Содержание к диссертации
Введение
Глава I Цвет и язык 12
1. Мир цвета и лингвистика 12
1.1. Изучение цветообозначений в лингвистической традиции 12
1.2. Цветовое восприятие как когнитивная способность человека 15
1.3. Субъективность цветовосприятия 18
1.4. Способы толкования цветообозначений 19
1.5. Цвет как средство художественной выразительности 23
1.6. Выводы 24
2. Объем знании о цвете в языковой системе 24
3. ЦО, производные от имен прототипических референтов 32
3. Словообразовательные модели 37
4. Цвет и субъективно-оценочные смыслы 45
5. Выводы 52
Глава II. Цвет и человек 54
1. Цвет и раса 55
1.1. Представление о расе в наивной картине мира 55
1.2 Денотативное пространство лексем со значением 'цвет как признак расы' .64
1.3 Основные типы высказываний для имен со значением 'цвет как признак расы' 67
1.4. Сочетаемость имен со значением 'цвет как признак расы' 68
1.4.1. Общие замечания 68
1.4.2. Сочетаемость, обусловленная оценкой 74
1.4.3. Ограничения на сочетаемость 76
1.5. Итоги и выводы 78
2. Цвет тела 79
2.1. Цвет тела как отступление от среднестатистической нормы 79
2.2. Измененный цвет кожи как знак изменения физического и эмоционального состояния человека 81
2.2.1. Особенности грамматических значений форм глаголов, указывающих на изменение внутреннего состояния человека 82
2.2.2. Сочетаемость цветовых имен, указывающих на изменение внутреннего состояния человека 86
2.2.3. Особенности концептуализации внутренних состояний (эмоционального и физического) в русском языке 90
2.2.3.1. Эмоциональные состояния 90
2.2.3.2. Физические состояния 103
2.3. Сложные прилагательные, называющие цвет тела 109
3. Цвет глаз и цвет волос 114
3.1. Цвет волос 114
3.2. Цвет глаз 119
33. Интерпретация конструкции X цвета Y 122
4. Цвет и мифологемы сознания 125
5. Итоги н выводы , 130
Глава III. Особенности глагольного способа концептуализации цвета 133
1. Прототнпическая речевая ситуация для глаголов типа белеть(ся) 133
2. Прототнпическая ситуация внеязыковой действительности для глаголов типа белеть(ся) 136
3. Прототипическав синтаксическая конструкция для глаголов типа белеть(ся) 156
4. Семантика статических глаголов типа белетъ(ся) 158
4.1. Отношения семантической производности между статическим и динамическим значением глаголов типа белеть 158
4.2. Статические глаголы с постфиксом -ся 160
4.3. Современное состояние: статические глаголы типа белеть / белеться.. 165 5. Глаголы типа забелеть(ся) 165
5.1. Система значений глаголов с префиксом за- 165
5.2. Особенности функционирования глаголов типа забелеть(ся) 170
6. Проблема синкретизма статического и динамического значения глаголов типа белеть 173
6.1. Маркеры статического значения в высказывании 173
6.2. Выражение причины в высказываниях со статическими глаголами.. 176
6.3. Глагол зеленеть: семантика н функционирование 179
7. Выводы 182
Глава IV. Особенности субстантивного способа концептуализации цвета 185
1. «Абстрактное» значение субстантива 186
1.1. Семантика субстантива 187
1.2. Субстантив и тип восприятия действительности 207
1.2.1. Цвет в динамике 207
1.2.2. Полимодальность и метафоричность восприятия цвета .211
1.3. Свойства субстантива как результата транспозиции 214
1.4. Итоги и выводы 216
2. Проблема опредмеченного значения субстантива. Частичная опредмеченность признака 219
2.1. Субстантив в бытийном высказывании 221
2.2. «Пассивное» восприятие объекта, обозначаемого субстантивом 226
23. «Пассивное» восприятие и тип восприятия 228
2.4. «Активное» восприятие объекта, обозначаемого субстантивом 231
2.5. Воздействие на объект, обозначаемый субстантивом .231
2.6. Обозначаемый субстантивом объект - производитель действия 231
3. Полное опредмечивание признака. Непосредственная связь с реалией 232
3.1. В контексте присутствует первичная номинация объекта, обозначаемого субстантивом 232
3.2. В контексте отсутствует первичная номинация объекта, обозначаемого субстантивом 235
3.2.1. Узуальная метонимия 236
3.2.2. Окказиональная метонимия 236
