Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Эмотивный концепт как объект лингвокультурологического исследования 10
1.1. Лингвистическое исследование имен эмоций и чувств 10
1.1.1. Эмотивный языковой код 10
1.1.2. Аспекты изучения эмотивной лексики в современной науке 15
1.2. Исследование имен эмоций и чувств в лингвокультурологическом аспекте 35
1.2.1 Объект и предмет лингвокультурологии 35
1.2.2. Концепт как единица лингвокультурологического исследования..49
1.2.3. Принципы лингвокультурологического описания эмотивного концепта 62
Выводы 80
Глава 2. Лингвокультурологический анализ концепта «обида» 84
2.1 . Этимологический аспект анализа 85
2.2. Компонентный аспект анализа 93
2.3. Деривационный аспект анализа 98
2.4. Синтагматический аспект анализа 123
2.5. Парадигматический аспект анализа 140
Выводы 163
Заключение 167
Список использованной литературы 170
Список словарей и других справочных изданий 186
Список источников 188
Список принятых в работе сокращений 190
- Лингвистическое исследование имен эмоций и чувств
- Этимологический аспект анализа
- Компонентный аспект анализа
Введение к работе
Язык антропоцентричен: он предназначен для человека, и вся языковая категоризация объектов и явлений внешнего мира ориентирована на человека. Взгляд на язык в антропоцентрической исследовательской парадигме предполагает его рассмотрение с учетом ядерного положения человека, соответственно особую актуальность приобретает изучение психических и ментальных процессов в проекции на язык. Исследование языка как атрибута человека не может быть полным без учета его эмоциональной сферы.
Изучение языковой личности, ее эмоционально-чувственного мира и национально-культурной индивидуальности представлено в трудах многих отечественных и зарубежных лингвистов, особое место среди которых занимают работы Ю.Д. Апресяна [1995], Л.Г. Бабенко [1989, 1990], А. Вежбицкой [1990, 1996, 2001], В.В. Воробьева [1997], Т.А. Графовой [1987, 1991], А.А. Залевской [1971, 1979, 1983, 1988, 1999], Ю.Н. Караулова [1992, 2003], И.М. Кобозевой [2000], Е.Ю. Мягковой [1988, 1998, 1990, 2000], В.И. Карасика [1996, 2004], Н.А. Красавского [2001], Л.А. Пиотровской [1994], Е.В. Рахилиной [2000], В.Н. Телии [1986, 1996], Е.В. Урысон [2003], В.И. Шаховского [1983, 1985, 1987, 1995, 1996, 2002, 2004], Е.С. Яковлевой [1994, 1996, 2000] и др.
Язык обслуживает потребности человека, одной из которых является экспликация эмоций и чувств по отношению к явлениям действительности, к окружающим его объектам, к другим людям в соответствии с языковой и культурной нормой. Незнание и нарушение правил эмотивной составляющей речевого поведения инофоном может привести к коммуникативным неудачам.
Каждый язык обладает своей национальной спецификой, которую определяют не только особенности природных условий и культуры, но и своеобразие национального характера его носителей [Вежбицкая 1996, Карасик 2004]. А. Вежбицкая замечает, что языки существенно различаются
степенью тщательности разработки абстрактных семантических полей, таких как каузация, агентивность, сфера эмоционального и других [Вежбицкая 1996: 21]. Одна и та же ситуация действительности вызывает различные эмоции и чувства у представителей различных культур, что обусловлено культурно-историческими существованием и традициями социума.
Предполагается, что эмоциональная концептосфера различна в разных языках, в основе чего лежат многие культурные различия [Шаховский 1996], что приобретает особое значение при предъявлении эмотивной лексики представителю иного этноса. Как показывает практика преподавания русского языка как иностранного, средства выражения эмоций, сами эмоции русского человека и их мотивы очень часто остаются непонятными и нуждаются в объяснении.
Изучение эмоций и чувств в рамках лингвокультурологии открывает новые возможности представления внутреннего мира человека. Исследование лексических единиц, репрезентирующих эмотивный концепт, в совокупности делает возможным раскрыть психическое явление наиболее полно. Для этого необходимо на некоторое время выйти за рамки лексического знака по направлению к анализируемому явлению, а затем вновь обратиться к языковым репрезентантам концепта. Такой «круговой» анализ позволит не только раскрыть содержание концепта, но и объяснить функционирование языковых единиц, его вербализующих.
