Содержание к диссертации
Введение
Глава І. Традиции русской военной прозы в ранних произведениях Е.И.Носова о Великой Отечественной войне 13
1 Основные тенденции изображения народного подвига в русской литературе 13
2 Произведения Е.И.Носова 1970 годов о войне в контексте русской военной прозы 42
Глава II. Социально-исторический аспект художественного освещения Е.И.Носовым проблемы «война и народ» в произведениях 1970-2000 годов 68
1 Воплощение темы войны. Народ и власть в изображении Е.И.Носова 68
2. Послевоенные судьбы фронтовиков 90
Глава III. Стилевое своеобразие прозы Е.И.Носова о Великой Отечественной войне 117
Заключение 175
Библиография
- Основные тенденции изображения народного подвига в русской литературе
- Произведения Е.И.Носова 1970 годов о войне в контексте русской военной прозы
- Воплощение темы войны. Народ и власть в изображении Е.И.Носова
- Стилевое своеобразие прозы Е.И.Носова о Великой Отечественной войне
Введение к работе
Величие героического подвига народа, память о понесенных жертвах являются основной причиной, заставляющей многих писателей вновь и вновь обращаться к теме Великой Отечественной войны, попытаться понять и объяснить, почему именно русский народ одержал величайшую в истории человечества победу.
Другая причина обращения к этой теме - ее актуальность, ведь во многих произведениях о войне, раскрывающих нравственные проблемы того времени, содержатся ответы на вопросы дня сегодняшнего. Кроме того, «литература о человеке на войне, собирая ... энергию памяти, голоса и лица тех, кто отстоял «жизнь против смерти», сейчас..., когда войны то и дело вспыхивают как болевые точки на планете, превращается в звучащий колокол всеобщей памяти, в сигнал тревоги» (257, 5), - пишет В.Чалмаев. Человечество должно помнить трагедию второй мировой и всеми силами предотвращать возможность новой войны, к которой в начале XXI века вполне может привести противостояние США и исламского мира и мировой терроризм.
С начала 1960 годов, отойдя от «панорамности» в изображении войны, «лакировки» событий, русская литература стремится говорить подлинную правду о войне. Писатели стали входить в микрокосм войны, в сферу размышлений и эмоций солдата, ведь только в этом случае была возможна полная достоверность. Психологизм, углубленное проникновение во внутренний мир отдельного человека, суровый драматизм и трагизм ситуаций - характерные черты этой прозы. Детали фронтового быта, «окопная правда» сосуществуют со значительными обобщениями минувших дней войны. А мысль о том, что с гибелью одного человека уходит в небытие целая вселенная, стала в этих произведениях основной. Именно тогда появляется понятие «лейтенантская проза» (К.Воробьев, В.Курочкин, Г.Бакланов, Ю.Бондарев, В.Быков). В конце 60-х в литературу о войне входят
и писатели-фронтовики, с именами которых прочно связано такое понятие, как «философия снизу» (В.Астафьев, Е.Носов, Б.Васильев, В.Кондратьев).
Однако, по мнению критика В.Чалмаева, гипертрофированное постижение подлинной правды прошедшей войны вылилось в начале 90-х годов в «непрерывную агрессию против прошлого» и привело к крайней политизации военной прозы, а вместе с ней к ощущению обесценивания подвига народа. Как отмечает В.Чалмаев, «под воздействием моды на глобальный разрыв с прошлым, на дискредитацию почти семи десятилетий советской истории они (писатели - Н.С.) стали измельчаться, политизироваться, открывать для себя новый фронт исследования: «присутствия коммунистического сатаны на русской земле, не знающего ни креста, ни Бога, ни совести» (257, 104), а сами солдаты превратились в люмпенизированную массу (особенно ярко это проявилось в повести В.Астафьева «Прокляты и убиты»). К счастью, многим писателям-фронтовикам удалось избежать подобного следования «веянию времени» и остаться верными своему внутреннему кодексу (В.Кондратьев, Ю.Бондарев). Одним из тех писателей, кому удалось сохранить яркую творческую индивидуальность, не идя навстречу «поверхностным политизированным ожиданиям читателя», стал Е.И.Носов.
В настоящем исследовании рассматривается проза о Великой Отечественной войне одного из больших русских писателей второй половины прошлого столетия Е.И.Носова. В сознании массового читателя имя Е.И.Носова связывается в первую очередь с деревенской прозой. Большинство исследователей рассматривали творчество писателя преимущественно в рамках эстетики деревенской прозы, военная же тема оттеснялась на второй план, а сам писатель говорил, что «вообще-то тема войны у меня не главная, как, например, у Василия Быкова или у Юрия Бондарева... Главной темой была и остается деревня, ее насущные проблемы... Но война жива в истории деревни. Ведь общество ... не привело
себя в порядок после войны. Я вглядываюсь в человека деревни, который прошел войну, знает ее суровую правду». (5, 3).
Сверстники Евгения Ивановича Носова - Ю.Бондарев, Г.Бакланов, В.Быков - начали свой путь в большую литературу с произведений о Великой Отечественной войне. В отличие от них Носов заявил о себе как о талантливом писателе с выходом сборника «На рыбачьей тропе»(1958), где изображены поэтические картины природы, окрашенные философскими размышлениями автора. В живописных зарисовках и картинах из крестьянского быта, незамысловатых на первый взгляд, звучит сильное жизнеутверждающее начало, огромный гуманистический смысл. А ведь именно этого: добра, красоты, милосердия и не хватало людям, только что перенесшим страшную трагедию. Писатель попытался вернуть читателю краски мира, стертые недавним военным ненастьем.
Однако, начиная с середины 60-х, память о войне в рассказах писателя начинает проявляться все более и более отчетливо, заняв в позднем его творчестве центральное место.