3.2.3. Ситуативная метонимия 237
3.2.4. Опредмечивание в зависимой синтаксической позиции 238
3.2.5. Свет и его метонимические обозначения 238
3.2.5.1. Наличие света 240
3.2.5.2. Отсутствие света 242
4. Опосредованная связь с реалией. Цвет - знак изменений, произошедших с объектом 246
4.1. Цвет - знак внешних изменений, произошедших с объектом 246
4.2. Цвет- знак внутренних изменений, произошедших с объектом 247
4.2.1. Узуальная метонимия 247
4.2.1.1. Увядание' 247
4.2.1.2. Обозначение измененного цвета кожных покровов 252
4.2.2. Окказиональная метонимия 259
4.3. Цвет как результат процесса или действия 260
43.1. Измененный цвет - знак внутренних изменений 261
4.3.2. Измененный цвет - знак внешних изменений .264
5. Итоги и выводы 268
Глава V. Цвет и дискурс 272
1. Понятие валентности на цвет 272
2. Понятие концептуальной схемы события 273
3. Цвет как постоянная характеристика объекта 277
4. Измененный цвет объекта 286
5. Особенности функционирования ЦО в разновидностях дискурса 308
5.1. Научный дискурс 308
5.2. Повседневный дискурс 308
5.3. Искусствоведческий дискурс 315
5.4. Художественный дискурс 316
б. Распределение цветообозначений по типам дискурса 320
7. Выводы 322
Заключение 325
Использованная литература 329
Приложение 342
- Изучение цветообозначений в лингвистической традиции
- Денотативное пространство лексем со значением 'цвет как признак расы'
- Прототнпическая речевая ситуация для глаголов типа белеть(ся)
Введение к работе
Цветообозначения (ЦО) - традиционный объект языкознания. Они изучались на материале разных языков в синхронном и диахронном аспектах (Алимпиева 1982, 1986; Аллмере, Василевич 1982; Василевич 1988, 1988а; Бахилина 1975; Гао Хайянь 1999; Гатауллина 2005; Грановская 1964,1964а, 1968; Иссерлин 1951; Кожемякова 2001; Кульпина 2001; Макеенко 1999; Михайлова 1994; Норманская 2002, 2005; Озхан 2000; Онол Энхдэлгэр 1996; Садыкова 2006; Светличная 2003; Суровцова 1970; Таранова 2000; Тугушева 2003; Шевчук 2005; Шимчук 1972 н др.), как принадлежащие системе языка (Братина 1972; Иваровская 2000; Ивахницкая 2001; Комова 2000; Лопатина 2005; Московии 1965; Полубиченко, Шхвацабая 1985; Скорнякова 1972; Трифонова 1986; Чеснокова 1989; Шмелева 1993; Шхвацабая 1985 и др.) и художественному идиолекту (Беляева 1977; Бондаренко 2005; Бобыль 1982; Бурштинская 2001; Иванова 2001; Красильникова 1997; Куликова 1971; Лукьяненко 2004; Миллер-Будницкая 1930; Носовец 2002; Почхуа 1978; Соловьев 1971; Тростников 1991 и др.). В истории языкознания имена цвета - от Л. Ельмслева до Дж. Лакоффа - служат примерным образцом для доказательства общетеоретических постулатов. Собственно лингвистическое изучение цветообозначений смыкается с психолингвистическим (Истомина 1960; Комина 1974; Михеев 1983; Фрумкина 1984; Василевич, Кузнецова, Мищенко 2005; Шемякин 1960, 1960а и др.), энокулыурным (Вендйна 1999; Кульпина 2001; Решетникова 2001; Сорокин, Марковина 1988 и др.), мифопоэтическим (Белова 1998; Недельчо 2000 и др.). Без преувеличения можно сказать, что имена цвета неизменно находятся в фокусе внимания сменяющих друг друга научных парадигм, н каждая нз них выдвигает по отношению к цветообозначениям новые проблемы и новые исследовательские задачи. Они возникли и в рамках современной когнитивной научной парадигмы, уже подтвердившей свою эффективность.
Следующие положения являются принципиальными для когнитивной лингвистики:
1) язык находится в тесной связи с когнитивными способностями человека,
важнейшими из которых являются восприятие и мышление;
2) язык антропологичен, и воплощенная в нем картина мира отличается от научной
картины мира структурно и энциклопедически;
3) язык есть исторически и культурно детерминированное хранилище знаннй,
предназначенных для применения.
7 Следовательно, когнитивный подход к изучению ЦО должен раскрыть
механизмы языковой концептуализации цвета, определить объем языковых знаний о
цвете, включая присущие ЦО коннотации, и проследить назначение ЦО в
разновидностях дискурса.
