Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Общие вопросы анализа семантики глаголов физического действия 9
1. О денотате глагола 9
2. О глагольных классификациях 13
3. Понятие физического действия 16
4. Глаголы физического действия 17
5. Предмет и материал исследования 19
6. Методика исследования 21
7. Глубинная и поверхностная структуры контекста 23
8. Партиципанты и атрибуты ситуаций, обозначаемых контекстами с глаголами действия 27
9. Контекст и его роль при анализе глагольной семантики 4 9
10. Принципы описания сочетаемости глаголов действия 52
Глава 2. Основные ЛСВ глаголов физического действия 57
1. Семантическая структура глаголов физического действия 57
2. О выделении нескольких основных ЛСВ в семантической структуре глаголов физического действия 58
3. Семантический анализ основных ЛСВ глаголов действия 63
Глава 3. Принципы анализа производных ЛСВ глаголов действия 7 5
1. Современное состояние вопроса 75
2. Принципы анализа материала 7 7
3. Понятие типа 81
4. Связь между изменением типа и изменением значения глагола 83
5. Тематические типы субъектов и объектов; лексико-грамматические типы подлежащих и прямых дополнений 8 6
6. Лексико-грамматические модели предложений, в которых реализуются производные ЛСВ глаголов физического
действия 103
Глава 4. Контексты, в которых реализуются производные ЛСВ глаголов физического действия 106
1. Организация материала 10 6
2. Категориальное значение образующих группу контекстов 107
3. Описание материала внутри групп (подгрупп) 10 9
4. Описание лексико-грамматических моделей предложений, в которых реализуются производные ЛСВ глаголов физического действия 113
5. Соотношение между группами контекстов и производными ЛСВ глаголов физического действия 194
Заключение 2 02
Список использованных словарей 206
Список использованной литературы
- Глаголы физического действия
- О выделении нескольких основных ЛСВ в семантической структуре глаголов физического действия
- Связь между изменением типа и изменением значения глагола
- Описание материала внутри групп (подгрупп)
Введение к работе
Актуальность темы . определяется отсутствием единого подхода к анализу глагольной- семантики, следствием которого является известная непоследовательность в членении семантического пространства глаголов в толковых словарях.
Выбор глаголов физического действия в качестве предмета исследования обусловлен тем, что данные глаголы составляют довольно большой пласт лексики русского языка, важный в коммуникативном отношении. Многие из этих глаголов полисемантичны, а, в соответствии с наблюдением М.Бреаля, "чем больше значений собрано в одном слове, тем больше оснований предполагать, что оно представляет разные аспекты интеллектуальной и социальной деятельности"1 . Тот факт, что указанные глаголы, помимо физических действий, способны обозначать физическое и психическое состояние человека, свойство предмета, природное явление, процесс движения, звучания и др., позволяет достаточно полно рассмотреть проблемы анализа глагольной семантики.
Цель настоящего исследования заключается в обосновании теоретической базы предлагаемой методики и выработке на этой основе общих принципов семантического анализа глаголов.
Задачи исследования, способствующие реализации постав'ленной цели, состоят в следующем:
-
выработать и теоретически обосновать методику анализа;
-
для каждого глагола, являющегося предметом исследования:
а) осуществить сплошную выборку контекстов из материалов
Большой Картотеки Словарного отдела ИЛИ РАН;
б) произвести анализ полученных контекстов в
соответствии с предлагаемой методикой с целью выделения в
семантическом пространстве глагола его отдельных лексико-
семантических вариантов (в дальнейшем - ЛСВ);
'Breal М. Essai de semantique. 7-eme ed. Paris, 1924. P. 144.
в) выявить иерархические отношения, которыми связаны ЛСВ глагола в его семантической структуре;
3) произвести сопоставительное изучение семантических
структур глаголов с целью выработки общих принципов их
анализа;
4) осуществить систематизацию материала и его описание в
соответствии с выработанными принципами.
Поскольку "семантическая структура глагола более емка и гибка, чем у всех других грамматических категорий"1 , для ее системного описания необходимо, чтобы были определены общие критерии членения его семантического пространства. Обоснование этих критериев составляет научную новизну работы.
