Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Творчество Т.Кибирова раннего периода 23
1.1 Поэтический дебют. Т.Кибиров, соц-арт и концептуализм 23
1.2 К вопросу о периодизации. Раннее творчество и социальная проблематика 30
1.3 Формирование мировоззрения поэта. Русь, Россия, РФ: путь к национальной самоидентифнкации 41
1.4 Советские интертексты Т.Кибирова 49
1.5 Апология мещанства: поэт vs. поэтическая традиция 59
1.6 Любовь к женщине — любовь к жене — любовь к дочери: эволюция концепции любви и рост авторского самосознания 65
1.7 «Детскость» в поэтике и в мироощущении; описание процесса становления авторской индивидуальности в поэзии Т.Кибирова 70
Глава 2. Русская классика в творчестве Т.Кибирова: авторитеты, оппоненты и предшественники 80
2.1. Авторитеты. Т.Кибиров и А.С.Пушкин 80
2.1.1 Пушкинские интертексты в творчестве Т.Кибирова последних лет 93
2.2. Оппоненты. Т.Кибиров и А.Блок 97
2.2.1. Прекрасная Дама Т.Кибирова 97
2.2.2. Спор о Революции 105
2.2.3. Родина или жена. Судьба одной метафоры 113
2.3. Предшественники. Т.Кибиров и акмеисты 118
Глава 3. Современное творчество Т.Кибирова 125
3.1 Поэзия в современном мире. Два «послания» Т.Кибирова 126
3.2. Индивидуальность в масштабе мироздания: философское осмысление мира в творчестве Т.Кибирова 137
3.2.1. К вопросу о философской лирике Т.Кибирова 138
3.2.2. Поэтическое осмысление философии 140
а) Т.Кибиров и ницшеанство 140
b) Проблема смерти в творчестве Т.Кибирова 144
c) осмысление идеи постмодернизма в творчестве Т.Кибирова 150
d) Проблема интертекстуалыюстн и творческая практика 155
3.3. Индивидуальность в культурном контексте и «дважды литературный» герой (по материалам книги стихов Т.Кибирова «AMOUR, EXIL...») 161
3.4. Конструктивная и деструктивная интертекстуальная стратегия (на примере творчества Т.Кибирова и В.Емелина) 170
a) Двойник Т.Кибирова 171
b) Антипод Т.Кибирова 178
c) Интертекст в произведениях В.Емелина и Т.Кибирова. Творческая индивидуальность и интертекстуалыюсть 183
Заключение 188
Список литературы 194
- Поэтический дебют. Т.Кибиров, соц-арт и концептуализм
- К вопросу о периодизации. Раннее творчество и социальная проблематика
- Авторитеты. Т.Кибиров и А.С.Пушкин
- Поэзия в современном мире. Два «послания» Т.Кибирова
Введение к работе
1. Тимур Кибиров - один из наиболее известных русских поэтов-постмодернистов. Тимур Юрьевич Кибиров (псевдоним, настоящая фамилия -Запоев) родился 5.02.1955 в Хмельницкой обл. на Украине. Служил в армии в войсках ПВО. Окончил Московский областной пединститут им. Н. К. Крупской. Работал в Институте искусствоведения младшим научным сотрудником. Обладатель Пушкинской премии фонда Альфреда Тепфера (1993). В 1997 г. получил премию "Антибукер". Автор книг стихотворений «Общие места» (1990),
«Календарь» (1991), «Стихи о любви» (1993), «Сантименты» (1994), «Когда был
Ленин маленьким. Стихи 1984 - 1985.» (1995), «Парафразис» (1997), «Кто куда-
а я в Россию...» (2001), «Стихи» (2005). Живет в Москве.
Несмотря на многочисленные публикации его произведений, вызывающих неизменный устойчивый интерес у читающей публики и у критиков (семь сборников стихов и около 100 публикаций в периодике и в коллективных сборниках), изучение творчества поэта до сих пор не вышло за рамки литературной критики. До сегодняшнего дня не издано ни одной литературоведческой монографии, посвященной поэту. Сегодня, через 20 лет после первой публикации Т.Кибирова, когда значимость и оригинальность этого поэта уже не вызывает сомнений, его творчество нуждается и в литературоведческой интерпретации. Необходимым и вполне возможным представляется выделить в творчестве Т.Кибирова наиболее значимые идеи и концепции и проследить специфику их разработки, а также исследовать особенности творческой индивидуальности поэта.
Ученые, перечисляя факторы, которые обусловливают индивидуальность
художника, говорят о биографическом опыте, в который входит социальная
среда, воспитание, исторические обстоятельства и жизненные испытания'.
Лейдерман Н.Л. Творческая индивидуальность писателя как объект изучения // Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования: Мат. XI Всерос. научно-практич. конф. «Изучение творческой индивидуальности писателя в системе
Применительно к Т.Кибирову первый пункт (социальная среда и воспитание) мы рассматриваем при изучении темы детства и «детскости» в поэзии Т.Кибирова; второй пункт (исторические обстоятельства) находит отражение в перестроечном периоде творчества поэта и в антитоталитарном пафосе его ранних стихов; третий же пункт (жизненные испытания) связан для Т.Кибирова в основном с его службой в армии, воспоминания о которой актуальны для поэта по сей день, а также с размышлениями Т.Кибирова о социальной роли поэта и его месте в обществе, нашедшими отражение в его посланиях «Сереже Гандлевскому. О нынешней социокультурной ситуации»1 и «Игорю Померанцеву. Летние размышления о судьбах изящной словесности» . Биографический опыт Т. Кибирова содержит не так много жизненных испытаний, однако М.Б. Храпченко, опровергая тезис о том, что большой писатель - обязательно человек большой биографии, приводит в пример Гоголя, Островского, Чехова, чьи биографии «не отличались обилием внешних событий»3.
Помимо биографического опыта, при изучении творческой индивидуальности важно учитывать характерный для автора тип мышления (лирический, эпический и драматический: для Т.Кибирова характерен именно лиризм), а также систему ценностных ориентиров и о культурно-эстетический фон, в который входит круг чтения, культурный кругозор, литературные влияния. Интертекстуальность Т.Кибирова позволяет нам подробно изучить прежде всего этот аспект его творческой индивидуальности.
Поскольку для Т.Кибирова важнейшим стилеобразующим фактором является, по нашему мнению, интертекстуальность, мы рассмотрим творчество поэта в свете его интертекстуальности.
филологического образования наука - вуз - школа». Екатеринбург, 2005. С. 6 - 7; Храпченко М.Б. Творческая индивидуальность писателя и развитие литературы. М., 1975. С. 76. 1 Кибиров Т. Сантименты. Восемь книг. Белгород, 1994. С. 297.
Кибиров Т. «Кто куда, а я - в Россию...» М, 2001. С. 216. 3 Храпченко М.Б. Указ. соч. С. 78.
Интертекстуальность - понятие постмодернистской текстологии, артикулирующее феномен взаимодействия текста с семиотической культурной средой в качестве интериоризации внешнего1. Термин «интертекстуальность» был введен в 1967 г. теоретиком постструктурализма Юлией Кристевой и стал одним из основных для характеристики художественных произведений постмодернизма. Однако этот термин употребляется не только как средство анализа литературного текста или как средство описания специфики существования литературы (хотя именно в этой области он впервые появился), но и для определения того миро- и самоощущения современного человека, которое получило название постмодернистской чувствительности2.
