева, О.А. Кривцун, И.А. Статкевич и другие (художественное творчество).
Психологические аспекты творчества анализируются в трудах А. Маслоу, В. Франкла, Дж. Гилфорда, Х. Лемана, У. Денниса, Р. Мэя, А.Н. Леонтьева, С.Л. Рубинштейна, Л.С. Выготского, П.К. Энгельмейера, О.С. Грузенберга, Б.М. Теплова, А.А. Потебни, Д.Н. Овсяннико-Куликовского, А. Горнфельд, Я.А. Пономарева, П.Я. Гальперина, И.С. Сумбаевой, П.В. Симонова и других авторов.
Проблема возможности регуляции и управления творческой деятельностью, поиск единого алгоритма творческого процесса являлись непосредственным объектом внимания эвристики (Г.С. Альтшуллер, Д.А. Поспелов, В.Н. Пушкин). Вопросу создания оптимальных условий для творческой деятельности уделяется немало внимания в работах П.С. Дышлевого, Б.М. Кедрова, Я.А. Пономарева, В.К. Розова).
В силу того, что бинарные отношения «субъект-объект» выступают определяющими в деятельностной парадигме, наметилась тенденция жесткой дифференциации в исследовании творческой проблематики: философскому осмыслению отводилась задача выявления объективных закономерностей творческого процесса, а субъективные характеристики, закономерности и условия формирования творческой личности стали непосредственным предметом психолого-педагогических исследований (имеющих в большей мере прикладной характер).
В определенной мере «смягчить» субъект-объектную дихотомию в теории творчества и обнаружить принципиально общие установки в различных видах творческой деятельности позволил ряд работ, анализирующих феноменологию творчества (В.С. Библер, А.Ф. Лосев, М.К. Мамардашвили, С.Л. Рубинштейн А.А. Бодалев, Д.Д. Пронкин и С.В. Пронкина, Ф.И. Гиренок, Б.Ф. Ломов, М.Г. Ярошевский), диалектические аспекты творчества, его диалогическую природу (Г.С. Батищев, М.М. Бахтин, М. Бубер, Ю. Хабермас, С.С. Гольдентрихт, Г.А. Давыдова, А.М. Коршунов, И.В. Мананников), характер взаимоотношений различных видов творчества (В.С. Библер, М.С. Каган, В.Ф. Никитин, И.В. Новик, К.С. Пигров, С.Н. Семенов, А.Т. Шумилин, Б.Ф. Ломов, Э.Ю. Юдин, И.И. Лапшин, А.К. Сухотин, С.Л. Рубинштейн, А.Г. Алейников, Е.Л. Фейнбер, Л.А. Маркова, Б.Н. Рунин).
Кроме того, возникшая в рамках системной методологии концепция самоорганизации позволила выйти на междисциплинарный уровень обобщения и осмысления качественного своеобразия, механизмов саморазвития креативных процессов. С точки зрения синергетики феномен творчества анализируется в работах В.И. Аршинова, Е.Н. Князевой, С.П. Курдюмова, Е.А. Мамчур, Я.И. Свирского, В.С. Степина.
Ключевыми в обосновании психофизиологичесих механизмов креативной активности человека являются исследования в области психоанализа (З. Фрейд, К.Г. Юнг, Дж. Клейн, Х. Харлоу) и теории функциональной асимметрии мозга (П.В. Симонов, С. Спрингер, Г. Дейч, Г.Л. Ванециан).
В то же время в центре внимания научной общественности по-прежнему остаются вопросы о соотнесенности творчества с нравственными и моральными императивами, о возможности классифицировать творческую активность человека по двузначной шкале: творчество «позитивное» и «негативное», «полезное» и «вредное», «истинное» и «неистинное», «во благо» и «во зло»; «лицо творчества» и «изнанка творчества» и более глобально – «творчество» и «антитворчество» (В.Т. Кудрявцев, В.А. Кутырев, А.С. Кармин, М.Н. Солодухо, В.М. Лейбин, А.Н. Лощилин, С.В. Максимова, Н.П. Французова, Л.В. Яценко и др.).
В традициях русской классической философии творчество рассматривается как духовный феномен, в психологической науке конца 19– начала 20 вв. не остаются без внимания аксиологические аспекты проблемы творчества. Современные авторы обращаются к рассмотрению духовных оснований творчества (В.С. Барулин, Ю. Бохеньский, Н.К. Бородина, Л.Г. Бузунова, Б.С. Галимов, Н.И. Иконникова, Н.С. Катунина, А.В. Лукьянов, Г.П. Меньчиков, В.В. Налимов, Н.А. Некрасова, В.С. Овчинников, К.М. Ольховиков, В.Н. Сагатовский, С.Б. Токарева и др.).