Теоретическая значимость исследования подтверждается разработкой общих принципов формализации семантического анализа глаголов, что представляет значение для теории и практики лексикографии. В диссертации также подробно рассматриваются многие теоретические проблемы, связанные с анализом и описанием глагольной семантики. Изучение роли глагола в тексте, влияния контекстного окружения на его семантику, развития переносных значений глагола, представленное в диссертации, . углубляет лингвистическую основу преподавания русского языка для иностранцев.
Практическая ценность работы связана с возможностями применения ее результатов в области лексикографии и методики преподавания русского языка как иностранного. Материалы диссертации также могут быть использованы при разработке формализованных процедур семантического анализа контекстов с глаголами действия в качестве предикатов.
Апробация работы. Результаты исследований, выполненных по теме диссертации, обсуждались на заседаниях Словарного отдела ИЛИ РАН и на международной школе-семинаре в г.Иваново (август 1995г.); автором подготовлены две публикации.
Структура диссертации. Диссертация состоит из введения, четырех глав, заключения, списка использованных словарей и справочных изданий, списка литературы и приложения.
Глаголы физического действия
Существующие в лингвистике классификации глаголов немногочисленны и, безусловно, хорошо известны. Прежде всего, к глаголам как ядру предикатной лексики применимы соответствующие классификации предикатов, см., напр., [Щерба 1974, с.90; Алисова 1971; Чейф 1975; Степанов 1981; Булыгина 1982; Селиверстова 1982]. Кроме того, существует ряд работ, посвященных собственно принципам классификации глаголов.
Последние могут быть условно разделены на три группы. К первой относятся те исследования, авторы которых проводят классификацию глаголов по грамматическим основаниям, которые отражают их категориальные особенности, связанные с характером глагольного действия. Так, например, в основе классификации Ю.С.Маслова [Маслов 1948] лежат особенности функционирования категории вида в русском языке - различный характер отношения между членами видовых пар, а также случаи видовой несоотносительности. Выделение четырех групп глаголов в работе З.Вендлера [Vendler 19 67] основано на учете таких факторов, как характер соотнесенности обозначаемого глаголом действия с временной осью, наличие/отсутствие предела в его развитии и возможность/невозможность употребления того или иного глагола в Progressive (исследование построено на материале английского языка).
Идеи Вендлера оказали серьезное влияние на дальнейшие попытки классификации глаголов (см., напр., [Mourelatos 1978; Bach 1986]). В то же время в позднейших исследованиях (напр., [Dowty 1986]) отмечалось, что отнесение того или иного глагола к одной из выделенных Вендлером четырех групп - "Accomplishments", "Achievements", "Activities", "States" определяется не только его собственной лексической семантикой, но и особенностями его контекстуального окружения. В связи с этим встает вопрос о том, что же, собственно говоря, должно быть предметом классификации: глаголы, предложения или, возможно, ситуации [там же]?
Е.В.Падучева при построении своей иерархии таксономических категорий опирается на вендлеровские категории, отмечая при этом их недостаточность для адекватной классификации русских глаголов [Падучева 1994]. В частности, в схеме Вендлера нет места для глаголов типа "резать", "шить" и пр. (парные к ним глаголы совершенного вида относятся к разряду "Accomplishments"), которые являются предметом настоящего исследования. По классификации Падучевой эти глаголы относятся к разряду "действия в развитии", который, в свою очередь является одной из производных таксономических категорий.
В основе второго подхода к классификации глагольной лексики лежит учет субъектно-объектной локализации действия, выражаемого тем или иным глаголом, см., напр., [Мартынов, Шуба, Ярмош 1964; Иноземцева 1968; Уфимцева 1977, с.72-80]. Третьим параметром возможной классификации является отнесенность обозначаемых глаголами явлений к тем или иным "тематическим сферам" внеязыковой действительности. Однако, существующие попытки таких классификаций либо представляют собой лишь самое общее, "грубое" разбиение глагольной лексики (см., напр.,[Золотова 1982]), либо - при более мелком делении - выглядят достаточно спорными (ср. [Суванова 1985; Лексико-семантические группы глаголов 1988], а также классификацию Б.Левин, представленную в [Dorr 1993, р.131]). Это связано с объективной сложностью представления глагольного значения в виде иерархической структуры , поскольку значение глагола может одновременно относиться к разным концептуальным областям [Wu, Palmer 1994, p.135-136]. Как отмечает Г.Г.Сильницкий по поводу глаголов, обозначающих статичные ситуации, "одно состояние может совмещать две (или более) тематические денотативные характеристики" [Сильницкий 1986, с.12]. Что же касается глаголов, обозначающих динамические явления, то они описывают переход от некоторого исходного состояния к некоторому последующему, причем каждое из этих состояний имеет свою собственную (и, может быть, не одну) тематическую характеристику. В связи с этим Г.Г.Сильницкий предлагает строить классификацию таких глаголов "не по одному семантическому измерению. . . , а по стольким, сколько состояний содержится в их составе" [там же]. Схожую мысль о многомерной классификации высказывал и Ф.Данеш [Danes 1976]. Между тем, достаточно очевидно, сколь сложной является данная задача.
