Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Категория экспрессивности, её функции и составляющие.Экспрессивность и субъективность 14
1.1 Понятие экспрессивности: экспрессивность на различных языковых уровнях 15
1.2 Экспрессивность как прагматическая категория 28
1.3 Составляющие экспрессивности
1.3.1 Эмоциональность 35
1.3.2 Оценочность 37
1.3.3 Образность 39
1.3.4 Интенсивность 42
1.4 Субъективность: соотношение понятий субъективности и экспрессивности 44
Выводы 53
Глава 2. Грамматические средства создания экспрессивности в речи персонажей 55
2.1 Частицы речи как средство создания экспрессивности 57
2.2 Использование формы интенсива в представлении экспрессивности 69
2.3 Выражение экспрессивности в междометиях и звукоподражаниях 80
2.4 Повтор как средство экспрессивности 88
Выводы 96
Глава 3. Грамматические средства экспрессивности в речи повествователя 98
3.1 Частицы речи как средство создания экспрессивности 101
3.2 Использование формы интенсива 115
3.3 Выражение экспрессивности в междометиях 125
3.4 Повтор в художественном тексте как средство экспрессивности 132
3.5 Ряды однородных членов как средство экспрессивности 140
Выводы 150
Заключение 152
Источники 156
Литература
- Составляющие экспрессивности
- Образность
- Использование формы интенсива в представлении экспрессивности
- Повтор в художественном тексте как средство экспрессивности
Введение к работе
Актуальность настоящего исследования можно определить
следующими фактами:
1. возрастает интерес к языку художественной литературы в целом и к
особенностям Н. В. Гоголя как мастера художественного слова, язык
повестей которого изучен не в полной мере;
-
изучается феномен экспрессивности – одна из основных проблем современной науки о языке;
-
восполняется исследование грамматических средств, которым не уделялось должного внимания при описании языка и стиля Н. В. Гоголя.
Научная новизна работы заключается в следующем:
-
в исследовании экспрессивности как феномена, отражающего авторскую интенцию и регулирующего отношения автор–читатель на уровне текста;
-
в выделении и описании функций средств экспрессивности, характерных для повестей Н. В. Гоголя;
-
в реализации нового подхода к изучению языка и стиля повестей Н. В. Гоголя;
-
в выделении совокупности грамматических средств и их анализе на разных этапах творчества Н. В. Гоголя.
Основная цель диссертационного исследования заключается в определении специфики грамматических средств экспрессивности и субъективности в повестях Н. В. Гоголя и выявлении их функциональных особенностей.
Цель исследования предполагает решение задач:
1. уточнить содержание понятия экспрессивности художественного
текста;
2. определить соотношение экспрессивности и субъективности,
охарактеризовать основные составляющие экспрессивности;
-
провести сопоставительное описание комплекса грамматических средств экспрессивности и субъективности в разных повестях Н. В. Гоголя;
-
проанализировать грамматические особенности языка повестей Н. В. Гоголя с функциональной точки зрения, определить способы выделения
текстовой доминанты;
5. выявить основные закономерности употребления всего комплекса
средств экспрессивности повествования при выражении авторского замысла.
Методами исследования являются: метод контекстуального и
композиционного анализа, функциональный анализ текстовых фактов, метод
направленной выборки материала, статистический метод, чередование
подходов от формы к функции и от функции к форме, совмещение
семантического анализа и стилистического анализа.
Теоретической базой послужили работы, посвящённые вопросам
изучения экспрессивности в художественном тексте и грамматическим
средствам экспрессивности: В. В. Виноградов, Н. Д. Арутюнова,
В. В. Бабайцева, А. И. Германович, Н. А. Герасименко, А. Н. Кожин,
П. А. Купоросов, В. В. Леденёва, П. А. Лекант, Л. А. Новиков,
A. П. Сковородников, Е. А. Стародумова, В. Н. Телия, Н. В. Халикова,
B. И. Шаховский и др.
Основная гипотеза исследования: анализ позволяет выделить и
охарактеризовать функциональные особенности основных грамматических средств экспрессивности в повестях Н. В. Гоголя.
