Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Оппозиция несовершенного – совершенного вида как оппозиция действия и его предела 10
1.1. Категория вида в русском языке 10
1.2. Инвариантные значения видов
1.2.1. Инвариантные значения совершенного вида 15
1.2.2. Инвариантные значения несовершенного вида 44
1.2.3. Оппозиция действия и предела как суть видового противопоставления в русском языке 51
1.3. Частные значения видов 56
1.3.1. Частные значения совершенного вида 57
1.3.2. Частные значения несовершенного вида 62
1.4. Правила употребления видов 71
Выводы по первой главе 95
Глава 2. Оппозиция действия и предела в условиях конкуренции видов
2.1 Роль говорящего в выборе видовой формы 96
2.2. Конкуренция видов 107
2.2.1. Обобщённо-фактическое значение несовершенного вида – конкретно-фактическое значение совершенного 111
2.2.2. Ограниченно-кратное значение несовершенного вида – суммарное значение совершенного 121
2.2.3. Неограниченно-кратное значение несовершенного вида – наглядно-примерное значение совершенного 124
2.2.4. Потенциально-качественное значение несовершенного вида – потенциальное значение совершенного 126
2.3. Выбор глагола в условиях конкуренции видов. Эксперимент 128
2.3.1. Обобщённо-фактического значение несовершенного вида –
конкретно-фактическое значение совершенного 132
2.3.2. Ограниченно-кратное значение несовершенного вида – суммарное значение совершенного 153
2.3.3. Неограниченно-кратное значение несовершенного вида – наглядно-примерное значение совершенного 163
2.3.4. Потенциально-качественное значение несовершенного вида – потенциальное значение совершенного 170
Выводы по второй главе 175
Заключение 179
Список литературы
- Инвариантные значения несовершенного вида
- Частные значения совершенного вида
- Обобщённо-фактическое значение несовершенного вида – конкретно-фактическое значение совершенного
- Ограниченно-кратное значение несовершенного вида – суммарное значение совершенного
Введение к работе
Актуальность работы. Категория вида имеет проблемный статус в русской грамматике. Инвариантные значения видов, которые удовлетворили бы все аспектологические запросы, до сих по не найдены, под сомнение ставится даже существование таких инвариантов [Современный русский язык 1989]. В то же время представление видовой семантики как связанных между собой разрозненных значений затрудняет преподавание категории вида, размывая целостность граммем совершенного и несовершенного видов. В связи с этим особую ценность для изучения представляет восприятие вида носителями русского языка, в частности выбор глагольной формы в условиях конкуренции видов. Однако эта область ещё мало изучена, что повышает актуальность исследования.
В научной литературе наиболее полно разработаны интерпретации
значений совершенного вида как действия законченного (Ф. Миклошич,
В. А. Богородицкий, Ф. Ф. Фортунатов), предельного (В. В. Виноградов,
В. В. Гуревич), результативного (И. П. Мучник, С. О. Карцевский),
целостного (Л. П. Размусен, Ю. С. Маслов, А. В. Бондарко), точечного или
непротяжённого (А. М. Пешковский, А. Мейе), единичного
(Г. М. Зельдович). Хорошо известна также разделяемая М. Я. Гловинской гипотеза А. Вежбцикой о том, что глаголы совершенного вида включают в себя компонент «начало».
Несовершенный вид часто понимается как нулевая или отрицательная категория (И. Г. Милославский, А. М. Ломов). Среди «положительных» интерпретаций выделяются концепции процессности (А. В. Бондарко) и длительности (И. П. Мучник). Важно также понимание глаголов несовершенного вида как обозначающих потенциально повторяемые ситуации (Г. М. Зельдович).
Считается, что ни одна из рассмотренных интерпретаций не включает в себя всех глаголов русского языка. Однако выдвигаемые контрпримеры зачастую базируются на узком понимании положенного в основу концепции признака. Кроме того, можно предположить, что многочисленные интерпретации описывают одни и те же значения видов, но с разных сторон, и, для того чтобы найти инварианты, эти значения нужно обобщить.
Выделенные в рассмотренных работах аспекты видового
противопоставления позволяют сформулировать гипотезу о том, что оппозиция несовершенного и совершенного вида представляет собой оппозицию действия и предела. При этом предел следует понимать как смену ситуации или актуальный для говорящего перелом в ситуации, за которым следует отличное от предыдущего положение вещей. Действие же, обозначаемое глаголом несовершенного вида, понимается в самом широком смысле слова – как существующее в какой-то момент положение вещей – вне зависимости от того, статальный или акциональный оттенок оно имеет.
