Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Евангельский перевод К.П. Победоносцева в историческом и культурно языковом контексте эпохи 15
1.1. Основные этапы истории перевода Библии (Нового Завета) на русский язык и переводческая концепция Победоносцева 15
1.1.1. Перевод Российского Библейского Общества (перевод РБО) 16
1.1.2. Некоторые частные переводы Нового Завета 30–50-х годов XIX века 18
1.1.3. Синодальный перевод (СП) 20
1.1.4. Переводы (комментированные разборы) Нового Завета к. XIX – н. XX вв, возникшие под влиянием или вследствие Синодального 22
1.1.5. Перевод К.П. Победоносцева 25
1.2. Языковые особенности эпохи и феномен перевода К.П. Победоносцева 28
1.2.1. Стилистическая система русского литературного языка и место в ней перевода К.П. Победоносцева 29
1.2.1.1. Общая характеристика стилистической системы русского литературного языка второй половины XIX века 29
1.2.1.2. Церковный стиль как особый функциональный стиль русского литературного языка, его особенности и разновидности 32
1.2.2. Особенности словарного состава русского литературного языка XIX – н. XX вв. и феномен перевода К.П. Победоносцева 45
1.2.2.1. Общая характеристика основных направлений развития лексики русского литературного языка послепушкинской эпохи 45
1.2.2.2. Вопрос об эволюции функции славянизмов в русском литературном языке второй половины XIX века 46
1.2.2.3. Роль перевода Победоносцева в лексической системе русского литературного языка 50
1.2.3. Место церковнославянского языка в России конца XIX – начала XX века и вопрос о востребованности перевода Победоносцева 51
1.2.3.1. Вопрос о владении церковнославянским языком в России конца XIX – начала XX века 51
1.2.3.2. Перевод Победоносцева и вопрос о целевой аудитории 54
1.2.3.3. Место перевода Победоносцева в типологии библейских переводов 55
1.2.3.4. Перевод Победоносцева в отзывах современников 56
Выводы к главе 1 59
Глава 2. Языковые особенности евангельского перевода К.П. Победоносцева 60
2.1. Евангельский перевод К.П. Победоносцева: особенности словарного состава 60
2.1.1. Слова, сохраненные Победоносцевым из церковнославянского текста 60
2.1.2. Отход от церковнославянского текста и причины данного явления 77
2.1.3. Некоторые особенности употребления местоименно-служебных слов 83
2.1.4. Слова, созданные на основе церковнославянских 86
2.2. Евангельский перевод К.П. Победоносцева: фонетические и морфологические особенности 87
2.2.1. Фонетические особенности перевода 87
2.2.2. Морфологические особенности перевода 89
2.2.2.1. Морфологические особенности в сфере имени 89
2.2.2.2. Морфологические особенности в сфере глагола 91
2.2.2.3. Морфологические особенности в сфере причастий 92
2.3. Евангельский перевод К.П. Победоносцева: особенности синтаксиса 93
2.4. Лексические и морфологические заимствования из церковнославянского текста: семантическая функция 100
2.4.1. Некоторые смысловые лексические различия СП и ПКП 100
2.4.2. Некоторые смысловые морфологические различия СП и ПКП 101
Выводы к главе 2 102
Глава 3. Евангельский перевод К.П. Победоносцева: истоки и источники 104
3.1. Особенности мировоззрения К.П. Победоносцева и его литературная деятельность 104
3.1.1. Биография К.П. Победоносцева: к истокам творчества 104
3.1.2. Стилистическая манера (слог) К.П. Победоносцева как литературного деятеля и место перевода Нового Завета в его личной и творческой биографии 106
3.2. Основные источники евангельского перевода К.П. Победоносцева 113
3.2.1. Перевод К.П. Победоносцева и перевод В.А. Жуковского 114
3.2.2. Перевод К.П. Победоносцева и «Замечания на славяно-русский текст Четвероевангелия» Н.Н. Глубоковского 121
Выводы к главе 3 123
Заключение 124
Список сокращений 127
Основные источники 128
Дополнительные источники и словари 128
Список литературы 130
Приложение I 144
Приложение II 147
Приложение III 148
- Церковный стиль как особый функциональный стиль русского литературного языка, его особенности и разновидности
- Слова, сохраненные Победоносцевым из церковнославянского текста
- Евангельский перевод К.П. Победоносцева: особенности синтаксиса
- Перевод К.П. Победоносцева и перевод В.А. Жуковского
Введение к работе
Актуальность работы определяется тем, что до сих пор не существует специальных исследований, посвященных изучению перевода К.П. Победоносцева в лингвистическом аспекте, несмотря на то, что данный текст, будучи вписан в историю русского литературного языка конца XIX - начала XX века, позволяет по-другому расставить акценты в описании данного языкового периода и составить о нем более полное и объективное представление.
Объектом диссертационного исследования является язык русских переводов Нового Завета (от перевода Российского Библейского общества (1821) до перевода К.П. Победоносцева).
Предметом исследования являются лингвостилистические особенности Четвероевангелия в переводе К.П. Победоносцева.
Материалом настоящего исследования является перевод Четвероевангелия, выполненный К.П. Победоносцевым (далее ПКП) и являющийся частью его труда «Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе К.П. Победоносцева. Опыт к усовершенствованию перевода на русский язык священных книг Нового Завета». Поскольку при работе над созданием указанного труда основными источниками были Синодальный перевод (далее СП) и церковнославянский богослужебный текст, в исследовании проведен сопоставительный анализ указанных трудов2 и перевода Победоносцева с целью выявить основные языковые особенности последнего. В качестве исходного материала было взято 10 глав (443 стиха) из Четвероевангелия (Мф 3, 5, 25, 27; Мк 3, 16; Лк 5, 12; Ин 6, 10). Данные отрывки являются репрезентативными, так как в них содержатся тексты различных жанров (притчи, повествование, заповеди, молитвы); кроме того, указанные контексты отличаются степенью употребительности (заповеди блаженства, например, звучат на каждой литургии, а отрывки из Мк 3 являются рядовым чтением). На основе указанного материала было выявлено 1480 изменений (лексических, фонетических, морфологических, синтаксических), внесенных Победоносцевым в текст СП, и были сформулированы основные тенденции, которыми руководствовался автор при создании своего труда. Далее выявленные тенденции были подтверждены, уточнены и подробно раскрыты на материале всего текста исследуемого перевода.