С точки зрения лингвистики интертекстуальность определяют А. де Богранд и В.У.Дресслер в книге «Введение в лингвистику текста» определяют интертекстуальность как зависимость между порождением или воспроизведением одного данного текста и знанием участником коммуникации других текстов. Они считают, что текст и интертекст взаимно обусловливают друг друга, так что понятие «текст» в столь расширительной трактовке теряет субъективность и автономность.
Однако некоторые исследователи (в частности, представители нарратологии) считают, что слишком буквальное следование принципу интертекстуальности в ее философском измерении делает бессмысленной всякую коммуникацию. Так, Л.Дэлленбах и П.Ван ден Хевель трактуют интертекстуальность более сужено и конкретно, понимая ее как взаимодействие различных видов внутритекстовых дискурсов - дискурс повествователя о дискурсе персонажа, дискурс одного персонажа о дискурсе другого; иначе говоря, их интересует та же проблема, что и М.Бахтина: взаимодействие «своего» и «чужого» слова (в противовес
Постмодернизм. Энциклопедия. М., 2001. С. 333.
2 Там же. С. 334.
3 Dallenbach L. Intertexte et autotexte. — Poetique, 1976. N 27. p. 282 - 296. Цитируется no:
Постмодернизм. Энциклопедия II Украденный объект. С. 853 - 864.
4 Van den Heuvel P. Parole, mot, silence: Pour une poetique de renonclation. P., 1986. - 319 p.
Цитируется по: Украденный объект// Постмодернизм. Энциклопедия. С. 853 - 864.
постмодернистской трактовке интертекстуальности, стремящейся устранить эту
оппозицию).
Каноническую формулировку понятиям «интертекстуальность» и «интертекст» дал Р.Барт: «Каждый текст является интертекстом; другие тексты присутствуют в нём на различных уровнях в более или менее узнаваемых формах: тексты предшествующей культуры и тексты окружающей культуры. Каждый текст представляет собой новую ткань, сотканную из старых цитат. Обрывки культурных кодов, формул, ритмических структур, фрагменты социальных идиом и т.д. - все они поглощены текстом и перемешаны в нём, поскольку всегда до текста и вокруг него существует язык. Как необходимое предварительное условие для любого текста интертекстуальность не может быть сведена к проблеме источников и влияний; она представляет собой общее поле анонимных формул, происхождение которых редко можно обнаружить, бессознательных или автоматических цитат, даваемых без кавычек»1.
Более широкое определение интертекстуальности дает И.П.Смирнов: «...Интертекстуальность - это слагаемое широкого родового понятия, так сказать, ИНТЕР <...> АЛЬНОСТИ, имеющего в виду, что смысл художественного произведения полностью или частично формируется посредством ссылки на иной текст, который отыскивается в творчестве того же автора, в смежном искусстве, в смежном дискурсе или в предшествующей литературе. <...> В отличие от теории заимствований и влияний, новый метод учитывает и ставит во главу угла семантические трансформации, совершающиеся при переходе от текста к тексту и сообща подчинённые некоему единому
смысловому заданию» .
Учитывая эти классические определения, мы будем опираться и на более функциональные современные трактовки, например: «Интертекст - основной вид и способ построения художественного текста в искусстве модернизма и
1 Барт Р. Избранные работы. Семиотика. Поэтика. М., 1994. С. 380 - 389.
2 Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами
из творчества Б.Л.Пастернака). СПб., 1995. СП.
постмодернизма, состоящий в том, что текст строится из цитат и реминисценций к другим текстам»1.
Нам представляется важным также рассмотрение взаимодействия различных текстов в русле бахтинского диалога. М.М.Бахтин говорит, что объектом авторских интенций Ф.М.Достоевского является «проведение темы по многим и разным голосам»2. В таком ключе можно рассматривать и интертекстуальность Т.Кибирова, однако «расстановка голосов и их взаимодействие», важность которой для Ф.М.Достоевского подчеркивает
М.М.Бахтин, для Т.Кибирова принципиального значения не имеют: претексты
Т.Кибирова существуют самостоятельно, встречаясь только внутри его
произведения, и поэтому влиять друг на друга не могут; диалог поэта со своими
претекстами также невозможен, потому что само понятие «диалог»
подразумевает ответную реплику, тогда как текст цитаты, заведомо написанный
ранее текста стихотворения, не может выступать в таком качестве, хотя
взаимовлияние текста на претекст и претекстов друг на друга в восприятии
н Т.Кибирова, несомненно, присутствует. В.Н.Волошинов говорит об этом так:
«Перед нами явление реагирования слова на слово, однако резко и существенно отличное от диалога. В диалоге реплики грамматически разобщены и не инкорпорированы в единый текст. <...> Если же диалог дан в объемлющем его авторском контексте, то перед нами случай прямой речи»3. Применительно к Т.Кибирову следует отметить, что контекст в его стихотворениях составляют в большинстве случаев именно цитаты, превосходя по объему авторскую речь. Возможно, по этой причине Т.Кибиров не выделяет цитаты при помощи кавычек:
он стремится к максимальному освоению чужой речи, к преодолению
отмеченного В.Волошиновым осмысления чужой речи «как высказывания
Руднев В. Словарь культуры XX века: ключевые понятия и тексты. М., 1999.
2 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М, 1979. С.185.
3 Волошинов В.Н. Марксизм и философия языка // М.М.Бахтин (под маской). Фрейдизм.
Формальный метод в литературоведении. Марксизм и философия языка. Статьи. М., 2000. С.
446.
другого субъекта, совершенно самостоятельного, конструктивно законченного и лежащего вне данного контекста»1. Однако речь не может идти о плагиате, который предполагает сокрытие источника претекста: Т.Кибиров использует цитатцию с установкой на узнавание, при этом вживляя чужой текст в свой так, что не всегда возможно найти четкую границу. В.Волошинов называет такое взаимодействие текстов «живописным стилем» передачи чужой речи. В этом случае «авторский контекст стремится к разложению компактности и замкнутости чужой речи, к ее рассасыванию, к стиранию ее границ»2, что мы и
наблюдаем у Т.Кибирова.
Вопрос о каком-либо взаимодействии текстов предполагает наличие нескольких типов взаимодействия, а также классификацию этих типов. Такую классификацию предложил в 1982 году французский исследователь Ж.Женетт в своей книге «Палимпсесты. Литература во второй степени»:
1) интертекстуальность как соприсутствие в одном тексте двух или более текстов
(цитата, аллюзия, реминисценция, плагиат и т.д.);
2) паратекстуальность как отношение текста к своему заглавию, эпиграфу,
послесловию и т.д., то есть взаимодействие текста с рамочными компонентами;
метатекстуальность как комментирующая и часто критическая ссылка на свой предтекст;
гипертекстуальность как осмеяние или пародирование одним текстом другого;
архитекстуальность, понимаемая как жанровая связь текстов3.
Все эти явления можно наблюдать в творчестве Т.Кибирова, и все они представляют определенный интерес для нас. Однако мы не ставим перед собой
* задачи анализировать собственно интертекст Т.Кибирова, поэтому не будем
пользоваться данной классификацией, хотя будем иметь ее в виду.
1 Волошинов В.Н. Указ. соч. С. 444.
2 Волошинов В.Н. Указ. соч. С. 450.
3 Genctte G. Palimpsestes: La litteratute au second degre. Paris, 1982. - 467 p. Цитируется no:
Ильин И.П. Интертекстуальность II Постструктурализм, деконструктивизм, постмодернизм. М,
1992. С. 100-105.
