Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Дискурсивная лингвистика как теоретическая основа ис-следования глаголов-неологизмов 13-38
1.1. Дискурсивная лингвистика 13-16
1.1.1. Дискурс как объект лингвистического исследования 13-16
1.1.2. Типы и категории дискурса 17-21
1.1.3. Медийный дискурс 21-
1.1.3.1. Газетный дискурс как медийный субдискурс 27-33
1.1.3.2. Персуазивная (манипулятивная) функция медиадискурса 34-39
Выводы по Главе 1 39-39
Глава 2. Неологизмы как предмет лингвистического анализа 40
2.1. Место неологии в лингвистике 40-45
2.2. Современное состояние неологии 45-48
2.3. Причины образования новых слов 48-53
2.4. Языковая экономия 53-61
2.5. Критерии выделения неологизмов в тексте 62-71
2.6. Проблема соотношения неологизмов, окказионализмов и потенциальных слов 71
2.6.1. Неологизмы и окказионализмы 72-77
2.6.2. Неологизмы и потенциальные слова 77-81
2.6.3. Неологизмы и протологизмы 82-86
Выводы по Главе 2 87-88
Глава 3. Дискурсивно обусловленная эволюция семантико-прагматического содержания глаголов-неологизмов 89-132
3.1. Неологизмы в медийном дискурсе 89-90
3.1.1. Газетный текст как источник неологизмов 90-92
3 3.1.2. Глагольные новообразования в современной французской прессе 92-102
3.2. Грамматико-семантические группы глаголов-неологизмов 103-108
3.3. Прагматический аспект в употреблении глаголов-дублетов французского языка 108-113
3.4. Коммуникативно-функциональные характеристики неоглаголов-антропонимов 113-1 3.4.1. Глагол Poutiniser 117-121
3.4.2. Глагол Sarkozyser 121-132
Выводы по Главе 3 133-134
Заключение 135-138
Список литературы
- Дискурс как объект лингвистического исследования
- Газетный дискурс как медийный субдискурс
- Критерии выделения неологизмов в тексте
- Глагольные новообразования в современной французской прессе
Дискурс как объект лингвистического исследования
Четкого и общепризнанного определения понятия «дискурс» в современной лингвистике не существует, однако следует отметить широкую популярность, приобретенную этим термином в последнее время. Дискурс является объектом изучения ряда гуманитарных дисциплин. В настоящем исследовании мы будем рассматривать понятие дискурс с позиций лингвистики.
Как лингвистическое понятие термин дискурс был введен американским исследователем З. Харрисом в 1952 году, однако его определение до сих пор вызывает полемику среди лингвистов, а его изучению посвящено множество работ, авторы которых понимают это явление в различных научных парадигмах. Этимология данного термина (англ. discourse фр. discours – «речь» лат. discoursus – «рассуждение, речь, беседа») указывает на общую разговорную доминанту. Как правило, под дискурсом понимается речь, процесс языковой деятельности, причем как ее динамический аспект (диалог), так и статический, т.е. результат этой деятельсности (текст). Таким образом, «термины речь и текст будут видовыми по отношению к объединяющему их родовому термину дискурс» [Богданов 1993: 5].
Многозначность данного термина подчеркивается тем, что П. Серио в предисловии к книге, посвященной французской школе анализа дискурса, приводит 8 определений термина дискурс: эквивалент понятия «речь», т.е. любое конкретное высказывание; единицу, по размерам превосходящую фразу; воздействие высказывания на его получателя с учетом ситуации вы сказывания (в рамках прагматики); беседу как основной тип высказывания; употребление единиц языка, их речевую актуализацию; социально или идеологически ограниченный тип высказываний; теоретический конструкт, предназначенный для исследования усло вий производства текста [Серио 1999: 26-27]. И это только в рамках француз ской школы.
Выделяют несколько подходов к рассмотрению понятия дискурс. Различные направления, традиции и методики анализа дискурса обусловливают существование большого числа определений данного понятия.
