Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. ГЕНЕЗИС И СЕМАНТИКА ОТДЕЛЬНЫХ ФОРМ АРХИТЕКТУРНОГО ДЕКОРА 9
1.1. Столп, колонна 15
1.2. Фронтон 17
1.3. Архитектурный ордер 18
1.4. Тема «женской головки» 20
1.5. Львиная маска 21
1.6. «Бараньи головы» 22
1.7. Букрании 22
1.8. Кадуцей 22
1.9. Картуш 22
1.10. «Всевидящее око» 22
1.11. Маскарон 23
1.12. «Растительный» декор 23
1.13. Геометрический декор 24
1.14. Рустовка 24
1.15. Балясины 24
Выводы к главе 25
Глава 2. ДЕКОР ФАСАДОВ: ФАКТОРЫ ВЛИЯНИЯ 25
2.1. Градостроительные факторы 26
2.2. Факторы архитектурного процесса 29
2.3. Композиционно-стилистические факторы 34
Выводы к главе 42
Глава 3. ДЕКОР ОКОННЫХ ПРОЕМОВ: ТИПОЛОГИЧЕСКИЕ ПРЕДПОЧТЕНИЯ 44
3.1. Состав структурообразующих магистралей 45
3.2. Типология элементов оконного декора 46
3.3. Динамика предпочтений отдельных форм оконного декора 47
3.4. Предпочтения в сфере декорирования отдельных зон оконных обрамлений 53
3.4.1. Декор верхней зоны оконных обрамлений 53
3.4.2. Декор нижней зоны оконных обрамлений 55
3.4.3. Декор средней зоны оконных обрамлений (боковин) 56
3.5. Приоритетность отдельных типологических групп оконного декора 58
Выводы к главе 61
Глава 4. ОКОННЫЙ ДЕКОР ЗДАНИЙ НА ОТДЕЛЬНЫХ МАГИСТРАЛЯХ: АНАЛИЗ ПРЕДПОЧТЕНИЙ 63
4.1. Предпочтения на уровне типов декора 63
4.2. Предпочтения на уровне форм декора 70
4.2.1. Предпочтения форм оконного декора на магистралях 1 порядка 72
4.2.2. Предпочтения форм оконного декора на магистралях 2 порядка...76
Выводы к главе 79
Глава 5. ВАРИАБЕЛЬНОСТЬ ФОРМ ОКОННОГО ДЕКОРА 81
5.1. Антропоморфно-зооморфный декор 81
5.1.1 «Женская головка» 81
5.1.2. Маскарон 86
5.1.3. Львиная маска 88
5.1.4. «Голова барана» 89
5.1.5. «Раковина» 90
5.2. «Растительный» декор 91
5.2.1. «Венки» 91
5.2.2. «Гирлянды» 92
5.2.3. «Ветви» 94
5.2.4. Розетка 95
5.2.5. «Лист аканта» 96
5.2.6. «Волнообразный растительный мотив» 97
5.3. Предметно-символьный декор 98
5.3.1. «Цепь» 98
5.3.2. Кадуцей 99
5.3.3. Вазон 99
5.3.4. «Факел» 101
5.3.5. «Бегущая волна» 102
5.3.6. «Чешуя» 102
5.3.7. «Жгут» 103
5.3.8. Арматура 104
5.4. Геометрический декор 105
5.4.1. «Диск» 105
5.4.2. Меандр 106
5.4.3. Ромб 107
5.5. «Ордерный» декор 108
5.5.1. Картуш 108
5.5.2 Медальон 110
5.5.3 Ионики 111
5.5.4 Вертикальные порезки 112
Выводы к главе 113
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 115
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 119
Введение к работе
Неоспоримо существование феномена Петербурга, так же как неоспоримо утверждение, что этот феномен имеет архитектурно-градостроительную основу. Распространенное понятие «петербургский стиль» ассоциируется с такими качествами облика города как классичность, ансамблевость, соразмерность пространств и архитектурных масс, строгая подчиненность декора тектонической структуре фасадов. Однако большинство попыток наполнить конкретным содержанием определения Петербурга как архитектурно-градостроительного феномена до сих пор сводилось лишь к рассмотрению системы его центральных ансамблей и общеизвестных архитектурных доминант. За пределами конкретного анализа остается специфический уличный фронт петербургского центра эпохи архитектурного историзма, заменивший собой малоэтажную усадебную застройку предыдущего периода. Своеобразные «выставки фасадов», которыми стали центральные петербургские улицы благодаря брандмауэрной сомкнутости многоэтажных домов, давно сами являются объектами историко-культурного наследия, достойными подробного исследования, без чего невозможно приблизиться к действительно научному пониманию такого уникального явления общемирового значения как Санкт-Петербург.
