Содержание к диссертации
Введение
1. Анализ критической литературы о творчестве писателя 12
1.1. Творчество 50-х гг 12
1.2. Произведения 60 - 70-х гг 24
1.3. Выводы 33
2. Литературные характеры и время (проза 50-60-х гг.) 34
2.1. Мастерство писателя в создании сатирических образов («записки агронома», «кандидат наук») 37
2.2. Своеобразие характеров героев в рассказах «у крутого яра» и «митрич» 66
2.3. Изображение коллективизации в романе «чернозем» 83
2.4. Концепция природы в повести «в камышах» 89
2.5. Выводы 110
3 « Белый бим черное ухо» человек и природа 111
3.1. Роль анималистических образов в произведениях русской литературы 112
3.2. Особенности сюжета и жанра произведения 121
3.3. Система персонажей повести 128
3.4. Композиционная структура произведения 141
3.5. Языковая ткань повести 154
3.6. Выводы 165
Заключение 167
Библиографический список
- Произведения 60 - 70-х гг
- Своеобразие характеров героев в рассказах «у крутого яра» и «митрич»
- Концепция природы в повести «в камышах»
- Композиционная структура произведения
Произведения 60 - 70-х гг
В 1953 г. в журнале «Новый мир» [167] был опубликован цикл рассказов Троепольского «Из записок агронома». Через год они издаются отдельной книгой под названием «Прохор XVII и другие» с подзаголовком «Из записок агронома». Это первое произведение автора заинтересовало кинематографистов и оказалось в центре внимания литературной общественности и критики.
Но не все гладко складывалось с публикацией данного цикла. А. Твардовский, в то время главный редактор «Нового мира», попросил В. Овечкина
На основе этих произведений был создан киносценарий и в 1956 г. на киностудии им. М. Горького кинорежиссер С. Ростоцкий снял художественный фильм «Земля и люди». предоставить отзыв на это произведение Г. Троепольского [147, С.79]. В. (Эвенкии стоял у истоков деревенской прозы, а его «Районные будни» положили начало смелому разговору о серьезных проблемах в колхозной жизни. А. Твардовский считался с мнением этого писателя, советовался по поводу публиковавшихся произведений, регулярно посылал ему верстки будущих номеров. В. Овечкин обстоятельно и скрупулезно изучал полученные материалы и с готовностью отзывался на все, что читал: спорил, гневался, предлагал; поэтому впоследствии (1958) Твардовский ввел его в редколлегию журнала «Новый мир».
Несмотря на то, что в 1953 г. Овечкин дал отрицательный отзыв о первом произведении Троепольского («... в сатирических рассказах Троепольского не все ладно в смысле соответствия формы содержанию..., нужны более сильные сюжеты и обобщения...» [102, С.34]), редакция опубликовала «Записки агронома», которые принесли автору широкую известность. Выступая в 1955 г. на совещании литераторов, В. Овечкин уже по-иному подходил к работе Трое-польского-сатирика: «При всех своих недостатках сатирические рассказы Троепольского все же значительное явление в нашей литературе» [103, С.26].
Сложным было отношение и самого Твардовского к «Запискам агронома». В своем письме к В. Овечкину он сообщает об исключении рассказа «Прохор семнадцатый, король жестянщиков» из верстки, считая, его подражательным: «это доморощенное «щедринство» носит оттенок обывательского зубоскальства» [147, С.79]. Тогда как все «остальное, без этого «Прохора», выглядит терпимо, а местами и вполне симпатично» [147, С.79]. Но рассказ «Прохор семнадцатый, король жестянщиков» был все-таки напечатан в журнале «Новый мир». Позже Твардовский отмечал: «Большой интерес и сочувствие вызвал Г. Троепольский смелыми поисками сатирической формы отражения колхозной жизни тех лет» [149, С.6]. В письме к М.М. Подобедову1, после выхода «Записок», А. Твардовский писал: «А смотрите, каков Троепольский, объявившийся у вас в области»
Писатель, первый редактор воронежского журнала «Подъем». [147, С.84]. И эта первая оценка, высказанная писателем такого масштаба, несомненно, вселяла в Троепольского оптимизм. А уже позже, к 60-летию Гавриила Николаевича, Твардовский предложит составить из отдельных оттисков всего, что напечатал писатель в «Новом мире», отдельную книгу. Кондратович вспоминал: «Кто-то засомневался: да получится ли солидно, не тонковат ли будет том... Твардовский только усмехнулся: «Да вы что, забыли, что мы как в пятьдесят втором году нашли, открыли его, так до сих пор и печатаем, все печатаем, что напишет, это один из самых дорогих наших авторов...» [70, С. 106].
