Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. Преобразованная традиция: поэтика жанра басни в творчестве Н. Фотьева 15
1.1. Жанр басни на современном этапе 15
1.2. Типы и функции заглавий в баснях Н. Фотьева 26
1.3. Основные сюжетные схемы как отражение идейной концепции басен писателя 42
1.4. Типология персонажей: их схематизм и условность 61
1.5. «Скрытый» дидактизм: особенности композиции басен писателя 78
1.6. Вольный стих как средство создания образа лукавого повествователя 87
ГЛАВА П. Жанровое своеобразие рассказов Николая Фотьева 99
2.1. Внутрижанровые разновидности рассказа 1960-1980-х годов 99
2.2. «Сюжетная интенсивность» и «психологический парадоксализм» в рассказах Н. Фотьева новеллистического типа 106
2.3. Функции лирического начала. Особенности лирического рассказа 114
ГЛАВА III. Жанр повести в творчестве н. фотьева 124
3.1. «Жанровый синкретизм»: особенности развития повести в 1960-1980-е годы 124
3.2. В рамках традиции: типология персонажей в повестях Н. Фотьева j29
3.3. Образ мира в сознании «естественного человека». Движение от хаоса к порядку 136
3.4. Отрыв от корней: трагедия современного человека 174
Заключение 184
Библиографический список литературы 187
- Жанр басни на современном этапе
- Типы и функции заглавий в баснях Н. Фотьева
- Внутрижанровые разновидности рассказа 1960-1980-х годов
- «Жанровый синкретизм»: особенности развития повести в 1960-1980-е годы
Введение к работе
Амурский писатель А. Воронков выразил мнение о том, что Николая Ивановича Фотьева (1927 г. р.) - «одного из самых плодовитых и талантливых» писателей современности, «по праву можно назвать классиком отечественной литературы»l. Вряд ли это высказывание является бесспорным, поскольку, классика - «верх верха литературы» - «опознаётся лишь извне, со стороны, из другой, последующей эпохи»2. Вопрос о том, кто достоин репутации классика, призваны решать не современники писателей, а их потомки. Однако в главном А. Воронков прав: творчество Н. Фотьева - значительное явление литературной жизни России второй половины XX столетия.
Творческое наследие писателя велико: его перу принадлежит более двадцати книг басен, рассказов и повестей. Кроме того, Н. Фотьев автор эпиграмм, сатирических стихов и миниатюр, лирических и детских стихотворений, романа-дилогии, очерков. Творчество писателя получило признание далеко за пределами Амурской области. На сборник басен «Глядя в корень» (1980) в 1981 году через Публичную библиотеку им. М. Е. Салтыкова-Щедрина (ныне Российская национальная библиотека) был сделан запрос из библиотек Конгресса США и Гарвардского университета. Некоторые из рассказов художника были опубликованы в Болгарии, а также на страницах центральных российских периодических изданий, сборник рассказов «Горная малина» - в московском издательстве «Современник» (1981). С 1970 года Фотьев - член СП СССР.
Будучи уроженцем горного Алтая, края, не раз воспетого Фотьевым в своих произведениях, как писатель он родился на амурской земле3. Здесь происходило становление его поэтического мастерства.
Разработка регионального культурного компонента является одним из ведущих направлений в развитии современной научной мысли. Сегодня стано-
1 Воронков, А. Реки радости Николая Фотьева // Проспект Пушкина. 2003. 29 авг. С. 5.
2 Хализев, В. Е. Теория литературы : учебник. М., 2000. С. 123.
Подробно об основных вехах жизненного и творческого пути писателя см.: Приложение 1.
5 вится очевидным, что первостепенную роль в процессах возрождения и сохранения самобытных национальных традиций играет провинция. Являясь мощной корневой системой, она питает большую литературу, постоянно пополняя её новыми идеями, образами, темами. В. Хализев, рассуждая о специфике художественной культуры человечества, пришёл к выводу о том, что она «не унитарна, не однокачественно-космополитична, не "унисонна"», а, напротив, имеет «симфонический» характер. При этом «каждой национальной культуре с её самобытными чертами принадлежит роль определённого инструмента, необходимого для полноценного звучания оркестра»4. То же можно сказать и о региональной литературе, которая всегда уникальна, имеет неповторимый голос и в совокупности определяет особенности литературы национальной. С этой точки зрения изучение творческого наследия региональных писателей представляется необходимым и чрезвычайно важным направлением в развитии современной литературоведческой мысли, без которого невозможно представить литературную жизнь XX столетия в полном объёме, во всём многообразии составляющих её явлений и фактов.
Главное же в том, что в недрах региональной литературы рождались и продолжают рождаться поистине великие писатели, в творчестве которых затронуты проблемы национального масштаба. История русской литературы знает немало подобных примеров. Так, в творчестве Ф. Решетникова, детские и юношеские годы которого прошли в Перми, главной стала тема Урала, но в неё он вложил содержание, имеющее общероссийское значение. Писателя волновали мысли о том, как способствовать пробуждению в крестьянах и рабочих чувства собственного достоинства, осознанию своих прав на свободную и счастливую жизнь.
