Содержание к диссертации
Введение
Глава первая. Жизнь и творчество В- Нарбута до революции (1888-1917)
1 .Начальные страницы биографии 12
2. От ранних публикаций к первой книге 42
3. Философия и поэтика книги «Аллилуйя» (1912) 66
4. «Африканские» стихи 126
5. От книги «Вий» (1913) к книге «Плоть» (1915) 145
6, Вариации на тему любви в книге «Александра Павловна» (1922) .165
Глава вгорая: Послереволюционный период деятельности В. Нарбута (1918-1938)
1. Общественно-политическая и литературная активность В. Нарбута в годы гражданской войны (1918-1921) 178
2. Дела и «дело» В. Нарбута (1922-1938) 205
Заключение 231
Список литературы 238
- От ранних публикаций к первой книге
- От книги «Вий» (1913) к книге «Плоть» (1915)
- Общественно-политическая и литературная активность В. Нарбута в годы гражданской войны (1918-1921)
- Дела и «дело» В. Нарбута (1922-1938)
Введение к работе
Изучение творческой биоірафии и систематизация сведений о жизни и философских, эстетических и общекультурных установках писателя позволяют обозначить творческую эволюцию и обратиться к подробному исследованию его художественного мира. Осмысление обширного массива биографических фактов, выявление основных и малоизвестных текстов, созданных писателем, дает возможность объективно реконструировать своеобразие об-щекультурпого контекста целой эпохи.
Историческое, культурное и духовное пространство серебряного века русской поэзии уникально по степени влияния на отечественное философское и эстетическое сознание. Поэтический ренессанс начала XX века ознаменовал собой переход к новому восприятию бытия, к основательной реорганизации художественного миропонимания. Эпоха рубежа, кризиса, взывающая к открытию мира заново, стимулировала невиданную энергетическую волну поэтической мысли, направленной на поиск новой гармонии с миром.
Возрождение культуры стиха на качественно ином уровне поэтической интенции привело к формированию художественно-философских направлений, развивающихся в полемической атмосфере притяжения и отталкивания. Изучение этого сложного и неоднозначного процесса позволяет определить эволюцию культурно-эстетических и философских взглядов, оказавших огромное влияние на развитие художественной и научной мысли XX столетия.
Стремление коренным образом воздействовать на мироустройство культурной и социально-политической жизни общества посредством поэтического слова ставит перед художником особые задачи. Его творческий погенциал реализуется в глубоком единстве личных жизненных установок и художественного осмысления бытия как откровения. Это приводит к тому, что значимые, а подчас и второстепенные перипетии судьбы писателя проецируются на его творчество, в котором находит отражение художественное сознание
времени, а также аккумулируются наиболее важные и актуальные свойства целой историко-культурной эпохи.
На сегодняшний день жизнетворчество первостепенных представителей русской поэзии первой трети XX в. (А.Ахматовой, А. Белого, А. Блока, В, Брюсова, М. Волошина, Н. Гумилева, С. Есенина, О. Мандельштама, В. Маяковского, В. Хлебникова, М, Цветаевой) изучено достаточно широко. При этом остается гораздо менее освещенным творчество отдельных писателей, оказавших заметное влияние на формирование художественного сознания и языка эпохи, но в силу некоторых обстоятельств о^гутившихся на периферии культурной памяти. Объективная картина историко-литературного процесса оказывается неполной без исследования художественного наследия этих писателей. Именно поэтому актуальным представляется нам обращение к фигуре Владимира Нарбуга, чья личность вызывала у современников неоднозначное чувство - восхищения, смешанного с неясным трепетом перед его «глухой, медвежьей, черноземною судьбой» [21, 22І]1.
Владимир Иванович Нарбут (188S-1938)- один из тех поэтов, судьба и творчество которых и таят немало невнятностей. Не все известно, не все понятно, многое не разъяснено. Его жизнь была овеяна мрачными и загадочными легендами, порой фантастически искажавшими реальные факты. «Отрубленная» кисть левой руки, хромота, заикание, демоническая внешность, мелодично-корявые стихи, необычайным образом соединяющие в себе прекрасные и безобразные явления жизни, скандальные истории из области его издательской деятельности, неожиданный отход от стихов к административно-организационной работе и стремительный карьерный рост, неясные обстоятельства гибели- все это в сумме и порождает образ падшего ангела-поэта, радостно и трагически принимающего этот мир [98,48].
Исходя из литературного наследия Нарбуга и воспоминаний о нем, можно понять этот мифологизированный образ поэта. Но каковы корни его проис-
Здесь и далее ссылки на цитируемую литературу делаются в тексте: первая цифра - порядковый номер источника в списке использованной литературы, вторая - номер страницы (курсивом).
хождения? На какой почве вырастает он? Какова философская основа Нарбу-та-поэта? Какое влияние оказал он на литературный процесс? В чем, наконец, показательность этой судьбы?
Отсутствие подробной творческой биографии писателя и последовательного рассмотрения эволюции его поэтической системы обусловило наш интерес к данной теме.
