Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Особенности грамматического и семантического статуса причастных форм 11
1.1. Исследование грамматического статуса, семантики и позиционного про
странства причастных форм в лингвистике 11
1.1.1 Определение частеречного статуса причастия 11
1.1.2 Семантическая природа причастия в свете вопроса о его адъектива ции .19
1.1.3. Взгляд на позиционное пространство причастия .24
1.2. Субстантивация как грамматическое и семантическое явление в современ
ном русском языке .29
1.2.1. Понятие о субстантивации .29
1.2.2. Изучение субстантивации в отечественном и зарубежном языкозна нии .34
1.2.3. Изучение субстантивации причастий на современном этапе .48
1.3. Словообразовательный потенциал причастия в историческом аспекте 56
1.3.1. Причастие в словообразовательных процессах русского языка 56
1.3.2. Роль причастных форм в процессе образования русского дееприча стия 69
1.3.3. Субстантивированные причастия в истории русского языка .76
Выводы по первой главе 83
Глава II. Место субстантивированных причастных форм в современном русском языке .86
2.1. Субстантивированные причастные формы и проблема их лексикографиро-вания .86
2.1.1. Малый академический словарь русского языка .88
2.1.2. Толковый словарь русского языка С.И. Ожегова и Н.Ю. Шведовой...91
2.1.3. Грамматический словарь русского языка А.А. Зализняка 93
2.1.4. Словарь грамматических омонимов русского языка О.М. Ким и И.Е. Островкиной 96
2.1.5. Новый толково-словообразовательный словарь Т.Ф. Ефремовой .101
2.2. Функционирование субстантивированных причастий в узусе (Национальный корпус русского языка) .108
2.3. Исследование грамматической природы причастных форм в позиции синтаксических актантов 118
2.3.1. Категории рода и числа .118
2.3.2. Категории залога и времени .129
2.4. Исследование соотношения семантических компонентов субстантивиро ванной причастной формы .136
2.4.1. Субстантивированные формы среднего рода .138
2.4.2. Парные по роду субстантивированные причастия .145
2.4.3. Субстантивированные причастия с преобладающим употреблением в форме множественного числа 148
2.4.4. Непарные по роду субстантиваты 157
Выводы по второй главе .167
Заключение .171
Список литературы
- Определение частеречного статуса причастия
- Словообразовательный потенциал причастия в историческом аспекте
- Грамматический словарь русского языка А.А. Зализняка
- Исследование соотношения семантических компонентов субстантивиро ванной причастной формы
Определение частеречного статуса причастия
О.В. Редькина [122], говоря о субстантивации как частном случае транспозиции, указывает на изменение валентности слова, выступающей как показатель степени перехода его в другую часть речи. При этом автор отмечает тот факт, что степень близости грамматических категорий влияет на специфику перехода: длительное накопление элементов нового качества и постепенное отмирание элементов старого качества.
Под полным переходом понимают «выпадение» из исходного класса (т. е. отсутствие омонимии), под неполным – сохранение функционального омонима в исходном классе слов [99]. Учитывая степень перехода, М.Ф. Лукин разрабатывает критерии осуществления данного процесса [95, с. 49], а также приходит к выводу о том, что необходимо уточнение терминологии в отношении транспозиционных процессов. Исследователь отмечает, что в литературе указывалось неоднократно на необходимость разграничения таких понятий, как переход из одной части речи в другую и переходность. В современной науке проведена достаточно четкая линия, разграничивающая данные явления: переход одной части речи в другую определяется преобразованием категориальных признаков языковой единицы, а переходность – её способностью к такому изменению (А.Я. Баудер, М.Ф. Лукин, Л.Я. Маловицкий, Т.С. Тихомирова, В.В. Шигуров).
Субстантивация определяется как изменение синтаксических характеристик частей речи, как трансформация значения и именных категорий, функциональное преобразование флексий [21, с. 189].
Пытаясь следовать данному определению, М.И. Смольянинова рассматривает как основное условие субстантивации причастий наличие диахронически сложившихся семантических типов субстантивов, а также употребление причастия в синтаксической функции, характерной для существительного, т. е. в функции подлежащего, дополнения и несогласованного определения [137, с. 6]. На наш взгляд, данная функция есть результат (а не условие) употребления субстан 55 тивированных форм. Кроме того, не объясняет ничего и «наличие диахронически сложившихся семантических типов субстантивов». Скорее, мы имеем дело с диахронически сложившимися семантическими типами полных причастий в позиции синтаксических актантов.