О выделении нескольких основных ЛСВ в семантической структуре глаголов физического действия
Наблюдатель представляет собой лицо, через восприятие которого ситуация отражена в тексте (ср. термин "говорящий", обычно используемый при анализе речевого материала).
Вообще, поскольку любая ситуация, для того чтобы получить свое отражение в тексте, должна быть сперва кем-то увидена (услышана и т.д.) и структурирована, можно сказать, что наблюдатель является партиципантом всех без исключения ситуаций. При этом он может совпадать с субъектом ситуации или с ее объектом (в случае, если они выражены личными местоимениями первого лица).
Однако, в дальнейшем изложении наблюдатель будет пониматься более узко - как постороннее лицо, не являющееся ни субъектом ситуации, ни ее объектом и не выраженное в тексте. Таким образом, наблюдатель является партиципантом всех ситуаций, субъект которых - не-человек, а также некоторых ситуаций с субъектом-человеком. Последние следует рассмотреть более подробно. Представляется, что физические действия человека по своей сути являются объективными в том смысле, что доступны всеобщему наблюдению и могут быть описаны схожим образом различными людьми. Традиционное изоморфное отражение ситуации физического действия в тексте не содержит в себе личностного взгляда на мир, оно представляет собой просто констатацию некоторого факта. Поэтому думается, что выделение в таких ситуациях участника-наблюдателя было бы неверным. Данное замечание касается прежде всего контекстов, относящихся к основным ЛСВ глаголов физического действия, а также к их специализированным значениям и к ЛСВ, образованных от основного с помощью метонимического переноса (типа уже рассмотренных выше копать землю - копать яму).
Другие типы ситуаций, субъектом которых является человек (физическое и психическое состояние, психологическое воздействие, социальная деятельность), обладают большей субъективностью (в указанном выше смысле). Сам факт, что такие ситуации обозначаются глаголами физического действия, не являющимися специализированным средством их выражения, обусловливает образность соответствующих контекстов, ср.: Полковник гнул я ломал своих оппонентов так же, как гнул и ломал он железные кочерги; Председателей мылили, песочили, отдавали под суд - ничего не помогало: пустошей становилось больше год от году". Что же касается физического и психического состояния человека, то их обозначение посредством глагола физического действия возможно, к тому же, только при условии неизоморфного отражения ситуации в тексте, что придает контексту дополнительную экспрессивность, ср.: Лихорадка корежила его тело, и он стонал, ворочаясь с боку на бок; Слепили слезы ей глаза, Палила душу жалость.
Нестандартность взгляда на мир, находящая свое выражение в подчеркнутой образности контекстов, подобных перечисленным выше, фактически вводит автора этого взгляда в саму ситуацию, делает его ее участником. Поэтому представляется обоснованным выделение наблюдателя в качестве партиципанта означенных ситуаций.
В то же время, поскольку данные ситуации могут отражаться в тексте не только в оценке постороннего наблюдателя, но и через восприятие их субъектов, объектов, анти-бенефициантов, наблюдатель не является партиципантом всех таких ситуаций. Его функция - оценки ситуации - может выполняться соответственно субъектом (Ломает грусть меня, Как агнца лютый зверь), объектом (Пепко так и сверлил меня глазами, изнемогая от любопытства), анти-бенефициантом (Наши письмо из дома получили, под меня там копают, на мое место зарятся) . Сама же оценка в любом случае является характерной чертой таких ситуаций и указывается при анализе соответствующих контекстов на правах участника ситуации.