История вопроса
Акмеистическая поэтика в отечественных и зарубежных исследованиях о серебряном веке изучена весьма основательно. Особую роль здесь сыграли статьи и публикации Н. А. Богомолова, Л, Г. Кихней, О. А. Лекманова, О. Ронена, Д. М. Ссгала, Р. Д. Тимекчика, В. Н. Топорова. С первой же значительной работы об акмеистах, написанной В.М. Жирмунским, повышенное внимание в последующих исследованиях уделяется поэтике Н. Гумилева, О. Мандельштама, А, Ахматовой. При этом творчество представителей натуралистического крыла акмеизма (С. Городецкого, М. Зенкевича, В. Нарбута) изучено не столь подробно.
Попытки систематизации сведений о жизни и творчестве Нарбута предпринимались неоднократно. Несмотря на то, что реабилитация репрессированного поэта состоялась в 1956 г., имя Нарбута так и оставалось табуиро-ванным для «легального» литературоведения. Осторожная попытка М. Зенкевича в 1967 г. вернуть «широкому читателю» «творчество этого самобытного большого поэта» оказалась безуспешной |Д15, 226\.
Единственными источниками упоминания о поэте становятся отрывочные сведения, зафиксированные в мемуарно-очерковых. записях Г, Иванова, К. Л. Зелинского, М. Зенкевича, В, Катаева, Н. Я. Мандельштам, Ю. Олеши, К. Паустовского,
Пионером в изучении истории творческой биографии Нарбута является Л. Н. Чертков (1933-2000), реализовавший так и неосуществившийся замысел самого поэта объединить под одной обложкой стихи, начиная с первой книги и до последних изысков в жанре научной поэзии. Вышедший в 1983 г.
в Париже том избранного Л. Чертков сопровождает статьей о творческом пути Нарбуга, ставшей первым исследованием о поэте. Важно отметить, что в работе над очерком и составлении сборника Л- Черткову помогала жена Нар-бута Серафима Густавовна и его друг М. Зенкевич.
Постепенное официальное «возвращение» Нарбуга в Россию произошло лишь в перестроечную эпоху. К столетию поэта (1988) статьи о нем и подборки стихов опубликовали В. Лавров, Л. Озеров, Р. Тименчик.
В 1990 г- появляются сразу две работы, представляющие вариант развернутой творческой биографии Нарбуга. Статья Т. Р. Нарбуг (внучки поэта) и В. Н. Устиновского тяготеет к жанру биографического описания, не претендующего на исследовательский характер. Здесь важную роль играет стремление составить представление о личности Нарбуга и основных этапах его жизненного пути. При этом заметны склонность авторов к умолчанию о некоторых сложных моментах биографии поэта и желание скрасить их путем оправдательных трактовок.
Второе исследование творческого наследия Нарбуга начала 90-х гг. XX в. было выполнено Н. Бялосинской и Н. Панченко. Проведя тщательную работу с архивом В. Шкловского, включающим в себя достаточно объемный рукописный фонд Нарбуга, исследователи составили и выпустили первое российское издание стихотворений поэта, снабдив его весьма основательной вступительной статьей биографического и литературоведческого характера. При этом они опирались па разработки итогового сборника «Спираль», который Нарбут готовил к выпуск}' в 1930-е гг. Именно на это на сегодняшний день наиболее полное издание стихотворений Нарбуга мы и ориентируемся в данной работе.
Важно, что Н.Бялосипская и Н. Панченко попытались сохранить структуру «Спирали», воспринимая данные архива Шкловского как последнюю творческую волю поэта. Единственным недочетом здесь можно считать смешанную в рамках разделов подачу разновременных редакций поэтических текстов. Это обусловлено проводимой Нарбугом с 1922 г. неоднократной правкой дореволюционных текстов. Поэтому, чтобы выявить последовательность твор-
ческой эволюции поэта и сохранить историческую объективность, нам пришлось прибегнуть к использованию прижизненных изданий Нарбуга, а также к более поздним публикациям, сохранившим изначальную редакцию текста2.
Кроме указанных трудов в последнее десятилетие XX в. в биографических справочниках появился ряд словарных статей о Нарбуте, выдержанных как в информативно-описательном [83; 74; 118], так и в подробном библиографическом стиле [166]. Помимо обзорных публикаций необходимо указать и работы, характеризующие отдельные этапы биоірафии Нарбуга: ранний петербургский [164], воронежский [129], одесский [76], колымский [80; 169] периоды.
В нашем исследовании учтена представляющая особый интерес реакция критики на поэтические книги Нарбута, относящиеся к первой четверти XX века. Рецензии, отзывы и статьи той эпохи позволяют определить место поэта в контексте литературной среды, понять тенденции и противоречия, оказавшие влияние на его творческое поведение.
Наиболее полеми'шой, временами субъективной, по исторически правомерной оказалась критика 1910-1913 тт. (ее характеристика представлена в 2 1-й главы данного исследования). В первое же десятилетие советской власти литературная общественность, восторженно принимая плотность и натуралистичность нарбуговского стиха, ожидала от поэта идейной перековки [99; 116; 106], Но после «административного» падения Нарбут становился объектом жесточайшей критики. В зависимости от «текущего момента» его упрекают то в отвлеченности от «классовой борьбы» [117], то в формализме [123], то в «антисоциально заостренном» натурализме [140], то в псевдолитературности [89].