*
Для нашего исследования более важны формы интертекстуальности, которые перечисляет И.И.Ильин: «...конкретные формы литературной интертекстуальности - заимствование, переработка тем и сюжетов, явная и скрытая цитация, перевод, плагиат, аллюзия, парафраза, подражание, пародия, экранизация, использование эпиграфов и т.д.» .
Объектом нашего внимания является интертекстуальность творчества Т.Кибирова, но для более глубокого понимания художественного и мировоззренческого смысла интертекстов поэта нам важно рассмотреть интертекстуальность в связи с творческой индивидуальностью поэта, которая укажет нам цель обращения поэта к интертексту и поможет определить его модальность в отношении каждой конкретной интертекстемы.
Для более ясного представления о творческой индивидуальности Т.Кибирова мы будем использовать также термин «идентичность». Этот термин (от лат. "Idenificare" - «отождествляю») с конца 1960-х годов стал одним из центральных понятий большинства культурных дискурсов. Сложилось три дисциплинарно различных и автономных, хотя и соотносимых друг с другом понимания идентичности: в логике, в философии, и в социогуманитарном знании (социология, психология). В работах Ж.Делеза («Различие и повторение»), Ж.Дерриды («Письмо и различие») и П.Рикера («Время и нарратив». тт. 1-3) термин «идентичность» обретает филологическое значение.
В отечественном литературоведении термин «идентичность» получил в последние годы широкое распространение. И.Д. Шевеленко рассматривает идентичность как сумму творческого поведения, идеологии автора и его литературной репутации как результата взаимодействия с теми или иными
*
идеологическими, политическими и культурными дискурсами.
Исследовательницу, как и нас, интересует самоопределение автора в культурном контексте. Метод ее исследования состоит в соотнесении личности автора с доминирующими дискурсами эпохи. Здесь неизбежно возникает вопрос о различении термина «поведение» и термина «идеология». Н.П.Крыщук, цитируя
1 Ильин И.И. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001. С. 208.
автора термина «творческое поведение» М.М.Пришвина и соглашаясь с ним, говорит: «поведение наше <...>- это то, что лежит за душой и находит выход в творчестве»1. В таком случае нам представляется очевидным, что в понимании данного исследователя «творческое поведение» складывается из идеологии («то, что лежит за душой») и творческой практики. При этом Н.П.Крыщук сосредоточивается в своем исследовании в основном на психологическом аспекте биографии писателей, склоняясь тем самым к идеологической составляющей творческого поведения.
М.П.Абашева понимает автора как «сумму приемов» и, вследствие этого,
категория персональной идентичности, примененная в филологическом исследовании, позволяет, по мнению исследовательницы, «адекватно вписать литературоведческую проблематику в актуальный, обнимающий ее контекст» , в контекст культуры и общества. Проецируя психологическую категорию персональной идентичности на литературный материал, М.П.Абашева подчеркивает, что «персональная идентичность, проявленная в художественно-дискурсивных практиках, формируется теми же процессами, что и любая иная идентичность, но претворенными в специфически художественном сознании, законы которого эксплицируются в текстах, знаках, символах, подлежащих интерпретации именно как повествовательные, нарративные»3. Нам представляется, что авторская идентичность не совпадает с персональной: она формируется с участием многих факторов, в том числе и специфически художественных, эстетических и культурных. Осознавая все многообразие факторов, влияющих на авторскую идентичность, мы сосредоточимся на
щ некоторых ее аспектах. Нас интересует в первую очередь самоидентификация
автора по отношению к литературным течениям, его национальная (концепция
1 Крыщук Н.П. Искусство как поведение. Книга о поэтах. Л., 1988. С. 3.
Абашева М.П. Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности. Диссертация на соискание ученой степени доктора филологических наук. Пермь, 2001. С. 5. 3 Абашева М.П. Указ. соч. С. 6.
Родины) и религиозная самоидентификация (конфессиональная принадлежность), а также культурная идентичность Т.Кибирова.
Вслед за М.П.Абашевой, мы определим идентичность как «заостренно-отрефлектированные, символически маркированные моменты авторского самосознания в поисках самотождественности»1, как «соответствие, мыслимое в совершенстве», как «соотнесенность чего-либо с самим собой в связности и непрерывности собственной изменчивости»2. Из этих трех определений можно видеть, что идентичность - это творческая индивидуальность автора,
рассматриваемая не статично, а как процесс движения к идеалу. Термин
подразумевает эволюцию представлений об этом идеале, а также представлений
поэта о самом себе. Поэтому мы рассмотрим творческую индивидуальность
Т.Кибирова в развитии и в различных аспектах.
Итак, мы намерены рассматривать творчество Т.Кибирова с двух сторон:
нас интересует становление и специфика творческой индивидуальности поэта и
характерные для данного поэта особенности работы с интертекстом. Сейчас, на
ф начальном этапе литературоведческого изучения творчества Т.Кибирова, такой
подход видится наиболее адекватным, так как он позволяет рассмотреть творчество поэта в надлежащем объеме и выделить его наиболее значимые особенности и закономерности и, с другой стороны, получить представление о личности поэта как субъекта творческой деятельности.
Интертекстуальность, занимающая столь значительное место как в поэтике Т.Кибирова, так и во всей современной литературе, несомненно требует отдельного рассмотрения. На данный момент существуют все предпосылки,
чтобы рассмотреть творчество Т.Кибирова, во-первых, с точки зрения его
творческой индивидуальности и, во-вторых, в связи с индивидуальными
особенностями его интертекстуальности. Этими двумя факторами определяется
актуальность работы.
Абашева М.П. Указ. соч. С. 5. 2 Постмодернизм. Энциклопедия. С. 297.
*
2. Степень изученности вопроса и новизна научного исследования.
Творчество Т.Кибирова со времени первых публикаций поэта привлекает
внимание критиков. Отзывы о стихах поэта носят в целом доброжелательный
характер. Свет на биографию Т.Кибирова проливают интервью в периодической
печати (назовем несколько последних: Мартовицкая А. Тимур Кибиров: «Писать
хорошими рифмами - слишком легко»1, Шабурова М. Тимур Кибиров: «Нет
вечных культурных ценностей» ) и на радио (например, «Маяк», Тимур Кибиров
>). Многочисленные
публикации стихов Т.Кибирова в Интернете также содержат, как правило, биографическую справку и информацию об основных публикациях поэта. Критиков интересуют вопросы, связанные с поэтическим языком и обсценной лексикой в творчестве Т.Кибирова (А.Зорин4, А.Солнцева5 А.Архангельский6), они размышляют о художественном смысле интертекстов Т.Кибирова и приема
7 ft О
цитации, характерного для поэта (М. Золотоносов , Д.Бавильский , М.Айзенберг , О.Лекманов10), об отношении Т.Кибирова к концептуализму (М.Айзенберг1,
1 Мартовицкая А. Тимур Кибиров: «Писать хорошими рифмами - слишком легко» // Культура.
2005. № 6. С. 6.
2 Шабурова М. Тимур Кибиров: «Нет вечных культурных ценностей» // Книжное обозрение.
2005. №6. Нфевр. С.З.
3 Тимур Кибиров. «Маяк» >.
4 Зорин А. Музыка языка и семеро поэтов. Заметки о группе «Альманах» // Дружба народов.
1990. № 4. С.240 - 249; Зорин А. «Альманах» - взгляд из зала // Личное дело №.. 1991. С. 259 -
263.
5 Солнцева А. «Мы не увидели неба в алмазах» // Театр. 1989. № 6. С. 140.
6 Архангельский А. «...Был всесилен вот этот язык!»: почти все Тимура Кибирова // Лит.
газета. 1993. № 27. С. 4.