В диссертационном исследовании мы исходили из следующих общетеоретических
положений:
Когнитивистика установила связь языка с когнитивной способностью восприятия, что подразумевает наличие воспринимающего центра, субъекта восприятия, н выражается в организации всей поступающей из окружающего мира информации в соответствии с принципом антропоцентричности. Процесс восприятия сопровождается активизацией других основных когнитивных способностей человека - внимания, памяти.
С процессом зрительного восприятия связана категоризация всего, что человек видит. Данная категоризация доконцептуальна и представляет собой базовый уровень категоризации, который характеризуется гештальтным восприятием, ментальной образностью и взаимодействием с окружающим миром (Лакофф 2004; Рябцева 2005).
Категоризация - явление масштабное: особенностями категоризации определяется и объясняется устройство всего когнитивного аппарата человека. В языке проявляется доконцептуальный уровень категоризации, концептуальный (практический) и логико-понятийный (теоретический) (Рябцева 2005), из пересечения и взаимодействия которых складывается наивная и научная картины мира.
В категоризации мира участвуют как логические, так и естественные, устроенные по модели центр - периферия категории.
Категориальные структуры и прототипические эффекты характеризуют единицу получения, хранения и использования информации - идеализированную когнитивную модель (ИКМ). Посредством ИКМ организовано все наше знание.
- Структура модели образована пропозициональными и образно-схематическими
моделями, связи между моделями и внутри моделей оформляются метафорическими и
метонимическими моделями.
- ИКМ (представление - по терминологии Н.К. Рябцевой) когнитивно, то есть связано со
знанием, и когитативно, связано с мышлением. Первое формирует фоновые знания,
разделяемые всем социумом, они переходят в пресуппозицию и не нуждаются в
вербализации. Мышление основано на выводном знании, мнении и воображении, такое
знание «формируется в процессе восприятия объекта не механически, а
«психологически» н «эпистемичееки», сопровождается внутренней реакцией на него и
возникающим при этом субъективным отношением к нему, «впечатлением»:
8 эмоциональным, оценочным, модальным, утилитарным / телеологическим» (Рябцева
2005; 331).
Знание, которое наполняет ИКМ, пронизывает все уровни языка, имеющие отношение к смыслу слова, - словообразовательный, лексический, синтаксический.
Значение лексической единицы определяется относительно ИКМ.
Цель и задачи исследования. Цель работы - проанализировать концептуализацию цвета, отраженную в системе цветообозначений русского языка, используя те данные, которые предоставляет языковая система и дискурс (сочетаемость, высказывание, тип дискурса), и выявить закономерности концептуализации цвета.
Поставленная цель предполагает решение следующих задач:
определить объем знаний о цвете, которые человек получает из окружающего мира, и способы презентации этих знаний в языке; сопоставить когнитивный объем званий о цвете в наивной картине мира с научным знанием;
выявить специфику представления и использования знания о цвете в разных типах дискурсов - научном, искусствоведческом, художественном и повседневном;
3. описать способы и характер мотивация оязыковленных концептов в структуре
переносных значений цветообозначений (метафорические модели);
4. определить возможности, которые предоставляет язык, для использования
цветообозначений в метонимических моделях;
5. описать использование цветообозначений по отношению к зрительно
невосприннмаемым характеристикам объектов.
Актуальность работы. Актуальность диссертационного исследования определяется тем, что традиционная проблема цветообозначения рассматривается исходя из представлений и методов когнитивной лингвистики.
В центре когнитивной парадигмы находятся проблемы языковой концептуализации и прагматики знания для пользователей языка. Цветообозначение как ответ языка на информацию о цвете, поступающую из внешнего мира, сообщает как об особенностях зрительного восприятия и организации цветового континуума в сознании человека, то есть о том, как получается и хранится знание о цвете, так и об использовании его человеком в дискурсе, в разных сферах человеческого общения. Освещение этих вопросов позволяет представить, в чем состоит прагматика знания о цвете для пользователя языка.
Материал работы составили данные лексикографических источников, контексты, извлеченные из художественной литературы - поэзии и прозы, современных периодических и Интернет-изданий, Национального корпуса русского языка, специальных монографий, а также записи устной разговорной речи.
9
Новизна работы состоит в том, что в ней впервые осуществляется
лингвокогнитнвное описание русских ЦО, выявляются когнитивные модели языковой
категоризации цвета и прагматически значимые способы использования знания о цвете
в разновидностях русского дискурса.
Теоретическая значимость исследования заключается в том, что произведенный в работе когнитивный анализ русских ЦО и полученные выводы продвигают разработку принципов языковой концептуализации и прагматически ориентированной организации знания в языковой системе.
Практическая значимость исследования состоит в том, что материал и результаты работы могут быть использованы в общих и специальных курсах, а также в пособиях по когнитивной лингвистике, лексической семантике и разновидностям русского дискурса. Предложенный в работе метод может быть использован в когнитивно ориентированных описаниях языка и дискурса.
