Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Теоретико-методологический базис исследования образа войны 18
1.1. Философское обоснование применения понятия «образ» к войне 18-34
1.2. Формирование классической философской парадигмы интерпретации войны 35-53
1.3. Динамика современного образа войны 54-72
Глава II. Основания трансформации образа войны в эпоху глобализации 73
2.1. Метаморфозы образа войны в период установления нового миропорядка 73-96
2.2. Воздействие информационных технологий на современный образ войны 97-119
Заключение 120-129
Список литературы 130-148
- Философское обоснование применения понятия «образ» к войне
- Динамика современного образа войны
- Метаморфозы образа войны в период установления нового миропорядка
- Воздействие информационных технологий на современный образ войны
Философское обоснование применения понятия «образ» к войне
В данном параграфе в краткой форме анализируется понятие образ и обосновывается правомерность его употребления в совокупности с понятием войны.
К началу XXI века человечество подошло с огромным багажом сложной по содержанию и противоречивой тысячелетней историей. Венцом исторического развития является то многоликое и неоднозначное общество, которое имеется на данный момент. Все, что создано человеком, глубочайшим образом сопряжено с самой сущностью человека и является частью человека. «История делается людьми», – справедливо отмечал Л. фон Мизес28. Действительно, история предстает как перманентное становление и самого человека, и его восприятия социокультурного пространства, в которое он погружен. В самом широком смысле социокультурное пространство можно рассматривать как колыбель коллективных представлений людей о разнообразных социальных, культурных, исторических и других явлениях. Коллективные представления образуют динамическую сторону коллективного сознания. Сюда включаются и рациональные, и эмоциональные идеи, и представления. Представления о войне не являются исключением.
Война – это в самом широком смысле особый вид деятельности человека, в которой тесно переплетены взаимодополняющие и взаимоисключающие разные сущностные и субстанциональные начала человека. Человек предстает в войне в абсолютно разных ипостасях – от агрессора/варвара до спасителя/освободителя. Война и человек тесно связаны на протяжении всей истории человечества. Человек создает войну, она является его детищем, результатом деятельности, она возможна только благодаря человеку, но и война оказывает обратное влияние на человека: она его изменяет, переформатирует его мировоззрение, рождает новые антропологические типажи и формирует иные связи между людьми. Война, как это не печально осознавать, вопреки ее деструктивному началу, стала частью общества и его культуры.
Война является не необходимым, но все же неотделимым атрибутом общественной жизни человека. Она предстает как часть культуры, занимая и в прошлом, и в настоящем не просто важное, а значимое место.
Как и любое социальное явление, война порождает определенные образы. Восприятие человеком войны зависит от многочисленных факторов: в первую очередь – от тех социокультурных условий, в которых он бытийствует, затем – от исторического прошлого, от уровня развития самого человека (непосредственно как индивида и как усредненного представителя определенного общества на определенном этапе его развития). Благодаря этим факторам происходит формирование образов.
Образ можно рассматривать как форму отражения объекта или явления в сознании. Это некая единица восприятия, на основе которой в последующем создается культурный «паттерн», содержащий эмоциональные характеристики какого-либо социокультурного объекта. «Образы, возникающие и приживающиеся в социокультурном пространстве, устойчивы и оказывают существенное влияние на изменение мышления и социального восприятия явлений»29. Своеобразие образа заключается в том, что он не имеет самостоятельного бытия вне отношения к своему материальному субстрату. Образ объективен по своему содержанию в той мере, в какой он отражает социальный объект. Но образ социального объекта или явления никогда не отражает всю совокупность его свойств и отношений, оригинал полнее и шире своей копии.
Отметим, что, как и любое другое понятие, используемое в современной философии, понятие образа весьма нагружено, поэтому исследования, включающие данное понятие, имеют определенные ограничения из-за неопределенности содержания и объема понятия «образ». Данное понятие широко используется во многих гуманитарных и общественных науках. Это связано «с признанием роли образов (от фотографии до диаграмм) в производстве и трансляции знания»30. Несомненно, то, «чтобы осмыслить мир, его проявления сперва надо назвать, а названия в скрытом виде содержат в себе объяснение мира и руководство к действию»31. Люди не воспринимают мир непосредственно, они воспринимают его через образы, одновременно интерпретируя и объясняя.