Данное исследование посвящено лингвокультурологическому анализу лексем, вербализующих эмотивный концепт «обида». Выбор данного концепта обусловлен прежде всего его актуальностью в эмоциональной жизни русской языковой личности, что нашло отражение в широкой языковой представленности его словообразовательного гнезда. Системное представление слов, употребление которых в речи вызывает обиду, содержится в Словаре обидных слов Л.В. Дуличенко [2000]. Наблюдения над обиходной речью также свидетельствуют о частотном выражении этого чувства (Обидно! Какая обида! Не обижайся). Осмыслению этого чувства
посвящены художественные произведения (А.И. Куприн «Обида», В.В. Набоков «Обида», В.М. Шукшин «Обида» и др.), снят художественный фильм с одноименным названием «Обида» и короткометражный фильм из серии «Ералаш» «Обидное слово», что свидетельствует об интересе к этому феномену.
Таким образом, актуальность настоящего исследования обусловлена его включенностью в изучение связи языка и мышления человека, его эмоционально-чувственного мира и практической деятельности. К настоящему времени, когда содержание концепта достаточно определилось, назрела необходимость в системном описании и представлении основных концептов русского языкового сознания, начало которого положено Ю.С. Степановым. Концепт обида входит в группу концептов, представляющих внутренний мир человека, и пока еще менее всего изучен.
Полагаем, что лингвистический анализ языковых единиц, вербализующих эмотивныи концепт, особенно их прагматической части, а именно коннотативного компонента как культурно и национально значимого и специфичного, позволит дать наиболее полное представление об эмоции с точки зрения универсальности и национальной специфичности. Коннотативный компонент значения на первый взгляд эквивалентных лексем, как показывает анализ, имеет в разных языках содержательные различия. Вследствие имплицитно и эксплицитно выраженных коннотаций слово и текст наполняются спектром дополнительных значений, речь приобретает смысловую яркость, оригинальность, образность, индивидуальность.
Научная новизна диссертации заключается в предпринятом комплексном исследовании лексем, репрезентирующих эмотивныи концепт «обида» в русском языке, с целью обнаружения смыслового содержания концепта «обида» и его культурной обусловленности на основе анализа коннотативного компонента семантической структуры слова, вербализующего концепт. Впервые языковое представление чувства обиды рассматривается в
б
рамках эмотивного концепта с лингвокультурологических позиций. Новизна
настоящего анализа заключается в анализе прагматического блока
(ассоциации, эмотивные, культурные коннотации) лексического значения
слов, вербализующих концепт. Исследование ценностной составляющей
концепта проводится через анализ прагматики слова. Новизна проведенного
исследования видится также в том, что в работе предложен и апробирован
комплексный лингвокультурологический анализ, включающий
этимологический, компонентный, деривационный, синтагматический и парадигматический аспекты.
В основу настоящего исследования была положена гипотеза о том, что эмотивный концепт «обида» обладает национально-культурной спецификой, которую можно обнаружить при помощи лингвокультурологического анализа.
Цель диссертации заключается в определении национально-культурной специфики концепта «обида» на основе его лингвокультурологической интерпретации.
В соответствии с поставленной целью выдвигаются следующие задачи:
Определить теоретическую и методологическую базу исследования: основные понятия и термины, методику отбора и описания материала.
Обосновать возможность и необходимость исследования языковых средств, обозначающих и выражающих чувства, в рамках лингвокультурологического исследования.
Определить основные принципы лингвокультурологического исследования языковых средств, обозначающих и выражающих чувства.
Разработать методику лингвокультурологического анализа эмотивного концепта.
Проанализировать эмотивный концепт «обида» на основе выработанных принципов лингвокультурологического анализа.
Для осуществления поставленных задач были использованы следующие методы: метод сплошной выборки языкового материала, методы компонентного и дистрибутивного анализа, методы сопоставительного, этимологического, концептуального и контекстуального анализа, метод лингвокультурологического комментирования и метод интервьюирования.