Таким образом, отношение А. Твардовского и В. Овечкина к первой публикации Г. Троепольского показывает, насколько неоднозначно она была воспринята в литературном мире, а изменение их суждений об этом произведении свидетельствует о том, что новаторство Троепольского не сразу было понято даже самыми передовыми художниками того времени.
Критики Г. Ломидце, В. Огнев, Н. Лордкипанидзе дали оценку «Запискам агронома». Г. Ломидце в статье «Острием публицистического слова» делает попытку объективного анализа «Записок» и отмечает: «Г. Троепольский показал не только поступки героев, но и внутренние пружины, побуждения, определяющие действия персонажей» [84, С.189]. И в этом критик видел большую художественную удачу автора. Вместе с тем он указал на «рыхлость композиции»: «эпизоды не крепко стянуты в единый сюжетный узел» [84, С. 190].
В. Огнев в журнале «Знамя» впервые обращает внимание на жанровые особенности произведения и рассматривает «Записки агронома» как «цепь новелл, объединенных идеей, одними героями и заголовком, отчасти определяющим и жанр и место действия» [105, С. 182]. Пытаясь определить жанр произведения, он пишет: «Это не вполне очерки, не вполне и рассказы. По той подчеркнутой жизненной достоверности, по доверительной простоте изложения это вроде бы очерк. Но по законченности, стройности событий, по яркой, почти гротескной заостренности ведущих образов (каждая глава посвящена одному герою) любую главу можно рассматривать как самостоятельный рассказ» [105, С. 182]. Итак, рассказ или очерк? Ответить на этот вопрос мы постараемся во второй главе данной работы.
К достоинствам «Записок агронома» В. Огнев относит движение в прозе писателя «от отдельных элементов сатирической характеристики в начале записок до прямого гротеска в главе о Прохоре Самоварове - короле жестянщиков» [105, С. 183], а также непосредственность, лиричность первых глав и человечность юмора.
Тот факт, что в своих художественных поисках Троепольский шел от традиций русской классической прозы, заметил и критик Огнев, подчеркивая близость образов Троепольского к образам Гоголя. Как достоинство прозы отмечает он подражание Гоголю: «Прием характеристики героя через вещи в данном случае (описание надворья Гришки Хвата. - И.П.) вполне уместен... Это позволяет укрупнить тему, заострить сатиру» [105, С. 186]. Основную слабость авторской манеры изображения критик видит в том, что писатель мельчит найденную тему, допускает схематизм в раскрытии конфликтов: «Писатель смазал острый и смелый рисунок приспособленца и самодура... стремление смягчить остроту конфликта привело к однообразно благополучным концовкам» [105, С.188].
