Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Проблема активности в истории философии: генезис и типология 24
1. Становление проблемы активности и поиск начала в философии 24
2. Творческая активность разума и природа познания: идеи немецко -классической философии 49
3. Активность, воля и бессознательное 68
4. Субъективистский активизм и экзистенциональный опыт 90
Глава 2. Активность и социальность 113
1. Природно-биологические предпосылки активности человека 113
2. Активность и проблема социально-антропологической сущности и универсальности человека 137
3. Специфика социальной активности 161
4. Активность и социальная практика 187
Глава 3. Детерминанты социальной активности: содержание и структурно-функциональная природа 207
1. Активность в системе ценностей и социальных идеалов 207
2. Творчество и активность 230
3. Феномен веры и ее роль в социальной активности личности 253
4. Активность в пространстве социального проекта 273
Заключение 295
Литература 306
- Становление проблемы активности и поиск начала в философии
- Субъективистский активизм и экзистенциональный опыт
- Активность и социальная практика
- Активность в пространстве социального проекта
Становление проблемы активности и поиск начала в философии
Термин "активность" происходит от латинского слова "активує", что означает усиленная деятельность. Ни философский словарь, ни философская энциклопедия, к сожалению, не дают информации на этот счет, хотя проблема активности как деятельного начала волновала умы многих мыслителей. Понять формообразовательный процесс, изменение действительности, а тем более развитие как восхождение от простого к сложному, от менее совершенного к более совершенному невозможно без понятия активности. К этому выводу пришел уже великий мыслитель древности Аристотель, который ввел понятия: "акт", "потенция", "форма", "содержание", "первый двигатель" и др. Эти понятия были призваны раскрыть в онтологии принцип развития, который хотя не очень четко, но уже формировался в греческой философии.
Проблема возникновения нового задолго до Аристотеля волновала мыслителей милетской школы, допускавших появление многообразия из единого первоначала. Представители милетской школы обратили внимание на процесс возникновения, существования и гибели вещей, своеобразный динамизм процесса. Гераклит придал этому процессу универсальный характер. Всё движется, всё течёт, всё меняется, ничто не остаётся неизменным. Нельзя войти в одну и ту же реку дважды. "На входящего в одну и ту же реку текут все новые и новые воды" (215, с. 42). Сама проблема движения, изменения была гениальной догадкой. С позиций сегодняшнего дня всё это может казаться наивным, поскольку всё вроде вытекает из очевидности, конкретной реальности самого процесса движения. Отличие философского подхода в том и состоит, чтобы за видимостью вещей понять сущность. Для представителей элейской школы, отрицавших свою возможность становления, принцип неизменчивости бытия был более очевиден, обосновывался логикой мысли. Зенон в своих апориях пытался обосновывать невозможность движения, раскрывал его противоречивую природу. Философская мысль первых античных мыслителей наталкивалась на сложные проблемы бытия. Рассматривая соотношение единого и многообразия, философы-натуралисты приходили к выводу взаимосвязи части и целого, к признанию движения, но причина самого движения оставалась необъяснимой с материалистических позиций.
Как справедливо отмечал Аристотель, «Вопрос же о движении, откуда оно и как оно присуще существующим вещам, они (физики - Ю.В.), подобно прочим, легкомысленно оставили без внимания» (215, с. 55).
Но первые материалисты, по существу, не ставили и другой вопрос, не менее важный - вопрос о человеке. Рассуждая о бытии, едином, природе как главном вопросе философии, натуралистам казалось, что «человек есть то, что все мы знаем» (215, с. 148). Очевидность отождествлялась с самой истиной, трактовалась как нечто само собою разумеющееся. Такой подход Демокрита к человеку вызывал резонные замечания у Аристотеля. Если судить о человеке по внешней форме, то есть, по фигуре и цвету, то непонятно, как быть с умершим, который «имеет ту же самую внешнюю форму, однако он - не человек» (215, с. 148). Следовательно, для человека существенным признаком является не его внешняя форма, а нечто более важное, более значительное, чем его тело. Человек античной эпохи не мыслил себя вне двух структур: семьи и полиса. Первая давала ему возможность реализовать себя в хозяйственной деятельности, обеспечить удовлетворение естественных потребностей, продлить свой род, и тем самым приобщиться к вечности.