«Певцом Урала» принято считать и Д. Мамина-Сибиряка. В его творчестве отразились сложные процессы капитализации края, где он родился и прожил много лет. Но при этом он не региональный, а крупный русский писатель. В его романах, повестях и рассказах запечатлена жизнь России 80-90-х годов.
4 Хализев, В. Е. Теория литературы... С. 366.
В один ряд с вышеназванными мастерами слова XIX века можно поставить и Николая Ивановича Фотьева. Несмотря на то, что в некоторых произведениях писателя воссоздан амурский или алтайский колорит (в речи персонажей часто встречаются диалектизмы, подробно описан быт, нравы, и обычаи местных жителей), проблемы, затронутые им, не носят локального характера. Они всегда злободневны и общенациональны: писателя интересует падение нравственности, рост бездуховности, место и роль искусства в современном обществе. Фотьев обращается к темам, отнюдь, не ограниченным пространственными рамками: к теме взаимоотношения человека и природы, войны, памяти и др. Задачу литературы и свою собственную художник видит в том, чтобы «отстаивать духовные и нравственные ценности»5 нации, а материалом для этого вполне может служить жизнь российской глубинки.
Несмотря на то, что творчество Фотьева является важным звеном в цепи литературного процесса России второй половины XX века, оно до сих пор не становилось предметом внимания литературоведов. Творчеству писателя посвящены лишь немногочисленные рецензии и статьи, принадлежащие перу учёных - Б. Лебедева, Н. Недельского; дальневосточных и амурских писателей и поэтов - А. Воронкова, И. Ерёмина, И. Игнатенко, Б. Машука, Н. Наволочкина; критиков - И. Алексеева, Н. Владимирова, И. Литвиненко, С. Смолякова, В. Черкесова и др.
В некоторых из них (статьи И. Ерёмина, И. Игнатенко, Б. Лебедева, И. Литвиненко) были предприняты попытки исследовать не только идейно-тематический пласт произведений писателя, но и определить творческий метод художника, особенности поэтического мира его произведений, выявить своеобразие языка и стиля. Однако эти попытки носили поверхностный характер, как правило, не опирались на глубокий литературоведческий анализ. Материалом исследования в данном случае являлось не творчество Фотьева как единое целое, а, в лучшем случае, сборник прозаических вещей или басен, но чаще выводы делались на основе анализа какого-то одного произведения.
5 Воронков, А. Реки радости Николая Фотьева... С. 5.
Всё вышесказанное подтверждает актуальность настоящего исследования. Наша работа является первой попыткой представить системно творчество Н. Фотьева через анализ поэтики жанров.
Материалом диссертации стали изданные произведения писателя различных жанров, статьи и рецензии, посвященные творческому наследию писателя, стенограмма обсуждения рукописи «Горная малина» (Москва, 1981 г.), личные беседы и интервью.
Научная новизна работы заключается в самом материале, а также в выборе системного ракурса исследования жанровой поэтики Фотьева.
Объектом научного осмысления в диссертации избран весь корпус художественных произведений писателя, рассмотренный в жанровом аспекте и во взаимодействии с общенациональным историко-литературным контекстом.
Жанровый аспект выбран нами в качестве предмета системного исследования творчества Н. Фотьева не случайно.
Во-первых, категория жанра относится к числу немногих литературоведческих категорий, с точки зрения которых, возможно наблюдение за подвижной иерархической структурой творчества отдельного писателя.
В то же время, жанровая теория - одна из самых «неготовых» (определение М. Бахтина) в науке о литературе. Категория жанра всегда вызывала и продолжает вызывать оживлённую полемику, касающуюся не только её определения, но и существования в принципе. Последнее особенно характерно для XX века, когда «старомодную» категорию попытались упразднить, заменив более универсальными категориями «текст» и «книга». Но попытка отменить жанр лишь укрепила его реальные позиции, доказала не только его существование, но и действенную продуктивность.
Проясняя свою позицию в решении этого вопроса, отметим, что под жанром мы понимаем «исторически сложившийся тип устойчивой структуры произведения, организующей все его компоненты в систему, порождающую цело-
8 стный образ — модель мира (мирообраз), который выражает определённую концепцию действительности»6.
Возвращаясь к вопросу о необходимости исследования жанрового аспекта в творчестве Н. Фотьева, отметим, что наследие писателя, включающее в себя произведения самой различной жанровой принадлежности, позволяет нам обратиться к такой важной на сегодняшний день теоретической проблеме, как проблема взаимодействия жанров в художественной системе писателя. Изучение вопроса о жанровом многообразии творчества того или иного автора, несомненно, представляет интерес, так как помогает понять, почему многие писатели работают одновременно в нескольких жанрах, хотя у каждого из них есть тот, которому они явно отдают предпочтение. Сопоставление произведений различных жанров, созданных одним писателем, даёт возможность выявить ту художественную общность, которая, несмотря на жанровые различия, даёт право говорить об индивидуальной художественной манере данного автора, о едином для всего его творчества стиле.
Учитывая всё вышесказанное, цель работы можно сформулировать следующим образом: изучить наиболее значимые жанровые структуры в творчестве Н. Фотьева: басню, рассказ и повесть, проследить их во взаимодействии между собой и с литературным контекстом.