По глубокому убеждению Е.И.Носова, достоверно и глубоко писать о войне может только человек, побывавший в ее горниле. Придерживаясь требования предельной правдивости в изображении событий, писатель очень осторожно обходится с такими формами выразительности, как аллегория, фантастика, сатира, гротеск. В.Астафьев вспоминал о том, как трудно и мучительно писал страницы своей военной прозы Е.И.Носов, боясь «впасть в сочинительство» и тем самым оскорбить память павших.
Глубокие раздумья писателя «о времени и о себе», о горьком опыте своего поколения, о важности этого опыта для других поколений, о войне, о мире, о фронтовиках вне фронта являются достойным продолжением лучших традиций отечественной литературы.
Отправной точкой исследования послужило справедливое утверждение В.Чалмаева о творчестве Е.И.Носова в статье «Сквозь огонь скорбей»: «Весь негромкий эпос Евгения Носова - это поиск мгновений, когда путь
Родины был не искривлен ложными целями, когда ее мощи не было задано (предпослано) фальшивое направление саморазрушения, самокромсания..., праздник Победы - это одно из просветлений народного духа, вершинное место в истории, с которого видно во все концы света. Срезать его - срезать Россию. Замечательный писатель сделал его чуточку выше, светлее, рассеял многие туманы, вселил непреходящие надежды. Будем верить, что его события, равные вечности, его герои с их «мужичьим образом» помогут многим осознать уродливость временных навыков бытия, апокалипсической прострации, застылого недоумения». (257, 39).
Актуальность данной работы данной работы состоит в обращении к прозе Е.И.Носова о Великой Отечественной войне, которое позволит дополнить представление о развитии военной прозы второй половины XX века, определить место данного автора в литературном процессе 1960-2000-х гг., выявить оригинальное и типическое в его индивидуальной манере повествования.
Гуманистическая основа творчества писателя, чистота нравственного чувства, социальная и философская насыщенность, художественное мастерство писателя, бесспорно, представляют подлинный интерес для изучения. Обращает на себя внимание блестящее владение писателем русским литературным языком. В связи с этим актуальное значение приобретает попытка акцентировать внимание на идейном и стилевом своеобразии воплощения военной темы в прозе писателя. Являясь мастером короткого рассказа и небольшой повести, писатель внес неоценимый вклад в развитие малых литературных жанров русской прозы, а по оценке В.Васильева, «значение Е.Носова в разработке жанров рассказа и короткой повести для советской литературы можно сравнить с открытием новых возможностей в «малой прозе» для XIX века И.Тургеневым». (72,139).
Научная новизна данного исследования обусловлена недостаточной изученностью военной прозы Е.Носова. В критических статьях, которые носят в основном оценочный характер, затрагиваются лишь отдельные
вопросы. Наиболее полно освещены ранние военные произведения писателя
- рассказы «Красное вино победы», «Шопен, соната номер два» и повесть
«Усвятские шлемоносцы». К теме войны на страницах этих произведений
писателя обращались и некоторые диссертанты: Л.Дудина («Эпическое и
лирическое в прозе Е.Носова»), Т.Заглоба («История и современность в
прозе Е.Носова и С.Залыгина»), Н.Хрящева «Поэтика Е.И.Носова
(Принципы воссоздания национального бытия)», несколько расширен этот
диапозон в главе «Некоторые аспекты освещения проблемы «Человек и
война» в работе Ю.Филиппова («Художественное воплощение народной
жизни в произведениях Е.И.Носова 50-х-60-х годов»). Однако на
сегодняшний день диссертационных исследований, посвященных изучению именно военной прозы писателя, нет. В данной работе впервые предпринимается попытка сделать целостный литературоведческий анализ произведений Е.И.Носова 1960-2000 годов в контексте развития основных тенденций военной литературы, а также выявить единство и целостность творческой манеры писателя.
При анализе повести «Усвятские шлемоносцы», наиболее полно освещенной критикой, делается попытка установить ее связь с традицией древнерусской литературы и фольклором, а также выявить христианские мотивы в повести, о наличии которых неоднократно упоминалось многими исследователями (С.Брыкина, Л.Дудина, В.Васильев, Н.Подзорова, Н.Сегованцев, Ф.Чапчахов и др.). Б.Агеев обнаруживает библейские мотивы конца Света в повести, однако библейская символика числа в рассказе «Красное вино победы», также достаточно освещенном в критике, остается незамеченной. В данной работе делается попытка восполнить и этот пробел. При помощи рассмотрения символики числа в рассказе подчеркивается ореол мученичества и праведности, лежащий на крестьянах, попавших в кровавую мясорубку войны.
Прослеживая тему взаимоотношений власти и народа в тылу и на фронте, а также судьбы фронтовиков после войны, настоящая диссертация
обращается к произведениям писателя разных лет. При этом предпринимается попытка сосредоточить внимание на произведениях 1990-2000 годов («Синее перо Ватолина», «Костер на ветру», «Яблочный Спас», «Памятная медаль», «Два сольди», «Фагот»), которые освещены критикой явно недостаточно.
Наконец, впервые делается попытка выявить стилевое своеобразие военной прозы писателя, при помощи рассмотрения некоторые художественных приемов, раскрывающих не только талант писателя, но и талант живописца (портрет, пейзаж, цветопись).
Предметом исследования является проза Е.И.Носова 1960-2000 годов, связанная с событиями Великой Отечественной войны, ярко раскрывающая природу подлинного подвига и героизма народа, вынесшего на своих плечах, в тылу и на фронте, все тяготы войны. Причем в большинстве произведений события военной поры преподносятся в ретроспективном ключе, в воспоминаниях участников войны, ее очевидцев, самого автора, что делает возможным философское их осмысление спустя десятилетия.