Помимо этого, в исследовании используются следующие дополнительные материалы:
«Замечания на славяно-русский текст Четвероевангелия», выполненные Н.Н. Глубоковским3;
1 Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа в новом русском переводе К.П. Победоносцева. Опыт к
усовершенствованию перевода на русский язык священных книг Нового Завета. СПб, 1906 [Репринт:
СПб., 2000].
2 Были использованы: Синодальный перевод в дореволюционной версии (Новый Завет господа нашего
Иисуса Христа в русском переводе. СПб.: Синодальная типография, 1892 [репринт: М.: Свято-Троицкая
Сергиева лавра, 1992]) и церковнославянский богослужебный текст (Новый Завет господа нашего Иисуса
Христа (на церковнославянском языке). СПб., 1998 [репринт]).
3 Глубоковский Н.Н. Общие указания по вопросу об исправлении славянского и русского переводов
Нового Завета и замечания на славяно-русский текст Евангелия от Матфея; Евангелия от Марка; Евангелия
от Луки; Евангелия от Иоанна. РНБ, ф. 194, оп.1, ед. хр.55. 1892 г.
Новый Завет в переводе В.А. Жуковского4.
В рамках данного исследования указанные труды важны прежде всего как источники рассматриваемого перевода: достоверно известно, что К.П. Победоносцев использовал их при работе над созданием собственного текста.
В целях воссоздания языковых особенностей эпохи и определения места перевода Победоносцева в истории русского литературного языка в исследовании были привлечены следующие дополнительные лексикографические материалы:
Словарь языка Пушкина в IV т.5
Толковый словарь русского языка под редакцией Ушакова6 (СУ)
Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделением императорской академии наук7.
Кроме того, в работе широко используются материалы Национального корпуса русского языка8.
Для выявления особенностей стиля Победоносцева как литературного деятеля, для определения истоков его переводческой позиции и места в творческой биографии перевода Нового Завета в исследовании в качестве дополнительного материала использовались также следующие произведения К.П. Победоносцева:
«Праздники Господни»9;
Письма к Александру III10;
Письма к сестрам Тютчевым11;
Перевод трактата Фомы Кемпийского «О подражании Христу»12;
Перевод проповеди английского богослова А. Стенли13;
«Московский сборник»14.
Кроме того, в исследовании использовались различные произведения, относящиеся к духовной литературе рассматриваемого периода:
Труды свт. Игнатия (Брянчанинова)15 [Игнатий 1991]
Проповеди и письма свт. Филарета (Дроздова)16 [Филарет 1994а]
Труды свт. Феофана Затворника17 [Феофан (Затворник) 2017].
4 Новый Завет Господа нашего Иисуса Христа. Перевод В. А. Жуковкого / Ред. коллектив: Ф. З.
Канунова (гл. редактор), И. А. Айзикова (подгот. текста и Приложений), свящ. Д. Долгушин (подгот.
текста, Приложений и коммент.). – СПб., 2008. – 566 с.
5 Словарь языка Пушкина в IV т. М., 1956–1961.
6 Толковый словарь русского языка в 4 т. / Под ред. Д.Н. Ушакова. – М.: Сов.энцикл.: ОГИЗ, 1935 –
1940.
7 Словарь церковнославянского и русского языка, составленный вторым отделением императорской
академии наук. Репринт издания 1847.СПб, 2001.
9 Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 2004. С. 46 – 158.
10 Там же, с. 284 – 385.
11 «Пишу я только для вас» (письма К.П. Победоносцева к сестрам Тютчевым). Публикация,
вступительная статья и комментарии О. Майоровой. // Новый мир, 1994 №3. С. 200 – 223.
12 Победоносцев К.П. Перевод трактата Фомы Кемпийского «О подражании Христу» [электронный
ресурс]. Режим доступа: .
13 Проповедь, сказанная г. Стенлеем, деканом Вестминстерским в английской церкви в С.-Петербурге 6
(18) января» // Гражданин 1874, № 3.
14 Победоносцев К.П. Великая ложь нашего времени. М., 2004, с. 386 – 765.
15 Епископ Игнатий Брянчанинов. Слово о смерти (Аскетические опыты. Том третий) М., 1991
(репринтное издание).
16 Слово в день Успения Пресвятой Богородицы // Филарета митрополита Московского и Коломенского
творения. Изд-во «Отчий дом», 1994.
Цель исследования – выявить лингвостилистические особенности евангельского перевода К.П. Победоносцева, определить его место в культурно-языковом контексте эпохи.
В связи с поставленной целью, в исследовании решаются следующие задачи:
1) изучить и описать основные этапы истории создания русской Библии (Нового Завета)
и определить место в ней перевода Победоносцева и его переводческой концепции;
2) выявить основные лексические, морфологические, фонетические, синтаксические
особенности исследуемого перевода через сопоставление его с Синодальным текстом;
3) соотнести выявленные особенности перевода с языковой ситуацией в России конца
XIX – начала XX века и определить место перевода Победоносцева в стилистической и
лексической системах русского литературного языка;
-
вписать исследуемый перевод в творческую биографию автора;
-
описать основные источники исследуемого перевода и решить вопрос об объеме их использования;
6) изучить отзывы современников К.П. Победоносцева о его переводе в связи с
вопросом о востребованности данного труда в Российском обществе конца XIX – начала
XX века.
Методы исследования. В работе применяются как общенаучные, так и филологические методы.
Метод описания используется при представлении языковых фактов, переводческих принципов, стилистических особенностей исследуемого перевода. Кроме того, дается описание основных культурно-языковых черт, характерных для изучаемой эпохи в целом.
Сопоставительный метод применяется при сравнительном анализе перевода
Победоносцева с основными источниками, которые были использованы автором
(Синодальный перевод и церковнославянский текст). В результате были выявлены и
описаны основные особенности исследуемого текста. Далее при помощи метода сплошной
выборки указанные особенности были уточнены и дополнены примерами,
встречающимися по всему тексту перевода.
Метод компонентного анализа применяется при описании изменения структуры лексического значения того или иного слова в русском языке XIX века по отношению к тому значению, которое оно имело в церковнославянском тексте (актуально для семантических архаизмов); кроме того, данный метод применяется при сопоставлении современного значения того или иного слова с его значением в языке эпохи Победоносцева.
Метод стилистического анализа используется при рассмотрении языковых особенностей текстов, принадлежащих к тому или иному стилю (подстилю) русского литературного языка.