Функциональный подход к изучению дискурса раскрыт в определении, которое предлагает Д. Шифрин. Она акцентирует внимание на взаимосвязи формы и функции, в её понимании дискурс – это высказывание [Schiffrin 1994: 39-41]. Это определение предполагает, что дискурс рассматривается не просто как набор несвязанных между собой языковых единиц, а как совокупность функционально организованных, контекстуально объединенных единиц употребления языка. Данный подход подразумевает обусловленность анализа функций дискурса изучением функций языка в широком социокультурном контексте [Brown, Yule 1983].
В прагмалингвистике дискурс понимается как интерактивная деятельность участников общения, включающая обмен информацией, оказание взаимного воздействия, использование различных коммуникативных стратегий, их вербальная и невербальная реализация в речевой практике [Карасик 2000].
В Лингвистическом энциклопедическом словаре представлено ситуативное осмысление дискурса, где Н.Д. Арутюнова трактует дискурс как: «связный текст в совокупности с экстралингвистическими, прагматическими, социокультурными, психологическими и др. факторами; текст, взятый в со бытийном аспекте... Дискурс – это речь, «погруженная в жизнь» [ЛЭС 1990: 137]. Как видно из определения, ситуативная интерпретация дискурса неизменно подразумевает учет социальных, психологических и культурных условий и обстоятельств общения. Контекст, как неотъемлемый признак дискурса, играет здесь ключевую роль в декодировании коммуникативного намерения говорящего.
Во французской традиции термин дискурс также не имеет однозначного толкования. Так, в рамках французской школы анализа дискурса под ним понимается любое высказывание, большее, чем одно предложение, рассматриваемое с точки зрения правил последовательного их соединения. В частности, Д. Мэнгёно рассматривает дискурс как целостную трансфрастическую языковую единицу, превышающую по объему предложение и представляющую собой совокупный продукт актов высказывания в виде связной последовательности предложений, способной стать объектом лингвистического анализа [Maingueneau 1976: 11]. Ж. Корте видит дискурс как сложное, многокомпонентное целое, создаваемое из множества специально отбираемых и сочетающихся определенными способами языковых единиц, из которых строятся «речевые акты, являющиеся актами коммуникации, которые, чтобы быть адекватно интерпретируемыми, должны быть помещены в некоторую глобальную значащую целостность» [Corts 1985: 28].
Дискурс мыслится как конкретная манифестация устной или письменной речи, как «сложный, но упорядоченный» [Parret 1987: 205] процесс или результат речепроизводства. В таком понимании дискурс представляет собой не просто набор дискретных единиц языковой системы, но функционально организованное объединение, совокупность контекстуализованных единиц употребления языка, «langage-en-contexte» [Ibid.: 169]. Л.П. Рыжова заключает, что, «подобная трактовка понятия discours влечет за собой понимание дискурса как интенционально обусловленного гетерогенного единства, реализующегося либо в виде устной речи как результат процесса взаимодейст вия коммуникантов в некотором социально-культурном контексте, либо в виде письменного текста в разных его аспектах» [Рыжова 2007: 166].
Газетный дискурс как медийный субдискурс
Мы живем в эпоху интенсивного научно-технического прогресса и общественно-политической жизни, повсеместного внедрения в жизнь информационных технологий, конвергенции культур и глобализации. Все эти факторы обуславливают особенно активное обогащение словаря новыми языковыми единицами. Обновление словарного запаса – процесс закономерный, поскольку язык, будучи явлением социальным, отражает все изменения, происходящие в обществе. Как отмечает по этому поводу Кр. Нироп, образование неологизмов – это неизбежный результат и верный признак сильной жизнеспособности языка [Nyrop 1908: 13].
Проводником всех этих изменений выступают средства массовой информации, которые стали привилегированным местом для неогенных процессов в современную эпоху. Нельзя отрицать их главенствующую роль в появлении и распространении неологизмов. Часто, именно в СМИ (в настоящее время, электронных) новое слово рождается и получает свое распространение. Ежегодно регистрируется появление тысяч неологизмов [ЛЭС 2002], что требует их систематизации и упорядочивания. Активные процессы словотворчества в языке обращают на себя внимание как отечественных, так и французских исследователей, что подтолкнуло к бурному развитию относительно молодую отрасль языкознания – неологию, занимающуюся лексическими инновациями.