Целью данного исследования является выявление особенностей проблематики и поэтики прозы Е.И. Носова о Великой Отечественной войне, определение ее идейно-эстетической значимости и оценка вклада писателя в развитие русской военной литературы. Достижение данной цели предполагает решение следующих задач:
рассмотреть и проанализировать традиции и основные тенденции развития русской военной прозы и установить с ними связь произведений Е.И.Носова о Великой Отечественной войне, а также выявить влияние христианской морали на становление национального самосознания в прозе писателя;
определить социально-историческую (идейную) специфику авторского похода к изображению Великой Отечественной войны;
рассмотреть особенности изображения Е.И.Носовым жизни фронтовиков в послевоенный период и их внутреннего мира;
4) выявить стилевое своеобразие прозы Е.И.Носова о войне и фронтовиках. В связи с этим на защиту выносятся следующие положения:
- на формирование творческой концепции писателя оказали влияние не только события собственной военной биографии, но и традиции всей русской военной литературы, от былинного эпоса Киевской Руси и древнерусской воинской повести до прозы о Великой Отечественной войне. Обращение к этим традициям, а также глубинное постижение писателем народного менталитета и использование библейского подтекста определили индивидуальность подхода писателя к художественному воплощению темы войны;
идейно-тематическое своеобразие военного творчества Е.И.Носова обусловлено тем, что оценка событиям Великой Отечественной войны дается писателем спустя десятилетия после ее окончания, делая возможным философское осмысление проблемы «война и народ». Появляется возможность обратиться к теме послевоенных судеб фронтовиков. Для Е.И.Носова эта тема становится одной из важнейших, соединяя в себе прошлое и настоящее, историю и современность, она придает творчеству писателя особую актуальность;
взгляд с высоты современности на события и людей войны, глубокие раздумья писателя «о времени и о себе», о горьком опыте своего поколения оказали воздействие на жанрово-стилевое своеобразие прозы Е.И.Носова. Отдав предпочтение малым жанрам лирической прозы, Е.И.Носов демонстрирует высокий уровень писательского мастерства при построении сюжета и композиции. Этому способствует широкое использование писателем символических деталей, образов и картин, портретных характеристик, пейзажных зарисовок, приемов цветописи, звукописи и др.;
- проза Е.И.Носова о Великой Отечественной войне занимает важное место
среди произведений этой тематики в русской литературе второй половины
XX - начала XXI вв. (повести и романы Ю.Бондарева, В.Кондратьева,
В.Быкова, Г.Бакланова и др.).
Методология исследования. Проза Е.И.Носова о войне рассматривается в ее целостности и единстве. Впервые предпринята попытка анализа этих произведений писателя как единой художественной системы. Творчество писателя рассматривается с точки зрения выявления его идейных и стилевых особенностей. Диссертационное исследование базируется на историко-генетическом, сравнительно-сопоставительном и функциональном принципах анализа.
Степень теоретической разработанности проблемы. Интерес литературоведения к проблеме изображения эмоционального состояния человека на войне, поиска духовных основ стойкости и мужества русского народа проявился к началу 60-х годов, когда, наконец, в самой художественной литературе о войне была преодолена тенденция к «лакировке» событий и излишней восторженности. Новый виток военной литературы был связан с развитием «лейтенантской», «окопной» прозы, а также с возникновением понятия «философия снизу». Наиболее яркое освещение данная проблема получила в работах С.Журавлева, А.Бочарова, А.Эльяшевича, Д.Молдавского, И.Богатко, Л.Ивановой, Л.Лазарева, М.Ломуновой, А.Ланщикова, А.Кондратовича, Ю.Томашевского, В.Чалмаева. Данные исследования базировались как на освещении общих тенденций военной прозы этого периода, так и на анализе конкретных произведений писателей, вошедших в литературный процесс конца 50-х -начала 60-х.
Первые рассказы Е.Носова появились в 1956-1957 гг., хотя тематически с войной они связаны не были. Тогда же появляются и первые критические работы, посвященные исследованию творчества Е.И.Носова. Однако авторы первой статьи А.Половников и Д.Старикова, опубликованной в «Литературной газете» (№142) от 28 ноября 1957 г., увидели в ранних рассказах писателя лишь талантливые натуралистические зарисовки, не отметив при этом главного - умения автора подмечать и беречь прекрасное в
жизни, в природе, в человеческих душах. А ведь именно эти свойства придают прозе Носова неповторимый колорит и своеобразие, именно они позволяют отнести прозу писателя к лучшим произведениям русской литературы XX века.
Эти неточности и критичности оценок были устранены последующими исследователями, отмечавшими, кроме бесспорного дара писателя-пейзажиста, незаурядный и многогранный талант психолога, философа, гуманиста (В.Зарецкий, К.Васильченко, И.Тойбин, И.Баскевич, П.Бойко, В.Павленко и др.).
В 1972 году появилась монография В.Чалмаева «Храм Афродиты: Творческий путь и мастерство Евгения Носова», в которой автор наиболее глубоко проанализировал прозу (преимущественно деревенскую) Е.И.Носова. Однако к тому времени вышло только одно военное произведение писателя - рассказ «Красное вино победы», и поэтому Е.И.Носов не рассматривается в монографии как мастер военной прозы.
Первым рассказом писателя, в котором затронута тема Великой Отечественной войны, стал рассказ «На рассвете» (1961). Однако тема войны и ее последствий в жизни народа была пока намечена схематично, пунктирно. Впоследствии критика будет рассматривать его как эскиз, набросок к эпическому полотну - повести «Усвятские шлемоносцы».