Количественный метод применяется при оценке частоты употребления того или иного языкового элемента в исследуемом переводе и, для сравнения, в Синодальном тексте.
При формулировке выводов и закономерностей, основанных на анализе конкретного языкового материала, был использован типологический метод (метод обобщения).
Научная новизна диссертации обусловлена несколькими причинами. Как было отмечено выше, до настоящего времени нет фундаментальных трудов, посвященных филологическому анализу исследуемого перевода. Кроме того, рассматриваемый источник изучается в рамках широкого контекста: привлечены различные материалы, отражающие
Святитель Феофан Затворник. Путь ко спасению. – М.: Сибирская Благозвонница, 2017. – 494 с.
особенности языка конца XIX – начала XX века и сделана попытка вписать исследуемый текст в культурно-языковую ситуацию эпохи.
Теоретическая значимость исследования определяется тем, что, в связи с выявлением и описанием лингвистических особенностей и переводческой концепции исследуемого источника, был определен целый пласт произведений, в которых аналогичным образом наряду с русскими языковыми элементами в большом количестве употребляются славянизмы в их традиционной стилеобразующей функции. Данный материал позволяет по-новому посмотреть на развитие русского литературного языка конца XIX – начала XX века и составить более полную картину о языковой ситуации эпохи.
Практическая значимость работы заключается в том, что результаты исследования, связанные с анализом языкового материала, могут найти применение в соответствующих курсах, посвященных исторической лексикологии и стилистике русского литературного языка. Кроме того, выделенные автором характерные для произведений церковного стиля XIX века языковые черты, могут быть применимы и при анализе текстов, созданных в конце XX – начале XXI века в рамках православно-богослужебной традиции.
Положения, выносимые на защиту.
-
Евангельский перевод Победоносцева явился завершающим этапом общецерковного мероприятия по созданию русского перевода Библии (Нового Завета), начатого в 1816 году, и может быть отнесён к литургическому типу переводов. Данный труд был положительно оценен современниками, что свидетельствует о его востребованности в российском обществе конца XIX – начала XX века.
-
Ко времени создания перевода Евангелия Победоносцев был состоявшимся писателем и имел опыт владения различными стилистическими ресурсами русского языка; изучаемый перевод явился итоговым трудом в его творческой биографии. В исследуемом труде осуществлен отбор лингвистических средств: подавляющее большинство сохраненных из церковнославянского текста лексических и морфологических единиц зафиксированы в лексикографических источниках и текстах, отражающих особенности языка конца XIX – начала XX века.
-
Победоносцев стремился максимально сохранить особенности церковнославянского богослужебного текста Евангелия, однако при этом его перевод не противоречит языковой системе конца XIX – начала XX века и является примером церковно-литургической разновидности церковного стиля русского литературного языка.
-
Помимо Синодального перевода и церковнославянского богослужебного текста, которые легли в основу исследуемого труда, Победоносцев учитывал «Замечания» Н.Н. Глубоковского и перевод В.А. Жуковского, однако использовал их достаточно фрагментарно.
Достоверность результатов исследования определяется, прежде всего, тем, что все выводы, представленные в работе, делаются с опорой на репрезентативную эмпирическую базу. Каждое утверждение основано на языковом материале, взятом из того или иного источника (текст исследуемого перевода, лексикографические материалы, тексты Национального корпуса, другие произведения, принадлежащие К.П. Победоносцеву и его современникам и отражающие языковые особенности эпохи). Количественная оценка использования в текстах перевода Победоносцева и Синодального перевода тех или иных лексических и морфологических единиц также является достоверной, так как при создании таблиц, представленных во второй главе исследования, были использованы компьютерные программы «Цитата из Библии» и поисковые ресурсы Microsoft Word.
Кроме того, в исследовании используется обширный теоретический материал и общепризнанные, подробно разработанные научные методы.
Апробация работы. Ход и результаты исследования были представлены на заседаниях кафедры древних языков Новосибирского национального научно-исследовательского университета (2016 – 2017 г.); основные положения диссертации опубликованы в трех изданиях, рецензируемых ВАК РФ.: в 2009 году в «Сибирском филологическом журнале», в 2016 - 2017 гг. в «Вестнике Новосибирского государственного университета» и в «Вестнике Волгоградского государственного университета». Кроме того, автор принял участие в ряде научных конференций с последующей публикацией статей в сборниках по их материалам: в XLV международной научной конференции «Студент и научно-технический прогресс» (Новосибирский государственный университет, 2007), в IV Межрегиональной научно-практической конференции, посвященной памяти М.И. Рижского (Новосибирский государственный университет, май 2009) и в Международной научно-практической конференции «Новые информационные технологии в науке», проходившей в г. Уфе в ноябре 2015.
Структура исследования. Работа состоит из введения, трех глав, заключения, списка источников (7 основных и 23 дополнительных), библиографического списка (более 150 наименований) и приложений. Общий объем диссертационного исследования – 149 страниц.
Церковный стиль как особый функциональный стиль русского литературного языка, его особенности и разновидности
Согласно определению В.В. Виноградова, которое во многом можно рассматривать как итог знаменитой дискуссии о целесообразности выделения в русском литературном языке различных функциональных стилей ([Сорокин 1954], [Левин 1954], [Пиотровский 1954]), функциональный стиль – это «общественно осознанная, исторически сложившаяся, объединенная определенным функциональным назначением и закрепленная традицией за той или иной из наиболее общих сфер социальной жизни система языковых единиц всех уровней и способов их отбора, сочетания и употребления. Это функциональная разновидность, или вариант, русского литературного языка, отличающийся способами его использования в разных сферах общения и создающий разные речевые стили как композиционно-текстовые структуры» [Виноградов 1955, с. 73]. Так, традиционно выделяемые функциональные стили русского литературного языка соотносятся с определенной сферой социальной жизни, или, в другой терминологии, с определенной «формой сознания» [Кожина 2003, с. 180]: научный стиль обслуживает сферу науки, официально-деловой стиль соотносится с областью права, публицистический стиль связан со сферой политики, художественный стиль – с искусством, разговорный стиль – с бытовой сферой. Область религии выделяется как определенная форма сознания, однако в сфере языка в советское время «эта область была закрыта для филолога-исследователя» [Крылова 2003, с. 612]. Многие современные ученые, правда, в основном применительно к русскому литературному языку конца XX века, указывают на необходимость выделения в его стилистической системе особого стиля, связанного с религиозной сферой (применительно к русскому литературному языку актуально говорить о православии). Л.П. Крысин, описывая особенности языка проповедей, произносимых в церкви, вводит понятие религиозно-проповеднический стиль [Крысин 1996, с. 135 – 138]. Данный термин широко употребляется во многих исследованиях, появившихся в последние десятилетия [Гольберг 2002], [Гостеева 1997], [Прибытько 1999]. В статьях М.Войтак и В.М. Лейчика употребляется термин религиозный стиль [Войтак 1998], [Лейчик 2000]; О.А. Прохватилова тоже называет такой стиль религиозным [Прохватилова 2006] и церковно-проповедническим [Прохватилова 2009]; в статьях А.Д. Шмелева и Н.А. Шляховой употребляется термин религиозный дискурс [Шмелев 2007] [Шляхова 2014]. В стилистическом словаре русского языка под редакцией Кожиной используется термин церковно-религиозный стиль [Крылова 2003, с. 612], основной сферой употребления которого называется церковно-религиозная общественная деятельность (а не только проповедь, как в стаье Л.П. Крысина). По мнению автора, жанры церковно-религиозного стиля отличаются «сочетанием общекнижных элементов с церковно-религиозными и газетно-публицистическими, а также архаически-торжественной и эмоциональной окраской, что отличает церковно-религиозный стиль от всех остальных книжных функциональных стилей» [там же, с 616]. Данный термин употребляется в исследованиях Д.А. Звездина, посвященных изучению языковых особенностей православной проповеди второй половины XX века [Звездин 2011], [Звездин 2012].