Высокая и точная оценка «Записок агронома» содержалась в рецензии Н. Лорд-кипанидзе: «Он [Троепольский - И.П.] не ждет, пока жизнь поставит «на повестку дня» ту или иную тему, тот или иной вопрос, - следуя лучшим традициям русской литературы, он сам представляет на суд общественности то, что нуждается в поощрении или осмеянии» [85, С.23]. Говоря об особенностях прозы Г. Троепольского, критик отмечает умение писателя дать анализ жизненным обстоятельствам и характерам, что придает, по его мнению, «Запискам» подлинную художественность; лирическое начало, «сатирическое заострение характеристик, гармонически сочетающееся с лирическими, взволнованными авторскими отступлениями...» [85, С.23] Так, Н. Лордкипанидзе, одним из первых определив своеобразие писательского подчерка Г.Н. Троепольского, наметил пути к последующим исследованиям его творчества.
Своеобразие характеров героев в рассказах «у крутого яра» и «митрич»
Г.Н. Троепольский еще в школе пытался облечь в слова открывшуюся ему русскую природу, картины деревенского быта, и десятилетия спустя в роман «Чернозем» вошли и строки, написанные в 1921 г. шестнадцатилетним юношей. Сам Г.Н. Троепольский объяснял, что стал писателем под влиянием своего школьного учителя Г.Р. Ширмы, впоследствии народного артиста СССР: «Я вряд ли стал бы писателем, если бы не встретил в жизни Григория Романовича. Он научил нас думать над прочитанным, под его руководством мы основательно познакомились с сочинениями русских классиков»1
В пору учительства Г.Н. Троепольский продолжал писать. В середине 1920-х гг. под сильным влиянием А. Неверова он пишет рассказ (текст его не сохранился). Своим первым литературным опытам Троепольский не придавал серьезного значения, но показал их известному в те времена писателю Н. Ни-кандрову, который посоветовал не спешить, не посылать никуда рукопись, однако сказал: «А писать вам надо обязательно».
В 1938 г. в альманахе «Литературный Воронеж» появился рассказ «Дедушка» [160, С. 103-111] под псевдонимом Т. Лирваг (если прочитать наоборот: Гаврил Т. - И.П.). В литературу Троепольский принес свою тему: «боль за землю, за судьбу сеятелей и хранителей, за степной простор и высокое небо, за голубые жилки речек и шуршащие камыши...» [154, С.7]. Это была первая публикация Г. Н. Троепольского, написанная в духе популярных представлений о жизни и литературе, которая никогда не переиздавалась и не имела продолжения. Страдающий литературными заимствованиями, рассказ тяготел к назидательности, хотя критики отмечали, что уже здесь многое напоминает будущего писателя, например, образ самого героя-рассказчика, внимание к природе, наблюдательность в жанровых зарисовках. «Чем больше я перечитывал тогда рассказ, - вспоминал впоследствии
В 1953 г. в журнале «Новый мир» выйдут первые рассказы из «Записок агронома». На писателя обратит внимание А.Т. Твардовский: он любил, когда в литературу приходили люди «каленные и крученные жизнью и с запасом впечатлений иного круга, чем столичный литераторский...» [79, С.4]. В Острогожск придет от него первое письмо: «написано хорошо». Твардовский поддержал произведение даровитого автора, и с тех пор в течение многих лет Г.Н. Троепольский печатал в «Новом мире» лучшие свои работы: «Из записок агронома» (1953, №3, 8), «У Крутого Яра» (1954, №9), «Кандидат наук» (1958, №12), «Мит-рич» (1955, №10), «В камышах» (1963, №4, 10), «О реках, почвах и прочем» (1965, №1), получая оценку лично от редактора журнала
Гавриил Николаевич относится к поколению писателей, заявивших о себе в 50-е гг., и начало его творческого пути совпало с мощным движением нашей прозы, которая впоследствии была названа критикой «деревенской» (В. Овеч-кин, Г. Троепольский, А. Калинин, В. Солоухин, В. Тендряков, В Белов и др.).
