Электронная библиотека диссертаций и авторефератов России
dslib.net
Библиотека диссертаций
Навигация
Каталог диссертаций России
Англоязычные диссертации
Диссертации бесплатно
Предстоящие защиты
Рецензии на автореферат
Отчисления авторам
Мой кабинет
Заказы: забрать, оплатить
Мой личный счет
Мой профиль
Мой авторский профиль
Подписки на рассылки



расширенный поиск

Мифотворчество о Китае в социокультурном пространстве приграничного региона Кононов Сергей Викторович

Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона
<
Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона Мифотворчество о Китае в  социокультурном пространстве приграничного региона
>

Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Автореферат - бесплатно, доставка 10 минут, круглосуточно, без выходных и праздников

Кононов Сергей Викторович. Мифотворчество о Китае в социокультурном пространстве приграничного региона: диссертация ... кандидата : 09.00.11 / Кононов Сергей Викторович;[Место защиты: ФГБОУ ВО Забайкальский государственный университет], 2016.- 198 с.

Содержание к диссертации

Введение

Глава 1. Теоретические аспекты исследования мифотворчества о Китае Параграф

1.1. Восприятие образа Китая и мифотворчество о Китае как элементы научного дискурса, посвященного российско-китайскому взаимодействию Параграф

1.2. Механизмы и факторы формирования мифов о Китае на территории российско-китайского приграничья 39

1.3. Китайское мифотворчество как фактор формирования мифов о Китае в массовом сознании приграничья до XVII в 63

Глава 2. Мифотворчество о Китае в России и его особенности в приграничном социокультурном пространстве Забайкалья

Параграф 2.1. Мифотворчество о Китае в массовом сознании российского общества и на территории Забайкалья с XVII по ХХ вв 81

Параграф 2.2. Распространение алармистских мифов о Китае в массовом сознании россиян и особенности этого процесса в Забайкальском крае .106

Параграф 2.3. Влияние прагматических мифов о Китае на массовое сознание россиян и проявление этого процесса на территории Забайкальского края .129

Заключение 158

Список литературы 162

Введение к работе

Актуальность научного исследования. Современные

взаимовыгодные и дружественные взаимоотношения между Россией и Китаем сопровождаются рядом противоречий и споров, возникающих по вопросам существующих границ и приграничного взаимодействия. Современные взаимоотношения между Россией и Китаем характеризует прочная правовая база, устойчивая динамика развития, разветвленная структура взаимодействия на разных уровнях

Предметом острой социально-политической и научной дискуссии является проблема оценки демографического, экономического и социально-политического влияния Китая. При этом позиция официальных властей и объективистской науки по отношению к взаимодействию с Китаем носит позитивный характер, определяемый прагматическим подходом. На массовые представления россиян о Китае воздействуют популярные издания, масс-медиа и интернет, распространяющие разнообразные социальные мифы, посвященные Китаю, которые, являясь формой проявления мифологического сознания, становятся формой эффективного воздействия на сознание людей. Мифотворчество о Китае ощутимо на территории всего российского государства. Однако особенно сильное влияние мифы о Китае оказывают на массовое сознание населения приграничных регионов, одним из которых является Забайкалье.

Необходимость социально-философского осмысления феномена мифотворчества о Китае становится очевидной, поскольку этот процесс находится в связи с проблемами жизнедеятельности индивидуумов и социальных групп на территории российско-китайского приграничья. Влияние мифотворчества о Китае представляется недостаточно изученным в науке и недостаточно используемым механизмом социального влияния в практике управления приграничными регионами. В этих условиях необходимо проведение тщательного анализа ключевых особенностей конструирования, распространения и восприятия мифов о Китае российским населением, проживающим в зоне китайского приграничья.

Степень научной разработанности темы. Исследование процессов
формирования, распространения и восприятия мифов о Китае в
социокультурном пространстве приграничного Забайкалья связано с
многочисленными исследованиями, которые велись в рамках философии,
антропологии, культурологи и, этнологии, религиоведения и др.

дисциплин, которые посвящены с одной стороны теории мифа, с другой – исследованиям образа Китая. Существует обширная научная литература, описывающая проблемы российско-китайского взаимодействия, в которой содержатся элементы описания восприятия россиянами образов Китая, что создает информационную базу для философского анализа мифотворчества о Китае на территории приграничного Забайкалья.

Направление, определяющее основную концепцию проводимого
исследования, разработано авторами (Бодрийяр, Ж. Деррида,

Ф. Джеймсон, М. Кастельс, Ж.-Ф. Лиотар, А. Сокал и Ж. Брикмон, Ф. Фукуяма, Ю. Хабермас), определившими отношение к мифу как универсальному инструменту коммуникации. Не меньшее значение имеют труды, посвященные мифу, как философской категории и лингвистической единице (Р. Барт, Ф. Боас, Э. Кассирер, Л. Леви-Брюль, К. Леви-Стросс, А. Ф. Лосев, Б. Малиновский, М. Мелетинский, С. А. Токарев, М. Элиаде, Г. Юнг). Широко исследовалось влияние мифа на массовое сознание (Ф. Ницше, М. Вебер, К. Маркс, П. Сорокин, Г. Тард, Ж. Бодрийяр, Э. Фромм, Т. Адорно, Г. Маркузе, М. Хоркхаймер). Отечественные ученые исследовали проблемы влияния социального окружения на массовое сознание населения (Г. Г. Дилигенский, Е. Б. Шестопал, Б. А. Грушина, М. К. Мамардашвили, A. A. Гусейнов, К. С. Гаджиев, B. C. Степин, Л. Б. Коган, Д. А. Керимов, М. С. Восленский).

