Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА 1. Теоретические предпосылки исследования 14
1. Научные концепции модальности 14
1.1. Модальность как понятийная категория 14
1.2. Модальность как функционально-семантическая категория 17
1.3. Вопрос о соотношении объективной и субъективной модальности 20
2. Вопрос о соотношении модальности, оценки и эмотивности 24
3. «Уверенность» - «неуверенность» в системе значений категории модальности 29
3.1. Значения уверенности - неуверенности как структурно содержательные компоненты модального поля достоверности..29
3.2 Вопрос о составе экспликаторов модальных значений уверен ности-неуверенности в русском и английском языках 36
4. Текст как объект изучения в лингвистике 42
4.1. Концепции текста в научной литературе 42
4.2. Вопрос о текстовых категориях. Модальность как текстовая и текстообразующая категория 45
5. Проблемные аспекты сопоставительного анализа 48
5.1. Проблема верности перевода 48
5.2. Проблемы перевода художественного текста 53
Выводы 56
ГЛАВА II. Специфика реализации модальных значений уверенности- неуверенности в поэме н.в. гоголя «мертвые души» и ее английских переводах 59
Предварительные замечания
1. Модальное микрополе уверенности 60
1.1. План содержания микрополя уверенности 60
1.2. План выражения микрополя уверенности
1.2.1. Центральная зона 61
1.2.2. Зона ближней периферии 75
1.2.3. Зона дальней периферии 80
2. Модальное микрополе неуверенности 86
2.1. План содержания микрополя неуверенности 86
2.2. План выражения микрополя неуверенности
2.2.1. Центральная зона 88
2.2.2. Зона ближней периферии 98
2.2.3. Зона дальней периферии 106
3. Межполевая семантическая зона, включающая значения
«уверенность - неуверенность» 110
Выводы 114
ГЛАВА III. Текстовая функция экспликаторов модальных значений уверенности - неуверенности в поэме н.в. гоголя «мертвые души» и ее английских переводах 117
Предварительные замечания 117
1. Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики помещиков 118
1.1. Характеристика Ноздрева 118
1.2. Характеристика Собакевича 124
1.3. Характеристика Плюшкина 133
1.4. Характеристика Коробочки 139
1.5. Характеристика Манилова 144
2. Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики Чичикова 150
Выводы 162
Заключение 165
Библиография
- Модальность как функционально-семантическая категория
- План содержания микрополя уверенности
- Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики помещиков
- Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики Чичикова
Модальность как функционально-семантическая категория
В современной лингвистической науке «вырабатывается единое понимание значения предложения как комплекса разных по своей природе компонентов» [Белошапкова 1997: 768]. Одним из таких компонентов является «оценка говорящим объективного содержания предложения со стороны его достоверности - недостоверности, выражение уверенного и неуверенного знания» [Там же: 772]. С философской точки зрения, «достоверность -обоснованность, доказательность, бесспорность тех или иных элементов научного или обыденного знания. Достоверное суждение - такое суждение, в котором выражается прочно обоснованное знание» (ФЭС, с. 211). «Достоверность - понятие, характеризующее знание как твердо установленное, исключающее сомнение. В субъективном плане достоверность является формой осознания человеком истины» (Там же, с. 212). По мнению С.Я. Гехтляр и Е.В. Шлык, «семантической основой ситуации достоверности является интеллектуальная оценка говорящим полноты своих знаний относительно того, в какой мере пропозиция соответствует действительности» [Гехтляр, Шлык 2010: 267]. Таким образом, мы можем констатировать, что если говорящий достаточно хорошо информирован о факте или явлении, о котором он высказывается, если он убежден или обладает полными и точными знаниями о предмете высказывания, то предложение звучит катего рично и содержит модальное значение уверенности. «Уверенность - убежденность в чем-либо, твердая вера в кого-либо, во что-либо» (MAC т. 4, с. 449). «Уверенность - мнение, основанное на убежденности, твердой вере в кого-либо, что-либо» (СРС с. 166). Н.