История современных литературоведческих исследований, рассматривающих своеобразие поэтики Нарбута, ограничивается последними двумя десятилетиями. Авторы этих работ уделяют внимание жанровым проблемам творческого наследия поэта [150], определению основного корпуса текстов
1 Например, к двухтомному сборнику «Русские поэты «серебряною века»», составленному Н, Ю. Грякаловой, где приводится первая редакция стихов из книги Нарбута «Аллилуйя*.
Нарбуга и литературы о нем [167], формированию и развитию идейно-образной парадигмы его лирики [152; 148].
Особый интерес представляют попытки сравнительно-исторического, контекстуального и культурно-этнографического анализа поэтических книги отдельно взятых стихов Нарбуга. Заслуживают особого внимания статья О. Лскмаиова, посвященная поэтике книги «Аллилуйя» [136], исследование Н.Богомолова, выявляющее аспекты взаимовлияния Нарбуга и футуристов [82], а также работа Н. Рогачевой, определяющая своеобразие мифоноэтики Нарбуга [156]. Стопі' укачать и на стремление современных исследователей обозначить место поэта в историко-культурном контексте и осмыслить литературную функцию его поэтики [78; 130].
К сожалению, общий объем трудов, посвященных жизни и творчеству В. Нарбуга, весьма мал. Все они преимущественно имеют характер развернутых статей, выявляющих динамику творческого развития поэта, своеобразие его стиля и языка. В нашей работе предпринимается первая попытка целостного рассмотрения творчества В. Нарбуга в последовательной связи с биографией и личностью писателя.
Цель исследования состоит в том, чтобы представить эволюцию творчества В. Нарбуга в биографическом и историко-литературном контексте. Для достижения цели необходимо решить следующие задачи:
реконструировать этапы жизненного и творческого пути В, Нарбуга, обобщив доступные нам материалы биографических исследований о поэте с учетом имеющихся документальных и мелтуарных свидетельств;
опираясь на современные издания художественных произведений поэта, а также на его непереизданные публикации в дореволюционной периодике, проследить эволюцию поэтической системы В. Нарбуга;
- определить культурно-философские и эстетические ориентиры
В. Нарбуга, полагаясь на динамику развития тематических и образных пара
дигм его поэзии;
- определить место Нарбута в историко-литературном процессе первой трети XX в. в России.
Для решения поставленных задач в исследовании использовалась соответствующая методология, реализованная в историко-литературном и сопоставительном видах литературоведческого анализа. Принципы конкретно-исторического и системно-типологического подхода к творчеству Нарбута позволяют определить процесс формирования и развития идейно-образных и тематических связей, вырабатывающих поэтическое н философское восприятие картины жизненного мира.
На защиту выносятся следующие положения:
При всей близости к «цеховому» содружеству акмеистов В. Нар бут стремится к идейной обособленности.
Поэт приходит к натурфилософской идее жизненного равновесия, согласно которой элементы бытия постоянно разнятся и согласуются между собой.
Оппозиция зарождения и распада, свойственная поэтической системе Нарбута, трансформируется в оппозицию души и плоти, небесного и земного, дневного и ночного состояния мира.
Земная / земляная стихия становится для Нарбута первоосновой плотского бытования человека и универсальным стечением его материального и духовного начал. Поэтизация восходящей от земли энергии жизни и смерти определяет формирование котщептосферы творческого наследия Нарбута.
Метафизическое осознание бытия, в условиях соцреализма заглушённое, но не уничтоженное, является доминирующим на протяжении всего творчества Нарбута.
Нарбут представляет собой тип поэта, органические особенности творческой индивидуальности которого под воздействием социальных взглядов подвергаются принципиальным метаморфозам.
Научная новизна обусловлена тем, что в работе представлена фактически первая в отечественном и зарубежном литературоведении попытка раз-
вернутой систематизации и интерпретации литературной деятельности Нар-бута как единого процесса, отразившего драматические перипетии историко-литературных и социально-политических реалий первой трети XX в.
Практическая значимость диссертации обусловлена возможностью использования ее основных положений при чтении лекционных курсов по истории русской литературы первой половины XX в., при подготовке спецкурсов и спецсеминаров для филологических факультетов, а также в эдиционной практике.
Апробация работы
Основные положения работы излагались в докладах на научных конференциях разных уровней: «Пушкинские чтения» (Санкт-Петербург, ЛГОУ, 2001, 2005), «Литература в контексте современности» (Челябинск, ЧГПУ, 2002), «Изучение творческой индивидуальности писателя в системе филологического образования; наука- вуз- школа» (Екатеринбург, УШУ, 2005), «Система и среда: Язык. Человек. Общество» (Нижний Тагил, 2005, 2007). Диесергация обсуждена и рекомендована к защите на заседании кафедры русской литературы XX века Уральского государственного университета.