Положения, выносимые на защиту:
1. В основе экспрессивности художественного текста лежит
субъективное восприятие мира автором, воспроизведение рассказчиком и
восприятие реципиентом. Эмоциональность, образность, оценочность и
интенсивность рассматриваются как составляющие категории
экспрессивности.
2. Основными грамматическими средствами экспрессивности в
повестях Н. В. Гоголя являются некоторые разряды частиц и междометий,
форма интенсива, звукоподражания, определённые виды повтора, ряды
однородных членов, соединённые и не соединённые союзами.
Грамматические средства экспрессивности несут экспрессивную нагрузку
как сами по себе, так и в комплексе.
-
Анализ позволил отдельно охарактеризовать средства экспрессивности в речи персонажей и в речи повествователя, рассмотреть приём речевой маски, используемый автором.
-
Грамматические средства экспрессивности олицетворяют особенности выражения эмоционально-оценочного акцентирования в речи персонажей повестей Н. В. Гоголя.
5. Грамматические средства экспрессивности позволяют определить
основные особенности речи повествователя или рассказчика, в том числе
выделить средства иронии, сатиры и юмора в речи повествователя в повестях Н. В. Гоголя.
-
Композиционный и функциональный анализ позволили выделить текстовые доминанты произведений. Средства экспрессивности могут использоваться автором для акцентирования мистической составляющей повестей или стилизации повествования (быль, жанр сказа и т.д.).
-
В произведениях Н. В. Гоголя наблюдается тесное взаимодействие средств экспрессивности на уровне всего текста, что обусловлено композиционной значимостью акцентированных фрагментов речи.
Теоретическая значимость исследования заключается:
1. в углублённом определении понятия экспрессивности и структуры
категории экспрессивности в соотнесении её с эмоциональностью,
оценочностью, образностью, интенсивностью;
2. в представлении языковых и речевых аспектов экспрессивности;
3. в установлении и описании грамматических средств и приёмов
реализации экспрессивности в художественном тексте вообще и в текстах
повестей Н. В. Гоголя.
Практическая значимость исследования заключается в том, что оно может быть использовано в практике вузовского и школьного преподавания курсов русского языка и литературы, при разработке спецкурсов, посвящённых проблемам анализа художественного текста и актуальным проблемам грамматики русского языка для студентов и аспирантов филологических специальностей. Отдельные положения и результаты работы могут быть учтены при написании вузовских или школьных учебников по современному русскому языку, по истории русского литературного языка.
Апробация. Результаты исследования представлены в десяти статьях.
Структура работы. Диссертационное исследование состоит из предисловия, введения, трёх глав, заключения и библиографического списка.
Составляющие экспрессивности
В главе рассматривается понятие экспрессивности. Проблема экспрессивности является многоаспектной, экспрессивность может проявляться на всех языковых уровнях, что влияет на особенности её описания. Актуальность проблемы экспрессивности в языке и речи можно объяснить неоднозначностью понимания этого термина в науке. Термин «экспрессивность» происходит от латинского слова exprissio. В «Лингвистическом энциклопедическом словаре» даётся следующее определение экспрессивности: «совокупность семантически-стилистических признаков единицы языка, которые обеспечивают её способность выступать в коммуникативном акте как средство субъективного выражения отношения говорящего к содержанию или адресату речи» [Ярцева 1990: 591]. Термин экспрессия, иногда заменяющий термин экспрессивность, означает «способность выражения психического состояния говорящего» [Ярцева 1990: 591]. Таким образом, можно сказать, что экспрессивность является производной от экспрессии, её результатом.
Что же считать экспрессивностью? Экспрессивное значение может быть заложено в коннотате: в узком его понимании к нему относят эмоциональность, оценочность, образность, стилистическую окраску слова. Экспрессивное значение может быть оценочным, образным, стилистически окрашенным. Экспрессивность проявляется через отношение к другим единицам речи, апеллируя к чувствам, воле или уму реципиента, к его воображению или к восприятию действительности: Со страхом оборотился он: боже ты мой, какая ночь! ни звёзд, ни месяца; вокруг провалы; под ногами круча без дна; над головою свесилась гора и вот-вот, кажись, так и хочет оборваться на него! [Заколдованное место: 264]. Для определения экспрессивного значения играет роль не столько семантика слов звёзд, месяца, сколько отрицание этих понятий в соединении с провалом и горой. Восклицательная интонация и авторское междометие боже ты мой во всей красочности и яркости воссоздаёт отрицательный эмоциональный образ враждебной герою обстановки.