И. Лауфер высказывает мнение, что уверенность и убежденность - это разные эпистемические состояния. «Уверенность, - отмечает исследователь, - эпистемическое и эмоциональное состояние - имеет место в некоторый момент времени, способно проявляться в разной степени, имеет те или иные причины, объекты этого состояния - утверждения о конкретных ситуациях; убежденность - эпистемическое состояние, безотносительно ко времени, не имеет степеней проявления, не имеет причин; объекты этого состояния - абстрактные суждения» [Лауфер 2003: 484]. И напротив, если говорящий не располагает достаточными знаниями о предмете высказывания, если он сомневается или только предполагает наличие или отсутствие какого-либо факта, то предложение содержит значение неуверенности. «Неуверенность - свойство и состояние по значению прилагательного неуверенный; отсутствие уверенности». «Неуверенный - сомневающийся в правильности чего-либо, не чувствующий уверенности в себе, нерешительный» (БАС, т. 12, с. 318). Э.Е. Щербатюк описывает значения уверенности - неуверенности как модальные разновидности. С точки зрения исследователя, «констатирование определенного факта имеет модальная разновидность уверенность, которая, в свою очередь, несет значения полной уверенности, необходимости, долженствования, возможности. Модальная разновидность неуверенность формирует значения предположения, сомнения» [Щербатюк 2002: 55]. На наш взгляд, данная формулировка не вполне корректна. Можно согласиться с мнением автора, что значения неуверенности сублимируют значения сомнения и предположения, но значения необходимости, возможности, реализующиеся в отношениях между субъектом действия и действием, рассматриваются исследователями как отдельные микрополя в составе функционально семантического поля ситуативной модальности ([см. об этом: Ваулина 1993, Островерхая 2004, Лопатюк 2009 и др.]. Более того, значение возможности, которое Э.Е. Щербатюк соотносит со значением вероятности, логично рассматривать в рамках модального значения неуверенности, что подтверждает в дальнейшем и сам автор исследования, указывая, что «в грамматиках обычно не разграничивают предположение и возможность» [Щербатюк 2002; 116].
Как показывают исследования последних лет [Пляскина 2001, Щербатюк 2002, Топтыгина 2003, Матвеев 2003, Мулаева 2006, Горбенко 2007, Никольская 2009, Рябиничева 2010 и др.], модальные значения уверенности - неуверенности тесно связаны с категорией достоверности. Многие лингвисты [Панфилов 1977: 39; Беляева 1990: 157; Lyons 1977: 792; Palmer 1986: 4; Орехова 2011: 6] рассматривают достоверность как самостоятельный тип модальности, «содержание которой представляет собой оценку говорящим сообщаемого с точки зрения достоверности» [Беляева 1990:159] и которая, как и другие виды модальности, имеет полевую структуру. При этом вопрос о составе микрополей, входящих в модальность достоверности, до сих пор является открытым. Например, Е.И. Беляева выделяет два микрополя: «вероятности и истинности, различие между которыми состоит в основании оценки» [Беляева 1990: 163]. С точки зрения исследователя, «модальность вероятности базируется на выводном знании и является результатом логической операции умозаключения, построенного на определенных посылках, доказательная сила которых оценивается по шкале вероятности» [Там же]. Основу микрополя истинности «составляет представление говорящего о том, что содержащаяся в его высказывании пропозиция соответствует действительности» [Там же: 167]. С нашей точки зрения, как в одном, так и в другом микрополе присутствуют значения уверенности и неуверенности. Во-первых, шкалу вероятности, описанную Е.И. Беляевой «как семантический континуум, крайними точками которого являются значения вероят ность равна нулю и вероятность равна единице » [Там же: 163], можно рассматривать с позиций уверенности/неуверенности. Если вероятность равна нулю, значит, отношение говорящего к высказыванию можно охарактеризовать как неуверенное; соответственно, если вероятность равна единице, значит, говорящий уверен в своем высказывании. Во-вторых, в микрополе истинности Е.И. Беляева выделяет три типа категориальных ситуаций, различающихся по шкале уверенности, или степеней достоверности: ситуация простой достоверности, ситуация категорической (подчёркнутой) достоверности, ситуация проблематичной достоверности (термины В.З. Панфилова [Панфилов 1977: 49]). Ситуация простой (имплицитной) достоверности, по мнению Е.И. Беляевой, возникает тогда, когда «говорящий полагает, что утверждение или отрицание связи предикатных предметов не нуждается в обосновании» [Беляева 1990: 167]. Ситуация категорической (подчёркнутой) достоверности возникает в тех случаях, когда «говорящий считает, что у него есть достаточные основания для подтверждения истинности содержания высказывания» [Там же: 168]. Ситуация проблематической достоверности возникает тогда, когда «говорящий считает, что его знания о действительности недостаточны для утверждения истинности пропозиции [Там же: 169].
