Содержание к диссертации
Введение
ГЛАВА I. НАРОДНАЯ ПРИМЕТА КАК ОБЪЕКТ ЛИНГВИСТИЧЕСКОГО ИССЛЕДОВАНИЯ 16
1.1. История сбора, систематизации и изучения народных примет ... 16
1.2. Народная примета в кругу смежных фольклорных жанров. Примета и пословица. Примета и поверье 38
1.3. Классификация народных примет 45
1.4. Структура приметы 48
1.5. Грамматика народной приметы 52
1.5.1. Падежи предсказания. Единственное и множественное число имени 52
1.5.2. Глагол в примете 55
1.5.3. Синтаксические особенности народной приметы 62
Выводы 65
ГЛАВА II. КОНЦЕПТОСФЕРА НАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ 68
2.1. Категории, постулируемые жанром приметы и отражаемые в ее языке: НАБЛЮДЕНИЕ, ВНИМАНИЕ, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, ВЕРА, БУДУЩЕЕ. СТРАХ 68
2.2. Персоносфера и концептосфера примет. Жанрообразующие концепты народной приметы и их языковая репрезентация 74
2.2.1. Криптоклассы календарных примет: ГЕОРГИИ, БЛАГОВЕЩЕНЬЕ, ИЛЬЯ-ПРОРОК и т.п 78
2.2.2. Криптоклассы метеорологических примет: СОЛНЦЕ, ЛУНА/МЕСЯЦ, ОБЛАКА, ЗВЕЗДЫ, СНЕГ и т.п...82
2.2.3. Криптоклассы бытовых примет: ЗЕРКАЛО, КОШКА, КУРИЦА/ПЕТУХ, МУСОР/ВЕНИК и т.п. Приметы- соматизмы: НОГИ, РУКИ 89
2.3. Социометрический анализ оценки народной приметы. Профессиональное, тендерное и индивидуальное в восприятии приметы...97
2.4. Универсалии в народной примете: к проблеме Национально-культурного своеобразия прогностических формул 106
Выводы 117
Глава III. ЛИНГВОКУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЕ АСПЕКТЫНАРОДНОЙ ПРИМЕТЫ 119
3.1. Классификация функций примет в свете ведущей прогностической функции: регуляторная, когнитивная, этикетная, этическая, экологическая, лингвоэстетическая функции. Взаимодействие функций приметы 119
3.2. Ритуальная сфера функционирования бытовых примет. РОЖДЕНИЕ, СВАДЬБА, ПОХОРОНЫ 134
3.3. Культуротворческий и языкотворческий потенциал народной приметы. Эстетика приметы 146
3.4. Дистрибуция художественных тропов в составе примет 157
3.5. Сенсорные образы в языке народной приметы 162
3.6. Приметы в художественном тексте. Приметы в песне 165
Выводы 171
ЗАКЛЮЧЕНИЕ 173
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ 177
- История сбора, систематизации и изучения народных примет
- Категории, постулируемые жанром приметы и отражаемые в ее языке: НАБЛЮДЕНИЕ, ВНИМАНИЕ, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, ВЕРА, БУДУЩЕЕ. СТРАХ
- Классификация функций примет в свете ведущей прогностической функции: регуляторная, когнитивная, этикетная, этическая, экологическая, лингвоэстетическая функции. Взаимодействие функций приметы
Введение к работе
Актуальность исследования заключается в том, что лингвистический строй народной приметы до сих пор не становился предметом специального изучения в достаточном объеме. Возросший в последние десяти-
летия интерес общества к гаданиям, приметам и всевозможным предсказаниям побуждает исследователя поставить вопрос о «лингвистике народных примет», которая во многом предопределена спецификой их функций и содержательного наполнения. Примета - неотъемлемое звено национальной культуры, составная часть менталитета нации, особый микрожанр со своей уникальной эстетикой, требующей многоаспектного освещения. Своей формой приметы обогащают национальный язык, и в этом плане тоже представляют интерес для исследования.