Вторая давала возможность проявить себя как чисто социальное, точнее, политическое существо. То, что человек общественное существо, не вызывало у греков сомнений. И материалисты, и идеалисты полагали естественную необходимость людей жить совместно. По Демокриту, страх и необходимость защиты от зверей заставляла первых людей объединяться, помогать друг другу. Ведение домашнего хозяйства требовало не только совместных усилий, но и определённого разделения труда, что способствовало большей результативности в трудовой деятельности. Жизнь в полисе давала возможность человеку реализовать свою социальную функцию, быть гражданином, политическим существом. Известно, что основанию полиса предшествовало разрушение всех союзов, построенных на кровно-родственных связях. Основание городов - государств позволило грекам проводить свою жизнь в большей мере в политической области, связанной с выступлениями, дебатами. Именно это имел в виду Аристотель, определяя человека как «политическое животное»: «Быть политическим, жить в полисе означало, что все дела улаживаются посредством слов, способных убедить, а не принуждения или насилия» (14, с. 37).
Мыслителям античности казалось, что необходимость, столь жёстко проявляющаяся в природе и естественной сфере человека, обуславливает там принуждение и насилие, а в сфере политической человек обладает свободой. Если в общем мировоззрении преобладает детерминизм, который обосновывает практически фатальную зависимость человека, то ли от природы, то ли от общества, говорить о свободе и об активности человека можно с определённой долей условности. Индивидуальная активность выступает лишь реакцией на внешние давления. Преобладание внешнего над человеком вызывает у него ответную реакцию, ответное действие, либо ведёт к пассивности, несопротивляемости внешнему воздействию. Активность проявляет лишь то, что преобладает в данный момент. Детерминизм, как господствующее мировоззрение античности, обосновывал соответствующую модель активного начала, исходящего от всеобщего. Им был космое как живое, активно действующее целое, как абсолютный организм, вечно движущийся по своим законам, законам порядка и красоты.
Такая позиция фаталистична по своей сути, а «фатализм не знает развития, ибо развитие всегда включает в себя момент новизны, который не содержится в логике старого качества, а поэтому и не предсказуем» (218, с. 24). Классиков греческой философии больше волновала проблема движения. О развитии можно говорить лишь как об отдельных догадках мыслителей, например, учении Эмпедокла об образовании органического мира путём превращений: одночленных органов в чудовища, последних в цельноприродных существ, которые уже возникают не из элементов, а путём размножения друг от друга. Действительно, в рамках детерминизма мысль фиксирует лишь взаимодействие, которое совершается по необходимости, а более сложную цепочку взаимосвязей, их превращений, переходящих в поступательное движение с изменением структуры и функций, восхождением по линии поступательного движения с переходом количества в качество, детерминизм не фиксирует. Есть причина - есть следствие, они могут меняться местами, образовывать замкнутый круг. Это главное. Движение существует, и разрыва этой связи не может быть во всеобщем плане, поскольку бытие как потенция и бытие как акт взаимосвязаны. Бытие в потенции такая же реальность, как и бытие в действии.
Движение есть актуализация того, что есть в потенции. К такому выводу приходит Аристотель. Он признаёт материю вечной и неуничтожимой, делает серьёзный шаг в сторону синтеза материи и формы. Если бы материя возникала, то следовало бы предположить существование некоего субстрата, существовавшего до её появления. У него материя не есть нечто конкретное. Она сама всего лишь субстрат. Без материи нет бытия, но она не существует самостоятельно, а находится в состоянии небытия, так называемой лишённости, т.е. без всяких свойств, всякой определённости. Таким образом, материя лежит в основе всякого процесса становления, но из неё самой нельзя вывести становление. Она нуждается в форме, без которой лишена жизни, энергии, целостности. Материя не есть действительность, а только возможность (19, с.232). Действительностью она становится только благодаря форме. В последней Аристотель видит активное, действующее начало. Именно форма, по мнению Аристотеля, придаёт материи определённость, благодаря форме предмет становится тем, чем он есть, в своей индивидуальной определённости отличается от других предметов.