Традиционное китайское мифотворчество и китайские мифы описаны в трудах китайских исследователей (Юань Кэ, Ван Сяодунь, Ван Сяолянь, ГоВэй, ТяньЧжаоюань), которые рассмотрели функции и роль китайских мифов в социальной и хозяйственной жизни. Важными для предстоящего исследования мифотворчества на территории китайского приграничья представляются труды, в которых проводится анализ понятия

«регион» и региональные дискурсивные практики (К. Армстронг, Г. Розман, М. В. Силантьева, Р. Ф. Туровский, Б. Хеттне, П. Шмитт-Эгнер).

Анализ внешнеполитических практик Китая рассмотрен в

исследованиях российско-китайских отношений (Я. М. Бергер,

А. П. Девятов, Л. Г. Ивашов, П. Б. Каменов, И. Ф. Кефели, А. Ф. Клименко, А. В. Островский). Проблемы государственной национальной и культурной безопасности приграничных с Китаем регионов России исследованы в трудах таких авторов, как Т. Е. Бейдина, С. В. Авраменко, Е. В. Литвинова, В. М. Феоктистов, В. В. Чащина.

Региональный дискурс Восточной Азии, посвященный Китаю, проанализирован в трудах, предметом которых стали проявления культуры Китая на территории России (М. В. Александрова, Ю. М. Галенович, М. И. Гомбоева, К. М. Долгов, Л. М. Гудошников, А. П. Забияко, С. Ким, Р. А. Кобызов, П. М. Кожин, С. Коткин, А. Г. Ларин, С. Г. Лузянин, А. В. Лукин, Р. А. Мировицкая, О. А. Нестерова, Л. А. Понкратова, И. А. Рогачев, Г. А. Степанова, М. Л. Титаренко, С. Л. Тихвинский).

Исследования населения Забайкалья и особенностей мировоззрения его населения в контексте взаимодействия с идейным наследием Китая проводит ряд региональных исследователей и научных школ, среди которых выделяется школа «Диалога культур Северо-Восточной Азии» М. Н. Фоминой, обосновывавшей методологические положения, связанные с диалогичностью различных формам бытия культуры (Т. В. Бернюкевич, А. В. Жуков, Чжан Фань). Аспект исследования приграничных территорий Забайкалья, связан с теоретическими и практическими разработками научной школы интерпретаций региональных практик современного Китая (Н. А. Абрамова, В. А. Абрамов, Т. Н. Кучинская, В. С. Морозова).

Особой темой российско-китайского взаимодействия являются исследования, в которых указывается на мифологизацию образа Китая, сопровождающую распространение китайского экономического влияния в разных регионах мира (О. Л. Фишман, А. А. Маслов, Д. А. Владимирова,

A. Н. Драгункин, А. Д. Богатуров, А. В. Лукин, В. Л. Ларин, В. А. Макаров,

B. И. Исаченко, И. Стори, Х. Уи).

Вместе с тем, анализ работ российских и зарубежных авторов по
исследованию массового сознания населения Забайкальского края в
контексте восприятия им образов Китая убеждает, что эта тема раскрыта
недостаточно и нуждается в дальнейшем исследовании с целью
углубления современного знания о мифологических структурах

восприятия, как основаниях бытия в условиях границы с Китаем. За рамками представленных исследований осталась тема китайского мифотворчества, связанная с разработкой алгоритма мифологизирующего влияния Китая на массовое сознание и социокультурную ситуацию в регионе, для которого китайская цивилизация является одним из культурообразующих факторов. Представляемая диссертационная работа является попыткой исследования распространения мифотворчества о Китае на территории Забайкалья.

Объект исследования – мифотворчество в массовом сознании населения приграничного региона.

Предмет исследования мифологические представления,

содержащие образы Китая и китайцев.

Цель диссертационной работы исследование влияния

мифотворчества о Китае на массовое сознание населения приграничного Забайкалья.

Достижение поставленной цели потребовало решения следующих исследовательских задач:

1. Осуществить теоретический анализ основных исследований
социального и информационного взаимодействия на территории
забайкальского российско-китайского приграничья.

2. Осуществить анализ факторов возникновения мифотворчества о
Китае на территории забайкальского российско-китайского приграничья.

3. Раскрыть содержание и значимость китайского влияния на
формирование мифологических представлений о Китае у кочевого
населения Забайкалья.

4. Охарактеризовать содержание мифотворчества о Китае в
Забайкалье, раскрыть структуру процессов трансформации
мифотворчества в зоне контактов России и Китая.

5. Исследовать особенности процесса распространения современных
алармистских проекций мифа о Китае и их рецепции в массовом сознании
населения Забайкальского края.

6. Охарактеризовать особенности распространения и восприятия
прагматического мифотворчества о Китае и его восприятия на территории
Забайкальского края.