Приведенные к единой системе «эстетических показателей» (в том числе количественных) характеристики фасадов петербургских магистралей могут стать основой для многопланового анализа архитектурной специфики С.-Петербурга второй половины XIX в., когда в архитектуре возобладали «стилевые» концепции и значительно многообразнее стала типология декорируемых зданий, о чем еще в середине столетия писал П.Петров: «Русская архитектура день ото дня заметно улучшается. Привлекательность орнаментации, которая не так еще давно оказывалась исключением из общего правила, принадлежностью одних дворцов, и там не всех еще частей, а разве одного лицевого фасада, - теперь делается явлением обычным, общим, обязательным для домов частных и построек далеко не роскошных,
5 беспритязательных» [37]. Кроме научных интересов сугубо петербургского характера заявленная в настоящей диссертации тема важна для более глубокого и в то же время конкретного понимания природы и проявлений архитектурного историзма, а в более широком смысле - для исследования проблем изобразительности и ассоциативности архитектуры рассматриваемого периода.
Актуальность темы напрямую связана с активностью современного этапа реконструкции исторического Петербурга. Критерии реконструкции, характер уплотнительной застройки - все это требует научного обоснования, в том числе полных знаний о типологии и предпочтениях в сфере фасадного декора эпохи архитектурного историзма, когда в основном завершилось формирование уникального исторического облика Санкт-Петербурга.
Степень научной разработанности проблемы. Настоящая
диссертация является первым систематическим исследованием заглавной
темы. Но оно было бы невозможно без опоры на массив предшествующих
работ, посвященных как общим вопросам стиля и формообразования, смены
этапов, приоритетов, генезису форм, так и характеристике традиционных
форм декора в архитектуре. Категория пластики как одна из основных
(наряду с пространством) категорий архитектурной формы была впервые
осознана формальной школой искусствознания (А.Бринкман, Г.Вельфлин,
А.Шмаров). Конкретные особенности декора в архитектуре эклектизма,
стилизаторства и модерна выявлены в работах В.С.Горюнова, В.Г.Исаченко,
Б.М.Кирикова, В.В.Кириллова, В.Г.Лисовского, А.Л.Пунина,
М.С.Штиглиц, а также в монографиях, посвященных творчеству Н.Бенуа, Л.Бенуа, Г.Боссе, А.Брюллова, А.Бубыря, Н.Васильева, И.Китнера, Ф.Лидваля, И.Монигетти, Н.Султанова, К.Тона, В.Шретера, М.Щурупова. Свою версию закономерностей в развитии декора предложила З.Ф.Семенова. Суждения современников об архитектурном декоре периода историзма проанализировал С.П.Заварихин. Вопросы происхождения и семантики конкретных архитектурных и декоративных форм рассматривали в своих
трудах П.А.Бондаренко, В.Г.Вагнер, В.Л.Воронина, А.Г.Габричевскпй. А.Голан, М.А.Ильин, А.В.Ополовников, Н.Л.Павлов, В.И.Плужников, Б.А Рыбаков. Методом экстраполяции и перекрестного анализа академик Б.А.Рыбаков выявил систему символов в архитектуре Древней Руси.
Исследователи, занимавшиеся вопросами мифологии (А.Ф.Лоссв, М.М.Маковский, Е.М.Мелетинский, В.А.Сафронов, М.Элиаде), внесли вклад в разработку теоретической базы изучения первичной символики в искусстве и архитектуре. Принципиальные вопросы смены стилистических эпох, природы и генезиса архитектурного историзма в полной мере разработали И.А.Азизян, Е.А.Борисова. В.С.Горюнов, Т.П.Каждан Е.И.Кириченко. Г.И.Ревзин, Т.А.Славина.
Цель диссертационной работы - выявление характера декоративной пластики фасадов петербургских зданий середины XIX - начала XX века.
Задачи исследования:
выявить генезис и семантику традиционных форм фасадного декора;
разработать типологию наиболее распространенных в Петербурге форм декора оконных проемов;
выявить характер распределения форм оконного декора на фасадах зданий каждой структурообразующей магистрали
определить степень вариабельности форм оконного декора
выявить степень распространенности конкретных форм оконного декора в зависимости от времени строительства зданий;
составить обобщенную характеристику декора оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.