Апробация работы. Основные положения работы излагались в докладах на Дне науки филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова (апрель 2004 г.), на научных семинарах проф. МГУ им. М.В. Ломоносова О.Г. Ревзниой. Результаты работы изложены в пяти публикациях:
1. Некоторые аспекты концептуализации цвета в русском языке. МТУ, М, 2004, деп. в
ИНИОН РАН, № 58768 от 07.07.2004,33 с
2. Некоторые аспекты концептуализации цвета в русском языке (цвет глаз) //
Когнитивные аспекты языкового значения: Вестник ИГЛУ. Сер. Лингвистика. -
Иркутск: ИГЛУ, 2004, № 3. С. 35 - 43.
Цветовое восприятие как когнитивная способность человека // Язык, литература, культура: Актуальные проблемы изучения н преподавания: Сборник научных н научно-методических статей / Под ред. Л.П. КлобуковоЙ и Л.А. Дунаевой. - М.: МАКС Пресс, 2006. - Выпуск 2. С. 152 -156.
Семантика цветообозначеннй в когнитивном аспекте // Актуальные проблемы современной русской филологии: Статьи аспирантов филологического факультета МГУ им. М.В. Ломоносова / Отв. ред. МЛ. Ремнева; сост. Е.И. Кислова. - М.: Изд-во Моск. унта, 2007. С. 20 - 29.
5. Человек н цвет в русской языковой картине мира. Цвет и раса // Вестник Московского
университета. Сер. 9: Филология, 2007, № 3. С. 128 - 134.
Основные положения и структура исследования. Работа состоит из введения, пяти глав, заключения, библиографии и приложения.
10 Во Введении обосновывается выбор темы, дается краткая характеристика
особенностей и метода когнитивного направления, формулируется цель исследования,
определяется научная и практическая значимость работы.
В диссертационном исследовании предлагается когнитивно-дискурсивный анализ русских цветообоэначений. В названиях пяти глав диссертации обозначено пять исследовательских тем: «Цвет и язык», «Цвет и человек», «Особенности глагольного способа концептуализации цвета», «Особенности субстантивного способа концептуализации цвета», «Цвет и дискурс». Языковая концептуализация и антропологичность ЦО является предметом рассмотрения во всех пяти главах, но в разных аспектах.
В Первой главе в центре внимания вопрос о категоризации цвета языком н об объеме знаний о цвете в языковой системе. В соответствии с когнитивным взглядом категоризация проявляется в значении слова (то есть в самих ЦО), а структурной основой категоризации являются прототипы и «семейное сходство» (см. [Cognitive Linguistics, p. 134J). Действие этих принципов прослеживается в семантике и в словообразовании ЦО. Объем и качественная характеристика знания о цвете в языковой системе позволяет выявить различия между научной и языковой картиной мира и показать способы включения в поле ЦО смыслов, связанных с человеком. Эти смыслы проявляют себя многообразно: в уменьшительно-ласкательных суффиксах, в особой образности, которую ЦО получают от производящей основы.
Во Второй главе связь между цветом н человеком предстает в двух контрастных ракурсах: с «высоты птичьего полета», то есть по отношению к людям в целом исходя из разделения на расы, и с предельно близкого расстояния, то есть по отношению к человеческому телу. Новые аспекты языковой концептуализации проявляются здесь в применении метафорических и метонимических когнитивных моделей. ЦО, относящиеся к расе и к соматизмам, оказываются исключительно нагруженными в коннотативном аспекте. Они являются хранителями оценочной информации, мотивированной социально, идеологически, эстетически. Так подтверждается положение когнитивной семантики о том, что значение слова «энциклопедично» и является центром пересечения семантических сетей знания (MIT, р. 135). Наряду с когнитивными универсалиями (действием когнитивных моделей), в коннотативных смыслах ЦО проявляется связь языка «с жизнью, личностью, народом, его менталитетом, культурой, национальными особенностями и т.п.» (Рябцева 2005: 58).
В Третьей и Четвертой главах мы сосредоточились на особенностях концептуализации, воплощенной в двух способах представления цветового значения -субстантивном и глагольном. В центр внимания помещены отадъективиые глаголы со
статической семантикой типа белеть / белеться и отадъективные
существительные типа белизна. Анализ материала с использованием методов прототипной семантики показал, что весь корпус высказываний с субстантивами и статвческимн глаголами может быть представлен в виде системы связанных друг с другом отношениями семейного сходства единиц. Анализ функционирования данных дериватов в составе высказывания как единицы этой системы позволил уточнить их значение, выявить сочетаемостные особенности и оценить их прагматический потенциал. Проведенное исследование демонстрирует тесную взаимосвязь данных особенностей с распределением дериватов по типам дискурса - повседневному и художественному.