Однако вопрос о критериях творчества и его онтологических основаниях вновь остается открытым. В контексте постмодерна понимание творчества существенно модифицировалось: изменяется статус и функциональная определенность автора, возможность осуществления им целенаправленной деятельности; виртуализации подвергаются не только все сферы действительности, но и образ человека. Творчество предстает как «воспроизводство» и «симуляция» реальности (Р. Барт, М. Фуко, Ж. Бодрийяр, Ж. Делез, Ф. Гваттари, А. Бадью).
Постмодернизм отразил умонастроения конца ХХ века, связанные не только с изменениями в сфере культуры и общественной жизни постиндустриальной эпохи, но и с появлением новых научных обоснований физической картины мира. Представляется, что наработки постмодернизма, сделанные в области творческой проблематики (в частности, отказ от идеи внеположенности объекта субъекту) имеют перспективы развития именно в направлении от праксиологически ориентированной креативной активности к ценностям диалогического (точнее, полифонического) типа человекомирных отношений, углубляющих наше понимание творчества в современной социокультурной ситуации.
Цель исследования заключается в построении концепции, выявляющей антропологический смысл творчества, обусловленный спецификой человеческого бытия и характером человекомирных отношений.
Достижение этой цели предполагает решение ряда исследовательских задач:
– аргументировать целесообразность разграничения понятий «креативная активность» и «творческая деятельность» при анализе феномена творчества в антропологическом измерении;
– проанализировать деятельностную парадигму творчества и обосновать необходимость ее модификации в соответствии с общенаучными представлениями постнеклассической картины мира и современными социокультурными тенденциями;
– сравнить принципиальные установки философского осмысления сущности человеческого творчества в различных моделях человекомирных отношений;
– выявить гносеологические и методологические основания исследования феномена творчества в проекции предметно- и бытийно-ориентированного сознания;
– осуществить философско-антропологический анализ сущностных характеристик человека и специфики человеческого бытия и определить условия, позволяющие рассматривать творчество в качестве атрибута человеческого бытия и способа реализации подлинной природы человека;
– раскрыть характеристики духовно состоятельной личности, выступающие критериями ее творческой деятельности.
Объект исследования – природа человека и особенности его жизнедеятельности.
Предмет исследования – творчество как сущностная характеристика человеческого бытия.
Методологическая и теоретическая база исследования.
Основополагающее значение в диссертационном исследовании имеют теоретико-методологические принципы системного подхода, дополненные идеями синергетики, позволяющие обосновать креативность как универсальное свойство саморазвивающегося бытия, а человекомирные отношения – как специфический тип системообразующих связей, закономерно возникающих в процессе эволюционного развития природы и человеческого сознания.
Понимание творчества в качестве атрибутивной характеристики человеческого бытия сформулировано в контексте экзистенциального подхода (как акт трансценденции и способ самоактуализации личности) и философских интерпретаций духовности как сущностной характеристики человека, отражающей его смысложизненную позицию, определенный тип мироотношений.
Концепт «человекомирные отношения», введенный в философскую антропологию В.Н. Сагатовским, позволил модифицировать деятельностную парадигму творчества в соответствии с принципами бытийно-ориентированного сознания.
Методы сравнительного, структурно-функционального анализа, типологизации использовались для характеристики различных модусов креативной деятельности человека. Осмысление творчества в статусе духовного феномена фундируется принципом единства онтологического и гносеологического подходов с аксиологической доминантой, соответствующей бытийно-ориентированному сознанию.
Общефилософский метод диалектики определяет позиции в интерпретации онтологических оснований творчества (метаморфозы бытия / небытия, возможного и действительного), природы творческого сознания (диалектика идеального и материального, трансцендентального и экзистенциального, рационального и иррационального), выявлении детерминант творчества и критериев духовно состоятельной личности, диалогических и гармонических отношений в парадигме со-творчества.
Научная новизна исследования состоит в разработке экзистенциально ориентированной концепции творчества, в которой творчество представляет собой смыслообразующее основание человеческого бытия и способ актуализации духовной состоятельности человека в контексте человекомирных отношений.