По-разному называются и жанры рассматриваемого стиля: О.М. Майданова употребляет термин религиозно-просветительский текст, Л.И. Нефедьева, говоря об особенностях употребления славянизмов, использует понятие религиозно нравственная (духовная) речь [Нефедьева 2001, с. 276], в исследовании Со Ын Ён рассмотрены языковые особенности церковно-религиозного послания [Со Ын Ён 2000].
Обилие разнообразных терминов свидетельствует о том, что в настоящее время вопрос об особом функциональном стиле русского литературного языка, связанном с произведениями духовной книжности, особенно актуален и важен для русистики и вызывает интерес исследователей. Применительно к языку второй половины XIX века нам известны лишь единичные исследования, в которых говорится о необходимости выделения в рамках русского языка особого стиля, связанного с духовной книжностью: современный исследователь языка Синодального перевода Нового Завета И.А. Реморов использует понятие церковный стиль [Реморов 2000]. Говоря о языковых особенностях произведений духовной книжности, автор констатирует: «…вопрос о «статусе» языка духовных книг решается очевидным образом: перед нами классический функциональный стиль, выделяемый прежде всего по критерию наличия особой сферы использования, задающей те или иные языковые предпочтения» [Реморов 2007, с. 138]. В исследовании С.Н. Ипатовой, посвященном изучению языковых особенностей произведений свт. Игнатия (Брянчанинова) также выделяется особый стиль, который, вслед за Л.П. Крысиным, назван автором церковно-проповедническим [Ипатова 2004, с. 5]. На наш взгляд, применительно к произведениям XIX века целесообразно употреблять более широкий термин церковный стиль, так как им можно обозначить всё многообразие духовных произведений, относящихся к рассматриваемому периоду. Итак, в настоящем исследовании мы будем употреблять термин церковный стиль и будем понимать под этим функциональный стиль русского литературного языка, связанный с православной традицией и характерный для различных жанров духовной книжности (молитв, текстов Священного Писания, житий, проповедей, поучений).
Поскольку функциональный стиль, согласно определению В.В. Виноградова, – это «система языковых единиц всех уровней и способов их отбора, сочетания и употребления» [Виноградов 1955, с. 73], для обоснования целесообразности выделения стиля как особой функциональной разновидности русского литературного языка необходимо выделить те лингвистические стилеобразующие факторы, которые являются дифференциальными признаками (маркерами) именно этого стиля. Некоторые лингвистические признаки уже выделены названными исследователями, однако, как было указано выше, все они касаются жанра проповеди и основаны, как правило, на современных церковных текстах. На наш взгляд, применительно к языку XIX века можно выделить следующие лингвистические стилеобразующие факторы, позволяющие говорить о наличии в языке второй половины XIX века особого церковного стиля:
1. Употребление лексических славянизмов в их первоначальной функции (создание торжественного возвышенного стиля в соответствии с важностью описываемого содержания).
2. Использование морфологических славянизмов6, что также выполняет стилистическую функцию, отсылая читающих к церковнославянским текстам и через это дистанцируя язык произведения от обыденной речи.
3. Использование особенностей синтаксиса, характерных для церковнославянского языка, но при этом понятных и носителям русского литературного языка (конструкции с частицей да на месте придаточного цели в русском языке; устаревшее управление, инверсия согласуемого компонента в словосочетании).
4. Широкое употребление традиционных метафор, сравнений, основывающихся на текстах Священного Писания и богослужения.
5. Широкое использование прямых и скрытых цитат из Священного Писания, богослужения; аллюзий на библейские сюжеты и образы. Цитаты чаще всего приводятся на церковнославянском языке русскими буквами.
Традиционно в каждом функциональном стиле русского литературного языка выделяются определенные разновидности, подстили, связанные с более частными проявлениями той или иной языковой ситуации. Так, в рамках официально-делового стиля выделяют законодательный, юрисдикционный, административный, дипломатический подстили [Кожина 2003, с. 275]; в публицистическом стиле выделяют газетно-публицистический, газетно-журнальный, политический подстили [Там же, с. 312]; в рамках научного стиля выделяют собственно-научный и научно-популярный подстили [Там же, с. 236]. Дальнейшее деление текстов определенного стиля на более узкие группы, имеющие свои языковые особенности, связано со спецификой жанра, формы речи.
На наш взгляд, применительно к церковному стилю языка послепушкинской и дооктябрьской эпохи, когда происходил процесс расцвета духовной книжности, также целесообразно говорить о разновидностях церковного стиля, которые обладают всеми вышеуказанными чертами, но при этом имеют свои языковые особенности, связанные с более частной сферой употребления.