Анализ средств экспрессивности на различных языковых уровнях позволяет по-разному оценивать её природу. Можно выделить несколько точек зрения относительно границ экспрессивности, относить её к языковым или к речевым феноменам.
Исследование экспрессивности берёт своё начало в работах Ш. Балли. Учёный писал о необходимости выделения системы выражения чувств в субъективно окрашенной речи: «мы являемся рабами собственного «я»; мы постоянно примешиваем его к явлениям действительности, и последняя не отражается, а преломляется в нас, то есть подвергается искажениям, причина которых кроется в самой природе нашего «я»» [Балли 2001: 22-23]. Ш. Балли пишет о неразрывной связи экспрессивности с эмоциональностью как проявлением субъективности и относит изучение понятий к области стилистики: «стилистика изучает экспрессивные факты языковой системы с точки зрения их эмоционального содержания, то есть выражение в речи явлений из области чувств и действие речевых фактов на чувства» [Балли 2001: 33]. По его мнению, в рамках стилистики экспрессивность понимается как вопрос «о соотношении конструкции фразы с эмоциональным наполнением мысли» [Балли 2001: 31]. Исследователь рассматривает экспрессивность в лексике. Средствами экспрессивности является то, при помощи чего выражается субъективное отношение говорящего к объективному миру. Смежность понятий экспрессивности и эмоциональности является следствием рассмотрения средств экспрессивности на базе лексики.
Рассматривая экспрессивность как явление, зависимое от авторской интенции, В. В. Виноградов описывает способы отражения субъективности в речи. Рассматривая значения слова в книге «Русский язык. Грамматическое учение о слове», В. В. Виноградов указывает на то, что «употребление – это лишь возможное применение одного из значений слова, иногда очень индивидуальное, иногда более или менее распространенное. Употребление не равноценно со значением, и в нем скрыто много смысловых возможностей слова» [Виноградов: 27]. Употребление слова можно оценивать с разных точек зрения. В. В. Виноградов пишет: «Слово переливает экспрессивными красками социальной среды. Отражая личность (индивидуальную или коллективную) субъекта речи, характеризуя его оценку действительности, оно квалифицирует его как представителя той или иной общественной группы. Этот круг оттенков, выражаемых словом, называется экспрессией слова, его экспрессивными формами. Экспрессия всегда субъективна, характерна и лична – от самого мимолетного до самого устойчивого, от взволнованности мгновения до постоянства не только лица, ближайшей его среды, класса, но и эпохи, народа, культуры [Виноградов 2001: 25]. В. В. Виноградов подчёркивает субъективности этого явления, существование его только в устной или письменной речи, исключая возможность рассмотрения этого феномена вне контекста.
Говоря об экспрессивности, необходимо остановиться на работе Е. М. Галкиной-Федорук. Целью работы Е. М. Галкиной-Федорук стало разграничение явлений экспрессивности и эмоциональности, поэтому она сосредотачивает внимание на воздействии экспрессивности и эмоциональности на реципиента. Согласно определению, «экспрессивность – усиление выразительности, изобразительности, увеличение воздействующей силы сказанного … и всё, что делает речь более яркой, сильно действующей, глубоко впечатляющей» [Галкина-Федорук 1958: 107]. В этом случае акцентируется свойство экспрессии усиливать позицию говорящего, делать ее более яркой, образной или эмоциональной. Под экспрессивностью, таким образом, понимается общая выразительность слова.
Образность
Рассматривая употребление частиц в речи героев, следует обратить внимание на эмоциональность и интенсивность как составляющие экспрессивности. Акцентирование микротекста или макротекста и его функциональная характеристика позволяют выделить несколько групп частиц. Частицы употребляются в речи героев для акцентирования семантической доминанты высказывания.
Частицы выражают «различные оттенки в отношении говорящего к высказываемому в предложении». [Виноградов 1972: 506]. Они позволяют сделать семантический или эмотивный, а следовательно, и экспрессивный акцент доминанты текста.
