Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Царь-производные как объект исследования 14
1.1. Царь-производные как показатели языковой картины мира 14
1.2. Денотативно-коннотативный потенциал лексемы царь 24
1.3. Словосложение как способ образования царь-производных 38
1.4. Тематические группы царь-производных 56
Выводы по первой главе 64
ГЛАВА 2. Функционирование царь-производных в публицистическом и художественном дискурсах, интернет-коммуникации и сетературе 66
2.1. Стилистическая характеристика царь-производных русского дискурса 66
2.2. Царь-производные в публицистическом дискурсе 74
2.3. Царь-производные в художественном дискурсе
2.3.1. Царь-девица в русской словесности 88
2.3.2. Царь-рыба как прецедентный феномен 96
2.4. Бытование царь-производных в сетературе 103
2.5. Особенности функционирования царь-производных в неформальной интернет-коммуникации 111
Выводы по второй главе 120
ГЛАВА 3. Функционирование царь-производных в рекламном дискурсе 122
3.1. Рекламные имена как объекты ономастического исследования 122
3.2. Характеристика рекламных имён, содержащих царь-производные...135
3.2.1. Функции рекламных имён, содержащих царь-производные 144
3.3. Характеристика креолизованных рекламных текстов, содержащих царь-производные 147
Выводы по третьей главе 161
Заключение 163
Библиография
- Денотативно-коннотативный потенциал лексемы царь
- Тематические группы царь-производных
- Царь-производные в публицистическом дискурсе
- Функции рекламных имён, содержащих царь-производные
Денотативно-коннотативный потенциал лексемы царь
Обратимся также к данным «Русского ассоциативного словаря», позволяющего проникнуть в социально-историческую память носителей русского языка и получить ответ на вопрос: «Как мыслят русские в современной России?» Участниками массового ассоциативного эксперимента выступили молодые люди в возрасте 17-25 лет. Именно к этому возрасту «становление языковой личности в основном завершается и её структура остаётся относительно стабильной на протяжении всей жизни» (Русский ассоциативный словарь, том I, 2002, с. 4).
Том I (прямой словарь): на стимул царь были получены слова-ассоциаты, слова-реакции: зверей 9; Горох 8; рыба 4; батюшка, Бог, корона, Пётр I, трон 3. Слова-реакции колокол, пушка тоже представлены, частота их появления – 1. Заметим, что частота появления реакции в ответах испытуемых показана цифрой при каждой реакции. Общее число реакций на стимул царь – 107, число разных реакций – 67, число единичных реакций – 48. Приведённые реакции, выделенные курсивом, полностью совпадают со стимулом – заголовком словарной статьи.
В томе II (обратный словарь) в качестве заголовков, в частности, царь, Царь-город, Царь-колокол, Царь-пушка представлены реакции, ответы испытуемых на предъявленные им стимулы.
Царь в качестве ответа-реакции на стимул пушка дано шестнадцатью испытуемыми; на стимулы колокол и рыба – тремя испытуемыми. Ответы-реакции Царь-колокол и Царь-пушка на стимулы колокол и пушка получены от двух испытуемых (Русский ассоциативный словарь, том II, 2002, с. 929-930). Результаты исследования, отражённые в словаре, свидетельствуют о наличии ряда царь-производных, прежде всего Царь-пушка, Царь-колокол, в языковом сознании молодых современников, несмотря на невысокую частоту появления ответа-реакции. Современные лингвисты, исследуя динамические процессы в языке, отмечают с конца ХХ – начала XXI вв. рост тенденции к аналитизму (Земская, 1997; Бондаревский, 2000; Рощина, 2004; Маринова, 2010; Бениньи, 2007; Виданов, 2012; Лекант, 2012 и др.). Так, П.А. Лекант обосновывает тезис о росте аналитизма в грамматическом строе современного русского языка. Е.В. Маринова в статье «Вопрос об аналитических прилагательных в отечественной и зарубежной лингвистике» указывает на регулярность конверсии «существительное – аналитическое прилагательное» как на проявление тенденции к аналитизму.
В свете сказанного важно обратить внимание на точку зрения М.В. Панова, наметившего 19 групп аналит-прилагательных. Учёный обнаруживал аналитические прилагательные в языковых единицах типа горе-изобретатель, чудо-молот. В таких единицах, с точки зрения М.В. Панова, приложения потеряли свою субстантивность и стали прилагательными. Единицы типа царь-взятка, генерал-предатель, рассказ-газета составили одну группу (Панов, 2004, с. 139-140). В качестве примеров приведены: царь-пушка, царь-колокол, царь-дворник, царь-вода, царь-якорь, Царь-буря.