Субъективистский активизм и экзистенциональный опыт
В отличие от иррациональной активности, которая проявляется как спонтанная активность, основные причины которой коренятся в воле, или бессознательном порыве, инстинктах и просто необъяснимых, не поддающихся рациональности сущностях, экзистенциализм связывает действия, поступки человека, как проявление его активности с выбором. "Я есть, пока я выбираю", - позиция, которая характерна для многих представителей этого направления. Побудительные первоисточники действия находятся в самом человеке. «Нужно быть сознательным, чтобы выбирать, и нужно выбирать, чтобы быть сознательным. Выбор и сознание одно и то же» (287, с. 472). Человеческая реальность рассматривается экзистенциализмом как бытие действия, трактуемое не как чистое движение, а действие посредством интенции. «Поскольку интенция выступает как выбор цели, а мир открывается через наши поступки, то именно интенциональный выбор цели открывает мир, и мир открывается таким или другим, соответственно выбранной цели» (287, с. 487).
На формирование основополагающих идей экзистенциализма значительное влияние оказал датский мыслитель Серен Кьеркегор, который, по словам Л. Шестова, «мыслил, чтобы жить, а не жил, чтобы мыслить» (365, с. 809). У него заимствуется идея "экзистенциального мышления" и проблема "выбора". Первое связано с внутренним миром, с его переживаниями, страстями, сомнениями, "страхом" и трепетом", второе - с внешним действием, реализацией активности человека.
Подлинная свобода человека, его активность реализуется тогда, когда он имеет право выбора, когда решит дилемму "или-или". Без свободы и активности нет выбора. "Мое "или-или" обозначает главным образом не выбор между добром и злом, но акт выбора, благодаря которому в поступке человек обращен к будущему. И это очень важно, ответственно. Человек не может жить одним созерцанием прошлого, в таком случае он ничего не произведет. И поскольку каждого человека ожидает своё будущее, то человеку предстоит выбор "или-или". Жизнь каждого человека делится на внутреннюю душевную и на внешнюю. Первая принадлежит ему одному и никакая история, в частности всемирная история, вообще не должна касаться этой области, составляющей на радость или на горе его вечную и неотъемлемую собственность. В этой-то именно области и царствует абсолютное "или-или" (159, с.249). Кьеркегор подчеркивает, что, борясь за свободу, он борется за будущее, за выбор: "или-или". Уйти от этого выбора нельзя. Человек обречён на выбор. Таков его путь. Этот путь складывается из трёх основных этапов, трёх стадий существования: эстетической, этической и религиозной. Но эти стадии не временные шкалы, когда одна сменяет другую. Эти стадии определяются выбором самого человека. Можно остановиться на одной и завершить свой путь, так и не постигнув высшего. Стадии - это скорее формы жизни человека, его абсолютные принципы. "Решаясь на абсолютный выбор, личность выбирает этическое направление и этим исключает из своей жизни эстетическое начало как абсолютное её содержание; но так как выбирая личность не превращается в другое существо, а лишь определяет самое себя, то ничто не мешает эстетическому началу сохранить своё относительное значение в жизни" (159, с.253).
Что означает жить эстетической жизнью? Это значит, жить непосредственно тем, чем он есть. Этическое - это то, благодаря чему человек становится тем, чем есть. Эстетик живет мгновением. Его девиз: "Нужно наслаждаться жизнью". "Ловить момент, брать от жизни всё" и т.д. Несмотря на, казалось бы, очевидное устремление к счастью, люди эстетической направленности, в постоянной погоне за счастьем, не обретают счастья. Их активность порождает лишь отчаяние, поскольку то, на чём они основывают свою жизнь, оказывается суетой сует. "Человек, живущий эстетической жизнью, живёт сознательно или бессознательно в отчаянии, (159, с. 271). Эстетический человек действует импульсивно, его активность временна, погружаясь время от времени в суету мира, предаваясь в отдельные минуты наслаждению, человек рано или поздно постигает своим сознанием всю его сущность и поэтому всегда живёт как бы вне себя, впадая в апатию и пассивность. Такая жизнь "вечное колебание между двумя противоположностями: сверхъестественной энергией и полнейшей апатией". "Порыв проходит и ты опять стоишь и зеваешь на перекрестке". Отчаяние, по мнению Кьеркегора, в воле самого человека. "Чтобы воистину отчаяться, нужно воистину захотеть этого". Решившийся на отчаяние решается, следовательно, на выбор, "поэтому отчаяние есть вполне свободный душевный акт, приводящий человека к незнанию абсолютного". Что же такое абсолют? "Это я сам, в своем вечном значении человека" (159, с.296).