План содержания микрополя уверенности
Семантика неуверенности русского экспликатора кажется/казалось реализуется в английском языке и другими средствами; в частности, используются наречия apparently «очевидно», clearly «ясно, очевидно, несомненно», however (в данной функции не имеет эквивалентного перевода на русский язык, используется для введения комментария, который противоречит тому, что только что было сказано), также используется идиома to tell the truth «по правде говоря». Следует обратить внимание на то, что наречия apparently и особенно clearly выражают неуверенность, но уже граничащую с уверенностью (Oxf. Die, p. 47, 217). Проведенный анализ показал, что при использовании данных экспликаторов в английских текстах модальный смысл текста оригинала нарушается. Ср.: «О себе приезжий, как казалось, избегал много говорить» (320) - «Of himself, however, the traveler had spoken little» (I, 11); «The newcomer avoided talking very much about himself, or so it seemed» (II, 11).
Использование модального экспликатора кажется/казалось в тексте поэмы Гоголя очень значимо для характеристики персонажей. Так, Чичиков, как известно, обтекаемый персонаж, и у читателя создается впечатление, что он не говорил о себе много, однако полной уверенности в этом нет (на что и указывает экспликатор). В тексте первого перевода эта неопределенность, размытость утрачивается, появляется значение противопоставления, которое создается за счет введения наречия however, отсылающего нас к предшествующему контексту, и мы получаем две уверенных констатации фактов: о других говорил, о себе - нет. Модальные оттенки исходного текста нарушаются. Текст второго перевода сохраняет исходный модальный смысл посредством использования глагола seemed, точнее, его несколько интерпретированной версии so it seemed «как это казалось». Описывая Манилова, автор также избегает прямых оценок и использует экспликатор ка залось. Ср.: «Но в эту приятность, казалось, чересчур было передано сахару» (329) - «But that amiability was a quality into which there entered too much of sugary element» (I, 21); «But that pleasingness seemed mixed with a large dollop of sugar» (II, 24). В тексте первого перевода этот экспликатор отсутствует, утверждение звучит категорично, оценка прямая. В нижеследующих примерах в текстах первого перевода также нарушается модальный смысл текста оригинала, тексты второго сохраняют модальный смысл высказывания. Ср.: «День, кажется, был заключён порцией холодной телятины, бутылкою кислых щей и крепким сном во всю насосную завёртку» (319) - «And brought the day to a close with a portion of cold veal, a bottle of pickles, and a sound sleep» (I, 10); «His day, it seems, was concluded with a portion of cold veal, a bottle of sparkling kvass and a sound sleep» (II, 10); «Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго» (343) - «It was long before the clouds had discharged their burden» (I, 37); «The rain, however, seemed to be of the steady and persistent kind» (II, 44). Ср.: «- Мне кажется, вы затрудняетесь?» - «I think you are disturbing yourself unnecessarily» (I, 31); «It seems to me that you are having some difficulty with this? » (II, 36); «Когда половой всё еще разбирал по складам записку, сам Павел Иванович Чичиков отправился посмотреть город, которым был, как казалось, удовлетворён, ибо нашёл, что город никак не уступал другим губернским городам» (318) - «The waiter had just time to accomplish this feat before Paul Ivanovitch Chichikov set forth to inspect the town. Apparently the place succeeded in satisfying him, and, to tell the truth, it was it least up to the usual standard of our provincial capitals» (I, 8); «While the houseman was still deciphering the note, syllable by syllable, the selfsame Pavel Ivanovich Chichkov set off to have a look at the town, with which he seemed to be satisfied, since found it in no way inferior to other provincial capitals» (II, 9).