Наконец, в конце 60-х - начале 70-х тема войны в творчестве писателя
зазвучит все более отчетливо. Восторженный отклик литературной критики
вызвали первые военные рассказы писателя «Красное вино победы» (1969) и
«Шопен, соната номер два» (1973), поставившие его в один ряд с такими
мастерами военной прозы, как Г.Бакланов, Ю.Бондарев, В.Быков,
В.Кондратьев и др. В 1977 году появился настоящий шедевр военной
литературы - повесть «Усвятские шлемоносцы». Художественное мастерство
писателя было отмечено писателями и критиками: В.Астафьевым,
И.Ростовцевой, Н.Хайловым, Н.Подзоровой, Ф.Кузнецовым, В.Анпиловым,
В.Васильевым, Ф.Чапчаховым, И.Дедковым, М.Еськовым,
М.Синельниковым, А.Кондратовичем, Л.Дудиной, Е.Джичоевой, В.Енишерловым, Ю.Томашевским, Ю.Селезневым, В.Чалмаевым, Б.Агеевым. И каждый из этих критиков выявлял новые и новые творческие высоты, взятые автором в повести. Некоторые исследователи рассматривали повесть «Усвятские шлемносцы» в ее целостности и единстве с предыдущими рассказами «Красное вино победы» и «Шопен, соната номер два», образовавшими триптих писателя о войне.
А. Кедровский отмечает: «Молчавший почти все восьмидесятые годы, в девяностые, уже на краю своей жизни, Евгений Ивановия Носов опубликовал целый цикл новых великолепных рассказов, вновь обращаясь к вечной своей теме - жизни русского крестьянства и его великой жертвенности». (121, 89).
Однако произведения писателя 1990-2000 о войне годов оказались освещены бегло. Наибольший интерес представляют работы исследователя А.Кедровского - статья «О прозе Е.И.Носова 1990 годов» и брошюра «Земляки: творчество К.Воробьева и Е.Носова», в которых он обращает внимание на своеобразие воплощения военной темы в прозе писателя. В частности, исследователь отмечает глубокое уважение Е.И.Носова к русскому народу, преклонение перед его великим подвигом - с одной стороны, но и отсутствие тенденции к какой бы то ни было идеализации народа - с другой. Также исследователь впервые обращается к теме халатного отношения властей к судьбам рядовых солдат и русского крестьянства, затронутой в прозе писателя.
Свою лепту в анализ и оценку произведений Е.И.Носова внесли кандидатские диссертации Т.Заглобы, Л.Дудиной, Н.Хрящевой, Ю.Филиппова. Автор настоящего исследования, учитывая опыт предшествующих исследователей, излагает собственное видение идейно-художественного своеобразия творчества писателя, связанного с темой Великой Отечественной войны, и стремится поставить свою работу в русло
тенденции, ставшей характерной для современного подхода к пониманию и трактовке прозы писателя.
Практическая ценность диссертации определяется тем, что ее
концептуальные положения могут быть использованы как в
преподавательской (спецкурсы, спецсеминары, руководство курсовыми и дипломными работами), так и в научной деятельности (подготовка докладов, тезисов для научно-теоретических конференций, публикация статей, работа над диссертационными исследованиями). Содержащиеся в диссертации наблюдения и выводы могут найти применение при дальнейшем изучении творчества Е.И.Носова, а также в практике преподавания русской литературы XX века в высшей и средней школе.
Апробация работы. Материалы исследования, отражающие его
основные направления и положения, докладывались и обсуждались на
конференции аспирантов Калужского госпедуниверситета (Калуга, 2004), V
Всероссийских чтениях «Оптина Пустынь и русская культура» (Калуга,
2004), духовно-религиозном форуме «Православие и русская культура»
(Калуга, 2005), литературных чтениях, посвященных 80-летию со дня
рождения Е.И.Носова (Курск, 2005), межвузовской научно-практической
конференции «Проблемы преподавания гуманитарных дисциплин» (Москва,
2005), в выступлениях на открытых научно-практических конференциях
Калужского государственного педагогического университета
им.К.Э.Циолковского (Калуга, 2005, 2006), а также неоднократно
обсуждались на заседаниях кафедры литературы КГПУ им.
К.Э.Циолковского.
По теме диссертации опубликованы брошюра и четыре статьи.
Основные тенденции изображения народного подвига в русской литературе
При всем своем тематическом, стилистическом и художественном разнообразии литература о Великой Отечественной войне имеет в своей основе ориентацию на некоторые традиции древнерусской литературы и военной прозы XIX века. Моральная правота, этическая правда русского человека - защитника своей земли, его духовная сила как источник победы, патриотизм - эти понятия, сложившиеся на Руси в незапамятные времена в связи с защитой Отечества, стали основой нравственного кодекса русского воина, и его жизнестойкость проявляется всякий раз, когда на страну нападает враг. В направлении этих понятий вырисовывается, пожалуй, одна из главных линий русской военной прозы, обращающей внимание на нравственную сторону исторических событий. От древней русской литературы эти понятия, развиваясь, пришли ко Льву Толстому, а затем были подхвачены литературой о Великой Отечественной войне.
Заметное влияние на формирование военной прозы оказала и народная солдатская песня. Еще в исторических песнях о Северной войне XVIII века в центре внимания собирательный образ самоотверженной солдатской массы, противопоставленный генералам. Героическое поведение русского войска, определившее победу в войне, воскресило в памяти традиционный образ русской поэзии - уподобление боя пашне. Песня о взятии Шлиссельбурга завершается словами: «Распахана шведская пашня, // Распахана солдатской белой грудью; //Орана шведская пашня солдатскими ногами; // Боронена шведская пашня солдатскими руками; // Посеяна новая пашня солдатскими головами». (123, 143). Традиции солдатской исторической песни, выработанные в начале XVIII века, получают развитие во второй его половине и в XIX столетии: образы солдат и некоторых полководцев дают пример стойкости, мужества, презрения к смерти, подчеркивается тяжесть солдатской доли: «...нет горчей полыни во чистом поле - «А еще того горчее - служба царская». (123, 154).
Наиболее ярко развенчание образа царя Александра I, а вместе с тем возвеличивание роли народа выражены в песнях Отечественной войны 1812 г. Царь лишен силы, энергии, воли к действию. Он резко отличается от Петра. Слабовольный и бессильный, он не в состоянии оказать сопротивления неприятелю. Повесившего «буйну голову» царя ободряет сам Кутузов, обещающий победу над врагом. Образы Суворова и Кутузова отражают народную любовь к знаменитым полководцам. Они олицетворяют тот патриотизм, который мобилизует народные массы на защиту родной страны. Именно в песнях о войне 1812 г., в которых основным остается собирательный образ народной массы, борющейся под руководством М.И.Кутузова за Москву - Россию, впервые отчетливо проступает национальное самосознание русского народа как единого целого.