7 Золотоносов М. Логомахия: Знакомство с Тимуром Кибировым. Маленькая диссертация //
Юность. 1991. №5. С. 78-81.
Бавильский Д. Заземление // Литературное обозрение. 1998. № 1. С. 20 - 23. 9 Айзенберг М. Вместо предисловия //Личное дело №. 1991. С. 6.
1 Лекманов О. Саша vs. Маша. 20 сонетов Тимура Кибирова и Иосифа Бродского //Литературное обозрение. 1998. № 1. С. 35 - 36.
Л.Зубова2, А.Алешковский3, М.Кулакова4, А.Панов5 и др.); затрагивается также
Л 7 8
историческая и социальная проблематика (В.Курицын , Д.Бавильский , А.Немзер и др.). В.Новиков доказывает, что творчество Т.Кибирова не выдерживает литературоведческого анализа и может быть осмыслено, в силу своего формального несовершенства, только критикой9. К этой точке зрения примыкает позиция А.Панова, отмечающего в своих статьях, что поэзию Т.Кибирова анализировать «мы не в силах, потому что по всем привычным понятиям это
пошлость и чепуха» .
Разумеется, литературная критика не стремится ответить на все вопросы, возникающие при чтении произведений поэта: первоочередная задача критики -проанализировать не сами произведения, а читательские впечатления от них. Существуют немногочисленные литературоведческие работы, в которых, в числе прочего, анализу подвергаются те или иные аспекты творчества Т.Кибирова.
Айзенберг М. Указ. соч. С. 6.
2 Зубова Л. Прошлое, настоящее и будущее в поэтике Тимура Кибирова. // Литературное
обозрение. 1998. №1. С. 24-28.
3 Алешковский А. В сторону здравого смысла // Литературное обозрение. 1998. №1. С. 31,33.
4 Кулакова М. «И замысел мой дик - играть ноктюрн на пионерском горне» // Новый мир. 1994.
№ 9. С. 232 -238.
s Панов А. Постмодернизм с человеческим лицом // Независимая газета. 1993. 12 дек. С.7; Панов А. Книжечка с человеческим лицом // Независимая газета. 1994. 12 февр. С.7; Панов А. Антология мужества и здравого смысла // Независимая газета. 1994. 17 сент. С.7.
6 Курицын В. Три дебюта Тимура Кибирова в 1997 году // Литературное обозрение. 1998. № 1.
С. 37-39.
7 Бавильский Д. Указ. соч. С. 21 - 23.
8 Немзер А.С. Тимур из пушкинской команды // Немзер А.С. Замечательное десятилетие
русской литературы. М., 2003. С. 287 - 302; Немзер А.С. Три предисловия: Тимур Кибиров.
Интимная лирика; Лев Лосев. Послесловие; Владимир Салимой. Брильянтовый и золотой //
Там же. С. 266 - 268; Немзер А.С. Горечь, и жалость, и гнев. Тимур Кибиров. Шалтай-Болтай //
Там же. С. 591-593.
9 Пути современной поэзии (круглый стол) // Вопросы литературы. 1994. Вып.1. С. 19-20.
Панов А. Постмодернизм с человеческим лицом.
Среди них можно выделить работу М.П.Абашевой «Литература в поисках лица (русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности)»1 и ее диссертацию «Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности»2, книги И.Скоропановой «Русская постмодернистская литература»3, О. Богдановой Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-е - 90-е годы XX века - начало XXI века)4 и Н.Богомолова «От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно поэзии» . В этих работах творчеству Т.Кибирова посвящены отдельные главы. Однако монографических исследований, посвященных целиком и исключительно творчеству Т.Кибирова, на сегодняшний день нет. Хотелось бы надеяться, что наша попытка комплексного анализа творчества Т.Кибирова в свете авторской индивидуальности и проблемы интертекстуальности поможет открыть в творчестве Т.Кибирова . новые стороны, не замеченные предыдущими исследователями и создать почву для необходимых обобщений.
Новизна нашего исследования состоит, во-первых, в попытке систематического литературоведческого анализа творчества Т.Кибирова с его условной периодизацией и выделением важнейших тенденций того или иного этапа. Во-вторых, новизна исследования состоит в попытке рассмотреть творчество Т.Кибирова в свете развития и становления творческой индивидуальности поэта. Исследование различных аспектов идентичности Т.Кибирова - социальной, национальной, поэтической (культурной) и мировоззренческой - также является новым, потому что попыток подобного анализа до сих пор не предпринималось. В-третьих, достаточно новым нам
1 Абашева М.П. Литература в поисках лица (русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности). Пермь, 2001. Абашева М.П. Русская проза в конце XX века: становление авторской идентичности.
3 Скоропанова И.С. Русская постмодернистская литература: Учеб. пособие. М., 1997.
4 Богданова О.В. Постмодернизм в контексте современной русской литературы (60-е - 90-е
годы XX века - начало XXI века). СПб., 2004.
5 Богомолов Н.А. От Пушкина до Кибирова. Статьи о русской литературе, преимущественно
поэзии. М., 2004.
представляется взгляд на интертекстуальность в творчестве Т.Кибирова не только как на общий и основополагающий принцип любого словесного творчества (интертекстуальный анализ, предпринятый с подобных позиций, не способен раскрыть творческой индивидуальности поэта, ограничиваясь лишь выявлением максимально возможного числа претекстов). Не пытаясь внести что-то новое в понимание интертекстуальности (этот философский вопрос достаточно глубоко исследован теоретиками постмодернизма, такими как Мишель Фуко, Жак Деррида, Ж.-Ф. Лиотар, Ю.Кристева и др.), мы считаем возможным понимать ее применительно к творчеству одного конкретного поэта с точки зрения его поэтики. Интертекстуальность, рассмотренная нами в качестве художественного приема, пусть важнейшего, позволяет нам показать стратегию и принципы работы автора с чужим словом, не упуская при этом из вида особенности его поэтики, уникальность мировосприятия и оригинальность его поэтического мира. 3. Материалы исследования.
В работе используются поэтические тексты всех основных сборников стихов Т.Кибирова, а также некоторых коллективных сборников и антологий с его участием, материалы критических статей и интервью с поэтом. Активно привлекаются работы современных отечественных исследователей, посвященные изучению русского постмодернизма и проблеме интертекстуальности (И.Ильин1, МЛиповецкий , Н.Кузьмина , И.Смирнов ), а также соответствующие работы по литературоведению, лингвистике, семиотике, эстетике, философии, религии, истории и психологии.
Ильин И.П. Постмодернизм. Словарь терминов. М., 2001.
Липовецкий М.Н. Русский постмодернизм. Очерки исторической поэтики. Екатеринбург, 1997.
3 Кузьмина Н.А. Интертекст и его роль в процессах эволюции поэтического языка.
Екатеринбург-Омск, 1999.
4 Смирнов И.П. Порождение интертекста (элементы интертекстуального анализа с примерами
из творчества Б.Л.Пастернака). СПб., 1995.
В качестве источников кибировских интертекстем рассматриваются произведения русских классических поэтов: А.С.Пушкина, А.А.Блока, МЛО.Лермонтова и др.
С целью лучшего уяснения специфики интертекстуальности Т.Кибирова привлекаются также тексты некоторых современных поэтов-постмодернистов, таких как Д.А.Пригов и В.Емелин.