Нарушение модального смысла высказывания исходного текста наблюдается и в следующем отрывке: «В комнате были следы вчерашнего обеда и ужина; кажется, что половая щётка не притрагивалась вовсе» (377). Описывая беспорядок в комнате, автор высказывает мнение, что, возможно, комнату и не убирали, однако в текстах перевода значение сомнения заменяется более уверенным утверждением посредством использования наречий clearly и apparently «ясно, очевидно». Ср.: ((Clearly no broom had yet touched the place, for there remained traces of the previous night s dinner and supper in the shape of crumbs strewn over the floor and tobacco ash on the tablecloth» (I, 76); «The room contained traces of yesterday s dinner and supper; apparently nothing had been touched by the broom» (II, 91).
Таким образом, приведенные примеры продемонстрировали разные способы реализации значения сомнения, заложенные в семантике русского экспликатора кажется/казалось.
Второе ядро (с реализацией ключевого значения предположения) в микрополе неуверенности представлено вводным словом может быть (25% от общего количества анализируемых примеров с вводными словами, представленными в микрополе неуверенности). В английских переводах поэмы в основном используются модификаторы, совпадающие по семантике с этими вводными словами: модальный глагол may/might (выражает значение вероятности), наречия perhaps «возможно», probably «вероятно». В тексте Гоголя степень неуверенности, передаваемая с помощью вводного слова может быть, часто усиливается такими репрезентантами, как бог ведает/богу известно/бог весть, в текстах перевода lord knows. Ср. « ... что думал он в то время, когда молчал, -может быть, он говорил про себя: «И ты, однако ж, хорош, не надоело тебе сорок раз повторять одно и то же», -бог ведает, трудно знать, что думает дворовый крепостной человек» (325) -«Yet of what was he thinking as he remained thus silent? Perhaps he was saying to himself: "My master is a good fellow, but for him to keep on saying the same thing forty times over is a little wearisome." Only God knows and sees all things; wherefore for a mere human being to know what is in the mind of a servant» (I,
Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики помещиков
Предложение Чичикова вызвало необыкновенное волнение в душе Плюшкина, который не может поверить в подобную удачу: продать умерших крестьян, как будто они были бы живыми. Колебания и сомнения Плюшкина выражаются лексическими модификаторами да, ведь, же, которые употребляются в удостоверительно-вопросительных конструкциях. Ср.: «- Да ведь как оке? Ведь это вам самим-то в убыток?» (409). Что касается экспликации данных значений в текстах перевода, то второй текст более адекватен тексту оригинала, поскольку также насыщен модальными средствами: модальный глагол сап «может» в сочетании с наречием possibly «возможно» передаёт значение неуверенности, сомнения. Отрицательный вопрос, помимо неуверенности, эксплицирует удивление. Вся фраза звучит экспрессивно и сохраняет модальный смысл текста оригинала. Напротив, в первой версии перевода модальные модификаторы отсутствуют, наблюдается случай абсолютной модальной и эмотивной лакунарности. Фраза звучит исключительно нейтрально. Ср.: «Well, what of your proposal? he added presently. Are you prepared to lose by it?» (I, 102); «But how can you possibly manage? Doesn г it mean a loss for you?» (II, 136).
