Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Аспекты женственности в ранних сборниках К.Д. Бальмонта: становление и развитие 15
1 Женственное начало, миф и поэзия символизма 15
2 Сборник «Под северным небом»: формирование галереи женских образов 36
3 «В безбрежности»: в поисках своего пути 57
4 Андрогинные мотивы сборника «Тишина» 94
Глава 2. Апофеоз женственного начала (сборники «Горящие здания» и «Будем как солнце») 117
1 «Горящие здания»: движение от бинарности к целостности 117
2 Книга «Будем как солнце»: бальмонтовский миф о женственности : 146
Заключение 181
Список использованной литературы 188
Приложение 199
- Женственное начало, миф и поэзия символизма
- Сборник «Под северным небом»: формирование галереи женских образов
- «Горящие здания»: движение от бинарности к целостности
- Книга «Будем как солнце»: бальмонтовский миф о женственности
Введение к работе
Я женщин как высшую тайну люблю...
К.Д. Бальмонт Она (мать. - Т.Ш.) первая научила меня постигать красоту женской души, а этой красотою, - полагаю, - насыщено все мое литературное творчество.
К.Д. Бальмонт «На заре»
«Поистине, Бальмонту принадлежат победная пальма и дельфийский
лавр, за то, что он - поэт, только поэт, всегда и во всем, и каждое дыхание
его жизни- поэзия и каждый звук его свирели - дыхание жизни...»1 - так
писал о Бальмонте в одной из своих статей В. Иванов. К.Д. Бальмонт (1867—
1942) - поэт с большой буквы, но на долгое время оказавшийся вне поля зре-
ния русского литературоведения. Уже стало общим местом утверждение
В.Я. Брюсова о том, что Бальмонт безраздельно царил «над русской поэзи-ей» в конце XIX - начале XX века. Однако после эмиграции во Францию его имя было надолго исключено из учебников и антологий по литературе Серебряного века. В.Ф. Марков в своих обстоятельных комментариях к сборникам поэта в восьмидесятые годы XX века отмечал тот факт, что «Бальмонт ходит в пасынках истории русской литературы. Кое-кому кажется, что он сдан в архив»3.
Ровно через столетие пристальное внимание ученых вновь приковано к этому незаслуженно забытому поэту, одному из зачинателей русского симво-
1 Иванов В. О лиризме Бальмонта // Аполлон. 1912. № 3 - 4. С. 42.
2 Брюсов В. К.Д. Бальмонт// Собр. соч. в 7 т. М., 1965. Т. 6. С. 265.
3 Markov V. Kommentar zu den Dichtungen von K. D. Bal'mont: 1890 - 1909. Koln; Wien, 1988. S. 1.
лизма, имя которого стоит в одном ряду с такими мэтрами русского Ренессанса как В. Брюсов, А. Блок, А. Белый, Вяч. Иванов.
Большой вклад в развитие этих исследований внесла кафедра теории литературы и русской литературы XX века Ивановского Государственного университета, которая на протяжении последних десяти лет занимается изучением творчества поэта в рамках продолжающегося научного проекта «Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века», проведением Бальмонтовско-Цветаевских чтений, изданием сборников научных трудов1, научных монографий2.
Актуальность и новизна темы
Абсолютно разные аспекты бальмонтовского творчества привлекают исследователей в последнее время: проблемы сонетной формы (В.К. Саришвили)3; творческой философии поэта (С.Н. Тяпков)4; комплексный образно-тематический анализ его творчества (Куприяновский П.В., Молчанова Н.А.)5; вопросы, связанные с циклообразованием в поэзии (З.А. Ветошкина) и поэтикой отдельной бальмонтовской книги (Марье-ва М.В.) ; автобиографическая проза (И.В. Боровкова) ; проблемы нацио-
1 Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 1. Иваново, 1993;
Вып. 2. Иваново, 1996; Вып. 3. Иваново, 1998; Вып. 4. Иваново, 1999; Вып. 5. Иваново, 2002.
2 Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. Поэт Константин Бальмонт. Биография. Творчество. Судьба. Ивано
во, 2001; Молчанова Н.А. Поэзия К.Д. Бальмонта 1890-х- 1910-х годов: проблемы творческой эволюции.
М., 2002.
3 Саришвили В.К. Сонеты К.Д. Бальмонта. Дис.... кандидата филологических наук. Краснодар, 1999.
4 Тяпков С.Н. Творчество К. Бальмонта в свете принципа дополнительности Нильса Бора: (К постановке
вопроса) // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века. Вып. 4. Иваново,
1999. С. 69; Он же. Дуальные принципы творчества К. Бальмонта: истоки и контексты: (К постановке про
блемы) // Научно-исследовательская деятельность в классическом университете: Теория. Методология.
Практика: Материалы научной конференции, Иваново, 6 февраля 2001 г. Иваново, 2001; Он же. Специфика
бальмонтовских «дуэлей»: о некоторых философских основах творчества поэта: (К постановке проблемы) //
Научно-исследовательская деятельность в классическом университете. ИвГУ - 2002: Материалы научной
конференции, Иваново, 12 февраля 2002 г. Иваново, 2002; Он же. Некоторые особенности поэтической фи
лософии К. Бальмонта (Предварительные замечания) // Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художест
венные искания XX века. Вып. 5. Иваново, 2002.
5 Куприяновский П.В., Молчанова Н.А. Поэт Константин Бальмонт; Молчанова Н.А. Поэзия К.Д. Бальмонта
1890-х-1910-х годов.
6 Ветошкина З.А. Поэтический цикл как особая разновидность художественного текста. Дис. ... кандидата
филологических наук. Краснодар, 2002.
Марьева М.В. Книга К.Д. Бальмонта «Будем как солнце». Вопросы поэтики. Дис. ... кандидата филологических наук. Иваново, 2003.
8 Боровкова И.В. Проза К.Д. Бальмонта (Автобиографический аспект). Дис. ... кандидата филологических наук. Иваново, 2002.