Объектом диссертационного исследования служат лексические значения лексем, вербализующих концепт «обида».
Предметом исследования являются те компоненты значений слов, в том числе и коннотативные, которые репрезентируют эмотивный концепт «обида» в контексте его лингвокультурологической значимости.
Материалом для исследования послужили словарные дефиниции, извлеченные из разных типов словарей как предписывающего, так и дескриптивного характера; фрагменты художественных и публицистических текстов, автобиографической прозы; прецедентные тексты (пословицы и поговорки). Всего проанализировано 1500 примеров из вышеперечисленной литературы. В это число входит количество текстов, проанализированных нами с точки зрения проявления лексем, вербализующих концепт «обида». Источниками стали толковые словари современного русского языка, ассоциативный словарь, словарь эпитетов, словарь синонимов, словарь сочетаемости; культурологические и психологические словари, справочники, энциклопедии, так как данные словарей позволяют получить объективное представление об организации лексикона человека, о совокупности знаний, хранящихся в его памяти; а также художественные произведения, публицистические тексты, полученные с сайтов Интернета.
В работе была поставлена задача представить контексты употребления лексемы обида и ее производных у разноплановых авторов, относящихся не только к различным временным периодам, но и художественным направлениям (В. Шукшин, В. Пелевин, С. Довлатов, В. Маканин и другие).
Теоретическая значимость исследования заключается в развитии основных положений лингвокультурологии применительно к исследованию
вербальных репрезентаций эм отавного концепта и выявлению их национально-культурной специфики. Предложенный подход к изучению эм отавного концепта «обида» может быть использован при рассмотрении других эмотивных концептов. Теоретические результаты исследования займут свое место в таких современных научных направлениях как когнитивная лингвистика, психолингвистика, лингвокультурология.
Практическая ценность диссертации заключается в возможности использования полученных результатов в лекционных курсах по лингвокультурологии, психолингвистике, межкультурной коммуникации; в учебной лексикографии, при создании пособий по русскому языку как иностранному на продвинутом этапе обучения. Результаты исследования могут быть также использованы непосредственно в практике преподавания русского языка иностранным учащимся продвинутого этапа обучения (III и IV сертификационные уровни).
На защиту выносятся следующие положения:
1. Исследование языкового представления эмоций в рамках
лингвокультурологии представляется возможным, оправданным и
целесообразным, так как эмоции возникают не только в качестве реакций на
саму действительность, но и вытекают из ее когнитивных интерпретаций. В
основе чувства лежит концептуальная оценка, вербализация чувства
соотносится с определенными представлениями, типизированными и
устоявшимися в данном социуме.
2. Изучение языкового представления эмоций в рамках
лингвокультурологии позволяет определить национально-культурную
специфику концептуализации эмоций в языке, проникнуть в структуру
эмоции, обнаружить народные представления об эмоциях, которые
кристаллизируются в языке.
3. Лингвокультурологический анализ, синтезирующий такие подходы,
как этимологический, компонентный, деривационный, учет
синтагматических, парадигматических отношений слова-имени концепта и
его производных, позволяет обнаружить понятийную, ценностную, образную составляющие эмотивного концепта.
4. Концепт «обида» является одним из основных концептов, совокупность которых образует макроконцепт «внутренний мир человека».
Структура работы.
Изложенные выше цель и задачи исследования определили его содержание и структуру. Диссертационное исследование состоит из Введения, двух глав, Заключения, Списка использованной литературы, Списка словарей, Списка источников, Списка принятых в работе сокращений.
Во Введении обосновывается актуальность темы, определяются объект и предмет исследования, формулируются гипотеза, цель и задачи работы, указываются используемые в работе методы исследования, формулируются новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, приводятся положения, выносимые на защиту, описывается структура диссертации.
В первой главе определяется статус лингвокультурологии, ее объект и
предмет, цели и задачи, единицы и методы исследования. Обосновывается
возможность исследования эмоций и чувств в рамках
лингвокультурологического исследования. Теоретической и
методологической базой для проведения исследования послужили работы С.Г. Воркачева, В.В. Воробьева, В.И. Карасика, Н.А. Красавского, В.В. Красных, В.А. Масловой, В.Н. Телии, В.И. Шаховского и др.