Определена исходная «клеточка» исследования феномена человеческого творчества – человекомирные отношения, что позволило уменьшить риски редукционизма в исследовании творческой проблематики, выявить взаимообусловленность стратегии творческой деятельности человека и характера человекомирных отношений;
обоснована целесообразность разграничения понятий «креативная активность» и «творческая деятельность» с учетом специфики онтологического статуса человека и ценностно-смыслового содержания человекомирных отношений;
выявлены две основные интенциональные установки сознания, моделирующие характер человекомирных отношений и смысловую интерпретацию творчества, – бытийно-ориентированное и предметно-ориентированное сознание;
дана характеристика когнитивного инструментария, позволяющего адекватно исследовать природу творчества в заданных моделях человекомирных отношений;
философско-антропологический анализ сущностных характеристик человека и специфики человеческого бытия позволил выявить принципиальные условия, при которых творчество становится способом подлинного бытия человека и главным аргументом в пользу осмысленности, целесообразности его пребывания в мире;
обозначен универсальный критерий творчества, применимый во всех сферах преобразовательной, культуротворческой деятельности человека, – уровень духовной состоятельности личности;
сформулированы принципиальные характеристики духовно состоятельной, творческой личности: бытийно-ориентированное сознание, укорененность в бытии, благоговение перед жизнью; целостность мировосприятия; открытость, обращенность к будущему; актуализация важнейших экзистенциалов творческой личности – воли, любви и ответственности; ориентация на гармонизацию человекомирных отношений.
На защиту выносятся следующие положения:
1. В исследованиях, посвященных творческой проблематике, явно выражены две полярные тенденции: творчество отождествляется с природными процессами развития и саморазвития (в контексте идеи «глобальной креативности») или же, напротив, интерпретируется как разновидность продуктивной деятельности человека (в контексте предметно-деятельностного подхода). Введение концепта «человекомирные отношения» позволяет сбалансировать указанные крайности, исследовать специфику человеческого творчества в единстве универсальных и индивидуальных смыслов бытия.
2. Принцип креативности конкретизируется в понятиях «творческая деятельность» и «креативная активность». Признание последней в качестве имманентного свойства бытия, способного к самоорганизации и саморазвитию, позволяет выявить онтологические основания творческой деятельности человека, органично включенного в процесс природной эволюции. Категория «творчество» фиксирует новый, принципиально отличный способ реализации универсальной креативной активности – в преобразовательной деятельности человека, ориентированной на формирование и развитие человекомирных отношений.
3. Стратегию творческой деятельности человека определяют две доминирующие интенциональные установки. В проекции бытийно-ориентированного сознания креативность является универсальным свойством бытия (понимаемого как универсум, космос, природа, жизнь), а творчество – антропологизированной формой креативности. В проекции предметно-ориентированного сознания преобладают установки антропоцентрического мировоззрения.
4. Специфика осмысления творческой проблематики определяется общими мировоззренческими установками исследователя и типом социокультурной ментальности, задающей границы исследовательского поиска или «формат мышления». Инструментарий рефлексии в «рассудочном формате» позволяет решать ряд важных проблем творческой тематики, но неизбежно редуцирует все многообразие феномена творчества к определенной разновидности креативной активности индивида. Экзистенциальная интерпретация творчества связана с переходом на другой уровень рефлексии – в «формат разума» с соответствующим ему методологическим инструментарием.
5. Креативная деятельность выступает в модусе «подлинного творчества» тогда, когда она актуализирует природу человека. Именно духовность является сущностной и нормативной характеристикой человека, интегральным показателем гармоничной соразмерности внутренних аспектов человеческой природы и их соотнесенности с закономерностями развития универсума. Для «человека духовного» творчество одновременно является жизнетворчеством и выступает атрибутом человеческого бытия.
6. Творчество как «оправдание» человеческого существования и смысловая константа его бытия измеряется духовной состоятельностью человека. С этой позиции творчество необходимо является осознанной и смыслополагающей деятельностью человека, поскольку духовность предполагает определенный уровень развития сознания, способность к системной рефлексии. Подлинное творчество всегда конструктивно и созидательно, так как стремление к целостности, совершенству – глубинная интенция духовной деятельности. Принципиальные характеристики духовно состоятельной личности одновременно являются критериями ее творческой деятельности.
7. В экзистенциальной концепции творчества человекомирные отношения приобретают свойства полицентричности, многомерности, контекстуальности, а определяющей мировоззренческой установкой выступает ориентация на синхронную коэволюцию человека и мира, поиск соразмерности внутренних и внешних аспектов человеческого бытия. Творчество как способ актуализации духовной состоятельности личности способствует гармонизации человекомирных отношений.
Теоретическая и практическая значимость диссертационного исследования заключается в том, что его результаты могут быть использованы в качестве методологической основы для дальнейшего изучения феномена творчества. Кроме того, исследование позволяет выявить пути и способы формирования творческой личности.
Материалы исследования могут быть использованы в учебном процессе для подготовки курсов по философской антропологии, философии культуры, философии творчества, в практике духовного воспитания и развития творческих способностей личности.
Апробация исследования. Основные положения и выводы диссертационного исследования нашли отражение в монографии и научных публикациях общим объемом 25,7 печатных листа.