Р.Ю. Рахматуллин отмечает, что концепцию образов можно свести «к четырем тезисам: 1) образ является психическим феноменом; 2) образ есть изображение; 3) образ обладает свойством полимодальности; 4) образ обладает свойством интенциональности»32. Полное отделение образа от оригинала можно наблюдать в первом случае. Получивший определенную самостоятельность, образ начинает выполнять в жизни социума/индивида некую роль.
Наиболее широко распространяется в современной гуманитаристике психологическая трактовка образа как форме отражения в психике действительности, и при этом уточняется, что на чувственной ступени образ выступает как ощущение, восприятие, представление. Но необходимо признать, что образ не является ощущением, ибо ощущение не обладает структурным соответствием объекту-оригиналу. По всей вероятности, понятие образа необходимо отнести к сфере чувственности, в частности А.И. Назаров отмечает, что «Образ – чувственная форма психического отражения, имеющая в идеально плане пространственную организацию и временную динамику»33. Р.Ю. Рахматуллин дает такое определение образу: «Образ есть совокупность чувственных сигналов, изоморфных содержанию объекта-оригинала и субъективно переживаемых в качестве самого находящегося вне психики объекта»34. Исследователь из Уфы последовательно анализирует сходство образа и изображения, полимодальность образа как его основное свойство и интенциональность образа. Свойство полимодальности основывается на «тезисе о синтетической природе любого компонента человеческой психики: и образа, и мысли, и эмоции, и страсти»35, а интенциональность образа предполагает, что «образ переживается человеком в качестве находящегося вне его психики предмета материального мира»36.
Образ представляет целостность, состоящую из чувственно воспринимаемой оболочки, и содержания, включающего идейный и эмоциональный компонент. В своем взаимодействии оба компонента задают смысл образа. Образ есть носитель значения и генератор смысла.
Роль образов в социокультурном пространстве велика. Во-первых, они представляют собой средства генерализации научного знания. Об этом в свое время писали Е.Д. Бляхер и Л.М. Волынская37, сейчас об этом активно пишут Р.Ю. Рахматуллин, Э.Р. Семенова, А.И. Столетов38. Генерализация в их понимании – это «общенаучная операция репрезентации определенного класса объектов при помощи образа характерного индивидуального представителя этого класса»39. Это очень ценное для целей нашего диссертационного исследования определение, поскольку, анализируя классический образ войны и его антипод – современный образ войны мы будем исходить именно из основополагающего принципа генерализации. Недаром авторы статьи отмечают, что «генерализация связана с логической операцией абстрагирования»40, следовательно, «образы, полученные в результате генерализации, являются важными компонентами внутринаучной и внутрикультурной коммуникации»41
Динамика современного образа войны
В параграфе анализируются философские основания современного образа войны, в котором раскрывается такое свойство современной войны, как адаптация к трансформирующимся социокультурным условиям. Войны приобретают иной статус, обычными становятся войны информационные, экономические, политические, террористические. Рационалистическое понимание современной войны, ее анализ в научной литературе находит отражение в естественно формируемом образе.
Начало XXI столетия ознаменовалось множеством сепаратистских войн, конфликтов на этнической и религиозной почве, государственных переворотов, «цветных революций», пограничных споров, разногласий и террористических актов, что заставляет военных теоретиков переосмыслить реалии современной войны. Образ войны в эпоху глобализации претерпевает серьезные преобразования.
Трансформация оформленного на основе классической концепции войны её образа подразумевает появление иного способа мышления и иного пути объяснения данного социального явления, как война. Современные военно-философские исследования главным образом сосредоточены на раскрытии адаптивной способности войны к меняющимся социальным условиям, в результате чего возникают войны нового типа.