Теоретические основы диссертационной работы сформированы комплексной методологией, позволяющей выявить многогранность проявлений мифотворчества в социокультурном пространстве.

Основу исследования составили неокантианская философия, дающая
возможность рассмотрения проблем восприятия образов через создание
конструкций этих образов и экзистенциалистская философия,

сформировавшая базу для анализа проблем жизненного мира. Основная
проблематика исследования – анализ мифов, как конструкций, создающих
пространство жизненного мира, сформирована базовыми наработками
теории мифа, представленными в философских концепциях

структурализма, постструктурализма и постмодернизма, философии мифа (К. Леви-Строс, Ж. Лакан, У. Эко, Ж. Делез, П. Бурдье, Э. Гидденс, Ж. Деррида, Р. Барт, Ж. Бодрийяр, Э. Кассирер, А. Ф. Лосев, М. Элиаде).

Большое влияние на формирование представлений о взаимодействии
культуры и общества в рамках социокультурного пространства оказали
идеи феноменологии (Э. Гуссерль, М. Хайдеггер), которые повлияли на
методологию социально-конструктивистской теории (П. Бергер,

Т. Лукман, Дж. Урри), использованной для доказательства объективности
того, что социальные практики оформляются пространственными
паттернами, оказывающими на них содержательное воздействие.
Использование теории социального конструктивизма дало возможность
осуществить анализ изменения характеристик социокультурного

пространства под воздействием целенаправленного социального

конструирования, участие в котором принимают социальные мифы.

Ведущим является социально-философский подход к категории социокультурного пространства, в разработке которого принимали участие Г. Зиммель, Ф. Бродель, П. Бурдье, Э. Гидденс, Ж. Делез, В. Зомбарт, П. Сорокин, А. Шюц, которые старались дать ответ на вопрос о пространственном воплощении социального и культурного начала. Концептуальные положения исследования сформированы на основании синтеза положений структурно-функционально подхода Н. Лумана, Т. Парсонса, М. Фуко, Ю. Хабермаса. разработавших положения теории социальных систем.

Концептуальные положения исследования сформированы на основании синтеза положений:

- концепции коммуникативного действия в рамках взаимодействия
системы и «жизненного мира» (Г. Зиммель, Ю. Хабермас);

- концепции симулякров и «социального капитала», проводящих
исследование факторов социального влияния (Р. Барт, Ж. Бодрийяр,
П. Бурдье);

- концепции диалога культур, объясняющей алгоритм социального
взаимодействия в рамках концепции «Свой» – «Чужой» (М. М. Бахтин,
В. С. Библер).

Методологическая основа исследования. Исследование

особенностей приграничного региона велось с применением таких
общенаучных методов как синтез, анализ и интерпретативный метод,
который рассматривает в качестве текста любое социальное явление,
независимо от степени его вербализации. Обращение к

исследовательскому материалу потребовало включения в

исследовательский арсенал таких методов, как наблюдение, методы индукции и дедукции, аксиоматический метод, метод исторических описаний, идеализацию, сравнение, аналогию, моделирование и др.

Информационную базу диссертации составили исследования российских и зарубежных авторов (коллективные труды, монографии,

статьи, материалы конференций), раскрывающие проблематику

регионального и социокультурного пространства, изучения структуры
мифа, анализа дискурсивных практик и архетипов восприятия. В качестве
эмпирической базы использован материал исторического и современного
общеязыкового фонда, анализировались метафоры, фиксируемые в
фольклоре и письменных источниках, а также циркулирующие в СМИ:
статьях, интервью, интернет-источниках, характеризующих

социокультурное состояние приграничных регионов России и Китая. Здесь внимание сосредотачивается на исследовании понятий, их этимологии, истории развития их значения. Заключения, сделанные на основе анализа текстов, подтверждаются обращением к данным социологических опросов, опубликованных В. В. Миндогуловым, И. Шмерлиной, Чжан Хуэйцинь, порталом Дебри ДВ, и сайтом под названием «Россияне против продажи Забайкалья Китаю».

Научная новизна исследования

1. Осуществлен теоретический анализ российских, западных и
китайских исследований Китая, что дало основания выделить две группы
авторов – «алармистов» и «прагматиков», дать определение понятиям
«мифотворчество Китая», «мифотворчество о Китае».

2. Осуществлен анализ забайкальского приграничного социо
культурного пространства, содержащего специфический региональный
мифологический дискурс, посвященный Китаю; выделены факторы
мифотворчества о Китае, такие как геополитическое положение региона,
исторические традиции формирования представлений о Китае с
использованием мифологических форм.

3. Проведен анализ регионального дискурса, посвященного Китаю, в
котором ключевая роль отведена явлению границы с Китаем, являющейся
фактором приграничного мифотворчества, определяющего содержание
устойчивых региональных мифов китайского приграничья.

4. Установлено, что миф является базовым элементом дискурса о
Китае в массовом сознании населения приграничного региона, в структуре
которого выделены архетипические, традиционные и новационные

представления, подразделяемые на проекции мифов о Китае,

распространяемые среди населения, и рецепции мифов, воспринимаемые массовым сознанием.