Работа обсуждалась на кафедре философии Волгоградского государственного университета. Материалы диссертационного исследования проходили апробацию на международных конференциях «Человек в современных философских концепциях» (Волгоград, 1998, 2004, 2007), IV Российском Философском конгрессе «Философия и будущее цивилизации» (Москва, 2005), II Российском культурологическом конгрессе «Культурное многообразие – от прошлого к будущему» (Санкт-Петербург, 2008), III Российском культурологическом конгрессе с международным участием «Креативность в пространстве традиции и инновации» (Санкт-Петербург, 2010), II Международной научно-практической конференции «Культура, экология, здоровье: новая концепция возрождения человечества» (Волгоград, 2006), Всероссийской научно-практической конференции «Медико-биологические и психолого-педагогические аспекты адаптации и социализации человека» (Волгоград, 2002, 2008), IV Международной научно-практической конференции «Философия ценностей: наука, право, мораль в современной России» (Курган, 2008) и ряде других.
Структура и объем диссертации. Диссертация состоит из введения, пяти глав (каждая из которых включает в себя по два параграфа), заключения и списка использованной литературы. Объем диссертации составляет 317 страниц, список библиографии включает 303 наименования.
Креативная активность в основе процессов эволюционного развития
В философии творчества идея «глобальной креативности», прежде всего, оказалась востребована для пересмотра диспозиции субъекта и объекта творчества, вопросов онтологического статуса и критериев творческой деятельности человека.
Креативность, понимаемая столь широко и универсально, на уровне принципа, всегда соотносится с каким-либо процессом и обозначает только одно - меру проявленности качества новизны.
В каком бы формате мы ни трактовали философское понятие «бытие», оно выступает порождающим началом сущего в его многообразии, изменчивости и конечности. Креативность как модусное состояние бытия проявляется (делается актуальным) в процессах метаморфоз, качественных переходов. Фраза Платона «Все, что вызывает переход из небытия в бытие -это творчество» именно в силу своей универсальности может выступать эпиграфом ко всем исследованиям творческой проблематики . В.А. Яковлев отмечает удивительный факт: в поле платоноведческих исследований тема философии творчества практически не затрагивается, хотя в текстах Платона содержится достаточно большое количество прямых высказываний о природе и механизмах творчества . В «Тимее» Платон постулирует абсолютное существование трех трансцендентальных (по отношению к видимому миру) сущностей - изначального образца творения (мир идей-эйдосов), демиурга (созидатель, творец, ум) и того, что он сам называет восприемницей, пространством, кормилицей, а его последователи и комментаторы считают иррациональной материей, или чистым становлением. Данные сущности даны априори как некие бытийственные основания всякого реального творчества и на них не распространяется сфера небытия. Существует еще один абсолют, как бы абсолют всех других абсолютов - Единое, - структура и логика развития которого раскрываются в диалоге «Парменид». Оно -беспредпосылочно, сверхсущностно, самотождественно, бесструктурно, вне времени и выступает принципиальным условием бытия. Только посредством эманации Единого возможно существование трех вышеуказанных трансцендентальных сущностей, каждая из которых начинает играть свою роль в дальнейшем развитии миротворческого процесса. Но само Единое, находясь за пределами и бытия, и небытия, есть изначальный источник творчества. Подчеркнем - источник, своеобразный креативный посыл, но не собственно акт творчества, определяемый Платоном как «переход из небытия в бытие». Мы вновь цитируем это крылатое изречение с тем, чтобы показать, как в контексте конкретной мировоззренческой ситуации, менталитета исследователя (античного или современного) парадоксальным образом может меняться ее интерпретация. Современное понимание сущности творчества -деятельность, порождающая нечто новое (новое качество, новую жизнь, новую вещь, новый смысл), т.е. преобразование, или создание чего-то никогда ранее не бывшего. Переход, становление, изменение - процессы, протекающие во времени. Но греческое мироощущение - это мир единого порядка вещей, предзаданного, совершившегося мироздания, в нем нет прошлого и будущего, - истинно лишь «есть». А.И. Пигалев отмечает, что именно древнегреческая цивилизация породила весьма своеобразную модель объединения множества в единство, которая и получила понятийное оформление как «бытие»: «.. в древнегреческой онтологической и метафизической традиции различные, внешне несхожие теоретические модели целостности бытия основываются на архетипическом образе чего-то «единого, различенного в себе», причем различенного таким образом, что единое содержит в себе все... Это такое единство множества, в котором все его элементы, несмотря на присущие им различия, тождественны друг другу и в то же время целому, но не сливаются друг с другом до неразличимости» . Если целое всегда и безусловно больше всякой своей части и любой совокупности частей, то единое, в конечном итоге, не больше и не меньше любого из многообразных своих фрагментов. Ценность целого всегда и безусловно превышает ценность части. Совсем иначе