Данная интерпретация не противоречит выводам, сделанным в других аспектологических работах. Так, как предел или указание на границу действия значение совершенного вида рассматривали Р. О. Якобсон и А. Н. Тихонов. Примыкает к этой трактовке понимание значения совершенного вида как смены ситуации (Князев Ю. П., Рассудова О. П. и др.). В обозначении или назывании действия (состояния) суть несовершенного вида видели А. А. Шахматов, А. А. Спагис и др. Однако противопоставление видов как оппозиция действия и предела в изученных работах не рассматривалось.
Для того чтобы проверить выдвинутую гипотезу, необходимо изучить функционирование видов в реальных речевых контекстах. В связи с этим в исследование видового противопоставления неизбежно включается фактор говорящего.
Известно, что категория вида отражает не столько объективное положение вещей, сколько взгляд на ту или иную ситуацию, что прекрасно
характеризуется самим словом «вид» или, в международной терминологии, «аспект» (точка зрения). Тем не менее, аспектологических работ, основанных на изучении употребления видовых форм носителями языка, пока немного.
Отдельную область представляют исследования, основанные на экспериментальных данных [Русакова 2013; Макавчик 2004; Гаттнар 2013]. При этом среди рассмотренных работ выбор глагольной формы в условиях конкуренции видов изучается только в статье А. Гаттнар, но смысловые различия между видами в ней не раскрываются.
Объектом данного исследования является противопоставление видов в русском языке, предметом: оппозиция действия и предела как семантическая основа противопоставления несовершенного – совершенного вида.
Цель работы: выделить инвариантные значения видов, способные объяснить разнообразные случаи видового употребления, в том числе выбор глагольной формы в условиях конкуренции видов.
Для достижения цели были поставлены следующие задачи:
-
сопоставление существующих интерпретаций видовых инвариантов;
-
проверка объяснительных возможностей выдвинутой гипотезы (сопоставление так называемых частных видовых значений с выделенными инвариантами; анализ правил употребления видов);
-
поиск на материале публицистических и художественных текстов предложений, содержащих условия потенциальной конкуренции видов. Распределение собранного материала по группам в зависимости от типа конкуренции;
-
проведение лингвистического эксперимента на основе собранного материала с дальнейшим сопоставлением полученных данных с теоретическими представлениями об употреблении видов и с выдвинутой в работе гипотезой.
В соответствии с поставленными задачами в качестве основных
методов исследования используются сопоставительный и
экспериментальный методы, а также метод контекстуального анализа.
Основная проблема настоящего исследования заключается в попытке найти видовые инварианты, отражающие функционирование видов в реальных речевых контекстах.
Теоретическую базу работы составили труды А. В. Бондарко, Е. В. Падучевой, Е. В. Петрухиной, О. П. Рассудовой, М. Я. Гловинской, Ю. С. Маслова, В. В. Гуревича, А. М. Пешковского, И. П. Мучника, С. А. Карпухина, А. А. Караванова и др.
Материалом исследования послужили 92 контекста с потенциальной конкуренцией видов, выбранные из Национального корпуса русского языка (за исключением некоторых примеров, взятых из аспектологической литературы).
Новизна работы. В отличие от традиционной концепции предельности в настоящей работе под значением совершенного вида понимается не предельное действие, а собственно предел, что позволяет описать видовое противопоставление как оппозицию действия и предела. Кроме того, новизна работы заключается в проведении эксперимента, направленного на проверку значимости данного противопоставления в реальных речевых контекстах и выявление некоторых закономерностей выбора видовой формы.
Теоретическая значимость. В работе противопоставление видов в русском языке описано как оппозиция действия и предела, что позволяет по-новому взглянуть на такие аспектологические проблемы, как статус видовой оппозиции (привативная / эквиполентная), положение глаголов imperfectiva tantum и др. Полученные в результате эксперимента данные являются ценным материалом для изучения предпочтений носителей языка в области конкуренции видов, что служит основой для понимания сущности видового противопоставления в русском языке. В работе предлагается одна из
возможных интерпретаций этих данных на основе противопоставления действия и предела.
Практическая значимость работы. Результаты исследования могут быть использованы на лекционных и практических занятиях по морфологии (тема «Виды глагола»). Материалы работы также могут стать основой для разработки новой методики преподавания вида русского глагола, в том числе в рамках русского языка как иностранного.
Положения, выносимые на защиту:
-
Оппозиция несовершенного и совершенного вида эквиполентна и представляет собой оппозицию действия и предела.
