Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Экзистенциализм и литература 17
1.1. Экзистенциализм как философская школа 18
1.1.1. Основные понятия экзистенциализма 18
1.1.2. Категории экзистенциализма в литературе 34
1.2. История изучения экзистенциальных мотивов в творчестве М.И. Цветаевой 45
Заключение к главе I 73
Глава 2. Экзистенциальные доминанты «обладание» и «бытие», «временность», «отчужденность» и их воплощение в поэтике Марины Цветаевой 75
2.1. Воплощение экзистенциальных доминант «обладание» и «бытие» в поэтике Цветаевой через мотив любви 75
2.2. Воплощение экзистенциальной доминанты «временность» в поэтике М. Цветаевой через мотив времени 93
2.3. Воплощение экзистенциальной дихотомии «бытие истинное» «бытие мнимое» в поэтике М. Цветаевой через мотив сна 109
2.4. Воплощение экзистенциальной доминанты «отчуждение» в поэтике Марины Цветаевой через мотив одиночества 131
2.5. Мотив смерти как системообразующий в экзистенциальной картине мира Марины Цветаевой 150
Заключение к главе II 168
Заключение 171
Литература 179
- Категории экзистенциализма в литературе
- История изучения экзистенциальных мотивов в творчестве М.И. Цветаевой
- Воплощение экзистенциальной доминанты «временность» в поэтике М. Цветаевой через мотив времени
- Воплощение экзистенциальной доминанты «отчуждение» в поэтике Марины Цветаевой через мотив одиночества
Категории экзистенциализма в литературе
Средневековая философия рассматривала бытие через Бога: именно Бог был источником и носителем истинного бытия. В поздней философии Средневековья актуализировался вопрос о доказательствах бытия Божия. Философ Фома Аквинский выделял пять доказательств: Бог существует как перводвигатель, первопричина и первоначало, абсолютное благо и абсолютная цель существования. «Аквинат рассматривал Бога как первопричину и конечную цель сущего, как «чистую форму», «чистую актуальность». Сущность всего телесного заключается в единстве формы и материи. Именно они суть реальные сверхчувственные внутренние принципы, образующие всякую реальную вещь, все телесное вообще. Согласно Аквинату, материя - только восприемница сменяющих друг друга форм, «чистая потенциальность», ибо лишь благодаря форме вещь является вещью определенного рода и вида. Кроме того, форма выступает в роли целевой причины образования вещи. А причиной индивидуального своеобразия вещей (принципом индивидуации) является «получившая напечатление» материя того или иного индивида. Опираясь на позднего Аристотеля, Аквинат канонизировал христианское понимание соотношения идеального и материального как соотношение изначального принципа формы («принципа порядка») с колеблющимся и неустановившимся принципом материи («слабейшим видом бытия»). Слияние первопринципа формы и материи рождает, по Аквинату, мир индивидуальных явлений. Это последнее положение поставило точки над i в одном из самых острых дискуссионных вопросов христианской схоластики. Формирующееся христианство, а значит, и схоластика не могли не быть озабочены истолкованием своего отношения к материи, так как третья ипостась верховного абсолютного божества – Иисус Христос – был, по Библии, явлен в образе человека, т.е. объединил в себе и божественную (идеальную), и человеческую (материально-телесную) природу. Сам факт этого объединения не давал возможности полностью игнорировать материю как «ничто» (чего требовал догмат о творении из ничего), поэтому квалификация материи Аквинатом с помощью целой системы утонченных рассуждений в качестве «слабейшего вида бытия» была воспринята церковью как выход из логического тупика. Материя, таким образом, получила в схоластике частичное «оправдание». Вслед за Аристотелем сущее Аквинат делил на субстанции и акциденции. Акциденции, т.е. атрибуты, свойства субстанции (качество, количество, отношение, место, время и пр.), являются определениями субстанции»8.
Эпоха Возрождения знаменовалась переходом от теоцентрической философии к антропоцентрической: слово «бытие» мыслилось как синоним слову «природа», а человек являлся хозяином и основным смыслом данной системы. При этом развитие науки все ближе подводило философов к вопросу, ставшему основным для эпохи Просвещения: насколько сильна степень субъективного в бытии?