Стремительное увеличение в последние десятилетия количества дериватов с компонентом царь- мы рассматриваем в рамках тенденции к аналитизму на словообразовательном уровне языка. Мы солидаризируемся с точкой зрения Е.Ю. Виданова, согласно которой аналитизм «представляет собой линию языкового развития, проявляющуюся в виде агглютинативной техники соединения морфем, ведущую к их семантической и структурной дискретности и автономности в пределах производного слова» (Виданов, 2012б, с. 12). Исследователь называет продуктивную словообразовательную модель – слово как синтагма морфем: дериваты образуются механическим присоединением отдельных элементов при сохранении автонономии каждого из них, иллюстрирует её примерами дериватов с префиксом нано- и др. (мини-, макси-, мега-, ультра-, фото- и др.; см.: Виданов, 2012 а, с. 215-216). В качестве аналитов рассматриваются, в частности, препозитивные (реже постпозитивные) элементы, способные функционировать самостоятельно как полнозначные лексемы (мастер-класс, спорт-бар и др.).
Анализ подходов лингвистов к усилившейся в настоящее время тенденции к аналитизму позволяет нам говорить об универсальном характере двухкомпонентной модели: сочетание двух существительных, одно из которых (а в нашем случае – только первое) выполняет атрибутивную функцию. Отметим, что тенденция к аналитизму выражается также в несклоняемости первого компонента (например, применительно к нашему материалу: у Царь-сумки, в Царь-сумке и др.).
Интересно, что нарастание подобных двухкомпонентных моделей отмечается во многих языках мира, даже в тех, контакты которых сокращены. Это свидетельствует о внутренних языковых процессах.
В связи с вышесказанным возникают вопросы: чем обусловлено появление единиц типа king-stone, king-repair, tsar-stone и др.? Возможно ли, что стремительный рост царь-производных в русском дискурсе связан с влиянием других языков и подобные дериваты (царь-книга, царь-пушка, царь-замок) есть не только в русском языке?
Тематические группы царь-производных
В учебнике «Русский язык» под редакцией Л.Л. Касаткина (2011 г.; главу «Состав слова и словообразование» написала Н.А. Николина) термин «чистое сложение» не используется. Автор оперирует понятиями «основосложение» и «словосложение», называя словосложение также сложносоставным способом. Основосложение относится к аффиксальным способам, если интерфикс признается морфемой, а не асемантической прокладкой. Интерфикс выражает соединительное словообразовательное значение, например: лесостепь, лжепророк. Однако интерфикс в этом случае не единственный формант. Операционным формантом автор называет последовательность компонентов с их устойчивым порядком. Таким образом, делает вывод Н.А. Николина, «основосложение может быть отнесено к комбинированным способам» (Русский язык, 2011, с. 489).
Словосложение, или сложносоставной способ, наряду с аббревиацией, сращением, усечением и субстантивацией, автор рассматривает как безаффиксный способ словообразования, понимая под словосложением сложение самостоятельных знаменательных слов без помощи интерфикса: изба-читальня, вагон-ресторан, платье-костюм (Русский язык, 2011, с. 491). Лингвисты сходятся во мнении, что сложные слова, или композиты (от лат. composition сложение ), и составные слова имеют особый тип словообразовательного значения. Это соединительное значение, связанное с объединением разных по семантике мотивирующих основ (слов) в одну единицу, например: север + восток – северо-восток. Словосложением в русском литературном языке образуются составные имена существительные, и строятся они по модели «определяемое + определяющее». При этом в качестве примера в учебнике «Русский язык» приводятся такие слова, как генерал-майор и плащ-палатка (Русский язык, 2011, с. 491). Вышесказанное позволяет сделать вывод, что, согласно точке зрения Н.А. Николиной, в результате основосложения образуются сложные слова (композиты), в результате словосложения – составные слова.
Попутно заметим, что особенности словосложения выявляют и лингвисты, изучающие словосложение в других языках, в частности немецком. М.Д. Степанова подчёркивает: словосложение состоит в том, что два корня или две словообразующие основы, представляющие собой корень и аффикс, или два и более грамматически оформленных слова (корней или основ, слов) соединяются в одну лексическую единицу, которая обладает признаками слова. Внешние признаки слова – это «единая неизменяемая, хотя и сложная словообразующая основа и централизирующее (главное) ударение, при наличии второстепенных» (Степанова, 1953, с. 64).