Описанию и осмыслению событий 1812 года был посвящен большой пласт прозаических произведений. Большинство из них написаны ее участниками и очевидцами и носят характер воспоминаний, походных записей. На Бородинском поле, под Тарутином и Смоленском закалялся патриотизм русской нации, приходило и утверждалось национальное самосознание, не случайно высказывание А.Герцена: «Подлинная история России началась с 1812 года». (82, 102). Однако все писатели были выходцами из дворянской среды, и хотя они и отдавали должное героизму русского крестьянства, но все же видели ту войну глазами офицера, это и «Воспоминания о сражении при Прейсиш-Эйлау» Д. Давыдова, и «Походные записки русского офицера» И.Лажечникова. Итогом осмысления роли народа в событиях 1812 года становится роман «Война и мир» Л.Толстого. В 1820-1830 годы в русскую литературу входит герой из народа, хотя образу крестьянина и была присуща некоторая романтизация: например, в повести Н.Полевого «Рассказы русского солдата» или произведениях А.Погосского мы встречаемся с простодушным солдатом-исполнителем, солдатом-балагуром, солдатом - ревностным слугой Отечества.
Судьбе простого солдата, брошенного в пекло войны, в данном случае русско-турецкой, посвящен рассказ В. Крестовского «Средний солдат», герой которого - Федор Улитин - уже более реалистичен: « .. .ни от какого дела не отлынивал, ни на что сам не напрашивался, ни от чего не отказывался и вообще службу нес честно... прикажут идти вперед - идет, как и все и другие, прикажут стрелять - стреляет, как и прочие... товарищей бойцов словом не подбодрит, но зато никогда не захнычет, не разохается, а делает свое дело просто, скромно, как бог велит, по совести». (201, 423). Именно такое изображение солдата-крестьянина на войне близко В.Астафьеву и Е.Носову. Да и само представление войны как огромного тяжелейшего физического труда, борьбы за выживание в тяжелейших походных условиях в рассказе Крестовского предопределило появление одной из особенностей военной литературы второй половины XX века.
Кровавая бойня русско-турецкой войны лежит в основе сюжета рассказа В.Немировича-Данченко «Редут взят». В нем еще меньше остается от идеализации солдата-крестьянина в прозе 20-х - 30-х годов. Солдаты представлены простыми смертными, которым, кроме всех прочих человеческих чувств, присуще чувство страха. Поддаваясь паническим настроениям, группа солдат бежит с поля боя, но, устыдившись упреков генерала, солдаты вновь штурмуют редут... И вот «Редут взят. Земляные насыпи, стальные орудия, серые шинели солдат, лица их и руки забрызганы кровью... Кровь стоит лужами, внутри редута лужи и вне его. Кровь испаряется в тумане, точно делая его тяжелей... Кажется, что и сверху падает она с дождевыми каплями...Защитники редута почти все остались здесь...». (201, 451). Можно ли упрекать солдат за то, что они испугались, что своим побегом лишь на какое-то время отсрочили свою смерть. Страх смерти может парализовать любого, даже очень смелого человека, об этом не постыдятся писать и авторы военной прозы 1960-1990-х, именно этот элементарный страх испытают многие герои: он свяжет ноги герою рассказа В.Кондратьева «День Победы в Чернове», парализует в ночном бою в окружении Васильева - героя Ю.Бондарева («Выбор»).
С наибольшей силой психологической достоверности изображает русского солдата В.Гаршин, в прозе которого нашли отражение события русско-турецкой войны 1877 - 1878 годов. Абсурдность войны - вот главная мысль его рассказа «Четыре дня»: русские и турки - враги, убивающие друг друга, не виновны в преступлениях. Но кто же виновен? На этот вопрос Гаршин не отвечает, предоставляя право читателю самому ответить на него. Но то, что война противна человеческой природе, враждебна ей, для Гаршина - очевидный факт. Гаршин описывает тошнотворные трупы с выводками червей не для того, чтобы пощекотать нервы читателя или отдать дань модному в то время натурализму, а для того, чтобы вызвать у читателя ощущение противоестественности войны. «Передо мной лежит убитый мною человек. За что я убил его? Он лежит здесь мертвый, окровавленный. Зачем судьба пригнала его сюда? Кто он? Быть может, и у него есть старая мать. Долго она будет по вечерам сидеть у дверей своей убогой мазанки да поглядывать на далекий север: не идет ли ее ненаглядный сын, ее работник и кормилец?..» (201, 344), - так размышляет раненый герой Гаршина, лежащий на поле боя рядом со своим убитым врагом.
Произведения Е.И.Носова 1970 годов о войне в контексте русской военной прозы
Придерживаясь основных тенденций развития литературы о Великой Отечественной войне, наметившихся с начала 60-х годов XX века, а также, унаследовав традиции русской военной прозы более раннего периода, Е.И.Носов шлифует собственную манеру повествования, в центре которого историческое событие в жизни страны - Великая Отечественная война и послевоенные судьбы ее участников. Большая филологическая культура писателя, уроки мастерства, полученные у классиков, наложенные на богатый жизненный опыт, приобретенный на фронте и в послевоенные годы, позволяющий своеобразно подходить к окружающему миру, делают авторскую манеру письма по-настоящему самобытной.
Почти все основные тенденции развития военной прозы второй половины XX века в той или иной степени преломляются в рассказе Е.И.Носова «Шопен, соната номер два». Рассказ в каком-то смысле является показательным для прозы Е.И.Носова о войне, своего рода конспектом его военного творчества, так как в этом рассказе затронуты все значимые для писателя проблемы, связанные с изображением Великой Отечественной войны.
