Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Источниковедческая основа изучения взаимоотношений Пушкина и Гоголя 10
1. Эпистолярий 12
2. Взаимные отзывы на страницах литературной критики, публицистики и художественной прозы 42
3. Мемуары 69
Глава II. Литературная наука XIX - XXI вв. о взаимоотношениях Пушкина и Гоголя 90
1. Диалог исследовательских версий 91
2. Спорные эпизоды биографических контактов Пушкина и Гоголя в контексте литературоведческой полемики 125
Заключение 155
Список литературы 159
- Эпистолярий
- Взаимные отзывы на страницах литературной критики, публицистики и художественной прозы
- Диалог исследовательских версий
- Спорные эпизоды биографических контактов Пушкина и Гоголя в контексте литературоведческой полемики
Введение к работе
«Пушкин и Гоголь» - сквозная тема русской литературоведческой мысли последних двух веков. История общения писателей, тесно связанная как с эволюцией эстетических воззрений, так и с трансформацией общественно-политической ситуации в России, к настоящему времени представляет самостоятельное культурное значение. С момента, когда проблема отношений Пушкина и Гоголя перешла в ведение литературной науки, прошло более 150 лет. За этот срок был накоплен огромный исследовательский материал и сформулированы разнообразные версии, призванные установить точные факты и объяснить природу взаимоотношений двух писателей.
Интерес к исследованию сюжета «Пушкин и Гоголь» в литературоведении объясняется, прежде всего, сложностью самой биографической ситуации. Так получилось, что о взаимоотношениях двух литераторов мы знаем только от одного из них. Пушкин оставил достаточно скупые сведения о своем младшем коллеге. Гоголь же, наоборот, писал о Пушкине в разное время и достаточно много. При этом к гоголевским сведениям нужно относиться очень осторожно. Для Гоголя Пушкин был чем-то несравнимо большим, чем биографической личностью. Он был для него фигурой мировоззренческого порядка, символом, и их взаимоотношения были постоянным объектом философского переосмысления.
Рассматривая гоголевскую автобиографическую прозу и донесенные мемуаристами сведения, нельзя упускать из виду постоянную тягу писателя к мистификаторству. История отношений с Пушкиным - один из узловых моментов его жизнетворчества и важный элемент в создании публичного образа. В процессе изменения внутреннего мира Гоголя меняется история его взаимоотношений с Пушкиным. Нужно отметить, что после 29 января 1837 года их картина не устанавливается в каком-то едином, императивно зафиксированном памятью виде, а, наоборот, эволюционирует, обогащаясь новыми смыслами.
Другой причиной интереса, объясняющей отчасти использование слова «диалог» в названии темы, является то, что во всем спектре исследовательских интерпретаций взаимоотношений Пушкина и Гоголя наблюдаются две основные тенденции. Первая достаточно канонична и лежит в основании расхожего хрестоматийного образа отношений двух писателей, запечатленного в массовом сознании. Он включает в себя отношения учителя и ученика, базируется на понятиях дружбы и взаимопонимания и предполагает идею литературной преемственности.
Вторая тенденция в осмыслении темы менее укоренена в общественном сознании. Ее отличительным качеством является стремление увидеть мотивы биографий Пушкина и Гоголя, определяющие их индивидуальные особенности, наиболее ярко проступающие именно в межличностном общении. Вектор исследовательского интереса в данном случае направлен на поиск противоречий в отношениях двух классиков русской литературы.
Диалог и противостояние двух названных традиций являет собой магистральную линию истории исследования пушкинско-гоголевских отношений в отечественной литературной науке.
Термин «диалог», вынесенный в наименование темы, в значительной степени отражает дихотомичность истории исследования пушкинско-гоголевских взаимоотношений, однако понимается нами в контексте философской системы М.М. Бахтина шире, как «почти универсальное явление, пронизывающее всю человеческую речь и все отношения и проявления человеческой жизни, вообще все, что имеет смысл и значение» . Подобный ракурс может, на наш взгляд, способствовать актуализации необходимого смысла литературного факта, а также содействовать более полному раскрытию его исторически конкретного содержания.