Структура работы
В Первой главе дается характеристика дореволюционного периода творчества Нарбута. Начало его литературного и редакторского пути, связанное с культурной средой Петербурга, представлено как поэтапное восхождение начинающего автора от традиций пейзажной лирики к формированию собственного поэтического сознания, основанного на метафизическом восприятии мира. Послереволюционный период деятельности Нарбуга, связанный с его стремительным восхождением по служебной лестнице, назревающим творческим кризисом и трагической гибелью является содержанием Второй главы.
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования, а также определяются перспективы исследовательской работы.
Приложение I содержит полную подборку стихов Нарбуга, вышедших на страницах журнала «Светлый луч» в период с 1908 по 1912 гг., а также тек-
сты, опубликованные в других столичных журналах и газетах. Данное приложение включает в себя стихи, не вошедшие в посмертные сборники поэта и до сих пор опубликованные лишь на страницах дореволюционных изданий.
В Приложение 2 входит письмо Нарбута С- А, Венгерову с ответом на анкету для биографического словаря современных русских писателей. Данный текст можно считать единственной доступной нам автобиографией поэта.
Приложение 3 представляет фрагменты деловой переписки Нарбуга с В. В. Гиппиусом и Н, Н. Сергиевским. Их стилистика создаст представление о литературно-издательской деятельности Нарбута на начальном этапе творчества.
Особенности анализируемого материала объясняют превышение нами принягого формата кандидатской диссертации. Мы сознательно пошли на подобную диспропорцию, полагая, что она обусловлена задачами исследования. Целостное рассмотрение творческой биографии рассчитано на обоюдное внимание как к весьма сложным для анализа фактам личной и общественной жизни Нарбута, так и к своеобразию его неординарного поэтического миро-видения. Отсутствие основательных исследований на эту тему возложили на нас дополнительные обязанности.
Кажущаяся на уровне постраничного объема диспропорция глав объясняется следующим образом. В результате некоторых драматических обстоятельств созданный еще до революции поэтический материал (книгу «Плоть» и «Александра Павловна») Парбугу удалось издать лишь в начале 20-х гг, В силу того, что после 1917 г. в творчестве поэта наблюдалось стремление к качественно новой тематике и жанровой специфике, а также полагаясь на более раннее происхождение текстов двух указанных книг, мы решили включить данный материал в корпус первой главы, что сделало ее значительно объемнее второй. Кроме того, послереволюционный период деятельности поэта отмечен спадом творческой активности, что также сказалось на разности объема первой и второй главы. Попытка искусственного «выравнивания» материала могла привести к сбою в органичном осознании поэтического наследия Нарбута.
От ранних публикаций к первой книге
В столицу Владимир Нарбуг приезжает как начинающий поэт. Самым ранним его произведениям свойственна социально-романтическая тематика. Так, в стихотворении «Бандурист» (1906) возникает классический образ слепого старца, поющего о судьбе народной. Поскольку поэт с юности был неравнодушен к политической жизни страны, в песне бандуриста звучат отголоски недавно отшумевшей революционной стихии («И струны рокочут, и струны рыдают, / Как отзвук далекий затихнувшей бури...») [22,329]. Трагический лиризм песни полон «тоской безысходной» и «горем народным»2 .
Для самых: ранних стихотворных опытов Нарбута характерна тема свободы, воплощением которой становится гордая птица (коршун, орел). В стихотворении «Коршун» (1906) дано ощущение полета, стремительности, азарта вольной птицы. «Дикий, бурный, непокорный» характер нарбутовского героя вполне традиционсн: кроме воли и простора орел тоскует о кровавой битве-5.
В первых поэтических опытах Нарбут отдает предпочтение вольнолюбивым мотивам, основанным на романтической символике. Мысль героя рвется на вселенские просторы, ей тесна земная повседневность. Так в стихотворении «Аэроплан» 1909 поэт обращается к зарождающейся в русской литературе «авиационной» теме.
Видно, что начинающий поэт пытается выразить себя, найти ту тематическую и стилевую тональность, которая соответствовала бы его мировосприятию. В стихах ощущается влияние самых разных предшественников (Пушкина, Лермонтова, Тютчева) и старших, современников (Надсона, Фофанова, Случевскоіо, Апухтина, Блока, Бунина), По мнению Р. Д. Тименчика, «большое влияние на Нарбута оказал художник И, Я, Билибин, у которого братья жили,- его увлеченность русской фольклорной демонологией,,,» [166, 227]г\ Так, создание дебютной публикаций Нарбута (очерк «Соловецкий монастырь») было навеяно рассказами И. Я, Билибина, который поведал братьям Нарбутам о своей поездке на Соловки [75,22].