Цель работы диктует решение следующих задач:
сформировать теоретико-методологическую базу исследования и определить необходимый рабочий терминологический аппарат;
выявить типологические черты вышеобозначенных жанров в творчестве Н. Фотьева;
проследить взаимосвязь жанров в творчестве писателя, выявить жанровую доминанту и определить степень её воздействия на модели других жанров;
исследовать соотнесённость жанров в фотьевском творчестве с общими тенденциями развития отечественной литературы второй половины XX века и
Цит. по кн.: Скобелев, В. П. Поэтика рассказа. Воронеж, 1982. С. 12.
9 определить место творчества писателя в динамике литературного процесса 50-90-х годов.
Методологической и теоретической основой исследования являются труды русских критиков, литературоведов, современных теоретиков и историков литературы. Первостепенное значение для методологического обоснования диссертационной работы имеют исследования, осуществляющие широкое историко-культурное изучение литературы: труды М. Бахтина, А. Веселовского, Д. Лихачёва, В. Проппа. Теоретической и методологической составляющей являются работы, освещающие проблемы общей жанровой теории (М. Бахтин, Н. Лейдерман, Н. Тамарченко, О. Фрейденберг, Л. Чернец), жанра басни (Л. Виндт, Л. Выготский, М. Гаспаров, В. Коровин, А. Потебня, Н. Степанов) рассказа и новеллы (Н. Локтев, А. Огнев, Г. Поспелов, В. Скобелев), повести и романа (М. Бахтин, В. Синенко, Н. Тамарченко, Н. Утехин), теории сатиры (Л. Ершов, В. Пропп, Я. Эльсберг) и стиха (М. Гаспаров, Л. Тимофеев, О. Федотов).
Концепция работы включает в себя следующие моменты. Художественное мышление и мировоззренческие позиции писателя формировались под воздействием русской классической литературы XIX века. Большое влияние на Н. Фотьева оказало творчество И. Крылова, А. Пушкина, Л. Толстого. Их писатель считает своими учителями, наставниками в литературе . Многие традиции, заложенные русскими классиками, нашли продолжение и развитие в творчестве художника. Кроме того, это обстоятельство отчасти определило жанровое многообразие творческого наследия писателя.
Первые шаги на литературном поприще Н. Фотьев делал как баснописец. Впоследствии басня стала жанровой доминантой в его творчестве. Её модель оказала существенное влияние на модели других жанров.
7 Из личного интервью с писателем от 15 авг. 2004 г.
10 Басня - один из древнейших жанров словесного искусства, восходящий
своими корнями к мифологической стадии мышления . Известно, что любые сдвиги в уже сложившейся жанровой структуре всегда самым тесным образом связаны, во-первых, с процессом литературной эволюции, а во-вторых, диктуются внешними обстоятельствами. И даже басня, занимающая особое, обособленное, положение в системе литературных жанров развивалась в значительной степени под влиянием различных поэтических направлений. Поэтому и сам басенный жанр, и его роль на разных этапах развития литературы были различны.
В истории развития жанра с момента его возникновения и до сегодняшнего дня можно проследить периоды поочерёдного господства той или иной разновидности басни. Так, возникнув как жанр дидактической литературы, прозаические басни Эзопа выполняли сугубо нравоучительную функцию. И только спустя столетия басня становится мощной сатирой.
В России басенная сатирическая традиция до И. Крылова складывалась достаточно долго и сложно. Уже в эпоху классицизма басни А. Кантемира, А. Сумарокова, И. Хемницера имели ярко выраженный сатирический характер и были направлены против бюрократического аппарата. Но, при этом, они продолжали защищать интересы дворянства, и постепенно басня превратилась в моралистическое назидание. А в эпоху сентиментализма басня утратила свою сатирическую силу и по ряду жанровых признаков стала близка, скорее, лирическому стихотворению (басни И. Дмитриева, В. Жуковского). Возрождение и расцвет жанра связаны с баснями И. Крылова, который оживил и преобразил уже однажды существовавшую традицию. В XX веке сатирическая традиция нашла продолжение в творчестве Д. Бедного, И. Батрака, С. Михалкова, С. Маршака, С. Олейника, Н. Фотьева и др.
В советскую эпоху (Н. Фотьев пришёл в литературу в конце 50-х) сатире отводилось место особенно неприглядное: «В эстетической системе нового мира, где торжествует позитивный пафос, жизнеутверждающая концепция, отри-
8 Подробно об этом см.: Гаспаров, М. Л. Басни Эзопа // Гаспаров, М. Л. Избранные труды : В 2т.Т. 1.М., 1997. С. 229-267.
дательное виделось где-то за сферой типического. А раз так, то и сатире отводилась скромная прикладная роль <...> Сатира рассматривалась как бы вне основного потока литературы социалистического реализма и если, в лучшем случае, с ним, то не в нём»9.
Особенности политики того времени в области литературы и сатиры в частности нашли отражение в сатирическом стихотворении Ю. Благова, впервые опубликованном в журнале «Крокодил» в знаменательном 1953 году:
Я за смех. Но нам нужны Подобрее Щедрины. И такие Гоголи, Чтобы нас не трогали10.