С течением лет, по мере увеличения числа работ и приумножения биографических интерпретаций, возникает необходимость в систематизации
1 Бахтин М.М. Проблемы поэтики Достоевского. М., 1972. С.71.
5 накопленного исследователями материала и обозначении итоговых точек зрения. Особое значение в этом контексте приобретает тот факт, что советское литературоведение в силу понятных причин замалчивало имена дореволюционных исследователей, оставляя за гранью научной дискуссии точки зрения многих и многих авторов. История изучения пушкинско-гоголевского вопроса и, в целом, история литературной науки на протяжении многих десятилетий была значительно редуцирована и искажена. Ситуация не в полной мере исправлена и по сей день. Несмотря на то что в актуальное сознание науки о литературе возвращаются целые пласты имен и связанных с ними научных и историко-литературных фактов, процесс реабилитации гуманитарного прошлого идет достаточно медленно.
В свете всего вышесказанного цель данного исследования видится в осмыслении существующих версий характера пушкинско-гоголевских отношений, создании максимально полной картины их генезиса. Выбранный ракурс исследования позволяет не только обозначить типологические свойства истории изучения писательского общения, но также дает возможность прояснить некоторые проблемные эпизоды «совместной» биографии Пушкина и Гоголя. Подобная двуединая цель определяет следующие задачи:
составить и критически проанализировать свод источников, содержащих сведения о взаимоотношениях двух писателей;
определить доминантные черты пушкинского образа, запечатленного в художественных, эпистолярных, литературно-критических и публицистических текстах Гоголя;
проанализировать факты общения писателей, запечатленные в воспоминаниях современников, определив их роль в развитии исследовательской полемики;
проследив историю исследовательской полемики вокруг взаимоотношений Пушкина и Гоголя, классифицировать существующие в
литературе концепции целостного объяснения природы писательских контактов;
обратившись к частным проблемам пушкинско-гоголевских взаимоотношений, определить роль целостных исследовательских концепций в процессе источниковедческого анализа конкретных историко-литературных фактов. Объектом исследования является сформированный многими десятилетиями работы литературоведческой мысли широкий массив интерпретаций фактов и характера взаимоотношений Пушкина и Гоголя.
Предметом исследования стала история трансформации целостных биографических концепций понимания природы общения писателей, заключенная в трудах отечественных литературоведов.
Актуальность работы определима в контексте продолжающегося институционального переосмысления науки о литературе. Произошедшая в 1990-е годы смена парадигм литературоведческого исследования требует нового обращения науки о слове к собственной истории. Работа, посвященная осмыслению путей исследования одного из ключевых моментов развития русской литературы, отвечает этому требованию.
Методологическую базу диссертации составили принципы биографического, источниковедческого и историко-функционального методов осмысления историко-литературных явлений. Методика ведения исследования формировалась через ориентацию на работы В.В. Гиппиуса, В.Б. Томашевского, Г.А. Гуковского, Ю.Г. Оксмана, В.Э. Вацуро, Ю.В. Манна, В.В. Прозорова, В.Ш. Кривоноса.
Источники диссертационного исследования составили художественное, публицистическое и эпистолярное наследие Пушкина и Гоголя, свидетельства современников (воспоминания и письма), биографии Пушкина и Гоголя, а также работы, посвященные общим вопросам истории и теории литературы и более частные исследования творчества писателей.
7 Основной группой источников, обладающих первостепенной значимостью для работы, следует назвать статьи и монографии, посвященные теме биографических и творческих контактов Пушкина и Гоголя.
В диссертации впервые проанализированы и систематизированы работы исследователей жизни и творчества Пушкина и Гоголя, начиная с середины XIX века и заканчивая публикациями последнего времени, никогда ранее не осмыслявшиеся в целостности. Это обеспечивает научную новизну работы.
Анализ исследовательских концепций, проведенный на фоне источниковедческой разработки значительной историко-литературной проблемы, претендует на методологическую и теоретическую значимость, актуальную для познания отечественной литературной науки как многоаспектного, но внутренне единого явления культуры.