нальной обусловленности творчества (Н.А. Галактионова) ; механизм обра
зования эпитета в индивидуально-авторской поэтической системе
(Н.Г. Серебренникова) ; мифопоэтический аспект произведения
(В.В. Бурдин)3; система мотивов (А. Ханзен-Лёве)4; взаимоотношения поэта с другими культурами (Л. Ангуладзе, К.М. Азадовский, Е.М. Дьяконова) ; проблемы рецепции творчества Бальмонта в исследованиях западных ученых (И.С. Тяпков)6 и многие другие. Но совсем не изученными остаются проблемы, связанные с женственным началом в его лирике.
Один из исследователей проблемы женщины и женственности в философии рубежа XIX - XX веков отмечал: «Эпоха Серебряного века — русский ренессанс - в числе самых загадочных страниц отечественной культуры.<. ..> Одна из очевидных особенностей философии Серебряного века - всплеск ин-тереса к проблеме женщины и женственности» . Несомненно, что этот интерес связан не только с философской актуальностью темы, но и с изменением исторической ситуации в России в конце XIX — начале XX века: в стране отмечался подъем женского движения. В культурной жизни происходит осмысление этого исторического процесса. В художественной литературе «женский вопрос», тема женственности, образ женщины также приобретают колоссальную важность, появляются имена новых русских писательниц, открывших в своих произведениях «"шлюзы" тому мощному потоку личностного, индивидуального, обнаженно-раскованного восприятия мира, на кото-
рое осмелился в искусстве только XX век» . Как отмечает Л.А. Пермякова:
Галактионова Н.А. Национальная картина мира в поэзии К.Д. Бальмонта. Дис. ... кандидата филологических наук. Тюмень, 1998.
2 Серебренникова Н.Г. Механизм эпитета (на материале поэтических текстов К. Бальмонта). Дис. ... канди
дата филологических наук. Тамбов, 2002.
3 Бурдин В.В. Мифологическое начало в поэзии К.Д. Бальмонта 1890-х- 1900-х годов. Дис. ... кандидата
филологических наук. Иваново, 1998.
4 Ханзен-Лёве А. Русский символизм. Система поэтических мотивов. Ранний символизм. СП б., 1999.
5 Ангуладзе Л.Н. Бальмонт и Грузия. М., 2002; Азадовский К.М., Дьяконова Е.М. Бальмонт и Япония. М.,
1991.
6 Тяпков И.С. Русский символизм в рецепции англо-американского литературоведения: вопросы истории и
теории. Дис кандидата филологических наук. Иваново, 2000. С. 124- 137.
7 Рябов O.B. Женщина и женственность в философии Серебряного века. Иваново, 1997. С. 3.
8 Михайлова М.В. Внутренний мир женщины и его изображение в русской женской прозе серебряного века
// Преображение (Русский феминистский журнал). 1996. № 4. С. 158.
«Совершался эпохальный сдвиг, предвещавший закат патриархальной семьи в XX веке. Все эти процессы своеобразно преломлялись в литературе русского символизма» .
Русский символизм явился реакцией на натурализм в искусстве и позитивизм в науке. Он представлял собой результат развития разных культурно-исторических тенденций эпохи, плод художественно-эстетического опыта прошлого. В символизме соединились различные, порой диаметрально противоположные философские, эстетические и религиозные концепции.
«Контекст Серебряного века показывает, - отмечает Н.В. Дзуцева, — что, начиная с рубежа веков, в духовных исканиях эпохи заметно актуализируется проблема пола в ее религиозно-философском и философско-эстетическом дискурсе. Весь Серебряный век проходит под знаком новой «истины о женщине» (Вяч. Иванов)» .
В одном из центральных стихотворений книги «Будем как солнце» лирический герой К.Д. Бальмонта признается: «Я женщин, как высшую тайну люблю...»3. Этой любовью, по словам самого поэта, «насыщено все <...> литературное творчество»4. В той или иной мере, в той или иной форме поэт обращается к выражению важного структурного компонента его поэтического космоса, женского начала. Используя то мифологические, то архетипиче-ские, то биографические образы, К. Бальмонт пытается осмыслить мир в его полноте и цельности, объять его и в синхроническом, и диахроническом ракурсах. По словам С.Н. Тяпкова: «Бальмонт размыкал герметизм апокалиптической дихотомичности русской культуры (и шире - культуры христианской), совпадая здесь с общими для Серебряного века поисками «целого» - в синтезе бинарностей <...> в поглощении двух полюсов некоей "третьей целостностью" симбиотического, синестезийного или синергийного типа»5. Про-
1 Пермякова Л.А. Сакрализация женственности в прозе русского символизма. Дис. ... кандидата филологи
ческих наук. Уфа, 1996. С. 54.
2 Дзуцева Н.В. «Истина о женщине» в поэтическом контексте Серебряного века// Вестник ИвГУ. Серия Фи
лология. 2001. Вып. 1. С. 18.
3 Бальмонт К.Д. Собрание сочинений в двух томах. Т. 1. М., 1994. С. 406.
4 Бальмонт К.Д. На заре У/ Бальмонт К.Д. Стозвучные песни. Ярославль, 1990. С. 247.
5 Тяпков С.Н. Некоторые особенности поэтической философии К. Бальмонта. С. 39.
должая данную мысль, можно вспомнить слова Вяч.Вс. Иванова о том, что «двоичные противоположности (которыми насыщено творчество Бальмонта, и одной из которых и является женское начало. — Т.Ш.) надо понять, чтобы потом их преодолеть и постичь то, что за ними или над ними»1. Женское начало становится одной из необходимых составляющих гармоничного баль-монтовского космоса.
В свете актуализировавшихся в последнее время исследований женского начала2 представляется новым и актуальным изучение именно этого аспекта творчества К.Д. Бальмонта.