Связь между изменением типа и изменением значения глагола
Как видно из формулировки критериев, из изменения типа подлежащего или прямого дополнения нельзя однозначно сделать вывод об изменении значения глагола, поскольку для их соблюдения достаточно, чтобы такая зависимость была релевантна для двух глаголов (но она может оказаться нерелевантной для остальных).
Например, изменение традиционного для глаголов физического действия в их основных ЛСВ типа подлежащего "Человек" на тип "Животное" не всегда свидетельствует об употреблении глагола в производном ЛСВ. Для глаголов точить, сверлить такая смена типа подлежащего является показателем изменения значения глагола, ср. точить нож и Кошка начала грозно точить когти о табуретку, сверлить железную плиту и Жучок сверлит древесину. Напротив, для глаголов рыть, корежить, ковырять это изменение не свидетельствует об употреблении глагола в другом ЛСВ, ср., например: Медведь деловито ковырял передними лапами начинавшую подмерзать землю и Семен Семенович молчал, ковыряя в земле пальцем. Аналогичным образом, тип прямого дополнения "Продукты питания", выделяемый в рамках более крупного типа "Неодушевленные предметы" (характерного для прямых дополнений при глаголах физического действия в их основных ЛСВ), у одних глаголов может служить показателем изменения их значения (ср. рубить капусту, чистить апельсин) , а у других - нет (напр., мыть яблоки). Это объясняется особенностями сочетаемости разных глаголов физического действия в их основных ЛСВ. У глаголов с узко очерченной семантической областью слов, способных замещать позицию прямого дополнения, изменение его типа свидетельствует об изменении значения: ср. шить платье и шить дом тесом (во втором примере тип прямого дополнения может быть определен как "Строения, их части"). В то же время вряд ли можно констатировать изменение значения (по отношению к некоторому исходному) в словосочетаниях красить дом, мыть окна.
Таким образом, изменение типа подлежащего или прямого дополнения является лишь сигналом возможного изменения значения глагола. Вместе с тем, целесообразность выделения типов подлежащих и прямых дополнений состоит в том, что большинство из них однозначно свидетельствуют о том, что глагол употреблен в особом, отличном от исходного, ЛСВ. К ним относятся такие типы подлежащих, как, например, "Природные силы", "Транспортные средства", "Оружие и снаряды", "Негативные физические ощущения, болезнь", "Мысли, чувства"; такие типы прямых дополнений, как "Продукты творческого труда", "Деньги" и др. В любом случае, для того чтобы установить, имеет ли место изменение значения, необходим анализ соответствующей ситуации, прежде всего, анализ типов ее субъекта и объекта. Однако, так как критерии их выделения те же, что для подлежащих/прямых дополнений, изменение типа субъекта/объекта также не всегда означает реализацию другого ЛСВ глагола- Все примеры в тексте, относящиеся к подлежащим и прямым дополнениям (см. выше), справедливы соответственно для субъекта и объекта.
Другая сторона отношений между изменением типа и изменением значения глагола заключается в том, что один и тот же тип подлежащего, или прямого дополнения, или субъекта, или объекта может быть характерен для более чем одного производного ЛСВ глагола. Случаи, в которых один тип подлежащего или субъекта характерен для нескольких ЛСВ глагола, достаточно очевидны (тип "Человек"). В качестве примера совпадения типа прямых дополнений, а также объектов у разных ЛСВ глагола можно привести речения чистить морковь (т.е. срезать кожуру, верхний слой) и чистить вишню (от косточек) (т.е. вынимать косточки), где прямые дополнения и объекты относятся к типу "Продукты питания". Трудности анализа данного примера усугубляет совпадение типов подлежащих, так что на синтаксическом уровне только второстепенные члены предложения (если они имеются) могут служить своеобразным сигналом того, что в данных речениях реализуются разные ЛСВ глагола, а при логико-когнитивном анализе существенно возрастает роль экстралингвистического фактора. Таким образом, обобщая материал данного параграфа, можно констатировать, что между изменением типа любого из рассматриваемых здесь элементов глубинной и поверхностной структур и изменением значения глагола не существует того соответствия, которое в логике выражается формулировками "необходимо и достаточно", или "тогда и только тогда".
Описание материала внутри групп (подгрупп)
Материал настоящей главы представляет собой свод контекстов, относящихся к производным ЛСВ. В большей своей части (кроме материалов модели 9) это контексты, в которых наблюдается изменение особенностей заполнения позиций подлежащего и прямого дополнения. Материал организован в группы, группы - в модели.