Вторая глава посвящена лингвокультурологическому анализу концепта «обида», включающему этимологический анализ, компонентный анализ, описание деривационных, синтагматических, парадигматических отношений лексем, вербализующих эмотивный концепт.
В Заключении подводятся итоги проведенного исследования.
Список использованной литературы насчитывает 205 наименований. Общий объем диссертации составляет 191 страница.
Лингвистическое исследование имен эмоций и чувств
Взгляд на язык в антропоцентрической исследовательской парадигме предполагает его рассмотрение с учетом ядерного положения человека, соответственно особую актуальность приобретает изучение внутренних процессов, психических и ментальных, в проекции на язык.
Будучи средством познания окружающего мира и средством коммуникации, язык в то же время служит и средством выражения личного, субъективного отношения индивида к предмету или явлению действительности. Язык предоставляет средства выражения своих эмоций и эмоционального воздействия на адресата, соотнесенные с нормами и правилами социума. С помощью определенных языковых моделей и клише коммуниканты сигнализируют о тех или иных эмоциях и чувствах, что может быть осуществимо лишь при таком признаке языковых средств, как их кодированность. И.И. Сандомирская утверждает, что «языковая личность знает, как она "должна" реагировать (т.е. какую разновидность эмоциональной оценки принять) в том или ином конкретном случае, какого эмоционального отклика следует ожидать от собеседника в результате того или иного словоупотребления» [Сандомирская 1991: 114]. Как справедливо отмечает В.И. Шаховский, «даже наедине с собой человек стремится выразить свое отношение эмоционально», что является результатом потребности «включить свое эмоциональное отношение в систему социально выработанных эмоциональных категорий» [Шаховский 1987: 97]. Наличие типичной эмоциональной прагматики художественного произведения, понимание конкретных эмоций, эмпатий, адекватные реакции на эмоциональные интенции отправителя речевого высказывания объясняются существованием особого эмотивного кода языка, выработанного в ходе исторического развития социума.
Установлено, что преднамеренное обращение к эмотивам в речи может вызвать в психике говорящего одноименное эмоциональное состояние, к примеру, человек гневными словами может себя «распалить» до потери контроля над своими поступками, таким образом, значение слова может регулировать эмоциональное состояние и поведение индивида [Шаховский 1987]. Этот факт объясняет также возможность передачи автором определенного настроения, чувства читателю посредством языковых средств. В.А. Звегинцев обращает внимание на то, что говорящие и слушающие извлекают из отдельных высказываний значительно больше информации, чем содержится в них как языковых образованиях [см. В.И. Шаховский 2002]. Смысловая трансформация высказывания объясняется В.И. Шаховским наличием различных точек отсчета в сознании говорящего и слушающего [Шаховский 2002].
Таким образом, выражение эмоций и чувств человека происходит осознанно посредством особого эмотивного языкового кода.
Потенциально существует множество способов выражения эмоций, но в ходе исторического развития социума язык и культура проводят отбор и реализуют лишь некоторые из них. Пословица, в которой зафиксирован многовековой опыт народа, не только фиксирует в языковой форме типичные отношения человека с окружающим миром, но и заключает в себе знания о внутреннем мире человека, его эмоциональном поведении. Изучение функционирования пословиц и поговорок как формы опосредованного выражения эмоций и чувств особенно значимо в ситуациях необходимости их непрямолинейного выражения. Пословица и поговорка (в силу своей жанровой принадлежности) смягчают эмоциональное воздействие, например, совет, выраженный в обобщенно-личной форме, сглаживает назидательность (ср.: Умный спесив не бывает; На сердитых воду возят; На грубое слово не сердись, на ласковое не сдавайся; За шутку не сердись, а в обиду не вдавайся). Известно, что пословица содержит народную мудрость, на которую, во-первых, нельзя обижаться, и ссылка на которую, во-вторых, является веским доказательством правоты (ср.: Гордый и спесивый - глуп как мерин сивый; Гордым быть — глупым слыть; Гнев - признак бессилья). Выражая отрицательную эмоцию при помощи пословицы, говорящий защищает себя безличной адресацией и ссылкой на народную мудрость (ср.: Через старых и молодым житья нет; Перед злой женою сатана - младенец непорочный).