обстоит дело с единым, фрагменты которого не равны, но равноценны. В платоновском понимании мир есть эманация божественного первоединства. Эманации Единого происходят, но не во времени, а в Логосе; абсолютная статика и непрекращающееся становление уживаются в одной целостной структуре Единого; бытие есть иное, чем небытие, но отнюдь не противоположное ему -все зависит от плоскости усмотрения. Видимый мир тел - непостоянный, противоречивый, многообразный - мир «теней», несовершенных копий эйдосов. Истинное, подлинное бытие у Платона - это неподвижный, совершенный мир идей, к которому можно в процессе познания только приблизиться, ничего не изменяя. (Что можно прибавить к совершенству?). Любое становление, таким образом, рассматривается как отпадение от абсолютного бытия, смешение бытия с небытием. В данном контексте сущность творчества (не божественного, а человеческого, как «действия во времени») может быть озвучена следующим образом: «творчество для Платона есть становление, причастно небытию и, следовательно, не несет онтологической значимости, столь близкой нашему европейскому менталитету. Творчество есть отпадение от предвечности бытия..., постепенное отпадение подражанием, отражение, все более искаженное, первообраза, идеи» . Двузначность бытия как идеи (чистое присутствование и обеспечение возможности) дает о себе знать еще и в том, что через истолкование бытия как «идеи» просвечивает связь со «зрением», человеческим познанием. Бытие в качестве видного есть присутствование, но одновременно и то, что человек дает себе увидеть.
В диалоге «Теэтет» Платон выделяет два рода творчества: божественное и человеческое. К плану созидательного божественного творчества принадлежат именно эйдосы, которые есть полнота бытия, а любое творение, следующее за эйдосами, есть отражение, подражание, копия, все более и более причастная небытию. Человеческое созидательное творчество есть создание самих предметов, а подражательное человеческое творчество - это создание изображений вещей (к примеру, произведения живописи). Но античный человек не осознает себя творцом. Мера совершенства созданной вещи или произведения искусства - это мера соответствия подобия первообразу, качество отражения. Поэтому творчество в смысле «преобразование» бытия на уровне человеческой деятельности не проявляется.
Методологический концепт «формат мышления» в исследовании творческой деятельности человека
С.С. Гусев, исследуя мотивацию познавательной деятельности архаичного человека, считает, что потребность в познании возникла как инстинктивная реакция, способ адаптации к природной среде, реакция на комплекс различного рода внешних воздействий. Страх перед неизвестным, неопределенностью стимулировал человека к познанию. Эта позиция («жизнь заставила») перекликается с признанием К. Лоренца («всем своим учением я пытался объяснить, что жизнь в некотором определяющем аспекте своей сущности есть познавательный процесс...»). По сути, донаучное познание было направлено на замещение действительной природной среды ее образами и моделями, создаваемыми сознанием: «Естественно, что структура подобных моделей выражала в первую очередь конструктивные особенности самого сознания. В результате такие особенности переносились на мир внешней реальности, что превращало ее в элемент мира «внутреннего», привычного, а потому казавшегося освоенным и понятным. Так сфера духовного, идеального становилась той основой, на которой строилась вся организация человеческого бытия»107.
Применительно к мифу наиболее подходящим представляется не термин «вера» или «знание», а термин «очевидность», соединяющий в себе момент «усмотрения» с моментом «данности». Именно в силу такой установки на очевидность, предполагающей присутствие и принятие одновременно, миф оказывается нечувствителен к вопросам правдоподобия и доказательности, значимые, например, для науки. Наука предполагает в своей основе стремление к реальности - такой, как она есть «на самом деле», как если бы реальность, данная науке (и, соответственно, нам, выполняющим в науке роль познающего субъекта), находилась в ситуации «частичного присутствия», когда объекты даны - но не полностью, в результате чего оставшееся «за гранью видения» приходится додумывать в соответствии с «уже данным». Миф же, находясь в ситуации всегда и полного присутствия, предполагает, что реальность нам уже дана и иной, чем «на самом деле» она не может быть дана, а потому больше заботится о наполнении её смыслом, чем о собственно достоверности.
В мифологическом сознании божественное тождественно природному, а природа и человек не противостоят друг другу, поэтому природные явления мыслились в терминах человеческого опыта, а человеческий опыт - в терминах космических явлений. Г. Франкфорт обозначил этот уровень мировосприятия позицией «Я - Ты» (в противовес научному мышлению, для которого мир - объект, Оно). «Знание, которое имеет «Я» о «Ты», - поясняет Г. Франкфорт, - колеблется между активным суждением и пассивной «подверженностью впечатлению», между интеллектуальным и эмоциональным, расчлененным и нерасчлененным... «Ты», присутствуя, проявляет себя. Более того, «Ты» не только созерцаемо или понимаемо, но и эмоционально переживаемо... как жизнь, встретившаяся с другой жизнью»10 , будь то человек, зверь, растение, любое другое природное явление.