В. В. Виноградов подчёркивал, что значения частиц «находятся во власти синтаксического употребления» [Виноградов 2001: 544]. Экспрессивная функция частиц зависит от их окружения. Частицы «служат для выражения разного рода грамматических (а следовательно, и логических, и экспрессивных) отношений» [Виноградов 2001: 544], нужно установить, определить многообразие видов функционально-экспрессивного влияния частицы на понимание текста в целом.
Рассмотрение частиц в речи персонажей позволяет выделить несколько групп частиц, употреблённых автором для семантического или эмоционального акцентирования текстовой доминанты. Тем не менее, употребление частиц зависит от контекста, и в повестях Н. В. Гоголя можно говорить о частицах как о наиболее продуктивном средстве создания экспрессивности. Частицы в повестях Н. В. Гоголя выполняют несколько основных функций: эмоциональное акцентирование высказывания, образная функция, интенсификация повествования. Эмоциональное акцентирование высказывания В речи героев употребление частицы и указывает на эмоциональное отношение героя к акцентируемой части высказывания. Зажигай ее, зажигай, чтобы и костей чертовых не осталось на земле! [Майская ночь, Или Утопленница] в речи головы из повести «Майская ночь, иди Утопленница».
Отец, близок Страшный суд! Если б ты и не отец мой был, и тогда бы не заставил меня изменить моему любимому, верному мужу. Если бы муж мой и не был мне верен и мил, и тогда бы не изменила ему, потому что бог не любит клятвопреступных и неверных душ [Страшная месть: 259] в монологе Катерины из «Страшной мести». В этом примере и совмещает функции союза в сложносочиненном предложении и усилительной частицы. Синтаксический повтор показывает значимость для героини мужа и отца, а усилительная частица и позволяет сконцентрировать внимание читателя на именной части составного именного сказуемого, на которой делается акцент.
Они народ толковый и знают, как всё это уже делается; а я… Да у меня и голос не такой, и сам я – чорт знает что [Вий: 197]. Семантическое противопоставление «всех» людей говорящему (Хоме Бруту) подчёркивается автором путём употребления акцентирующей частицы и. - Еще кое-что умею… Умею никому и ответа не давать в том, что делаю [Страшная месть: 250] в речи пана Данилы из «Страшной мести». Герои делают семантический акцент на наиболее важном для себя понятии в данный момент: голова боится черта, который его преследует; Катерина говорит о верности мужу; пан Данило о том, что волен поступать по-своему. Эта же частица в рамках макротекста показывает эмоциональную напряжённость говорящего. Эмоциональность объясняется функцией акцентированного отрывка на фоне мактотекста: голова злится на парубков; душа Катерины противоречит отцу-колдуну; Данила ссорится с колдуном.
Если бы только думу об этом держал в голове хоть один из моих казаков и я бы узнал… я бы и казни ему не нашел! [Страшная месть: 264]. Высказывание о проступке казака строится при помощи противопоставления ограничительных частиц только и хоть (с оттенком уступки). Эмоциональный акцент, пик высказывания иллюстрирует частица и, относящаяся к слову казни. Многоточие указывает на эмоционально-напряжённое состояние героя.
Другое значение частицы и – обращение внимания читателя к уже знакомым деталям или предметам. Оно может проявляться при употреблении частицы и с указательной частицей вон. Частица в этом случае стремится по значению к тоже, одновременно делая эмоциональный акцент на высказывании героя и подчёркивая момент непосредственного восприятия действительности:
Ну, хорошо, что догадался взять с собою заступ. Вон и дорожка! вон и могилка стоит! вон и ветка повалена! вон-вон горит и свечка! [Заколдованное место: 263]. Мачеха делает все, что ей ни вздумается; разве и я не могу делать того, что мне вздумается? Упрямства-то и у меня достанет! [Сорочинская ярмарка: 44]. Выделение полнозначного слова при помощи частицы позволяет акцентировать внимание читателя на эмоциях персонажа. Употребление эмоционально-акцентирующей частицы служит средством создания непосредственной речи персонажа. Эмоции при этом могут быть различными: от испуга до удивления. Для акцентирования характерно выделение части высказывания. Частица в этом случае приравнивается по смыслу к частице даже. Приснись тебе всё, что ни есть лучшего на свете; но и то не будет лучше нашего пробуждения! [Майская ночь, или Утопленница: 180]. И так много всякой дряни на свете, а ты еще и жинок наплодил! [Сорочинская ярмарка: 120]. Ты знаешь, что мне и часу не видеть тебя горько [Майская ночь, или Утопленница: 154]. Близок и без казни мой конец. Неужели ты думаешь, что я предам сам себя на вечную муку? [Страшная месть: 263]. Так вы говорите, что он, – связал Иван Федорович, который много наслышался о Иерусалиме еще от своего денщика, – был и в Иерусалиме? [Иван Федорович Шпонька и его тетушка: 301]. Но ведьма и тут нашлась: оборотилась под водою в одну из утопленниц и чрез то ушла от плети из зеленого тростника, которою хотели ее бить утопленницы [Майская ночь, или Утопленница: 158].