Этимологический аспект анализа
Интерес исследователей, работающих в области синхронного изучения языка, к фактам диахронии вполне оправдан, так как настоящее - это всегда «следствие прошлого», а диахронические процессы исторического развития слова присутствуют в семантике в форме его «культурной памяти» [Воркачев 2004: 124]. Историческая семантика «пофрагментно фиксируется в современных частеречных реализациях его имени» [там же, с. 124] и «участвует в становлении его синонимических и антонимических ассоциативных связей» [там же, с. 138].
Выявление способов зарождения и механизмов формирования концепта в вербально-когнитивном поле культуры на материале указанных лексикографических источников позволяет также увидеть принципы организации архаичного мышления в процессе номинации не только окружающего, но и внутреннего мира человека. Н.В. Дорофеева, анализируя механизмы формирования концепта удивление, обнаруживает первичную ассоциацию эмоции удивления с действием высшей силы. В качестве этимологической основы автором рассматриваются две версии: «по одной из них, словообразовательный элемент -ди- происходит от соответствующей индоевропейской основы и является генетически связанным с латинскими существительным deus - Бог и прилагательным divus - божественный. По другой версии, основа -ди- берет начало от древнеиндийского элемента dhih, означающего религиозный помысел» [Дорофеева 2002: 126]. В обеих версиях основа -ди- указывает на сакральный характер этимона. Исследователь предполагает, что «при вербализации удивления языковым сознанием был выделен прежде всего такой его аспект, как ощущение человеком своей неспособности прогнозировать события и управлять ими, в связи с зависимостью этих событий от воли высшей силы» [там же, с. 127]. В толковом словаре русского языка лексема удивление трактуется как «впечатление от чего-нибудь неожиданного и странного, непонятного» [СлОж 2003: 826], эта эмоция характеризуется прежде всего внезапностью, мгновенностью, стихийностью, неожиданностью. На наш взгляд, именно эти характеристики легли в основу номинации эмоции удивления, так как для архаичного языкового сознания необъяснимые, внезапно охватывающие эмоции могли иметь только божественное происхождение.
Поиск «первосмысла», легшего в основу наименования концепта «обида», обнаружил этимологическое родство с чувствами зависть и ненависть. Этимологические словари предполагают происхождение лексемы обидеть из ob-videti и обида из ob-vida, выделяя корень vid-. Приставка ob- образует глаголы со значением «сделать ч-л., минуя кого-что-л.» [СлЧ: 583]. Исходя из значения приставки ob-, можем предположить, что обидеть -это посмотреть мимо, специально не посмотреть и этим огорчить или нанести оскорбление.
Ст.-сл. завидЪти имело два значения - 1. «видеть издали», «начать видеть», «засмотреться» и 2. «смотреть, засматриваться недоброжелательно, косо или зло», «видеть искаженно» [СлЧ: 313]. Появление новой формы на -ова-, -yj- было вызвано необходимостью устранения неудобной омонимии [СлЧ: 313]. Этимологический словарь М. Фасмера объясняет появление глагола завидовать от глагола видеть, что основано «на представлении о дурном глазе». Ср. лат. invideo - завидовать, invidia - зависть [СлФ: 72].
Глагол ненавидеть образован при помощи отрицательной частицы от навидЪти «охотно смотреть, навещать» [СлФ: 63]; ср. в других родственных языках: укр. навидити ся «с радостью смотреть друг на друга», польск. nawidziec «охотно, с радостью смотреть» [СлФ: 63], с.-хорв. навидети се «жить согласно, в дружбе», чеш. книжн. navideti - «быть терпимым, любить» [СлЧ: 569]. Судя по памятникам письменности, в др.-рус. языке глагол навидЪти уже был утрачен. Семантическая близость ненависти и зависти наиболее ярко представлена в с.-хорв. глаголе неиавидети, что переводится как «ненавидеть, ревновать, завидовать», словен. nenavist обозначает «зависть», в русском языке эти чувства более противопоставлены и представлены различными лексемами.