Предмет исследования - специфика и типология декоративной составляющей петербургской архитектуры периода историзма.
Объект исследования - конкретный декор оконных проемов зданий Санкт-Петербурга рассматриваемого периода.
7 Методика работы включает в себя изучение литературы по теме исследования и смежным проблемам, подробное натурное обследование фасадов зданий структурообразующих магистралей города, обработку материалов с применением методов эстетического, структурного и статистического анализа.
Границы исследования обозначены в названии диссертации. Хронологические границы обусловлены специфичностью этого этапа развития отечественного зодчества. В столице архитектурный историзм (эклектизм, стилизаторство, неоклассицизм, неонациональные тенденции) проявил себя особенно отчетливо и строго, без тех «вольностей» которые позволяла себе провинция. Поэтому вполне закономерно петербургская тематика локализуется в настоящей работе и таким образом очерчиваются топографические рамки исследования - территория исторической застройки города. Обширность этой территории не позволяет в рамках кандидатской диссертации проанализировать декор фасадов всех улиц, поэтому для изучения были выбраны лишь структурообразующие магистрали, составляющие градостроительный каркас и во многом формирующие архитектурный облик города.
Так как основу декоративного решения фасадов в период историзма чаще всего составлял декор оконных проемов, то для углубленного изучения заявленной темы за рамки исследования были вынесены такие фасадные элементы как карнизы, тяги, пилястры, полуколонны, дверные порталы.
Для более глубокого исследования оконного декора его типология в диссертации ограничена формами, имеющими древние генетические корни.
Научная новизна исследования состоит в активном использовании количественных статистических методов для выявления специфики такой «эстетической материи» как фасадный декор. В научный оборот введены пласты фактической и теоретической информации о специфике петербургского зодчества второй половины XIX - начала XX вв.
Практическая значимость результатов исследования заключается в
возможности их непосредственного использования при решении вопросов
преобразования отдельных зданий и конкретных участков историческоГг
территории города.
На защиту выносятся:
- типология элементов и форм оконного декора петербургских зданий
рассматриваемого периода;
характеристика факторов, влиявших на специфику оконного декора;
характеристика приоритетов в сфере декора оконных обрамлений за весь рассматриваемый период;
динамика изменения приоритетности в сфере форм оконного декора по десятилетиям;
характеристика приоритетов в сфере оконного декора по магистралям;
характеристика вариабельности базовых форм оконного декора;
- характеристика предпочтений декора в зависимости от места в системе
оконного обрамления.
Апробация материалов и результатов исследования проведена в виде докладов на пяти научных конференциях СПбГАСУ (в том числе три международных) в 2001 - 2004 гт. и на заседании Ученого совета ВНИИТАГ (по результатам исследования, выполненному по гранту РААСН). По теме диссертации опубликовано 9 статей.
Структура работы. Диссертация состоит из двух томов - основного текста и приложения. Основной текст объемом 123 страницы включает в себя Введение, 5 глав, Заключение и Список использованной литературы. Второй том объемом 389 страниц включает в себя данные натурного обследования и результаты их первичной статистической обработки.
Архитектурный ордер
Символика ордера хорошо известна из трактата Витрувия, работ О.Шуази, Б.Михайлова и др. Поэтому здесь лишь укажем на главную (в контексте темы диссертации) особенность античной ордерной системы - ее изобразительность, отмеченную еще в работе древнеримского теоретика. Действительно, для античной архитектурной эстетики важно было продемонстрировать зрительно видимую прочность, для чего вырабатывались приемы и уточнялись пропорции. Характерно в этом отношении высказывание греческого автора Филона Византийского. жившего на рубеже IV - III вв. до н.э., который в своем сочинении «Свод механики» писал: «когда накопляется опыт, то путем ряда необходимых добавлений и убавлений объемов и установленных опытом смещений частей достигают того, что все выглядит устойчивым, кажется с виду ровным и являет видимость симметрии» [42, с.326].