Анализируя особенности мифопоэтического восприятия, Д.П. Козолупенко данный факт «обращённость к другому», признания статуса «живого другого» за всеми без исключения объектами окружающего мира, рассматривает в социально-психологическом аспекте: «Социальная организация «мифопоэтического» общества устроена таким образом, что поддерживает и подпитывает чувство зависимости и участности, психологически необходимое человеку, и как бы институционально оправдывает и примат социального над биологическим, и примат общественного над индивидуальным, и саму установку «направленности на Другого», лежащую в основании мифопоэтического мировосприятия» . По своей природе миф есть чувственно-интеллектуальное образование, соединяющее в себе осмысление реальности и продуцирование ценностных смыслов. Нам представляется весьма удачным это авторское определение, в котором озвучены две важнейшие функции мифа - адаптивная и творческая. Первая обеспечивает устойчивость культуры, общества и индивида, а вторая лежит в основе изменения как такового и постоянного распространения интереса человека за рамки существующего мировосприятия, чем способствует гибкости общества и мировосприятия. Такая позиция не расходится с нашей характеристикой креативности как свойства мифологического сознания перво-бытного, do-исторического человека, так как Д.П. Козолупенко рассматривает миф в статусе универсалии культуры, а мифопоэтическое восприятие в качестве одного из типов человеческого мировосприятия в целом. Кроме того, эвристическую ценность имеет следующее наблюдение автора: мифопоэтический тип мировосприятия, как правило, доминирует в период становления и слома общественной системы. Следовательно, несмотря на кажущуюся традиционность и максимальную сопротивляемость инновациям, именно этот тип мировосприятия оказывается наиболее подходящим для моментов, когда общество находится в «точках бифуркации».
Каким образом оказывается возможным в мифотворчестве совмещение сакральных и мирских ипостасей бытия, обеспечение сопричастности конкретного сущего к целостности универсума? Роль медиаторов отводится символам - они скрепляют божественное и человеческое, опознанное и непостижимое, конкретное и универсальное как система зеркал, преломляющих многомерность космического бытия сквозь призму человеческого сознания. Критерий качества настройки мифологических зеркал - не новизна, а симметрия, тождество. В символической картине мира каждый элемент, рожденный творческим воображением человека, воспринимается в качестве «неопровержимого факта бытия» (А.Ф. Лосев), самостоятельного явления реальности. В мифотворчестве посредством символизации любой предмет и явление наделяются статусом сакрального,
«Пограничный» статус феномена творчества в феноменологии и философии экзистенциализма
Таким образом, личность - это та особая форма идеального, в которой единичный эмпирический субъект обретает всеобщность, конечный человек -бесконечность, бренное существо - вечность. При этом личность является не средством, а целью. Мы не приобщаемся с ее помощью к всеобщему, а она сама становится особым универсумом - духовной всеобщностью. Относительная самостоятельность духовного мира - существенный пункт в позиции Ильенкова. И он не нов для классической философии, всегда признававшей несводимость жизни духа к жизнедеятельности тела, интеллекта. И. Кант развивает идею двойственности вещей (в ноуменальном и феноменальном аспектах) в видении человека, различая понятия «эмпирический индивид» и «метафизическая личность». Основу этики Канта составляет «метафизика нравственности».
Объяснение природы идеального, как мы видим, определяется мировоззренческой позицией философа, и, прежде всего, его трактовкой субстанционального вопроса. Для М.А. Лифшица бытие - это мир фактического, материального, физическая объективная реальность. Благодаря отражательной способности человеческого мозга, лучшего из природных тел, возникает сфера идеального - сфера разума, логики, идеи. Д.В. Пивоваров отмечает, что главный вклад в развитие проблематики идеального, сделанный М.А. Лифшицем и А.Ф. Лосевым, заключается в ответе на вопрос: почему человек, действуя с единичными вещами, способен отражать их целостные, общие, сверхчувственные, существенные, родовые черты? Ответ заключается в следующем: в природе есть совершенные и родовые вещи, совершенный предмет воплощает в себе итог объективного развития одного и того же рода вещей, вбирает в себя главные характеристики рода, поэтому он может служить хорошим репрезентантом рода (целого, общего) по отношению к человеку. Действуя только с совершенным предметом, субъект как бы сразу отражает весь стоящий за данным эталоном класс вещей. Идеальное, по Лосеву и Лифшицу, - это объективное совершенство, природный идеал-образец, не содержащий в себе вещества всего отражаемого класса вещей, но репрезентирующий человеку весь класс.