Французская лингвистическая наука в этом отношении, разумеется, находится в русле общей тенденции. Даже больше, французская неология является одной из наиболее разработанных и устоявшихся с точки зрения поня - 46 тийного аппарата и терминологии среди подобных наук других национальных языков.
Уже несколько столетий, со времен образования Французской Академии, французскому языку присущ «лингвистический дирижизм» [Гак 1978: 40], что подразумевает активное вовлечение органов государственной власти в стандартизацию и регулирование языковой нормы. Чтобы должным образом ответить на тот поток новых слов, прежде всего англо-американизмов, во Франции созданы и функционируют несколько институтов, в сферу деятельности которых входит фиксация, изучение и унификация неологизмов, а также разработка новых научно-технических терминов.
Процедура одобрения новых терминов осуществляется следующим образом. Специализированные терминологические комиссии предлагают на рассмотрение Генеральной комиссия по терминологии и неологии (Commission gnrale de terminologie et de nologie) новые термины, которые она в тесном сотрудничестве с Французкой Академией утверждает и публикует в Journal officiel – официальном печатном органе Французской Респуп-лики. Генеральная Делегация по вопросам французского языка и языков Франции (Dlgation gnrale la langue franaise et aux langues de France – DGLFLF) осуществляет связь и координацию действий с вышеуказанными институтами в плане составления терминологического словаря FranceTerme, доступного широкой публике в сети Интернет. Данная платформа, кроме того, что предоставляет доступ к обширной базе утвержденных эквивалентов для замены англицизмов в государственном делопроизводстве, также дает возможность любому желающему предложить свой термин через особую форму (Bote ides) на сайте. Общее же идейное руководство осуществляется Министерством культуры и массовых коммуникаций Франции, которое является инициатором и разработчиком законов и распоряжений в области языковой политики.
Подобная лингвоохранная политика проводится и в других франкоязычных странах (Бельгия, Канада, Швейцария, ряд стран Африки), где суще - 47 ствуют свои органы языковой политики, занимающихся вопросами сохранения чистоты и развития французского языка. Так в некоторых франкофонных странах функционирует Высший совет французского языка (Conseil suprieur de la langue franaise – CSLF), в остальных странах функционируют аналогичные по полномочиям и задачам институты. Международный совет французского языка (Conseil international de la langue franaise – CILF) – приправи-тельственный орган, который объединяет представителей франкоязычных стран, и следит за упорядочением терминологии, предлагая, в частности, французские эквиваленты английских терминов, проводит периодические конференции, издает журналы «Le Franais moderne» и «La Banque des mots»; последний фиксирует терминологические неологизмы с целью создания словаря научно-технических неологизмов.
Все эти меры направлены на обеспечение обогащения и чистоты языка и выражаются в подборе эквивалентов французского происхождения. Так, для замены англоязычных заимствований восстанавливаются или придумываются французские обозначения, например: rebooter – redmarrer, downloader – tlcharger, podcaster – baladodiffuser, smser – textoter и т.д. Таким образом, обратившись к контролируемой неологии, многие заимствования стали постепенно вытесняться французскими эквивалентами. Однако нужно оговориться, что не все предписания Французской Академии удачны и приживаются в обычной разговорной речи, хотя это не отменяет их обязательного использования в административном языке.
При этом данное положение не касается частных предприятий и фирм, которые часто используют англо-американизмы в своей рекламе, что ведет к искажению и засорению языка. Однако многие из этих ксенизмов (заимствованные слова, отражающие быт других стран – Guilbert 1975: 92) очень употребительны, обозначают широко известные понятия, так что их «изгнание» вызывает необходимость образования новых слов: уточнение значения французского слова или создание нового термина на французской основе [Гак 1978: 40]. В то же самое время, подобрать адекватный эквивалент бывает не всегда просто, а вновь созданные французские слова, иногда, не отражают всю полноту семантики заимствованной единицы. В связи с этим, согласимся с мнением В.Г. Гака, который подчеркивал, что защищать язык не значит запрещать новое, это значит – защищать его от невежества, глупостей, вульгарности, претенциозности [Гак 1978: 50].