-
Частные значения видов не самостоятельные, отличные от инвариантных значения, а контекстуальные реализации инвариантов.
-
Все ограничения на сочетаемость видов и другие правила их употребления являются следствиями функционирования их инвариантных значений.
-
Оппозиция действия и предела сохраняется в любых условиях, в том числе в контекстах с потенциальной конкуренцией видов, и влияет на выбор видовой формы носителями языка.
Апробация работы: по теме диссертации написано 4 статьи, опубликованные в изданиях, рекомендованных ВАК РФ для публикации докторантов и аспирантов: «Оппозиция несовершенного – совершенного вида как оппозиция действия и его предела» // Филология и человек. – 2015. – № 4. – С. 157-162; «Выбор глагола в условиях конкуренции видов» // Вестник Томского государственного университета. – 2015. – № 401. – С. 21-25; «Выбор глагола в условиях конкуренции модусных значений видов» // Вестник Кемеровского государственного университета. – 2016. – №2. – С. 156-160; «Выбор глагола в условиях конкуренции видов в итеративных контекстах» // Культура и текст. – 2017. – № 2(29). – С. 199-208. Отдельные положения диссертации были также представлены на конференциях «Молодёжь – Барнаулу, 2014» (доклад «Противопоставление совершенного и
несовершенного видов в русском языке» занял первое место, тезисы опубликованы в сборнике «Молодёжь-Барнаулу: материалы XVI научно-практической конференции молодых учёных / 17-25 ноября 2014 г. – Барнаул: Изд-во ГБОУ ВПО «Алтайский государственный медицинский университет», 2014. – С. 752-754), «Молодёжь – Барнаулу, 2015» (доклад «Оппозиция действия и предела в условиях конкуренции видов») и «Интеграционные процессы в науке в современных условиях. – Уфа, 2016» (статья «Оппозиция действия и предела при конкуренции видов в сфере обозначения ограниченно-длительных действий» напечатана в сборнике: «Интеграционные процессы в науке в современных условиях: сборник статей международной научно-практической конференции». – Уфа. – 2016. – С. 85-88. Статья включена в РИНЦ).
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, двух глав, заключения и списка литературы.
Инвариантные значения несовершенного вида
Категория вида одна из наиболее сложных для теоретического осмысления категорий русского языка. В 1962 году Ю. С. Маслов писал: «Грамматическая категория вида не имеет единого, общепризнанного, вполне удовлетворительного определения» [Маслов 1962, c. 7]. С тех пор ситуация мало изменилась (см., например, [Милославский 2002, с. 101]). Интересным фактом, иллюстрирующим проблемный статус категории вида в русской грамматике, является анкетирование, проведённое аспектологическим семинаром филологического факультета МГУ. В анкете, в том числе был вопрос: «В чем вы видите основную трудность описания категории вида (аспекта) в славянских языках?». Всего было получено более 35 ответов, и большинство ответивших лингвистов в той или иной мере признавали, что основная причина трудностей, связанных с категорией вида, кроется в богатстве и неоднородности содержания, выражаемого видом [Черткова 1997, с. 126; Карпухин 2011, URL: http://do.ssau.ru/docs/ofernio/diss-karpuhin.htm].
Для разрешения имеющихся вопросов проводятся специализированные конференции, издаются сборники (см., например, «Типология вида: проблемы, поиски, решения»). Однако, несмотря на совместные усилия лингвистов, вопрос о сущности и функционировании видов остаётся открытым, и даже есть предположение об отсутствии у видовых граммем единых инвариантов (см., например, [Современный русский язык 1989, с. 472]). Такое положение вещей кажется особенно странным, учитывая, что категория вида в русском языке традиционно считается сильной глагольной категорией, – в отличие от категории времени (о выводимости категории времени в русском языке см., например, [Аксаков 1855, URL: http://books.e-heritage.ru/book/10075772]). Е. Н. Ремчукова пишет о том, что категория вида – ведущая категория в системе русского глагола, так как присуща любой его форме [Ремчукова 2004, с. 139]. Более того, вид (или, в международной терминологии, аспект) называется главной глагольной категорией в языках мира [Плунгян 2012, с. 114] или, по крайней мере, одной из самых распространённых [Лайонз 2003, с. 339].