В эпоху Нового Времени появляются трактовки категории бытия, рассматривающие субъективное и объективное в этой сфере. Философы Нового Времени – Ф. Бэкон, Т. Гоббс, Б. Спиноза – противопоставляли незыблемую субстанцию, сущность переменчивым акциденциям – привходящим признакам. Термины «субстанция» и «акциденция» выделял еще Аристотель. Лейбниц рассматривал бытие через призму сознания, что привело к последующему противопоставлению субъективного и объективного в бытии. К примеру, у Иммануила Канта вещи представляются нам в виде феноменов, хотя в реальности являются совсем другими – и эту их непознаваемую сущность Кант называет термином «ноумен». Также
8 Спиркин А.Г. Философия: Учебник. 2 –е изд. М., 2006. С. 108. возникли концепции так называемого солипсизма, согласно которым все, видимое нами, является лишь плодом нашего воображения и никак не связано с реальным бытием.
ХХ век принес функциональное понимание бытия. Например, в философии прагматизма бытие рассматривается в абсолютно утилитарных категориях: человек волен признавать ту онтологическую концепцию, которая ему нравится, если она его устраивает. «Может показаться, отмечает Пирс, что человек стремится к «правильному мнению», но это не более чем метафизическая иллюзия: на деле-то нам всегда нужны только твердые убеждения, без которых не может быть успешного действия. Аргументация в пользу этого тезиса у Пирса выдержана в стиле европейского позитивизма. «...Ничто извне сферы нашего знания не может служить нам объектом, ибо, если нечто не воздействует на сознание, это нечто не может выступать в качестве мотивации приложения умственных усилий. Я склонен полагать, что мы хотим найти убеждение, о котором, в силу того же желания, не можем не думать как об истинном. Мы, однако, считаем истинным каждое наше убеждение, поэтому данное утверждение является тавтологией»9.
Философия экзистенциализма принесла понимание бытия как достигающего наибольшего напряжения в пограничных ситуациях: в жизни человека таковыми являются рождение, смерть и пр. «существенное определение нашего бытия, именуемого экзистенцией, есть его незамкнутость, открытость, предпосылкой чего выступает конечность экзистенции, ее смертность. В силу своей конечности экзистенция является временной, и ее временность существенно отличается от объективного времени как чистого количества, безразличного по отношению к заполняющему его содержанию. Экзистенциалисты отличают подлинную, т. е. экзистенциальную, временность (она же историчность) от физического времени, которое производно от нее. Они подчеркивают в феномене времени экзистенциалами (модусами экзистенции), как решимость, проект, надежда, отмечая тем самым личностно-исторический (а не безлично-космический) характер времени и утверждая его связь с человеческой деятельностью, исканием, напряжением, ожиданием. Историчность человеческого существования выражается, согласно экзистенциализму, в том, что оно всегда находит себя в определенной ситуации, в которую оно «заброшено» и с которой вынуждено считаться. Принадлежность к определенному народу, сословию, наличие у индивида тех или иных биологических, психологических и других качеств, все это — эмпирическое выражение изначально-ситуационного характера экзистенции, того, что она есть «бытие-в-мире». Временность, историчность и «ситуационность» экзистенции — модусы ее конечности»10. Изучение категорий бытия в поэзии на примере Марины Цветаевой проведено С.В. Бабушкиной: «Экзистенциализм свою фундаментальную онтологию основывает не на неразличимости отдельного «Я», а помещает в центр общей онтологической системы определенное и отдельное «Я». И потому для описания «семантики» бытия экзистенциализмом вводится система экзистенциалов — или «ряда модусов человеческого существования» (состояний).