Таким образом, наличие общего корня обнаруживает этимологическое родство лексем обида, зависть и ненависть. Приставки несут добавочные смыслы: обида - обойти взглядом (что может являться как причиной, так и следствием этого чувства), зависть — зло посмотреть, а ненависть — не посмотреть. Общая семантическая основа лексем, вербализующих концепты зависть, обида, ненависть, обусловлена самой природой этих концептов. С точки зрения русского языкового сознания такие качества, характеризующие человека, как обидчивость и завистливость, взаимодополняющие, что подтверждается в пословице Кто завидлив, тот обидлив.
Компонентный аспект анализа
Возникновение чувства обиды может быть и вполне оправданным, справедливым, если вывод, сделанный обидевшимся, правильный. Понятие справедливой обиды подтверждает осознанность чувства обиды: «И вот сегодня полная, великая реализация личности и судьбы Олега Борисова, ибо есть в его судьбе, особенно в начале, справедливая обида на среду театральную и околотеатральную» (Козаков. Актерская книга). Обида выражает несогласие, это лучше, чем равнодушие: «Обида, однако, — тоже вид признания» (Генис. Довлатов и окрестности).
Толкование глагола обижаться также подтверждает наличие концептуальной оценки, лежащей в основе чувства обиды: «Испытывать чувство несправедливости, незаслуженного оскорбления, принимать что-либо за несправедливость, оскорбление» [СлБаб: 521]. Оценив ситуацию как несправедливую (соотнеся событие с принятыми обществом и его собственными принципами), человек решает, стоит ли обижаться (или себе дороже).
Человек, испытывающий обиду, характеризуется определенным вербальным и невербальным поведением: «Внучка скоро затихла и, изредка всхлипывая, обиженно, вздрагивающим голосом начала рассказывать, как было дело»; «Наташка не слушает его - обиделась»; «Ефим обиженно умолкал». Таким образом, показать обиду можно отвернувшись, уйдя, заплакав.
Семантический анализ слова обида и его производных, отсутствие эквивалента для этого слова в западноевропейских языках позволили А.А. Зализняк прийти к заключению, что чувство обиды является специфическим для русского языка [Зализняк 2000: 101]. Сопоставление с английским языком это подтверждает. Так, русскому слову обида в английском языке соответствуют слова hurt и offence, insult, не одно из которых не раскрывает семантику русского обида. Английское hurt объединяет и физическую, и душевную боль. В первом значении слово трактуется как «повреждение, боль, рана» и только в третьем переводится как «обида» [СлМюл: 352]. Причем, английское толкование указывает на то, что это чувство, дважды: «а feeling of emotional pain». Сопоставление слов обида и его английского эквивалента hurt, указывает на различную концептуализацию не только такого сегмента внутреннего мира, как чувство обиды, но и в целом, души. Если в русском языковом сознании обида - это боль души (душевная боль, душевное страдание в противопоставление физической), то в английском языковом сознании душа - «the part of a person that is capable of thinking and feeling» (букв, часть человека, способная думать и чувствовать), но неспособная на страдания, поэтому hurt - это «emotional pain» (букв, эмоциональная боль) [СлМаст: 704], а не душевная боль.
Слово offence в первом значении определяется как «правонарушение, преступление», и только во втором - «обида, оскорбление». В этом значении слово offence сближается со словом insult имеющее тоже значение «оскорбление, обида». В современном русском языке слова «обида» и «оскорбление» выступают синонимами в значении «причинить обиду, нанести оскорбление» (см. 2.5.), но не для наименования чувства.
По сути, два значения слова обида «причинить обиду или оскорбить» и «чувство боли, огорчения» в английском языке представлены различными словами {hurt и offence, insult). Возможно, для английского языкового сознания чувствование себя оскорбленным (воспринять слова как несправедливыми и оскорбительными) и обиженным (чувствовать душевную боль) требует вербальной дифференциации, тогда как в русском языке употребление слова обида возможно в любой ситуации. Объяснение различной категоризации, как нам представляется, лежит в ментальное. Русский человек практически любую несправедливость и даже оскорбление принимает как обиду (он все принимает близко к сердцу), в силу чувствительности и, может быть, мнительности. Представитель англосаксонского сообщества может быть «angry, upset or insulted» (злым, расстроенным или оскорбленным), но постарается не испытывать душевную боль, не принимать близко к сердцу1.