В целом, несмотря на множество нерешённых вопросов, место данной категории в системе русского языка определено довольно чётко. А. М. Пешковский писал: «Категория вида обозначает, как протекает во времени или как распределяется во времени тот процесс, который обозначен в основе глагола» [Пешковский 2001, с. 105]. Ю. С. Маслов уточнял: «Вид отражает «оценку» говорящим временной структуры самого действия» [Маслов 1984, с. 5]. П. А. Лекант также указывал: «Выбор видовой формы определяется, во-первых, реальной ситуацией, во-вторых, некоторыми языковыми и речевыми факторами, в-третьих, точкой зрения говорящего на действие» [Лекант 1988, с. 221]. Разумеется, оценка временной структуры и собственно действия максимально обобщена для носителей одного и того же языка, но изначально субъективна. Таким образом, наличие в русском языке двух видов означает существование двух наиболее общих способов актуализации действия. Эти способы должны иметь характерное различие, так как носители языка их не путают, но почему-то суть видовой оппозиции до сих пор однозначно не определена.
Е. Н. Ремчукова писала о грамматической категории вида так: «…ни одна ГК (как именная, так и глагольная) не связана с лексико-семантическими особенностями слова так тесно, как категория вида…» [Ремчукова 2004, с. 16]. Однако если в основе оппозиции совершенного и несовершенного вида, представленной в русском языке, изначально и было яркое противопоставление, основанное на семантике, то определить значения видов в современном русском языке довольно сложно. Ю. С. Маслов отмечает: «Любое семантическое противопоставление, получающее статус грамматической оппозиции, неизбежно в той или иной степени формализуется, т. е. отрывается от своих реальных основ, отходит от более непосредственного и, если угодно, более «наивного» отражения действительности в сторону более обобщенного и опосредствованного, более специфического и сложного ее отражения» [Маслов 1984, с. 15]. Таким образом, происходит разрыв между «значением, наблюдаемым в контексте (смыслом), и значением, постулируемым для той же формы в системе языка (значимостью)» [Там же]. Впрочем, вполне возможно, что оппозиция совершенного – несовершенного вида в русском языке никогда не базировалась на чётком разграничении двух способов актуализации действия. Так как представление категории вида в диахроническом аспекте не входит в наши задачи, приведём лишь некоторые рассуждения о возникновении категории вида, представленные в работе Ю. С. Маслова.
Во-первых, Ю. С. Маслов выделяет две корреляции, важные для развития категории вида в русском языке: это корреляция определённости / неопределённости и корреляция предельности / непредельности. Первая корреляция основана на противопоставлении конкретного и отвлечённого действия, причём конкретным является простое, единичное действие, а отвлечённым – действие сложное, многократно повторяющееся, «обычное или только возможное, одним словом – неопределенное, порой даже одна лишь способность субъекта к выполнению действия» [Там же, с. 105]. Иллюстрируя это противопоставление, Ю. С. Маслов приводит примеры «видеть» – «видать», «быть» – «бывать», указывая, что второй член оппозиции выражает не только многократность, но и особую интенсивность действия, и, таким образом, именно он оказывается маркированным членом оппозиции [Там же, с. 105-106]. Содержание корреляции предельности / непредельности состоит в наличии или отсутствии предела действия, в направленности или ненаправленности действия к этой границе. Предельные глаголы имеют только перфективные формы или формы для обоих видов, непредельные глаголы являются имперфективными и образуют группу imperfectiva tantum [Там же, с. 106]. Исходя из этого, Ю. С. Маслов делает вывод о том, что от некоторых слов в праславянском языке могло образовываться 4 типа глаголов: 1) непредельный определённый (nesti); 2) непредельный неопределённый (nositi); 3) ряд предельных определённых, образованных с разными приставками (u-, vъ-, pri-nesti); ряд предельных неопределённых (u-, vъ-, pri-nositi) [Там же, с. 106-107].
При этом Ю. С. Маслов подчёркивает, что глаголы третьего – четвёртого типов не передавали современного видового различия. Так, глагол «vъnesti» передавал значения противоположных видов, то есть называемое им действие могло рассматриваться как в своём течении, так и в момент достижения результата. Глагол «vъnositi» же обозначал действие неопределённое, повторяющееся [Там же, с. 107]. Далее Ю. С. Маслов пишет: «…так называемая перфективация восходит к положительному члену одной корреляции, именно к предельности, а имперфективация – к положительному члену другой корреляции – именно к неопределенности» [Там же]. И далее: «Базой возникновения СВ и НСВ были предельные глаголы, и в первую очередь глаголы результативного способа действия с приставками…» [Там же, с. 108]. Именно при использовании таких глаголов возникает необходимость разграничения процесса и момента достижения результата. Так глаголы четвёртого типа приобретают значение протекающего единичного действия. Таким образом, несовершенный вид сформировался раньше совершенного. «НСВ противостоял как эмфатическая и факультативная форма «нейтральному виду»…» [Там же, с. 109]. Впоследствии нейтральный вид превращается в совершенный, но пока категория вида охватывает только часть глагольной лексики.