История изучения экзистенциальных мотивов в творчестве М.И. Цветаевой
С концептом одиночества тесно связан концепт сна в творчестве поэта. «дом зрелого Лермонтова одухотворен и полон поэзии. Природа (горизонтальный мир), космос (вертикальный мир) и творчество (одухотворяющая сила) образуют смысловые координаты дома лермонтовского человека. Дом Цветаевой, пройдя сложную эволюцию земных домов, небесного дома-смерти, трансформируется в образ Дома-словесности, находящегося в третьем мире, способном к вечному разрастанию. В том же промежутке третьей реальности (между жизнью и смертью, настоящим сном и реальностью) находится и значимый для картины мира Лермонтова и Цветаевой образ сна. Пограничное состояние героев подчеркивается поэтами бессонным существованием. … Бессонный мир героини Цветаевой, как и у лермонтовского человека, богат и разнообразен. «Нематериализованный» сон вполне реален и входит в структуру художественного произведения. Бессонница является подругой, Музой, действующей благотворно на героиню: обостряются все чувства, и мир воспринимается синкретично – через звук и запах»38. О тесной связи мотива сна с мотивом бессонницы и с описанием чувств лирической героини пишет и М.Ю. Бельская, исследующая мотивы сна и бессонницы на материале сборника «Версты»: «Тема бессонницы является одной из ключевых в творчестве Марины Цветаевой, и освещается она вовсе не как физиологическое явление расстройства сна, а как «”растревоженность” духа, не знающего безразличия, апатии, в противовес равнодушию это вечный вызов всему неподвижному, оцепенелому, застывшему в своем развитии, вызов миру, “где наичернейший – сер!”, готовность к подвигу». Бессонница – это ценность в поэтическом мире «Верст», а также неотъемлемая составляющая духовной жизни лирической героини. Мотив бессонницы связан с мотивом странничества тем, что именно бессонница толкнула в путь лирическую героиню.
«Бессонная» – так мы можем охарактеризовать лирическую героиню Марины Цветаевой. В стихотворении «Обвела мне глаза кольцом» героиню окружает бессонница: «обвела кольцом», «оплела венцом». Кольцо и венец – это символы вечности и священного брака, благодаря этим образам стихотворение приобретает возвышенность. Таким образом, лирическая героиня и бессонница венчаются, становятся неразлучными. … Неразрывным с мотивом бессонницы в поэтическом мире «Верст» является образ ночи.
Ночь у Марины Цветаевой – это время для творческого процесса. В стихотворении «Черная, как зрачок, как зрачок, сосущая» ночь наделяется эпитетом «зоркая», что показывает отношение к ней лирической героини.
Ночь воспевается, поскольку преображает не желанный для героини дневной цвет. В стихотворении присутствует большое количество высокой лексики по отношению к ночи: «праматерь», «длань», «славословя», благодаря этому ночь превращается в божественное начало. Кроме того, ночь для лирической героини – источник вдохновения, океан поэзии. Лирическая героиня отождествляет себя с раковиной, которая заключает в себе мелодию морской стихии, чтобы донести ее до того, кто захочет ее услышать. Также и поэт, приобщившись к творческой стихии, стремится донести спрятанную в своем сердце мелодию до других. В финале стихотворения лирическая героиня, устав от людей, просит у ночи смерти. Метафора «чёрное солнце» выражает весь спектр чувств лирической героини: это и страсть, и преклонение, и даже ненависть, так как она подчинена ночи»39.
В.А. Маслова в книге «Поэт и культура: концептосфера Марины Цветаевой» рассматривает концепты времени, пространства, любви в поэзии
Марины Цветаевой с точки зрения лингвокультурологии. «Поэтическая картина мира М. Цветаевой организуется прежде всего такими фундаментальными категориями, как время и пространство. Вообще число, пространство и время являются важнейшими концептами культуры. Концепт времени из них и самый интересный и самый важный, ибо сквозь его призму воспринимается человеком все сущее в мире, все доступное разуму и пониманию. Не случайно категория времени исследуется многими науками, формируя объект анализа как для философии и культурологии, так и для математики и физики, для психологии и лингвистики» 40.
Исследование ключевых концептов и концептосферы поэта вплотную подводит к постановке вопроса об изучении языковой личности, проявляющейся через ключевые понятия философии экзистенциализма.
Понятие языковой личности в широкий научный обиход Ю.Н. Караулов, который считает, что языковая личность – это «человек, обладающий способностью создавать и воспринимать тексты»41. В работе Ю.Н. Караулова «Русский язык и языковая личность» языковая личность рассматривается с точки зрения деятельности – личность вообще позиционируется как нечто стабильное
Собственные проявления языковой личности на уровне примитивных диалогов – «как пройти», «где находится» - Караулов называет «нулевым» уровнем проявления языковой личности: «Этот уровень исследования языка — нулевой для личности и в известном смысле бессодержательный, хотя совершенно ясно, что он составляет необходимую предпосылку ее становления и функционирования»
Воплощение экзистенциальной доминанты «временность» в поэтике М. Цветаевой через мотив времени
Анализируя письма, мы получаем информацию о действительности, не прошедшей через осмысление образами, - и тем полнее мы можем судить о процессе создания художественного образа и воплощения в нем действительности.