Анализируя особенности русского словообразования, исследователи указывают на статус слов с дефисным написанием, образованных по модели «слово + слово» (город-герой, телефон-автомат, изба-читальня, царь-птица и др.). Подобные языковые единицы в трудах по словообразованию не имеют общепринятого термина: их называют сложносоставными словами (Потиха, 1970; Абакшина, 1982; Кочеткова, 2005, 2006); комплексными наименованиями (Моисеев, 1987); определительными сближениями (Привалова, 1958); сочетаниями сопряжённого типа (Орлова, 1991), биноминами (Костромина, 1992); составными наименованиями, или разнословными сложениями (Дрога, 2010); билексемами (Хашимов, 2008; Черкасова, 2010, 2012) и т. д.
Рамки работы не позволяют подробно представить все названные точки зрения, поэтому остановимся на некоторых из них. Рассматривая слова, образованные по модели «слово + слово», М.В. Костромина использует термин «биномины», делает вывод, что они состоят из двух компонентов, представляющих собой самостоятельно употребляющиеся в русском языке слова и не зафиксированные словарями. Между компонентами биномина существует определенная семантическая связь, которая на письме оформлена при помощи дефиса. Автор называет одну из их главных отличительных особенностей: составное наименование – это не просто объединение двух известных слов в новую форму и рождение нового значения, но и появление нового денотата (предмета или класса предметов). Биномин, будучи устойчивой номинацией, имеет один денотат. Реалия, называемая биномином, не совпадает с реалиями, называемыми его компонентами в отдельности. Компоненты биномина не совпадают по референции: каждый из них сохраняет отнесённость к своему референту (Костромина, 1992 а).
Биномины, по мнению М.В. Костроминой, занимают пограничное положение между синтаксисом и словообразованием. Так, биномины с несклоняемым первым компонентом ближе к сложным словам (в качестве примера автор приводит и царь-производное царь-танк), а биномины со склоняемым первым компонентом – к словосочетаниям (Костромина, 1992 б). Образования типа сад-ясли, платье-костюм, где изменяются оба компонента, «рассматриваются как атрибутивные словосочетания, которые по мере утраты склоняемости первого компонента могут переходить в разряд сложных слов» (Костромина, 1992 б, с. 87). Наряду с условным термином «биномин», М.В. Костромина использует как синонимичные термины «композит» и «составное существительное».
Царь-производные в публицистическом дискурсе
Согласно данным энциклопедии «Русская мифология», основная функция Царь-девицы в сюжете — хранение жизни или молодости (охрана её источника). Вторая функция героини — функция невесты, изначально не заданная в сюжете, проявляется в ходе его развития. Возникновение этой функции основывается, прежде всего, на возрастном статусе героини. «Девичество» Царь-девицы оказывается одной из основных характеристик, определяющих дальнейшее развитие сюжета (Русская мифология, 2008).
О.Н. Румянцева, исследуя средства вербализации гендерного и пространственного аспектов властеотношений в русской народной сказке «Царь-девица», указывает на важную особенность – выполнение роли властвующего девушкой, что не типично для сказки. Сочетание царь девица предполагает мужской гендерный стереотип поведения, реализованный девицей (Румянцева, 2012). Обратим внимание: компонент царь- отражает высшую оценку предмета, явления, названного опорным компонентом, то есть лексемой девица – лучшая, главная девица (ср: царь-колокол, царь-пушка, царь-замок, царь-город, царь-гора, царь-туча, царь-камень и др.).
В русской словесности образ сказочной царь-девицы, к которому обращались многие мастера слова, неоднократно переосмысливался. Поскольку мы не ставили задачу проанализировать все произведения, где создаётся этот образ и бытует царь-производное царь-девица, остановимся подробнее на некоторых из них.
В 1812 г. Г.Р. Державин написал романс-поэму «Царь-девица»: Царь-девица представлена как «мудрая дева» (её мудростью все восхищаются), умная, набожная, бесхитростная, «жить давала всем в раздолье», «божеством ее всяк чтил»; но она и «дева-богатырь», напоминающая сказочную героиню: «конь под ней, как вихрь, крутился». Литературоведы полагают, что в этой поэме Г.Р. Державин попытался дать своеобразный поэтический «урок царям»: образ Царь-девицы был нужен ему для разработки образа «идеального монарха» (Державин, 1957, с. 78). Вероятно, поэтому автор так воспевает Царь-девицу.
Образ, созданный поэтом, имеет сходство со сказочным образом Царь-девицы и отличие от него. Приём описания романтической красавицы с опорой на фольклорные ассоциации, с точки зрения исследователей, нужен для того, чтобы затем перейти к иносказанию (Кодухов, 1991).