Объяснив таким образом условия субстантивации причастных форм, исследовательница сосредотачивает внимание на глагольных категориях (характеристиках) субстантиватов, которые либо сохраняются, либо нейтрализуются, либо утрачиваются, что зависит, по мнению М.И. Смольяниновой, от способа субстантивации причастий – непосредственной или опосредствованной.
Сохраняющаяся в структуре субстантивированных причастий залоговая категория получает «определенную модификацию»: отношение действия к его субъекту (у действительных) или объекту (у страдательных) сосредоточивается в структуре одной лексической единицы [137, с. 10]. Отсюда ещё две разновидности субстантивированных причастий: со значением субъекта или объекта действия. Субстантивы со значением лица отчетливо выражают значение субъекта действия, значение же объекта свойственно в большей степени субстантивам с обобщенно-отвлеченным значением, но может быть выражено и у субстантивов первого типа – со значением лица (выбранный, допрошенный и пр.). При этом автор указывает, что это отношение к субъекту или объекту представлено у суб-стантивов так же, как и у обычных причастий, т.е. синтаксически: оканчивающий школу, выбранный ими [Там же. С. 11]. Определяя, таким образом, данные две разновидности субстантированных причастий, М.И. Смольянинова подчеркивает их единство с причастиями как особой лексико-грамматической категорией.
Вообще, вопрос о полной и неполной субстантивации все более и более становится на повестку дня. В основу разновидностей по степени субстантивации лингвисты кладут или семантику субстантивов, или синтаксическую сочетаемость с зависимыми словами, или частотность употребления в речи (это разработано для субстантивированных прилагательных).
Подводя итоги обзора исследований, так или иначе касающихся классификации субстантивированных причастий, мы отмечаем неоднозначность подходов к ключевым пунктам данной проблемы. Исследование типов отпрчастных суб-стантиватов, во-первых, требует уточнения понятий «субстантивация» и «суб-стантивированность» причастий. Смешение данных явлений приводит, на наш взгляд, к ошибочному отождествлению разных объектов исследования.
Во-вторых, важным моментом в процессе субстантивации причастий выступает тот факт, что субстантивированные причастные формы не выходят за рамки глагольно-именного лексико-грамматического класса и должны рассматриваться в качестве явления семантического сдвига в пределах глагольной парадигмы. Здесь, скорее, есть основания говорить о потенциале полной причастной формы в отношении процесса её «опредмечивания». Позиция синтаксического актанта для данного типа причастной формы не определяет эти формы как имена существительные (срав. доброта любящих – доброта любящих друг друга; группа сочувствующих – группа сочувствующих его учению – усиление глагольности субстантивата при наличии зависимых слов).
В-третьих, влияние синтаксических связей причастной формы в позиции актанта на реализацию тех или иных сторон семантики отпричастного субстантива-та приводит к мысли о выдвижении позиционного пространства причастия как критерия типизации его субстантивированности. Имел ли данный критерий определяющее значение для последующего (в диахроническом плане) перехода причастных субстантиватов в имена существительные – этот вопрос требует особого рассмотрения. В данном случае мы подразумеваем группу отпричастных субстан-тивов, представленную в современных словарях и в последнее время подвергающуюся пересмотру в количественном и качественном отношении .
Таким образом, можно констатировать, что намеченные в отечественной грамматике пути исследования субстантивированных причастий требуют понятийного уточнения, а также пересмотра на этой основе вопроса типизации от-причастных субстантиватов в современном русском языке.