Цель и задачи исследования
В связи с огромным поэтическим наследием К.Д. Бальмонта представляется возможным и интересным изучение процессов становления и расцвета женского начала в лирике поэта. Неоднократно уже отмечалось, что объем поэтического наследия Бальмонта громаден. М. Цветаева в «Слове о Бальмонте» хорошо охарактеризовала трудоспособность поэта: «Бальмонт — помимо божьей милостью лирического поэта — пожизненный труженик. Бальмонтом написано: 35 книг стихов, т. е. 8750 печатных страниц стихов. 20 книг прозы, т. е. 5000 страниц, - напечатано, а сколько еще в чемоданах!..»3 Однако до сих пор не существует полного собрания сочинений поэта. Наиболее полным на данный момент является издание 1994 года4 (используемое в данной работе в качестве источника текстов), повторяющее объем прижизненного "Полного собрания стихов" Бальмонта, изданного "Скорпионом" в десяти томах в 1908 - 1914 годах, но оно содержит множество текстологических неточностей, не оснащено комментариями. Остальные же издания яв-
1 Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 1. М., 1998. С. 385.
2 Левина Л. От Гете до Блока. Идея «Вечно Женского» в творчестве русских символистов // Литературная
учеба. 2000. № 1. С. 153 - 170; Новикова Т. «Прекрасная дама» в культуре серебряного века // Вестник Мос
ковского университета. Серия 9. Филология. 1998. № 1. С. 90 - 100; Дзуцева H.B. «Истина о женщине» в
поэтическом контексте серебряного века // Вестник ИвГУ. Серия Филология. 2001. Вып. 1. С. 17 — 31; Куз
нецова Л.Ю. Мифологема женского начала в лирике С.А. Есенина //
%e2%e0%eb%e5%ee%eb %ee%e3%e8%ff/novgorod/novporoaVsecond.php3-doc=projects-forum-konkurs_docs-kuznetsova.htm: Старикова А.В., Бурукина О.А. Тендерная обусловленность аллегорий B.B. Маяковского // Тендерные исследования в гуманитарных науках. Ч.З. Иваново, 2000. С. 93 - 101.
3 Цветаева М.И. Слово о Бальмонте // Цветаева М.И. Об искусстве. М., 1991. С. 237.
4 Бальмонт К.Д. Собрание сочинений в двух томах. М.: Можайск-Терра, 1994.
ляются разнообразными избранными, как правило, повторяющими один и тот же набор текстов1 и используются в диссертации в качестве дополнительных источников. Работа по созданию текстологически точного, прокомментированного собрания сочинений поэта еще впереди.
Общеизвестно, что любое явление интересно, когда прослеживается процесс его становления и достижения им своей наивысшей точки развития. В связи с этим подходом нам представляется актуальным выявить женственное начало в лирике Бальмонта, проследить его развитие и достижение новых форм в кульминационный период творчества, определить роль женского начала в творческом эволюционном процессе как смысло- и мифообразую-щего компонента, выявить и проанализировать средства воплощения этого начала в лирике.
Поставленные цели предполагают решение ряда задач:
выявить способы выражения женского начала в лирике поэта;
показать средства создания поэтического женского, образа Бальмонтом;
продемонстрировать специфику авторского мифа о женщине;
- определить место женского начала в художественном мире поэта.
Учитывая специфику поставленных целей и задач, мы придерживаемся
системного подхода в изучении творческого наследия К. Бальмонта. Нужно отметить, что «системный подход воплощает принципы изучения художественного произведения или всего творческого наследия автора как органического целого в синтезе структурно-функциональных и генетических представлений об объекте»2. Стараясь воплотить в данной работе подобный подход, мы используем ряд методов наиболее адекватно раскрывающих поставленные цели и задачи, а именно сравнительно-исторический, герменевтиче-
1 Бальмонт К.Д. Стихотворения. 2-е изд. Л., 1969 (Б-ка поэта; Большая серия); Бальмонт К.Д. Избранное. М:
Сов. Россия, 1989; Бальмонт К.Д. Стихотворения. М., 1990 (Классики и современники); Бальмонт К.Д. Из
бранное. М.: Эксмо, 2003.
2 Зинченко В.Г., Зусман В.Г., Кирнозе З.И. Методы изучения литературы. Системный подход. М, 2002.
С. 35.
ский и мифопоэтический и отдельные элементы структурно-семиотического подхода к анализу текста.
Теоретической базой для диссертационного исследования послужили работы по истории и теории литературы М.М. Бахтина, В. М. Жирмунского , коллективная монография сотрудников Института мировой литературы3; работы, посвященные проблемам поэтики художественного произведения Р. Якобсона4, 3. Г. Минц5, М. Л. Гаспарова6, Е. Эткинда7; труды по истории символизма Л.К. Долгополова , А. Пайман , А. Ханзен-Лёве10, Л.А. Колобаевой11 и др.
Долгое время в интерпретации бальмонтовских произведений господствовал вульгарный подход, и только в последнее время появляются работы, сосредоточенные на анализе бальмонтовских текстов, осуществляются попытки объяснения произведения «через него самого, путем уловления правил его организации и функционирования»12. Продолжая данную литературоведческую тенденцию, при анализе бальмонтовских текстов мы используем в ряду других и элементы структурно-семиотического метода, наиболее полно разработанного в работах Ю.М. Лотмана . «Методологией структурной поэтики является принцип имманентного исследования художественного тек-
Бахтин М.М. Вопросы литературы и эстетики. М., 1975; Бахтин М.М. Автор и герой: К философским основам гуманитарных наук. СП б., 2000.
2 Жирмунский В. М. Теория литературы. Поэтика. Стилистика. Л., 1977; Жирмунский В.М. Поэтика русской
поэзии. СПб.,2001.
3 Русская литература рубежа веков (1890-е - начало 1920 годов): В 2 кн. М., 2001.
4 Якобсон Р. Работы по поэтике. М., 1987.
5 Минц З.Г. Поэтика Александра Блока. СП б., 1999.
6 Гаспаров М. Л. Избранные труды. Т. 2. О стихах. М., 1997; Гаспаров М.Л. Русский стих начала XX века в
комментариях. М., 2001.
7 Эткинд Е. Материя стиха. СП б., 1998.
8 Долгополое Л.К. Поэзия русского символизма // История русской поэзии. В 2-х т. Т. 2. Л., 1969. С. 253 -
330; Долгополов Л.К. На рубеже веков. О русской литературе конца XIX - начала XX века. Л., 1985.
9 Пайман А. История русского символизма. М., 2000.
10 Ханзен-Лёве А. Русский символизм.