Термин встречается, например, в работе Г.О. Винокура [Винокур 1959, с. 458]. произведений духовной литературы на различные группы (подстили, жанры) можно найти в трудах, посвященных анализу древнерусской литературно-языковой ситуации. Так, Е.М. Верещагин, с опорой на классификацию Н.И. Толстого [Толстой 1988, с. 168], выделяет следующие жанры древнерусской духовной книжности: 1. скриптурный (жанр книг Священного Писания), 2. литургический (жанр богослужебных книг), 3. вероучительный (изложения веры, поучения (катехизисы), толкования), 4. проповеднический (жанр сборников слов и поучений), 5. Житийный (прологи, минеи-четьи, патерики), 6. канонико-юридический (жанр церковных канонов и правил) [Верещагин 1997, с. 305 - 306].
Слова, сохраненные Победоносцевым из церковнославянского текста
Всего методом сплошной выборки в ПКП нами было выявлено 183 лексемы, сохраненные из церковнославянского текста и отличающие исследуемый перевод от СП. Данное отличие определяется либо фактом присутствия слова в ПКП (таких лексем нам встретилось 155, они представлены в таблицах 4–12 и далее на стр. 71–76)16, либо частотой его употребления в тексте (всего 28 лексем, представлены в таблице 13). Следует сказать, что плотность слов, сохраненных из церковнославянского текста в ПКП достаточно высока, так как многие из них употребляются в тексте не один раз: например, слово блюсти встречается 19 раз, владыка - 18, востать1 - 50, не обинуясь -4, простирать (руку) - 10, некий - 22 и т.д. Все выявленные лексемы мы проанализировали с точки зрения их отражения в лексикографических источниках, представляющих современный Победоносцеву языковой срез. Наиболее подходящим для исследуемого нами материала по объему, системе помет и временным рамкам мы считаем «Толковый словарь русского языка» под редакцией проф. Д.Н.Ушакова [Ушаков 1935 - 1940, далее - СУ]. Несмотря на то, что словарь был издан полностью в 1940 году, работа над ним велась начиная с 1928 года, и, по утверждению авторов, основной объем словаря - «слова нашей классической литературы от Пушкина до Горького и общепринятого научного, делового и книжного языка, сложившегося в течение XIX века» [СУ, Т. I, с. 3 первой пагинации]. Итак, Словарь Ушакова мы считаем основным лексикографическим источником, подходящим для исследуемого материала. В качестве дополнительных источников мы использовали «Словарь языка Пушкина» [Словарь Пушкина] и Словарь 1847 года [Словарь 1847]. В результате проведенного анализа, среди лексем, сохраненных Победоносцевым из церковнославянского текста, нами было выявлено несколько пластов.
. Слова, сохраненные в ПКП из церковнославянского текста, которые присутствуют в СУ. Таких слов большинство: 126 из 183.
Данным словам соответствуют следующие пометы, «указывающие на разновидность письменной речи» и устанавливающие их «историческую перспективу» [СУ, Т. I, с. XXVII второй пагинации]: (книжн.), (поэт.); (церк-книжн.), (старин.), (устар.). В предисловии к СУ дается объяснение для каждой из указанных помет:
(книжн.), книжное - «свойственно преимущественно книжному языку; употребленное в разговорной речи, все же сохраняет отпечаток книжности»;
(поэт.), поэтическое «свойственное поэзии»;
(церк.-книжн.), церковно-книжное - «слово является пережитком той эпохи, когда церковнославянская стихия преобладала в русском литературном языке»;
(устар.), устарелое - «вышедшее или выходящее из употребления, но еще широко известное, между прочим, по классическим литературным произведениям XIX века»;
(старин.), старинное - «слово является пережитком отдаленных эпох истории русского языка, но употребляется иногда авторами с какой-нибудь нарочитой стилистической целью» [Там же, С. XXVII-XXVIII второй пагинации].
Кроме того, в СУ представлены и собственно стилистические пометы, указывающие на «выразительные оттенки слов», среди которых нам встретились пометы (ритор.) («употребительное только в стиле риторическом») и (торж.) («употребительное только в торжественном стиле») [Там же, с. XXVIII]. Несмотря на отмечаемую исследователями нестройность в системе помет СУ [Емельянова 2003, с. 445], в словаре дана подробная информация о каждой лексеме, необходимая для исследуемого нами материала. Ниже приводятся слова из ПКП, распределенные в соответствии с лингвостилистической характеристикой, представленной в СУ.
Как видно, данная группа достаточно малочисленна. Дело в том, что книжные слова достаточно употребительны и в СП (например, слова иго, взалкать, стези встречаются в одинаковом количестве и в СП, и в ПКП), в отличие от слов, принадлежащих ко всем следующим группам.
Вышеприведенные слова мы считаем славянизмами, руководствуясь терминологическим определением Г.О. Винокура, приведенном на с. 46 настоящего исследования.
Отдельно следует сказать о тех словах, которые отличают ПКП от СП не фактом своего присутствия в тексте, а частотой использования: некоторые славянизмы встречаются и в СП, но, во-первых, с гораздо меньшей частотностью, а, во-вторых, в основном только в каком-нибудь одном из евангелий, что обусловлено, видимо, тем, что при создании СП каждое евангелие переводилось разными людьми28. Так, слово недуг употребляется только 2 раза в евангелии от Луки; глагол приступить употреблен 26 раз в евангелии от Матфея и 3 раза у Марка. Представим все встретившиеся подобные примеры в виде таблицы:
Приведенный материал не означает, что Победоносцев всегда использовал на месте русского аналога славянизм. В его переводе встречаются и те, и другие слова, но маркированный вариант обычно более частотен в языке ПКП, чем нейтральный. Для примера приведем некоторые наиболее распространенные пары слов, указывая частоту их употребления в тексте исследуемого перевода: недуг (17) – болезнь (8) (со)творить (42) – (с)делать (18) облекаться (13) – одеваться (3) (из)влечь (6)– (вы)тащить (1) и се (21)– и вот (19)
В большинстве случаев для подобных пар слов нельзя выделить какой-либо общей закономерности при употреблении в тексте того или иного варианта. Использование разных лексем делает язык перевода более разнообразным и во многих отрывках помогает избежать тавтологии. Однако в некоторых случаях прослеживается четкая закономерность в использовании маркированной / немаркированной лексемы в зависимости от контекста. Например, слово делать употребляется в основном в устойчивом вопросительном словосочетании что делать (Мк 11, 3 Что вы делаете? Ин 6, 28; Ин 11, 47 Что нам делать?), в остальных случаях обычно используется глагол творить (Мк 3, 4 достойно ли в субботу добро творить?; Мф 5, 46 и мытари не то же ли творят?). Частица се обычно употребляется в повествовании о Христе, чудесах, ангелах (Мф 28, 9; Лк 24, 51); частица вот вводит повествование о слепых (Мф 20, 30), прокаженных (Мф 8, 2), законниках (Лк 10, 25) и об обычных земных вещах (Лк 8, 41; Лк 14, 2).