Последующие «компилятивные нравоописательные очерки» [166, 227] Нарбута появятся в художественно-литературном журнале «Сборник «Русского чтения» (приложение к газете «Русское чтение») в следующем порядке: «Пробуждение природы» (1909. - № 6-7 (7-14 февр). - С. 42-43); «Светлые дни на Украине» (1909.- Л 12-13-14 (21, 28 марта и 4 апр).- С. 94-96); «Сырные дни на Украине» (1910. - Лк 8-9 (20-27 фев). - С. 60-62); «В великом посту. (Страничка давнего прошлого)» (1910- - № 12-13 (20-27 марта), -С, 90-92); «Нежданная радость (Пасхальная быль)» (1910.- № 18-19 (1-8 мая).- С- 142-144); «Весной» (1910-- № 20-21 (16-23 мая). С. 160-161); «Малороссийские СВЯТІШ» (1910.-№51-52 (18-25 дек). -С.401-403).
Эги очерки складываются в незатейливое лирическое повествование о христианских календарных праздниках и связанных с ними обычаях, обрядах, приметах, поверьях. Обширный этнографический материал прозы Нар-бута во многом исходит из культурно-бытового опыта проведенного им на Украине детства. Порой, в них слышатся ностальгические мотивы: «А тогда- на заре жизни - я наивно думал, что вечно буду жить под сенью отчего дома. Как хороню было по целым дням бегать в поле, в лесу, купаться в реке! Ни о чем не заботиться, гуляй, расш, как вольная птица, как простой цветок-синеглазый василек! .., И дни катятся, как светлый хрустальный сон, будто в сказке,,,» Г4, 971. Иногда же чувствуется явное подражание сказовой манере А. М. Ремизова: «По ночам при жемчужном свете полумесяца - серпа в камышах, повсегда самогудах-гудках, на заводях и омутах заплещутся зе-леноокие русалки, и будут бегать они по зорям утренним и вечерним в овсы шелестящие и кататься там в холодных изморозных росах..,» [2,96].
Работа над очерками не являлась для Нарбута проходным моментом в его творческой биографии. Во-первых, это был путь к широкому круту читателей. Во-вторых, публикации приносили определенный доход, что позволяло выживать в педешевых петербургских условиях. Кроме того, некоторые пейзажные образы, возникшие в очерках, «откликнутся» в стихах, благодаря которым Нарбут будет замечен столичной критикой.
Обратимся к двум основным жанрово-тематическим направлениям ранней поэзии Нарбута (к пейзажной и духовной лирике).
Пейзажная лирика этих публикаций Нарбута условно может быть поделена на следующие группы: 1) собственно картины природы, отражающие ход календарного цикла; 2) природа как фон переживаний, связанных с мироощущенисм, судьбой или потерянной любовью лирического героя; 3) пересечение мира природного с бытовым миром человека; 4) городской пейзаж.
Первая тематическая группа включает в себя пейзажные стихотворения, характеризующие преимущественно пограничное, рубежное состояние времени в природе (смена времени суток, смена времен года). Лирический герой здесь крайне редко заявляет о себе, В основном пейзаж абстрагирован ог человека и представлен в чистом виде (сам по себе, как таковой). В стихах, отражающих календарный ход времени, Нарбуга интересуют моменты перехода одного времени года к другому или предощущение этих перемен, выраженное в определенных приметах. Здесь поэт проявляет себя как чуткий наблюдатель, остро чувствующий малейшие колебания в природе.
Ко второй тематической группе можно отнести стихотворения, в которых пейзаж служит фоном для переживаний, обусловленных мироощущением, судьбой или потерянной любовью лирического «я». Природа у Нарбуга помогает человеку отстраниться от суетной жизни, умиротворенно и неспешно заглянуть в себя. Дрема, нега, сон, забытье обволакивают сознание, вызывая при этом обостренное ощущение времени и себя в нем. Ностальгическое восприятие прошедшего времени в ранних стихах Нарбуга овеяно «печалью нежной и знакомой». Но постепенно к 1912-1913 гг. Нарбут все чаще говорит о безвозвратности лучшей поры («Как будто что-то дорогое / Навек утрачено и мной») [24,120].
От книги «Вий» (1913) к книге «Плоть» (1915)
Вернувшись в 1914 г, в Глухов, Нарбут погружается в круговорот журналисткой жизни: пишет статьи для местной периодики и одновременно работает в страховой конторе [88, 318]. Такая активность обусловлена тем, что в июне 1914 г. он женится на дочери ветеринарного врача Нине Ивановне Лс-сенко (1895-1966), а в 1915 г. в семье Нарбутов появляется сын Роман. Стремясь обеспечить свою семью, Нарбут становится редактором-издателем еженедельной газеты «Глуховский вестник».
Скоростной темп жизни, вероятно, оттесняет поэтическое творчество в сторону, па что в 1915 г. Нарбут жалуется Зенкевичу: «Что сказать вам о моей музе? Она большая соня» Щит, по: 131, 4]. Но, несмотря на это, Нарбут стремится выпустить в петербургском издательстве «Наш век» книгу стихов, которая могла бы обеспечить его возвращение в поэтические круги столицы и реабилитировать его как автора.