11 Колобаева Л.А. Русский символизм. М., 2000.
12 См. подробнее Марьева М.В. Книга К.Д. Бальмонта «Будем как солнце». Вопросы поэтики. Автореферат
дис. ... кандидата филологических наук. Иваново, 2003. С. 4; Скафтымов А. П. К вопросу о соотношении
теоретического и исторического рассмотрения в истории литературы (1923) // Русская литературная крити
ка. Саратов, 1994. С. 139 - 142; Якобсон Р. Новейшая русская поэзия /У Русская словесность. От теории сло
весности к структуре текста. Антология. Под ред. проф. В. П. Нерознака. М., 1997. С. 122; Гаспаров МЛ.
Избранные труды. Т. 2.0 стихах. М., 1997. С. 9.
13 Лотман Ю.М. Анализ поэтического текста. Структура стиха. Л., 1972; Лотман Ю.М. Семиосфера. СП б.,
2000 и др.
ста» , который кажется нам наиболее адекватным для выявления и осмысления роли женского начала в поэтической системе К. Бальмонта.
Сравнительно-исторический метод, сложившийся в конце XIX века в работах А.Н. Веселовского2, позволяет нам сделать вывод о возникновении и развитии женского начала в разных культурах, проследить взаимоотношения этих культур в поэтическом творчестве Бальмонта.
Метод литературной герменевтики - еще один метод, используемый в данной работе и помогающий наиболее полному пониманию роли женского начала в поэзии Бальмонта. В данном случае для нас важна мысль, высказанная в работе Х.-Г. Гадамера «Истина и метод. Основы философской герменевтики» о том, что «подлинный смысл текста или художественного произведения никогда не может быть исчерпан полностью» и что «приближение к нему - бесконечный процесс» . Изучение поэзии Бальмонта стоит в начале этого долгого пути, ей только еще предстоит быть прочитанной и познанной учеными на основе современных методологий исследования литературного произведения, тем более что «понимание текста всегда предопределено забегающим вперед движением предпонимания»4. Осмысление значимости женского начала в бальмонтовском поэтическом космосе может стать ступенью к более полному и тонкому пониманию не только художественного произведения, но и личности поэта, а также особенностей художественных стилей и направлений, господствующих в литературе периода конца XIX — начала XX века.
Используется в работе и мифопоэтический метод, детально разработанный в ряду других и в исследованиях таких ученых как О.М. Фрейденберг5, Е.М. Мелетинский , В.Н. Топоров , Вяч.Вс. Иванов . Мифопоэтический
1 Зинченко В.Г., ЗусманВ.Г., КирнозеЗ.И. Методы изучения литературы. Системный подход. С. 169. См
подробнее об имманентном подходе исследования творчества Бальмонта: МарьеваМ.В. Книга
К.Д. Бальмонта «Будем как солнце». Вопросы поэтики. С. 3 - 4.
2 Веселовский А.Н. Историческая поэтика. Л., 1940, Веселовский А.Н. Избранные статьи. Л., 1939.
3 Гадамер Х.-Г. Истина и метод. Основы философской герменевтики. М., 1988. С. 334.
4 Гадамер Х.-Г. Актуальность прекрасного. М., 1991. С. 78.
5 Фрейденберг О.М. Миф и литература древности. М., 1978.
6 Мелетинский Е.М. Поэтика мифа. М., 2000; Мелетинский Е.М. От мифа к литературе. М., 2001; Мелетин
ский Е.М. О литературных архетипах. М.,1994.
(структурно-мифологический) метод выявляет мифологические модели в тексте, помогающие установлению первичных элементов человеческого бытия, стержневые бинарные оппозиции и семантические универсалии, которые лежат в основе как мифологии, так и литературы. Он позволяет не только описать способы вхождения мифов, легенд, архетипов в художественное произведение, но и увидеть общие закономерности развития литературы в синхроническом и диахроническом аспектах, что мы считаем чрезвычайно важным для более глубокого постижения творческого наследия Бальмонта.
Материал исследования
Преследуя цель наиболее полного раскрытия избранной темы, мы в материал нашего исследования включаем ранние сборники К.Д. Бальмонта: «Под северным небом» (1894), «В безбрежности» (1895), «Тишина» (1898); переходный сборник «Горящие здания» (1900) и вершинный сборник «Будем как солнце» (1902). Очерченный выше круг сборников позволяет наиболее интересно и полно продемонстрировать становление и расцвет бальмонтов-ского поэтического творчества, определить роль женского начала в этом процессе как смысло- и мифообразующего компонента.
Существуют диаметрально противоположные точки зрения на творческий процесс Бальмонта, что хорошо показала в своей монографии Н.А. Молчанова. Одна точка зрения продолжает мысль самого Бальмонта об эволюционном пути развития: «Мое творчество началось Под северным небом, но силой внутренней неизбежности, через жажду безграничного, Безбрежного, через долгие скитания по пустынным равнинам и провалам Тишины, подошло к радостному Свету и Огню, к победительному Солнцу»3. Подобные солнечные и огненные мотивы наиболее ярко проявились в вершинной книге «Будем как солнце», которая, по нашему мнению, явилась квинтэссенцией бальмонтовского творчества. Хотя единодушной оценки этого сборника в литературной среде того периода и не было, но собратья-
1 Топоров В.Н. Миф. Ритуал. Символ. Образ. М., 1995; Топоров В.Н. Об «эктропическом» пространстве по
эзии (поэт и текст в их единстве) // От мифа к литературе. М., 1993.
2 Иванов Вяч.Вс. Избранные труды по семиотике и истории культуры. Т. 1. М., 1998.
3 Бальмонт К.Д. Полное собрание стихов. Т. 1. М., 1909. С. VII - VIII.