Практическая значимость работы заключается в потенциальном использовании ее результатов в научных и учебно-прикладных целях: при чтении общих и специальных вузовских курсов на филологическом и других гуманитарных факультетах высших учебных заведений, в школьном преподавании литературы, в экскурсионной и методической деятельности литературных музеев.
Материалы диссертации прошли апробацию на Всероссийской конференции молодых ученых «Филология и журналистика в начале XXI века», посвященной 95-летию со дня рождения Е.И. Покусаева (Саратов, 2004 г.), Всероссийской конференции молодых ученых «Филология и журналистика в начале XXI века», посвященной 60-летию Победы (Саратов, 2004 г.), межвузовской научно-практической конференции «Междисциплинарные связи при изучении литературы» (Саратов, 2005), VI Международных Гоголевских чтениях (Москва, 2006), Всероссийской конференции молодых ученых «Филология и журналистика в начале XXI века», посвященной С.Л. Франку. По теме исследования опубликовано 4 статьи.
Положения, выносимые на защиту:
Движущим центром полемики исследовательских версий о характере отношений Пушкина и Гоголя являются не только объективные причины, вытекающие из противоречивости историко-литературных фактов, но и субъективные, подчас оказывающиеся результатом индивидуально-частного влияния или следствием воздействия общественно-политической конъюнктуры.
В основании образа Пушкина, запечатленного в гоголевском художественном, литературно-критическом, публицистическом и эпистолярном наследии лежит мысль об абсолютном, неоспоримом литературном и человеческом авторитете поэта. Пушкин в текстах Гоголя -образец русского человека, чья биография служит неисчерпаемым источником характерных примеров истинно русской жизни.
Мемуарные источники картины взаимоотношений Пушкина и Гоголя, взятые в целостности, определяют широкие рамки для интерпретаций характера общения двух литераторов и предоставляют многочисленные возможности для разновекторного истолкования содержащихся в них фактов. Реализация диалогического потенциала, заложенного в воспоминаниях, составила основной материал исследовательской полемики вокруг контактов Пушкина и Гоголя.
4. Истоки концептуального противопоставления Пушкина и
Гоголя в биографических исследованиях первой четверти XX века в
значительной степени определены противопоставлением художественных
систем писателей, проводившимся литературными критиками XIX века,
жестко разделявшими «пушкинское» и «гоголевское» направления в
развитии русской литературы.
5. В истории исследования пушкинско-гоголевских отношений
отчетливо выделяются два цикла: 1850-1920-е и 1930-2000-е, равные по
протяженности и идентичные по своей внутренней структуре.
6. Важнейшей особенностью полемики исследовательских версий
вокруг взаимоотношений Пушкина и Гоголя является принципиальная
невозможность, императивно и однозначно установив, словесно
зафиксировать целостный характер писательского общения. Причина этого
заключена в непрерывном изменении социальной картины мира,
наполняющем с течением времени устоявшиеся биографические
формулировки новым смыслом.
7. Сегодняшнее положение пушкинско-гоголевского вопроса в
литературоведении характеризует интерес к конкретным проблемным
вопросам писательского общения, во многом противопоставленный
целостному концептуальному изучению природы взаимоотношений
классиков.
Структура работы. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы. Общий объем текста - 175 страниц.
Эпистолярий
Из личной переписки между Пушкиным и Гоголем сохранилось 13 писем. Большая часть из них (9) принадлежат перу Гоголя, который и выступил инициатором начала письменного общения, отправив 16 августа 1831 года из Петербурга в Царское Село письмо своему недавнему знакомому. Посвященное, в основном, разрешению бытовых и случайных недоразумений, это письмо следует, скорее, назвать запиской на скорую руку. В нем Гоголь извиняется за невыполненное обещание захватить пушкинскую посылку по пути в Петербург и разъясняет несуразный почтовый казус, произошедший с письмом, написанным на его имя, но оказавшимся у Пушкина. В конце послания Гоголь сообщает свой почтовый адрес в Петербурге и обещает на днях писать более обстоятельно. Свое обещание он выполняет через 5 дней, 21 августа, когда отсылает Пушкину развернутое письмо, в котором, помимо иронического отчета о состоянии петербургского общества и погоды, приводит ставшую позднее знаменитой историю посещения им типографии, печатавшей «Вечера на хуторе близ Диканьки», и излагает план критической статьи, направленной против Ф.В. Булгарина. Оканчивая письмо, Гоголь передает поклоны жене Пушкина, которую он по ошибке называет Надеждой Николаевной, и В.А. Жуковскому.