Словообразовательный потенциал причастия в историческом аспекте
Лексемы мужского и женского рода представлены почти в равном количестве (17 и 18 единиц, соответственно), среди них присутствуют только две пары по грамматическому роду: направляющий – направляющая, начинающий – начинающая. В последнем случае лексемы действительно составляют родовую пару, ничем иным по своей семантике они не отличаются, чего нельзя сказать о первой паре. В ней примеры употребления единицы мужского рода не сопоставимы по значению с лексемой женского рода:
Шире шаг! кричит начкар. Шире шаг, направляющий! Хрен тебе "шире шаг"! [Александр Солженицын. Один день Ивана Денисовича (1961)]
Импортные багажники элегантны, дороги, но в качестве опоры для груза имеют лишь две направляющие, что удобно только для перевозки жёстких предметов например, плоской "икеевской" коробки или лыж (да и то для последних желательны специальные крепления). [Навыки: Как правильно перевозить груз на крыше (2002) // «Автопилот», 2002.04.15]
Если обратиться к значению лексемы мужского рода, данному в МАС, то выявляется её специальный характер, что и фиксируется особой пометой: в знач. сущ. направляющий, -его, м. Воен. Военнослужащий или подразделение, двигающиеся впереди отряда войск в указанном направлении [131, Т. 1]. Но в ТСОШ ни данного значения, ни подобной пометы мы не обнаруживаем: НАПРАВЛЯЮЩИЙ, -его, м. Тот, кто идет впереди, направляет движение кого-чего-н [110]. В последнем случае, согласно данному лексическому значению, можно предположить и лексему женского рода, что и представлено в ГС: направляющий п 4а; мо - направляющая жо п 4а [53], в СГО даны как субстантиват мужского рода, так и женского, а также фиксируется лексема множественного числа: направляющий, ая, -ие [68]. Оба субстантивированных причастия присутствуют в НТС, при этом у лексемы мужского рода выделяется два значения: направляющая ж. Линия, определяющая направление, по которому движется прямая, образующая коническую или цилиндрическую поверхность. направляющий 1. м. Часть станины станка или других устройств, определяющая движение каких-л. деталей при работе. 2. м. Военнослужащий или одно из воинских подразделений, которые двигаются впереди (отряда войск) [49].
Таким образом, мы видим, что объединение в пары по роду может быть ложным, что оно не может осуществляться лишь на основе грамматической формы, но должно учитывать семантическое наполнение субстантивата.
В то же время следует отметить, что непарные лексемы мужского и женского рода имеют соотносительные субстантиваты иного рода, отражающие пол названного лица. У этих парных субстантивированных причастий либо отмечается иное количество употреблений (т. е находятся в другой группе), либо примеры их функционирования нами не выявлены. Среди лексем мужского рода возможно отметить непарность такой единицы, как ведомый, а в группе непарного женского рода - дарственная. В обоих случаях, на наш взгляд, присутствует ограничение «парности» семантикой лексемы: в первом случае - специальная терминология, называющая лиц только мужского пола; во втором - неличный характер значения субстантивата.
Кроме того, среди малоупотребительных единиц присутствует группа лексем среднего рода (достигнутое, непостижимое, выстраданное, невиданное, неслыханное, положенное, существующее, искомое), в большинстве своем восходя 112 щих к причастным формам страдательного залога, лишь одно субстантивированное причастие среднего рода здесь происходит от формы действительного причастия – существующее. Один субстантиват возможно отнести к разряду специальных слов – искомое.
Формы множественного числа представлены у 4-х субстантивированных единиц, одна из которых (входящие) относится к неодушевленным лексемам, остальные представляют субстантивы со значением лица (желающие, подчинённые, присутствующие). Из субстантивированных причастий со значением лица две лексемы имеют соотносительные формы единственного числа мужского рода, число употреблений которых представлено в значительном количестве. Следовательно, нет оснований рассматривать данные субстантиваты в качестве отдельных лексем: ничем не отличаясь по семантике от соотносительных форм единственного числа, они с полным правом могут быть отнесены к разряду их грамматических форм. Приведем примеры для сравнения:
Мы верим вам, верим, сказал Гном. Эти материалы вы можете показать желающим, в кулуарах. [И. Грекова. Без улыбок (1975)]
Любой желающий может остановиться в гостевом доме монастыря и пожить как настоящий монах-бенедиктинец, ограничиваясь малым: чистенькой кельей и незамысловатой едой. [Елена Малик. Северная Бавария (2002) // «Автопилот», 2002.05.15]
Надевши тройку сталистого цвета, немецкого покроя, с туго жилеткой стянутым животом, сровнявшимся с грудью, партийный господин бережно нёс себя по земле, важно и снисходительно говорил с подчиненными, в парткоме у него уже появился штат, и Неллюнчик, стучавшая на машинке в военном политотделе, плавно перекочевала в контору заботливого мужа. [Виктор Астафьев. Пролетный гусь (2000)]
Первый раз в жизни получив под своё начало подчиненного, уж отвёл душеньку командир, уж поматерил его проматерил, можно сказать, до дыр. [Виктор Астафьев. Пролетный гусь (2000)]
Лексема присутствующие была выявлена только в форме множественного числа, так же как она представлена в трех из рассмотренных нами словарей (МАС, ТСОШ, СГО), в форме ед.числа мужского рода данная лексема встречается лишь в ГС и НТС, в последнем словаре дано и её определение: «Тот, кто находится в каком-л. месте в данное время». Не отрицая возможность подобного толкования для формы единственного числа (срав. в МАС: «Те, кто присутствует. Список присутствующих»), мы все-таки должны констатировать факт неупотребительности данной формы, а значительное распространение именно формы множественного числа с предположительным оттенком значения собирательности.