  1. Выявлено, что современные представления массового сознания населения Забайкальского края об обществе, экономике, политике, образовании и религии Китая подвергаются воздействию со стороны целенаправленного «алармистского» мифотворчества, имеющего задачей конструирование образа «чужого», причиной чего служат процессы столкновения общественных групп и интересов в зоне приграничья.

  2. Охарактеризованы особенности распространения и восприятия «прагматического» идейного влияния на представления о Китае в сфере экономики, политики, религии, рецепции которого в массовом сознании зависят от оценок позитивности политического и экономического взаимодействия с Китаем, а также от отношения к смене идентичности, характерной для населения, находящегося в кризисе.

Положения, выдвинутые на защиту:

1. Исследования российско-китайского приграничного
взаимодействия, проводимые российскими, западными и китайскими
учеными, проблемой которых является попытка выяснения сущности
китайского влияния на приграничные регионы, относятся к уровню
объектового языка, посвященного Китаю, и содержат противоположные
оценки его содержания и перспектив, представленные «алармистскими» и
«прагматистскими» концепциями. Термины «мифотворчество о Китае» и
«китайское мифотворчество», относятся к уровню метаязыка и
используются для углубления знания об мифологических структурах
восприятия Китая массовым сознанием населения в условиях российско-
китайского приграничья.

2. Специфической чертой Забайкалья является то, что в массовом
сознании населения этих территорий в значительном количестве
распространяются мифы о Китае. Фактором возникновения данного
явления является геополитическое положение региона, представляющего
территорию, где разворачиваются процессы идейного взаимодействия

между народами, обладающими разным менталитетом. Принадлежность к
России с ее ориентацией на культуру и язык Европы и близость к Китаю
является причиной ряда заимствований населением мифологических

образов Китая, отличающихся наличием вербализованного, эмоционально и ценностно-окрашенного содержания, функциональное значение которого состоит в призыве к некоему действию. Вместе с этим причиной мифотворчества о Китае у населения приграничного Забайкалья является попытка обретения собственной идентичности, достигаемая в процессе отделения себя от китайцев, то есть от «Других», и последующее осмысление своей отличительности от соседей.

3. Значимым фактором мифотворчества о Китае является
формирование мифотворчества о себе, благодаря развитой цивилизации,
мифологии и стремлению использовать эти инструменты для расширения
своего влияния на прилегающие территории. При этом Забайкалье
занимает территории, где население с древности поддерживает контакты с
китайским обществом и непосредственно подвергается его влиянию.
Кочевники стремились копировать образ жизни китайцев, а также
воспринимали их идеи и культурные нормы в области социального
регулирования, государственного управления и идеологии.
Государственное значение в Китае получили Миф о Небе, Миф о
Поднебесной империи Тянься и затем Джунго, миф о культуртрегерстве
Китая, которые получили широкое распространение в приграничных с
Китаем регионах. Эффективным способом распространения мифов о Китае
стало использование тибетского буддизма, предлагающего китайские
мифологические модели, воспринимаемые приграничным населением как
«Свои».

4. Структура мифологического пространства Забайкалья включает
мифы о Китае, которые конструируются и распространяются в массовом
сознании, во-первых, со стороны Китая, во-вторых, со стороны России, в-
третьих, при участии глобализирующейся культуры. С другой стороны
структура этого пространства дополняется рецепциями,
воспроизводимыми массовым сознанием. Как правило, проекции

распространяли образы, основанные на дихотомии «Свой – Чужой», в то время как рецепции чаще всего воспроизводили образы, в которых образ Китая окрашен в промежуточные, более прагматичные оттенки.

5. Механизм формирования современного алармистского мифа о
Китае основан на универсальном для мировой цивилизации алгоритме
воспроизводства «чёрных легенд», включающем моделирование образа
«Чужого», которое в периоды столкновения культур, будь то торговое
соперничество, а тем более войны, задавая импульсы ее развитию,
сопровождают процессы становления собственной цивилизационной
идентичности тем, что дополняет ее картиной «чужих культур».

6. Механизм формирования современных «прагматических»
представлений о Китае зависим от нескольких тенденций, связанных во-
первых, с алгоритмом производства «белых легенд», включающим
операции переноса на себя характеристик образа «Другого» и стремлению
к смене идентичности, характерной для находящихся в кризисе
приграничных региональных пространств. Во-вторых, важное значение
имеет стремление Китая участвовать в процессах распространения своего
образа на соседние территории, а также влияние, оказываемое на массовую
аудиторию со стороны объективистски настроенных учёных, результаты
исследования которых позитивно оценивают перспективы взаимодействия
России и Китая. Диалектика процессов распространения и восприятия
алармистского мифа и прагматического идейного влияния предполагает их
взаимодействие и взаимный переход, при котором многое будет зависеть
от конкретной политической ситуации между Россией и Китаем, что
означает перспективность существования многообразного мифотворчества
и синтетических подходов к восприятию образа Китая в будущем.