Появление имени автора «Светланы» в письме к Пушкину не случайно. Если верить письму Гоголя Данилевскому от ноября 1831 года, он едва ли не каждый вечер, живя летом в «Павловске и Царском Селе», встречался с Пушкиным и Жуковским, беседовал с ними и обменивался творческими планами. Августовское письмо Гоголя Пушкину, выдержанное в легком, шутливо-ироничном тоне, несомненно, продолжает это непринужденное царскосельское общение.
Ошибка писателя в имени молодой супруги Пушкина стала в работах ряда исследователей весомым доказательством того, что знакомство писателей было куда более поверхностным, чем его хотел представить Гоголь в своей переписке и публицистике. В связи с этим нужно отметить, что письмо от 21 августа 1831 года - даты, на момент которой Пушкин и Гоголь не были знакомы и трех месяцев,- не может характеризовать всей истории их взаимоотношений, ограничиваясь рамками самого ее раннего периода. Контекст же упомянутого ноябрьского письма к Данилевскому подразумевает лишь литературное общение, которое могло интенсивно протекать вне пушкинского семейного круга и, минуя житейскую тематику, затрагивать исключительно творческие вопросы.
Ответное письмо Пушкина, датированное 25 августа 1831 года, сложено целиком из реплик, кратко комментирующих мысли и темы гоголевского послания. Поэт благодарит за доставку посылки Плетневу2, хвалит «проект ученой критики», поздравляет с «первым торжеством, с фырканьем наборщиков и изъяснениями фактора», а также иронически обыгрывает гоголевскую ошибку «Ваша Надежда Николаевна, т.е. моя Наталья Николаевна - благодарит вас за воспоминание и сердечно кланяется вам» (XIV, 215). «Сердечный поклон» от Натальи Николаевны, скорее всего, призван сгладить неловкость от эпистолярной ошибки юного знакомого и растворить неприятный осадок, который мог у того остаться.
В целом пушкинское письмо написано очень любезно и доброжелательно. Недаром оно, единственное из всей переписки, начинается располагающим душевным обращением «Любезный Николай Васильевич». Внимания заслуживает также «особая благодарность» за письмо от 21 августа. Большое гоголевское письмо, полученное Пушкиным, воспринимается поэтом как что-то особенное, выходящее за рамки обычных условно-вежливых отношений. «Очень благодарю вас за письмо и доставление Плетневу моей посылки, особенно за письмо», - пишет Пушкин. Его благодарность - это ответ на позитивную интенцию, вложенную начинающим писателем в свое послание. За благожелательной пушкинской реакцией видится заинтересованность в дальнейшем общении, внимание к жизни и мнениям молодого Гоголя.
Уже на самом раннем этапе переписки между Пушкиным и Гоголем явственно проступают черты, которые будут характерны для всего времени их взаимоотношений и, в первую очередь, это роль Гоголя как инициатора общения. Не столь заметная на раннем этапе знакомства, эта черта разовьется позднее, в письмах 1833-1835 годов, когда творческое общение писателей станет более тесным.