Поскольку, как отмечалось выше, творчеством Т.Кибирова активно занимается критика, особенно важным для работы было обращение к статьям А.Немзера1, единственного из критиков, рассматривающего творчество Т.Кибирова с точки зрения его эволюции, а также В.Курицына , М.Айзенберга , М.Золотоносова , А.Панова5, М.Кулаковой6, А.Илюшина7, А.Зорина8, В.Куллэ9 и др. 4. Объектом исследования является творчество Т.Кибирова, рассмотренное в диахроническом аспекте, то есть на всем его протяжении. Мы предлагаем его условную периодизацию с целью выявить и зафиксировать творческую эволюцию Т.Кибирова в свете исторических и социально-политических перемен. Предметом исследования является творческая индивидуальность поэта, а также место и роль интертекстуальности в его художественной системе. Прежде всего, здесь нас интересуют причины обращения поэта к «чужому слову» и намерения, с которыми он прибегает к цитации. Также большой интерес представляют индивидуальные особенности авторской работы с интертекстемами. Все эти
1 Немзер А.С. Указ. сочинения.
2 Курицын В. Указ. соч.
3 Айзенберг М. Указ. соч.
4 Золотоносов М. Указ. соч.
5 Панов А. Указ. сочинения.
6 Кулакова М. Указ. соч.
7 Илюшин А. «Ярость праведных...» // Русская альтернативная поэтика. М., 1990. С. 95.
8 Зорин А. «Альманах» - взгляд из зала. С. 259 - 263; Зорин А. Ворованный воздух //
Московские новости. 1992. № 3. 19 янв. С. 3.
«Я не вещаю - я болтаю...» Беседа Виктора Куллэ с Тимуром Кибировым // Литературное обозрение. 1998. №1. С. 10 - 16.
факторы со временем претерпевают значительные изменения, что также является предметом нашего исследования.
5. Цели и задачи исследования. В своем исследовании мы стремились
проследить формирование творческой индивидуальности Т.Кибирова, то есть
формирование его мировоззренческих и творческих идеалов и ценностей и
воплощение их в художественной практике. Особое внимание мы уделяем
отношению поэта к используемым им литературным претекстам, так как
отношение к классическому наследию характеризует, с одной стороны,
авторскую позицию, а с другой - отношение Т.Кибирова к литературной
традиции и специфические особенности взаимодействия поэта с традицией, что
помогает определить его место в литературном процессе. Целью нашего
исследования является также и уяснение принципов работы автора с «чужим
словом», причин и целей обращения к нему.
Задача исследования состоит в том, чтобы проанализировать наиболее значимые интертекстемы, к которым обращается Т.Кибиров в своем творчестве, проследить специфику авторской интерпретации этих интертекстем, а также соотнести ее с эволюцией авторского мировоззрения и творческой индивидуальности поэта. В число наших задач также входят анализ индивидуальной стратегии самоопределения Т.Кибирова и выявление культурных и этических доминант в сознании этого автора. На формальном уровне задачей нашего исследования будет вычленение текстуальных (и прежде всего - интертекстуальных) «следов» писательского самосознания в творчестве Т.Кибирова и установление стратегии авторской работы с ними. Все это поможет нам полнее охарактеризовать творческую индивидуальность поэта.
6. Принципы и методы исследования.
Теоретическую и методологическую основу диссертации составляют работы отечественных и зарубежных исследователей проблемы идентичности (М.П.Абашевой1, М.В.Заковоротной1, Н.П.Крыщука2 и др., Ж Лакана3,
Абашева М.П. Указ. сочинения.
*
Ж.-Ф.Лиотара4 и др.) и проблемы интертекстуальности (Н.Кузьминой5, И.Смирнова6 и др.), а также работы по семиотике М.Ю.Лотмана7, работы М.Бахтина8, Ю.Тынянова9, О.Проскурина10 и современные исследования в области идентичности, интертекстуальности, философии, психологии и литературоведения, а также труды зарубежных философов-постмодернистов (Р.Барта11, М.Фуко12, Ю.Кристевой13 и др.). Нами применялись современные методы литературоведческого изучения художественного произведения (методика сопоставительного анализа, историко-культурный подход), а также общефилософские методы анализа и синтеза, индукции и дедукции.
На данном этапе изучения творчества Т.Кибирова мы считаем необходимым обратиться, прежде всего, к рассмотрению его творческой индивидуальности. Такой подход дает нам возможность, во-первых, рассмотреть творчество поэта с мировоззренческих позиций, во-вторых, проследить его
Заковоротная М.В. Идентичность человека. Социально - философские аспекты. Ростов - на-Дону, 1999.
2 Крыщук Н.П. Указ. соч.
3 Лакан Ж. Инстанция буквы в бессознательном. М., 1997.
4 Лиотар Ж.-Ф. Состояние постмодерна. СПб., 1998.
5 Кузьмина Н.А. Указ. соч.
6 Смирнов И.П. Указ. соч.
7 Лотман Ю.М. К проблеме типологии текстов // Лотман Ю.М. Статьи по семиотике культуры и
искусства. СПб., 2002, С. 102 - 124; Лотман Ю.М. Семиотика культуры и понятие текста // Там
же. С. 64 - 89; Лотман Ю.М. Пушкин: биография писателя; Статьи и заметки. 1960 - 1990:
«Евгений Онегин». Комментарий. СПб., 1995. С. 35 - 37, 62,70 - 78.
Бахтин М.М. Указ. сочинения.
9 Тынянов Ю.Н. Достоевский и Гоголь. (К теории пародии) // Тынянов Ю.Н. Поэтика. История
литературы. Кино. М., 1977. С. 132-216.
10 Проскурин О. Поэзия Пушкина, или подвижный палимпсест. М., 1999.
11 Барт Р. Указ. соч.
12 Фуко М. Что такое автор? // Лабиринт-эксцентр. 1991. № 3. С. 27 - 64.
13 Кристева Ю. Избранные труды: Разрушение поэтики. М., 2004.
эволюцию в формальном и содержательном аспектах, и в-третьих, позволяет выйти на новый этап литературоведческого осмысления творчества поэта. Исследуя творческую индивидуальность поэта, мы движемся от частных, бытовых и социальных проблем (Главы 1 и 2) к более общим, философским (Глава 3), то есть используем метод индукции. Дедуктивный метод мы используем при анализе интертекстуалности Т.Кибирова, применяя общие, абстрактные идеи к конкретному случаю из творческой практики поэта.
Теоретическую значимость диссертации составляет попытка параллельного анализа творческой индивидуальности поэта и интертекстуальности как основополагающего принципа его творчества. Подобное единство творческой практики и мировоззрения, формы и содержания достигается путем трактовки интертекстуальности не как общего принципа словесного творчества, но как особенности мировоззрения автора, как проекции оригинальных авторских идей на текст мировой литературы. С другой стороны, понимание идентичности поэта позволяет нам установить авторскую модальность по отношению к той или иной интертекстеме, а также авторские интенции, что в сумме формирует, как будет нами показано в Главе 3, интертекстуальную стратегию данного автора. Не пытаясь экстраполировать наши выводы на другой материал, мы, тем не менее, отмечаем, что в творчестве Т.Кибирова интертекстуальную стратегию определяет именно творческая индивидуальность автора. Это дает нам возможность представить творчество поэта сразу с нескольких сторон, говоря о том или ином конкретном произведении, а также предложить периодизацию творчества Т.Кибирова, основанную на формальной и идейной эволюции его творчества в связи с изменениями социополитической ситуации в стране, во многом определившей творческую индивидуальность поэта.
Обращение к традиционным приемам литературоведческого анализа (данных в работах М.Гаспарова1, В.Жирмунского2, П.Гачева3, Л.Гинзбург1 и др.)