Спустя четверть века, в 1837 г. В.Ф. Одоевский создал пьесу-загадку для детей «Царь-Девица», это была первая из опубликованных в России пьес для театра кукол. В ремарке к произведению автор указал, что умышленно перепутал персонажей, эпохи, костюмы героев. Зритель узнаёт, что же случилось в день рождения красавицы Царь-Девицы.
Стихотворение «Царь-девица», написанное в 1876 г., есть и у поэта Я.П. Полонского. Он изображает вечно юную, сказочную деву, которую полюбил «в дни ребячества», её невозможно забыть, ей «не в силах изменить». Царь-девица Я.П. Полонского тоже напоминает сказочную красавицу, в ней есть божественное начало: «… Бог сиял в ее красе» (Полонский, 1896, с. 201). Нельзя не заметить, что сема мужественная, сильная; эпическая богатырша в данном случае нейтрализуется, а сема сказочная, волшебная, красивая, лучше всех актуализируется.
Свою трактовку образа Царь-девицы представил в 1878 г. и Вс.С. Соловьев в историческом романе «Царь-девица». С.М. Ляпина, исследуя культурный аспект заглавия, слово Царь-девица называет ключом к пониманию центрального образа произведения – царевны Софьи, высказывает предположение о том, что для названия своего романа Вс. Соловьев заимствовал это слово из работ историка И.Е. Забелина, который использовал его в прямом значении «молодой незамужней женщины на царствовании» (Ляпина, 2013).
Красавицу царевну Софью видит героиня романа Люба Кадашева, которая «… очутилась прямо лицом к лицу с прекрасной молодой женщиной, одетой в бархатную душегрейку… Густые, белокурые волосы этой женщины были перевиты крупным жемчугом, глубокие, темно-синие глаза с любопытством и участием остановились на лице Любы…» (Соловьёв, 2009, с. 280). Здесь, как видим, представлено некоторое внешнее сходство царевны Софьи и сказочной Царь-Девицы.
Особого внимания, на наш взгляд, заслуживают выводы С.М. Ляпиной, касающиеся отношений между мотивирующими основами царь и девица в контексте романа Вс.С. Соловьева. Исследователь предлагает новое семантическое значение – противительное, поскольку сочетаются два несочетаемых по семантике слова – царь и девица. Девица не может быть царём: в Московском государстве по закону престол наследовался по мужской линии. С.М. Ляпина указывает на определённую историческую и мифопоэтическую оппозицию: если опираться на конкретную историческую ситуацию, то девица не могла быть царем на Руси, а если – на фольклорную традицию (например, в русских сказках), то нахождение незамужней девушки на троне было вполне возможно (Ляпина, 2013).
В 1922 г. вышла в свет поэма-сказка М.И. Цветаевой «Царь-Девица», созданная по двум вариантам одноименной сказки А.Н. Афанасьева, в которой рассказывается о любви Царь-Девицы к молодому Царевичу-гусляру, о вмешательстве мачехи Царевича и злого колдуна, о разлуке Царь-Девицы с любимым, о поисках её Царевичем. Исследователь творчества М.И. Цветаевой А.А. Саакянц отмечает, что «Цветаева взяла лишь первую часть сказки (кончая разлукой героев) и сотворила свой эпос» (Саакянц, 1999, с. 211). На изменения нарратива русской народной сказки, включение в её сюжет новых мотивов и глубоких личных переживаний поэта и создание своего лирического, глубоко философского эпоса указывают и современные исследователи Э.А. Радь, Д.С. Яковлева (2015).
Функции рекламных имён, содержащих царь-производные
Примеры образно-символических номинаций в количественном отношении незначительны: компания Царь-дерево / Царь-Дерево. В таких употреблениях связь с предлагаемым товаром ассоциативная, имеется в виду мебель из массива сосны и ольхи, номинация мотивирована метонимически: производимый товар – материал, из которого товар производят. См. также другие примеры: продовольственная корпорация Царь-Град, рекламное агентство Царь-колокол. В примерах номинации мотивированы метафорически, нацелены на формирование положительного образа российской культуры. Согласно осуществлённому нами анализу работ, объектом исследования которых становятся рекламные имена, в частности эргонимы, прагматонимы и геортонимы, можно утверждать, что они функционируют в разных дискурсах (рекламном, деловом, публицистическом, разговорном, художественном и др.). Достаточно полно, на наш взгляд, изучены эргонимы и прагматонимы в рекламных текстах, в которых они представлены как маркеры свойств товара / услуги, слова с внутренней формой, стилистическое средство и фонетические комплексы; см., например, исследования И.В. Крюковой (2004), О.В. Кирпичевой, О.С. Фоменко и др. Специфика функционирования прагматонимов определяется также на материале массовой литературы (Шведова, 2011). В последние десятилетия объектом исследования становятся прагматонимы-глобализмы (Фоменко, 2009). Многоаспектное изучение эргонимов выполняется на языковом материале различных городов (Тольятти, Томска, Оренбурга, Мариуполя, Новосибирска и др.).