В рамках поставленной в диссертационном исследовании задачи особый интерес вызывают работы, анализирующие изменение статуса войны. Одной из таких работ оказывается исследование немецкого философа Мартина ван Кревельда «Трансформация войны». В нем автор анализирует вопросы, имеющие фундаментальное значение не только доя философии войны, но и для военной теории и оперативного искусства. Войну он рассматривает как вид человеческой деятельности. М. ван Кревельд, отрицая объяснение войны К. фон Клаузевицем, пишет о том, что современная война имеет нетринитарный характер. Следовательно, детально разработанная К. фон Клаузевицем концепция войны в настоящее время не соответствует действительности. Он пишет: «В основании «мира по Клаузевицу» лежит предположение, что войны ведут в основном государства или правительства»128, но все вооруженные конфликты второй половины ХХ столетия (после Второй мировой войны) были конфликтами либо с партизанами, либо с террористами, либо с сепаратистами или повстанцами, то есть такими военными столкновениями, которые К. фон Клаузевицу не были известны.
М. ван Кревельд во многом критикует К. фон Клаузевица. Он полагает, что ему не удалось раскрыть реальную сущность войны: «…утверждение, что война – продолжение политики, означает не что иное, как то, что первая представляет собой инструмент в руках государства, поскольку государство применяет насилие для достижения политических целей. Это не означает, что война служит любым интересам в любом сообществе, в противном случае предшествующее высказывание всего лишь бессмысленное клише»129. Он констатирует, что войны классического типа, описанные в свое время К. фон Клаузевицем, канули в лету, характер войны существенно изменился.
М. ван Кревельд отмечает, что в современном мире «…вооруженную силу используют общественные образования, не являющиеся государствами, против социальных организаций, не являющихся армиями, и против людей, не являющихся солдатами в нашем понимании»130. Вести речь о классической, то есть тринитарной войне в этом случае нельзя.
Подавляющее большинство тех, кого касается современная война, являются некомбатантами – гражданским населением. Практически все вооруженные конфликты современности, понимаемые как «конфликты низкой интенсивности», нивелируют появившееся в классической интерпретации войны разделение между армией и населением. Осознание взаимосвязи «гражданского населения» или «некомбатантов» и «комбатантов» весьма важно для осмысления реалий современной войны.
После 1945 года ограниченное количество стран владеют большей частью общемировой военной мощи. Другие страны, ориентируясь на развитые государства, оценивают свои вооруженные силы в сравнении с армиями сверхдержав. Оценка военной мощи государства происходит по критерию наличия или отсутствия ядерного оружия. Разрушительная сила этого оружия была продемонстрирована еще в 1945 году, когда была сброшена атомная бомба на города Японии. Однако, многие государства не желают иметь ядерное оружие, это свидетельствует о том, что в современном мире его наличие или отсутствие не определяет политическое преимущество. Например, на данный момент вероятность возникновения вооруженного конфликта на Корейском полуострове и вокруг Тайваня не исчезает. Так же характеризуются отношения между Индией и Пакистаном. Тем не менее, все эти страны или обладают ядерным оружием, или способны довольно-таки быстро его создать. Данный вид вооружения, конечно, способствовал воздержанию от полномасштабных крупных войн между государствами. Политический статус ядерного оружия невысок, это объясняется тем, что человечеству неизвестно, как можно начать и закончить ядерную войну, не уничтожив при этом все на земном шаре. Мощность ядерного вооружения очень велика, это в полной мере осознают правительства всех стран, именно поэтому крупные державы современной эпохи уделяют огромное внимание подготовке вооруженных сил военным конфликтам с применением традиционных видов вооружений, поскольку основная цель подобных мероприятий заключается в избегании ядерной войны. Справедливо утверждение, что «широкомасштабное использование ядерного оружия нарушает принцип соразмерности…»131. Этот принцип требует, «чтобы моральные потери, ожидаемые вследствие ведения войны, оправдывались полученными моральными выгодами»132.