Теоретическая значимость исследования состоит в том, что
предложенный в диссертации подход, рассматривающий приграничное
мифотворчество с точки зрения проявления его дискурсивных практик в
социокультурной сфере Забайкалья, позволяет дополнить положения
теории социокультурного пространства доказательством влияния

мифотворчества о Китае на массовое сознание населения приграничного

региона. Для развития теории мифа имеет значение положение о том, что в
постсоветский период процессы мифологизации образа Китая

сопровождают распространение китайского социально-политического и
экономического влияния. Для теории социального влияния важной
является создание модели воспроизводства образов Китая и китайцев в
массовом сознании, которое подвергается воздействию со стороны
целенаправленного «алармистского» мифотворчества, имеющего задачей
конструирование образа «Чужого» и «прагматического» идейного влияния,
формирующего позитивные оценки социально-политического и

экономического взаимодействия с Китаем, характерной для находящихся в кризисе приграничных регионов.

Практическая значимость работы заключается во введении в
научный оборот забайкальских материалов, указывающих на наличие
мифотворчества о Китае, распространяющихся на территории региона и
используемых как инструмент политического давления на региональные и
федеральные власти, что доказывает необходимость учета фактора

мифотворчества о Китае при планировании стратегий развития российско-
китайского приграничья. Материалы диссертации могут быть
использованы при проведении мониторинга процессов восприятия мифов
о Китае, а также организации мероприятий с целью трансформации
количественных и качественных представлений о Китае в сознании
населения приграничных территорий. Результаты исследования могут
найти применение при преподавании таких учебных дисциплин, как
социальная философия, история и теория культуры, регионалистика и
регионоведение.

Апробация диссертационной работы. Положения и выводы
исследования представлялись на международных научно-практических
конференциях: «» (Чита); «Современные тенденции
развития науки и технологии» (Белгород); «VII Международной научно-
практической конференции» (Чебоксары). Итоги диссертации обсуждались
на научно-методических семинарах кафедры философии ЗабГУ.

Материалы исследования отражены в 8 авторских публикациях, в том числе в 3 статьях в журналах, рекомендованных ВАК Министерства образования и науки РФ. Общий объем 2, 79 п.л.

Структура диссертационного исследования. Работа состоит из введения, двух глав, содержащих шесть параграфов, заключения и библиографического списка.

Механизмы и факторы формирования мифов о Китае на территории российско-китайского приграничья

Необходимо отметить появление статей таких авторов, как А. А. Кружалина3, И. Е. Чернышев4 и В. А. Макаров5, которые обратились к проблематике образа Китая и китайцев в сознании россиян на материалах сибирского, дальневосточного региона и амурской области. А. А. Кружалина изучает и анализирует образ Китая и китайского населения на материалах сибирской прессы6. В её работах показан образ Китая втор. пол. XIX в., который воспринимался как «загадочный дракон», устремляющийся в будущее, как «азиатский великан», гордый своими победами и не прощающий поражений. Эти стереотипы сравниваются с представлениями о «загадочном азиатском соседе», которые формируются в современной прессе на территории Восточной Сибири. В. А. Макаров на материалах российской элитарной прессы анализирует закономерности конструирования образа Китая в сознании россиян на рубеже XIX-XX вв.1. Как полагает этот исследователь, Китай, до этого воспринимавшийся через образ отдалённого, экзотического и непонятного соседа, сразу оказался в сфере повышенного внимания российского образованного общества, как «опасный враг» и «источник жёлтой опасности».

Материалы, связанные с проблемами национальной, культурной и государственной безопасности, возникающими в связи с проникновением влияния Китая в пространство России на территории Забайкальского края получают освещение в трудах В. А. Абрамова2, Т. Е. Бейдиной3, В. М. Феоктистова4, В. В. Чащина5. Основные положения концепции диалога китайской и некитайских обществ в Северо-Восточной Азии с учётом забайкальской специфики оказались отражены в исследованиях Н. А. Абрамовой6, Т. В. Бернюкевич7, О. А. Борисенко 1, А. В. Жукова2, Т. Н. Кучинской3, В. С. Морозовой4, Ли Чунхуэй5.

В целом анализ приведенной литературы и источников, позволяет утверждать, что большая часть авторов, пишущих об образах Китая, склонна идентифицировать китайские образы и китайскую реальность, не принимая во внимание то, что образы как правило, являются результатом мифотворческой активности неких субъектов политического, экономического, социального действия. Поэтому основной дискурс, посвящённый образу Китая в сознании россиян разворачивается не в направлении анализа мифотворческой и конструирующей активности этих сил, имеющих политические и иные цели в связи с распространением определённых типов мифотворчества, а посвящён попытке выяснения сущности процессов влияния Китая на Россию, в контексте которой обсуждаются противопоставленные, друг другу образы Китая. В отечественной научной литературе обнаруживаются две противопоставленные друг другу позиции по поводу китайского влияния на Россию, на наличие которых обратил внимание В. Тишков6. Одна из сторон, представленная точкой зрения В. Г. Гельбраса7, С. И. Давыдова8, А. А.