Письмо можно рассматривать как часть художественного наследия автора, как своего рода мост между художественным творчеством и действительностью, так как манера, стиль, особенности приемов в письмах и в художественных произведениях похожи.
Необходимо отметить еще одну важную функцию переписки для комментирования: в некоторых случаях переписка становится информацией о «подводных камнях» творчества, о тех процессах, которые происходят в душе писателя.
Комментарий к художественному произведению – один из важнейших типов текстов, задающих восприятие самого произведения. Наряду с предисловиями и послесловиями, он указывает, на что читатель может или даже должен обратить внимание, объясняет неизвестные исторические факты или факты биографии героев и автора, погружая тем самым читателя в атмосферу эпохи. При этом, в отличие от предисловия и послесловия, комментарий как бы сопровождает текст: даже если он расположен в конце, он обычно расписан по страницам основного текста, с тем, чтобы читатель мог обратиться к нему, как только в этом возникнет необходимость.
Работа комментатора состоит в восстановлении различных фактов по мемуарам, документальным свидетельствам, письмам. Функции переписки в качестве источника комментариев неотделимы от эпохи создания произведения. Одной из перспектив развития данной темы в связи с этим представляется анализ эволюции исторической роли писем в художественной литературе. То есть, анализ романов в письмах, романов XIX века, где, наряду с работой над художественным произведением, многие авторы вели обширную переписку; анализ современной литературы. Ситуация в современной литературе более чем интересна, так как письмо само по себе стало уходящим жанром (появилась телефонная, электронная связь), и написание письма уже может считаться знаковым.
Лирический герой очень тесно связан с реальной личностью поэта. Некоторые исследователи рассматривают это как общую особенность искусства начала ХХ века: «Аспект «биографического автора» образует художественную целостность нового типа. Одна из особенностей модернистской и авангардной поэтики – стремление реального автора к автоинтерпретации собственного имени и собственной биографии. Авторское поведение и «вторичные» тексты (дневники, письма, биографии и т.д.) становятся равноправными участниками художественного творчества практически любого поэта и писателя ХХ века»108. Лирический герой не тождественен автору, но и не может быть от него оторван. Проблема лирического героя и его взаимоотношений с реальной фигурой автора рассматривается в трудах различных ученых. Здесь будут рассмотрены теории Ю.Н. Тынянова (создателя самого термина «лирический герой»), Л.Я. Гинзбург, М.М. Бахтина, Б.О. Кормана, И.Б. Роднянской, В.Е. Хализева и С.Н. Бройтмана.
Понятие «лирический герой» впервые было введено Ю.Н. Тыняновым в его статье «Блок»109.
Далее Тянынов разбирает стихи Блока, заостряя внимание на том, что Блок пишет о себе, каким он представляет себя на страницах своей лирики. Таким образом, «лирический герой» - в самом первом употреблении этого термина – это герой, как выражается Тынянов, «романа новой формации»110, романа, состоящего из множества стихов.
Основным средством создания лирического героя Тынянов считает эмоциональный настрой стихотворения111. Наивысшей точкой напряжения эмоции, особенно в поздних стихах Блока, Тынянов считает концовку стихотворения112.
Эмоциональность образа, по Тынянову, определяет значимость этого образа для Блока. С одной стороны, Блок не боится пользоваться старыми образами, так как их эмоциональность надежна и «проверена временем», а с другой стороны, вводит новые, еще не появлявшиеся в поэзии.
Тынянов первым обратил внимание на наличие в лирике героя, сходного с героем эпоса – обладающего таким же единством личности. Впоследствии, в эпоху более позднего бытования этого термина, он стал применяться и шире. Стало можно говорить не только о лирическом герое в рамках всего творчества, но и о лирическом герое отдельного цикла стихотворений, который, конечно, соотносится со всем поэтическим контекстом. В этом смысле термин «лирический герой», конечно, приложим и к множеству других поэтов.
Воплощение экзистенциальной доминанты «отчуждение» в поэтике Марины Цветаевой через мотив одиночества
Итак, в данной работе нами была рассмотрена система экзистенциальных мотивов в поэзии Марины Цветаевой. Мы проследили, как и при помощи каких образов в творчестве поэта находят воплощение основные константы философии экзистенциализма. И как они складываются в законченную систему в художественном сознании Марины Цветаевой, центральным звеном которой является мотив смерти. Обобщим все сказанное выше.