М. ван Кревельд справедливо отмечает: «После 1945 г. во всем мире произошло около 160 вооруженных конфликтов…Примерно три четверти относятся к числу так называемых конфликтов низкой интенсивности»133. Какие конфликты могут быть отнесены к конфликтам низкой интенсивности? В чем их особенность? Во-первых, большинство конфликтов возникают в менее развитых странах; во-вторых, в данных конфликтах не используют высокотехнологичное оружие; в-третьих, данные конфликты более жесткие и жестокие.
Существуют убедительные причины военного характера, подкрепляющие утверждение, что современные регулярные армии фактически бесполезны для ведения конфликтов низкой интенсивности: современное оружие является настолько внушительным, дорогостоящим, неманевренным, неизбирательным, что оно незаметно нивелирует основополагающие характеристики и принципы войны классического типа. Война в современную эпоху приобретает иные черты, формируются условия, где это оружие не работает.
Все страны так или иначе были задействованы в конфликтах низкой интенсивности. М. ван Кревельд пишет: «…во многих развитых странах, сегодня живут многочисленные меньшинства – мусульманские в Западной Европе или латиноамериканские в США, которые часто солидарны с борьбой, идущей у них на родине, и некоторые сами могут прибегать к насилию, выступая против социальной и экономической дискриминации»134.
М. ван Кревельд отмечает, что количественный рост конфликтов низкой интенсивности с большой вероятностью приведет к исчезновению государства как социального института. Он аргументирует тем, что в долговременной перспективе государство заменят военные организации и в своих рассуждениях приходит к умозаключению, что в вооруженных конфликтах будущего будут участвовать не армии, а такие организации, которые мы сегодня называем террористическими, преступными или партизанскими. Основным стимулом к участию в таких организациях является не «профессионализм», а фанатическая, построенная на идеологии преданность135.
Значение стратегии и тактики, закрепившееся за данными понятиями в течение последних двух веков, начинают постепенно терять свой смысл и функциональное наполнение. Необходимость противодействовать конфликтам низкой интенсивности является причиной преобразования регулярных вооруженных сил: вероятнее всего они будут преобразованы в национальные гвардии, полицейские отряды или отряды специального назначения.
Метаморфозы образа войны в период установления нового миропорядка
В параграфе анализируется метаморфоза образа войны в обществе глобального риска. Констатируется, что благодаря усилению роли социокультурных факторов войны в большей степени становятся «цивилизационными». Современному обществу глобального риска свойственно снятие ответственности, поскольку участники социальных действий или военных конфликтов перестают отвечать за последствия своих действий перед будущим поколением. Под метаморфизацией в параграфе понимается стохастичные и хаотичные разнонаправленные изменения, на имеющие общего основания.
Преобразование общественных отношений в начале XXI века под воздействием глобализации обнажает серьезные проблемы, от решения которых во многом зависит выбор дальнейшего пути развития общества. Изменение образа войны есть вполне закономерный результат трансформации социальных связей и отношений.
Сдерживающим фактором глобальной ядерной войны является создание ядерного оружия и масштабное производство оружия массового поражения. Потребовалось достаточно времени, чтобы осознать предполагаемые последствия использования ядерного оружия и переосмыслить взаимосвязь между политикой и войной. Э. Кингстон-Макклори определяет тотальную войну следующим образом: «Термин «тотальная война означает вооруженный конфликт, не ограниченный ни географическими пределами, ни сроками, ни применяемым оружием. Это война, в которой оружие массового уничтожения – атомное, водородное, биологическое и химическое – применяется не только на поле боя. Но для нанесения ударов по глубокому тылу противника. Война с использованием такого оружия становится глобальной»163. Он справедливо отмечает: «… войну сейчас нельзя считать тем, чем она была раньше, поскольку, перерастая в тотальную, она становиться бессмысленной с точки зрения преследуемых целей. Если некогда война была инструментом национальной политики…, то ныне, принимая форму тотальной она означает лишь уничтожение всех воюющих стран и, весьма возможно, конец цивилизации»164.