В 1952 г. увидели свет очерки В. Овечкина с характерным названием «Районные будни» и «В одном колхозе»; затем - словно в закрепление обозначившейся тенденции - вышли произведения других авторов, отмеченные конкретным вмешательством в самую обыденную действительность, - «Из записок агронома», «Из записок журналиста», «Из деревенского дневника» и т.п. Литература заговорила с народом на его языке о каждодневных заботах и нуждах. Принципиальный, откровенный разговор о жизни, исконно свойственный публицистике и пришедшийся столь «ко времени» серьезных общественных перемен, которыми была богата 2-я половина 50-х гг., возобновил то жанровое влияние очерка, каким оно было в начале 30-х гг. Соединение опыта очеркового социально-аналитического
Цит. по: Скобелев В. Г.Троепольский. - М.,1969. - С.9-10. исследования жизни с достижениями исповедальной прозы, обращенной к внутреннему миру человека, породит в 60 - 80 гг. феномен «деревенской» прозы, надолго определившей основные направления литературного процесса в целом.
Сегодня можно бесспорно утверждать, что Овечкин стоял у истоков становления деревенской прозы, а его «Районные будни» положили начало целому течению, ставшему в 50 - 60-х гг. ведущим в советской литературе. А. Твардовский отмечал, что это произведение Овечкина было целым этапом в развитии литературы указанного периода и привело не просто к возрождению одного из жанров, утвержденных еще классикой XIX в., но к развитию его, вызвав своеобразную цепную реакцию. По мнению Г. Троепольского, Овечкин «будто распахнул огромным усилием воли дотоле закрытые ворота, куда ринулась за ним целая плеяда новых писателей, каждый со своим голосом, со своим стилем, плеяда не похожих друг на друга талантов...» [170, С. 163]. С очерками выступали А. Яшин, Ю. Черниченко, Е. Дорош, Б. Можаев, В. Тендряков, Ф. Абрамов, В. Шукшин и др. В своих воспоминаниях Г.Н. Троепольский рассказывал, какой огромный душевный подъем испытал он, читая в 1952 г. первый очерк «Районных будней», - дождливым вечером, при свете керосиновой лампы, в старой, ветхой избе, крытой камышом, и как уже на следующий вечер он достал заветные тетрадки, из которых два-три месяца спустя выросли первые рассказы «Записок агронома» . «Читали - пили живую воду. И была внутренняя жизнь... Знаю, какое сердце, волю, убежденность в правоте надо иметь, чтобы сделать то, что сделал он...» [ 170, С. 164].
Позже на встрече с читателями Государственной библиотеки им. В.И. Ленина Троепольского спрашивали о том, почему он начал печататься так поздно, и живы ли сегодня герои его давних очерков, была ли на свете собака по кличке Бим или писатель ее выдумал. Подробно отвечая своим читателям, Гавриил Николаевич
Для Г.Н. Троепольского собственный опыт - главный источник правды о событиях, изображаемых им. В критике стало уже традиционным утверждение об автобиографическом характере его прозы. Действительно, все написанное автором пережито им самим. В биографиях героев нашли отражение многие события жизни писателя. Значение авторского «я» для читателя измеряется не только и не столько внедрением в ткань повествования отдельных личных мотивов и высказываний, сколько широтой и многосторонностью той общественной и художественной перспективы, которая определяет общую концепцию произведения, придавая ему внутреннее единство и цельность. Можно согласиться с И. Дедковым, который писал: «Тут не поймешь - и хорошо, что так, -какая сила ведет писателя: богатейший, наиреальнейший опыт практического «низового» работника или систематический, въедливый ум ученого-агронома, или, наконец, интуиция художника, его ранимая и свободная душа?» [39, С. 157]. Слово автора всегда имеет хорошее, прочное обеспечение и подтверждение: знанием жизни, участием в ней, всей судьбой и здравым смыслом.