Словно реквием по всем, погибшим на полях войны, по умершим в госпиталях, звучит скорбная мелодия Шопена в повести «Шопен, соната номер два». Звучит эта музыка и для тех, кто умер от ран после войны. Из дома, куда случайно забрели герои рассказа, на войне погибли четверо -отец, два брата хозяйки. Муж ее - Степан - скончался вскоре после войны от полученных ранений, ведь и после своего окончания война продолжала убивать. Жива память о них в этом доме, старушка мать, спустя тридцать лет, все еще продолжает ждать одного из сыновей. А вот с людьми вокруг уже что-то происходит, они уже начинают забывать... Это и вызывает авторскую боль и тревогу.
Центральное событие повести - открытие обелиска на одном из полей легендарной курской земли. Именно здесь происходило одно из главных сражений минувшей войны - Курская битва. Хотя сам дядя Саша Полосухин - герой повести - в Курской битве не участвовал, но он застал ужасающую картину поля боя в 1943 году, когда приехал на побывку домой: тридцать лет спустя все никак не отпускает память увиденное и потрясшее тогда -грандиозное танковое кладбище под Прохоровкой с разложившимся трупом в одном из танков. Вспоминает дядя Саша, как вел в том же 1943 году по этим местам три сотни ребят из запасного полка: «К рассвету делали по тридцать-сорок километров... К концу недели засыпали на ходу: глядишь, идет, уронив голову, держится за соседа, как слепой... У всех билась одна мысль: дойти, свалиться и спать, спать - все равно где, на чем...». (4, 49). Но как только они дошли до места, их заставили подтянуться, построиться и пройти строевым шагом перед полковником под бодрые звуки марша «Утро красит нежным светом..,», а потом командование приказало опять делать тридцатикилометровый бросок, так и не дав отдохнуть. Вечером был бой, из которого многие не вернулись... Автор не описывает самого сражения, но война не кажется от этого легче. Тяжелейшее физическое испытание, выпавшее на долю дяди Саши и его солдат, уже само по себе сопоставимо с самым страшным боем со смертельной усталостью. Автор не говорит об этом прямо, но подводит читателя к мысли, о том, что если бы командование дало немного отдохнуть измученным людям, то потерь было б гораздо меньше. Разумеется, война - отдыхать времени не было, однако оно нашлось для того, чтобы солдаты строились, разбивались в колонны и «гарцевали» перед полковником.
Тридцать с небольшим лет прошло после войны, но все еще натыкаются на кости трактористы, а пастухи аккуратно отводят свои стада от могильных холмиков; продолжают появляться на многострадальной русской земле памятники павшим - незатейливые солдатские обелиски.
На открытие памятника приходят пожилые ветераны из окрестных деревень, прибывает, естественно, и местная власть. Повесть строится на контрастном отношении к памяти павших самих ветеранов, каждый из которых мог оказаться под этим обелиском, и властей, для которых открытие памятника - одно из плановых мероприятий. Странно и неуместно звучат выступления гостей - председателя местного колхоза Осинкина о развернувшемся соревновании на уборке свеклы за право положить первый кирпич в основание обелиска, «самого» Засекина, обрисовавшего международное положение, пионервожатой, фальшиво выкрикнувшей: «Никто не забыт, ничто не забыто», заведующей клубом «в искусственной дошке под леопарда», местного учителя, пытавшегося сказать что-то связанное с историей. И только одно «выступление», несуразное, спонтанное, неожиданное, было рождено криком души измученной, настрадавшейся от войны немолодой колхозницы, лишь оно одно оказалось уместным: «Я вам так скажу, товарищи: моих полегло двое. А я, хоть и живая, а тоже поранетая на всю жисть...». И вдруг закрылась руками, грубыми, негнущимися пальцами, какие бывают от бурака и стылой осенней земли. Постояв так в сдавленной немоте перед притихшим народом, она, наконец, отняла руки, ожесточенно оглядела толпу, ища внутри себя те слова, которыми хотела выразить свою старую боль, и, не сумев найти таких слов, вдруг подхватила мальчика, подняла под мышки и, повернув его к обелиску, выкрикнула в полуплаче: - Смотри, Витька! И запомни! Вот она какая, война». (4, 51).
Все эти сбивчивые речи ораторов и легкомысленные разговоры парней-музыкантов перебивают тяжелые воспоминания дяди Саши, в которые он погружается, отрешившись от всего внешнего мира. Автор соединяет в его воспоминаниях два временных пласта: его военную юность, когда он -лейтенант Полосухин - вел роту по этим местам, и семидесятые годы, когда спустя тридцать лет он оказался здесь снова: «Вчитываясь в эти фамилии, дядя Саша как-то и не заметил, когда Осинкина сменила пионервожатая... она начала звонко и четко рапортовать об успехах школьных следопытов. Старшой слушал эту чистенькую расторопную девочку, а перед ним встала вдруг картина, виденная все там же, под Быховом...». (4, 48). У каждого прошедшего войну было свое поле, к которому уже потом, спустя много лет, будут пробиваться сквозь толщу времени бывшие фронтовики, и видение этого поля не оставит их до последних дней. Поле, где получали они свое боевое крещение, где остались лежать товарищи и откуда они чудом выбрались, ощущая потом перед павшими свою вину. Дяди Сашино поле было под Быховом. Не уходит из памяти повисший в том поле на проволоке солдатик.
Воплощение темы войны. Народ и власть в изображении Е.И.Носова
С произведениями В.Астафьева, Б.Васильева, В.Кондратьева, Е.Носова тесно связано такое понятие, как «философия снизу» (В.Астафьев), подразумевающее взгляд на события и людей войны глазами солдата из окопа, одного из тысяч, брошенных в кровавую бойню рядовых или лейтенантов, а также глазами народа в тылу. Если речь идет об осмыслении войны спустя годы, то бывшие фронтовики остаются до конца своих дней все теми же солдатами, с определенным мировоззрением и шкалой нравственных ценностей, сформированными взглядом из окопа.