Отчаяние эстетствующего человека ещё не истинное отчаяние. Истинное отчаяние наступает на этической стадии, когда происходит сосредоточение всех сил души, когда возникает перед человеком дилемма: с одной стороны, весь мир, с другой - он сам, его душа, от чего ему отказаться и что выбирать? Эстетическое мировоззрение - это отчаяние, благодаря которому можно обрести весь мир, но повредить душе своей, она становится грубой и черствой. Человек здесь смотрит на себя как на земную, конечную величину. Его жизнь похожа на жизнь растения. Человек становится только тем, чем хотела сделать его природа...
Развиваясь, этический человек сознательно становится тем, что он есть, он обладает жизненной памятью, тогда как эстетик именно страдает отсутствием её. Если настроение эстетика всегда эксцентричное, то настроение этика, напротив, сконцентрировано в нём самом: он трудился и обрёл самого себя, а вследствие этого и его жизнь обрела известное основное настроение, которое зависит от него самого (159, с.313). Этическое воззрение на жизнь уходит корнями в седую древность. В Греции оно нашло своё выражение в стремлении человека к нравственному совершенству.
Кьеркегор считает, что в христианском мире можно встретить представителей мировоззрения, сходного с древнегреческим, даже более возвышенное, например, мировоззрение религиозного мистика. Хотя он и говорит, что делает выбор в пользу Бога, мистик выбирает в абсолютном смысле самого себя, становится действующим лицом. Выбор без активности не может осуществляться, ибо " не выбрав самого себя в абсолютном смысле, человек не может стать в свободное отношение к Богу", заключает Кьеркегор (159, с. 324). Для мистика его выбор означает, что внешний мир уже не играет главной роли, он как бы перестает существовать, его действия принадлежат внутреннему душевному миру, сосредоточены на любви к Богу. Кьеркегор, однако, не восхищается поведением мистика, считает, что его одиночество, его отход от общества, семьи, сосредоточение внимания и поведения только на молитве, не означает подлинной любви Бога, что надо любить Бога больше отца и матери. Бог не настолько себялюбив, чтобы забыть о любви к людям, которую "он сам же вложил в наше сердце". Поэтому мистик, хотя и совершает свободный выбор самого себя, но это не есть ещё этический выбор, "так как последний всегда сопровождается раскаянием"... В этом вся суть. Если мистик и раскаивается, то это раскаивание внешнее, а не внутреннее. Истинный этический выбор в том и состоит, что, выбирая себя, выделяя своё "Я" из всего мира, человек в ту же минуту возвращается к нему, благодаря раскаянию" (159, с. 331). Воззрения на жизнь древнегреческих философов, христианских мистиков - это первые, и как считает Кьеркегор, неудачные попытки этического мировоззрения при истинном, этическом выборе. Индивидуум выбирает себя не абстрактно, а как многообразную конкретность, находящуюся в неразрывной связи с миром". Если эстетик всюду в жизни видит возможности, обусловливающие для него содержание будущего, то "этик видит в жизни задачи, что и придаёт его жизни известную определенность и уверенность, которых так недостаёт жизни эстетика, рабски зависимой от всех внешних условий" (159, с.331). Зависимость порождает страх. Человек ожидает всего от места, от положения и лично от самого себя.