символисты отозвались о нем благосклонно, а некоторые даже восторженно. А. Белый отмечал, что эта книга - «орлиный взлет к обаятельному томлению июльских дней и к печали пожарных закатов»1. А. Блок же считал «Будем как Солнце» «одним из величайших творений русского символизма» . Современная исследовательница поэтики бальмонтовского творчества М. Марьева делает вывод о том, что книга «Будем как солнце» «с одной стороны, является квинтэссенцией периода творчества 1900-х годов: в ней несомненна попытка <...> запечатлеть оформившуюся к тому моменту собственную модель мироздания <...> С другой стороны, - это произведение зрелое с точки зрения формы; «Будем как солнце» как жанровое образование является первой истинно книгой Бальмонта, и в нем, как в фокусе, отчетливо видны черты бальмонтовского индивидуального стиля»3.
Другие исследователи вслед за Брюсовым полагают, что бальмонтовское творчество лишено единства. Брюсов, по словам Н.А. Молчановой, «рецензируя первый том «Собрания стихов» и «Литургию красоты», посчитал предложенную поэтом "схему" развития как "показную и искусственную"»4. Но несмотря ни на что Брюсов признавал, что «Будем как солнце» - плод многолетней работы, ее наивысшая точка развития («в этой книге творчество Бальмонта разлилось во всю ширь»)5.
Мы придерживаемся мнения, что творчество Бальмонта вполне соответствует той эволюционной характеристике, которую он сам ему дал. И описанная им логика развития является призмой, сквозь которую должна быть рассмотрена лирика поэта. Круг текстов, очерченный ранними сборниками, переходным и вершинным, являются той базой, на которой наиболее полно и глубоко можно проследить становление и расцвет лирического творчества Бальмонта, и, в первую очередь, роли женского начала в формировании ху-
1 Белый А. Бальмонт// Белый А. Символизм как миропонимание. М., 1994. С. 403.
2 Блок А. О современной критике // Блок А. Собрание сочинений в 6 томах. Т. 5. М, 1971. С. 182
3 Марьева М.В. Книга «Будем как солнце». Вопросы поэтики. Автореферат дис. ... кандидата филологиче
ских наук. С. 5.
4 Молчанова Н.А. Поэзия К.Д. Бальмонта 1890-х- 1910-х годов: проблемы творческой эволюции. М., 2002.
С. 73.
5 Брюсов В. Я. Бальмонт («Будем как Солнце») // Брюсов В. Я. Среди стихов: 1894 - 1924: Манифесты, ста
тьи, рецензии. М., 1990. С. 141.
дожественного космоса поэта. Таким образом, объектом нашего исследования является женское начало в лирических произведениях поэта. В качестве дополнительных источников привлекаются статьи, прозаические произведения и письма писателя.
Научно-практическое значение
Материалы, выводы и наблюдения, содержащиеся в диссертации, могут быть использованы для дальнейшего исследования творчества поэта, комментирования его произведений, в лекционных курсах по теории и истории русской литературы конца XIX — начала XX веков, в спецкурсах и спецсеминарах, посвященных творчеству К.Д. Бальмонта и проблемам анализа поэтического произведения.
Структура работы
Диссертация состоит из Введения, двух глав, Заключения, Приложения «Количественные данные по использованию солнечных и лунных символов в творчестве К.Д. Бальмонта» и списка использованной литературы. Во Введении рассматриваются вопросы, касающиеся материала, методологии, цели и задач данного исследования. Первая глава посвящена раскрытию общетеоретических вопросов о женском начале в диахроническом аспекте, а также мифе и его значении для литературы Серебряного века. Значительную часть занимает анализ становления женского начала в первых сборниках К. Бальмонта («Под северным небом», «В безбрежности», «Тишина»), составляющих первый период творчества: рассматриваются вопросы формирования галереи женских образов, влияния женственного начала на процесс становления Бальмонта-поэта, особенности поэтики и системы образов в контексте актуальных мифологем Серебряного века. Вторая глава раскрывает особенности творчества поэта во второй период, период расцвета (сборники «Горящие здания», «Будем как солнце»). Анализируются новые способы (по сравнению с первым периодом творчества) выражения женского начала, особенности его функционирования, делается вывод о стилевой эволюции поэта, определяется место женственного начала в индивидуально-авторском
космосе Бальмонта, выводящего его поэтическую систему на качественно иной, философский уровень. В Заключении подводится итог исследованию становления и расцвета женского начала в творчестве К. Бальмонта периода 1890-х - начала 1900-х годов, намечаются перспективы дальнейшего изучения данной проблематики. В Приложении приводится диаграмма, наглядно демонстрирующая развитие лунного начала в произведениях первого периода творчества поэта, и солнечного - в произведениях второго.
Апробация работы Основные положения диссертации апробированы на заседаниях кафедры теории литературы и русской литературы XX века ИвГУ и на научных конференциях: «Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века: Пятые Бальмонтовско-Цветаевские чтения» (Иваново, 2001), «Константин Бальмонт, Марина Цветаева и художественные искания XX века: Шестые Бальмонтовско-Цветаевские чтения» (Иваново, 2002), а также в пяти публикациях автора.
Женственное начало, миф и поэзия символизма
Давая характеристику символизму, Вл. Ходасевич писал: «Символизм не хотел быть только художественной школой, литературным течением. Все время он порывался стать жизненно-творческим методом...»1. У поэтов-символистов жизнь и творчество, реальность и миф, действительно, настолько тесно переплелись, что они не могут быть рассмотрены отдельно друг от друга. К.Д. Бальмонт, как представитель старших символистов, творил в этой парадигме, и его творчество не может быть рассмотрено вне фактов его жизни. В.Я. Брюсов, характеризуя Бальмонта, в черновике письма к Зинаиде Гиппиус писал: «В Москве был Бальмонт, проездом. ... Вы им мало интересуетесь. Однако - разве не интересен он как тип, как воплощение того, чего он хотел. Вы часто поминаете декадентство. Вот истинный образ декаден-та, не в искусстве, ибо это еще мало, но в жизни» . Мысль о взаимосвязи бальмонтовских поэзии и жизни находит продолжение и в воспоминаниях Вл. Ходасевича: «Вот тип поэта-импрессиониста, сформированного ранним декадентством: жизнь и поэзия связаны между собой нераздельно, и если в поэзии главенствует культ мгновенности, осуществления себя в каждом те-кущем миге, то и в жизни должно быть то же самое» . Памятуя об утверждении В.Н. Топорова о единстве поэта и создаваемого им текста, можно сделать вывод о том, что есть некая глубинная связь между жизненным и поэтическим текстами поэта, в данном случае К.Д. Бальмонта4. Исследователь продолжает свою мысль, что «происходящее с поэтом во время творения (судьба поэта) интериоризуется в текст. Отсюда сопричастность текста поэту и поэта тексту, их - под известным углом зрения — изоморфность, общность структуры и судьбы. ... У текста и поэта - одна мера и одна парадигма».