Во Франции проблемам языка и неологии в частности уделяется большое внимание, постоянно публикуются статьи и книги, посвященные неологизмам, ежегодно обновляются толковые словари, ставятся новые проблемы и намечаются пути их возможного решения. Так, в связи с постоянно растущим объемом информации и документов, ручная выборка неологизмов становится крайне малоэффективной. На современном этапе развития неологии большое внимание уделяется автоматической обработке неологизмов и составление специализированных баз данных. Основную трудность здесь представляет идентификация семантических неологизмов, именно в этом направлении сейчас идут основные лингвистические исследования.
Критерии выделения неологизмов в тексте
Ряд исследователей, стремящихся уточнить существующую классификацию лексических инноваций, добавляют к дихотомии неологизм/окказионализм термин потенциальное слово (потенциализм).
В отечественном языкознании термин потенциальное слово в первый раз был применен Г.О. Винокуром, чтобы обозначить те лексические единицы, которые в действительности отсутствуют, но которые могли бы возникнуть, «если бы этого захотела историческая случайность» [Винокур 1991: 327]. Исследователь считал, что при необходимости виртуальная форма, обусловленная словообразовательными возможностями языка, при определенных условиях может актуализироваться в речи. Он писал: «То, что живет в языке подспудной жизнью, чего нет в текущей речи, но дано как намёк в системе языка, прорывается наружу в проявлениях языкового новаторства, превращающего потенциальное в актуальное» [Винокур 1991: 328]. Из этого следует, что Г.О. Винокур, создавая этот термин, понимал под ним не слово, а саму возможность его существования.
Аналогичную трактовку данного термина можно найти и в трудах О.О. Ахмановой, Р.Ю. Намитоковой, С.И. Алаторцевой. Потенциальные слова – это слова, потенциально уже существующие в языке, необходим лишь импульс, обусловленный речевой ситуацией, чтобы они актуализировались в речи.
Во французской лингвистике проблематика потенциализмов (mots possibles) рассмотрена в трудах Д. Корбэн [Corbin 1987, 1997], а также затрагивается в некоторых других работах [Cusin-Berche 2003; Fruyt, Nicolas 2000; Sablayrolles 2010]. В них под данным термином понимается лексическая единица с высокой вероятностью актуализации в речи, незафиксированная словарями. Потенциальное слово построено в соответствии с грамматическими правилами языка, но не реализовалось в речи в силу отсутствия адекватного контекста. Оно представляет собой виртуальную единицу, существование которой обусловлено соответствием продуктивным словообразовательным типам данного языка, существование такого слова латентно, оно актуализируется в речи в нужный момент [Fruyt, Nicolas 2000: 14].
Вследствие необходимости выработать свою точку зрения на этот вопрос, мы, вслед за Г.О. Винокуром, под термином потенциальное слово подразумеваем не реальное слово, а саму возможность его создания. При этом требуется лишь внешний речевой стимул для перехода слова из разряда потенциальных в разряд реально существующих. Данное толкование мы принимаем в качестве рабочего определения в нашем исследовании.
Далее, представляется необходимым выделить критерии для соотнесения объемов понятий неологизм, потенциализм и окказионализм, являющихся близкородственными, но тем не менее, имеющие существенные отличия. В изученной нами лингвистической литературе чаще всего встречаются следующие критерии:
1) принадлежность слова к системе языка/речи: Важнейшее отличие неологизма от окказионального и потенциального слова строится на оппозиции языка и речи, установленной еще Ф. де Соссюром. Неологизм, как языковая единица, функционирует в рамках языковой системы – это факт систе - 79 мы языка, в то время как потенциализмы и окказионализмы являются речевыми образованиями, не вошедшими в язык [Фельдман 1957: 65-66]. Если окказионализм входит в систему языка, то при этом он может утратить оригинальность значения, стать банальными.