Преимущество этика в том, что он меньше испытывает страха, не падает духом, властвует над собой, поскольку видя новую ситуацию, новую задачу, он неизменно приступает к делу. Его активность обусловлена внутренними причинами и мотивами, она является подлинной, тогда как у эстетика все действия определяются внешними причинами, факторами, обстоятельствами. "Этик знает, что вся жизнь - одна сплошная сцена, и каждому, даже незначительному человеку, предстоит сыграть в ней свою роль, причём от него самого зависит сделать её столь же значительной и серьёзной в духовном смысле, как и роль тех, кому отведено место в истории" (159,с.332).
Активность и социальная практика
В свете данных современной антропологии человеку разумному предшествовал человек умелый. Этот термин "умелый" - меткая характеристика нашего далёкого предка, который научился изготовлять и применять первобытные, в основном, каменные орудия труда. Причина, заставившая его прибегнуть к столь радикальной форме существования, коренится в первую очередь, в меняющихся условиях среды обитания, а также тех катаклизмах, которые происходили по разным причинам внутри самого животного мира. В свете теории самоорганизации сам процесс антропогенеза не рассматривается как плавный линейный процесс. Дерево эволюции имело много ветвей развития, много возможностей и направлений, большинство из которых навсегда исчезло из эволюционного поля, другие деградировали до неузнаваемости и лишь некоторые продолжают свой путь в будущее, зигзагообразно петляя и карабкаясь к невидимой цели, не зная, кто из них следующий на исчезновение. Но как бы сложным и запутанным ни был эволюционный путь, на участках благополучного развития всегда существуют факторы, обеспечивающие успех, своеобразный прогресс вида. Таким фактором в становлении человеческого общества был, как уже говорилось в предыдущем параграфе, социальный фактор. Именно совместная общественная жизнедеятельность людей обеспечивала их выживание и успешное утверждение на планете в качестве доминирующих общностей. "Первобытное человеческое стадо возникло как объединение не. приспособительное, биологическое, а производственное, экономическое... Оно представляло собой не просто объединение индивидов, а коллективный организм, обладающий способностью к изменению и развитию" (293, с. 175). в этом плане человек, как сознательное родовое существо, создавал себя сам.
Отличительная особенность человека, человеческого общества от общества животных состоит в том, что "животные в лучшем случае собирают, тогда как люди производят" (377, с. 137).
С возникновением человека появляется новая форма активности, которая связана с предметной деятельностью, с трудом, которые всецело выражают практический характер, то есть служат главным целям жизнеобеспечения, сохранения и приумножения человека как вида homo sapiens. Чем был вызван переход от приспособления к природной среде, к её освоению? Естественно, вечным законом самосохранения, как известно, первобытный человек не был могущественным существом, скорее был жалок и беззащитен в борьбе со стихиями природы и окружающим животным миром. Раздираемый внутренними противоречиями, человек должен был либо разрешить эти противоречия, например, добыть себе пищу любым путем, подавить половой инстинкт, сохраняя популяцию, либо погибнуть. Совместная производственная деятельность как раз и явилась тем главным звеном, благодаря которому укрепилась формирующаяся социальность, произошло обуздание зоологического индивидуализма и началось формирование сознательной жизнедеятельности людей, при их постоянном возрастании численно. Как отмечал К.Маркс, "человек - не только природное существо, оно есть человеческое природное существо" (211, с.632), воздействуя на природу, изменяя её, он изменял и свою собственную природу. Качественное отличие человеческой деятельности от поведения и действий высокоразвитых животных заключается в самой структуре деятельности. Только человеку в полном смысле этого слова свойственна трудовая деятельность. Простые моменты процесса труда, как отмечал К.