Частные значения совершенного вида
А. А. Барентсен предлагает более сложное определение значения совершенного вида, включающего в себя 3 признака: 1) предельность; 2) целостность; 3) секвентная связь. При этом наиболее значимой для русского аспекта он считает секвентную связь, предполагающую связь с прошлой и итоговой ситуацией [Барентсен 1995, с. 16, с. 23]. Однако и этот признак можно считать неотъемлемым свойством предела.
Пожалуй, основной причиной, препятствующей единогласному принятию концепции предельности, является многозначность понятия «предел» (см., например, [Горбов, 2014]). А. В. Бондарко, описывая функциональное поле лимитативности как составляющую аспектуальности, выделяет понятия внутреннего и внешнего предела как ограничения протекания действия характером самого действия или внешними по отношению к нему факторами (см. [Бондарко 2003b, с. 46; Бондарко 1986, с. 14], о внешнем пределе см. также [Маслов 2004, с. 323]). Кроме того, можно выделить и другие типы предела, например, реальный и потенциальный. По А. В. Бондарко совершенный вид обозначает реальный предел, то есть достижение этого самого предела, что же касается предела потенциального, он пишет: «Понятие потенциального предела сопряжено с процессностью, т. е. с представлением действия в процессе его протекания» [Бондарко 2003b, с. 48]. Потенциальный предел выражается несовершенным видом. Иначе говоря, это стремление к пределу, позволяющее создавать такие выражения, как «ловил, но не поймал» (эту функцию несовершенного вида иногда называют конативным значением (см., например, [Гиро-Вебер 1990, с. 106])). Таким образом, потенциальный предел может выражаться глаголом в несовершенном виде, только если он относится к классу предельных глаголов. Далее А. В. Бондарко выделяет эксплицитный и имплицитный пределы: «Предел является эксплицитным, если налицо явно выраженное значение полноты (исчерпанности) данного проявления действия» [Там же, с. 49]. Этот предел выражается глаголами совершенного вида. «Предел является имплицитным, если данное значение лишь подразумевается в определённых условиях контекста (при участии грамматических форм, допускающих такую импликацию)» [Там же]. Имплицитный предел прежде всего представлен несовершенным видом в позиции нейтрализации (например, в настоящем историческом или при выражении повторяющих действий) и в случаях конкуренции видов. Потенциальный предел, названный выше, можно рассматривать как особую разновидность имплицитного [Бондарко 1986, с. 15]. Можно рассматривать также относительный и абсолютный пределы. Понятие относительного предела актуально в случае с глаголами-градативами, когда действие может быть продолжено далее [Там же, с. 16]. Названные разновидности предела можно отнести к особенностям значения того или иного глагола. Легко заметить, что выделение внешнего и внутреннего предела или предела относительного и абсолютного относится к семантике глагола, а эксплицитного и имплицитного – к функционированию видовых форм в контексте, а не к природе видового противопоставления. Таким образом, аспектуальное понятие «предела» должно включать в себя то, что позволяет охватить все глаголы совершенного вида, противопоставив их глаголам несовершенного вида.
Другим недостатком концепции (в её традиционном понимании) можно назвать неясность оснований видового противопоставления. Так, В. В. Гуревич не считает, что совершенный вид выражает какую-то особую предельность, которой нет в несовершенном виде. Напротив, он пишет: «…предельность есть элемент лексического значения глагола: компонент «начало (конец) состояния» содержится в значении обеих видовых форм парных глаголов, и форма СВ лишь как-то его акцентирует, актуализует, но не привносит в значение глагола» [Гуревич 2008, с. 25]. В качестве доказательства В. В. Гуревич приводит тот факт, что непредельные глаголы не могут приобретать значение совершенного вида ни в каких контекстах, предельность может вноситься только словообразовательным аффиксом. Он пишет: «…СВ актуализует, т. е. вводит в ассертивную часть высказывания предельный компонент значения глагола, точнее говоря, лишь часть начинательного значения: компонент «существует в указанный момент», вторая же часть «не было ранее» – образует пресуппозицию» [Там же, с. 28]. В предложении с несовершенным видом нет ни утверждения начинательного значения, ни пресуппозиции «не было ранее», т. е. нет утверждения о переходе к новому состоянию. В связи с этим В. В. Гуревич делает вывод: «С этой точки зрения вид есть лишь одно из разнообразных средств обозначения того, как актуализуются элементы высказывания или компоненты лексического значения слова» [Там же, с. 38]. Однако при такой интерпретации глаголы imperfectiva tantum оказываются вне видового противопоставления (см. [Телин 1985, с. 252]), чего не должно быть, так как вид чаще всего считается грамматической категорией.
