Виртуальная социальная коммуникация: социально-онтологические условия существования Леушкин Руслан Викторович

Содержание к диссертации

Введение

ГЛАВА I. Теоретико-методологические основания изучения виртуальной социальной коммуникации 14

1.1.Эволюционно-эпистемологический и социобиологический подходы к пониманию форм социальной коммуникации 15

1.2. Структуралистский, конструктивистский и постструктуралисткий взгляды на формы социальной коммуникации 26

1.3. Виртуальная реальность: история проблемы и современные решения

ГЛАВА II. Природа и основаные характеристики виртуальной социальной коммуникации 62

2.1. Социальная коммуникация как виртуальное образование .63

2.2. Социально-онтологическое основание виртуальной социальной коммуникации 78

2.3. Виртуальный социальный конструкт как социально-онтологическое образование 92

2.4. Виды виртуального социального конструкта

Заключение .113

Список литературы .118

• Структуралистский, конструктивистский и постструктуралисткий взгляды на формы социальной коммуникации
• Виртуальная реальность: история проблемы и современные решения
• Социально-онтологическое основание виртуальной социальной коммуникации
• Виды виртуального социального конструкта

Введение к работе

Актуальность темы исследования во многом обусловливается распространенностью такого явления, как электронная социальная коммуникация. В той или иной мере оно захватывает большую часть населения развитых стран и продолжает экстенсивно и интенсивно развиваться, приводя к существенным изменениям в формах и способах социальной коммуникации.

Изменение форм социальной коммуникации, обеспечивающей социальную связь, неизбежно ведет к изменению формы организации общества. В связи с этим возникает необходимость в изучении, оценке и прогнозировании путей и результатов развития данного явления, в выявлении проблем, которые могут возникнуть и уже возникают в определении возможностей, способов и последствий их разрешения.

Электронная коммуникация как современная форма социальной коммуникации сама представлена во множестве различных видов, однако их все объединяет то, что они обеспечиваются информационно-коммуникативными технологиями. Таким образом, в современном социально-гуманитарном знании актуальным является анализ характера влияния стремительно развивающихся высоких технологий на человека и общество. Важнейшим аспектом этого анализа выступает раскрытие роли средств коммуникации в формировании таких явлений, как дистанционное общение, интенсификация социальной динамики, деформация социальных структур, общественного и индивидуального сознания. В подобной социально-бытийной перспективе электронная коммуникация предстает, как явление виртуального мира, или виртуальная социальная коммуникация. Многообразие форм коммуникации порождает вопросы об их взаимосвязи, организации, предпосылках и механизмах становления в мультимедийном, информационном пространстве.

Рост интереса к проблемам виртуальной социальной коммуникации увеличивается с каждым годом. Объясняется это тем, что в современном мире не только ученые и философы, а каждый человек сталкивается с теми или иными формами виртуальности, в первую очередь с электронной виртуальной коммуникацией. Возникающие в связи с этим проблемы – утрата целостного восприятия реальности, размывание границ между областями действительного и возможного, деформация социальной и личностной идентичности, моральные дилеммы и др. диктуют необходимость выявления онтологического основания виртуальных форм бытия вообще и виртуальной социальной коммуникации в частности.

Предметная область исследования социальной коммуникации складывалась как междисциплинарная сфера знания. Сюда входят исследования проблемы в социологии, социальной психологии, лингвистике, семиотике. В последние десятилетия социальная коммуникация стала предметом социобиологии, этологии, теоретической генетики, кибернетики и теории систем. Данное теоретическое многообразие является свидетельством

сложной организации и неоднозначности в способах функционирования социальной коммуникации, что делает актуальным ее целостное представление. Эта задача может быть решена на социально-философском уровне.

В русле социальной философии виртуальная социальная коммуникация начала изучаться только в последние десятилетия. Здесь основное внимание направлено на основополагающие характеристики, инвариантные условия возникновения, развития и осуществления виртуальной социальной коммуникации. Однако в силу «молодости» данной темы исследования остается множество не проясненных проблем, прежде всего касающихся сути виртуальной социальной коммуникации, онтологических условий ее существования, разработки соответствующего понятийного аппарата и методологических средств исследования.

Осмысление и постановка такого рода вопросов является прерогативой социальной философии, что позволяет придать целостность как поискам их решения, так и полученным результатам. Этим определяется актуальность темы и избранный ракурс исследования.

Степень научной разработанности проблемы

Систематическое изучение форм социальной коммуникации является относительно молодым направлением в социально-философских, социологических и психологических науках, однако обращение к этой теме в той или иной мере уже имеется в трудах таких ученых, как Г. Лебон, В..Вундт, X. Штейнталь, П.А. Сорокин. Начинается оно с принятия утверждения, согласно которому форма коммуникации является одним из определяющих факторов в организации общества. Одним из первых данную идею высказал Г. Тард, затем в систематическом виде она была изложена Г..Иннисом (в том числе в контексте феномена медиапространства).