Исходная изобразительность ордерной системы дает право обогатить популярную функционально-конструктивную теорию античных ордеров «лингвистической», как предлагает Дж.Рикверт: «Если коринфский ордер представлял комплекс Коры: подземное царство, смерть, воскрешение, весну; то ионический - символизировал Диметру, мать богов: плодородие, землю, растения и животных, и опять смерть и воскрешение; а дорический — мир Зевса и Аполлона, небесного порядка: правосудие и закон, космическую неизменность, судьбу и пророчество /.../ влияние ориентализированного спиритуалистического индивидуализма породило коринфский ордер, дополнивший дорический и ионический ордера, которые обозначали полярность греческой религии: Геи и Зевса, Аполлона и Диониса. Ордера никогда не исключали, но дополняли друг друга» [41].
В сложившейся системе ордеров наиболее архаичным является дорический. Именно поэтому в нем наиболее наглядно видно влияние первичного, древнейшего миропонимания. Так, в «сочетании круглого в плане ехина и квадратной абаки прослеживается соединение двух архаических представлений о чаше небесных вод. Круглая чаша восходит, по-видимому, к стадиям собирательства, для которых характерны представления о круглом небе. Квадратная плита - абака отражает более поздние представления, соотносимые со стадией становления производящего хозяйства, породившей /.../представления о квадратном небе./.../ Из чаши небесных вод желобами-каннелюрами вниз на землю истекает благо-дать, вода, жизнь /.../ В мифологии они (каннелюры - П.Б.) представлялись каналами для духовного контакта между небом и землей. /.../ В дорическом ордере три ременные петли соотносятся с тремя «ремешками». стягивающими нижнюю горловину ехина - небольшого сосуда. /.../ В эпоху Эллинизма /.../ сакральный поток времени - каннелюры часто заканчивался на уровне человеческого роста и не проникал вниз, в пространство быта. Наверху и внизу текло разное время. Время богов и время людей перестали быть единой системой и разделились. Каждое действовало в своем особом пространственном слое. /.../ Римляне продолжили тенденцию «обожествления» колонн. Дорической колонне они придали базу и трансформировали ее в так называемый тосканский ордер. И далее все колонны стали воздвигаться на высокие развитые прямоугольные цоколи, специальные алтари для каждой колонны. Этой темой были увлечены мастера Ренессанса. Она варьировалась во всей европейской традиции античного ордера.
Для усиления значения чаши небесных вод, священного сосуда, ехина римские зодчие стали делать ее в ионическом варианте - декорировать иониками. На небесной чаше появилось ее содержание - плавающее в первичных водах мировое яйцо, зародыш мира, ион. Ионов на дорическом ехине, как и в ионической капители, было 24. Часы жизни зарождались в небесных водах до их истечения на земле» [35, с. 178-180].
Активное проникновение ордера в Россию началось в 1680-х гг., значительно усилившись в петровскую эпоху (в 1709 г. впервые издан в русском переводе трактат Виньолы). С самого начала ордер в России воспринимался в римско-ренессансном варианте как универсальная, заданная извне знаковая система, определяющая ритмику фасадов и основные законы формообразования. Высокая степень выхолощенности символистского содержания элементов ордера в практике отечественного зодчества во многом предопределила свободу обращения с ордером (особенно в провинции) и богатство палитры его декоративного использования с середины XIX в. 1.4. Тема «женской головки»
Культ Великой богини - матери всего сущего - воплощался в различных объемных и плоскостных избражениях. Со временем этот культ впитал в себя образы других женских божеств. В Древней Руси отголоском культа Богини было использование мотива женских головок в архитектурном декоре храмовых фасадов до XIII в. включительно. Затем, вплоть до конца XVII в. эта форма выходит из употребления, но в первой половине XVIII в. вновь возникает, но уже в европейском («ренессансном») исполнении
Эпоха барокко придала ранее статичным скульптурным формам головок известную экспрессию, чему способствовал богатый антураж вокруг них. В волосы часто «вплетались» цветы, гирлянды, перераставшие в причудливые завитки. Нередко также изображения помещались в раковины, картуши, медальоны. Большой популярностью тема женской головки пользовалась в эпоху модерна, т.к. она давала большие возможности выразить иррациональные и природные мотивы стиля.