Шаравина1, А. А. Храмчихина2 и придерживается версии «об угрозе китайских иммигрантов», которые, по их мнению, наносят серьезный ущерб отношениям между двумя странами. Для этих публикаций характерен описательный стиль и утвердительная манера оценки, в свете которой любые действия китайцев связываются с возникновением опасений в отношении военной угрозы, нежелательных последствий нелегальной китайской эмиграции или последствий сотрудничества, которые рассматриваются исключительно, как направленные на благо Китая в ущерб российским интересам. Обоснование этой точки зрения можно обнаружить публикациях С. И. Давыдова. Как он утверждает, Дальний Восток находится на стыке цивилизационных «плит», причём географически он ближе к буддийско-конфуцианской цивилизации. Синтез русского (православного) и китайского (буддийского) начал, по его мнению, является опасным для российской цивилизации, поэтому он не должен протекать стихийно и неуправляемо, а должен быть осознан как социальная угроза. В условиях усиленной трансляции китайского влияния на приграничные территории России, пишет этот автор, необходимо направить усилия на сохранение цивилизационной самоидентификации Востока России, что является одной из наиважнейших государственных задач на нашем Дальнем Востоке3. Об угрозе пишет В. Г. Гельбрас, который доказывает, что в современном развитии Китая обнаруживаются серьёзные противоречия, которые влияют на накопление на территории Китая значительного иммиграционного потенциала, готового занимать доступные трудовые ниши в соседних странах4.

А. А. Шаравин доводит эту точку зрения до логического завершения, отмечая, что для России актуальна угроза со стороны Китая в ближайшее время1. Наиболее ярко и даже одиозно точка зрения на Китай, как на опасность, проявилась в трудах А. А. Храмчихина, который многократно и подробно анализирует проблему «китайской угрозы». Направление его мысли очень хорошо видно по заголовкам публикуемых им статей и монографий: «Тихая экспансия»; «Как Китай раздавит Россию»; «Почему Китай сломает весь мир»; «Китай готов защитить свою «пятую колонну» конституционными средствами»; «Делёж России. Будут ли Пекин и Вашингтон делить мир?»; «Китайцы – хозяева российских рабов»; «Китай против России: победа будет не за нами»; «Война Китая против России»2. Как доказывает А. А. Храмчихин, образ Китая в глазах россиян основан на странном сочетании, в котором преобладает безотчётный ужас и призрачная надежда на «стратегическое партнерство». Согласно его мнению, существующие в Китае, противоречия представляют сбой «гордиев узел» сплетённый из перенаселения и дефицита ресурсов. Ключом к разрешению этих ресурсов является внешняя экспансия, осуществляемая экономическим, политическим, демографическим, военным путем3. Эта точка зрения усиленно подкрепляется массовым вбросом в СМИ и интернет-пространство статей, посвященных китайской угрозе, которые оказывают значительно большее влияние на состояние сознания массового читателя, нежели фундированные монографии признанных в науке специалистов4.

Китайское мифотворчество как фактор формирования мифов о Китае в массовом сознании приграничья до XVII в

Субъективная рецепция и последующая интерпретация мифологических сообщений о Китае, присутствующая в процессе обмена информацией на территории приграничного региона, отражает влияние этой культуры и во многом зависит от интенсивности контактов между различными территориями. Как указывает исследователь Китая Д. Бертронг, содержательную основу этого обмена составляли идеи, составляющие мировоззрение и поведение китайцев, и народов, вступающих с ними в тесное взаимодействие, которых они придерживались во все времена. Сюда входило почитание предков, большое внимание к практике геомантии, ритуала и праздника. В архаической мифологии китайцев закреплялся опыт выживания, отражалось их восприятие мира и природы, стихии которой персонифицировались чудовищами. У древних жителей Китая был известен миф о том, что мир сотворен из хаоса, он включал представления о небе и земле, которые почитались отцом и матерью всего существующего2.

В древних преданиях о легендарных героях и правителях Китая имелись многочисленные материалы о тотемистических связях. На основании генеалогических преданий и сказаний производились процедуры деификации новых божеств, духов и героев. Включение их в божественный пантеон было лёгким делом и зависело от популярности в народе. В то же время это явление, дополняемое господствующим распространением конфуцианских ценностей, обеспечивало возможность для государства контролировать духовную жизнь народа3.

Государственное значение в Китае получили мифы Миф о Небе, Миф о Поднебесной империи Тянься и затем Чжунго, и наконец миф о цивилизаторской миссии Китая. Наиболее ранним из является миф о происхождении императора Китая от Неба, в котором провозглашалось наличие особых отношений между Небом (Шанди, и затем Тянь), китайским народом и императором. Социальный смысл этого мифа заключался в прокламации того, что все преемники легендарного тотемного предка племени Инь, ставшего первым и высшим божеством, должны обладать абсолютной властью в мире людей1. Его религиозная особенность состояла в констатации того, что Небо является первопредком народа. Исследователи указывают, что почитание Неба в Китае имело чётко обозначенную специфику. Китайцы не поклонялись богу Неба, они воспринимали Небо как великую, но абстрактную и неперсонифицированную силу. Её культ осуществлялся при участии китайского императора, для которого он был и обязанностью и прерогативой2. Только император обладал правами и полномочиями отправления этих обрядов. Их отправление в Китае всегда было событием первостепенной государственной важности. Воля Неба была признана священной. Все «повеления» Неба считались законом. Была разработана система критериев небесного гнева или одобрения, за которые принимали такие явления, как хорошая или плохая погода, влажный водный режим, засуху или даже наводнение. В качестве свидетельства реакции Неба на события земной жизни рассматривались затмения, кометы, и т. д. Одной из наиболее специфических характеристик религиозной жизни Китая было то, что в течение тысяч лет внимание населения страны было сконцентрировано на отношениях императора и Неба.