Серия писем конца 1833 - первой половины 1834 года связана с неудавшимся замыслом Гоголя занять кафедру в Киевском университете. Описанию воображаемой университетской карьеры в столице Малороссии посвящено гоголевское письмо от 23 декабря 1833 года. Гоголь рассчитывает на пушкинское влияние в свете и его знакомство с министром народного просвещения С.С. Уваровым, от которого зависело назначение на университетскую должность. Поэтому имя сиятельного изобретателя российской монархической триады - самое частотное в переписке той поры. В письме от 13 мая 1834 года Гоголь просит Пушкина при встрече с Уваровым в красках описать его вымышленные болезни. «Скаэ/сите ему, что вы были у меня и застали меня еле жива. При этом случае выбраните меня хорошенько за то, что э/сиву здесь и не убираюсь сейчас же вон из города; что доктора велели ехать сейчас Dice и стараться захватить там это время. И, сказавши, что я могу весьма легко через месяц протянуть совсем ножки, завести речь о другом или о чем-нибудь подобном» (X, 316) - пишет Гоголь. Пушкин в записке того же дня отвечает ему следующим образом: «Я совершенно с вами согласен. Пойду сегодня же назидать Уварова и кстати о смерти «Телеграфа» поговорю и о вашей. От сего незаметным и искусным образом перейду к бессмертию, Его ожидающему. Авось уладим» (XV, 147).
Взаимные отзывы на страницах литературной критики, публицистики и художественной прозы
От всех прочих источников сведений о биографических контактах литераторов, за исключением личной переписки между ними, публицистические и литературно-критические выступления писателей отличаются тем, что позволяют судить о динамическом течении их отношений, а не предлагают рефлексию по поводу былых событий. Во многом они являются самыми яркими, самыми заметными показателями литературных взаимоотношений.
От фактов, извлеченных из писем знакомых друг с другом писателей к третьим лицам, факты, содержащиеся в их литературной критике, отличает изначально более высокая степень достоверности. Мистификация, в личной переписке способная обернуться шуткой, розыгрышем или казусом непонимания, обнаружившись в печатном произведении, наносит серьезный удар по репутации автора. Характерным примером подобной ситуации может служить реакция П.И. Бартенева на утверждение П.В. Нащокина, не согласного с фактом чтения Гоголем Пушкину первых глав «Мертвых душ», описанным в «Выбранных местах из переписки с друзьями». «Здесь, верно, есть недоразумение, и много можно сделать вопросов», - комментирует Бартенев мысль Нащокина и добавляет: «Иначе что за лгун Гоголь перед публикой» .
Другой особенностью литературно-критических и публицистических материалов как биографического источника истории взаимоотношений писателей является их погруженность в литературный контекст эпохи и ее более мелких временных составляющих, обусловленность целым рядом не столько личностных, сколько литературных обстоятельств. В частности, для понимания одной из важнейших граней природы взаимных комплиментарных откликов Пушкина и Гоголя середины 1830-х годов, необходимо держать в уме противоборство литературных лагерей, интересам которых во многом была подчинена литературно-критическая деятельность писателей.
Гоголевскому творчеству Пушкин посвятил три литературно-критические заметки. Первая из них вышла в «Литературных прибавлениях к Русскому инвалиду» осенью 1831 года как цитата в составе рецензии Л.А. Якубовича на первую часть «Вечеров на хуторе близ Диканьки». Пушкинские слова были напечатаны со следующим предуведомлением: «Вот что говорит А.С. Пушкин в письме своем к издателю "Литературных прибавлений" о сей книге». Письмо к А.Ф. Воейкову, из которого был взят отзыв, не сохранилось, однако можно предположить, что отзыв создавался Пушкиным в расчете на публикацию. Об этом свидетельствуют и публицистический стиль, и продуманная композиция, и обращения, прямо адресуемые в тексте письма публике и автору: «Поздравляю публику с истинно веселою книгою, а автору сердечно оіселаю дальнейших успехов». В рецензии, в целом безусловно восторженной, практически дословно пересказывается история посещения Гоголем типографии, изложенная им в письме к Пушкину от 21 августа 1831 года. Отталкиваясь от этого рассказа, Пушкин делает вывод, способный польстить самолюбию молодого автора («Мольер и Филдинг, вероятно, были бы рады рассмешить своих наборщиков») и призывает издателя защитить его, если «.журналисты, по своему обыкновению, нападут на неприличие его выражений, на дурной тон и проч.» (XI, 216).
Второе издание «Вечеров», состоявшееся в 1836 году, также вызвало литературно-критической отклик Пушкина. Его заметка, озаглавленная «Вечера на хуторе близ Диканьки», была опубликованная в первом номере «Современника» в отделе «Новые книги». Под заметкой не стояло подписи, однако такая анонимность недвусмысленно и определенно указывала на авторство издателя журнала.