Третья поэтическая книга В. Нарбута «Вий», так и не дошедшая до читателя, должна была, по-видимому, представить весь спектр художественных интересов опального автора. Поскольку эта книга попала в библиографические справочники (Нарбут Владимир. Вий,- СПб.: Наш век, 1915) [163], ее тираж, скорее всего, уже был набран и запущен в печать. Но издание не состоялось. До сих пор ни один экземпляр книги «Вий» не обнаружен, а сведения о корпусе текстов для этого издания Нарбут не оставил,
В первом полном российском сборнике стихов Нарбута в раздел «Вий» [21, 116-140] включены тексты, не вошедшие в «Аллилуйю» и «Плоть» и при этом являющиеся значимыми для самого поэта. Логику подбора стихов для раздела «Вий» можно считать вполне верной. Большинство текстов, представленных здесь, были опубликованы поэтом в журналах «Gaudeamus» и «Гиперборей». Причем на страницах цехового журнала в это время весьма активно шло анонсирование очередной книги Нарбута123. Но выход «Вия» постоянно отодвигался (скорее всего, этому способствовал цензурный запрет на предыдущую книгу). Если учесть, что тексты, органично вошедшие в «Аллилуйю», не могли быть использованы для «Вия», а стихи для «Плоти» еще только начинали создаваться, то содержание новой книги должны были составить произведения, написанные в 1911-1913 гг. (т. е. созданные до «Аллилуйи», во время написания книги и после ее выхода).
Само название книги отсылает к восточнославянской мифологии, в которой Вием является демоническое создание, воплощающее силу земляной стихии. Губительный для человека взгляд этого существа известен по повести Гоголя124- Имя персонажа связано с его веками, опущенными до самой земли: «укр. вія, війка, белорус, вейка - ресница» [158, 90].
Для Нарбута в данном образе важным становится не столько демоническое начало Вия, сколько его исконно материальная, земная / земляная сущность. Вий как персонаж не появляется в стихах Нарбута, поскольку является олицетворением естественной земляной стихии, воплощающей в себе энергию нескончаемого круговорота жизни и смерти.
Можно предположить, что сформировавшийся в «Аллилуйе» мотив земляной плоти, взывающей к небесам, заинтересовал поэта возможностью своего развития. Неслучайно в одном из писем Зенкевичу Нарбут называет себя и своего друга «віевцами»: «Ведь мы с тобой - вісвцьі (принимая Вій за единицу настоящей земной, земляной жизни)...» [23, 49]. Быть «вісвцсм» для Нарбута означало остро чувствовать земное бытие и осознавать переплетение его нсиде-алыюй, тленной натуры с постоянной жизненной силой возрождения.
В стихах, гипотетически относимых к книге «Вий», природные пейзажи наполнены образами, связанными с землей и процессами, происходящими в ней и зависимыми от нее. «Пыльный чернозем» [21, 139], прогреваемый солнцем, таит в себе незримую силу. Почва вбирает в себя солнечную энергию («Зной течет, как мед из сота») [21, 120] и преобразует се в растительную, органическую, плотскую.
Стихия земли наделяется особым дыханием, насыщенным влагой, теплом. Но именно это густое дыхание почвы («мреет пар», «в воздухе тлеет тепло», «плеснулся воздух тягой сырости») [21, 119, 126, 128] является залогом будущего разложения. Все, что восходит от земли» должно в нее и верпугься: «Листья льнуг к земле, как лежебоки; / Перегной лесной ореху рад» [21, 133]. Энергия распада, сопутствующая любому развитию, ассоциируется для Нарбута с виевой стихией тлена, праха, пыли1": «Бледным пеплом поле заморозило» [21, 725].
Осенние мотивы в стихах начинают обретать броские натуралистические оттенки, утверждающие гибель органического мира. Например, в яркости кленовых листьев поэт замечает признаки умерщвления, расчленения живой материи: «И на кровью опаленном клене / Связки лап зарезашіьіх гусей» [21,133]. Живительной сочности и свежести нет места в осенних приметах («румянец свежий - ихний враг») [21,130].
Близкими к тематике «Вия» можно считать стихотворения, основанные на сказочных («.Осенняя сказка», «В доме- сонники да кресла...») и бытовых («Последняя весна», «Телепень и его слуга», «Подкатил к селу осенний праздник..-», «Охотник») сюжетах. Все эти истории объединяет тема гибели, затаившейся в любом живом существе. Здесь также заметна близость к сказовой манере гоголевского «Вия», где мистическое и бытовое равноправно сосуществуют в едином жизненном пространстве.
Общественно-политическая и литературная активность В. Нарбута в годы гражданской войны (1918-1921)
Складывающаяся в стране общественно-политическая ситуация требовала от поэта социального самоопределения. Ориентировочно в конце 1916 - начале 1917 г, Нарбут примыкает к левым социалистам-революционерам (эсерам) [142, 319]. Но идейные приоритеты Нарбута меняются: будучи членом Совета рабочих и солдатских депутатов Глухова, он начинает отстаивать в нем политику партии большевиков. Так, в октябре 1917 г., Нарбут избирается в земское собрание «гласным по списку № 5 (социалистов-революционеров интернационалистов и большевиков) и, выйдя из партии эсеров, становится большевиком» [142,320].