Основной философской категорией этой прозы становится понятие «человеческая жизнь», а одним из серьезнейших вопросов - проблема ее ценности в условиях войны. Большинство коллизий военной прозы связано с острым противоречием: с одной стороны, естественное стремления человека сохранить жизнь, с другой - тяжелая необходимость ценой неотвратимых потерь добыть победу. С проблемами ценности человеческой жизни и цены победы тесно связан вопрос о нравственной сути некоторых командиров, потому что им законами войны была предоставлена неограниченная возможность распоряжаться солдатскими жизнями, посылать людей на смерть, тем более что, во время войны было довольно логично ценой меньших потерь предупреждать большие. Об этом писали К.Воробьев, Ю.Бондарев, Г.Бакланов, В.Кондратьев, В.Астафьев.
К этим сложным проблемам обращается и Е.И.Носов - «один из самых «тихих» и уединенных лириков в современной прозе», создатель летописи «послефронтовых или последних предвоенных мгновений, состояний народной души». (257, 93). В связи с тем, что в целом творческой манере писателя свойственна художественная скрытность, сдержанность в проявлении чувств и в форме их выражения (ощущается творческая учеба у И.Бунина), сложнейшие философские и социально-исторические вопросы, острая душевная боль героев Е.И.Носова уходят в подтекст, скрываясь за нарочито-спокойным тоном повествования (исключение тут составляют два поздних произведения «Синее перо Ватолина» (1995) и «Фагот» (2002), в которых эти проблемы звучат открыто).
Говоря о творчестве В.Кондратьева, которому по своей «негромкой» творческой манере оказался наиболее близок Е.Носов, Л.Лазарев отмечал, что он «в художественном исследовании действительности военных лет идет не вширь, а вглубь, проникая - слой за слоем - в толщу народной жизни». (147, 264). Это определение наиболее емко отражает и идейную направленность прозы о Великой Отечественной войне Е.И.Носова. Естественно, что такое глубинное исследование не может предполагать ничего легкого, поверхностного.
В своей прозе о Великой Отечественной войне Е.И.Носов приглашает задуматься над многими вопросами, самыми серьезными и неоднозначными среди которых являются вопросы об истинной цене победы русского народа в Великой Отечественной войне, о непреодолимой грани, пролегшей между понятиями «Родина» и «государство», «власть» и «народ», о судьбе народа-победителя после войны.
Критик А.Бочаров, рассуждая о повести «Усвятские шлемоносцы», вменял писателю в вину, что он выделяет крестьянство и подчеркивает его исключительную роль, а также избегает писать о советской Родине, заменяя ее понятием «Россия». «Но если сделать некую мысленную поправку, принять изображенное не за полемическое вытягивание крестьянской или российской исключительности, а за своеобразную синекдоху -представление о целом по части, о народе по крестьянству, о многонациональном союзе по России - то в этих пределах писатель справился со своей задачей превосходно», - пишет критик. (63, 334). Однако если сделать такую «мысленную поправку», о которой пишет исследователь, то полностью теряется смысл этого произведения.
Е.Носов писал именно о русском крестьянстве, о его роли в войне, ведь на фронтах Великой Отечественной в первую очередь сражалась и гибла крестьянская Россия. Тому есть объяснение - именно крестьянство накануне войны было самым многочисленным классом, и именно необученные деревенские мужики составляли основную солдатскую массу, в то время как горожане имели больше шансов стать офицерами и остаться при штабах. Именно русское крестьянство стало живым заслоном, выставленным на пути продвижения фашистов на восток, а первые победы были одержаны благодаря массовости, огромному числу деревенских мужиков, но отнюдь не боевой технике и умелой тактике командования. Как справедливо пишет В.Бондаренко: «По самой простой статистике, это была самая крестьянская война из всех войн, которые когда-нибудь вела Россия». (57, 17).
Во многих своих произведениях писатель подчеркивает негероичность внешности крестьян, их неприспособленность к военному делу в первые дни войны. В рассказе «На рассвете» солдатке Алене снится во всех подробностях, навсегда врезавшихся в память, как «Степан, суровый и молчаливый, в чистой исподней рубахе, морщась от цигарки, старательно и пристально обертывал новой портянкой ногу, положенную на колено другой ноги, как расправлял складки рядна и обхаживал ступню ладонью, а руки были темные от застарелого мазута, с белесыми волосками на кургузых, негнучих пальцах». (2, 204). Картина крестьянских сборов на войну, а вместе с ней ломка устоявшегося жизненного уклада пахаря и перестройка его сознания на военный лад, получит свое дальнейшее развитие и станет сюжетообразующей в повести «Усвятские шлемоносцы». Подобно Степану и усвятским крестьянам, уходит на фронт и герой другой, более поздней повести «Синее перо Ватолина»(1995): «...ушел он из дому в куценьком пиджачке, серая остриженная голова с красными ушами под ветхим от дождей картузиком, такой жалкий, нерасторопный и бессловесный - ни спросить, ни попросить, - ничего, кроме вил да косы, в руках не державший, тем паче ружья». (15, 5). Далеко не героична внешность Ивана: здесь даже нет чистой рубахи и новых портянок Степана, нет Касьяновых новых сапог, нет ощущения войны как трагедии вселенских масштабов, неспроста автор подчеркивает «куценький пиджачок» и «красные уши». Со своей неприметной, деревенской внешностью совершали крестьяне свои такие же неприметные подвиги: «долго идти, тяжело нести, изо всех сил толкать, вытаскивать из грязи, копать, пилить, забивать, вычерпывать, крошить камень, долбить мерзлоту, не спать до умопомрачения,., мерзнуть,.. перемогать сырость, дождь, жару, жажду,., грызть сухари, курить листья, мох, добывать огонь кресалом, спать не раздеваясь, часто на сырой земле, а то и просто в снеговой ямке, терпеть зверские обстрелы...». (13, 41).