Пушкинская заметка посвящена не столько «Вечерам», сколько характеристике творчества Гоголя в развитии. В отличие от первой практически панегирической рецензии, по прошествии пяти лет Пушкин отмечает «неровность и неправильность слога, бессвязность и неправдоподобие некоторых рассказов» - недостатки «Вечеров», которые, но мысли писателя, были охотно прощены публикой, изумленной русской книгой, «которая заставила нас смеяться». «Автор оправдал такое снисхождение», - пишет Пушкин и перечисляет последующие литературные успехи создателя «Вечеров»: «Невский проспект» - «самое полное из его произведений», «Старосветских помещиков» - шутливую и трогательную идиллию, которая заставляет вас смеяться сквозь слезы грусти и умиления», и «Тараса Бульбу», «коего начало достойно Вальтера Скотта». «Г-н Гоголь идет еще вперед. Желаем и надеемся иметь часто случай говорить о нем в нашем журнале» (XII, 27) - заключает свой обзор издатель «Современника».
Повесть «Нос», напечатанная в третьем номере «Современника», предварялась кратким редакторским замечанием, подписанным «Изд» и характеризующим гоголевское произведение как «шутку», в которой «так много неожиданного, фантастического, веселого, оригинального». Подобная характеристика «Носа» вкупе с сообщением, что «Н.В. Гоголь долго не соглашался на напечатание этой шутки» (XII, 183) должна была оправдать находящиеся за гранью понимания русской читающей публики абсурдность сюжета гоголевского рассказа и его литературное новаторство. Вероятность негативного отношения читателей усугублялась еще и тем, что опубликованная Пушкиным повесть годом ранее была отвергнута редакцией «Московского наблюдателя». Появление «Носа» в «Современнике», подкрепленное краткой положительной рецензией, говорит о несомненном доверии Пушкина к литературному таланту Гоголя, доверии, которое заставляет идти на совершенно определенный издательский риск.
Диалог исследовательских версий
Обращаясь к диалогу исследовательских версий вокруг пушкинско-гоголевского вопроса, нужно отметить, что определяющее влияние на его судьбу оказал характер общественно-интеллектуальной среды, в которой он был впервые сформулирован. Литературная наука середины XIX века значительно отличалась от ее нынешнего состояния. В аспекте интересующей нас темы русская гуманитарная мысль 50-х годов позапрошлого века была представлена двумя направлениями - критикой и мемуаристикой. Исследовательская составляющая литературного знания была очень мала. Ее подвижники занимались публикацией неизвестных текстов писателей (переписка, черновики) и компиляцией биографических материалов о них. Черты собственно научности работы представителей «литературной науки» приобретают лишь к концу XIX - началу XX века, когда в России окончательно формируется университетская (академическая) школа славистики77. В середине XIX века критическое рассмотрение художественных явлений и историко-литературных фактов практически отсутствует. Применительно к Гоголю это находит свое отражение в том, что работы первых исследователей его жизни и творчества в своем большинстве не производят критической проверки историко-литературных фактов, а многократно усиленно и ораторски расцвеченно дублируют слова самого писателя из его переписки и автобиографических материалов.