Маркс, - это: целесообразная деятельность, или самый труд, предмет труда и средства труда. Высокоразвитые животные, например, человекообразные обезьяны, используют примитивные орудия труда в готовом виде, и функционально та же палка и камень выступают в качестве средства труда у животного. По форме действия обезьяны есть акт рефлекторного, инстинктивного труда. Отличие человеческого труда от сложных инстинктивных действий животного в наличии цели, осознанности своих действий и возможности самому производить необходимые орудия труда. Орудия труда животного есть продолжение его телесных органов, своего рода, усложненная естественно-адаптивная структура. В противоположность такому орудию адаптивного действия, орудие человеческой деятельности исключает саму возможность приспособления к окружающей среде, а призвано изменить её в своих целях. Человеческая деятельность не находится в отношении взаимности со своим предметом, а напротив, "воссоздает его во все особенности и конкретности, в его собственной мере и сущности... Орудие деятельности превращает даже естественные органы - руки и мозг в органы, ориентирующиеся на отношение предметного орудия к другому предмету, т.е., на имманетную логику предметности, на меру и сущность самого предмета. Поэтому орудие человеческой деятельности может быть сделано только с помощью орудия же, когда деятельность получает возможность отправляться не от специфической организации телесного адаптивного органа, а от природы отношения предмета к предмету же - безотносительно к органичности организма и его органов" (29, с. 85). Поэтому человек не является вещью среди вещей, хотя и несёт в себе, в своей телесной организации природную сущность, скорее выступает как природная универсально-всеобщая сила, он унаследует от природы её активность, благодаря которой и становится субъектом деятельности. В человеке не завершается, не фокусируется природная активность, напротив, получает уникальную возможность своего универсального развития. В этом плане мысль В.Соловьёва о том, что "человеческая личность бесконечна", хотя и отнесенная к нравственности свидетельствует о единстве природного и общественного бытия... "Человеческая личность, и следовательно, каждый единичный человек, есть возможность для осуществления неограниченной действительности или особая форма бесконечного содержания" (301, с.282).
Человеческая действительность, его освоенный мир и созданная вторая, "очеловеченная природа" есть результат его социальной активности, главным содержанием которой является труд.
"Труд - источник всякого богатства, утверждают политэкономы. Он действительно является таковым наряду с природой, доставляющей ему материал, который он превращает в богатство. Но он ещё и нечто бесконечно большее, чем это, - подчеркивал справедливо Ф. Энгельс. - Он - первое основное условие всей человеческой жизни, и притом в такой степени, что мы в известном смысле должны сказать: труд создал самого человека" (213, с. 102). Трудовая деятельность человека и есть то универсальное средство человеческой природы, благодаря которому происходит практическое освоение окружающего мира. Понятие "практика" было введено в научный оборот классиками марксизма. Напрасно забытое в настоящее время исследователями, как и негативное отношение в целом к марксизму, не служит развитию философской мысли, в том числе и отечественной. Несмотря на кризис марксистских идей в конце XX столетия многие положения марксизма, в том числе экономического плана, его учение о труде, идеи и выводы о взаимоотношении практики и теории, суждения о простом и сложном труде и т.д. не потеряли актуальности в наши дни. Только объективное осмысление идей великих личностей помогут найти пути к истине.
Как справедливо замечает Ханна Арендт, - "современная критика Маркса рекрутируется преимущественно из бывших марксистов, которые недавно по причинам, не имеющим к Марксу никакого отношения, обратились в антимарксистов. В пылу борьбы и мнимых побед легко забывается, скольким поколениям авторов Маркс доставил хлеб и доход, так что иногда теперь люди наглеют до того, что ставят ему в упрёк неспособность зарабатывать себе на жизнь" (18, с. 103). А то, что человеческая история слагается из деятельности личностей, вряд ли у кого вызывает сомнение, даже у представителей фатализма. "История - не что иное, как деятельность преследующего свои цели человека" (213, с. 102). Природа сама по себе не имеет никаких целей и намерений, они рождаются только в головах людей, которые активно действуют, преобразовывая себя и окружающий мир. Акт человеческого труда есть акт производства. В деятельном отношении к миру человек производит не только предметы своих потребностей, но и особый предметный мир, как своё собственное отражение. "Это производство есть его деятельная родовая жизнь. Благодаря этому производству природа оказывается его (человека) произведением и его действительностью. Предмет труда есть поэтому опредмечивание родовой жизни человека: человек удваивает себя уже не только интеллектуально, как это имеет место в сознании, но и реально, деятельно, и созерцает себя в созданном им мире" (211, с.566).