В первых четырех главах раскрывается важнейшая особенность языковой концептуализации цвета: словарь ЦО намного превышает необходимый и достаточный для дифференциации цветов запас наименований. Возникает вопрос об их востребованности, ответ на который позволяет дать анализ функционирования ЦО в дискурсе.
В Пятой главе «Цвет н дискурс» исходным являлось положение о том, что в разновидностях дискурса осуществляется «специализация знания для пользователя» (Ревзина 2005). В высказываниях также реализуются концептуальные схемы, в которых «тип действия или состояния соединяется с главными участниками, имеющими разные семантические роли в действиях или событиях» (Cognitive Exploration of Language and Linguistics 1987: 82). Таковыми являются схемы «быть», «происходить», сделать», «воспринимать», «иметь», «двигаться», «передаваться». Для рассмотрения ЦО в дискурсе оказалось также необходимым ввести понятие «валентности на цвет» (термин О.Г. Ревзннон), присущей в первую очередь конкретным именам. Это позволило произвести классификацию высказываний с ЦО исходя из концептуальных схем и проследить их вхождение в разновидности дискурса. Итоговое распределение ЦО по типам дискурса показывает вклад ЦО в формирование знания в конкретном дискурсе.
В Заключении содержатся общие выводы и намечаются дальнейшие перспективы исследования.
производилась сплошная выборка контекстов из Национального корпуса русского языка.
Изучение цветообозначений в лингвистической традиции
В собственно лингвистической традиции можно выделить два направлення -системно-структурный (описание ЛСП цвета, составление каталогов ЦО) и системно-описательный (исследование семантики, толкование ЦО), которые, как правило, объединяются. Так, семантическое поле цвета описывается в (Алнмпиева 1986], списки ЦО с их словарными толкованиями, сгруппированные по разным принципам (ср.: 100 самых употребительных цветонаименованнй; Приставочные слова для выражения оттенков; Термины цвета, образованные от названий предметов; Книжные и устаревшие слова и т.д.), а также тематический список слов (тезаурус) приводятся в (Василевич, Кузнецова, Мищенко 2005].
Исследование ЦО в диахроническом аспекте также объединяет оба направления. Более всего лингвистов привлекало образование системы ЦО и формирование их значений, которые отражают современные словари, с этой целью ЦО рассматриваются на определенном временном срезе и / или в определенном типе дискурса (Бахилина 1975; Грановская 1964). Исследование ЦО с этимологической точки зрения - наиболее интересная и наименее исследованная область, так как ни одно исследование не вносит окончательной ясности в происхождение отдельных ЦО, прежде всего основных (Фасмер 1996; Бахилина 1975; Норманская 2005; Садыкова 2006, там же см. обзор работ на эту тему). Некоторые замечания о происхождении неосновных заимствованных и исконных ЦО содержатся в [Василевич, Кузнецова, Мищенко 2005].
Собственно лингвистическая традиция представлена также в толковых словарях, где выделяются следующие типы толкований: 1. построение нестрого синонимического ряда (алый - светло-красный); 2. для производных ЦО - толкование по формуле X -похожий цветом на Y (малиновый - цвета малины); 3. для основных ЦО - указание на типичный объект, обладающий данным цветом (белый - цвета снега, молока, мела) (данной модели толкования придерживается А. Вежбицка), а также указание на место в спектре (голубой - имеющий окраску одного из основных цветов спектра - среднего между зеленым н синим (MAC: 328)). Таким образом, в лексикографической практике отражены попытки определить сигнификативное значение имени цвета. Однако ни каждое в отдельности, нн даже несколько толкований не являются достаточными для описания семантики ЦО.