Использование формы интенсива в представлении экспрессивности
В текстах Н. В. Гоголя можно выделить несколько групп частиц, имеющих экспрессивное (чаще образное или эмоциональное) значение. Частицы вносят в текст экспрессивное значение. Рассмотрение частиц в речи повествователя позволяет выделить основные функции их использования. Зависимость частиц от синтаксического употребления позволяет оценивать их с точки зрения функциональной значимости частицы в каждом отдельно взятом случае. При наблюдении за употреблением частиц автором можно проследить смену речевых масок повествователя, которые влияют на восприятие текста читателем. Нами выделены основные функции экспрессивных частиц в речи повествователей: усилительная, ограничительная и акцентирующая.
Частица и в повестях Н. В. Гоголя употребляется в качестве усилительно-эмоциональной частицы. В. В. Виноградов назвал частицу «усилительной». В словаре Д. Н. Ушакова и является частицей в 8 и 9 значениях: 8) «Употребляется в значении усилительной частицы, усиливающей смысл того слова, перед которым стоит, как бы выделяющей его, указывающей, что в нем сосредоточивается сила выражения». 9) «Употребляется в значении частицы, одновременно и присоединительной и усилительной, соединяя в себе значения и «ещё» и «даже». [Ушаков 2001: 442]. При помощи осуществляется эмоциональное акцентирование отдельных семантических единиц.
Частица может выполнять образную функцию, концентрируя внимание читателя на одной важной детали, в этом случае ее значение близко к значению частицы даже. Функция создания образности реализуется в следующих примерах: Кузнец подошел ближе, взял её за руку; красавица и очи потупила [Ночь перед Рождеством: 243], Вскрикнула и сурово остановилась перед ним. Кузнец и руки опустил [Ночь перед Рождеством: 207], Возы остановили на дороге; а сами сели все в кружок впереди куреня и закурили люльки. Но куда уже тут до люлек? за россказнями да за раздобарами вряд ли и по одной досталось [Заколдованное место: 259]. Прекрасный человек Иван Иванович! Его знает и комиссар полтавский! [Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем: 224] Да если голову, то и писаря не минуть! [Майская ночь, или Утопленница: 164]. Гуляка, и по лицу видно! [Пропавшая грамота: 182-183]. Употребляясь в речи повествователя или рассказчика, частица оформляет категорию образности, следовательно, обладает выраженной экспрессией. Акцентирование детали и её эмоционально-семантическое выделение позволяет сосредоточить внимание читателя на восприятии особенностей художественного мира.
Частица может быть особенностью стилизации речи повествователя как деревенского жителя: Из закоптевшей трубы столбом валил дым и, поднявшись высоко, так, что посмотреть – шапка валилась, рассыпался горячими угольями по всей степи, и чёрт, - нечего бы и вспоминать его, собачьего сына, - так всхлипывал жалобно в своей конуре, что испуганные гайвороны стаями подымались из ближнего дубового леса и с диким криком метались по небу [Вечер накануне Ивана Купала: 152].Усилительная частица указывает на выражение презрения к чёрту. Темп повествования убыстряется, о чём свидетельствует главный член односоставного предложения, стоящий в форме инфинитива (посмотреть). Усилительная частица использована автором во вставной конструкции, выделенной при помощи тире, что является средством передачи характерных для разговорной речи пауз. Таким образом, у читателя возникает чувство присутствия при рассказе жителя Диканьки, повествующего о былом.