Активность в пространстве социального проекта
Действительно, если видеть будущее нельзя, но оно существует, то закономерен вопрос: что же такое будущее? Впервые об этом серьёзно заговорил святой Августин, который, по существу, ввёл понятие исторического времени. С творением мира Богом начинается и отсчёт времени. Где есть начало, там будет и конец. Греки не представляли историю в том эсхатологическом смысле, который придал ей Августин. Он не только указывал на историческое содержание времени, но и подчёркивал единство и различие между прошлым, настоящим и будущим. Традиционно наше представление о времени сводится к некоторой длительности, которая конкретно фиксируема, т.е. к признанию реального настоящего. У Августина это нашло выражение в понятии настоящее настоящего, прошлое -настоящее прошедшего, зафиксированное в памяти, будущее - это настоящее будущего, фиксируемое ожиданием. О прошлом мы говорим как о том, что уже было, которое существует только в памяти, как образ, копия того, что прошло. Что касается будущего, то его ещё нет, но оно должно наступить. Какое оно, мы не знаем. По аналогии и в соответствии с личностным опытом мы предполагаем, что будущее будет приблизительно таким, как настоящее, если не произойдут какие-то существенные изменения в структуре воспринимаемой действительности либо в самом субъекте. Реально, как нам кажется, существует только настоящее. Об этом говорит здравый смысл, наше обыденное сознание. Но ещё Гегель говорил, что рассудок не может постичь суть вещей и процессов. Вечное движение, вечное становление не постижимо чувственным созерцанием и усилиями рассудка. Для раскрытия сущности вещей и процессов нужно подняться в мышлении до уровня абстрактных умозаключений. Если настоящее подвижно, изменчиво, то оно от чего-то зависимо, обусловлено, видимо, тем, что неумолимо приходит ему на смену. Можно предположить, следуя за Платоном, что настоящее скорее видимость некой реальности, её внешняя сторона, внутренняя же сущность этой сложной и загадочной реальности, которая господствует над явлениями действительности, скрыта от нашего взора. Она заявляет о себе наглядно в происходящей смене вещей, событий, во власти будущего над настоящим. Действительно, если настоящее не постоянно, если оно неумолимо исчезает, переходит в инобытие, значит оно зависимо от нечто такого, что онтологически первично, по-настоящему бытийно, что определяет судьбу настоящего. Этим определяющим и является будущее. Настоящее как бы есть, и его нет. Оно поста 275 янно изменяется. Оно существует только здесь и только сейчас. Завтра его уже не будет в полном своём объеме. А будущее? Оно есть всегда, что бы не случилось. Оно неумолимо придёт. Да, в содержательном плане оно слишком бедное, пустое понятие, но тем не менее, оно существует. Будущее проявляется через настоящее и прошедшее наполняется конкретным содержанием настоящего и прошедшего, но в нём нечто такое, которое может и не быть в настоящем.
"Не каждое присутствие необходимо будет в настоящем, - подчеркивает Хайдеггер, - побывавшее само протягивает будущее" (348, с.91). Если настоящая бытийность временна, то будущее постоянно, оно неуловимо, не осязаемо, оно властвует над всем, хотя и существует потенциально. Если бы оно выступало как застывшая потенция, то оно никогда не определяло бы судьбу настоящего, не съедало бы его, отправляя в безликое бытие. В таком случае будущего не существовало бы вообще. Будущее не только существует в потенции. Оно существует и как акт, обладает надёжной силой, поскольку "снимает" настоящее. Оно сама активность, вечно деятельная, всевластная. Существование настоящего не разрешает вопроса о месте будущего, которое неумолимо приходит. Где оно, когда его ещё нет. Идеалистическое мировоззрение отвечает - в Боге. Действительно, если будущее такое загадочное и всеобъемлющее, которое вбирает в себя и настоящее и прошлое, то оно и есть, если не само Божество, то атрибут Бога. Реальность, которая всегда есть в потенции и акте, а таковым является будущее, требует своего онтологического утверждения.