Кроме того, функциональными синонимами в переводе выступают некоторые полногласные / неполногласные варианты слов (подробнее об этом см. на с. 87–88 в параграфе о фонетических особенностях перевода).
. Второй пласт, меньший по объему (42 из 183), составляют лексемы, сохраненные из церковнославянского текста, которые отсутствуют в СУ30.
Некоторые из них присутствуют в Словаре языка Пушкина: сретить, предать (в значении передать), отселе, кольми паче, внити, одеянный, (глас) велий.
Евангельский перевод К.П. Победоносцева: особенности синтаксиса
К.П. Победоносцев сохраняет в своем переводе следующие особенности синтаксиса, характерные для церковнославянского текста.
1. Последовательно по всему тексту Победоносцев возвращает пропущенную в Синодальном переводе частицу же; данная особенность является наиболее характерной и частотной в языке перевода: Мф 27, 6 %їер% ЖІ прїе лліш сркреннкн, рй шд: / СП Первосвященники, взяв сребренники, сказали: / ПКП Первосвященники же, взяв сребренники, сказали: Мф 27, 32 Недодає ЖІ юкр-Етошд челов-Ь кд кїгрннейїкд, НЛАЕНЕЛАЯ и ллижд / СП Выходя, они встретили одного Киринеянина, по имени Симона / ПКП Выходя же, встретили человека из Киринеи, именем Симона;
Мк 16, 9 Еоскресх Ж Inez зд грл, вя первЙо c&Kwntf, ГДВНСА прежде ллдрш лллгдллннн / СП Воскресши рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине / ПКП Воскресши же Иисус заутра в первую субботу, явился прежде Марии Магдалине…
В Синодальном переводе частица же встречается, но не так часто и в большем соответствии со смыслом контекста. Победоносцев практически всегда сохраняет указанную частицу, тем самым приближая свой перевод к церковнославянскому тексту по ритмике, стилистике, оттенкам смысла.
2. Одна из основных синтаксических особенностей исследуемого перевода обусловлена стремлением автора четко следовать порядку слов церковнославянского текста. В связи с этим можно выделить следующие особенности порядка слов в языке ПКП:
В грамматической основе на первом месте стоит сказуемое, на втором подлежащее:
Мф 25, 37 Тогдд ute fcipW м% прлведннцы / СП Тогда праведники скажут Ему в ответ / ПКП Тогда отвечают Ему праведники;
Ин 10, 34 СОВНІІПД имя IHCZ / СП Иисус отвечал им / ПКП Отвечал им Иисус;
Лк 12, 30 н3ыцы ліірд cerw нці#гя / СП ищут люди мира сего / ПКП люди мiра сего ищут;
Лк 12, 32 ЕДДГОН3В6ДН сЗця вл шя / СП Отец ваш благоволил / ПКП благоизволил Отец ваш;
Мк 16, 6 востд, Н-Ь ЇТЬ ЗА : / СП Он воскрес, Его нет здесь / ПКП Востал Он; нет Его здесь;
Мф 27, 14 ДНВНТНСА нгелладн s-bw / СП правитель весьма дивился / ПКП весьма дивился игемон; Лк 5, 24 гдкіи вддсть нлить сни ЧЄДОВ-ЕЧЄСКЇН нд зелин шп дЧн гр н / СП что
Сын Человеческий имеет власть на земле прощать грехи / ПКП что власть имеет Сын человеческий на земле отпущать грехи;
Ин 10, 24 ШЕЫДОШД же gro ійд% / СП Тут Иудеи обступили Его / ПКП Окружили Его тут Иудеи.
Группа сказуемого находится в препозиции по отношению к сказуемому:
Ин 10, 38 д-Ьиши моими вй рйнте / СП верьте делам Моим / ПКП делам Моим уверуйте;
Мк 3, 22 гддгбдд : HKW ЕМЛ&Е$ЛА нлить, н HKW W КНА3 Е-ЕЇОВЇТ-ЬІЯ ИЗГОНИТЕ E-fe chi / СП изгоняет бесов силою бесовского князя / ПКП силою князя бесовского изгоняет бесов;
Мк 3, 23 кдкш люжетя сдтднд сдтднй7 нзгоннтн; / СП сатана изгонять сатану / ПКП сатана сатану изгонять;
Лк 12, 14 діл постдвн / СП поставил Меня / ПКП Меня поставил;
Мк 16, 17 E-fe chi нжден гя / СП будут изгонять бесов / ПКП бесов изгонять будут;
Мк 16, 18 нд нед&кны А р&н во3лождЧи / СП возложат руки на больных / ПКП на недужных руки возложат.
Используется постпозитивное определение:
Лк 12, 16 медове н-Ь коел ЕОГДЧ 7 / СП у одного богатого человека / ПКП у человека некоего богатаго;
Мф 27, 57 медовики ЕОГДЧИ / СП богатый человек / ПКП человек богатый; Мф 25, 8 ддднте німа ш лел вдшегш / СП вашего масла / ПКП елея вашего.