Все названные качества в полной мере выражаются в работах первого гоголевского биографа П.А. Кулиша. Украинский писатель, историк, этнограф и общественный деятель П.А. Кулиш при всей разносторонности своей напряженной и многолетней деятельности прижизненную известность и признание потомков получил как автор работ о жизни и творчестве Гоголя. В 1854 году он опубликовал первую книгу «Опыт биографии Н.В. Гоголя» , а двумя годами позже более полные двухтомные «Записки о жизни Н.В. Гоголя»79, в полном составе включившие первую работу. Интерес Кулиша к Гоголю, пронесенный через всю жизнь, в какой-то степени был взаимным: писатель отметил своего будущего биографа, начинающего украинского беллетриста, в статье 1846 года «О "Современнике"» . Первые биографии писателей, как правило, не отличаются тщательной взвешенностью формулировок и образцовой научной достоверностью. Не стало исключением и первое жизнеописание Гоголя. Книгам Кулиша не удалось снискать славы авторитетных источников у позднейших исследователей. И.А. Виноградов в недавней работе достаточно емко сформулировал общераспространенное мнение о трудах украинского беллетриста: «Очевидно, что при всех заслугах Кулиша в собирании материалов к жизнеописанию Гоголя с первым биографом писателю определенно не повезло» 1. Впрочем, какова бы ни была современная оценка работ исследователя, нужно констатировать, что книги Кулиша о Гоголе были приняты читающей публикой с огромным энтузиазмом , а их автор на долгое время задал тон как целостной трактовке биографии писателя, так и ее частному аспекту: интересующим нас пушкинско-гоголевским отношениям.
Как уже говорилось выше, интерпретация отношений писателей Кулишом не содержит критического анализа источников и прямо вытекает из картины, начертанной самим Гоголем. Творчески развивая гоголевские мысли о роли Пушкина в его писательской судьбе, исследователь пишет: «Литературные успехи Гоголя и самое направление его таланта зависели во многом от его сближения с Пушкиным и Жуковским» . При этом в характеристике отношений писателей Кулиш идет намного дальше подавляющего большинства своих последователей: перешагнув через «дружбу» как само собой разумеющееся, он называет Гоголя «младшим братом» Пушкина. В работе Кулиша впервые печатно появляется мысль о трагической роли, которую сыграла смерть Пушкина в развитии гоголевского таланта, повторенная позднее многими исследователями. «... Посмотрите, что делает Гоголь по смерти Пушкина. Пишет и жжет. У него нет ободряющего авторитета, нет равносильного гения, который бы указал ему прямой путь поэтической деятельности! Словом, смерть Пушкина положила в жизни Гоголя такую резкую грань, как и переезд из Малороссии в столицу. При жизни Пушкина Гоголь был одним человеком, после его смерти сделался другим» , - пишет биограф.
Самым цитируемым в позднейших исследованиях фрагментом монографии Кулиша является следующая, опирающаяся на мысль Белинского, фраза: «Это были наши Гете и Шиллер, наши Вальтер Скотт и Байрон»86. Знаменитый критик сравнивал Пушкина и Гоголя лишь с парой немецких классиков . Расширив географический охват сравнения и приобщив еще и англоязычную литературу, П.А. Кулиш несколько нивелировал биографико-психологический смысл аллюзии, зато поднял ее историко-культурный статус. С этой фразы, по- видимому, началась судьба мифологической пары «Пушкин - Гоголь», принятой в свое лоно российскими простонародной и государственной идеологиями .
Мыслью, выраженной у Кулиша и, наоборот, не получившей широкого распространения, стала идея исследователя о взаимном творческом влиянии писателей. «Автор "Цыган" спешил в четвертый этаж к неотшлифованному и убогому еще питомцу украинских степей и в свежих его речах, нечуждых дикого провинциализма, находил, вероятно, столько Dice пищи для своего таланта, сколько и сам доставлял своему восприимчивому приятелю» , - опираясь на воспоминания гоголевского слуги Якова Нимченко, образно выражает свою мысль автор первой гоголевской биографии. Последователи Кулиша этой темы практически не касались, и влияние Гоголя на Пушкина (гипотетическое или реальное) на настоящий момент практически не изучено.
Спорные эпизоды биографических контактов Пушкина и Гоголя в контексте литературоведческой полемики
Одновременно с поиском концептуального выражения формулировки взаимоотношений Пушкина и Гоголя, параллельно и внутри него, в литературной науке шло изучение отдельных эпизодических сюжетов -конкретных фактов, непосредственно свидетельствующих о разнообразных аспектах творческих и личных контактов писателей. Анализ истории изучения частных сюжетов интересен в двух аспектах. Во-первых, сам по себе, имманентно - так как позволяет, верифицируя разные точки зрения, расширить непосредственные знания о пушкинско-гоголевских отношениях. С другой стороны, в контексте истории литературоведения такой подход дает возможность посмотреть на полемику вокруг отдельных биографических фактов через призму целостных интерпретаций характера писательского общения и оценить, как на судьбу источниковедческого изучения - по определению непредвзятого и объективного - влияет конъюнктура общественно-политической ситуации.