Такая ситуация в литературе наложила отпечаток и на развитие жанра басни в советскую эпоху. Участь писателя баснописца в советское время была незавидной. Басни писали многие известные и неизвестные авторы (Д. Демин, С. Олейник, М. Саяпин, Е. Ушан, М. Шевченко, и др.), но прочесть их можно было только на страницах периодической печати. Отдельными изданиями выходили лишь басни С. Михалкова, пользовавшиеся огромной популярностью потому, что писатель старался деликатно обходить стороной изъяны советского общества, и критиковал западный образ жизни.
Особое, периферийное, положение сатиры отчасти породило отсутствие литературоведческих исследований, касающихся бытования жанра басни в XX веке. В связи с этим исследование поэтики басни в творчестве Н. Фотьева, предоставляет возможность делать выводы о некоторых тенденциях развития жанра в XX столетии.
9 Ершов, Л. Ф. Сатирические жанры русской советской литературы. М., 1977. С. 14.
10 Благов, Ю. Крокодил. 1985. № 12. С. 14.
Всё вышесказанное диктует определённую структуру работы, которая включает в себя Введение, Основную часть, Заключение, Библиографический Список литературы, Приложения.
Основная часть состоит из трёх глав.
Первая глава, посвященная исследованию поэтики жанра басни в творчестве Н. Фотьева, включает в себя шесть разделов. Цель первого раздела - выделить и в общих чертах охарактеризовать основные этапы развития басни в XX веке. Необходимость его наличия в структуре диссертационного исследования вызвана тем, что по ряду вышеуказанных причин история развития жанра прошлого столетия остаётся малоизученной. Следующие пять разделов посвящены исследованию элементов поэтики жанра басни в творчестве Н. Фотьева в сопоставлении с творчеством других баснописцев XX столетия.
Во второй главе, состоящей из четырёх разделов, речь идёт о жанровом своеобразии рассказов писателя. В первом разделе оговорены основные тенденции в развитии этого жанра во второй половине XX века, в частности, тенденция к эпизации, и драматизации которые нашли отражение в актуализации различных внутрижанровых разновидностей рассказа. В творчестве Н. Фотьева ими оказались новеллистический и лирический рассказы. Особенности каждого из них стали предметом исследования в последующих разделах.
В третьей главе исследуются жанровые особенности повести Н. Фотьева. Глава включает в себя четыре раздела. В первом - внимание сосредоточено на романизации жанра повести в 60-80-е годы, для которой, так же как и для романа, становится характерной «смещение центра тяжести на характер», и, как следствие этого процесса, получает развитие тенденция не только к анализу, но и к синтезу. Центральной в повести этого времени становится проблема героя, что делает необходимым обращение к выявлению типов персонажей в творчестве Н. Фотьева.
Кроме того, в структуру диссертационного исследования включены два Приложения.
В Приложении 1 описаны основные этапы жизни и творчества писателя, поскольку в основной части диссертации исследуются только три, наиболее значимые, жанровые структуры в творчестве художника. Произведения Фотье-ва других жанров являются неотъемлемой частью его творческого наследия и живут в тесном взаимодействии с баснями, рассказами и повестями.
В Приложение 2 вошли тексты басен Н. Фотьева. Необходимость создания такого Приложения продиктована следующим: сборники басен писателя, выходившие в своё время в различных издательствах Амурской области большими тиражами, позже не переиздавались и на сегодняшний день являются библиографической редкостью.
Теоретическая значимость работы состоит в том, что изучена и описана эволюция жанра басни в XX веке; проделан системный анализ жанрового единства в творчестве Н. Фотьева в соотнесённости с общими тенденциями развития отечественной литературы второй половины XX столетия.
Практическое значение работы заключается в том, что материал диссертации может быть востребован для уточнения общей концепции истории русской литературы второй половины XX века, особенно её жанрового аспекта. Основные положения работы и содержащиеся в ней выводы могут быть использованы в дальнейших исследованиях как творчества Н. Фотьева, так и проблем, касающихся бытования жанра басни в XX веке. Результаты работы могут быть востребованы при чтении спецкурсов по региональной литературе, проведении спецсеминаров по творчеству Николая Фотьева. Кроме того, материалы диссертации частично могут быть использованы при составлении словаря-справочника по литературе Приамурья, а также учебника по истории литературы Амурской области для средней школы.
Апробация идей исследования осуществлялась на Пятой научно-практической конференции «Синтез в русской и мировой художественной культуре» (Московский педагогический государственный университет, 25-26 ноября 2004 г., Москва), ежегодных научно-практических конференциях преподавателей и студентов Благовещенского государственного педагогического
14 университета (2003, 2004); на ежегодных региональных конференциях преподавателей и студентов «Набоковские чтения» (Амурский государственный университет, 2003, 2004, 2005); на региональных научно-практических конференциях «Молодёжь XXI века: шаг в будущее» (Дальневосточный государственный аграрный университет, 2003; Дальневосточное высшее военное командное училище, 2005); научно-методической конференции «Инновационные подходы к обучению литературе и русскому языку» (Благовещенский государственный педагогический университет, 2004); на аспирантских объединениях кафедры литературы Благовещенского государственного педагогического университета.