Однако Плюшкин не может поверить в свою удачу, и поскольку, на его взгляд, «весь вред и абсурд идут от военных», он тоже подозревает, что Чичиков служил отнюдь не по статской, а по военной части. Уверенность Плюшкина в «глупости» гостя эксплицируется модальным предикативом должен, значение сомнения и предположения относительно его занятий ак туализируются союзом будто и вводным словом верно. Ср.: «Услыша, что даже издержки по купчей он принимает на себя, Плюшкин заключил, что гость должен быть совершенно глуп и только прикидывается, будто служил по статской, а, верно, был в офицерах и волочился за актерками» (410). В обоих текстах перевода модальный предикатив должен передаётся его эквивалентом - модальным глаголом must. Средства выражения значения неуверенности в текстах перевода реализованы различными способами. В первом тексте предложение перестраивается, слово верно опускается, текст перевода утрачивает значение предположения и приобретает значение твёрдой уверенности говорящего в своих словах. В тексте второго перевода сохраняется модальное значение предположения посредством использования лексемы probably «вероятно», интенция автора не нарушена. Ср.: «Upon that Chichikov intimated that, out of respect for his host, he himself would bear the cost of the transfer of souls. This led Plushkin to conclude that his guest must be the kind of unconscionable fool, who, while pretending to have been a member of the Civil Service, has in reality served in the army and ran after actresses» (I, 102); «On hearing that he even taking the costs of the dead on himself, Plyushkin concluded that his guest must be an utter fool and was only pretending that he had worked in civil service, and had probably served as an officer and chased after actresses» (II, 137).
Чичиков и Плюшкин расстались довольные друг другом. Плюшкин даже решился на беспрецедентный шаг: подарить Чичикову часы, правда, потом передумал, решил их оставить Чичикову после своей смерти: «Я ему подарю ... карманные часы: они ведь хорошие ... . Или нет, - прибавил он после некоторого размышления, - лучше я оставлю их ему после моей смерти» (416). Первоначальная уверенность Плюшкина подарить часы выражается имплицитно глаголом изъявительного наклонения будущего времени подарю, в обоих переводах данное значение выражено эксплицитно: с помощью модального глагола will, семантическое значение которого вклю чает элемент уверенности. Последующее решение не дарить часы актуализируется аналогичными языковыми средствами. Ср.: «I will present him ... with a watch. It s a good silver article ... . No, he added after further thought, I will leave him a watch in my will» (I, 108); «I ll make him a present ... of a pocket watch; it s really a good silver watch ... Or no, he added after some reflection, better that I leave it to him after my death» (II, 145).
Таким образом, наблюдения над спецификой функционирования модальных модификаторов в характеристике и речи Плюшкина выявили, что этот герой находится в своеобразной переходной зоне между «уверенными» и «неуверенными» персонажами. Уверенность как черта характера Плюшкина, эксплицируемая главным образом с помощью частицы ведь, проявляется в его суждениях о своем хозяйстве и работниках, а неуверенность, также свойственная ему, эксплицируется модальными словами кажется, верно, модальными частицами ли, же, а также сложноподчиненными предложениями с придаточными условия. В текстах английских переводов значение неуверенности эксплицируется наречием probably «вероятно», глаголом seem «кажется», сочетанием модального глагола could «мог» с наречием conceivably «возможно, по-видимому», а также сложноподчиненными предложениями с придаточными условия.
Экспликаторы значений уверенности - неуверенности как средство портретной характеристики Чичикова
То, что Манилов был человек «ни то ни сё», передаётся и другими модальными средствами со значением вероятности, гипотетичности, например, неопределёнными местоимениями. Ср.: «В его кабинете всегда лежала какая-то книжка, заложенная закладкою на четырнадцатой странице, которую он постоянно читал уже два года. В доме его чего-нибудь вечно недоставало» (329). В первом тексте перевода неопределённость значения местоимения какой-то актуализируется неопределённым артиклем а, семантическое значение которого включает компонент некий, неопределённый; во втором тексте используется более выразительная фраза, акцентирующая значение неопределённости: some book or other (дословный перевод - «та или другая книга»). Неопределённое местоимение чего-нибудь передаётся его английским эквивалентом - местоимением something «что-нибудь», дополнительная вероятность в первом переводе актуализируется глаголом seem «казаться». Ср.: «Likewise there lay in his study a book with the fourteenth page permanently turned down. It was a book which he had been reading for the past two years! In general, something seemed Xo be wanting in the establishment» (I, 22); «In his study some book or other was always lying around, a marker inserted at page fourteen, which he had been constantly reading for two years now. In his house something was always lacking» (II, 26).