Однако принадлежность к политической силе, захватившей в октябре 1917 власть, не спасает Нарбута от тяжелых испытаний. В политической среде Глухова большевики, оказавшись в меньшинстве, вынуждены были уйти в подполье. В ночь на 1 января 1918 г. семья Нарбутов, справлявшая Новый год на хуторе Хохловка (родовое имение жены поэта), подверглась нападению банды анархистов: «Огец Владимира Ивановича успел выскочить в окно и бежал, жена с двухлетним Романом спряталась под стол, а остальных буквально растерзали. Был убит брат Сергей и многие другие обитатели Хохловки. Владимира Ивановича тоже считали убитым. Всех свалили в хлев. Навоз не дал замерзнуть тяжело раненному В. И. Нарбуту, На следующий день его нашли. Нина Ивановна погрузила его на возок, завалила хламом и свезла в больницу. У него была прострелена кисть левой руки и на теле несколько штыковых ран, в том числе в области сердца. Из-за начавшейся гангрены кисть левой руки ампутировали» [142,321].
Нарбут тяжело переживает смерть брата Сергея и последствия своего ранения. В этот момент происходит его разрыв с семьей. Причины, по которым он оставляет жену и сына, остаются неизвестными. Внучка Нарбута умалчивает об этом, давая лишь краткую информацию: «Чуть поправившись, он переезжает в Киев к брату Георгию. Там происходит его разрыв с семьей» [142,321].
Из Киева по направлению партии большевиков Нарбуг отправляется в Воронеж для организации там большевистской печати. Именно воронежский период жизни станет для Нарбута отправной точкой будущей издательской карьеры. Немаловажную роль в формировании политических взглядов поэта сыграет здесь С. Б. Ингулов, соратник Нарбута по издательской работе сначала в Воронеже, а затем в Николаеве, Одессе и Москве153.
В тяжелых условиях политической и экономической нестабильности в стране Нарбуту удается проделать колоссальную работу по утверждению в Воронеже новой, советской печати. Он редактирует «Известия Воронежского губернского исполнительного комитета совета рабочих и крестьянских депутатов», где одновременно успевает вести воскресную «Литературную неделю», участвует в «Воронежском красном листке», в журнале «Вестник Воронежского округа путей сообщения» [174, 20], возглавляет губернский Союз советских журналистов,
В литературном плане самым важным достижением Нарбута в этот период станет организация в Воронеже одного из первых в Советской республике журналов «Сирена»154,
Согласно подзаголовку, журнал представлял собой «иллюстрированный литературно-художественный пролетарский двухнедельник». Нарбуту удалось воплотить задуманную концепцию: на страницах провинциального журнала появились произведения А, Блока, В. Брюсова, А. Ахматовой, Б. Пастернака, А. Белого, Г. Чулкова, М, Зенкевича, О. Мандельштама, П. Орешина, С. Есенина, А, Мариенгофа, Р. Ивнева, В. Шершснсвича, А. Ремизова, M, Пришвина, В. Шишкова, Б. Пильняка, А, Чапыгина, В оформлении «Сирены» принимали участие известные художники (Н. Альтман, В. Пестель, С. Чехонин, Д. Митрохин).
Для привлечения такого широкого диапазона именитых авторов Нарбуту пришлось подключить свои прежние столичные связи и действовать весьма энергично. Через А. Ремизова он выходит на сотрудничество с А. Блоком, в письмах М. Зенкевичу активно интересуется местопребыванием и деятельностью писателей 5.
Кроме того, приходится решать один из самых насущных вопросов, связанных с жесточайшим дефицитом бумаги для издания. В октябре 1918 г. Нарбут едет в Москву и Петроград, где не только добивается поддержки Горького и Луначарского, но и благодаря встрече с редактором журнала «Рабочий мир» П. Н. Зайцевым договаривается о проведении в Москве подписки на «Сирену».
По утверждению О, Г. Ласунского, смысл названия двухнедельника Нарбут объяснял так: «Журнал, подобно мифическим сладкозвучным сиренам, должен завлекать в свои сети поклонников настоящей литературы. В журнале должны свободно сосуществовать все эстетические направления и школы» [133,152]. Такая антипролеткультовская направленность «Сирены» подтверждается и обращением редакции к читателям; «Мы не стоим на той точке зрения, что расцвету пролетарской культуры вообще и пролетарского искусства в частности должен предшествовать полный разрыв со всеми богатствами старого мира» [84,3].
Дела и «дело» В. Нарбута (1922-1938)
Активная деятельность Нарбута в Харькове на посту заведующего Радиотелеграфным агентством Украины была замечена в Москве. Неслучайно его все чаще привлекают к работе в Центральном бюро Союза революционных писателей (ЦБ СРП). В феврале 1922 г. Нарбут избран кандидатом Президиума ЦБ СРП. Его доклад о положении печати на Украине был заслушан Президиумом ЦБ в октябре 1922 г.
Поддерживая постоянные контакты с Москвой, но официально работая в Харькове, 17 марта 1922 г. Нарбут основывает в столице государственное акционерное издательское общество «Земля и Фабрика» (ЗиФ) [142, 325]. Фактически центр тяжести издательской и редакторской деятельности Нарбута переносится в Москву, куда в середине 1922 г. он и был переведен на должность сотрудника административно-организационного управления Наркомпроса.