Названные противоречия не уменьшают значимости понятия «предел» для русской аспектологии, однако обращают внимание на то, что традиционная интерпретация предельности также не отвечает на все поставленные вопросы. 4) Результативность действия. Одним из самых ярких сторонников этой концепции является И. П. Мучник. В своей книге «Грамматические категории глагола и имени в современном русском литературном языке» он также рассматривает наиболее распространённые интерпретации значения совершенного вида. М. Я. Гловинская указывает, что для него понятие «предельности» и понятие «результативности» являются почти тождественными [Гловинская 1982, с. 35], и действительно И. П. Мучник не опровергает концепцию предельности, хотя, как это видно из предложенного им списка концепций, разделяет эти интерпретации [Мучник 1971, с. 97].
По мнению И. П. Мучника, во всех глаголах совершенного вида явственно выступает значение результативности действия [Там же, с. 102]. Таким образом, именно результативность является положительным значением совершенного вида, в то время как недлительность выступает только как отрицательный признак, выводимый из соотносимости с глаголами несовершенного вида.2 И. П. Мучник продолжает традицию С. О. Карцевского, писавшего: «Семантика видов находит себе точку опоры в понятии результата. Это понятие является одной из главных движущих сил русской глагольной системы, и его воздействие обнаруживается вплоть до области переходности, залога и наклонения» [Карцевский 1962, с. 220]. Предупреждая возможные возражения, С. О. Карцевский сразу подчёркивает то, что вне зависимости от того, финальное или начальное значение выражает глагол совершенного вида, действие воспринимается как результативное [Там же, с. 222]. Отмечает он также и то, что «результативный момент заставляет думать именно о конкретном и, так сказать, осязаемом результате, к которому стремится и которым заканчивается процесс; естественно, что при этом в сознании возникает прежде всего представление прямого объекта» [Там же, с. 223]. С. О. Карцевский, как и многие другие исследователи, обращал внимание на субъективность, заложенную в противопоставлении видов, отмечая: «…перфективация процесса – это не что иное, как концентрация нашего внимания на одном из конкретных моментов процесса при исключении всех остальных моментов, вследствие чего возникает иллюзия, будто перфективный процесс совсем не имеет длительности; мы говорим – иллюзия, так как каждому процессу необходимо свойственна известная длительность» [Там же, с. 222]. Таким образом, получается, что совершенный вид также обозначает процессы со всеми присущими им признаками, в первую очередь длительностью, но эти характеристики игнорируются говорящим (эта особенность будет проанализирована в следующих параграфах).
Обобщённо-фактическое значение несовершенного вида – конкретно-фактическое значение совершенного
Глагол «выпил» указывает на предел действия. Важно то, что вне зависимости от того, было ли доведено действие «пил» до предела (то есть было ли выпито всё имеющееся молоко или актуальная для говорящего часть молока), возможен результат «простудился», более того глагол «пить» относится к тем глаголам, которые без дополнительного контекста предполагают достижение предела, – какое-то количество молока всё равно выпито. Теперь обратим внимание на диалог (3) «Почему ты в краске? – Прислонился к стене». Данный результат мог возникнуть только в том случае, если действие достигло предела, то есть если субъект соприкоснулся с покрашенной стеной. Таким образом, акцентировать внимание на предшествующем процессе нет никакого смысла, к тому же данный процесс представляется как мгновенный. Другое дело – употребление несовершенного вида в диалоге (1) «Почему ты разбросал мои вещи? – Я искал свой галстук». Замена ответа на «Я нашёл свой галстук» ничего бы не объясняла, так как факт нахождения напрямую не связан с устройством в квартире беспорядка. К данному результату приводит процесс, вполне возможно, что довольно длительный. При этом собственно предел, то есть нахождение галстука, мог быть вообще не достигнут. Таким образом, глаголы совершенного и несовершенного видов в данном случае отражают объективно разные ситуации. Та же функция у глагола несовершенного вида будет в диалоге: «Почему ты сложил мои вещи? – Я искал свой галстук», если, напротив, изначальный беспорядок мешал субъекту, и он решил, что быстрее найдёт нужную вещь, если сделает уборку. Таким образом, формулировка нового правила оказывается излишней. Заметим, что рассматриваемый пример также похож на пример из следующего правила: «Почему у вас вчера было столько шума? – Мы перевозили мебель», которое А. А. Караванов сформулировал так: «употребление НСВ для выражения одновременных действий, связанных в своём протекании» (см. правило № 50). Всё это трансформации правила о занятости субъекта делом в определённое время, что может выразить только несовершенный вид. В обоих случаях для говорящего важно актуализировать процесс, который привёл к тому или иному результату, а оттенки смысла могут меняться в каждом новом контексте. Оба примера можно трансформировать по одинаковой схеме: «Я искал галстук, поэтому разбрасывал твои вещи» / «Мы перевозили мебель, поэтому шумели».