Что касается лексемы входящие, употребленной в значении: входящая, -ей, ж. Офиц.-дел. Бумага, получаемая учреждением, поступающая в учреждение; противоп. Исходящая (МАС), - то мы не выявили подобной формы единственного числа даже в основном корпусе без снятой омонимии (из 3 041 примера употребления). В данном значении, как правило, употребляются формы множественного числа:
Курила и следила за входящими-выходящими своим тяжелым свинцовым взглядом. [Дина Рубина. На солнечной стороне улицы (1980-2006)]
У нас никогда не было платы за входящие, даже доплачивают за звонки тебе. [Спортивный канал (форум) (2005)]
Он также обратил внимание на широкий каменный «стул» с внутренней стороны у входа в здание, на котором, предполагает он, удобно мог расположиться писарь, если ему надо было вести, скажем, учёт всех входящих и выходящих. [Ариадна Мартин. Жестоки ли боги древних майя? (2003) // «Вестник США», 2003.08.20]
Мне вручили ключ от моего стола, объяснили порядок входящих и исходящих. [Михаил Шишкин. Всех ожидает одна ночь (1993-2003)]
Необходимо отметить связанный внутренний характер данной формы с суб-стантивом звонки, что диктует некоторую корректировку определения лексемы, которое содержится в МАС, не только в отношении морфологических признаков, но и в части её лексического наполнения (не только бумага).
Кроме того, нами были установлены примеры употребления лексемы входящие в прямом её значении: Если был бы способ останавливать все часы входящих в зал, процветание казино, наверное, удвоилось бы. [Артем Тарасов. Миллионер (2004)] При виде входящей на хмуром, испещренном морщинками лице Петракова появилась радостная и вместе с тем озадаченная улыбка. [Семен Данилюк. Рублевая зона (2004)] Построенный в древнерусском стиле, он украшает Соборную площадь, невольно приковывая к себе взгляды всех входящих в обитель. [Обитель Преподобного Саввы Сторожевского (2004) // «Журнал Московской патриархии», 2004.01.26]
Грамматический словарь русского языка А.А. Зализняка
Отмечая широту употребления причастных субстантиватов в позиции синтаксического актанта, исследователи, к сожалению, не соотносят данное явление с семантической природой причастия. Речь идет в основном о принадлежности субстантивированной формы к той или иной части речи в плане выражения грамматических категорий. Хотя, как отмечалось нами ранее, в толковых словарях от-причастные субстантивы, как правило, не выделяются отдельными статьями. И это вполне обосновано: будучи глагольной формой, причастие сохраняет значение исходного глагола.
А.А. Потебня в первом томе работы «Из записок по русской грамматике» сделал существенное, на наш взгляд, замечание о своеобразии семантики причастий, в которой смешаны свойства имен и глаголов: «…в нашем языке и близких ему из всех отделов имени одно причастие прямо примыкает к глаголу, занимая по значению середину между ним, с одной стороны, и существительным и прилагательным в тесном смысле [а не между одним прилагательным и глаголом – примечание А.А. Потебни], с другой» [118, с. 108].
Опираясь на данное положение, мы обратились к изучению семантической структуры причастия в позиции синтаксического актанта. Кроме того, нами были учтены результаты исследования грамматической природы субстантивированных форм причастия, которые позволили выделить пять семантических групп, связанных с особенностями трансформации грамматических значений в семантику субстантивированных лексем. Поэтому анализ семантического наполнения причастных форм в позиции синтаксических актантов был осуществлен в соответствии с данным делением: 1) парные по роду субстантиваты, 2) с преобладающим употреблением в форме множественного числа, 3) непарные по роду субстантиваты – с личной и 4) неличной семантикой и 5) субстантивированные формы среднего рода.
В первую очередь мы обратились к изучению особенностей реализации семантической природы причастия субстантиватами среднего рода. Эта первоочередность объясняется близостью показателей образования данных субстантивированных единиц от всех разрядов причастий к общей тенденции соотношения грамматических категорий залога и времени исходных причастий у субстантивированных форм.