В этой парадигме, описанной В.Н. Топоровым, и должен быть рассмотрен единый жизненно-творческий текст К. Бальмонта.
Жизнь поэта была наполнена бесконечным числом романов, знакомств, увлечений. Его вторая жена, Е.А. Андреева-Бальмонт в своих «Воспоминаниях» пишет об этом так: «Женское общество предпочитал всякому другому. Постоянно был влюблен то в одну, то в другую, то в несколько зараз. "Любил любовь", — как он сам говорил о себе» . В одном из своих писем к ней Бальмонт напишет слова, важные для понимания его творчества и зависимости этого творчества от фактов биографии: «Я сижу перед своим огромным, черным письменным столом. Направо и налево груды книг, но правильные груды, ты знаешь и помнишь. ... А предо мной — у стены - мексиканский бог цветов, рядом, справа, — маленькая иконка Пресвятой Девы с Младенцем, Катя Андреева в кавказском наряде, Дева Мелоццо да Форли, ушедшая Тамар в наряде своей страны, слева - Мирра Лохвицкая в лике семнадцатилетней девушки, она же в лике красивой женщины нашей встречи, Тамар в наряде амазонки и поразительное лицо Шошаны Авивит, лучшей артистки Еврейского театра, моей теперешней мечты, далекой и близкой, которой я пишу целую книгу лирики и напишу драму "Юдифь"»3. Интересны последние слова Бальмонта о его тогдашнем увлечении еврейской актрисой и одновременно работой над сборником, посвященном ей, и планах написать драму на ветхозаветный сюжет. Этот факт иллюстрирует тезис о том, что жизнь и творчество слились у Бальмонта в один неразделимый текст.
Многие исследователи отмечают, что на рубеже веков актуализируется проблема пола в ее «религиозно-философском и философско-эстетическом дискурсе. Весь Серебряный век проходит под знаком новой "истины о женщине" (Вяч. Иванов) » . А. Блок писал, что «одним из наиболее ярких мистических созвездий выкатилась на синие глубины неба поэзии — Вечная Женственность»2. «Одна из очевидных особенностей философии Серебряного ве-ка- всплеск интереса к проблеме женщины и женственности» , - отмечает О. Рябов в своей монографии, посвященной вопросам женщины и женственности в философии Серебряного века.
Ситуация fin de ciecle, рубеж веков заставили художников искать новый религиозно-нравственный идеал для сохранения целостности культуры. «Работы русских философов рубежа веков о женственной природе русской души, порожденной Матушкой Сырой Землей Берегиней и освященной Матерью Божией, поиск социального обновления общества в романах Толстого и психологические исцеления в романах Достоевского именно в спасающем Женственном, рост влияния на умы русской интеллигенции теософской школы и других мистических течений с их представлением о Софии Премудрости Божией - все это способствует воскрешению в поэзии средневековых религиозных смыслов культа Прекрасной Дамы»4. Наиболее ярко данная тенденция проявилась в творчестве символистов, в силу того, что их религиозно-философская эстетика основывалась на идее женского-начала. Эта идея была разработана B.C. Соловьевым и вобрала в себя и «мировую душу» Шеллинга, и «божественную подругу» Данте, и «вечную женственность» Гете и давала символистам «своего рода мифологический код»
Сборник «Под северным небом»: формирование галереи женских образов
Уже в первом стихотворном сборнике Бальмонта «Под северным небом» (1894) представлена целая галерея женских персонажей: это и мифологическая Ариадна, и простая норвежская девушка, и сказочная русалка, и ветхозаветная Юдифь, и просто земная возлюбленная.
В четырех стихотворениях из этого сборника «О, женщина, дитя, привыкшая играть...»1, «Дышали твои ароматные плечи...» (37), «Кошмар» (39 - 40) и «Нет, мне никто не сделал столько зла...» (40 - 41) перед нами предстает обольстительная, но вместе с тем и губительная героиня, образ которой связан с первой женой Бальмонта, Л.М. Гарелиной. В «Воспоминаниях» Е.А. Андреева-Бальмонт пишет, что «его первая жена следила за ним, подсматривала, распечатывала его письма, рылась в его бумагах» . Свою первую жену Бальмонт прозвал Мелитта. «Это имя происходит от древнегреческого слова "мелисса", что значит "пчела", "мед" (Мелитта от Мелитина - медовая), с пчелой связаны понятия меда и жала»3. Пять лет их брака не были для них счастливыми. После очередной сцены, устроенной женой, Бальмонт на время переселился в гостиницу, а Л.М. Гарелина уехала в имение Батищево к Н.А. Энгельгардту, который впоследствии стал ее вторым мужем.
Героиня этого бальмонтовского мини-цикла, посвященного Л.М. Гарелиной, одновременно и обольстительна, и коварна, «в духе инфернальных героинь Достоевского, которые несут в своей любви не только удовольствия эроса, но и страдание, и гибельное начало»4. В стихотворении «О, женщина, дитя, привыкшая играть...» женщина рисуется поэтом как « ... друг и вечный враг! Злой дух и добрый гений!» (36), как существо амбивалентное, одновременно приносящее и наслаждение, и таящее в себе смерть. Эта мысль раскрывается и в образе моря, который Бальмонт использует для характеристики его женщины: «Ты, море странных снов, и звуков, и огней!» (36). Идея родства моря и женщины не нова в литературе. В.Н. Топоров отмечает, что «в основе этого соотнесения "морского" с "женским", каждое из которых воплощает таящую в себе потенциальность, двойственность сознательного и бессознательного, . дискретного и непрерывного, необходимого и случайного, порядка и хаоса, лежит возможность творчества, и творимое им - жизнь»1.