2) реально существующая единица: Неологизм и окказионализм – это реально существующие, уже актуализированные в речи лексические единицы, в то время как потенциальное слово – это чисто виртуальная единица, находящаяся на нулевом уровне функциональности, но могущая быть образованная в любой момент при наличии внешнего стимула.
3) привязанность к конкретному тексту/автору: Неологизмы как факты языка не привязаны к какому-либо контексту, могут употребляться изолированно. Потенциальные слова также в наименьшей степени зависят от контекста и, как правило, понятны даже при изолированном употреблении в силу соответствия нормам языка. Окказиональные же слова закреплены за определенным текстом или автором, в этом смысле они от него зависят, поскольку понимание окказионализма связано с породившим его художественным текстом. Таким образом, окказионализм характеризуется контекстуаль-ностью, т.е. его значение выводится из контекста и вне его зачастую попросту непонятно.
4) продуктивность словообразовательной модели: Неологизмы, как и потенциальные слова, иллюстрируют возможности морфологической системы языка, поскольку и те и другие единицы образуются по высокопродуктивным моделям языка [Pruvost, Sablayrolles 2003: 59]. По словам Ж.-Ф. Саб-лероля, потенциальные слова играют важную роль в словообразовательных цепочках, где они могут выполнять функцию переходного звена между узуальными словами: cable encabler encablure [Sablayrolles 2010]. Такие словообразовательные ряды многочисленны и связаны с общей глагольной основой, которая уже существует в потенции языковой системы [Катагощина 2010: 71].
Неологизмы являются кодированными языковыми единицами в плане соответствия механизмам аналогии. Они воспроизводят продуктивные модели словообразования (чаще всего это аффиксация или словосложение), при этом в разные эпохи одни способы деривации более продуктивны, чем другие [Mortureux 2008: 143-144]. Это подтверждает концепцию Ф. де Соссюра, о том, что аналогия может являться мощным фактором развития и обогащения языка. Что касается образования новых глаголов, в настоящее время особенно продуктивно суффиксальное образование, в частности, при помощи суффиксов –er и –iser, что подтверждается и корпусом наших примеров.
При создании окказионализмов словообразовательные закономерности нарушаются: чаще всего они создаются по непродуктивным или малопродуктивным словообразовательным типам.
5) творимость/воспроизводимость: Неологизмы, как языковые единицы, функционально повторяются в речи, воспроизводятся, тогда, как окказионализмы и потенциализмы творятся, создаются для каждой конкретной ситуации [Попова, Рацибурская, Гугунава 2005: 29].
6) лексикографическая закрепленность: Окказионалимы и потенциа-лизмы как речевые явления не зафиксированы словарями, неологизмы, как факты языка, могут быть (но не всегда: см. п. 2.5) зафиксированы в лексикографических источниках: это может быть либо помета nol. в словарной статье, либо особый раздел в словаре, куда заносятся новые слова.
Глагольные новообразования в современной французской прессе
Как мы уже упоминали выше, речевая деятельность может быть представлена в виде перманентной антиномии между коммуникативными потребностями человека и его стремлением свести любую деятельность, будь она умственная или физическая, к минимуму. Человеческое поведение подчинено закону наименьшего усилия, согласно которому человек тратит ровно столько сил, сколько необходимо для достижения поставленной цели [Martinet 1980: 176-177].
На каждой стадии развития языка достигается равновесие между коммуникативными потребностями индивида, которые обусловливают использование многочисленных и специфических терминов, нечастых в употреблении, и пассивностью индивида, в результате которой он ограничивается небольшим числом языковых единиц, имеющих более общее значение. Как отметил швейцарский лингвист А. Фрей, языки широкой коммуникации, к которым относится и французский, демонстрируют сильную тенденцию к экономии (краткости и неизменяемости) [Фрей 2006: 273]. Это вполне согласуется с современной лингвистической ситуацией.