Жанр басни на современном этапе
Необходимость обращения в рамках исследования к особенностям жанра басни в XX веке диктуется тем немаловажным обстоятельством, речь о котором шла во введении: история развития жанра прошлого столетия является малоизученной11. При этом мы не ставим перед собой задачу детального исследования творчества наиболее известных баснописцев XX века, а лишь предпринимаем попытку выделить и в самых общих чертах охарактеризовать основные этапы эволюции жанра прошлого столетия с целью определить место басенного творчества Н. И. Фотьева.
Наша задача облегчается тем, что в работах Н. Степанова по истории русской басни пунктирно обозначены основные черты жанра в дореволюционные годы и первое послереволюционное десятилетие. Кроме того, существенным подспорьем в этой работе являются статьи и монографии по творчеству Д. Бедного, басни которого, безусловно, знаменуют новый этап в развитии жанра.
К сожалению, история развития басни во второй половине XX столетия пока ещё не нашла отражения в историко-литературных исследованиях. Назы вая имена баснописцев второй половины прошлого столетия - С. Маршака, С. Михалкова, С. Олейника и других, менее известных, писателей -Н. Степанов ограничивается следующим высказыванием: «Творчество современных авторов, развивающих традиции крыловской басни, лишний раз доказывает жизненность басенного жанра, не утратившего своего значения и в наши дни»12.
Несмотря на столь скупое замечание, можно говорить, по крайней мере, о двух периодах развития басни в XX веке: 1) 1910-1920-е годы - возрождение жанра в творчестве революционных поэтов и расцвет басни в творчестве Д. Бедного; 2) вторая половина 1940-х - начало 1970-х годов - возрождение басни и её расцвет в творчестве С. Михалкова.
Что касается бытования жанра на протяжении почти трёх последних десятилетий XX века, то существует мнение о том, что «пережив пору возрождения в послевоенные годы, сегодня (во второй половине 1970-х. - И. Н.) басенный жанр находится в состоянии летаргии»13. Наше исследование призвано опровергнуть эту точку зрения. Басня живёт и продолжает развиваться, в том числе в творчестве Н. И. Фотьева.
Характеризуя первый этап развития жанра басни, Н. Степанов заметил, что практически со времён И. Крылова Россия не знала крупных баснописцев, за исключением К. Пруткова и Д. Минаева: «В последние десятилетия XIX века басня исчезает из литературной жизни, ютится где-то на провинциальных задворках». Причину этому исследователь усматривает в том, что басни И. Крылова явились «тем высоким барьером мастерства, который на долгое время затруднил дальнейшее развитие жанра»14. И только в начале 900-х годов произошло возрождение басни после долгого периода забытья. Оно «знаменовало решительное изменение принципов басенного жанра» на всех уровнях ху дожественного целого: сюжетосложения, композиции, системы персонажей, тематики, особенностей языка и стиля.
По мнению Н. Степанова, изменения сказались, прежде всего, в том, что были нарушены «привычные для басни рамки "эзопова языка"». Причина для этого исследователю видится чисто внешняя - уступки и «замешательство властей».
В начале 900-х годов басня получила «политическое наполнение», «стала острой политической сатирой, памфлетом, полемическим фельетоном, сохранив, однако, при всей конкретности своего политического адресата, способность к типологическому обобщению». Н. Степанов утверждает, что басня «потеряла своё моралистическое значение, абстрактность аллегорического смысла, стала сугубо предметной, вбирая злободневные события и факты». Позиция автора стала смелой и принципиальной, что отразилось в «беспощадности иронии», «непримиримости сатирического обличения» и в «карикатурной остроте рисунка»15.
Эти черты жанра басни начала 900-х годов нашли последовательное воплощение в творчестве Д. Бедного. Крыловскую сатиру он поднял до революционного пафоса. Его ирония сродни сатире М. Е. Салтыкова-Щедрина, так же остро и пронзительно видевшего явные и скрытые пороки российской дореволюционной действительности. Однако заслуга его состояла не только и даже не столько в том, что он наследовал и возродил замечательные традиции русской сатиры, но и в том, что он «распахнул дверь в демократическую аудиторию для этого жанра»1 . Басня теперь предоставляла возможность свободного разговора на самые острые, животрепещущие темы современности: угнетение крестьянства и рабочего класса, необходимость революции, нравственная опустошённость буржуазии и т. д. Постепенно тематика басен Д. Бедного расширялась. С 1918 года одной из самых частых мишеней сатиры поэта стали церковь и рели гия. Басни, написанные им до Октября, почти не затрагивали этих вопросов: церковная цензура была особо жестокой и нетерпимой.
Типы и функции заглавий в баснях Н. Фотьева
Как правило, каждое литературное произведение предстаёт перед читателем в виде определённой художественной структуры, включающей в себя помимо основного текста ещё и ряд рамочных компонентов32, оформляющих его начало и конец. За исключением заглавия, все другие компоненты, обрамляющие авторский текст, могут быть факультативными для художественного произведения. Их наличие или отсутствие в значительной степени зависит от замысла автора (посвящение, эпиграф, послесловие и др.) или от жанровой и родовой принадлежности произведения (список действующих лиц, ремарки и пр.) Заглавие является важнейшим рамочным компонентом, выполняющим функцию «предпонимания текста», и потому обязательным для произведений всех жанров (за исключением лирических стихотворений).
