Содержание к диссертации
Введение
Глава I. ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ "В.В.РОЗАНОВ - ЛІТЕРАТУРНИЙ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО И I.H.TOICTOTO 23-83
Глава II. К ЧИТАТЕЛЮ И "БЕЗ ЧИТАТЕЛЯ": ИСТОКИ К ПУТЬ СТАНОВ ШШ РОЗАІЮВСКОГО ПОНИМАНИЯ ТВОРЧЕСТВА Ф.М.ДОСТОЕВ СКОГО П Л.П.ТОЛСТОГО 4-198
1. Художественно—фияосойокпе особенности романовского опита религпозно-фіглософского "комментария" (1886 1898 гг.)
1.1. Ф.Достоевского и Л.Н.Толстого 4-131
2. Опыт поникания Ф.М.Достоевского и JI.H.Толстого В.З.Розановым п Д.С.Мережковским. (1900-1902 гг.) - -q32-1 5
3. "Русское письме "с крючочками": внутренняя диалогичное ть как формо- и смыспообразу принцип :судскествешю-5плософской эсоётикк В.В.Розанова о Ф.Н.Достоевском и Л.Н.Толстом (І898-І9І5 гг.).. 3.60-191
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 3 92-201
БИБЛИОГРАФИЯ 202-222
- ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ "В.В.РОЗАНОВ - ЛІТЕРАТУРНИЙ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО И I.H.TOICTOTO
- Художественно—фияосойокпе особенности романовского опита религпозно-фіглософского "комментария"
- Опыт поникания Ф.М.Достоевского и JI.H.Толстого В.З.Розановым п Д.С.Мережковским. (1900-1902 гг.)
ИСТОРИЯ ИЗУЧЕНИЕ ПРОБЛЕМЫ "В.В.РОЗАНОВ - ЛІТЕРАТУРНИЙ Ф.М.ДОСТОЕВСКОГО И I.H.TOICTOTO
Проблема понимания Розановым Достоевского и Толстого» безусловно, выходит на проблему взаимоотношения этих трех крупных явлений русской культуры. И нельзя подойти к последней проблеме, минуя первую, так как сопоставление, осуществлящееся "поверх" понимания Розановым Достоевского и Толстого, будет, по крайней мере, не корректным.
Прижизненная Розанову критика исходила из розановских текстов о Достоевском и Толстом, но, по сути, не учитывала сам акт, способ, форму розановского понимания.
Эта методологическая ошибка, лежащая в основе понимания Розанова, настолько многократно повторялась, что стала привычной. Эта установка прижизненной критики Розанова вытекает из её подходов.
Современники Розанова воспринимали его вошедшим в литературу с именем Достоевского на устах ("Легенда о Великом Инквизиторе Ф.М.Достоевского"). Первая книга Розанова ("О понимании").хотя и попадала изредка в поле зрения русской критики, но осталась, по сути, непонятой. Этот факт послушіл тому, что Розанова стали выводить из Достоевского.
Этому способствовал и биографический факт. Влияние Достоев ского в "Легенде" и в дальнейшем его творчестве выводили из факта женитьбы Розанова на любовнице Достоевского - А.Сусловой, возникала невольная параллель: "Любовница Достоевского, законная жена Розанова" (177, 156), Но забывают при этом о том, что во время брака с Сусловой "влияние Достоевского" на нем мало заметно СО понимании"), а "Легенда" была написана Розановым уже после расставания с Сусловой.
Начало достоевскоцентрическому освещению этого биографического факта, в котором отношения Розанова с Сусловой воспринимались через Достоевского, положила, как известно, Л.Ф.Достоевская. Это же представление о Розанове проводится публикатором дневника Сусловой Долининым, поставившим себе целью восстановить её "нравственный облик", поскольку "судьба её тесно сплелась с трагической судьбой Достоевского и с цветущей молодостью одного из лучших его истолкователей, потому что был он во многом ему конгениален - Василия Васильевича Розанова". (181, 5). Уточняя эту конгениальность "преимущественно в одной области, в области пола" (181, 44), Долинин бессознательно исходит из розановского "истолкования" Достоевского, оставляя без внимания сам акт понимания.