Эргонимы и прагматонимы рассматриваются в разных аспектах – семантическом, лингвокультурологическом, прагматическом, синтаксическом (Емельянова, 2007; Исангузина, 2008; Файзуллина, 2009; Глухова, 2010; Ермакова, 2011; Бутакова, 2013), прагмалингвистическом (Ван Мяо, 2010).
В работах Н.В. Подольской (1990), И.В. Крюковой (2004), А.Ю. Долгановой (2006), Т.П. Романовой (2007), И.В. Высоцкой (2010), К.А. Дзюбы (2014), М.Г. Курбановой (2015) и др. исследуются основные способы образования рекламных имён собственных.
По мнению лингвистов, образование рекламного имени – процесс не стихийный, а целенаправленный. И.В. Крюкова выделяет следующие этапы этой целенаправленной деятельности: возникновение идеи создания имени в связи с существующей номинативной задачей; выбор принципа и способа номинации; целенаправленное введение созданного названия в общую систему языка (Крюкова, 2004). Автор называет пять основных способов номинации рекламных имён: 1) лексико-семантический; 2) словообразовательный; 3) лексико-синтаксический; 4) фонетический; 5) комплексный (Крюкова, 2004, с. 110).
Подробное описание особенностей онимического образования дано в работах Н.В. Подольской. Согласно исследованиям учёного, основная часть онимов по своему происхождению относится к естественному языку и лишь некоторая – образована искусственно. Онимообразование осуществляется по особым моделям. «Создание искусственных имён собственных для именования человека, для вновь открытых или произведенных человеком объектов, а также при переименованиях требует ответственного внимания лингвистов» (Подольская, 1990, с. 42). Н.В. Подольская выделяет две основные группы способов образования собственных имён: семантическую и грамматическую онимизацию (трансонимизацию). При семантической онимизации образование рекламного имени происходит без каких-либо изменений формы производящего слова. Грамматическая онимизация – процесс образования имени с помощью какого-либо изменения морфемного состава (аффиксация, плюрализация, сингуляризация, сложение, сращение, гибридизация) или синтаксическим путём (образование имён словосочетаний, имён-фраз), см.: (Подольская, 1998, с. 92). Так, онимизация апеллятива признаётся древнейшим способом образования имён, представляет собой «переход апеллятива или апеллятивного словосочетания через смену функции в имя собственное» (Подольская, 1998, с. 91).
В составе онимической лексики, как показывают исследования отечественных лингвистов, можно обнаружить любые части речи в любых формах. Трансонимизация является одним из распространенных путей образования имён посредством переноса известного имени в иной ономастический класс.
Система основных способов словообразования рекламных собственных имён представлена в исследовании Т.П. Романовой (2007). Подробно проанализированы шесть способов словообразования: лексико семантический способ; морфологические способы; лексико синтаксический; фонетический; комплексные способы. В особую группу выделены специфические способы образования на основании того, что они употребляются главным образом в сфере рекламной номинации; объединяются признаком необычности, с их помощью возникают наиболее оригинальные имена, например, кафе «444»,. магазины «Самара-М», «Леди-С» аптека «Неболит», такси «ОПЕЛЬсин» киоск «Ямал» и др. В большинстве случаев обыгрывается форма слова, которая становится «экспрессивным вместилищем рекламного содержания» (Романова, 2007). Это нумерализация, инициализация, сращение, сегментация, графический, грамматический, семантический каламбур, стилизация, гибридизация. Заметим, что некоторые специфические способы образования, рассматриваемые Т.П. Романовой, не получили ещё общепринятых терминологических обозначений.
Учёный делает вывод о наиболее продуктивных способах словообразования рекламного имени, к которым относятся: лексико семантический способ (в особенности символическая и метонимическая онимизация и трансонимизация), образование сложных слов, имён словосочетаний. С точки зрения Т.П. Романовой, специфические способы рекламной номинации (сегментация, сращение, стилизация, нумерализация, инициализация, различные виды каламбуров) позволяют создавать наиболее необычные рекламные имена (Романова, 2007, с. 213). Субстантивация номинации большинством исследователей признаётся активным способом образования прагматонимов и эргонимов. Так, И.В. Высоцкая рассматривает этот языковой феномен наряду с метатекстовой и индивидуально-авторской, как разновидность окказиональной субстантивации (Высоцкая, 2010).