1 Гаспаров М.Л. О русской поэзии: анализы, интерпретации, характеристики. СПб., 2001.
2 Жирмунский В.М. Поэтика русской поэзии. СПб., 2001.
3 Гачев Г.Д. Содержательность художественных форм: Эпос Лирика. Театр. М., 1968.
и к современным постмодернистским методикам (например, дискурсивный подход Ж.Дерриды) позволяют нам проследить кибировскую интерпретацию идей и концепций постмодернизма с точки зрения литературной традиции. Необходимость подобного подхода обусловлена спецификой творчества Т.Кибирова, стремящегося соотнести новейшие философские и филологические идеи с литературной традицией XVIII и XIX века и испытывающего, таким образом, равное влияние обеих разнонаправленных тенденций.
7. Практическая значимость работы связана с возможностью использования
ее материалов и выводов в школьном и вузовском преподавании, в литературной
критике и в дальнейших научных исследованиях.
Апробация работы. Многие положения исследования, как и материалы отдельных глав, нашли отражение в статьях, тезисах докладов и выступлений на вузовских, всероссийских и международных конференциях, организованных вузами Екатеринбурга, Кургана, Твери, Челябинска и Ростова-на-Дону. Общий объем публикаций по теме - 1,7 п.л.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав и Заключения. Первая глава, «Творчество Т.Кибирова раннего периода», посвящена изучению материалов наиболее репрезентативного на тот момент сборника Т.Кибирова «Сантименты» и углубленному анализу социальной проблематики, игравшей в творчестве поэта очень значительную роль. В главе прослеживается постепенное углубление авторского взгляда на социальные и исторические проблемы. Здесь анализируется антитоталитарный пафос поэта, апология мещанства и национальная самоидентификация Т.Кибирова, прослеживается отход поэта от публицистической интерпретации всех этих вопросов и его возвращение к сугубо поэтическому их осмыслению. В Главе 2, «Русская классика в творчестве Т.Кибирова», рассматриваются наиболее авторитетные источники интертекстов Т.Кибирова - русские классические поэты XIX века и поэты XX века: символисты и акмеисты. Рассмотрение творчества Т.Кибирова в его соотношении с тремя важнейшими направлениями русской
1 Гинзбург Л.Я. О лирике. М, 1997.
поэзии сделало возможным обобщение его разнородных интенций и модальностей с целью выделения и формулировки творческих и жизненных приоритетов и ценностей поэта, а также его культурной идентичности, строящейся на системе культурных авторитетов и оппонентов, симпатий и антипатий. В третьей главе «Современное творчество Т.Кнбирова» анализируются некоторые новые темы, появившиеся в творчестве поэта в последние годы (философская проблематика), а также новое осмысление старых тем, таких как место и роль поэта и поэзии в современном мире и антитоталитарная тематика. Рассматриваются здесь и некоторые частные особенности интертекста Т.Кибирова, такие как интертекстуальный образ возлюбленной поэта в любовной лирике, и интертекстуальные стратегии, отличающие Т.Кибирова от других поэтов, использующих в своем творчестве интертекст, что показано нами путем сравнения Т.Кибирова с В.Емелиным.
В «Заключении» мы подводим итог нашего исследования, формулируя наиболее значимые выводы, и намечаем возможные пути дальнейшего изучения творчества Т.Кибирова.
Поэтический дебют. Т.Кибиров, соц-арт и концептуализм
Тимур Юрьевич Кибиров вошел в литературу в составе группы «Альманах», созданной в результате публикации вошедших в нее поэтов (Д.А.Пригов, Т.Кибиров, Л.Рубинштейн, М.Айзенберг и М.Сухотин) в самиздатовском сборнике «Задушевная беседа»1. Эта публикация в самиздате маркировала Т.Кибирова как поэта, принадлежащего к литературному андеграунду. Принадлежность к этому движению, хотя и весьма неоднородному, предполагала оппозицию традициям советской поэзии и соцреализма, а также критику современного режима и обращение к антитоталитарной тематике. Эти тенденции нашли отражение в таких подборках стихов, как «1937», в поэме «Жизнь Константина Устиновича Черненко», в особо ценимых в среде поэтического андеграунда публикациях за рубежом и во многих других ранних стихах Т.Кибирова.
Т.Кибиров организационно входил в группу московских концептуалистов, участвовал в деятельности содружества «Альманах», разделял их взгляды в области политики и искусства; однако он изначально стоял в этой группе несколько особняком, поэтому отношение его к концептуализму всегда вызывало вопросы у критиков и литературоведов.
По наблюдению И.Е.Васильева, концептуалисты использовали «клишированные языки и стили уходящей советской эпохи (социально-политические идеологемы, мертвые принципы соцреализма, расхожие бытовые воззрения, канцелярит и т.д.) . В качестве основных признаков, маркирующих оппозиционность концептуализма существующим способам художественного моделирования, И.Е.Васильев выделяет схематизацию, примитивизм и ироническое переосмысление устаревших путей подачи материала. Все это действительно присутствует и в раннем, и в зрелом творчестве Т.Кибирова.
Тяготение раннего Т.Кибирова к социальной проблематике, выразившееся на уровне поэтики в широком использовании идеологических и публицистических образов и советских медиа-штампов позволяло на определенном этапе отнести его творчество к такому направлению в концептуализме, как соц-арт. И.Е Васильев характеризует соц-арт как специфическую параллель западному поп-арту, главное отличие видя в том, что западный художник (поэт, писатель) имеет дело с изобилием предметов и изделий, а советский автор, живущий в условиях товарного дефицита, использует в качестве изобразительных средств создаваемые идеологизированным обществом идеи, переизбыток которых наблюдался в советском обществе. Т.Кибиров определяет эти идеологемы как «общие места» и в одноименной книге стихов трактует этот термин и как логическую категорию, обозначающую в данном случае штампы и стереотипы сознания советского обывателя, и как «места общего пользования». Таким образом поэт показывает читателю не только материальную, но и духовную нищету «общества развитого социализма».
К соц-арту также можно отнести такие произведения Т.Кибирова, как поэма «Жизнь К.У.Черненко», цикл стихов «В рамках гласности» (название заимствовано из газетной рубрики), цикл «Песня остается с человеком», цикл «Любовь, комсомол и весна» (названия этих двух циклов повторяют названия советских песен) и др. Сегодня сам Т.Кибиров оценивает свое творчество 80-х годов как «игру с советской культурой - ироническую и даже издевательскую»1. При этом концептуализм для него - «игра с разнообразными литературными кодами, каждый из которых - не более, чем условность»2. Однако признать себя концептуалистом Т.Кибиров в цитированном выше интервью отказывается. Причина здесь, очевидно, в авторской интенции, выраженной в неоднократно повторенной поэтом строчке из стихотворения «Литературная секция»: «Я хотел ну хоть что-то спасти!»1 (Сантименты, с. 337). Цинизм, рождающийся в результате иронической игры с разнообразными литературными кодами в творческой практике других авторов (например, Д.А.Пригова и В.Сорокина), Т.Кибирову полностью чужд. Таким образом, признать Т.Кибирова соц-артистом мы не можем, несмотря на видимое внешнее сходство поэтики: сам поэт квалифицирует себя совершенно иначе и, используя соц-артовские приемы, преследует в своем творчестве совершенно другие цели, не характерные для соц-арта.