Знание настоящего, как и прошлого, доступно многим людям, это частица истины, и оно не вызывает особого удивления. Знание же будущего, заглядывание в то инобытие, которого еще нет, всегда таинственно, загадочно, вызывает подлинное восхищение. Оно свойственно только гениям, пророкам, провидцам. Знание настоящего, видимо, и возможно потому, что есть будущее. Иначе не было бы никакого смысла существования для настоящего бытия. Будущее выступает в качестве цели, зовущей к себе настоящее, определяя его смысл и познание, поскольку заставляет настоящее изменяться. Нам только кажется, что настоящее определяет будущее. Если бы это было действительно так, то практически ничего бы не изменялось в мире. Какое настоящее, таково и будущее. Одно вытекало бы из другого. Но поскольку в реальной действительности мы часто сталкиваемся с неожиданным поворотом событий, изменением настоящего, определяющая причина которого не ясна, обращение к будущему имеет смысл, хотя и кажется мистикой. Если бы будущее не оказывало воздействие на настоящее, то новое не рождалось бы вовсе. Всё исчезало бы в однообразном постоянстве. А так как этого не происходит, рождается удивительное новое, которое зачастую не вытекает из настоящего, то следует признать, что новое где-то находится, где-то существует, когда его нет в настоящем. Оно находится в будущем. Оно приходит к нам из будущего. В этом плане будущее - кладезь, носитель, хранитель всего нового, т.е. того, чего нет в настоящем, чего нет сегодня, но что может появиться завтра. Поэтому завтра -более совершенно, чем настоящее, что характеризует будущее как идущее из Абсолютного начала. Если настоящее, как и прошедшее, текуче, временно, а вечно только будущее, если оно хранилище всего нового, более совершенно, оно активно по отношению к настоящему и прошлому, то оно действительно трансцендентно. Будущее существует для других, как материальных, так и духовных объектов в качестве идеальной цели, как движение к совершенству, определяемое возможностями объектов и неумолимым зовом будущего. Оно обусловлено не желанием субъекта, не необходимостью или причинно-следственной связью. Оно - это движение к совершенству, определено самой реальностью будущего, его всевластной самостью.
Будущее есть возможность настоящего, которая может быть, а может и не быть похожей на настоящее или тождественной ему. Возможности 277 это варианты развития действительности. Настоящее есть осуществленная возможность, а будущее - многообразие возможностей. Сила и привлекательность будущего в бесчисленном спектре возможностей. В этом его преимущество над настоящей действительностью. Всегда существует много путей устремлённости в будущее, но осуществляется только один и он не всегда является наилучшим с точки зрения надёжности системы, её эффективности, полезности, совершенства. Это зависит от многих факторов, порой незначительных и случайных. Но это не обесценивает главного назначения будущего - выступать в качестве важного побудителя человеческой активности, устремлённой навстречу неизвестности. Проблема будущего волновала умы многих мыслителей, по мере осознания и понимания самой действительности все более четче вырисовывался вектор направленности вперёд, в будущее. Первоначально этот вектор замыкался на представлении "настоящее-прошлое". Будущее выступало в качестве ма-лоизменяющегося настоящего. Поэтому доминировала идея "золотого века" в прошлом. Состояние гибели, упадка, деградации, как наиболее ощутимого, конкретно-наглядного состояния реального бытия переносилось на понимание будущего. Позже сформировалось представление о цикличности, кругообороте событий исторического плана, понимание развития как повторения того, что уже было. И лишь с накоплением знаний о развитии, прогрессе как восходящей ветви от простого к сложному стали формироваться представления о будущем как качественно новом уровне бытия, которое должно прийти на смену настоящему. Этому способствовала сама развивающаяся действительность, которая находила отражение в мыслительной деятельности людей. В истории философии сложились разные подходы к проблеме будущего, причинам его осуществления. Все эти подходы можно свести к трём основным парадигмам. Согласно фаталистической парадигме будущее определяется свыше: Богом, судьбой, роком. Она включает в себя представления как эсхатологического, так и уто 278 пического плана, идеи об "ином мире", "ином будущем", идеи "конца света", "втором пришествии", "золотом веке". Практически рисунок будущего как модель, уже определён. Действительность - есть реализация жёсткой программы, называемой идеей или промыслом, или судьбой. Более гибкой формой такого подхода является детерминизм всех направлений, переносящий акцент на причинно-следственные отношения. Будущее предопределено, оно практически фатально.