Данной категории субстантивированных причастий в лингвистической литературе уделено мало внимания. Так, М.Ф. Лукин относил их к существительным и не рассматривал в качестве субстантивированных форм [99]. М.И. Смолья-нинова же выделяла две группы субстантиватов среднего рода: с самостоятельным предметным значением (чаще – обобщенно-отвлеченным) и без такого значения, с употреблением в составе местоименных сочетаний (нечто волнующее, ничего подходящего) и отчетливой характеристикой адъективной или глагольной природы (что-то волновавшее меня, что-то пугавшее её) [137]. Более глубоко семантическая природа данных субстантиватов исследователями не рассматривалась.
Отмечаемые нами разногласия в подходах к лексикографированию от-причастных субстантивов позволили выявить несоответствие по словарям в квалификации такого субстантивированного причастия среднего рода, как «желаемое». Так, данная лексема, определяемая как субстантив в НТС [49] и представленная в качестве существительного в омонимических рядах СГО [68], - не имеет подобных характеристик ни в ГС [53], ни в МАС и ТСОШ [110; 131]. Выявленное несоответствие еще раз подтвердило правомерность вопроса о критериях отбора субстантивированных форм причастий в целях их адекватного лексикографиро-вания. Кроме того, нами было высказано предположение о влиянии семантической структуры полного причастия на возможность её реализации у субстантивированных форм в позиции синтаксического актанта.
С целью уточнения выдвинутых предположений был проведен анализ субстантивированной причастной формы среднего рода «желаемое» в текстах НКРЯ. Выборка примеров страдательных причастий настоящего времени глагола «же 140 лать» дала в итоге 426 случаев употребления, из них нами рассматривались 272 примера употребления данных форм в качестве отпричастных субстантиватов, т.е. в позиции синтаксического актанта. Нельзя не отметить, что данные употребления составляют 62,4 % всех встретившихся нам случаев.
Употребление исследуемой лексемы в составе идиоматического выражения «выдавать желаемое за действительное» было отмечено в 71 случае, что составило 25% всех отобранных субстантиватов. Из них 2 случая обратного построения («действительное за желаемое»), которые, скорее, являются авторскими недочетами:
Пожарник боялся жены как огня. Руководство пытается выдать действительное за желаемое. «Дорогая моя столица». [Никита Богословский. Заметки на полях шляпы (1997)]
Один пример – безглагольного употребления выражения, но имеющего явственное идиоматическое значение:
А здесь я вижу просто треп (желаемое за действительное). [Женщина + мужчина: Брак (форум) (2004)]
Входят в эту группу идиоматических выражений и варианты типа «выдавать желаемое за действительность (7 примеров)/сущее (4 примера)/факт и реальность (по 1-му примеру):
Поймите, говорят, это все, конечно, кино, оно и есть кино… То есть выдается желаемое за действительность. Зрелищность зрелищностью, но какая-то реальность все же быть-то должна… [О криминале (2003) // «Встреча» (Дубна), 2003.03.05]
Сразу скажу: министр культуры, весело уложив русскую литературу в гроб, выдал желаемое за сущее. [Сергей Викулов. Проступают граниты... (2004) // «Наш современник», 2004.03.15]
Нет. Это опять желаемое выдают за факт. Хотели включить в собрание Шекспира две пьесы в моем переводе, я сейчас звонил, и, как всегда это бывает, - тот на пленуме, тот болен, а редактор в отпуске. [Зоя Масленикова. Разговоры с Пастернаком (2001)]
Умение выдать начальству желаемое им за реальность? [Юрий Герман. Дорогой мой человек (1961)]
Исследование соотношения семантических компонентов субстантивиро ванной причастной формы
Изучение употребления субстантивированных причастий в современном русском языке является актуальным в свете вопроса о месте и статусе причастия в грамматической системе русского языка в целом и в парадигме самого глагольного слова, в частности. Вслед за В.В. Виноградовым наше представление о причастии в наибольшей степени приближается к полевой теории построения частеречной системы, где нет места изоляции отдельных лексико-грамматических классов, а причастие способно в силу универсальности семантики совмещать признаки и функции как глагола, так и именных частей речи, выступая в качестве глагольно именной категории.
С вопросом реализации универсальной семантической природы полной причастной формы тесно связаны явления адъективации и субстантивации, в отношении которых следует различать процессы так называемого внутреннего «окачествления» и «опредмечивания» формы глагольного слова и собственно словообразовательный процесс, в результате которого возникают новые, зачастую омонимичные исходному причастию, адъективы и субстантивы. Выявленная исследователями связь процесса адъективации с синтаксической позицией и способностью к реализации глагольной валентности позволяет видеть данные взаимоотношения и в случае актуализации субстантивной семантики в позиции синтаксического актанта. Тем не менее синтаксическая функция не может выступать в качестве главного критерия перехода полных причастий в разряд субстантивов, так как многочисленны случаи употребления субстантивированных причастий в позиции синтаксического актанта, когда данные формы не выходят за рамки глагольного слова. Есть основание говорить лишь о потенциале полной причастной формы в отношении её «опредмечивания».