В тексте Бальмонта подобная метафора появляется для того, чтобы подчеркнуть, усилить одновременное ощущение цельности женского характера и его амбивалентности, а также, чтобы включить его в единую космическую систему бытия, в которой на всех ее уровнях действуют одни и те же законы (и для моря, и для женщины). Кроме того, будучи двойственной, героиня вызывает подобные, раздвоенные чувства у самого лирического героя:
Я должен бы тебя всем сердцем презирать, А я тебя люблю, волнуясь и тоскуя! (36)
Подобная амбивалентность женщины - это залог целостности, гармонии, того, к чему стремились многие поэты-символисты в своих произведениях. Это то состояние творческого и жизненного «гомеостаза», без которого невозможен путь к вселенской Красоте. Причем амбивалентность такого рода, по мнению М.М. Маковского, отражается в «семантической эволюции индоевропейских языков»2. С одной стороны, «женские существа и "женские" явления природы, творящие жизнь на земле, обожествлялись и были предметом религиозного почитания. Так, понятие середины ("пуп земли"), которое считалось священным, нередко отождествлялось с женщиной. Сравни древнеисландское skord "женщина", но индоевропейское kerd- "середина"; древнеанглийское ides "женщина", но литовское vidus "середина"; тохарский язык A kuli "женщина", но древнеанглийское healf "половина, середина" (индоевропейское kel-)»1. С другой стороны, «женщина в мифопоэтической традиции рассматривается как символ нижнего мира, греховности, зла. Сравни: немецкое Weib "женщина", но немецкое Ubel "зло"; тохарский язык A kuli "женщина", но русское зло (индоевропейское kel-); индоевропейское gen- "женщина" (s)ken(d), но индоевропейское kad- "зло, ненависть"; латышское merga "девочка", но русское мерзкий; индоевропейское sor- "женщина", но suer-"осквернять"»2.
В стихотворении «Дышали твои ароматные плечи...» (37) Бальмонт мысль об амбивалентности женщины отодвигает на второй план. Уже в первой строфе он подчеркивает основную доминанту в- характере своей возлюбленной: «Твои сладострастные тихие речи» (здесь и далее курсив мой. - Т.Ш.), именно ее сладострастность, греховную сущность хочет выразить поэт, и поэтому все остальные художественные средства направлены на реализацию этой идеи. Все вокруг наполнено невнятными и смутными звуками: «полночь шепталась» (аллитерация, построенная на использовании шипящих звуков «ч», «ш», а также сонорной «л»); «и грезилось мне, что, прильнув к изголовью...» (звуки «г», «р», «л», «м», «н» создают атмосферу грезы, в которой пребывает лирический герой). Ритмический строй стихотворения (четырехстопный амфибрахий с однообразными женскими клаузулами) подчеркивает призрачность, «туманность» обстановки.
«Горящие здания»: движение от бинарности к целостности
«"Пик" признания поэзии Бальмонта читателями и критиками, - отмечает Н.А. Молчанова, - пришелся на начало 1900-х годов и закономерно совпал с интенсивным развитием русского символизма»1. Именно в этот период поэт создает лучшие свои книги. По сравнению с предыдущим периодом развития, «в движении от 90-х годов к 900-м символизм все настойчивее заявлял о себе как о новом миропонимании, которое стремится постичь мир как целое, во всей его бесконечности и глубине» . Наиболее ярко эти тенденции проявились в творчестве младших символистов, которые базировались на учении Вл. Соловьева о «всеединстве». Эволюционная смена творческой парадигмы, как мы убедились ранее, имела свои предпосылки и в творчестве Бальмонта, что и роднит его с младшими символистами.
«Жизнестроительного пафоса не был чужд и Бальмонт; что отразилось в его "Будем как Солнце"» . Как далее продолжает Н.А. Молчанова, обновление жизни в его поэтической системе связывается с сильным, свободным, гармонично-цельным человеком, который несет в себе «дары будущего». Эта идея Ф. Ницше, по мнению исследовательницы, преломленная сквозь русское миропонимание, логично сочеталась у Бальмонта с «верностью идее Красоте, которая, по Достоевскому, спасет мир»4. Еще одна ницшеанская идея нашла отражение в творчестве Бальмонта и других символистов. «В "Ессе Homo" Ницше писал о себе, что он не только декадент, но "еще и его противоположность" . Та же двойственность, - по свидетельству И.В. Корецкой, - была присуща большинству русских символистов» .
Итак, после сборника «Тишина» Бальмонт вступает в новый период своего творчества. Новые стихийные и бунтарские мотивы прозвучали в его первом сборнике второго периода творчества - «Горящих зданиях» (1900). Однако, по мнению И.В. Корецкой, «наносной ницшеанский аморализм в стихах Бальмонтовых «Горящих зданий» и «Будем как солнце» сравнительно быстро исчерпался на уровне темы, мотива».
Открывается сборник выдержкой из записной книжки (1899), в которой Бальмонт формулирует основной пафос книги: «У каждой души есть множество ликов, в каждом человеке скрыто множество людей, и многие из этих людей, образующих одного человека, должны быть безжалостно ввергнуты в огонь. Нужно быть беспощадным к себе. Только тогда можно достичь чего-нибудь. Что до меня, я сделал это в предлагаемой книге, и, быть может, тем, кто чувствует созвучно со мной, она поможет придти к тому внутреннему освобождению, которого я достиг для себя» (217-218). Стремление к цельности, сожжение «множества ликов» одного человека, преодоление расколото-сти на мужское и женское и движение к вожделенной андрогинности - вот основные задачи Бальмонта, поставленные им в этой книге перед собой, лирическим героем и читателем.