Стилевое своеобразие прозы Е.И.Носова о Великой Отечественной войне
Е.И.Носов является признанным мастером малой эпической прозы, отличающейся особым лиризмом.
Основной особенностью малой эпической формы является то, что в ней обычно повествуется об отдельном событии в жизни человека. «Характер героев в силу этого показан как уже сформировавшийся, определенный; ... количество персонажей невелико, поскольку они участвуют лишь в одном событии. Отсюда невелик и объем произведения. Само событие, лежащее в основе сюжета малой эпической формы, имеет, конечно, завязку, кульминацию, развязку, т.е. распадается на более частные события, но в целом эти события составляют именно один эпизод в жизни человека и не имеют дальнейшего развития» (229, 128), - пишет Л.Тимофеев. Нередко малая проза связана с тончайшими психологическими переживаниями героев, имеющими полную самостоятельность, внутренне законченными, воспринимаемые читателем как определенный жизненный факт, в котором присутствуют все составные образного изображения жизни. В этом случае мы имеем дело с лирической прозой.
«Лирическая проза представляет собой созданную по законам любого жанра эмоционально-насыщенную, пронизанную авторским чувством художественную прозу». (209, 175). Лирический герой является структурным центром всей композиции, которая представляет собой цепь непосредственных переживаний этого героя. Его образ, не столько развивается во времени, сколько разворачивается перед читателем в различных своих гранях. Лирическая проза синтезирует отдельные черты лирического и эпического изображения жизни. Эпическое произведение представляет собой повествование о развитии характеров через события... Автор противостоит изображаемому как наблюдатель и рассказчик. В лирическом произведении переживание, как основной его предмет и материал, определяет такие его качества, как непосредственность и сиюминутность лирического изображения, повышенную эмоциональность и бессюжетность. Однако в отличие от лирики лирическая проза дает более сложный, развернутый, многоплановый, динамичный образ лирического переживания, а чаще - целого потока переживаний. Лирическая проза, на первый взгляд, кажется бессюжетной. Сюжета, как целостной системы событий, в ней обычно нет. Но поток переживаний, складывающийся из целой цепи размышлений, чувств, воспоминаний героя, связи между переживаниями и картинами внешней жизни столь сложны и многообразны, что позволяют говорить об особом понятии - лирическом сюжете.
К началу 60-х годов лирическая проза приобрела в русской литературе исключительное значение. Однако зачастую критика связывала ее только с биографизмом, «исповедальностью», с непосредственным выражением авторских чувств, чем искусственно ограничивала сферу ее реального распространения и искажала природу данного явления как особого стилевого течения.
На самом деле активизация в 1960 годы русской лирической прозы была вызвана «общественными и культурными событиями в стране: Великой Отечественной войной с ее массовым героизмом и особой причастностью личности к общему, всенародному; послевоенными преобразованиями в сельском хозяйстве; переоценкой ценностей, связанных с подлинным пониманием роли личности в истории; внутренними процессами в области науки и культуры в ходе восстановления разрушенного народного хозяйства. Все это вносило новое в развитие личности, в ее взаимоотношение с обществом, с миром». (297, 34).
Лиризмом оказались проникнуты почти все жанры прозы, не стали исключением рассказ, очерк и эссе. В связи с этим значительно увеличился удельный вес произведений, написанных от первого лица, что позволяло автору все пропускать через призму восприятия своего героя, через его душу, подчинять его анализу событий и лиц, все, так или иначе, связывать с философским осмыслением эпохи.
Е.Носов не скрывал романтичности и лиризма своей души, которые не могли не отразиться в его прозе: «...во всех своих повестях и рассказах я непременно кого-то люблю и сочувствую (хотя о самой любви писать стесняюсь)...». (274, 4). Сам же писатель так определял специфику своей творческой манеры: «Я вообще-то публицист, прошел серьезную газетную школу и никогда ей не изменял. И когда работаю как писатель - пользуюсь методом журналиста. Для меня важна проблема, поэтому я обозначаю проблему и ее разрабатываю. Вот я увидел на деревенской дороге, в глубокой колее ... бабушку, ползающую в грязи в поисках упавших очков. И вот этот горестный образ обрел острый социальный аспект - у меня созрела тема о бездушии к земле и человеку». (23, 4).
Ю.Филиппов обращает внимание на то, что в последние носовские сборники наряду с рассказами и повестями включены и газетные очерки: «Эти произведения рождались как итог трудных, порой, очень трудных раздумий над самыми острыми жизненными вопросами, которые ставило перед читателем время. Пришедший в литературу через газету, Носов остро ощущал трудность и действенность публичного выступления, его заданность и в то же время известную непредсказуемость детали. Это и понятно, ибо языковые средства публицистики рассчитаны не только и даже не столько на сообщение, логичное доказательство и информативность, сколько на эмоциональное воздействие, на так называемый нравственно-этический шок, предполагающий работу ума и сердца ради последующего очищения». (243, 6).
Прав и В.Васильев, высоко оценивший вклад Е.И.Носова в развитие жанра рассказа, сравнив его с открытиями новых возможностей в малой прозе XIX века И.С.Тургенева: «Е.Носов вернул рассказу и повести классическую свободу выражения, высокую простоту, содержательную емкость при экономии письма..., ту музыкальную, эмоциональную, психологическую оснастку и конкретную, предметно-живописную образность слова, которыми всегда отличались большие русские писатели». (72,136).
Таким образом, индивидуальная авторская манера повествования синтезирует черты социологического очерка и лирико-психологической прозы, поэтому точно определить жанр прозы Е.Носова зачастую весьма сложно. Повести, рассказы, эссе, очерки, зарисовки сливаются в целостную, предельно точную картину народной войны, созданную ее очевидцем.