Концепция природы в повести «в камышах»
Поведение его явственно обнаруживает черты человека, способного навредить и остаться безнаказанным. Поведенческие характеристики Гурки, рассредоточенные в тексте, обнаруживают внутреннюю суть этого человека. Языковая манера, манера общения характеризуют облик этого персонажа: «... говорил скороговоркой...при этом не без ехидства смотрел на присутствующих...»; «... зачастил он писклявым голосишком...»; «... стрекотал о нарушении дисциплины...» [156, С.211-213]. Гурка действует с возрастающей напористостью, под самыми священными девизами: «Я, понимаешь, для правды обратно на что хошь пойду» [156, С.215]. Троепольский точно выписал тип человека, изловчающегося «дойти» ближнего. Точку в характеристике Гурки ставит незрячий Константин: «Слепой он в жизни». И эта фраза вырастает до афоризма, в котором сосредоточен духовно-практический опыт Константина. В рассказе автор изображает человека с чистой, нежной и смелой душой, не подвластной никакой порчеИменно такие люди, как Константин, Сеня Трошин, станут главными героями следующих произведений писателя, т.к. в них выражается концепция человека Г. Троепольского.
Отдельно нужно остановиться на образе автора, голос которого читатель постоянно слышит на страницах повествования. Особенно отчетливо авторский субъективный взгляд проявился в начале произведения (описание природы) и конце (размышления о жизни). Авторские интонации Троепольского ясно различимы в лирических авторских отступлениях, которые можно принять за своеобразные ритмические паузы; писатель незаметно подводит к главному, к пониманию высшего смысла произведения, которое возникает из общего контекста повествования. Эти отступления приближают читателя к эстетической и нравственной позиции автора. Он начинает понимать не только творческую задачу данного произведения, но и, пожалуй, всю писательскую манеру Г. Троепольского. Размышляя о сущем, писатель предлагает читателю подумать о том же, обратить свой взор к природе, в которой он видит начала начал. Главная же мысль Троепольского о русском крестьянском характере воплотилась в рассказе «Митрич» (1955) - одном из лучших рассказов писателя. Он появился в тот период, когда малые формы существенно потеснили роман. Это было время духовного обновления, когда многие общественно-исторические и идейно-нравственные явления жизни еще не получили достаточно законченного развития, а писателям трудно было найти романную концепцию и романного героя. Видимо, именно это обусловило преимущественное обращение писателей к жанрам повести и рассказа, нежели к романной форме. «Рассказы и повести с особенной силой и лирической откровенностью заявили об уникальности каждой личности, выказав небывалое пристрастие к анатомированию чувства, к мгновениям времени...» [20, С. 160]. Так в рассказах В. За-круткина, В. Богомолова, М. Шолохова 50-х гг. тема личности и истории оказывается главенствующей и многое определившей в самой жанровой структуре этих произведений. Обращает на себя внимание то, что все наиболее значительные произведения, появившиеся в 1953-м - 1960-х гг. в жанре рассказа, посвящены теме войны. Даже в тех случаях, когда их сюжеты иногда выходят за рамки войны, как, например, в «Подсолнухе» В. Закруткина, они все же не отходят от нее полностью.
В произведении же Г. Троепольского главной темой становится тема труда. Труд как творчество, как фактор нравственного воспитания человека, взаимосвязь нравственного и делового, личного и общественного - эти темы раскрываются во многих рассказах 50 - 70-х гг. К. Паустовским, Ю. Казаковым, В. Солоухиным, С. Антоновым, В. Беловым и др. К этой проблеме Троеполь-ский подходил со своих позиций писателя, который точно чувствует природу материала, истинную меру его художественных возможностей, искусно и тонко умеет подчинить им всю изобразительную систему повествования.