В этот период он активно включается в поток организационно-партийной деловой жизни: «...входит в состав сотрудников ряда столичных изданий, пишет массу публицистических работ, выступает с докладами на совещаниях, пленумах и других форумах» [142,525].
Как руководитель весьма успешно развивающегося издательства ЗиФ в феврале 1923 г. Нарбут избирается в состав Центрального бюро работников печати. Активная агитационная и издательская деятельность на Украине и в Москве не прошла незамеченной: в 1924 г. Нарбут получает назначение в агитпропотдел ЦК партии на должность заместителя заведующего отделом печати ЦК РКП (б).
Находясь на таком весьма высоком и политически ответственном посту, он не отходит от издательской и организационно-литературной деятельности. В марте 1925 г. его совместно с Д. А. Фурмановым назначают в состав учебно-методического совета Всероссийской ассоциации пролетарских писателей (ВАШІ), а в мае избирают в члены Центрального совета V Всесоюзного съезда работников печати.
Личная жизнь Нарбута в это время протекает вполне благополучно. Исключением можно считать лишь историю с попыткой побега его жены С. Г. Нарбуг (Суок) к своему бывшему возлюбленному Ю, К. Олеше, описанную в книге В. Катаева «Алмазный мой венец».
Настойчивость Нарбута и его решимость, окрашенную в трагические тона, Катаев заведомо неточно связывает со стихотворением поэта «Самоубийца», дабы поддержать мифологический пафос, свойственный атмосфере книги. Реалистически верным здесь остается опасение героев за свою судьбу: «Ответственный работник стреляется почти на наших глазах! Следствие. Допросы. Прокуратура. В лучшем случае общественность заклеймит пас позором, а в худшем... даже страшно подумать!» [45, 235]. Инцидент исчерпывается тем, чго Серафима Густавовна сразу же возвращается к мужу. Но Олеше все-таки пришлось породниться со своей бывшей возлюбленной: он женится на ее сестре Ольге Густавовне Суок (1899-1978).
По воспоминаниям Н. Я. Мандельштам, при всем своем головокружительном карьерном росте Нарбут не стремился к привилегированности, Напротив, жизнь его проходила в весьма аскетических условиях: «Ограничивал он себя во всем - жил в какой-то развалюхе в Марьиной роще, втискивался в переполненные трамваи, цепляясь за поручни единственной рукой - вместо второй у него был протез в перчатке, работал с утра до ночи и не пользовался никакими преимуществами, которые полагались ему по чину. (Не знаю, были ли тогда «пакеты», а если были, то от них бы он отказался)» [50,60].
Всю энергию Нарбут вкладывает в свое детище - издательство «Земля и Фабрика», основная задача которого была связана с выпуском литературы, расширяющей кругозор советского читателя и формирующей его гражданское и общечеловеческое сознание. Перед Парбутом была поставлена весьма непростая идеологически значимая цель - обеспечить широкие массы читателей доступной по содержанию и цене книгой.
С 1925 г, в серии «Рабоче-крестьянская библиотека» ЗиФ издает большие тиражи подписных изданий и избранных произведений классиков (Короленко, Салтыкова-Щедрина, Толстого, Чехова) и современных авторов (Бабеля, Демьяна Бедного, Артема Веселого, Гладкова, Зощенко, Неверова, Тренева, Шишкова, Эренбурга и др.). Нарбут организует выпуск таких книжных серий, как «Русская художественная литература», «Иностранная художественная литература», «Библиотека краеведения и приключений», «Библиотека критики и искусствоведения, литературные памятники и мемуары», «Библиотека сатиры и юмора», «Библиотека русской и иностранной критики». Кроме того, в ЗиФе велась активная работа с отзывами читателей на книги, что позволяло выявить потребительский спрос.
Одновременно с книжными изданиями в 1925 г. ЗиФ начинает выпуск литературно-художественного иллюстрированного ежемесячника «30 дней» с приложениями «Всемирный следопыт», «Всемирный турист» и «Вокруг света». Развернув так широко публикацию журнальных изданий, Нарбут, вероятно, дает выход своему организаторскому и редакторскому потенциалу, не совсем удачно реализовавшемуся до революции.
При этом он опирается на практику «старорежимных» журналов. Так, в 1928 г. совместно с обществом пролетарских поэтов «Кузница», Нарбуг начинает издавать ежемесячник литературы, искусства, науки и общественной жизни «Журнал для всех». Полагаясь на политику дореволюционного варианта этого журнала, Нарбут стремится сделать его разносторонним и доступным по цене любому подписчику. Именно эти качества создали массовый тираж прежнему «Журналу для всех» (1896-1907).
Будучи главой издательства, Нарбут ведет активную переписку с писателями, о чем свидетельствуют сохранившиеся в его архиве письма Бабеля, Городецкого, Зощенко, Каменского, Пастернака, Тренева, Оренбурга, Неслучайно А. Серафимович называет Нарбута «собирателем литературы Земли Союзной» [Цит. по: 88,36].