Объектом исследования является языковая форма русской национальной приметы (народной приметы).
Предметом настоящего исследования являются лингвоконцептуаль-ные и лингвокультурологические характеристики народной приметы, исследуемые сквозь призму особенностей «плана выражения» прогнозируемых связей той или иной реалии.
Цель исследования состоит в возможно полном, комплексном описании культуротворческого и языкотворческого потенциала, заложенного в народных приметах, бытующих в русском языке. Достижение поставленной цели обеспечивается решением следующих конкретных задач:
определить особенности структуры и функционального своеобразия народных примет, обусловливающих живучесть самого микрожанра, а также универсализм, встречаемость примет в различных национальных культурах;
выявить формально-грамматические: морфологические и синтаксические - особенности языка русской народной приметы;
3) описать концептосферу народных примет через исследование
криптоклассов, ключевых слов, классификацию «приметоносителей» и
кластерный анализ «сгущений» в самой процедуре «приметотворчества»,
«приметопорождения»;
путем анализа художественных тропов и вариантов их дистрибуции в составе народной приметы исследовать эстетическое своеобразие народных примет как уникального фольклорного микрожанра;
для выявления социометрических характеристик народной приметы в сознании носителя современного русского языка провести анкетный опрос-2007, сопоставив его результаты с аналогичным опросом-1997.
Методы исследования. Основными методами, используемыми в работе были: традиционный описательный метод, метод наблюдения, «ориентированный на изучение явления в естественных условиях функционирования»1; квантитативная методика, социоэксперимент, прием трансформации, методика компонентного и - при описании примет, включенных в художественный текст - методика контекстуального анализа. Была разработана новая модель описания криптокласса («зеркало», «солнце» и пр.) в составе того или иного кластера народных примет: календарных, погодных, бытовых.
Материал извлекался из работ этнографов и лингвистов XIX века:
В.И. Даля, А.В. Терещенко, МИ. Забылина, И.П. Сахарова,
И.П. Калинского, М.Д. Чулкова, СВ. Максимова, А.С. Ермолова, А.А. Коринфского.
Были также использованы труды собирателей и исследователей XX века: Г.И. Попова, М.Д. Торэн, А.Ф. Некрыловой, А.Н. Стрижева, Е.А. Грушко, Ю.М. Медведева, М.А Власовой, И.А. Панкеева, О. Торпаковой и др.
Привлекались народные приметы, опубликованные в периодических изданиях: «Живая старина», «Юный натуралист», «Биология в школе», «Приусадебное хозяйство», «Наука и религия», «Наука и жизнь», «Знание - сила».
В ходе исследования была отработана процедура включения приметы в картотеку исследования. Включить все не представлялось возможным из-за обилия дубликатов и вариативности многих примет. Вместе с тем мы стремились, чтобы были представлены самые разнообразные «приметоно-сители» и типы примет. При выборе конкретного «объекта», а именно той или иной приметы, предпочтение отдавалось ее старинной, афористичной, то есть не отредактированной более поздними собирателями форме. К сожалению, традиция осовременивать и «подправлять» приметы набирает силу и не лучшим образом сказывается на функционировании этого жанра. «Рабочая картотека» исследования насчитывает свыше 5 тысяч единиц. Отдельный каталог составили около 1000 народных примет, бытующих в других языках - по данным опроса информантов, обучавшихся в Белгородском государственном университете на национальном отделении и на международном факультете. Материалом исследования послужили также порядка 100 контекстов, включающих ту или иную примету, - выписок из произведений художественной литературы XIX-XX вв.