Градостроительные факторы
Интенсивный рост городского населения России, начавшийся после отмены крепостного права, захватил и Петербург. С 1860 по 1917 гг. количество его жителей увеличилось с 0,5 до 2,4 млн. чел. Соответственно активизировалось строительство в городе, особенно с конца 1870-х гг. В 1880 - 1890-е годы строилось в среднем по 300 каменных зданий в год, а в отдельные годы, например, в 1897 г. - до 500. С 1880 по 1900 гг. объемы строительных работ увеличились в 20 раз [44, с.22]. Строительный бум и новые условия строительства всего за полвека в значительной мере преобразовали Петербург. Из усадебного малоэтажного он превратился в многоэтажный, с сомкнутой брандмауэрной застройкой (в основном доходными домами), занявшей не только лицевой фронт улиц, но и прежде свободные внутриквартальные пространства, превратившиеся в систему дворов-колодцев. В новых условиях уже не отдельные дома стали формировать городской пейзаж, а условия конкретного участка, которые и определяли план зданий. Постройки, таким образом, потеряли свою объемно-пространственную самостоятельность, превратившись в элемент, подчиненный непрерывной градостроительной структуре. Это кардинально меняло творческую задачу архитектора, сводя ее в основном к решению лицевых фасадов построек. Зато здесь автор освобождался от многих ограничений и условий, свойственных предыдущей эпохе. Фасад, прорезанный равномерными рядами оконных проемов, стал восприниматься как нейтральное плоское полотно, на котором можно было создавать любые архитектурные картины-композиции, используя локальные функциональные объемы (эркеры, балконы, ризалиты, башенки) и средства декоративной пластики. Определенные ограничения вносило лишь угловое расположение дома, требовавшее акцентирования диагональной оси и вообще всей угловой зоны. Фасады рядовых зданий решались независимо от соседних и были свободны от ранее обязательных требований жесткой симметрии и осевой соподчиненности. Поэтому и отношение к фасадному декору было более свободным, чем в предшествовавшую эпоху классицизма. Исключением были лишь случаи (довольно многочисленные), когда вместо строительства нового здания надстраивалось старое.
Зависимость архитектурного решения зданий от их градостроительного положения усилилась с середины 1850-х гг, когда вышел указ о представлении на высочайшее усмотрение проектов всех общественно значимых зданий, а также фасадов всех жилых зданий I, И, Ш Адмиралтейских частей, на набережных Невы, Фонтанки, Екатерининского и Крюкова каналов, по Литейной улице, Загородному проспекту и Владимирской улице, по Семионовской, Гагаринской и Сергиевской улицам от Фонтанки до Литейной улицы; по Кадетской и 1-ой линиям [44. с.21-22]. В 1880 г. этот список был расширен. В частности, в него вошли все линии до 23-й, Морские улицы и др. [44, с.22].
С конца XIX в. стали стремительно застраиваться окраины - Удельная, Сосновка, Озерки и другие. К 1916 г. количество зданий 1703-1836 гг. постройки составляло в общей массе 13.4%, постройки 1837-1899 гг -43,4%,а постройки 1900-1916 гг. - 43,2% [44, с.23]. Таким образом, основной массив застройки исторического Петербурга появился в период с середины XIX в. по 1916 г. В этот же период сформировался периферийный промышленный пояс города.
Возросшая интенсивность строительства в столице обусловила потребность в очередном повышении эффективности государственного регулирования застройки в условиях частной собственности на землю и галопирующей капитализации экономики. В 1880 г. был утвержден генеральный план Санкт-Петербурга, определивший трассировку всех улиц, правила застройки каждого квартала (высоты зданий, плотность застройки, материал стен и др.), границы межевания, красные линии, архитектурные требования. Новый официальный План урегулирования Санкт-Петербурга был утвержден в 1908 г. В 1910 г.в инициативном порядке под руководством Л.Н.Бенуа и Ф.Е.Енакиева (с привлечением М.М.Перетятковича и Н.Е.Лансере) разработан альтернативный План преобразования Петербурга, на который Городская дума конструктивно отреагировала лишь в 1916 г. решением о разработке программы конкурса на Проект преобразования Петербурга.
Однако никакие ограничительные меры не могли полностью обуздать ту градостроительную свободу, граничащую со стихийностью, которая стала следствием перехода большей части городской земли в частные руки с соответствующим размельчением участков. Тем более, что контроль за строительством тоже раздробился и стал осуществляться несколькими ведомствами, нередко дублировашими функции друг друга.
Активный градостроительный процесс несмотря на свою противоречивость и частичную спонтанность, все же привел к тому, что в 1880-х годах уже почти окончательно сформировался характер основных структурообразующих магистралей, вместе образовавших не только градостроительный, но и архитектурный каркас Петербурга, так как они застраивались преимущественно зданиями «представительского класса» по проектам успешных зодчих. Именно эти магистрали стали средоточием наиболее профессиональных архитектурных решений «лицевых» фасадов, отражавших ведущие формотворческие тенденции времени. Анализ архитектурно-градостроительной структуры города выявил 30 магистралей такого рода (см. 3 главу). Изучение их фасадного декора равнозначно репрезентативной выборке декора на территории всего исторического центра Петербурга.Это позволило освободить настоящее исследование от громоздкой, трудновыполнимой задачи натурного обследования всех без исключения улиц на территории исторического Петербурга.