Многие исследователи отмечают, что для конкретной лексики денотативный компонент значения оказывается более существенным, чем сигнификативный, «денотативное значение «преобладает» над сигнификативным» (Кобозева 2000: 83), поэтому изучение ЦО предполагает неизбежное обращение к изучению действительности. Так, предлагалось использовать картинки (колерные / цветовые образцы) для установления соответствия между словом и конкретным цветом (Апресян 1974). Но и этот способ оказывается неэффективным, поскольку количество цветовых оттенков, различаемых человеческим глазом, - десятки и даже сотни тысяч, в то время как словарь ЦО - несколько сот единиц. Следовательно, нет соответствия один цветовой оттенок - одно обозначение, а есть соответствие несколько оттенков - одно обозначение. Это положение было сформулировано и экспериментально доказано P.M. Фрумкиной (см. [Фрумкина 1984], а также Михеев 1983]). Исследовательница установила, что имеет место регулярное соотношение: ИЦ [имя цвета]—» (KOi [колерный образец], КОг, КОз...). «Это значит, что представления носителей языка о том, какой денотат скрывается за данным именем, значительно различаются. Выбрать из них один КО как единственно репрезентативный, «правильный», как мы видим, не так уж просто: некоторые ни. [испытуемые] просто не согласятся с тем, что «сиреневый» - это именно этот отгенок. И будут правы: имя сиреневый покрывает некоторый континуум оттенков, и между любыми похожими «сиреневыми» можно поместить еще столько «сиреневых», сколько разных «сиреневых» различит глаз» (Фрумкина 1984: 25-26). Исследовательница также выдвигает предположение, что существует и другое регулярное соотношение: КО — (ИЦ і, ИЦ:, ИЦ)...). В проведенных Р.М. Фрумкиной экспериментах «один и тот же КО был назван сиреневым, сиреневатым, лиловым, светло-фиолетовым, бледно-лиловым, розовым, розовато-сиреневым и т.д. Таким образом, одному н тому же КО разные носители языка могут присваивать различные ИЦ» (Фрумкина 1984: 26). К аналогичным заключениям можно прийти не только экспериментальным путем, как это сделала Р. М. Фрумкина, по и путем наблюдения за употреблением ЦО. Так, Н.Б. Бахилина, изучив случаи употребления ЦО фиолетовый и лиловый, отмечает, что, «видимо, разные люди называют один н тот же цвет одни лиловым, другие фиолетовым. Определения толковых словарей в речи наших современников то и дело опровергаются, одни считают более темным фиолетовый, другие лиловый, одни называют более ярким лиловый, другие фиолетовый, не говоря уже о том, что не существует единого мнения о соотношении синего и красного цветов в этих смешанных цветах. Вероятно, это зависит от особенности самих цветообозначений и от особенности их употребления» (Бахилина 1975: 259). Можно предположить, что в цветоведенни все же существует однооднозначное соответствие имени и цвета. Оказываете», однако, что это соответствие, имеющее буквенно-цифровое выражение, созвано для прикладного использования и не носит универсального характера, так как для разных нужд требуются разные цветовые таблицы. Таким образом, всякому ИЦ присуща денотативная неопределенность, а всякому КО присуща номинативная неопределенность (Фрумкина 1984). Отвергнув описание семантики ЦО путем толкований, P.M. Фрумкина предлагает экспериментальное изучение смысловых отношений между словами-цветообозначениями. Исследовательница использует особую экспериментальную методику, а именно классификацию объектов на основе субъективных представлений испытуемых о смысловых отношениях между этими объектами. Разработав в (Фрумкина 1984] метод, названный методом свободной, или индивидуальной, классификации, P.M. Фрумкина использует его и в других исследованиях (см. Фрумкина 1991). Одним из самых интересных результатов этой работы является анализ классификационного поведения испытуемых, или, в терминах когнитивной науки, анализ когнитивных стилей (стратегий).
Денотативное пространство лексем со значением 'цвет как признак расы'
В наивной картине мира далеко не все национальности представлены как относящиеся к расе. Не охарактеризованы с точки зрения расы, например, индусы и арабы. Можно утверждать, что чем удаленнее от русскоязычного социума территориально и культурно (значимы и опосредованные контакты) является нация (группа), тем меньше вероятность того, что эта группа будет включена в наивную таксономию.
Обратимся к понятиям «черные» и «белые». Характеризация по цвету кожи в случае белые необходима не только в целях дифференциации, более образной, чем, например, европейцы, но и более емкой, так как объем понятия «белые» шире, чем объем понятия «европейцы»; это светлокожее население континентов. При отнесении той или иной группы к категории черные также не возникает сомнений - это темнокожее (чернокожее) население континентов.
Понятие «желтые», в отличие от понятий «черные» и «белые», характеризуется диффузностью семантики. Исторически прототипами этой расы являются японцы и китайцы. В настоящее время в эту категорию оказались втянуты вьетнамцы и корейцы, тогда как ответ на вопрос, используется ли слово желтые по отношению к монголам, будет скорее отрицательным. За пределами понятия «желтые» остаются не только малайцы, но и более близкие к русскоязычному социуму территориально (географически) и культурно-исторически киргизы, казахи, северные народы (чукчи, эвенки), которые, за исключением, как кажется, малайцев, составляют денотативный объем понятия «узкоглазые». Таким образом, понятие «желтые» полностью включено в понятие «узкоглазые» и является родовым по отношению к таким понятиям, как «японцы», «китайцы», «вьетнамцы», «корейцы». С другой стороны, в языковом сознании оказался неотмеченным тот факт, что на территории России живут представители разных рас в научном понимании этого слова, поскольку широкая по денотативному объему категория узкоглазые не рассматривается как раса. Как видим, наименование расы по цвету кожи - это не единственная категория, выделяемая языковым сознанием. Поэтому остановимся на других номинациях, в основу которых лег цвет кожи как определяющий признак.