Первая официальная публикация стихов Т.Кибирова в составе подборки участников театра поэтов «Альманах» относится к 1988 году . Сегодня Т.Кибиров говорит об этом в стихотворении «Парфенову по НТВ внимая...» так: «Мечталось мне с подмостков «Альманаха» / средь новизны его первостатейной / всех обаять и многих перетрахать / и перерубинштейнить Рубинштейна» // Перепаршивить Парщикова, во как! / Не вышло, и уже, видать, не выйдет...» (Кто куда, с 354). Т.Кибиров описывает свой поэтический дебют иронически. К 1988 году относится и первая самостоятельная публикация Т.Кибирова - в журнале «Юность» в рубрике поэтических дебютов «испытательный стенд»3. В «Послании Л.С.Рубинштейну» мы видим иронический отзыв и об этой рубрике: «А в журнале «Юность», Боже, /хлещет новая волна! /Добираясь до Сережи4 / нахлебался я сполна // Вот уж смелые ребята! / Вот уж озорной народ! / Скоро кончится осада, /скоро ЦДЛ падет!» (Сантименты, с. 167). Интересно, что если стихотворение «Парфенову по НТВ внимая...», приведенное нами в качестве примера иронической оценки Т.Кибировым своей поэтической юности, относится к 1998 году, то «Послание Л.С.Рубинштейну» было написано в 1987 году, до первой самостоятельной публикации поэта. Это может .характеризовать отношение Т.Кибирова к поэтическому андеграунду 1980-х как иронически-недоверчивое.
К вопросу о периодизации. Раннее творчество и социальная проблематика
Нам представляется логичным разделить творчество Т.Кибирова на периоды не только по хронологии событий личной биографии поэта, но и в соответствии с этапами развития социополитической ситуации в России. Таких периодов, учитывая то обстоятельство, что поэт на данный момент жив и продолжает свои творческие искания, предварительно можно выделить три: первый относится к эпохе Перестройки и включает в себя восемь книг стихов, опубликованных в сборнике «Сантименты» (1994 г.). Это период с 1986 по 1991 годы. Второй период, начало которого можно отнести к 1992 году, мы условно назовем постперестроечным. Он включает в себя одну книгу стихов «Парафразис» (1992-1996 гг.), которая представляет творческий отрезок длиной в пять лет и является переходной в формальном и содержательном отношении. Наконец, третий период, современный, включает в себя пять книг стихов, от «Интимной лирики» (1997-1998 г.г.) до книги «Шалтай - Болтай» (2002г.), опубликованных в итоговом на сегодняшний день сборнике поэта «Стихи» (2005г.)1.
Хотя Т.Кибиров никогда не был гражданским поэтом в полном смысле слова (об этом свидетельствует уже тот факт, что политические события 90-х не находят в стихах Т.Кибирова прямого отражения: у него нет стихотворений, посвященных «путчу ГКЧП» 1991г., событиям 1993г., чеченской войне и другим важным общественным событиям), однако именно это направление в его первых книгах (объединенных в сборник «Сантименты», 1994 г.) является магистральным. Такая оценка становится возможной благодаря, во-первых, отмеченному многими критиками ироническому изображению в стихах поэта жизни советских людей 1980-х годов1, и, во-вторых, активно разрабатываемой поэтом теме сталинских репрессий. Рассматривая настоящее и прошлое тоталитарного общества, поэт не находит в нем привлекательных сторон. При этом Т.Кибиров, как отмечали многие критики, испытывает к изображаемой реальности весьма сложные чувства: с одной стороны, по наблюдению А.Левина «у него (Т.Кибирова), пожалуй, у первого ... находишь столь сильно ... выраженную щемящую горько-сладкую ностальгию по тем более или менее страшным временам» ; с другой, по словам С.Гандлевского, «целый, жестокий, убогий советский мир нашел отражение ... на страницах кибировских произведений»3, с третьей, как отмечает Д.Бавильский, «при всем негативном отношении к тогдашнему общественному строю и стилю, он (Т.Кибиров) не отрицал и своей собственной вовлеченности в».
Особенности творчества писателя во многом зависят от обстоятельств и событий его личной жизни, и глобальные экономи-ческие, политические и общественные перемены, произошедшие в стране с восьмидесятых годов и радикально изменившие жизнь каждого из граждан России, повлияли на творчество любого российского поэта. У Т.Кибирова это влияние сказалось прежде всего в области тематики и проблематики. Это касается и важных событий, таких как Чернобыльская авария или Афганская война, которые нашли свое отражение в литературе, и новых тем, утвердившихся в литературе и во многом изменивших ее - сталинские репрессии, переосмысление гражданской войны, критическое осмысление советского быта, получившее обиходное название «чернуха», и др. Новизна связана в данном случае с новой оценкой уже известных тем и коллизий, вызванной изменением политической ситуации в стране: снятие запретов и цензурных ограничений, появление новой информации об известных фактах. Здесь можно привести в качестве примера переоценку хрущевской «оттепели»: если в шестидесятых годах она воспринималась как торжество свободы и справедливости, то в 1986 году в стихотворении «Христологический диптих» Т.Кибиров пишет:
Кроме переоценки образа Хрущева (при котором, как выяснилось, не прекращались преследования инакомыслящих), здесь можно увидеть еще одну интересную тенденцию: путь постоянной переоценки уже известного в свете вновь открывшихся фактов вряд ли может привести хоть к какому-то результату, это слишком напоминает дурную бесконечность. Поэтому Кибиров в оценке исторических деятелей пытается вернуться к истокам — отсюда странное на первый взгляд сочетание персонажей христианской эсхатологии (Бледный Конь, ангелы бездны) с фигурами Сталина и Хрущева. Образ «мертвой лысиной страшно блестит» вызывает ассоциацию с названием немецкой дивизии СС «Toten Kopf». Параллель может показаться натянутой, но эта дивизия была создана для охраны концентрационных лагерей, а образ Джугашвили-Сталина, к которому в стихотворении примыкает образ Хрущева, являясь его подставной, ложной антитезой, в общественном сознании до сих пор связан именно с концентрационными лагерями (только советскими).
Авторитеты. Т.Кибиров и А.С.Пушкин
Современная исследовательница Н.А.Кузьмина относит произведения А.С.Пушкина к «корпусу сильных текстов, составляющих самое ядро русской национальной культуры»1. К этим текстам, по ее утверждению, обращаются разные авторы во все времена, вне зависимости от их идеологических и эстетических вкусов. В данной главе мы рассмотрим взаимодействие Т.Кибирова с «сильными текстами» русской литературы. Это представляется нам важным для уяснения особенностей творческой индивидуальности Т.Кибирова. Т.Кибиров, широко использующий в своем творчестве интертекст, работает с пушкинским интертекстом очень бережно, что выделяет тексты А.С.Пушкина даже из «корпуса сильных текстов», к которым Т.Кибиров может относиться по-разному, иногда - вплоть до полного неприятия. Очевидно, это вызвано особым отношением поэта к А.С.Пушкину. Прежде всего, следует отметить, что это особое отношение Т.Кибирова к А.С.Пушкину уже неоднократно было признано критикой: например, Андрей Немзер назвал свою статью «Тимур из пушкинской команды». В статье А.Немзер говорит, в частности, следующее: «пропустив через себя всю русскую поэзию (буквально, от былин до Бродского), Кибиров стал "пушкинианцем"» ; подобного мнения придерживаются также М.Золотоносов, А.Архангельский, Л.Зубова и др.