Методология исследования. В процессе анализа материала мы опирались на общетеоретические принципы, сформулированные в публикациях известных ученых. В качестве методологических ориентиров использовались:
труды по лингвофольклористике: К.Ф. Агринский, А.Н. Афанасьев, В.И. Даль, А.А. Потебня; М.А. Бобунова, М.А. Кулькова, Г.Л. Пермяков, В.А. Тонков, Н.Н. Фаттахова, О.Б. Христофорова, А.Т. Хроленко и др.;
*1* труды по лингвокогнитологии: Н.Ф. Алефиренко, Н.Н. Болдырев, Е.С. Кубрякова, О.Н. Прохорова, И.А. Стернин и др.;
1 Распопов И. П. Методология и методика лингвистических исследований. -Воронеж, 1976.- С.8.
v труды по лингвоэстетике и лингвокультурологии:
А.В. Полонский, Н.Н. Семененко, Н.А. Туранина,
В.К. Харченко, Г.М. Шипицына и др.;
Гипотеза исследования: языковая форма народной приметы как популярного микрожанра метафорична и афористична, насыщенна уникальными смыслами и потому обладает высоким языкотворческим потенциалом.
Положения, выносимые на защиту:
Народные приметы - это проверенные временем предсказания, основанные на презумпции скрытой связи между явлениями природы, свойствами предметов и событиями человеческой жизни, выраженные в краткой, метафорической форме. Народные приметы характеризуются комплексом уникальных лингвокогнитивных и лингвокультурологических характеристик, не позволяющих смешивать этот фольклорный микрожанр с другими «гадательными» языковыми структурами (заговоры, гадания), с одной стороны, и с другими фольклорными микрожанрами (пословицы, загадки), с другой.
Структурно примета состоит их двух обязательных частей: СОБЫТИЕ + ПРОГНОЗ - и одной факультативной, как правило, вариативной или утраченной: СТРАХОВКА на случай плохого прогноза. Ядерная модель имеет варианты, «обслуживающие», как правило, уже не столько примету как отточенную языковую форму, сколько поверья с их вольным пересказом приметогенной ситуации.
Морфологическими признаками языка народной приметы являются: падежи предсказания, экспрессивное использование форм единственного и множественного числа, ингрессивный способ глагольного действия, расширение состава слов категории состояния. Синтаксические особенно-
сти народной приметы: обилие форм эллипсиса, синтаксический параллелизм, конструкции с отрицанием.
Жанр народных примет четко распадается на три кластера: календарные приметы, метеорологические (они же «погодные») и бытовые. В каждом кластере выделяется группа наиболее типичных криптоклассов, организуемых вокруг концептов, которые задействованы на уровне денотатов в ситуации прогнозирования: зеркало, рука, кошка, соль, дом, дождь, веник и т.п. В каждом кластере просматриваются в соответствующих криптоклассах типичные для примет профильные признаки, альтернативы: левый - правый, вверху - внизу, высоко - низко и т.п. Представленная модель описания отражает системный характер когниции народных примет и участвует в их языковой организации (сгущениях признаков, синонимии).
Лингвокультурологическое описание примет опирается на их полифункциональность. Функции примет весьма разнообразны. В свете ведущей, сквозной прогностической функции можно выделить следующие дополнительные функции: регуляторную, когнитивную, ритуальную, этическую, этикетную, гигиеническую, экологическую, игровую, лингвоэсте-тическую. Многие из функций приметы находятся в отношениях взаимоиндукции, взаимоусиления.
Язык приметы высоко эстетичен. Помимо олицетворений и эпитетов, метафор и сравнений, перифраз и гипербол, литот и метаморфоз примета характеризуется ярко выраженным фоносимволизмом, богатым набором рифм, яркими колоративами, эффектными диминутивными образованиями, обильными фактами словотворчества, в которых особую роль приобретают двукорневые образования, не столь характерные для иных фольклорных жанров. Все это делает примету запоминаемой, работает на мнемоническую функцию и одновременно становится фактом жанрообу-словленного языкотворчества.
Научная новизна исследования определяется тем, что народные приметы впервые получают развернутое и комплексное лингвистическое описание с позиций их функционального, формального и семантического своеобразия. Анализ языка примет позволил получить некоторые новые сведения по таким вопросам, как взаимосвязь языка и фольклорного микрожанра, состав и своеобразие художественных тропов в примете, степень вариативности лингвистической формы, прогностика ключевых метафор, роль метафорической интерпретации повседневности как феномена национальной (и мировой) культуры.