Из указной веры была рождены мифологема о «Тянься» (Поднебесной империи), приобретавшая статус государственной. Она определила устойчивый архетип, исходя из которого, Китай и китайцы вели себя в любых видах взаимодействия с пограничными соседями. Согласно ей император, как «Сын Неба» являлся не просто правителем Поднебесной, но всего мира, в котором «Срединное начало» выполняло роль цивилизационного центра. Конфуцианство, которое формировало социальную традицию в Китае, способствовало закреплению иерархической модели с иными государствами и народами, которая сводила эти отношения к подчинению «вассальных» народов своему «сюзерену» .

Система миропредставлений древних китайцев основывалась на мифе о том, что Китай находится в самом центре мира и занимает срединное положение во всей Вселенной. Доминирующее значение этой стратагемы иллюстрирует факт, что даже в конце XIX в. корабли в товарами, привозимыми из Европы к Китай, должны были быть оснащены транспарантами с надписью «Дань из такой-то страны китайскому императору». В это время китайцы не представляли себе Вселенной в центре которой не находился бы Китай2. Территории, занимаемые Китаем в самой стране всегда понимались как «Чжунго», то есть священная земля, сотворенная богами. Цивилизованные жители «Чжунго» отличаются от варваров, однако по мере закономерного процесса присоединения варварских территорий, их земли присоединяются к империи также становятся «Чжунго», а жители получают возможность прикоснуться к китайской цивилизации. Таким образом, миф о «Чжунго» расширял свои границы по мере роста территорий китайского государства.

Распространение алармистских мифов о Китае в массовом сознании россиян и особенности этого процесса в Забайкальском крае

В целом практика распространения различных видов духовности Китая во многом служит созданию «прагматического» образа этой страны. В качестве «прагматиков» выступают не только российские, но и китайские эксперты и авторы, понимающие насколько важно конструировать и распространять «прагматический» образ этой страны. Формируя этот образ и предлагая программы сотрудничества российской стороне, Китай позиционирует идею «содействия коллективным началам и демократизации международных отношений», сохранения «разнообразия цивилизаций»3, которая, несмотря на попытки противостояния, приобретает всё большее количество сторонников на российской стороне.

Большое влияние на формирование мифологического образа Китая в глазах русских сегодня оказывает и такой источник, как китайская пресса. В статьях, рассчитанных на массового российского потребителя, китайцы формируют образ «Великой культуры», которая базируется на «китайских брэндах», и в рамках которой ярлык «Сделано в Китае» обеспечивает феномену очень высокий статус. В контексте данной концепции Китай начинает проецировать новое поколение мифов, в которых китайцы выступают в качестве творцов цивилизации мирового уровня. Появляются мифы о том, что потомками китайцев являются мексиканцы, что «Золушка» была украдена европейцами у Китая, что китайцы вместе с компасом, бумагой и порохом изобрели «Макдональдс»1.

Примерами такого современного мифотворчества являются миф о «китайской хохлатой собачке» и миф о «Великом китайском фаерволе». Содержание мифа, посвященного «хохлатой собачке» содержит описание сказочной истории этих животных, разводимых якобы еще при династии Хань (206 г. до н.э.- 220 г.н.э.). Они, согласно мифу, «служили символом благополучия китайских вельмож, а китайские купцы, бравшие собачек на свои судна, развезли их по всему свету». Мифологи утверждают, что эти «хохлатые собачки» впоследствии прижились при дворах вельмож древних тольтеков и майя, живших в Мексике за 300 лет до прибытия Колумба.

Итогом мифологических умозаключений является фиксация преемственности между китайской и мексиканской цивилизацией2. Содержание мифа о «Золотом щите», или «Великом китайском фаерволе», представляет собой широко распространяемый в электронных СМИ рассказ об собой системе фильтрации интернет-контента, которая была разработана и запущена Китаем в 1998-2003 гг.3. Утверждается, что Китай является основателем системы регулирования интернета, и что другие страны вводят по этому образцу собственную систему ограничений в Сети. Как показали результаты проведённого здесь анализа различных сфер социальной деятельности, мифологизируемых Китаем, мифотворчество является элементом социальной политики и одним из инструментов, с помощью которого выживает и развивается китайское общество. Одной из важных функций китайского мифотворчества является попытка приспособиться к окружающей среде и ее социальным параметрам, с тем, чтобы приспособить к самой себе всех, кто окружает Китай, всё прежде чужеродное и непохожее на Китай. В качестве долгосрочной стратегической задачи, определяющей социальное взаимодействие Китая в области приграничья, является попытка постепенного приобщения окружающих народов, таких как русские и монголы к «Великой Китайской культуре», то есть явлению, отражающему особое понятие наднациональной платформы, охватывающей всех, кто когда-либо пригубил от «китайского кубка». Распространение данного мифотворчества, которому соответствуют самые позитивные настроения общественности Китая по отношению к России, означает, как полагают китайцы, что её народы должны быть размещены внутри «китайского культурного круга»1.