Пересмотр взаимосвязи между политикой и войной инициирует появление концепций, ищущих основания войн в ином. Например, концепции С. Хантингтона, Э. Тоффлера и Ф. Фукуямы. Смысл данных концепций заключается в том, что исторический путь одного общества превосходит любой исторический опыт других обществ, государств, цивилизаций165, национальные культуры антагонистичны, столкновения между ними могут иметь серьезные последствия для всего человечества.
Рассматривая принципы ведения современной войны, С. Хантингтон считает, что идеологически определенные военные действия между государствами сменяются столкновениями между цивилизациями. При этом С. Хантигтон заявляет: «В этом новом мире наиболее масштабные, важные и опасные конфликты произойдут не между социальными классами, бедными и богатыми, а между народами различной культурной идентификации. …И наиболее опасные культурные конфликты – те, которые имеют место вдоль линий разлома между цивилизациями»»166. Он пишет о том, что культура Запада, насаждаемая другим обществам, приведет к серьезным последствиям. Конечно, такая точка зрения была воспринята без энтузиазма. Появилось много работ, критически оценивающих позицию С. Хантингтона, в том числе и в России. Например, Б.И. Каверин указывает, что, по мнению С. Хантингтона, не существует войн между государствами и их союзниками, поскольку они – элемент войны между цивилизациями. С. Хантингтон, по мнению Б.И. Каверина, очень свободно использует такие понятия, как «культура», «цивилизация», «война» и «военный конфликт»167. Но так или иначе, размышления С. Хантингтона существенно повлияли на формирование образа войны: войны «кровавые» сменились войнами «бескровными», в которых цель достигается не благодаря применению военной силы, а вследствие использования иных средств давления: экономического, политического, психологического, информационного, энергетического и т.д.
Современное общество по уровню рискогенности беспрецедентно. В своих работах мы уже отмечали, что ХХ век демонстрирует крайне высокой уровень насилия в международных отношениях. Появление новых субъектов войны – наднациональных организаций, роль которых заключается в осуществлении определенной общей миссии (ООН, НАТО, БРИКС, ОПЕК) – изменяет ее характер. Не вызывает сомнения, что эти организации легализуют военное насилие, вследствие чего возникает так называемая миротворческая война, в рамках которой вполне допускается применение военного насилия, в том числе и вооруженного, для установления и поддержания мира в зоне военного конфликта. Появление субъектов войны, непосредственно не связанных с определенным государством, неотделимо от глобальных процессов. Задача этих организаций состоит в переходе от государственно-центричной системы, в которой национальное государство полностью контролирует свои границы и свою территорию, к системе, в которой территориально обособленные государства постепенно растворяются в транстерриториальном надгосударственном новообразовании168.
Глобализация актуализирует задачу переосмысления изменчивой социокультурной реальности современности и формирования таких теорий, на основе которых было бы возможно определение будущего человечества. Известная статья Ф. Фукуямы акцентирует внимание на том, что все формы разделения – национальные, религиозные, государственные, культурные – будут нивелированы, начнется новая эра в развитии человеческой цивилизации. Завершение противоборства есть конец истории, истории как некоего разнообразия, поскольку все человечество будет жить по единым ценностным установкам. Однако, Ф. Фукуяма пишет, что «… сохранится высокий и даже все возрастающий уровень насилия на этнической и националистической почве, поскольку эти импульсы не исчерпают себя и в постисторическом мире… Из этого следует, что на повестке дня останутся и терроризм, и национально-освободительные войны»169. Далее Ф. Фукуяма продолжает: «Закат общественной жизни предполагает, что в будущем мы рискуем стать безмятежными и самопоглощенными последними людьми, лишенными тематических стремлений к высшим целям и жаждущими только личного комфорта. Но существует и обратная опасность, а именно, что мы снова первыми, ввязываемся в кровавые и бессмысленные войны за престиж, только в этот раз – с современным оружием. И действительно, эти проблемы взаимосвязаны, поскольку отсутствие регулярных и конструктивных выходов для мегалотимии могут просто привести к ее выбросу на поверхность в экстремальной и патологической форме»170.