Теоретическая значимость исследования заключается прежде всего в разработке модели представления криптоклассов народных примет с наложением лексиконов по каждой структурной части приметы (событие, прогноз, страховка на случай плохого прогноза). Интерес для исследователей могут представлять данные анкетирования, проведенного с интервалом в 10 лет, а также данные кросскультурного исследования народных примет, выявившие высокую степень универсализма в самом жанре. Теоретическое значение может приобрети исследование взаимодействия функций в примете и сочетание художественных тропов, «работающих» на запоминание, но вместе с тем развивающих эстетику жанра примет.
Практическая значимость исследования заключается в том, что его выводы могут быть использованы при чтении курса лекций по устному народному творчеству, лингвистическому анализу текста, стилистике, теории языка, при разработке спецкурсов и спецсеминаров. Практическая значимость видится также в лексикографическом преломлении: при создании словаря народной приметы важно уметь отличать собственно примету от ее «пересказа», авторского переложения. Развитие умения переносить центр внимания с содержания приметы на ее языковую форму составляет
еще один прикладной аспект возможного использования результатов исследования.
Апробация работы. Результаты исследования были обсуждены на расширенном заседании кафедры русского языка и методики преподавания Белгородского государственного университета. По теме диссертации было сделано 9 докладов на межвузовских конференциях в Липецке (1992), Воронеже (1997), Белгороде (1994- 2006 гг.). По теме исследования опубликовано 12 работ, из которых одна (Архангельск, 2007) в издании по списку ВАК.
Структура работы. Диссертация состоит из Введения, трех глав, Заключения и Списка использованной литературы.
Во Введении дается авторское определение приметы, обосновывается актуальность темы, формулируются цели и задачи работы, уточняется методика анализа, определяются новизна, теоретическая и практическая значимость исследования, излагаются его теоретические предпосылки.
В первой главе дается обзор истории сбора, систематизации и изучения народных примет, рассматривается структура приметы, отличие примет от смежных жанров, особое внимание уделяется отличию примет от поверий, далее анализируется грамматика народной приметы.
Основное же внимание во второй главе уделено описанию кластеров примет, криптоклассам внутри кластеров и профильным признакам внутри криптоклассов. Замыкает главу исследование универсальных свойств народных примет (на материале среднеазиатских, сирийских и танзанийских примет по отношению к русским приметам). Завершается глава анализом результатов социометрического эксперимента.
В третьей главе рассматривается функциональное и эстетико-семантическое своеобразие языка народных примет в лингвокультуроло-
гическом преломлении. Центральную часть главы составляет исследование лингвоэстетического потенциала народных примет. В Заключении подводятся итоги исследования.
История сбора, систематизации и изучения народных примет
Как форма диалога с будущим, предсказаний, «гадания в миниатюре», приметы находились под негласным запретом со стороны государства и церкви. Еще Иоанн Златоуст наставлял: «Кто, выходя из своего дома, встречает кривого или хромого и разумеет это как примету, тот мыслит дело сатанинское, ибо не встреча с человеком делает день несчастным, а греховная жизнь». Протоиерей Александр Мень писал: «Сам Сын Божий, умаливший себя, отказался от этого знания. Верным же следует не высчитывать «времена и сроки», а стоять на страже, пребывая в постоянной молитве и готовности дать отчет Господу» [Мень 1990: 158].
Несмотря на негативное отношение к процедуре узнавания будущего (за исключением влияющих на успех земледелия метеорологических примет), в отечественной национальной культуре существовало достаточно мощное движение по сбору примет и их этнографическому описанию и изучению (на языковую ткань приметы при этом внимания практически не обращалось). Охарактеризуем основные направления исследования народной приметы.