Частица может служить средством выражения эмоционально-субъективного отношения повествователя к происходящему. В этом случае частица является акцентирующей, а эмоциональное отношение может сопровождаться другими средствами экспрессивности: Она была ни хороша, ни дурна собою. Трудно и быть хорошею в такие годы. [Ночь перед Рождеством: 210]. Субъективное отношение выражено автором посредством противопоставления конструкции с повторяющимся отрицательным союзом ни…ни и конструкции с эмоциональной частицей и.
Уже и сумерки; а песни всё не утихали [Майская ночь, или Утопленница: 153]. Противопоставление конструкций с частицами и и всё передаёт эмоциональное отношение повествователя к подробностям обыденной жизни персонажей, подчёркивая идиллическую красоту вечера в Диканьке.
Шинкарь долго верил, потом и перестал [Сорочинская ярмарка: 125]. Частица и выражает отношение повествователя к герою и служит средством передачи иронии: усилительная частица передаёт неожиданность ситуации.
Так навеки и осталась церковь, с завязнувшими в дверях и окнах чудовищами, обросла лесом, корнями, бурьяном, диким терновником, и никто не найдет теперь к ней дороги [Вий: 217]. Частица имеет усилительное значение, с её помощью автор акцентирует внимание читателя на неизменности ситуации, придаёт повествованию тон безнадёжности.
Частица и акцентирует внимание читателя на конкретной детали, является способом выражения эмоционального отношения повествователя к какому-либо событию. Частица является излюбленным приёмом автора и служит для эмоционального акцентирования деталей повествования.
Ограничительная функция. Ю. М. Лотман указывает на то, что «художественная идея реализует себя через «сцепление» - структуру – и не существует вне её, что идея художника реализуется в его модели действительности» [Лотман 1996: 47]. Границы художественного мира вводятся автором при помощи употребления частицы только. По классификации В. В. Виноградова частица относится к разряду ограничительных. Комментируя функции ограничительных частиц, Е. А. Стародумова замечает, что «обязательным компонентом минимального контекста являются акцентируемый частицей компонент и предикативная часть высказывания: содержание предикативной части ограничивается каким-либо единственным проявлением» [Стародумова 1988: 19]. Хотя частицы относятся к разряду ограничительных, они могут обладать рядом экспрессивных значений:
На пятый день выгнал сотник свою дочку босую из дому и куска хлеба не дал на дорогу. Тогда только зарыдала панночка, закрывши руками белое лицо своё [Майская ночь, или Утопленница: 157]. Ограничительная частица имеет отношение к макроконтексту: к рассказу о мучениях панночки в течение пяти дней. Частица выявляет смысловую доминанту в легенде о прекрасной панночке. В микроконтексте частица является средством акцентирования предиката зарыдала. Читателю становится понятно, что героиня вела себя терпеливо. … но в это время свет пал на лицо его, и Левко остолбенел, увидевши, что перед ним стоял отец его. Невольное покачивание головою и легкий сквозь зубы свист одни только выразили его изумление [Майская ночь, или Утопленница: 163]. Частица относится к приёму выражения изумления персонажа (покачивание головой, свист), показывает эмоционально-оценочное отношение повествователя к персонажу. Частица выполняет эмоциональную функцию, демонстрируя самообладание героя, потому что сочетается со словом одни, близким по значению ограничительной частице.
Интересно употребление ограничительной частицы в описаниях природы. Оформление художественного мира строится на противопоставлении, возможном благодаря использованию частицы только. Частица выступает средством моделирования художественного пространства. Эта же частица способна примыкать к слову, указывая на коннотативное эмоциональное отношение говорящего к высказыванию
Повтор в художественном тексте как средство экспрессивности
Однородность членов, связанных соединительным союзом, может указывать на семантическое сближение указанных понятий для автора: Овцы заблеяли, лошади заржали; крик гусей и торговок понёсся снова по всему табору – и страшные толки про красную свитку, наведшие такую робость на народ в таинственные часы сумерек, исчезли с появлением утра [Сорочинская ярмарка: 129].