В этой связи между Ф. Фукуямой и С. Хантингтоном возник спор. С. Хантингтон выразил своё несогласие, указав, что победа в стратегическом отношении не есть победа в цивилизационном отношении.
Безальтернативность западной идеологии и западных ценностей – явление временное. У многих народов в скором времени будут проявляться особенности, связанные с их национальным развитием. «В этом новом мире наиболее масштабные, важные и опасные конфликты произойдут не между социальными классами, бедными и богатыми, а между народами различной культурной идентификации – считает С. Хантингтон. – …Насилие между странами и группами и группами из различных цивилизаций …несет с собой потенциал эскалации…И наиболее опасные культурные конфликты – те, которые имеют место вдоль линий разлома между цивилизациями»171. Продолжая свою мысль, С. Хантингтон утверждает: «Конфликты по линиям разлома – национально-религиозные, или межобщинные, конфликты между государствами или группами государств, принадлежащими к различным цивилизациям.
Воздействие информационных технологий на современный образ войны
В параграфе анализируется влияние информационных технологий на изменение образа современной войны. Духовное сфера жизнедеятельности общества, включающая формирование и функционирование ценностных приоритетов, идеалов, взглядов и убеждений, является в настоящее время особым театром войны, в рамках которого ведется нешуточное сражение за умы индивидов. Поэтому информационная война в самом широком смысле этого понятия в настоящее время приобретает особую значимость в противоборстве государств, культур и религий.
Кардинальное изменение образа войны возможно под воздействием информационных технологий, ставших символом XXI века. В военно-теоретическую литературу постепенно вошло понятие «информационное оружие». Это необычайно гибкое и многоликое понятие. Глобализация расширила и закрепила сферу его употребления. Под информационным оружием понимают различные способы манипулятивного воздействия на своего противника. «Война как общественное явление меняет свой статус в современном социокультурном пространстве… естественными становятся войны информационные»202.
Информационная война – это новая форма ведения войны, в которой в качестве «оружия» применяется информация, нацеленная на изменение массового сознания и манипулирование и населением своей страны, и населением страны противника. Сфера его применения постоянно расширяется, появляются все новые виды информационного «оружия», гораздо более эффективные методы его использования.
Информационные войны в эпоху глобализации обезличены и опосредованы: современный хакер даже не задумывается как выглядят его противники, чьи сайты он взламывает. Г. Почепцов пишет: «Информационная война является самым интеллектуальным вариантом военного противоборства, поскольку и субъект, и объект воздействия здесь являются человеческим разумом»203. И сила, и слабость, и побежденный, и победитель здесь определяются когнитивными способностями людей.
В.Ф. Прокофьев пишет о том, что «информационная война – широкомасштабное противоборство в информационной сфере путем явного или скрытого информационного воздействия на противника с целью навязывания ему требуемого для воздействующей стороны решения»204.
А.М. Соколова под информационной войной понимает «совокупность мероприятий, предпринимаемых в целях достижения информационного превосходства над противником путем воздействия на его информационные системы, процессы, компьютерные сети, общественное и индивидуальное сознание и подсознание населения и личного состава вооруженных сил, при одновременной защите своей информационной среды»205. Так, информационная война включает две существенные составляющие: воздействие на информационные системы и воздействие на общественное и индивидуальное сознание. В обоих случаях применяются конкретные информационные технологии для достижения поставленных целей.