Рассказ Троепольского «Митрич» можно считать этапным произведением в творчестве писателя по многим причинам: во-первых, в центре рассказа - характер героя, воплотившего в себе важные черты русского национального характера, во-вторых, объектом изображения является его внутренний мир, в третьих, велика роль личности самого автора в идейно-художественной структуре произведения и, наконец, все это сочетается с лирической тональностью повествования. Перечисленные особенности были только намечены автором в ранних произведениях. К тому же в период господства «теории» бесконфликтности и увлечения образцово-показательными фигурами образ Митрича вряд ли мог появиться, он мало подходил под заранее намеченные схемы и выпадал из той системы образов, которые часто мелькали на страницах литературных произведений. Троепольский сумел по-своему увидеть и показать человека и мир: он обратился не к безликой человеческой общности или некоей априорной человеческой «норме», а к живому конкретному современнику во всем своеобразии его целостного облика и жизненных проявлений. Поэтому на этом рассказе нужно остановиться особо и подробно рассмотреть его художественное своеобразие.
В зависимости от своего особого видения мира, от своеобразия дарования и художественного опыта Троепольский выбирает тему, жизненный материал, героя, ракурс изображения, что в конечном счете определяет жанровое своеобразие произведения. Несмотря на то, что сам писатель говорит о жанре произведения как о рассказе, мы полагаем, что это произведение стоит на грани рассказа и повести. В пользу такого вывода можно привести следующие аргументы: 1) в основу повествования положено не одно событие, что характерно для рассказа, а жизнь человека в ее целостности и многообразии; 2) нет единого сквозного действия, эпизоды следуют друг за другом по принципу хроники; 3) в центре повествования - характер сложный, противоречивый, обладающий множеством черт и свойств; 4) пристальное внимание автора обращено к окружающей героев микросреде, влияние которой они испытывают и на которую воздействуют. Все эти особенности повествования убеждают, что в данном случае очень трудно провести грань между жанрами рассказа и повести; кроме того, смешение жанров - одна из характерных особенностей творчества Г. Троепольского
Композиционная структура произведения
Говоря о жанре повести «В камышах», важно отметить стремление Трое-польского «сводить рассказы в циклы, объединенные и главной мыслью, и местом действия, и некоторыми сквозными персонажами» [136, С.46]. Действительно, на первый взгляд может показаться, что перед нами не столько повесть, сколько обычный для Троепольского цикл рассказов, объединенных и личностью повествователя (Тихона Ивановича), и местом действия - остров Далекое, и некоторыми сквозными персонажами (В. Крутиков, П. Чумак, А. Русый, Я. Переметов). Однако по мере того, как мы проникаемся его главной идеей, становится очевидным, что перед нами необычайно цельное, очень тонко организованное повествование, в котором все главы не только и не столько соподчинены главной идее, но и раскрывают ее лишь в своей глубокой внутренней взаимосвязанности. И это явление не случайное. И такая своеобразная сюжетно-тематическая «разомкнутость», свойственная каждому из рассказов, входящих в повесть, свидетельствует о стремлении писателя к способу воспроизведения действительности, при котором афористическая завершенность отдельных ситуаций сочеталась бы с их объединением в пределах более широкого и масштабного обобщения.
Эту повесть отличает глубокий лиризм, проявлявшийся в ранних произведениях писателя. Лирическая волна, высоко поднявшаяся в нашей прозе к началу 60-х гг., приобретает в произведении Троепольского все более целенаправленную траекторию. В «лирической прозе» воплощаются стремление к самопознанию, попытка объединить, связать в единое целое дробность личных впечатлений. Изображаемое оказывается значимым в полной мере лишь применительно к авторской личности, которая зримо или незримо присутствует в повествовании. Лирика, активно вернувшаяся в прозу после очерковой литературы 50-х гг., открыла перед писателем возможность особой лаконичности в изображении и особой многозначности рожденного образа.
Характерными разновидностями лирического повествования Троепольского стали жанровая сценка, портрет, пейзаж. Временная замкнутость, «мгновенность» лирического переживания, его своеобразная статичность, находящая воплощение в лирической прозе Троепольского, сближает ее в ряде случаев с «жанровой», портретной и пейзажной живописью.