Художественно—фияосойокпе особенности романовского опита религпозно-фіглософского "комментария"
З своем первом философском опыте "О понимании. Опыт исследования природы, границ и внутреннего строения науки как цельного знания" (І88С) Розанов даёт описание структуры понимания как "цели и результата человеческого разума", описание "плана", противостоящего раздробленности человеческого сознания на философию и науку, количественному знанию, внешнемеханически разрозненным знаниям (фактам) о мире. Процесс понимания состоит в развёртывании семи потенциальных "схем Разума" (существование, сущность, свойства, причина, цель, сходство к различие, количество), вскрывающих потенциальность бытия, осуществляющих целесообразное понимание космоса в целом (от частного к общему). Понимание становится смыслом ("конечной фермой") науки: "познание всего во всём, т.е. с ютема идей, соот_зе.т,стЕУюц.уЭЯ_ всем сторонам бытия, которые есть,, _и _об_нкмающая собою всё"_,_ в чёгд_ ео ть __эти стороны; это_-ц_всепоншание /—/".(75, 550)
Описывая структуру понимания, Розанов разделяет "ъоъваваемде" "на леяащее вне сознания и не из него исходящее во внешний мир ж на TG, что или дегит в сознании, или из него исходит;", таким образом, различая в познаваемом два предмета: "первое есть мир, который открывается человеку, когда он вступает в пего и, вступив, познаёт этот МИР как нечто внешнее и чуидее себе, - это Космос;вто-рое есть дух человеческий, как творческий источник нового порядка вещей: государств, наук, искусав к пр., - и его мы назвали Миром человеческим;" (75, 649). Как и учение о Космосе, учение о мире человеческом в феноменальном дискурсе романовского понимания разлагается "на семь учений, познающих его в этих сторонах бытия." (75, 652) Феноменально понимающий субъект рассматривается Розановым с религиозно-нравственной тотчси зрения как "человеческий Дух", в своём самоосозкании осуществляющий себя в метафизической перспективе историк: понимание в отношении к человеческой природе и ЕИЗНЇІ "єсть то, в чём раскрывается природа человеческого разума и что служит первым назначением человека, как целесообразно устроенного существа;". (75, 652)
Введение в философское сознание смыслонаправленкой и направленной на самоосознание человека феноменальной категории понимания, вопрос о которой "становится основным и первым вопросом сознания" , кардинально изменяет парадигму культуры: понимание заканчивает "собою деятельность познающего в человеке начала и по сравнению с чем (с пониманием. - A.M.) должны быть оценены ЇЇ изменены паука и философия." (75, 643)
Однако, во второй части своего исследования, в "Учении о мире человеческом: о творящем, или о духе", являющемся "второй формой /.../ и последней, которою завершается Понимание", Розанов сталкивается с явлением "человеческого Духа" как проблемой1: "Дух человеческий как творческий источник нового порядка вещей, не имеющих с вещами физическими другого сходства, кроме существования и сторон бытия;" (75, 372).
Опыт поникания Ф.М.Достоевского и JI.H.Толстого В.З.Розановым п Д.С.Мережковским. (1900-1902 гг.)
Понимание Достоевского и Толстого в их сравнении Розановым было начато раннее Мережковского: "Легенда" Розанова глубоко также запечатлелась в сознании современников и стала определяющим "опытом" для будущего понимания Достоевского и Толстого, в том числе, и для Мережковского. Ко розановское понимание в его целом / статьи в периодике, опавшие листья/ не стало фактом культуры: после книги о "Легенде" оно ушло внутрь, ке выражаясь уже столь концептуально, оно ушло в постоянный внутренний диалог с Достоевским и Толстым и от этого стало еще более глубоким и более действенным. Таким образом, перед нами два крупных явления, параллельных друг другу и рассмотрение их в сближении "высекает" смысл, раскрывает своеобразие этих смысловых явлений.
Факт появления книги Бережковского в культурном сознании того времени, основное качество ее раскрыл Г.Флоровскии: л все больше начинают читать и переживать Достоевского. Книга Мережковского о Толстом и Достоевском /1900/ была написана на очередную тему. Это была книга о религии больше, чем о литературе .../.../ Это был особый путь возврата к вере, чрез эстетизм и через Ншдце, и в самой вере оставался осадок этого эстетизма, осадок искусства и литературности"./58,455/ Сам :.1ережковский констатирует, что цель его исследования - выяснение своих личных вопросов: "У меня два главных вопроса, два сомнения. Зоя книга, для которой строки эти слулсаг предисловием, - есть только опыт постановки на швом, самом близком и наглядном для нас примере одного из этих вопросов - именно вопроса отвлеченного, мистического, о возможном соединении двух противоположных полюсов христианской святости - святости Духа и святости Плоти". /42,147/ Мережковский и не скрывает, что творчество Толстого и Достоевского для него только средство, необходимое для собственных религиозно-философских построений, но при этом он претендует и на понимание этих двух художников в духе своей истины, на подлинное раскрытие их творчества, так как без этого раскрытия, как без своего основания, вся концепция Мережковского распадается. Укажем на основные особенности понимания Мережковского, его направленность.