Информационные технологии используются для организованной и упорядоченной дискредитации противника в глазах всего мирового сообщества, нагнетании паники среди населения государства-противника и т.д. Технология создания образа Чужого как источника опасности и агрессивности есть наиболее эффективная схема информационного противостояния. Данная методика повышает вероятность успешного манипулирования человеком и формирования в его сознании необходимых образов Другого и Врага. Основа данной методики – это манипуляция. «В современном обществе манипулятивные технологии проникли во все сферы общественной жизни, приобретая системный характер и воздействуя на общественное и индивидуальное сознание»206.
В информационном противоборстве активно используется тот факт, что при оценке «представителей какой-либо нации, люди, как правило, бывают более критичны, чем при оценке собственной нации»207. Заметим, что «Свои» воспринимаются только с положительными эмоциями, а все «Чужие» похожи и отзывы о них бывают либо очень положительными, либо очень отрицательными. Естественно, что образ «Чужого», как явление динамичное, в процессе развития социума, последовательно трансформируется. Образ «чужого» – основа для формирования образа врага. В различных исторических ситуациях и даже в различных культурах и обществах в образе врага можно выделить некоторые общие черты: враг – это «варвар», он несет угрозу, он жесток, готов на любые преступления, он – насильник, палач, он несет смерть, он дальновиден, предусмотрителен и стремится к своей цели. Абсолютный враг практически безличен: это абстракция; он олицетворяет зло как таковое208. Вот именно такой образ в общественном сознании и необходимо создать, вот именно для этого и используются различные информационные технологии и средства манипулирования.
Информационные войны стали реальностью, этого отрицать нельзя.
Конечно, можно возразить, что подобные технологии использовались всегда. Из истории можно привести множество примеров, свидетельствующих об использовании средств массовой информации, агитационных листовок и других методов в целях введения в заблуждение или формирования необходимого мнения. И даже в войнах Древнего и Средневекового мира применялись такие методы, как распускание слухов, внедрение тех, кто будет распространять необходимую информацию и т.д. Информация всегда использовалась в качестве средства воздействия на противника. Еще Сунь-Цзы подчеркивал важность информации: «Самая лучшая война – разбить замыслы противника»209. Но в современном обществе информация приобретает совершенно иной статус, формируется единое информационное пространство, функционирующее по вновь складывающимся закономерностям. «Ничего нового в пропагандистском воздействии, кроме новых средств доставки сообщений, мир не знает», – отмечает Г.Г. Почепцов210. Недаром термин «пропаганда» до сих пор остается востребованным в зарубежной литературе, например, в исследованиях британских историков, посвященных анализу источников информационного воздействия во время Первой и Второй мировой войны, термин «пропаганда» используется как основной211.
Информационное пространство понимается как особая область человеческой деятельности, которая связана с организацией, потреблением и преобразованием информации. М. Требин отмечает, что «историю человеческой цивилизации можно осмыслить в понятиях способов сбора, производства, анализа, использования информации и управления информационными процессами в обществе»212. История человечества – это последовательная смена определенных стадий, каждая из которых связана с формированием особого информационного пространства, которое включает, прежде всего, совокупность информационных ресурсов общества.
В эпоху компьютеризации и информатизации под воздействием глобализации возникают транснациональные компании, которые незримо присутствуют в различных точках земного шара (совершенствование информационно-коммуникативных технологий, развитие интернета, улучшение работы СМИ, перебравшихся в виртуальную сферу). Развитие информационно-коммуникативных технологий, которые позволяют эффективно достигать желаемого результата при работе с вербальным материалом, и глобализация обуславливают формирование нового информационного режима на рубеже XX–XXI веков. Его отличительная особенность – это глобальная информационная система, сложившаяся в результате улучшения информационных технологий.
Быстрый скачок в развитии данной сферы кардинально изменил формат информационной среды: исчезли различия между каналами трансляции информации и формами ее презентации, изменилась скорость прохождения различных сообщений, расширились возможности охвата большой аудитории единым контекстом, возросла степень интеллектуализации всей информационной инфраструктуры. «Информационные технологии выходят сегодня на авансцену, поскольку развивается информационная цивилизация, производительные силы которой создают информацию и знания», – подытоживает Г.Г. Почепцов213.