Для анализа нами было выбрано три сюжета пушкинско-гоголевских отношений, разных по степени историко-литературной значимости и, в связи с этим, в разной мере включенных в исследовательскую полемику. Сюжет о первом несостоявшемся знакомстве Пушкина и Гоголя в 1829 году не был связан с магистральными темами пушкинско-гоголевского вопроса (в первую очередь, затрагивающими аспекты творческого влияния) и поэтому находился на периферии исследовательского диалога. Полемика вокруг имени адресата знаменитого гоголевского автокомментария к «Ревизору» -«Отрывка из письма к одному литератору», наоборот, была весьма острой и имела широкий резонанс в гоголеведении. Третий сюжет, связанный с самым знаменитым из так называемых «мифов» Гоголя о Пушкине - творческой историей пушкинского стихотворения «С Гомером долго ты беседовал один», изложенной в «Выбранных местах из переписки с друзьями», затронул в большей степени пушкиноведение, чем гогоголеведение и вошел в резонанс с одним из ее острейших вопросов, касающимся политической позиции поэта в 30-е годы XIX века.
«Забавный рассказ» Гоголя «о попытках его познакомиться с Пушкиным» впервые был опубликован П.В. Анненковым в «Материалах для биографии Пушкина» в 1855 году и без изменений перепечатан во втором издании 1878 года.
«Не можем удержаться, чтоб не привести здесь забавного рассказа самого Гоголя о попытках его познакомиться с Пушкиным, когда он еще не имел права на это в своем звании писателя. ... тотчас по приезде в Санкт-Петербург, Гоголь, движимый потребностью видеть поэта, который занимал все его воображение еще па школьной скамье, прямо из дома отправился к нему. Чем ближе подходил он к квартире Пушкина, тем более овладевала им робость и наконец у самых дверей квартиры развилась до того, что он убежал в кондитерскую и потребовал рюмку ликера... Подкрепленный им, он снова возвратился на приступ, смело позвонил и на вопрос свой: "Дома ли хозяин", услыхал ответ слуги: " Почивают!" Было уже поздно па дворе. Гоголь с великим участием спросил: "Верно, всю ночь работал". - "Как же, работал", - отвечал слуга, - "в картишки играл". Гоголь признавался, что это был первый удар, нанесенный школьной идеализации его. Он иначе не представлял себе Пушкина до тех пор, как окруженного постоянно облаком вдохновения» .
Рассказ был опубликован и ... практически не замечен наукой. Ни авторитет мемуариста177, ни ссылка на гоголевское происхождение не обеспечили ему признания в гоголеведении. Он не вошел ни в 4-х томную биографию, изданную Шенроком в 1892-1897 гг., ни в опубликованные в начале 20-го века работы о биографии Гоголя А.И. Кирпичникова178 и В.В. Каллаша179. Если сюжет несостоявшегося знакомства и приводился в работах о Гоголе, то лишь в качестве анекдота, «не имеющего никаких биографических оснований» .
Причина этому, как нам кажется, заключена в особенностях оформления рассказа при его публикации.
Во-первых, Анненков расположил историю о несостоявшемся знакомстве в качестве сноски к основному тексту, что придало ей некий оттенок необязательности, субъективности, апокрифичности.
Во-вторых, охарактеризовал ее как «забавный рассказ», что является практически полной дефиницией слову «анекдот» из словаря В.И. Даля: «Анекдот-рассказ о замечательном или забавном случае» .
Вряд ли сам Анненков сомневался в достоверности переданной ему Гоголем истории. Но, вылившись под его пером в форму анекдота, она была воспринята как анекдот. И в этом качестве не привлекалась ни к делу создания мифа о дружбе Пушкина и Гоголя в конце 19-го века, ни к свержению его в 10-х годах XX столетия, когда популярность приобрела версия о взаимном непонимании гениев.