Несколько веков назад большую известность приобрела апокрифическая литература. Апокрифы - раннехристианские произведения, не включенные в библейский канон, «ложные» или «отреченные» книги, содержащие религиозные суеверия и приметы. Несмотря на непримиримую борьбу православной церкви с «еретической» литературой, в которой странным образом слились религиозное содержание и бытующие в народе приметы и поверья, апокрифы активно переписывались и в XVI - XVII вв. получили большое распространение в народе. Назовем наиболее известные из апокрифов, содержащих, по большей части, мистические приметы и народные поверья.
«Громовник» состоял из практических рекомендаций, данных в соответствии с «небесным громом, прогремевшем в определенном знаке зодиака» и разъяснял, как можно предугадать погоду по ударам грома. Редкий, короткий гром - к граду; Если гром гремит с перекатами - дождь надолго; Гром в сентябре предвещает теплую осень; Гром зимой - к сильным ветрам.
«Молнианик» содержал предсказания, основанные на появлении молний: Молния зимой - к буре. Если после дождя сухая молния заблещет - будет ясно. Толкования «Колядника» зависели от того, на какой из дней недели выпадал праздник Рождества Христова. «Путник» содержал дорожные приметы. «Волховник» разъяснял, как самому научиться гадать по приметам. «Альманах» представлял собой календарь с приметами и предсказаниями и был одной из самых читаемых книг в русских домах. Полагаем, во все времена находились люди, которые самостоятельно занимались сбором материалов по приметам и поверьям, издавали их или передавали в архивы и монастырские библиотеки и, обогащая тем самым русскую культуру, сохранили различные сведения о жизни нашего народа. Это дипломаты Герберштейн, Шлецер и особенно А. Олеарий - секретарь Голштин-ского посольства, составивший «Подробнейшее описание путешествия Голштинского посольства в Московию и Персию в 1633, 1637, 1639 годах» (издано в 1870 г.).
Древнейшие сферы знаний, где приметы были востребованы и интерес к ним был устойчиво высок, это медицина и земледелие.
Категории, постулируемые жанром приметы и отражаемые в ее языке: НАБЛЮДЕНИЕ, ВНИМАНИЕ, ПОВСЕДНЕВНОСТЬ, ВЕРА, БУДУЩЕЕ. СТРАХ
Как малый фольклорный микрожанр примету целесообразно соотносить с такими общими категориями на карте современного лингвистического знания, как наивная картина мира, образ мира, концептуальная картина мира как итог чувственного знания, культурная память. Именно такое соотнесение было осуществлено в исследованиях Н.А. Фаттаховой и М.И. Кульковой. Впрочем, дело не только в нашем нежелании дублировать уже сказанное, исследованное другими лингвистами. Слишком прозрачны все эти проекции. Слишком легко вписывается примета в так называемую «наивную картину мира», и хотя исследователи и подчеркивают, что наивная не значит примитивная [Апресян 1995: 38-39], внутренняя форма термина делает его коннотативно отрицательным. Пафос данного исследования заключается как раз в том, чтобы проследить, как за внешней наивностью народной приметы скрывается серьезная, психологически грамотная установка на внимание к настоящему, а для раскрытия этой мысли необходимо опираться на другие категории.
В этой части работы пойдет речь о категориях, составляющих ментальную сущность возникновения приметы как результата специфического мыслительного действия. Это категории наблюдения, внимания, повседневности, веры и будущего. Эти категории не лежат на поверхности, но составляют движущий механизм приметотворчества, приметопорождения.
В силу самой своей внутренней формы (примечать, примечай!) примета нацелена на развитие наблюдательной способности носителя языковой культуры, но для наблюдения нет мелочей, как нет и ограничительных рамок. Отсюда ВЕЛИЧАЙШЕЕ РАЗНООБРАЗИЕ ПРИМЕТОНОСИТЕЛЕЙ. Приведем лишь некоторые: НАБЛЮДЕНИЕ соотносится далеко не только с визуальной культурой, оно охватывает сигналы всех органов чувств, гармонизирует всю сен-сорнику: и слуховую, и осязательную, и обонятельную, и вкусовую. Приведем примеры «слуховых» и «осязательных» примет: Ветер гудит в трубе-к морозу. Если в январе эхо далеко уходит - морозы крепчают. Дрова горят с треском - к морозу. Лягушки турчат на дождь, молчат на холод. ...Когда же душно и тягостно и насекомые злы и едки, то будет дождь. Коли на Анну роса холодна - и зима будет холодна (подробнее об этом далее, в 3.5).