В принципе, если категориальную связку «природа - мозг» вывести на уровень универсалий «бытие - сознание», исчезнут основания для упрека философа в материалистическом редукционизме. При этом явственно обозначится главная идея, которая, на наш взгляд, характеризует суть онтогносеологии М. Лифшица: соотношение двух сфер - фактического и логического - следует понимать в духе «теории тождеств». Они могут приходить в соприкосновение, пересекаться, превращаться друг в друга. Эти два перекрещивающихся процесса и образуют предмет онтогносеологии, «в которой, - как пишет Лифшиц в своей работе «Диалог с Э. Ильенковым», -мир вещей и мир духовный переходят друг в друга, отождествляясь и в то же время сохраняя свое неизбежное гносеологическое различие» . Но при этом тождества логического и фактического могут быть разными - «дурным» (по принципу «крайности сходятся») и симфоническим, когда бытие становится разумным, а разум - силой реальной и действительной. Самодвижение бытия к своей истине, своему понятию есть процесс естественной истории (включающей в себя и историю человечества), а движение разума к действительности - процесс познания.
Призывая человека искать, открывать совершенные образцы в природе, философ не отказывает человеку в способности к творческой деятельности. Да, нормы, совершенные образцы представляет нам, согласно рассматриваемой позиции, сама природа (бытие). Но разве процесс осознания этого совершенства, усилия по установлению «симфонического тождества» в человекомирных отношениях не есть творческий процесс?
Разрабатывая тему диалектики реального и идеального, Э.В. Ильенков подчеркивает, что, не будучи вещественным, идеальное имеет и материальный (практический) и нематериальный моменты. Нематериальная сторона идеального интериоризуется из формы деятельности и становится субъективным образом сознания; она зависит от индивидуальных особенностей человека. В свою очередь, сознание способно возвращаться в практику и материализоваться в ней благодаря своей производности от практической схемы действия. Внимание философа при трактовке идеального сосредоточилось на самом алгоритме, схеме деятельности, которая, по его мнению, и является носителем информации о родовых свойствах вещей в пространстве между объектом и субъектом. Продуктивность идей Э.В. Ильенкова, на наш взгляд, заключается в перемещении центра тяжести в субъект-объектной схеме познавательно-творческой деятельности человека на категорию «отношение». Ключ к феномену «превращенных форм» - в диалектике идеального и реального, которая осуществляется в отношении. Идеальное есть репрезентация одного в другом, вещей одной природы в вещах другой природы, а это значит, что отражение следует понимать как отображение (отражение предполагает запечатление, отражающее «присваивает» отраженное), следствием чего и является «идеальная реальность».
Здесь уместно привести иллюстрацию из сочинений Н. Кузанского, где он устами Простеца объясняет механизм отображения идеального (в данном случае - первообраза) в чувственной природе вещей на примере искусства ремесленника-ложечника: «Я захотел сделать зеркальную ложку, нашел совершенно цельный кусок особенно благородного дерева, применил инструменты и получил соответствующую соразмерность, в которой совершенно отразилась форма ложки. После этого я полировал поверхность ложки до тех пор, пока не включил в это отражение ложечной формы форму зеркальную, как ты видишь. В самом деле, будучи очень красивой ложкой, она, однако, в то же время и зеркальная ложка. Именно, ты имеешь в ней все виды зеркал: вогнутое, выпуклое, прямое и цилиндрическое... Зеркальная форма ложки до ложки не имела бытия во времени, но была придана мною первоначальной форме ложки для совершенства ложки, так что теперь зеркальная форма содержит в себе форму ложки. При этом зеркальная форма независима от ложки, потому что в сущность зеркала не входит, чтобы оно было ложкой. Недаром если бы разрушились соразмерности, без которых не может быть формы ложки, например если бы отскочила ручка, то ложка перестала бы быть ложкой, хотя зеркальная форма осталась бы по-прежнему»173.
Соразмерность как определенный тип отношений является в данном случае условием отображения идеальной сути вещей в «живом зеркале» человеческого сознания (ума), который, в свою очередь, и делает мысль чувственной, придавая ей вещественную форму и очертания.
Творчество как индикатор человекомирной соразмерности
В этом смысле художественное сознание отнюдь не всегда стремилось к оригинальности, неповторимости, новизне. В прошлом столетии Ортега-и-Гассет обличал традиционное искусство, для которого так важен принцип узнаваемости: «Упрямое стремление сохранить самих себя в границах привычного, каждодневного - это всегда слабость, упадок жизненных сил. Эти границы, этот горизонт есть биологическая черта, живая часть нашего бытия; до тех пор пока мы способны наслаждаться цельностью и полнотой, горизонт перемещается, плавно расширяется и колеблется почти в такт нашему дыханию. Напротив, когда горизонт застывает - это значит, что наша жизнь окостенела и мы начали стареть» .