При рассмотрении экспрессивной роли однородных членов необходимо заметить, что присоединительная связь может осуществляться посредством союзов или присоединительных частиц: «Присоединение сцепленных слов и фраз достигается немотивированным и как бы иронично-опрокинутым или алогическим употреблением связочных частиц и союзов» [Виноградов 2003: 80]. Пример употребления частицы тоже находим в повести «Портрет»: Купил нечаянно в магазине дорогой лорнет, нечаянно накупил т оже бездну всяких галстухов, более нежели было нужно [Портрет: 97]. Употребление частицы не мотивировано, она служит для эмоционального акцентирования выражения, внимание читателя останавливает употребление повтора (нечаянно) и однокоренных слов (купил, накупил), причём вторую форму можно отнести к интенсивно-результативным. В поздних повестях Н. В. Гоголя можно найти примеры семантически немотивированного, опустошённого употребления служебных частей речи для достижения эффекта обманутого ожидания: союзов, модальных слов, частиц.
В повестях Н. В. Гоголя встречается немотивированное употребление противительного союза: Перед ним сидел Шиллер, не тот Шиллер, который написал «Вильгельма Теля» и «Историю Тридцатилетней войны», но известный Шиллер, жестяных дел мастер в Мещанской улице [Невский проспект: 37] иВозле Шиллера стоял Гофман, не писатель Гофман, но довольно хороший сапожник с Офицерской улицы, большой приятель Шиллера [Невский проспект: 37]. Отрицание в совокупности с противительным союзом семантически обесценивает собственные имена Шиллер и Гофман, что служит для создания иронии и образа рассказчика. Описание обоих героев дано с минимальными отличиями. Автор использует принцип параллельности для достижения иронического эффекта.
Можно отметить случаи употребления разделительного союза при однородных членах: Я, признаюсь, не понимаю, для чего это так устроено, что женщины хватают нас за нос так же ловко, как будто за ручку чайника? Или руки их так созданы, или носы наши ни на что более не годятся [Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем: 241]. Ирония строится на употреблении развёрнутого сравнения с союзом как будто, причём сравнение расширяется в образ за счёт употребления парного разделительного союза.
Употребление союза напротив того при однородных членах также создаёт юмористический эффект: Иван Иванович несколько боязливого характера. У Ивана Никифоровича, напротив того, шаровары в таких широких складках, что если бы раздуть их, то в них можно бы поместить весь двор с амбарами и строением [Как поссорился Иван Иванович с Иваном Никифоровичем: 227]. Семантическая разнородность понятий, связанных союзом, порождает иронию: характер не связан с описанием шаровар, семантическое наполнение противоречит формальной организации текста.
Употребление модальных слов
Сначала я думал, что они сапожники, но нет, после решил, что они большею частию служат по разным департаментам и многие из них превосходным образом могут написать отношение из одного казенного места в другое, или же люди, занимающиеся прогулками, чтением газет в кондитерских, словом, большею частию всё порядочные люди [Невский проспект: 13]. Метатекстовое модальное слово служит для обобщения информации, автор прибегает к приёму обманутого ожидания. Вывод повествователя о порядочности людей противоречит рациональным выводам читателя, что является средством 149 представления иронии в тексте и указывает на ограниченность взглядов повествователя. Употребление частиц На улицах не было никого; одни только бабы, накрывшись полами, да русские купцы под зонтиками, да кучера попадались мне на глаза. Из благородных только наш брат чиновник плёлся [Записки сумасшедшего: 194].
Ограничительная частица расценивается как семантически пустое звено повествования после употребления повествователем отрицательного местоимения никого. Использование соединительного союза да подчёркивает семантическую опустошённость фразы.
Употребление однородных членов является одним из приёмов эмоционально-иронического описания персонажа в повестях Н. В. Гоголя. Приём развивается на протяжении творческой жизни писателя, и в более поздних повестях («Невский проспект») служит не только средством создания экспрессивности и акцентирования, но и композиционным средством (образ Невского проспекта). Одновременно приём используется автором в напряжённых моментах повествования и является средством привлечения внимания читателя, то есть является приёмом создания эмоциональности и экспрессивности в художественном тексте.