Заглавие каждого художественного произведения, чаще всего, строго индивидуально и неповторимо. Как справедливо отмечает А. В. Ламзина, «разно-образие заглавий, вероятно, не уступит разнообразию самих произведений» .
Исключением являются басни, в которых заглавия преимущественно однотипные - персонажные34, построенные по разным моделям («Лебедь, Щука и Рак», «Слон и Моська», «Ягнёнок»). Более того, одно и тоже заглавие может встречаться у разных авторов. Для басни это явление столь же закономерное, как и постоянное обращение баснописцев к уже известным сюжетам. Например, басню с заглавием «Две Собаки» встречаем в творчестве нескольких авторов -П. Вяземского, И. Крылова, П. Хераскова.
Традиция давать басням персонажные заглавия имеет давнюю историю и вполне объяснима. Как известно, басня является одним из самых консервативных жанров, поэтому она сохранила заглавия, характерные в момент её возникновения для большей части художественных произведений. Напомним, что в эпоху античности персонажные заглавия в произведениях различных жанров доминировали над другими типами («Антигона», «Медея», «Царь Эдип» и др.). И поэтому не случайно ещё у родоначальника жанра - Эзопа почти все басни озаглавлены именами персонажей или названиями неодушевлённых предметов («Волк и Цапля», «Курица и Ласточка», «Львица и Лисица», «Олень и Виноград», «Путник и Гадюка», «Рыбак и Рыбы» и т. д.). Кроме того, жанр басни в своем первоначальном виде не предполагал озаглавливания произведений по какому-либо другому типу, вносящему в художественный текст оттенок эмоциональности, оценочности. Басенные персонажные заглавия совершенно нейтральны по своей окраске, так как не отражают характер взаимоотношений между персонажами (если героев два и более). Если же в заглавие вынесено имя только одного персонажа, то оно в большинстве случаев не несёт на себе следов авторской оценки. И в том, и в другом случае функция заглавия - констатировать факт наличия определённых персонажей в басне. Дело в том, что зачатком басни, как утверждает М. Гаспаров, был пример - «простейшая форма аргументации в устной речи»35. Поэтому позже, уже обладая достаточным коли чеством признаков, чтобы выделиться как фольклорный жанр, басня всё ещё продолжала выполнять ту же функцию, что и пример — служила «подспорьем в аргументации». Басни рассказывали «только по конкретному поводу, только "кстати"», вплетали их «в связную речь в виде пояснения или довода...» В связи с этим ими пользовались не только судебные ораторы, но и учителя в качестве материала для риторических упражнений. Басни изменяли, распространяли, сокращали, придумывали к ним опровержения и утверждения, сочиняли или рассказ к уже известной морали, или, наоборот, мораль к предложенному рассказу и т. д.
Со времён античности, басня, несмотря на некоторую обособленность, всё же изменилась. Вместе с тем претерпела определенную эволюцию и традиция озаглавливания басен именами персонажей, прочно закрепившаяся за жанром и по праву продолжающая существовать и сегодня, как одно из проявлений жанрового канона. В творчестве современных баснописцев персонажные заглавия хоть и встречаются, но они уже не так многочисленны, как у баснописцев XVIII-XIX столетий и, в частности, у самого яркого их представителя -И. А. Крылова, имя которого в отечественном литературоведении связывают с вершиной развития этого жанра
Внутрижанровые разновидности рассказа 1960-1980-х годов
Первые рассказы Н. Фотьева появились уже в конце 60-х годов. Сборник «Те далёкие свидания», в который вошли четырнадцать произведений, увидел свет в 1968 году. Позже были опубликованы ещё четыре прозаические книги131: «Мужчины в доме» (1971), «Горная малина» (1981), «Коренные берега» (1982) и «Деревенская родня» (1992). Среди многочисленных рассказов писателя (всего - тридцать восемь) есть замечательные произведения о детях («Савка», «Ребята Зарубины» (1968), «Находка», «Мужчины в доме» (1971), «Кить» (1992) и пр.), о животных («Последняя зима» (1968), «Василиса» (1992) и др.), рассказы, посвященные тонкому и поэтичному описанию родной природы («Высокий день» (1968), «Трава-мурава» (1971), «Вечерняя песня» (1982) и т. п.).
Однако специфика рассказов Фотьева заключается не в широте их тематического диапазона, хотя и это немаловажно, а в тех внутрижанровых разновидностях, которые определяются степенью воздействия на содержание и форму произведения родового начала. Именно оно, как утверждает А. Огнев, оказывает существенное влияние на всю «идейно-художественную структуру» рассказа 1950— 1970-х годов: «От того, что берёт автор за основу - эпическое, драматическое или лирическое, во многом зависят тональность, художественное время, композиция произведения, соотношение и взаимодействие различ ных компонентов текста (повествование, описание, диалог, сценка, лирическое отступление, портрет и т. п.»133.