Прямых указаний: следи, наблюдай, смотри и т.п. в приметах немного. Примета поставляет щедрый материал, разнообразные и разноплановые результаты уже состоявшихся наблюдений, сформулированных в выразительные языковые формулы, и тем самым становится средством воспитания наблюдательности. Тот факт, что наблюдения уже заражены теорией, становится неоспоримой истиной [Я. Хинтикка, М. Хинтика 1987: 265-281]. Характеризуя видеотренинг приметы, отметим, что в переводе с греческого «теория» означает «созерцание», «зрелище».
Классификация функций примет в свете ведущей прогностической функции: регуляторная, когнитивная, этикетная, этическая, экологическая, лингвоэстетическая функции. Взаимодействие функций приметы
В общем континууме национальных примет можно найти еще больше семантических универсалий, если обратиться к другим национальным культурам или сделать классификацию более дробной. Однако и только что продемонстрированный фактический материал заставляет сделать следующий вывод о трех типах объема совпадения: совпадения примет, совпадения страховок на случай плохого прогноза и совпадения самих приме-тоносителей при различиях прогноза. Универсальное связано с контактом пралогического и религиозного мышления: ср. приметы, бытующие в Средней Азии и звучащие как религиозная кара: Во вторник стирать, убирать в доме - грех. Кошку обидеть - грех. На кладбище пальцем указывать - грех. Старому человеку не дать воды - грех.
Во всех четырех исследуемых группах некоторые приметы являются тонким инструментом воспитания, даже если напрямую они не связаны с религиозными установками. Ср. приметы, бытующие в Средней Азии: Если двое разговаривают, между ними нельзя проходить. Если отец ударит дочь, судьба ее будет несчастной.
Мы брали для сопоставления лично собранные приметы в четырех языках. Если к этому материалу привлечь многочисленные публикации иноэтнических примет, то базовый универсальный слой технологии народного прогнозирования станет еще нагляднее.
В качестве иллюстрации сказанного приведем следующие приметы, бытующие в Сербии из сборника «Варовницы» (народные предписания и запреты в Чачанском крае). [Комадинич 1996: 40-41].
Здесь также большое значение имеет профильный признак: СВОИ/ЧУЖОЙ, то есть идея посессива, принадлежности, собственности.
Нельзя в Сочельник ничего давать взаймы, а то, что отдано, нужно требовать обратно, так как плохо, когда вещи, принадлежащие дому, останутся в рооїсдественские дни у чужих людей. Нельзя заходить на Рождество в чужой дом, чтобы не скитаться потом целый год.
Хронологическим регулятором поведения в сербских приметах, как в русских, является время «после захода солнца»: Нельзя после захода солнца убирать в доме. Нельзя вечером выносить мусор - попадешь во власть чертовщины. Нельзя ничего давать из дома после захода солнца. Нельзя вечером стричь ногти. Нельзя вечером поливать цветы - будешь плакать. Нельзя вечером снимать паутину. Нельзя вечером смотреть в зеркало -появятся веснушки. Нельзя вечером передразнивать животных. Само охранное не-действие может быть в кросскультурных приметах различным (снимать паутину, передразнивать животных, поливать цветы - у сербов), но временная привязка, детерминант «вечером», «после захода солнца» и сам состав приметоносителей (паутина, мусор, зеркало) у разных народов едва ли не тождественен.
Что касается растений и животных, то «география Сербии», естественно, вносит свой коррективы, появляются приметы с действующими лицами, субъектами, не встречающимися в уже рассмотренных приметах Сирии, Узбекистана, Танзании, России. Впрочем, и здесь наблюдается гармония совпадений и различий.