Современное культурное пространство делает привычный мир все более неузнаваемым, и грань между виртуальностью и реальностью становиться все более зыбкой. С развитием новых интерактивных технологий, не требующих духовного сотворчества, культурное пространство необычными звуками, красками, формами «захватывает» зрителя или слушателя, возбуждает его чувственность. И все сложнее «ощутить цельность и полноту нашего бытия», увидеть рождение новых духовных смыслов. В свое время Б. Кроче, применяя понятие «холодное искусство», заметил, что именно «недостаточное обладание содержанием» вызывает возрастание роли игры во всей сфере эстетического. Реальные вещи превращаются в чистые видимости. Это игра без страсти, комбинаторика, заменяющая духовную активность.
Как никогда актуально предупреждение Г.К. Честертона, которое он адресовал своим современникам, об опасности утраты чувства подлинной радости, которое, как говорит писатель, питается не сиюминутными наслаждениями, а непреходящими вещами. В эссе «Савонарола» звучит обличение всей цивилизации «довольства» вместе с ее науками и искусствами - цивилизации, не знающей «дисциплины радости» и «тренировки благодарности», подрезающей крылья человеческому духу.
Эмоциональность, энергетика, витальность - существенные характеристики творчества. Но вне этического контекста, наделяющего креативную деятельность человека духовно-ценностным содержанием, творческая деятельность неизбежно редуцируется к разновидности психической активности.
Отечественные теории творчества на рубеже XIX-XX веков не избежали увлечения психологизмом. Тем не менее, в традициях русской гуманистической культуры настойчиво искалась мера соотнесенности душевного и духовного измерения творческой активности.
Психология творчества начала двадцатого века объявила все науки о духе психологическими, провозгласила предметом их изучения продукты индивидуальной душевной деятельности, выделяя в качестве механизма возникновения продукта творчества самопорождение духа. Являясь эмпирической наукой, психология творчества сосредоточила свое внимание на систематизации и объяснении фактов «отвердевшего индивидуального духа» в виде искусства, науки и религии. Изучение результатов творчества должно было способствовать постижению основных психологических законов, так называемых «коренных функций духа», управляющих процессом творчества художника и ученого.
Эти функции сводились, по мнению Д.Н. Овсянико-Куликовского, к освобождению некоторого количества духовной энергии для порождения фактов и к систематизации этих фактов в форме апперцепции, состоящей в подведении нового под старое. Этот своеобразный закон сохранения энергии является основным психологическим законом, по утверждению ученого. Опираясь на взгляды немецкой психологии XIX века и учение А.А. Потебни (который и назвал процесс апперцепции «сгущением мысли в слове»), Овсянико-Куликовский в психологии творчества применил «энергетический принцип» к творческому мышлению и раскрыл практическое значение языка в процессе сбережения и освобождения психической энергии. Именно эта энергия является, по его мнению, движущей силой развития творческой личности и человечества в целом. Так, психология творчества свела психическое развитие к процессу траты и сбережения энергии, утверждая, что с ассоциативным видом энергии человек рождается, способность к апперцептивным, логическим связям у человека формируется и развивается в течение жизни в силу созревания задерживающей воли, развития дара речи-мысли и других творческих процессов, которые и способствуют дальнейшему увеличению энергетического потенциала личности.
По убеждению ученого, каждой творческой личности доступно не только непосредственное понимание своего эмоционального состояния, но и опосредованное проникновение в чувства и мысли других людей (более корректно, это, видимо, назвать эмпатией - М.К.). Преобладание одной из этих способностей и лежит в основе двух разных способов творческого воссоздания действительности: субъективного и объективного. В первом случае в человеке преобладает эгоцентрическое восприятие окружающего мира и себя в нем, своеобразное самоутверждение через чувства, что способствует более глубокому пониманию психологически родственных натур. Второй же, более совершенный способ создания и восприятия художественных произведений связан с развитием симпатического воображения или умственной способности к пониманию психологически противоположных натур.
В то же время, рассматривая творчество не как проекцию сугубо индивидуальных проблем и переживаний, но как самореализацию внутреннего мира художника, содержанием которого являются социально-культурные факты, переосмысленные человеком с позиций его индивидуальных особенностей, отечественные психологи существенно повышают роль культуры в творческом процессе и тем самым отличаются от зарубежных концепций творчества изучаемого периода.