У Фотьева часто встречаются рассказы, приближающиеся к традиционной новелле или лирические рассказы (некоторые из них по силе эмоционального воздействия близки к стихотворению в прозе). Заметим, что выявление в творчестве художника таких внутрижанровых разновидностей, которые определяются преобладанием в них того или иного родового начала, объясняется не субъективным желанием вписать рассказы писателя в русло ведущей литературной тенденции, а диктуется, в первую очередь, особенностями исследовательского материала - произведений писателя. В них, как правило, органично переплетаются эпическое, драматическое и лирическое начала, однако в зависимости от творческой воли автора, от поставленной им в каждом отдельном рассказе художественной задачи, только одно из родовых начал является доминантой, организующей структуру произведения. Кроме того, подобные разновидности рассказа встречаются преимущественно в творчестве тех писателей, которые успешно работают в жанрах, принадлежащих различным литературным родам. Так, например, в творчестве В. Белова, который, как известно, был не только прозаиком, но поэтом, есть рассказы, «приближающиеся к микроповести или к стихотворению в прозе»
Как отмечает ряд исследователей135, отличительной особенностью рассказа в 60-80-е годы становится тенденция к эпизации, усиленное внимание к движению времени. Известно, что широкий диапазон охвата действительности - прерогатива более крупных жанров эпоса: эпопеи, романа, повести. В расска зе же эпичность не может выступать в «чистом» виде: жанр этот в наиболее частых и распространённых его дефинициях представляет собой повествование об одном событии, случае из жизни, понимаемом, однако, по замечанию В. Скобелева, «как некая часть, по которой восстанавливается целое, делается вывод об этом целом». Другими словами, в рассказе «преобладает метонимический принцип построения»136. «Суть его, - как утверждает Н. Лейдерман, - состоит в том, что конкретный предметно-образный план произведения представлен здесь как часть большого мира: узловой фрагмент, существеннейший аспект (с точки зрения автора), - но, всё же, часть. В этом случае структура жанра не только организует внутренне сам фрагмент, концентрируя его обобщающий смысл, но и, содержа целый "пучок" сигналов, которые идут от этого "куска жизни" к "большому миру", координируя при их посредстве часть в целое, находит место этого фрагмента в бесконечной системе мира, выверяет идею, во-площённую в "куске жизни" всеобщим смыслом бытия» .
В результате, как справедливо замечает В. Кузьмук, «поэтику рассказа во многом определяет диалектика борьбы краткости и эпичности, где развёртывание эпичности постоянно сдерживается и корректируется законами малой формы»138.
Поиски путей к достижению предельно широкого и наиболее полного изображения действительности привели к оживлению и трансформации определённых внутрижанровых разновидностей рассказа.
Одно из жанровых ответвлений рассказа в 60-80-е годы представлено рассказом-повестью: «Воспитание по доктору Споку», «Моя жизнь» В. Белова, «Шопен, соната номер два» Е. Носова и др. Положение «на стыке» с повестью расширяет жанровые границы рассказа. Проблематика и характеры, система конфликта, сюжетика и композиция обретают в этом виде рассказа иной эпи ческий ракурс. Изменяется и степень эпической объективации события в рассказе, соотношение в повествовании авторского и характерологического начал.
Тенденция к эпизации вызвала актуализацию такой традиционной формы рассказа, как рассказ-быль: «Весной девятнадцатого...» И. Ковтуна, «Дорофей» И. Селянкина и др. Для рассказов этого типа наиболее характерна отчётливо выраженная оппозиция времён: настоящее — прошлое. Звеном, связующим времена, становится, как правило, рассказчик. Именно в его сознании и складывается та эпическая перспектива, которая объединяет события ушедшие и настоящие.
Другой способ отражения духовной жизни личности в её целостности с окружающим миром - возрождение имеющего давнюю традицию «житийного» рассказа: «Иван» В. Богомолова, «Фиалка» В. Катаева, «Матренин двор» А. Солженицына, «Судьба человека» М. Шолохова и др.
«Житийный» рассказ 50-70-х годов обнаруживает «наиболее отчётливую жанровую преемственность с сохранением основных структурно-типологических черт» «с жанром средневекового агиографического повествования»1 . Это выражается и в общности типа конфликта («человек» и «судьба»), и в сходстве сюжетно-композиционных признаков (широкий пространственно-временной фон, хронотоп дороги, движение и раскрытие характера героя во времени, мотив испытания), и в устойчивых особенностях повествования и повествователя (последовательное, эпически спокойный рассказ о большом отрезке человеческой жизни, «отсутствие попыток дать "эпизод", "кадр", то есть сознательный отход от изображения», «минимальное использование диалога»140). Сюжет в «житийном» рассказе, как правило, начинает свой отсчёт с момента, который представляется рассказчику наиболее важным, ломающим привычный ход судьбы, где вступают в противоборство начала человеческого характера и жизненных обстоятельств.
«Жанровый синкретизм»: особенности развития повести в 1960-1980-е годы
К жанру повести писатель впервые обратился ещё в конце 1950-х годов, сразу же после того, как вышла в свет первая книга его басен165: тогда он приступил к работе над повестью «В поле прописан». Кроме этого произведения перу писателя принадлежит ещё шесть повестей, созданных в 1960-1980-е годы: «Шиповник» («Мужчины в доме», 1971)166, «Родительский день» («Горная малина», 1981; «Коренные берега», 1982; «Вы остаётесь за нас», 1987), «Горная малина» («Горная малина», 1981; «Коренные берега», 1982; «Вы остаётесь за нас», 1987), «Глухой туман» («Горная малина», 1981; «Коренные берега», 1982), «За отчим порогом» («Деревенская родня», 1992), «Жених запаса» («Деревенская родня», 1992).