Пушкинские аллюзии и цитаты в кибировском тексте никогда не подвергаются негативному переосмыслению, как другие (например, некрасовские или брюсовские). В «Солнцедаре» А.С.Пушкин прямо противопоставлен поэтам-символистам: ...ты вот книги читаешь, а разве такому книги учат? — отец вопрошал. Я надменно молчал. А на самом-то деле Не такой уж наивный вопрос: эти книги — такому, отец. Еле-еле я до Пушкина позже дорос. (Кто куда, с. 259). Чаще всего Т.Кибиров использует пушкинские цитаты, не изменяя их формы и смысла. Создается впечатление, что автор подгоняет свой текст под пушкинский, или кибировский текст плавно перетекает в пушкинский, как в стихотворении «Русская песня. Пролог»: Привет горячий, пламенный привет Вам, хлопкоробы, вам, прорабы... ...ансамбль Мещерина, балет, афганцы злые, будки, бабы, мальчишки, лавки, фонари, дворцы - гляди! -монастыри, бухарцы, сани, огороды, купцы, лачужки, мужики, бульвары, башни, казаки, аптеки, магазины моды, балконы, львы на воротах и стаи галок на крестах. (Кто куда, с. 106). В приведенном отрывке первые три строчки принадлежат собственно Т.Кибирову, три следующие являются результатом дополнения пушкинской цитаты некоторыми деталями, маркирующими современность («афганцы злые» -атрибут постсоветской эпохи; ). Если бы пушкинский текст «перетекал» в кибировский, мы имели бы дело с пародией, в нашем же случае Т.Кибиров стремится возвысить свой текст до пушкинского, при том что последний остается в авторском и читательском сознании неизмеримо выше — как прототип и образец. Важно, что в данном случае авторская модальность не совпадает с пушкинской: Т.Кибиров, описывая Москву с опорой на пушкинскую цитату, не восхищается ей, а, скорее, иронизирует. Ирония выражается здесь в слишком объемной и демонстративной цитации (поэт приводит пушкинскую строфу практически целиком). «Возвышение» кибировского текста до пушкинского становится возможным за счет «подстройки по ценностям» (термин NLP1), то есть Т.Кибиров исповедует те же этические принципы, что и А.С.Пушкин; на формальном же уровне это проявляется в использовании пушкинских цитат в качестве формулировки авторского кредо. Это можно видеть, например, в стихотворениях «Игорю Померанцеву. Летние размышления о нынешней социокультурной ситуации», («За душой I есть золотой запас, незыблемая скала». Кто куда, с. 396), которое будет нами рассмотрено в Главе 3, в стихотворении «К вопросу о романтизме» (Кто куда, с. 110), которое мы рассмотрим в Главе 2, и др. «Перетекание» кибировского текста в пушкинский, о котором мы говорили, начинается с четвертой строки приведенного отрывка, где появляются легко узнаваемые пушкинские «...будки, бабы». Дальнейший текст практически полностью идентичен пушкинскому. Единственное расхождение с текстом оригинала (помимо уже упоминавшихся афганцев) в строке «дворцы — гляди! — монастыри», вместо «дворцы, сады, монастыри» у Пушкина. Формальное право изменять текст цитаты автору дает отсутствие кавычек. Изменение текста цитаты в данном случае вызвано тем, что монастыри, привычные для Пушкина, сегодня являются достаточно экзотическим явлением; вероятно, поэтому Кибиров не перечисляет их через запятую, а выделяет из общего ряда. Таким образом, происходит адаптация пушкинского текста к современности, причем изменения в цитате минимальны («афганцы злые, будки, бабы» вместо «мелькают мимо будки, бабы»): видимо, в остальном Россия осталась неизменной, что и показывает нам в данном случае автор.
Поэзия в современном мире. Два «послания» Т.Кибирова
Два стихотворения Т.Кибирова - «Сереже Гандлевскому. О некоторых аспектах нынешней социокультурной ситуации» и «Игорю Померанцеву. Летние размышления о судьбах изящной словесности» объединяет общая тема: судьба поэта и поэзии на современном историческом этапе.
Помимо этого, стихотворения относятся к одному жанру. Жанр этот -дружеское послание, т.к. есть адресат, названный в заглавии, и есть риторические обращения к нему лирического героя. Жанр этот в русской литературе восходит к XIX веку, когда он стал особо популярен, однако первые послания появляются еще в XVIII веке, например, «Письмо о пользе стекла» М.В.Ломоносова. Интересно, что второе стихотворение Т.Кибирова написано тем же характерным и вполне узнаваемым размером (шестистопный ямб с цезурой после третьей стопы, создающей своеобразный ритмический рисунок), что и «Письмо...» Ломоносова; кроме того, обращает на себя внимание у Кибирова обращение к адресату по фамилии: но это всё не вдруг. Покамест, Померанцев... (сравним, у Ломоносова: Неправо о вещах те думают, Шувалов / Которые стекло чтут ниже минералов). Это можно считать еще одной интертекстуальной отсылкой. Важно, что первое стихотворение опирается на поэтическое наследие XIX века, и прежде всего на А.С.Пушкина. Стихотворению предпослан пушкинский эпиграф, оно содержит шесть интертекстуальных отсылок к разным пушкинским стихам, Пушкин прямо упоминается в тексте. Можно предположить, что такое увеличение исторической дистанции должно, по авторскому замыслу, служить для подчеркивания серьёзности текста (послания XIX века содержат слишком большой элемент игры и даже зачастую шутки). Кроме того, здесь может отражаться авторская попытка выйти за пределы привычных литературных стереотипов (зачастую восходящих именно к XIX веку) и посмотреть на современную литературу со стороны, из века XVIII, связи которого с современной литературой слабее, и поэтому такие интертекстемы не воспринимаются как поэтические штампы.
Благодаря общей теме и общему жанру, эти стихотворения связывают два периода в творчестве поэта - перестроечный и постперестроечный. Адресаты посланий меняются (в традиции жанра адресат во многом условен и случаен), но неизменной остается тема, что показывает неизменную важность проблемы в изменчивых внешних условиях.
Сюжет в обоих стихотворениях складывается из описания социокультурной ситуации, оценки ее и попытки поэта найти свое место в изменившейся реальности. Окружающий мир в обоих случаях непонятен и враждебен поэту, но если в первом случае это вызывает недоумение, то во втором оно сменяется мудрым признанием незыблемости объективных законов: «все справедливо, всё».
Повествовательный модус может быть описан двумя категориями — ирония и горечь. Он отражает болезненный процесс изменения авторской идентичности, сюжетно оформленный как неудачная попытка поэта вписаться в новую жизнь. В первом послании это иллюстрирует мотив выселения: «Имы уходим, мы уходим Неловко как-то, несуразно, / Скуля и огрызаясь грозно, / Бессмысленно и безобразно» (Кто куда, с. 137).
Переломная ситуация нашла отражение и в языке: в первом случае появляется уголовный жаргон (феня), заданный образом барака — места жительства героев; во втором - перестроечные неологизмы и англицизмы; всё это отражает дух эпохи, изображаемой автором, а также попытку адаптации к нему. Сюжетная неудача адаптации лирического героя к современности на языковом уровне отражается в возврате к классическому языку. Интертекстуальные параллели с классикой выступают в данном случае, как поиск опоры. В первом стихотворении, не найдя опоры в библиотеке, поэт находит ее в Боге, во втором же источником опоры служит классическая поэзия, перед которой автор кается в «грехе холопском» (желание материальных благ превыше духовных как бы уравнивает поэта с чернью). Интересно, что образ черни, традиционно в творчестве Пушкина противопоставленный образу поэта, присутствует в обоих стихотворениях. В обоих случаях он связан с негативной оценкой, опирающейся на пушкинский авторитет.
Необходимо сказать несколько слов об образной системе: современность отражена, помимо прочего, в образах популярных авторов и героев массовой культуры.