Здесь мы подходим к мысли о необходимости разграничить понятия «субстантивация» и «субстантивирование»: первое относится к области словообразования, второе – к области морфологических явлений, хотя причинно-следственные связи в протекании данных процессов несомненно прослеживаются. Так, способность полной причастной формы реализовать субстантивный компонент своей универсальной семантики в позиции синтаксического актанта, на наш взгляд, самым тесным образом связана с выявленным в истории русского языка активным участием причастий в образовании субстантивов.
На современном этапе изучения субстантивированных причастий имеется неоднозначность подходов к ключевым пунктам проблемы их классификации. По нашему мнению, кардинальным шагом в решении вопроса может стать отказ от смешения самого процесса субстантивации (в терминологии исследователей – полной субстантивации) и реализации субстантивной семантики в позиции син 173 таксических актантов, очень широко представленной у полных причастных форм (так называемой неполной субстантивации).
В круге полных отпричастных субстантивов возможно выделить группы, различающиеся в грамматическом отношении: субстантивы в форме множественного числа (окружающие, входящие), субстантивы среднего рода (искомое, слагаемое, отхаркивающее и др.), субстантивы мужского рода со значением лица (командующий, разводящий, нападающий и др.) и субстантивы неличной семантики, в большинстве своем представленные категорией женского рода (образующая, секущая, дарственная и др.). Объединяет их, кроме изменения исходной семантики причастной формы, ограниченная область употребления, это, как правило, лексемы терминологического значения. Здесь возможно также выделение эллиптических (субстантивы неличной семантики) и неэллиптических отпричастных суб-стантивов (со значением лица). Эллиптический характер образования и определяет категориальное значение рода субстантивов неличной семантики.
Важным моментом в изучении процесса субстантивирования причастий выступает тот факт, что полные причастные формы в позиции синтаксических актантов не выходят за рамки глагольно-именного лексико-грамматического класса. Выделение исследователями двух групп причастных субстантиватов (со значением лица и обобщенно-отвлеченным значением) на ранних этапах истории русского языка свидетельствует о складывающейся тенденции в рассматриваемом процессе.
Предпринятая нами попытка изучения трактовки субстантивированных причастий в словарях русского языка позволила сделать вывод об отсутствии у лексикографов адекватного понимания протекающих в этой области процессов. Требует основательной разработки вопрос о критериях подходов к подаче субстантивированных причастных форм в современной лексикографии, есть необходимость в определении в этом отношении границы перехода причастий в область субстантива и отрыва от исходной глагольной лексемы.
Данные Национального корпуса русского языка позволяют констатировать факт активного употребления субстантивированных причастий в узусе. Отмечает 174 ся высокая степень функционирования причастных форм мужского рода в позиции синтаксического актанта и малоупотребительность – форм женского рода, что, возможно, определяет исключительное преобладание отпричастных субстан-тивов личной семантики, характеризующихся категорией мужского рода. Наличие парных по роду субстантивированных единиц у лексем с личной семантикой, по нашему мнению, относится к признаку глагольно-именного разряда и является характерной чертой причастия как особой формы глагольного слова.
В отношении особенностей выражаемого субстантивного значения выделяется группа полных причастий среднего рода в позиции синтаксического актанта. Обобщенно-отвлеченный характер семантики данных субстантиватов, с одной стороны, тесно связан с их функцией, с другой – позволяет квалифицировать их как формы глагольного слова, в то время как переход данных единиц в имена существительные связан исключительно с приобретением конкретного значения.
Особого внимания заслуживает группа субстантивированных причастий, преобладающее употребление которых зафиксировано в форме множественного числа. Тенденция реализовать субстантивный компонент семантики в позиции синтаксического актанта связана, на наш взгляд, с формой множественного числа, которая, в свою очередь, у субстантивированных причастных форм приобретает дополнительную сему общности, соотносясь как с формой мужского, так и женского рода в единственном числе. Стирание родового противопоставления в форме множественного числа является, на наш взгляд, характеризующим признаком субстантивированного причастия как формы глагольного слова. Именно этим фактом мы объясняем причины единичных случаев перехода причастий в форме множественного числа в имена существительные (окружающие, входящие).