Использование неопределённых местоимений характерно и для речи самого Манилова. Ср.: «- Тогда чувствуешь какое-то, в некотором роде, духовное наслаждение. Вот как, например, теперь, когда случай доставил счастие, можно сказать образцовое, говорить с вами и наслаждаться приятным вашим разговором» (333); «- Конечно, - продолжал Манилов, - другое дело, если бы соседство было хорошее, если бы, например, такой человек, с которым бы в некотором роде можно было поговорить о любезности, о хорошем обращении, следить какую-нибудь этакую науку, чтобы этак расшевелило душу, дало бы, так сказать, паренье этакое» (332). В текстах перевода также используются экспликаторы со значением неопределенности: адъюнкт so to speak «так сказать», идиома in a certain sense «в некотором смысле», словосочетание, характерное для разговорного стиля речи а kind of «что-то вроде» и т.п. Модальный глагол may «может» также эксплицирует значение неопределенности, неуверенности. Ср.: «Consequently you may imagine what happiness - what perfect happiness, so to speak - the present occasion has brought me, seeing that I am permitted to converse with you and to enjoy your conversation» (I, 26); « ... then one feels, in a certain sense, a kind of spiritual delight... As, for instance now, when chance has afforded me the happiness, one might call it exemplary, of speaking with you and taking delight in your pleasant conversation» (II, 30): «Yes, quite so, - capped Manilov, - At the same time, it would be a different matter if the neighbourhood were a good one if, for example, one had a friend with whom one could discuss manners and polite deportment, or engage in some branch of science, and so stimulates one s wits. For that sort of thing gives one s intellect an airing» (I, 26); «Of course? -continued Manilov, - it would be another matter if we had good neighbours, if, for example, there was a person with whom it was possible, in a certain sense, have a talk about amiability and good manners, to keep up with some such sort of knowledge as a way of sort of stirring the soul, letting it sort of soar, so to speaK (II, 30).
Манилов - человек вялый, неконкретный, не имеющий никакого «задора» и не способный к активным действиям. Все, что он может, - это только мечтать и строить несбыточные «прожекты». На синтаксическом уровне это выражается сложноподчинёнными предложениями со значением условия. Ср.: «Иногда, глядя с крыльца на двор и на пруд, говорил он о том, как бы хорошо было, если бы вдруг от дома провести подземный ход или через пруд выстроить каменный мост, на котором бы были по обеим сторонам лавки, и чтобы сидели в них купцы и продавали разные мелкие товары, нужные для крестьян» (329). В обоих переводах данного отрывка сохраняется исходный синтаксический строй оригинального текста, но по сравнению с оригинальным текстом в них используется больше эксплицитных модальных средств. В оригинальном тексте модальность неуверенности выражается глаголами в изъявительном и сослагательном наклонениях (провести, выстроить, было бы, были бы); в тексте перевода употребляются модальные глаголы would, could «могли бы». Также следует обратить внимание на повтор словосочетания as suddenly «вдруг, внезапно, неожиданно» (первый перевод), что придаёт всему предложению большую гипотетичность. С точки зрения лексического наполнения предложения внимания заслуживает глагол materialize «осуществлять, претворять в жизнь», который используется как аналог глагола провести. Данный глагол содержит дополнительную прагматическую информацию и придаёт всей фразе большую эмоциональную окрашенность. Ср.: «True, at intervals he would say, gazing from the veranda to the courtyard, and from the courtyard to the pond, that it would be indeed splendid if a carriage drive could suddenly materialize, and the pond as suddenly become spanned with a stone bridge, and little shops as suddenly arise whence pedlars could dispense the pretty merchandise of the kind which peasantry most need» (I, 22). «Sometimes, while gazing down from the porch on to the courtyard and the pond, he would get to talking about how nice it would be if an underground passage were to be run from the house, or a stone bridge to be built across the pond, with shops on either side, in which merchants would be sitting and selling a variety of small items need by the peasants» (II, 26).