Подлежащее употребляется внутри деепричастного оборота:
Мк 16, 9 Еоскріся же IHCZ 3 #rp , BZ первЙо c&Ewntf, ГДВНСА прежде лирш лигдддннн / СП Воскресши рано в первый день недели, Иисус явился сперва Марии Магдалине / ПКП Воскресши же Иисус заутра в первую субботу, явился прежде Марии Магдалине
Мф 27, 3 ТОГДД ВИД-ЕВЯ %А ПреДДВМН 0ГО, HKW ШС ДНШД 0ГО, рДСКДАВСА возврдтн трндеслть сревреникн / СП Тогда Иуда, предавший Его, увидев, что Он осужден, и, раскаявшись, возвратил тридцать сребренников / ПКП Тогда видя Иуда, предавший Его, что осудили Его, и раскаявшись, возвратил тридцать сребренников Случаи, когда Победоносцев не сохраняет церковнославянский порядок слов немногочисленны и объяснимы. Например, в Мф 25, 2 в церковнославянском тексте слишком свободный порядок слов (глагол разрывает подлежащее), а в Ин 10, 21 и Лк 12, 22 Победоносцев делает акцент на адекватной передаче тема-рематического членения:
Мф 25, 2 ПАТЧ. же Е-Е ш ннди лі&рьі, н ПАТЬ иршднвы / СП Из них пять было мудрых / ПКП пять же из них было мудрыя;
Ин 10, 21 cm гддгбдн не с#гь K-fcmftoiprwcA: / СП это слова не бесноватого / ПКП не бесноватого это речи;
Лк 12, 22 Рече же ко оученнкиши СВОИМИ: / СП И сказал ученикам Своим / ПКП Ученикам же Своим сказал
3. Другой характерной линией правки Победоносцевым языка СП является изменение конструкции предложения в соответствии с церковнославянским текстом. На месте придаточного предложения, использованного в СП, автор употребляет причастие, инфинитив, предложно-падежную форму или частицу да с личной формой глагола:
Мф 25, 41 Тогдд речеЧи н е ціьілія wmftofo grw / СП и тем, которые / ПКП и сущим;
Лк 12, 13 рдзА-Ьнтн / СП чтобы он разделил / ПКП разделить;
Мк 16, 12 нд нели / СП когда они шли / ПКП идущим;
Мф 27, 17 шп / СП чтобы я отпустил / ПКП отпущу;
Ин 20, 31 GIA же пнсднд кь ішл, дд B-ifpuWe / СП Сие ж е написано, дабы вы уверовали / ПКП Сие же написано, да веруете…
Имеют место и обратные случаи, сопоставимые по количеству, когда на месте причастия или отглагольного имени в ПКП употребляется придаточное предложение, как в церковнославянском тексте:
Мк 3, 10 дд 0Л$ прнкот&ЧА, е нцы НЛІ-Ь А рдны. / СП имевшие язвы бросались к Нему / ПКП у кого были язвы, бросались к Нему;
Лк 12, 36 чл мцшлія гдд своегш, когдд возврдтн ш крдкя, / СП ожидающим возвращения господина своего с брака / ПКП ожидающим господина своего, когда возвратится от брака 4. В качестве четкой тенденции можно указать на пропуск Победоносцевым подлежащего, выраженного личным или указательным местоимением (встретилось более 40 примеров):
Лк 5, 13 Н простерт p&tf / СП Он простер руку / ПКП И простер руку;
Лк 5, 20 Н вид-Ьвя в-fc ptf иди, реме л$ / СП И Он, видя веру их, сказал человеку тому / ПКП И, видя веру их, сказал ему;
Лк 5, 24 реме рлзслдЕленнолій7 / СП сказал Он расслабленному / ПКП сказал расслабленному;
Лк 5, 25 Н ДЕЇЄ востдви пред ннлш / СП И он тотчас встал перед ними / ПКП И тотчас встал перед ними;
Ин 10, 3 н гддшдети / СП и он зовет / ПКП И зовет.
Во всех подобных примерах ясность отрывка не нарушается, так как подлежащее восстанавливается либо из контекста (Мк 16, 18; Лк 12, 16), либо из глагольной формы (Мф 27, 22; Лк 12, 58)
Подчеркнем, что отсутствие личного местоимения в предложении - это синтаксическая особенность церковнославянского текста, которую и стремится сохранить Победоносцев в своем переводе. Однако он делает это не механически, а только тогда, когда такая замена не ведет к затемнению смысла и не нарушает правила русского синтаксиса. Если субъект действия не восстанавливается из ближайшего контекста или предложение представляет собой прямую речь, Победоносцев сохраняет личное местоимение (Лк 12, 40; Мф 27, 16, 23, 66 и др).
Перевод К.П. Победоносцева и перевод В.А. Жуковского
Как было указано выше, Победоносцев был знаком с переводом Жуковского, созданным в 1844-1845 годах, и именно по его инициативе данный перевод был опубликован в Берлине в 1895 году. Общим для обоих переводов является основной переводческий принцип: оба автора решают задачу по созданию достойного в стилистическом отношении языка перевода Священного Писания в максимальном сближении русского текста с церковнославянским. Однако, как будет показано ниже, в переводах Жуковского и Победоносцева указанный подход реализуется по-разному. Прежде чем решить вопрос об объеме использования Победоносцевым перевода своего предшественника, подробнее представим принципы обоих текстов и их воплощение в языковом материале.
1. Обильное использование лексических славянизмов.
Можно выделить группу лексем, заимствованных без изменения из церковнославянского текста, которые употребляются обоими авторами:
Одесную, ошуюю (Мф 25, 33), горше (Мф 27, 64), оставлять (грехи) (Лк 5, 21), недуг (Лк 5, 15), одр (Лк 5, 18), разуметь (Ин 10, 6), тать (Ин 10, 8), не обинуясь (Ин 7, 26), потщися (Лк 12, 58), в сретение (Мф 25, 6), знамение (Ин 7, 31), вечеря (Ин 12, 2). Интерес представляют следующие лексемы, сохраненные в тексте Победоносцева: литра (Ин 12, 3), мытница (Мф 9, 9), спира (Мк 15, 16), неразумливый (Мк 7, 18), мимоходящие (Мф 27, 39), второпервая (Лк 6, 1). Данные лексемы, как было указано выше (с. 76), отсутствуют в словаре Ушакова и текстах НКРЯ, и, возможно, были оставлены автором в переводе именно с опорой на текст Жуковского.
Следующие лексемы оба автора считают непонятными и переводят их36: Мк 3, 30 %м\\ / ПКП поелику / ПЖ понеже; Мк 16, 4 s-bw / ПКП очень / ПЖ весьма; Мф 25, 15 ДЕЇЄ / ПКП затем / ПЖ скоро потом; Мф 27, 23 н з ндд / ПКП крепче / ПЖ сильней; Ин 10, 24 шкыдбшд / ПКП окружили / ПЖ окружили; Мф 27, 50 пдкн / ПКП снова / ПЖ опять; Ин 10, 13 гдкш / ПКП поелику/ ПЖ поелику; Лк 12, 31 ОЕДЧЕ / ПКП паче же / ПЖ лучше.
Особого внимания заслуживают те случаи, когда представление авторов о понятности того или иного слова или словосочетания не совпадает.