Анализ материала позволил выявить в глагольной сфере тенденцию, во-первых, к унификации спряжения, и, во-вторых, к образованию глаголов, однокорневых с существительными [Фрей 2006: 155]. За этими тенденциями кроется стремление к упорядочению глагольных парадигм. В ходе исследования нами выявлено более двадцати глаголов «полунеологизмов» (в терми - 109 нологии Л.-Ж. Кальве) [Calvet 2005: 17]. Ряд глаголов дублируют по своему значению уже существующие слова: bruisser – bruire (шуметь); dceptionner – dcevoir (разочаровывать); dmissionner – se dmettre (уволиться); motionner – mouvoir (волновать); solutionner – rsoudre (решать).
Однако встречаются пары, где глаголы различаются либо сферой употребления, либо оттенками значения. Например, пара глаголов motionner / mouvoir, как отмечают словари и справочные издания [Grevisse 2007; Rey 2009], различаются употреблением. Так, в частности, рекомендуется употреблять глагол mouvoir, когда речь идет о душевных переживаниях (например: la vue d un nouveau-n meut (=touche)). В то время как motionner употребляется для выражения более поверхностных эмоций и передаёт значение физиологичности действия (например: un bruit soudain motionne (= nerve)) [Tocquet 2001: 52]. Следует отметить, что глагол motionner характерен для разговорного языка, в то время как mouvoir свойственен всем стилям речи [Grevisse 2007: 68].
В некоторых парах один глагол имеет общее значение, а другой – узкое: actionner (термин права) – agir; auditionner (театральный термин) – entendre; confusionner (психиатрия) – confondre; promotionner (коммерческий термин) – promouvoir; slectionner (ботанический термин) – choisir; visionner (термин кино) – voir. Данные примеры наглядно показывают, что дублет-ность является материалом для дифференциации языковых форм.
Подчеркнем, что в основном дублируются глаголы с изменяемым корнем. Кроме того, эти дублеты часто имеют свой особый семантический оттенок или значение. Таким образом, необходимость более специфичной номинации действия обусловливает появление однокоренных глаголов, таких как, например, recevoir (получать, принимать что-либо вообще) rceptionner (принимать работы, товары). В данном случае к значению «получение товара» добавилась сема «проверки товара на предмет его соответствия условиям договора». Приведённые выше глаголы имеют то преимущество, что образуют систему (кроме bruisser) с соответствующими процессуальными, относительными и потенциальными прилагательными (в терминологии А. Фрея): slectif – slectionnel – slectionnable [Фрей 2006: 156]. Кроме того, в языке уже существуют глаголы, образованные по аналогичной схеме: addition additionner, question questionner и др., к которым нет претензий со стороны лингвистов, хотя существуют более лаконичные синонимы (ajouter и inter-roger соответственно).
Наиболее ярким примером стремления к упорядочиванию глагольной парадигмы может служить глагол solutionner, который всё чаще употребляется в речи вместо трудноспрягаемого глагола III группы rsoudre. Однако его употребление вызывает определённые разногласия в среде лингвистов. Французский лингвист П. Ру приводит высказывания исследователей, в которых осуждается употребление глагола solutionner [Roux 2004: 163]. Так приводится мнение М. Коена, который пишет, что данный «глагол длинный и тяжелый» (un verbe long et lourd); далее – мнение Э. Фаге, для которого это «ужасное слово» (mot affreux); наконец, А. Терив считает этот глагол «современной тарабарщиной» (charabia moderne). Журналист В. Груссе в одной из своих статей высказывает даже мнение, что в отличие от rsoudre глагол soluionner не подразумевает умственной активности [Grousset 2007].
Затрагивая эту проблему, лингвист Ж.-П. Колиньон, приводит позицию А.В. Тома. Последний в своём словаре трудностей 1956 года издания пишет, что не следует говорить solutionner une question, но rsoudre celle-ci. Более позднее издание (1969) возвращается к этому вопросу, но уже не так категорично: solutionner – это не «варваризм», поскольку он образован от существительного solution, но по значению дублирует уже существующий глагол rsoudre, который, по мнению Ж.-П. Колиньон, и следует предпочесть [Colignon 1996: 33].