Денотативный объем понятия «темнокожие» шире, чем денотативный объем понятия «чернокожие», эти понятия также связывают родовидовые отношения.
Другое множество, выделяемое языковым сознанием по цвету кожи, - смуглые люди. У этой категории нет прямой связи с национальностью или расой. Это, скорее, антропологический (физический) тип, который может включать национальность целиком - индусы, арабы, а может включать отдельных представителей нации или расы, в том числе представителей белой расы. Иными словами, языковое сознание зафиксировало наиболее общее отличие от того антропологического (физического) типа, к которому принадлежит большинство представителей социума. Смуглыми могут называть, в частности, тех, кто принадлежит расе черной или желтой: Зато негры здесь могут подзаработать, как эти уличные артисты, покрасившие свою смуглую кожу в белый цвет («Неделя» с М. Максимосвской, РЕН-ТВ, 30.09.2006); Китайцы просто смуглы; у них тело почти как у нас, только глаза и волосы совершенно черные (И.А. Гончаров, Фрегат «Паллада», цит. по Бахилина 1975: 215, примечание]). Это понятие не имеет четких границ, оно еще более диффузно, чем понятие «желтые». Мы не можем точно сказать, кто входит в это множество, поэтому решение о том, является ли человек смуглым, принимается в конкретной ситуации, в ситуации непосредственного общения с человеком. С этим связано отсутствие субстантивата смуглые, а значит, и генерических высказываний. Этим же обусловлено наличие в языке оценочных номинации смуглокожий и смуглолицый, избыточных в смысловом отношении, ср. смуглая девушка, смуглокожая девушка и смуглолицая девушка. Для установления денотативного объема наименований рас необходимо рассмотреть их взаимодействие с названиями географических континентов и наименованиями национальностей. Так, мы не говорим желтая Азия или белая Европа, желтый китаец или белый немец, поскольку эти тавтологичные высказывания требуют наличия олпозитивной пары, которая отсутствует в данном случае. Однако совсем иная ситуация там, где есть противопоставление: белая Америка - черная Америка, белый американец - черный американец, белая Африка - черная Африка, белый африканец - черный африканец. Слово американцы5 подразумевает все население Соединенных Штатов Америки, то есть не только белых американцев. Тогда как в понятие африканцы входят, как кажется, только представители негроидной расы, проживающие на Африканском континенте, хотя известно, что Африка - это территория, где соседствуют две расы: европеоидная и негроидная. С этой точки зрения интересно сравнить пары сочетаний черные американцы - белые американцы и черные африканцы - белые африканцы, с одной стороны, и пары сочетаний белая Америка - черная Америка и белая Африка - черная Африка, с другой.
Сочетания белая Африка и черная Африка противопоставляют население ЮАР, этническое большинство которого составляют потомки переселенцев из Европы, населению остальной части Африки и в этом состоит разница между ними и соответствующими сочетаниями белые африканцы и черные африканцы, которые имеют в виду именно представителей расы вне зависимости от места проживания (страны): Миллионы русских (подчеркиваю - не русскоязычных, а именно этнических русских) эмигрантов в Европе, США, Канаде, Австралии, Латинской Америке. Характерно, что в Азии и Африке (Черной Африке) русских эмигрантов на порядок меньше (Л. Радзиховский «Особый путь России», Интернет-газета «Взгляд», 12.04.2006); Я был и в Антарктиде, и в черной Африке («Истории в деталях», СТС, 05.01.2007). В данном случае эта оппозиция мотивирована реальным положением дел: известно, что население ЮАР (даже негритянское) живет лучше населения большинства африканских стран. Иными словами, у языкового сознания есть реальные основания для противопоставления.