В 1960-1980-е годы, повесть - жанр, история которого насчитывает несколько веков, - освоила прочные позиции в авангарде русской литературы. Хотя, по свидетельству Н. Утехина, в жанровой системе эпоса она всегда занимала «особенное место» и являлась «самой традиционной и распространённой» «повествовательной формой» . И если в конце 50-х годов прошлого столетия повесть особо не выделялась на фоне послевоенных романов, рассказов и очерков, то уже в начале 1960-х она существенно их «потеснила», «беря порою на себя "их обязанности" и расширяя "за их счёт" свои возможности в художест венном познании действительности» .
Очевидно, что причина, обусловившая стремительный и прочный успех повести в литературе на протяжении более чем двух десятилетий подряд, кроется в её жанровой природе, которая позволяла писателям с особенной полнотой отражать многообразие идейно-художественных исканий своего времени. Литература периода «оттепели», продолжавшегося до середины 1960-х годов, переживала качественно новый этап своего развития, вызванный определенными общественно-историческими изменениями и, в первую очередь, крушением «культа личности» Сталина. Э. Лаврова так характеризует этот непродолжительный «глоток свободы» русской литературы: «Пошатнулся сталинский миф о единой советской культуре, о едином и самом лучшем методе советского искусства - социалистическом реализме. ... Налицо было возрождение искусства, развивающегося по имманентным законам, посягать на которые государство не имеет права»169. По мнению Н. Утехина, в эпохи пересмотра традиционных художественных представлений о действительности, на первый план литературы выдвигается именно повесть, так как одним из её жанровых признаков является «протеичность»: «способность принимать формы самые неожиданные и разнообразные»170. На эту же особенность жанра указывал в своё время и В. Белинский. Он отмечал, что повесть может «вмещать в себя всё, что хотите, - и лёгкий очерк нравов, и колкую сатирическую насмешку над человеком и обществом, и глубокое таинство души, и жестокую игру страстей»171.
Действительно, повесть в системе повествовательных жанров занимает едва ли не самую «выгодную» позицию. В отличие от рассказа, она способна к многостороннему, широкому отображению жизни, но при этом она не «"нуж-дается" в каких-то особых условиях для своего развития» , как роман. Повесть может развиваться в рамках любого художественного метода, направления, литературной школы, о чём свидетельствует обширная история её развития. Повесть - более «оперативный» жанр, вследствие чего она просто «обгоняет» в своём развитии роман, требующий глубокого и всестороннего осмысления изображаемого материала. В этом смысле интересно замечание Д. Лихачёва, который в предисловии к книге А. Кузьмина «Повесть как жанр литературы» писал: «На события далёкой по времени и расположению Иудейской войны древнерусские книжники откликнулись переводом романа Иосифа Флавия. На события царствования Александра Македонского - "творческой переработкой" знаменитого средневекового романа "Александрия". Но могли ли они откликаться романами на феодальные войны Руси, на поражение Игоря Святославича, на Батыево нашествие, на события Смутного времени и т. д.? Конечно, нет. Они откликались, создавая эмоционально насыщенные воинские и исторические по вести» .
В переломные эпохи повесть как бы заменяет собой роман и отчасти даже принимает на себя некоторые его функции. Для неё становится характерным «перемещение центра тяжести на характер», и получает развитие тенденция не только к анализу, но и к синтезу. Повесть, как и роман, стремится к широким эпическим обобщениям. Не случайно жанровую принадлежность своего первого прозаического произведения «В поле прописан» Н. Фотьев первоначально обозначил как роман.
Романизация жанра повести ставит нас перед необходимостью исследования в повестях Фотьева, прежде всего, героя, поскольку, как утверждал В. Белинский: предмет этого жанра (романа) - «судьбы частного человека», обыкновенная, «каждодневная жизнь». При этом, как заметил М. Бахтин, герой в романе показывается «не как готовый и неизменный, а как становящийся, изменяющийся, воспитуемый жизнью»; это лицо «не должно быть "героичным" ни в эпическом, ни в трагическом смысле этого слова, романический герой объединяет в себе как положительные, так и отрицательные черты, как низкие, так и высокие, как смешные, так и серьёзные». При этом роман запечатлевает «живой контакт» человека «с неготовой, становящейся современностью (незавершённым настоящим)». Главное же, роман (по М. Бахтину) способен открывать в человеке не только определившиеся в поведении свойства, но и нереализованные возможности, некий личностный потенциал: «Одной из основных внутренних тем романа является именно тема неадекватности герою его судьбы и его положения», человек здесь может быть «или больше своей судьбы, или меньше своей человечности»175. Постоянно развивающийся, становящийся герой, который является отличительной чертой романа как жанра, в 1960-1980-е годы стал характерным и для жанра повести. Теперь она взяла на себя обязанность рассказывать об истории человеческой души.