Для распространения мифа о «китайском культурном круге» информационная политика Китая на территории России развивается в двух направлениях. Первое направление основывается на идее о том, что современный выход Китая на первые позиции в мире экономики и политики – это не более чем возвращение к исконному порядку вещей, который заключается в утверждении о том, что китайская цивилизация - одна из старейших в мире, так как её письменные источники охватывают периоды в тысячи лет. Примером этого мифотворчества является практически каждая из китайских выставок или экспозиций, посвященных истории. Они выстраиваются так, чтобы образовывать и воспитывать посетителей в духе патриотизма. Исторические темы, как ожидает руководство КПК, в рамках этой деятельности должны обсуждаться так, чтобы показать, насколько протяженной является история страны, насколько ключевой является роль её культуры в возникновении человечества1. Поэтому, несмотря на то, что в мировой науке принято считать, что история человечества начинается в Восточной Африке, в Китае учёные защищают другую точку зрения2.

Влияние прагматических мифов о Китае на массовое сознание россиян и проявление этого процесса на территории Забайкальского края

Важное наблюдение в этом отношении сделал А. Виноградов. Он заметил, что отказавшиеся от прежних мифов россияне здесь же связываются с новыми мифологическими образами в отношении Китая. При этом их отличием от ранних мифологических сообщений является более детальный характер, в котором мифологизм основывается на уже имеющемся багаже знаний, которые изначально не фиксировались. Например, у россиян утверждения о том, что китайцы не получают достойной зарплаты, сменяются убеждением в том, что Китай, вошел в период перехода от низкого уровня доходов к среднему уровню доходов2. Кроме этого, убеждение о том, что Китай не способен произвести ничего собственно китайского, заменяется на убеждение о том, что «Китай – есть мировая фабрика», и там производится абсолютно всё3.

Такая же ситуация описана в свидетельстве бизнесмена Д. Скрипникова, который начиная описывать свой опыт в Китае, говорит, о том что его мифологические образы не выдержали столкновения с китайской реальностью и растворились в чувстве уважения к этой стране и ее жителям4. Положительная рецепция русских на прагматическое мифотворчество была прослежена китайским автором Чжан Хуэцином, по мнению которого, она заключается в распространении среди них убеждений, согласно которым китайцы высоко оцениваются в связи с достигнутыми ими успехами в экономической, культурной и политической сфере. В образах, рождаемых прагматической рецепцией, китайцы выступают как те, «верно идут к статусу самой могущественной державы». Некоторые жители территорий приграничья начинают «гордиться» тем, что живут «недалеко от китайской границы». Положительные коннотации могут приобретать статус воспоминаний о «совместном прошлом», представленных мифологемой о том, что «дело СССР продолжил социалистический Китай, а мы, к сожалению, пойдем чубайсовским путем. Китайцы умнее и трудолюбивее». Многие отдавая дань уважения достижениям китайской экономики, с горечью говорят о несостоятельности своей: «Судя по всему, двадцать первый век станет веком Китая. Россия же обречена на вырождение и вымирание». Прагматической, позитивно оцениваемой рецепцией является то, что многие связывают достижения и успехи китайцев не только с правильным руководством Компартии Китая, но и с древней цивилизацией. Устойчивым образом, который вызывает позитивную реакцию у русских, является радикальная борьба с коррупцией, осуществляемая в Китае1 .

В заключение необходимо отметить, что указанные примеры подтверждают, что взаимодействие разнородных по своему характеру информационных потоков привело к тому, что в сознании россиян современный Китай стал представляться в более позитивных тонах. «Алармистский» и «прагматический» мифы о Китае в сознании россиян не изолированы друг от друга, а находятся в состоянии интенсивного взаимодействия и могут менять свои характеристики в зависимости от конкретных условий. Таким образом, подразделение россиян, воспринимающих и воспроизводящих образы Китая, на «алармистов» и «прагматиков» есть констатация наиболее крайних точек зрения. Чаще всего можно встретить промежуточную позицию, заключающуюся в выражении готовности к сотрудничеству с Китаем и осознание его необходимости, сочетающейся у россиян со стремлением осуществлять взаимодействие в жестких миграционных рамках, ни в коем случае не пуская китайцев на постоянное или хотя бы продолжительное жительство.

Вместе с этим необходимо учитывать, что ситуация в мифологическом пространстве региона постоянно изменяется в связи с изменением политической ситуации и усложняется за счет различных стратегий, которые используются участвующими в процессах его формирования государствах. Если в последние годы миф о Китае усиливает свои позиции в процессах конструирования новой социокультурной реальности приграничных регионов как посредством усиления экономического и демографического присутствия, так и с использованием средств массовой информации, то со стороны федерального центра России можно видеть совсем иное отношение к Забайкалью и его приграничному статусу.

В целом работа Китая по распространению прагматического мифа о себе в трансграничном социокультурном пространстве оказывается весьма успешной. По мнению И. Зевелёва и М. Троицкого, Россия должны учиться у Китая искусству публичной дипломатии, поскольку «Пекин умело снимает беспокойство партнеров по поводу роста китайской экономической и военной мощи, последовательно выстраивая образ дружелюбного государства, стремящегося к «гармоничному миру». Анализ методов продвижения образа страны демонстрирует выстраивание Китаем межкультурного диалога по наиболее благоприятному сценарию «Свой» – «Другой» и подтверждает целенаправленное использование современных коммуникативных стратегий взаимодействия с зарубежной аудиторией1.