Прототнпическая речевая ситуация для глаголов типа белеть(ся)
Прототипнческая речевая ситуация для группы глаголов типа белеть(ся) - это одновременно каноническая речевая ситуация (см. [Падучева 19961). Данная ситуация характеризуется следующими особенностями: а) в ней обязательно присутствует говорящий и слушающий, б) «момент произнесения высказывания говорящим совпадает с моментом его восприятия слушающим», в) «говорящий и слушающий находятся в одном и том же месте; обычно отсюда следует, что они могут видеть друг друга и имеют общее поле зрения» (Падучева 1996: 259). Итак, прототипическая речевая ситуация для этих глаголов связана с коммуникацией: один из коммуникантов фиксирует зрительное цветовое ощущение и сообщает об этом второму коммуниканту -своему адресату. Потребность в сообщении о зрительном ощущении вызвана тем, что наблюдатель не может самостоятельно идентифицировать увиденный объект и указывает на него слушающему. Таким образом, в этой ситуации реализуется ИКМ указания , которая в данном случае связана с определенным речевым актом - запросом информации об объекте действительности. Ожидаемый эффект - ответ, получение информации об объекте, устранение возникших у наблюдателя трудностей с его идентификацией. Можно предположить, что идентификация объекта необходима для того, чтобы наблюдатель мог скорректировать свои действия в зависимости от того, чем окажется увиденный объект, в частности, для того, чтобы определить степень его опасности для себя. На более естественной в такой ситуации является форма вопроса, которая эксплицирует иллокутивную функцию высказывания: Что это там белеет(ся)?.
Параметры б) и в) предполагают «актуальность» ситуации восприятия, о чем, в частности, пишет Т.В. Булыгина: « ... белеть(ся), краснеть(ся), зеленеть могут функционировать только в предикациях, описывающих конкретную, «актуальную» ситуацию, в которой находится (или в которую помещает себя) говорящий ... » (Булыгина 1982: 15). Чтобы говорить о цвете какого-либо объекта, необязательно его видеть. Можно знать, что объект имеет определенный цвет, и называть его постфактум. Статические глаголы белеть(ся), чернеть(ся) концептуализируют именно актуальный, наблюдаемый в момент, совпадающий с моментом произнесения высказывания, цвет (точнее, момент наблюдения (внутренней фиксации зрительного ощущения) предшествует вербализации).
Актуальностью описываемой ситуации обусловлено использование в вопросе, содержащем статический глагол, дейктического наречия там и усилительной частицы это, ср.: « ... Слова там, туда ... в речевом режиме имеют двойную ориентацию - на говорящего и адресата: Я иду туда не может быть понято как туда, где находишься ты » (Падучева 1996: 270). Замена дейктического там на наречие вдали при отсутствии слова это невозможна, хотя допустимо их одновременное использование, ср. Что это там вдали чернеется? / Что это вдали чернеется? и менее корректное Что вдали чернеется?. Наряду со словом вдали в этом контексте могут использоваться разнообразные пространственные локализаторы (на горе, рядом с калиткой и т.п.), так как говорящему важно указать ориентир, чтобы упростить для слушающего поиск объекта.
Использование в вопросе усилительной частицы это также связано с актуальностью описываемой ситуации. Представляется, что аналогичную функцию частица это выполняет в следующих вопросах: Что это ты вчера делал? / Что это ты делаешь?, которые, в отличие от Что ты вчера делал? / Что ты сейчас делаешь (Чем занимаешься?), предполагают не только актуальную интерпретацию ситуации (в настоящем времени), но и соприсутствие говорящего и слушающего. Человек, задающий подобный вопрос, может видеть или слышать3, что человек что-то делает, но не идентифицировать его действия4. В [Падучева 1982] фоновые предпосылки данной коммуникативной ситуации обобщаются следующим образом: « ... У спрашивающего имеются сведения относительно того ...» (стр. 78), какие действия производил / производит адресат, иными словами, говорящий видел / видит, слышал / слышит или ему сказали о том, что делал / делает адресат.
В рассматриваемом типе высказываний, однако, невозможна замена настоящего времени глагола на прошедшее: Что это там чернелось? и Что там чернелось?. Тем самым разводится момент восприятия и момент сообщения о восприятии. Коммуникация не состоится, потому что внимание адресата не было привлечено к объекту. Скорее всего, он его просто не видел.
Итак, усилительная частица это и дейктическое местоимение там помечают ситуацию как совпадающую с моментом речи, то есть актуальную, и свидетельствуют о присутствии в ситуации другого участника, слушающего, который может совпадать с говорящим . Ср. несколько необычный из-за отсутствия локализатора пример, в котором говорящий обращается не к слушающему, а к самому себе: Бегу и спрашиваю себя: что же я буду делать, если сумку кто-нибудь присвоит себе? Что краснеется... Это она! (П.Д. Боборыкин, Воспоминания (1906 -1913»6.
Использование деистического, ориентированного на говорящего и на слушающего наречия там и невозможность (или редкость) в данной конструкции наречия вдали (Что вдали чернеется?) свидетельствует о том, что прототнпическая речевая ситуация для высказываний с глаголами типа чернеть(ся) связана с коммуникацией, а не с нарративом.