По жанру «охотничья», «природоведческая» повесть «В камышах» вместе с тем исполнена тонкого психологизма и драматизма в обрисовке характеров. Повесть - вещь аналитическая, в ней художественное познание характера есть кратчайший путь для писателя к синтезу свой задушевной идеи здравого смысла, исподволь наполняемой драматическим содержанием.
Так, в самом начале повести Тихон Иванович Перегудов торопится к месту охоты, и у перевоза через Дон встречается с молодым, сильным, красивым парнем Степаном, маящимся на пустяковой колхозной работе на барже по перевозу мо 95 лока, томящимся по несбывшейся пока настоящей работе, соответствующей его силе и порывам юной души. А потом, через несколько страниц, когда на Дону разыгралась буря, Степан, пытаясь удержать падающий с баржи автомобиль-молоковоз, погибает. «... Дон был спокоен, тих, невозмутим... Солнце грело. На обрывистом берегу молоденькая женщина дико выкрикивала только одно слово:
Этот жуткий крик терзал сердце. Мне было трудно дышать» [156, С.424], - такими словами о себе писатель кончает эту главу о Степане, о его порыве и самоотверженности, и его необъяснимой смерти по трагической случайности, но имеющей благородную причину.
Для писательской манеры Троепольского «В камышах» не совсем обычная повесть, поскольку предметом изображения в ней является не какая-нибудь одна ситуация или сторона определенного образа, а характер как таковой, воссоздаваемый в сложном диалектическом единстве его многообразных проявлений. И проявления эти настолько существенны и значимы, настолько полно отражают природу нравственных основ жизни, что образ главного героя Перегудова, как и сама повесть в целом, обретает поистине эпический размах и звучание.
Перегудов Троепольского - настоящий охотник, за плечами его сорок лет охоты, но он по-прежнему чувствует себя на Тихой Ольхе учеником. Его потрясает нежная свадьба серых цапель, ему бесконечно интересны и жучки-вертячки с их поразительными глазами, и на редкость самостоятельные цыплята болотной курочки... «Здесь ничего не стараешься запомнить, но ничего и никогда не забываешь» [156, С.430]. И «ворона ищет счастья», - сочувственно усмехнется Перегудов, посматривая на воронье житье. «Даже мертвый стебель не сдается!» - поразится он стойкости старого стебля камыша, ждущего, когда окрепнет молодой отросточек от его корня. И порадуется он трогательной взаимопомощи птиц, предупреждающих друг друга о приближении коршуна. И навсегда запомнит величественные «в своем неповиновении» «любому бурану» камыши: «Их можно только согнуть, но сломать - никогда». Концепция человека находит воплощение в образе Перегудова. Главный герой повести - агроном, охотник, рыболов и рассказчик Тихон Иванович Перегудов - человек сдержанный, даже несколько скрытный и в свои мысли читателя не допускает. Как и у многих русских интеллигентных натур, природно-умных и несколько созерцательных, огромное напряжение никогда не прекращающейся духовной работы разума скрыто от постороннего глаза.
Внешнее проявление этой интеллигентности - определенность характера и поступков, серьезность и простота жизни и добрая ирония, уничтожающая все ростки индивидуализма в самом себе. «Я... лег в палатку, вытянувшись во весь рост. Спать не хотелось. И фонарик тушить не хотелось. Горит огонек... Тело становилось все легче и легче. Ночь забрала и меня с собой...» [156, С.424]. А ведь только что на страницах отгремел напряженный спор охотников, об очень важных вещах, о главных проблемах жизни и работы человека на земле, и читателю очень интересно, о чем же сейчас думает Тихон Иванович? А он тактично засыпает, оставляя читателя наедине со своими раздумьями. И так у Троеполь-ского всегда. Расхожих в таких случаях философизмов о бренности человеческого существовании, о неизбежности конца в повести нет, и это на наш взгляд, хорошо. Писатель «заставляет» читателей самим задуматься над ними.