Не раз выделяемое значение непричастности к совершению того или иного дела, выражаемое несовершенным видом (см. правило №51), также абсолютно закономерно. Рассмотрим диалог: «Ты съела мою булочку? – Я не ела». А. А. Караванов пишет: «Характерной чертой этих мини-диалогов является то, что в вопросе часто употребляется СВ, а в ответе – НСВ. СВ, употреблённый в вопросительном предложении, указывает на предположение говорящего о том, что именно его собеседник совершил указанное действие, а НСВ, употреблённый в ответе, свидетельствует, напротив, что собеседник не только не совершал этого действия, но и вообще не имеет к нему никакого отношения» [Караванов 2012, с. 167]. Логично, что в вопросе говорящий маркирует изменение ситуации (булочка исчезла), но совершенный вид, обозначая предел, никак не может отрицать само действие, таким образом, ответ «Я не съела» отрицает только достижение предела, что тоже может служить отрицанием всего действия, но довольно слабым. Сравним с ответом «Я не съела, только откусила раз». Глагол несовершенного вида чётко маркирует то, что данное действие вообще не имело места.
В следующем разделе А. А. Караванов объединил модальные и модусные значения видов, зато из названия раздела исчезло указание на аспектуальные значения видов. Таким образом, степень мотивированности употреблений видов в данных контекстах должна быть существенно ниже. Тем не менее, модальные значению, по мнению А. А. Караванова, отражают реальную действительность [Там же, с. 5]. Он определяет их следующим образом: «Модальные значения – это значения возможности / невозможности, разрешения / запрещения, долженствования и под.» и далее писал: «…в контекстах с модальным значением нет реально протекающего действия, а есть только общее представление о действии, названии действия (для чего и служит инфинитив)» [Там же, с. 4]. Хрестоматийным примером является употребление видов для выражения значения категоричного запрещения (императив запрещения, или прохибитив, исследовался многими учёными – см., например, [Храковский 2001, с. 48]) и значения невозможности совершения действия (см. правило №60): Сравним предложения «В эту аудиторию не входить» и «В эту аудиторию не войти». Действительно, в первом предложении говорится о том, что в аудиторию входить нельзя, например, если там идёт экзамен. Во втором предложении указывается, что в аудиторию войти не получится. Это противопоставление не случайно. Несовершенный вид привычно маркирует действие само по себе, совершенный – предел действия. При этом несовершенный вид сохраняет добавочный оттенок неопределённости, всеобщности, то есть указывает на то, что действие осуществлять нельзя. Второе предложение ничего не запрещает, а лишь указывает то, что предел быть достигнут не может, то есть можно пытаться войти, только войти не получится. Вариациями этого правила можно назвать ряд других, приведённых А. А. Каравановым (см. правила №57-59).
В непосредственной связи с этим правилом оказывается ещё одно известное противопоставление видов в императиве, когда несовершенный вид используется для выражения запрещения, а совершенный – для предостережения, если действие рассматривается как случайное, непреднамеренное (см. правила №61, 62). Т. В. Булыгина особо подчёркивала, что в таких случаях совершенный вид не совместим с глаголами, обозначающими действия, зависящие от воли субъекта [Булыгина 1980, с. 341], что является логичным следствием того, что совершенный вид в отрицательных конструкциях с императивом используется для предупреждения. Действительно, предостерегать от совершения действия, зависящего от воли субъекта, довольно странно – в этом случае логичнее запретить само действие, например: «Не мой посуду». Это функциональное разграничение видов можно считать одной из особенностей употребления видов в императиве, которое неоднократно привлекало исследователей.
Ограниченно-кратное значение несовершенного вида – суммарное значение совершенного
В контексте (9) «Букет я бросала два раза, первый раз в потолок (уж очень они были низкие)!» действие тоже можно считать обратимым, по крайней мере, оно не достигло запланированного результата, и его пришлось повторить. Однако действия разделяют короткие интервалы, что характерно для совершенного вида. Кроме того, квантификатор находится в постпозиции. В результате эксперимента 66% респондентов использовали глагол несовершенного вида. Таким образом, длительность интервалов и позиция квантификатора оказались менее значимыми факторами, чем аннулированность результата.