Категории экзистенциализма составляют основу языковой личности лирической героини Марины Цветаевой. Их можно рассматривать в трех различных аспектах: с философской точки зрения, с лингвистической и с литературоведческой точки зрения. Эти три взгляда на экзистенциальные доминанты творчества переплетаются: так, философские категории проявляют себя как опорные концепты языковой личности, а в терминах литературоведения их реализацией является сложный комплекс взаимосвязанных мотивов. Любовь как эрос в экзистенциальном сознании сама по себе не присутствует, так как сущему чужды проявления страстей, и оно не может быть ими объяснено. Но любовь в экзистенциальной философии четко разграничивается на две составляющие: любовь онтологическую, вещественную, физиологическую, называемую обладанием (а обладание сковывает наше сознание, не дает выхода в трансцендентное, к чему стремится экзистенциальная картина мира), и любовь — позволяющую стереть границы телесного и прийти к пониманию своего существования через другое самобытие, прийти к слиянию, не обусловленному вещественными признаками объектов, называемую коммуникацией.
Соответственно, любовь в экзистенциализме ни что иное, как способ познания своего бытия-в-себе через коммуникацию с другим самобытием. Эротический же аспект любви — это обладание, которое является признаком онтологическим, ведущим к несвободе, порабощению бытом, миром вещей, закрывающим от индивидуума возможность выхода в трансцендентное.
Любовь среди мотивов творчества Марины Цветаевой является одной из базовых категорий, которые «прочитываются» ею в экзистенциальном ключе. Так, любовь трактуется как разделимый на две составляющие, обладания и бытия, феномен. Они обе играют немаловажную роль в философской и художественной картине мира Цветаевой.
С одной стороны, направленность на любовь является одной из основных жизненных установок лирической героини, а с другой стороны, героиня, пытаясь сохранить свою самость, в конечном итоге, протестует против полного ее растворения в «другом» и находит истинную свободу в экзистенциальном одиночестве.
В произведениях Марины Цветаевой транслирующих мотив любви, это явление постоянно распадается на экзистенциальную дихотомию иметь/быть. Где иметь – значит обладать объектом любви, и в этом смысле мотив любви проявляется в своей эротической составляющей, напрямую связанной с миром вещественным.
Детерминированная вещественностью и временностью любовь-обладание не дает возможности индивидууму расширить границы сознания и выйти из онтологического в трансцендентное. К чему, как мы можем судить из стихов, писем, и воспоминаний современников, Цветаева постоянно стремится.
Другая сторона мотива любви в творчестве Цветаевой – это любовь неовеществленная, проявляющаяся как слияние сущностей, позволяющая постичь «бытие-в-себе» через другое самобытие. Цветаева, стремясь к выходу в трансцендентное, часто намеренно выводит объект любви из области созерцательного-чувственного восприятия. По воспоминаниям современников и самой Цветаевой, ей гораздо интереснее и проще было любить не человека реального, существующего здесь и сейчас, а образ созданный ею. В любовной лирике Цветаевой через образы боли, крови, огня, пепла, и души, духа, бога, стихии мы опосредованно приходим к рефреном повторяющемуся мотиву смерти или сна, как пограничному состоянию, позволяющему воплотить задуманное поэтом и выйти за пределы онтологического, в трансцендентное, что характерно для экзистенциального восприятия мира.
Анализируя трансформации, которые претерпевает мотив одиночества в лирике Марины Цветаевой, мы можем наблюдать, как постепенно он воплощает в себе характерные для экзистенциальной философии установки. Мотив одиночества в своем экзистенциальном преломлении в поэтике Цветаевой указывает на отчужденность индивидуума, его заброшенность в мир абсурда, а так же, с другой стороны, объявляет одиночество как одну из вечных ценностей, как состояние, позволяющие сконцентрироваться внутри себя и постичь истинное бытие. Образный ряд в этих стихах говорит о «сиротстве», «болезни», «потерянности», «не» и в конечном итоге, возвращает нас к характерной для цветаевской лирики метаситуации смерти, которая, с экзистенциальной точки зрения, трактуется как пограничное состояние, призванное высвободить истинную сущность личности