Совершенно естественно возникает вопрос о выражении этих двух начал на уровне текста. «Любой язык насыщен множеством импликаций и ассоциаций, в основе которых лежит тендерный фактор», - пишут А.В. Старикова и О.А. Буруки-на4. Они считают, что наиболее он «выражен в славянских языках, в частности, в русском»5 и самое яркое его проявление можно найти в поэзии. Поэтическое слово обладает образностью, и, соответственно, большую роль в нем играет внутренняя форма (символисты придавали большое значение учению А.А. Потебни о внутренней форме). Ниже исследователи продолжают свою мысль о том, что оно «приумножает свою образность - уже по законам словесного искусства и литературных традиций ... Эстетическое воздействие поэтического слова объясняется тем, что оно творчески создается писателем и творчески воссоздается читателем. В связи с этим поэтический язык часто способствует восстановлению утраченного грамматического рода, что имеет огромное значение для тендерных исследований»1. В мужской и женской поэзии проявляются разные доминанты. Мужская культура: «Классицистические» лапидарность и простота, «Классицистические» упорядоченность, строгость и стройность, Полная ясность чувств, переживаний и средств их художественного воплощения. Женская культура: «Барочные» многословие, многообразность, усложненность. «Романтические» сбивчивость ритмики и характера повествования. Ассоциативный характер мышления, порождающий подчас неясные, смутные, тревожащие воображение образы.
Ошибочно утверждать, что женщине присуще писать только женские стихи, а мужчине - только мужские. Как ранее отмечали разные исследователи (П. Флоренский2, К.Г. Юнг3, А.В. Кирилина4, О. Рябов5), признаки женского начала всегда присутствуют в мужской культуре, а признаки мужского - в женской. Они находятся в отношениях дополнительной комплиментарно-сти друг к другу.
Книга «Будем как солнце»: бальмонтовский миф о женственности
Общеизвестно, что центральной книгой в творчестве Бальмонта является книга «Будем как Солнце». Появившись в 1902 году, она вызвала огромный резонанс в литературе начала XX века. А. Белый отмечал, что эта книга -«орлиный взлет к обаятельному томлению июльских дней и к печали пожарных закатов»1. Вяч. Иванов в статье «О лиризме Бальмонта»2 сравнивал бальмонтовского лирического героя с распятым на «солнечном колесе» Ик-сионом. А. Блок же считал «Будем как Солнце» «одним из величайших творений русского символизма»3. М. Марьева, современная исследовательница поэтики бальмонтовского творчества, делает вывод о том, что книга «Будем как солнце» «с одной стороны, является квинтэссенцией периода творчества 1900-х годов: в ней несомненна попытка ... запечатлеть оформившуюся к тому моменту собственную модель мироздания ... С другой стороны, - это произведение зрелое с точки зрения формы; «Будем как солнце» как жанровое образование является первой истинно книгой Бальмонта, и в нем, как в фокусе, отчетливо видны черты бальмонтовского индивидуального стиля»
Самим Бальмонтом книге был предпослан подзаголовок «книга символов», который свидетельствует о ведущем художественном методе. Если в ранних сборниках доминанта смещалась в сторону импрессионизма, то именно с этой книги символистский метод становится ведущим.
Как художник-символист К.Д. Бальмонт в своей книге «Будем как Солнце» творит миф, создает свою собственную антропокосмическую (О.В. Сливицкая5) модель мира, строит идеальное пространство художественного бытия. «...Весь мир, - писал об этом сам поэт в статье «Поэзия как волшебство», - есть соответствие, строй, лад, основанный на двойственности, то растекающейся на бесконечность голосов и красок, то сливающейся в один внутренний гимн души, в единичность отдельного гармонического созерцания, во всеобъемлющую симфонию одного Я, принявшего в себя безграничное разнообразие правого и левого, верха и низа, вышины и пропасти»1.
Анализируя мифологическое начало в поэзии Бальмонта, В.В. Бурдин обозначает в своей работе мифопоэтические аспекты образа солнца, акцентируя не созидательные, а, как отмечает Н.А. Молчанова,3 разрушительные функции солнечного мифа. Несомненно, что демонические,- «темные» начала присутствуют в лирике поэта (это обусловлено дуалистическим характером его поэзии), но наиболее важным было для Бальмонта осознание того, что «всякое разрушение ведет лишь к новому творчеству ... а новое по змеевидной линии, неукоснительными путями спирали, движет все живущее, от пылинки до Солнца, в звездную бесконечность»4.
Подобный интерес к образу солнца в творчестве Бальмонта отмечает Л.К. Долгополов: «Бальмонт первым в русской литературе так широко и на обширном поэтическом материале поставил тему "детей солнца"»5.
Другой исследователь, В. Орлов считает, что в книге «Будем как Солнце» наиболее органично и последовательно «сделана попытка очертить космологическую картину мира, в центре которой поставлено солнце - вечный и животворный источник всего сущего»6. Далее исследователь развивает мысль о том, что подобные попытки не новы в литературе (достаточно вспомнить «солнце мира» у Фета). Но у Бальмонта эта тема находит интересное, «тютчевское» преломление: ощущение космоса «как причастности человека к мировой жизни, как сознание того, что твое частное бытие растворено в общем».
О подобном типе мироощущения писал П. Флоренский: «Человек и природа взаимно подобны и внутренне едины. Человек - малый мир, микрокосм... Среда — большой мир, макрокосм. Но никто не мешает нам сказать и наоборот, называя человека макрокосмом, а природу микрокосмом: если и он, и она бесконечны, то человек как часть природы может быть равноценен со своим целым. И то же самое можно сказать о природе как части человека»2.
Важнейшей ипостасью этого мира является человек, в своей неслиянно-единой, женско-мужской форме. На взаимодействии этих двух космических метафор, метафор мужественности и женственности построена вся книга, в которой основную роль играет магическое число семь, воплощающее для символистов идею вселенной: «семь слагаемых книги подобны семи цветам спектра, семи музыкальным тонам, семи основным запахам стереохимиче-ской теории»3.
Проблема женственности и мужественности — одна из важнейших проблем философии Серебряного века. Как уже упоминалось нами, она широко обсуждалась в трудах Н..А. Бердяева, В.И. Иванова, С.Н. Булгакова, В.В. Розанова, B.C. Соловьева, Д.С. Мережковского, П.А. Флоренского4. С одной стороны, метафорические черты мужественности и женственности переводились, как пишет А.В. Кирилина, «в модус долженствования и прескрипции, приписывая реальным мужчинам и женщинам в качестве обязательных признаки философских понятий мужественность и женственность»