Эксперимент подтвердил, что аннулированность результата практически не позволяет использовать глагол совершенного вида (контексты 6, 7, 9) за исключением случаев, когда смена ситуации маркирована более чётко, чем обратимость действия (8). При этом в таких контекстах позиция квантификатора и даже длина интервалов являются менее значимыми факторами.
Интересно проследить, как на выбор вида влияет количество повторов. Если многократность в основном ассоциируется с несовершенным видом, то в случае увеличения кратности возможность представления каждого действия как отдельного акта может уменьшаться. Так, Е. В. Петрухина писала: «Чем регулярнее повторение, тем больше наблюдается ограничений в русском языке на употребление СВ в значении узуального действия, при этом употребление НСВ становится обязательным…» [Петрухина 2005, с. 224]. В связи с этим важным оказывается ещё одно наблюдение Л. Н. Шведовой и Т. Г. Трофимовой: «Глагол СВ называет свойство субъекта, которое проявляется время от времени, от случая к случаю» [Шведова 1983, с. 98]. При этом увеличение кратности не всегда приводит к появлению регулярности («Он десять раз кивнул»). Кроме того, в соответствии с нашей гипотезой, согласно которой совершенный вид обозначает предел между ситуациями, количество повторов не должно играть решающей роли.
В предложении (10) «Со мной он разговаривал сперва сдержанно, если не сказать холодно, десять раз предупредил, что прошлый жилец был человек тихий, никого к себе не водил, и мне пришлось успокаивать его, что никаких тревог моё пребывание ему не доставит» повтор происходит через короткие интервалы, и этот комплекс действий легко представить как единое целое. 65% респондентов выбрали глагол совершенного вида.
В контексте (11) «Там, где я десять раз примеривался, чтобы провести одну линию, они проводили её мгновенно» снова представлены короткие интервалы, однако действие можно интерпретировать как постоянное качество субъекта, противопоставленное умению других лиц (оно как раз и выражено глаголом несовершенного вида). Таким образом, ограниченно-кратное значение приближается к потенциально-качественному. С другой стороны, возможна трактовка названного действия как процесса, что сближает его с конкретно-процессным значением. В итоге 93% опрошенных выбрали глагол несовершенного вида.
В предложении (12) «Он указывал на то, что в течение года программу заводу меняли пять раз, и требовал гарантийного решения основных вопросов программы не позднее, чем к пятнадцатому июля» квантификатор находится в постпозиции, однако автор использует глагол несовершенного вида. 71% участников эксперимента также выбрали глагол несовершенного вида. Такой выбор можно объяснить почти теми же причинами, по которым мы не говорим «Он несколько раз бросил курить». Однако если в случае с курением результатом считается полный отказ от курения, к которому субъект уже не должен возвращаться, то смена программы обладает меньшим сроком актуальности и может вызвать следующую смену программы. Кроме того, в контексте про курение совершенный вид создаёт ощущение кратких интервалов, и тогда предложение приобретает совсем странный смысл. В рассматриваемом контексте нет строгих ограничений на употребление видов, и процент выбора совершенного вида (27%) это подтверждает.
В предложении (13) «В восьми последних встречах с Плющенко Ягудин проиграл семь раз – дважды на чемпионате Европы, дважды на чемпионате России, на чемпионате мира, в финале Гран-при и на Играх доброй воли» квантификатор также находится в постпозиции. В целом этот контекст похож на примеры (1), (2). В отличие от контекста (2) разобщённости действия с настоящим моментом на уровне предложения не ощущается. Учитывая то, что в данном предложении на первый план выходят статистические показатели (восемь встреч, семь поражений и т. д.), то в центре внимания говорящего находится количество повторений, которое можно суммировать с помощью совершенного вида. В результате 79% респондентов выбрали глагол совершенного вида.
Таким образом, в случае увеличения кратности действий распределение между видами остаётся тем же. Рассмотрим предложения с неопределённым квантификатором: (14) «В соседней комнате несколько раз звонил телефон, Владимир не подошёл» – во второй части контекста использован глагол совершенного вида, подчёркивающий законченность описанной ситуации. Длина интервалов между действиями по контексту не ясна – звонки могли как следовать один за другим, так и повторяться через относительно длинные паузы. В результате эксперимента 76% респондентов выбрали несовершенный вид глагола, и 24% – совершенный.