Например, Победоносцев вслед за церковнославянским текстом, сохраняет следующие лексемы: вскую (Мк 15, 3), (раб) неключимый (Мф 25, 30), ловитва (Лк 5, 4), алкать (Ин 6, 35). Жуковский переводит данные лексемы: почто, (раб) неполезный, лов, быть гладным. В свою очередь, Жуковский сохраняет без перевода следующие слова: юг (в значении южный ветер) (Лк 12, 55), мрежи (Лк 5, 5-6), кошница (Ин 6, 13), на он пол (моря) (Ин 6, 1), медница (Лк 12, 59). Победоносцев переводит такие лексемы: южный ветер, сети, корзина, на ту сторону (моря), копейка.
Отличием языка перевода Жуковского можно считать то, что автор иногда намеренно сам создает славянизм и использует его, даже если церковнославянский вариант понятен37. Для Победоносцева же основным приоритетом является именно сохранение церковнославянского текста, а изменения он вносит только если славянское слово не удовлетворяет критерию понятности.
Мф 25, 44-45 Швеции / ПКП отвечают / ПЖ ответствуют;
Ин 6, 15 рдзЙи-Ь вя / ПКП уразумев / ПЖ предузнав;
Мф 7, 25 возв шл в-feVpH / ПКП подули ветры / ПЖ возшумели ветры.
Интересен следующий пример, когда Жуковский употребляет лексему, видимо, сочиненную им самим, так как она отсутствует в известных нам словарях.
Мф 25, 6 вопль EhWb / ПКП глас раздался / ПЖ клик раздался.
2. Употребление лексем с характерными для церковнославянского языка фонетическими и морфологическими характеристиками.
И Жуковский, и Победоносцев обильно используют лексемы, содержащие неполногласие, начальное е- на месте русского о-, особые чередования группы согласных в корне, славянский вариант приставок:
Лк 5, 5 чреда, Лк 5, 31 здравые, Ин 10, 27 глас, Лк 12, 24 вран, Мф 27, 29 глава, Лк 12, 27 труждаются, Мф 25, 7 востали, Лк 12, 7 изочтены и др.
Применительно к переводу Победоносцева для некоторых контекстов можно проследить закономерность в употреблении подобных лексем: он использует славянский вариант, если идет речь о возвышенном, а когда отрывок представляет собой прямую речь лиц из народа, содержит повествование не о положительных персонажах или о материальных вещах, автор употребляет русский аналог:
Лк 12, 7 Но н клдсн глдкы ВЛ ІША вен н3очтенн сгь / ПКП А у вас и волосы на голове изочтены все / ПЖ А у вас и власы главы вашей все изочтены.
Характерны отрывки Ин 10, 3 и Ин 10, 16. В переводе Жуковского в обоих случаях употреблен славянский вариант с неполногласием, а Победоносцев, различая, о чем идет речь, в первом отрывке употребляет русский аналог, а во втором, где говорится о Христе, - славянский:
Ин 10, 3 Ъш% двірннкх шверздети, н овцы плЫ бгш слышдти / ПКП Ему дверник отверзает, и овцы голос его слышат / ПЖ Ему отворяет придверник, и овцы глас его слышат.
Ин 10, 16 н гддж ллон оумышдтя, н к&етя едино стл до, н единя пдстырь / ПКП и глас Мой услышат, и будет едино стадо, и един Пастырь / ПЖ и глас Мой услышат, и будет единое стадо и един пастырь.
Жуковский также, наряду со славянскими аналогами, использует русские варианты, но проследить закономерность в таком употреблении нам не удалось. Например, он в равной степени употребляет начальное е- и о- в слове един (один), и распределение вариантов, на наш взгляд, не обусловлено контекстом:
Ин 10, 30 ПКП Я и Отец едино. / ПЖ Я и Отец одно.
Ин 6, 70 ПКП один из вас диавол / ПЖ есть между вами единый дьявол.
Победоносцев учитывал в своем труде опыт Синодального перевода, где соблюдено четкое распределение славянских и русских аналогов в зависимости от контекста. Указанный подход был назван исследователем языка Синодального перевода Реморовым И. А. принципом стилистической дифференциации контекстов [Реморов 2002, с 247]. Сам Победоносцев в предисловии к переводу пишет: «При соображении о том, где следует оставить слово славянского текста и где заменить его ходячим словом, необходимо, думаю, различать, о чем идет речь, и чьи это слова: Иисуса Христа, Евангелиста или лиц из народа» [Победоносцев, 1906, с. VI]. Тем не менее, как показано в тексте второй главы (с. 88), в переводе Победоносцева тоже не везде можно увидеть закономерность при распределении вариантов, и часто в аналогичных отрывках употребляются разные лексемы.
И Победоносцев, и Жуковский допускают в языке перевода употребление церковнославянских вариантов окончаний, суффиксов причастий, особых собирательных форм существительных, церковнославянских числительных, личных форм глагола ЕЬ ІТН:
Мф 27, 29 из терния, Мк 3, 31 Мф 25, 34 царствие Ин 6, 67 двенадесять, Мф 25, 40 из братий; Лк 12, 47 биен, Мф 27, 29 сплетши, Лк 12, 46 лице, Мф 27, 29 колена, Ин 6, 48 есмь.
Существуют и отличия, касающиеся выбора обоими авторами тех или иных церковнославянских морфологических средств. Например, Жуковский более часто использует некоторые церковнославянские окончания существительных в косвенных падежах, а Победоносцев употребляет особые формы будущего времени:
Мк 14, 1 ПЖ через два дни; Ин 11, 17 четыре дни; Ин 6, 32 с небеси (У Победоносцева - с небес);
Ин 6, 71 ПКП сей имел предать Его; Ин 7, 39 ПКП Сие сказал Он о Духе, Коего имели принять верующие; Мк 16, 16 Кто веру имет и крестится, спасен будет.
3. «Запрет» на использование в языке перевода некоторых общеупотребительных местоименно-служебных лексем.
Применительно к переводу Победоносцева это, прежде всего, союзное слово который, названное в авторском предисловии «негармоничным и неуклюжим» [Победоносцев 1906, с. III]. Действительно, автор не употребляет эту лексему в функции союзного слова, используя на ее месте синонимичные слова или изменяя всю конструкцию предложения (примеры см. в главе 2).
Жуковский во многих случаях тоже заменяет союзное слово который на синонимичные лексемы или употребляет другую конструкцию (обычно с причастием). Например, отрывок Лк 12, 47 Жуковский переводит таким образом: СП Раб же тот, который знал волю господина своего / ПКП Раб же тот, кто знал волю господина своего…/ ПЖ Раб же, ведавший волю господина своего…