Динамика предпочтений отдельных форм оконного декора
Из таблицы видно, что почти 90% всех «случаев» применения декора свидетельствуют о сильном и продолжительном влиянии барочных и классицистических традиций на фасады петербургских зданий периода историзма и модерна.
Данные таблицы 3.2 позволяют также проследить динамику приоритетности конкретных форм на протяжении всего исследуемого периода. Так, популярность гирлянд резко выросла в 1870-е годы и держалась (за исключением 80-х гг) на уровне почти 20% до конца периода. Феномен подобной популярности в своей основе имеет высокую степень декоративности формы, ее технологичность и особую «архитектурность», способность ритмически организовывать и даже объединять дробно декорированные «историзирующие» фасады, вносить в архитектурное решение оттенок лиричности. Немаловажными обстоятельствами популярности были также привычная узнаваемость формы, ее соответствие формам народного декоративного творчества.
«Сопутствующие» гирляндам картуши (в 1850-е гг. их популярность даже превысила - причем, значительно - популярность гирлянд) являлись их своеобразным контрастным противовесом. Они не имели единой тематической основы, не обладали способностью объединять фасадные композиции, а напротив, вносили в них определенную дробность, усиливали декоративную насыщенность и драматизм. Не случайно их популярность выросла в предреформенные и пореформенные 1850-е - 1860-е годы, а затем оставалась неизменной до конца периода на уровне 13%.
«Венки» и «скрещенные ветви» как представители «растительного» декора едины с «гирляндами», но по своим формально-композиционным качествам соотносятся с картушами, так как тоже замкнуты на самих себе, не обладают свойствами обеспечивать непрерывную ритмичность фасадных плоскостей. Тем не менее, обеспеченная своим происхождением и практикой классицизма узнаваемость такого рода форм обеспечила им популярность на уровне (в среднем) 7%. При этом приоритетность венков развивалась по восходящей (от 3.2% до 10,4%), а «ветви» имели более сложную амплитуду популярности с резким падением в 1850е - 1860-е гг., когда наблюдался пик востребованности картушей. Характерно, что в драматические шестидесятые годы увеличилось количество обращений архитекторов и заказчиков к таким разным по своему символистскому содержанию формам как «диск» (вошел в первую тройку приоритетов наряду с картушем и гирляндами), лист аканта, раковина, львиная маска, меандр. Это свидетельствует о противоречивости десятилетия, когда наступление нового во всех сферах общественной жизни и культуры естественно сопровождалось ностальгическим стремлением возвратить прошлое, которое в пореформенное время воспринималось как время спокойствия и устойчивости во всем. Многоэтажные доходные дома все еще строились «со следами былого классицизма» [4, с.279].
Структура и образы архитектурного классицизма накладывали свой отпечаток на характер фасадов большинства доходных домов вплоть до середины 1910-х гг. Типичный дом этого периода имел «Единственный парадный фасад с классическим карнизом, с сухими междуэтажными тягами, сандриками и замковыми камнями над окнами, иногда с фронтоном и центральной аркой и чугунным балконом над воротами, фасад, сохраняющий еще присущую классике обязательную симметричность /.../. Эти дома были уже так далеки от недавних шедевров русской классики с их строго ограниченными, тонко выверенными, «подтянутыми», «мускулистыми», цельными объемами, с их гармоничными пропорциями» [4, с.280].
Характеризуя этот период, Е.А.Борисова сраведливо заметила: «На первый взгляд кажется парадоксальным, что архитектура второй половины XIX в., в большой мере основанная на тщательном и четком рисунке, исходящая из верности избранному оригиналу, из внимания к отдельным деталям, архитектура той эпохи, когда в зодчем превыше всего ценились фантазия, изящество и «бойкий карандаш», - эта архитектура почти не получила отражения в изобразительном искусстве своего времени LJ Речь идет здесь, конечно, не просто об изображении отдельных архитектурных сооружений, а о тех обобщенных образах города в изобразительном искусстве, которыми была так богата предыдущая эпоха - эпоха классицизма» [4, с. 267-268].