В основе выделения девяти моделей лежит сочетание двух принципов - грамматического (наличие или отсутствие подлежащего/прямого дополнения) и семантического (изменение или сохранение их типа). Разный "удельный вес" этих факторов для разных моделей обусловливает различную организацию материала внутри моделей. Описание каждой модели (иногда каждой группы внутри модели) сопровождается указанием на возможные грамматические формы глаголов в соответствующих контекстах.
Выделение групп внутри моделей (или подгрупп внутри групп) обычно основывается на общности изменений типов подлежащих и/или прямых дополнений. Исключением являются группы и подгруппы, в которые включаются контексты с нерегулярными изменениями типов подлежащего и прямого дополнения. Организация материала, относящегося к моделям 7 и 9, также носит особенный характер.
Если изменение подлежащего или прямого дополнения является регулярным, но представлено в некоторой модели единственным контекстом, данный контекст выделяется в самостоятельную группу.
Порядок расположения групп и подгрупп, выделенных по общности изменений типов подлежащих и/или прямых дополнений, соответствует порядку их перечисления в параграфах 5.1 и 5.2 третьей главы.
Каждая группа (подгруппа) характеризуется единым обобщенным значением образующих ее контекстов (далее оно называется категориальным значением), например: "физическое состояние", "природный процесс", "действия, связанные с проявлением социальной активности", "процесс автоматизированной обработки", "свойство предмета" и др. Понятие категориального значения контекстов включает в себя, таким образом, их характеристику с точки зрения принадлежности соответствующих ситуаций, во-первых, к некоторому "положению вещей" - действию, процессу, состоянию, свойству (ср. [Булыгина 1982, с. 84-85]) - и, во вторых, к некоторой тематической области (различные аспекты жизни человека, животный мир, природа, свойства неодушевленных предметов и их использование). Ниже перечислены категориальные значения контекстов, в которых могут реализоваться производные ЛСВ глаголов физического действия: 108 1) свойства предмета (Нож не режет) ; 2) состояния человека: - физические (Жажда палит горло); - психические (Сердце жжет утрата)) - характеризующие его жизнь в социуме (Жизнь била ее и толкла в ступе, а дури не выбила) ; 3) действия: - физические (Он отлично резал из корней дерева фигурки людей, животных); - связанные с проявлением социальной активности (Дело мне усиленно клеили и на Арнагале, откуда я приехал в Джелгалу. Однако не склеили. Добились только перевода в штрафную роту) ; - связанные с проявлением творческой активности (Сен-Жорж десятками кроил ежегодно оперные либретто)} - физическая деятельность животного 4) процессы: - психологического воздействия (Он резал взглядом сузившихся глаз своих родственников) - связанные с речевой деятельностью ( - Не люблю я, когда ты пустяки мелешь); - связанные с жестикуляцией (Он ходил по кабинету, резал рукой пространство) ; - природные (Солнце калит воздух); - движения (Атомоход крушит льды Карского моря" ) ; -. автоматизированной обработки (Илофильтры хорошо цедят воду на днепровских водохранилищах) ; - звучания (Шаги гулко дробили тишину); - связанные с освещением (Ночную темень сверлили огни электросварки) ; обстрела, вызывающего массовые поражения людей и разрушения (Снаряды кромсали каменные глыбы, косили под корень деревья) .
Возможность использования глаголов физического действия для обозначения процессов, состояний и свойств обусловлена особенностями строя индоевропейских языков вообще, которые, по словам М.Бреаля, представляют предложение в виде маленькой драмы, где подлежащему отводится роль активной субстанции [Breal 1924, р. 86].
Следствием этого является двуплановость большинства контекстов, относящихся к производным ЛСВ соответствующих глаголов. Так, например, суть предложения Атомоход крушит льды Карского моря - движение атомохода через льды передается через описание побочного результата этого процесса; сама же идея движения в предложении непосредственно не выражена. Многим из этих контекстов присуща также образность, ср.: Черное ночное небо кроили и полосовали прожекторы, Одинокие выстрелы рвали тишину, Холодный сухой ветер жжет лицо, Неверность польки все еще сверлила сердце Адольфа и т.д.