В середине ХХ века проблемы коммуникации становятся объектом внимания множества различных областей знания. Результаты изучения различных аспектов существования социальной коммуникации представлены в работах Э.А. Хевлока, У. Онга, Л. Мамфорда, Н. Фрая. Наиболее мощный импульс исследованиям форм социальной коммуникации придали М. Маклюэн, Дж. Г. Мид, М. Кастельс, Д. Белл, Э. Тоффлер, Д. Рашкофф, Н. Луман, Ю..Хабермас, А.В. Соколов и другие.

Среди множества подходов к изучению социальной коммуникации, необходимо выделить область межличностной коммуникации, где главной проблемой является соотнесение «Я» и «Другого». В этом аспекте значительными являются идеи диалогической философии М.М. Бахтина, М..Бубера, В.С. Библера, Э. Левинаса, П. Фрейре, К. Ясперса, среди которых особенную роль для данного исследования играет диалогическая философия Э..Левинаса.

Значительный вклад в понимание роли языка в коммуникативных процессах внесли такие исследователи, как Л. Витгенштейн, Р. Карнап, Ф..де.Соссюр, наши соотечественники Н.С. Трубецкой, Р.О. Якобсон. Ими была выявлена и эксплицирована роль языкового кодирования в организации

социальных структур, индивидуальной когнитивной сферы и социокогнитивной реальности в целом. Позже данные идеи развиваются в работах У. Эко, Ж. Делёза, Р. Барта, Ж. Деррида и экстраполируются ими на различные сферы общественной жизни.

Изучение проблем виртуальности в социальном измерении невозможно без обращения к исследованиям социальной реальности и ее трансформаций и прежде всего к концепциям Э. Дюркгейма, А. Шюца, П. Бергера и Т. Лукмана, П. Бурдье. Важное значение для анализа инвариантных образований в коммуникативных процессах имеют концепции социальных структур, разработанные М. Фуко, Л. Альтюссером, Ж. Бодрийяром, и социально-антропологических инвариантов А. Корбена и Ж. Дюрана.

Проблематика виртуальной коммуникации в социально-онтологической перспективе наиболее глубоко проработана в отечественной науке. Объясняется это наличием отечественной школы виртуалистики, не имеющей аналогов за рубежом, предметом исследований которой являются онтологические и гносеологические аспекты виртуальности.

Значительные результаты в изучении онтологии виртуальности получены С.С. Хоружим, Н.А. Носовым, Я.В. Чесновым, Ю.Т. Яценко, Р. А. Нуруллиным, А.А. Калмыковым, О.И. Генисаретским, М.А. Прониным, Д.В. Ивановым. В их работах эксплицируется онтологический статус виртуальности, ее отношения с действительностью, а также описывается развитие философских идей виртуальности. В контексте диссертационного исследования наибольшей интерес представляет идея утраты онтологической целостности в виртуальности (Е.Е. Таратута, А.В. Юхвид). Вопросы соотношения онтологии виртуальности и коммуникации разрабатываются А.А. Калмыковым, который находит свойства виртуальности в самой природе коммуникации.

Идеи о логической неполноте объекта (Н.А. Васильев) оказали существенное влияние на понимание специфики виртуальных коммуникативных систем.

В современности проблемы виртуальной коммуникации исследуются на базе таких учреждений, как Центр изучения интернета и общества при Российской экономической школе, Школе коммуникативных наук при университете Макгила (McGill University), в Центре исследования человеческой коммуникации при Эдинбургском университете (human communication research centre, the University of Edinburgh). Компьютерно-опосредованная коммуникация исследуется такими учеными, как Дж. Джонс, Дж. Хевит, К. Янг, Л. Лин, Н. Базарова, Дж. Хэнкок, Дж. Бишоп, С.К. Хэринг, К.М. Маркман, С.С..Хэнсон, Ф. Генри, А.К. Ли, Дж. Литтау.

Англоязычные издания (International Journal of Web-Based Communities, Journal of Computer-Mediated Communication, Communication Research, Journal of Educational Computing Research) регулярно публикуют работы по компьютерной, мультимедийной, массовой, сетевой коммуникации, интернет-коммуникации, о роли электронных средств в синхронизации пользователя с

сетью, где рассматриваются технические и антропологические факторы осуществления виртуальной социальной коммуникации.

Однако, несмотря на то, что исследования виртуальной социальной коммуникации в целом и ее отдельных сторон в частности активно ведутся на широкой теоретической базе, предполагающей наличие различных подходов, еще не сложились общезначимые мировоззренческие и методологические установки, позволяющие определить программу изучения виртуальной социальной коммуникации как бытийного феномена. Это требует особого ракурса видения как виртуальности, так и социальной коммуникации.

Таким образом, проблемой данного исследования является социально-онтологическое представление виртуальной социальной коммуникации в контексте ее возникновения и развития. Ею обусловлена формулировка цели и задач диссертации.

Цель исследования – на базе целостного подхода к изучению виртуальной социальной коммуникации представить ее как бытийное образование.

Для достижения поставленной цели исследования решаются следующие задачи:

1. Проанализировать диахронические способы представления форм социальной коммуникации, в рамках которых выделить теоретико-методологический инструментарий для изучения виртуальной социальной коммуникации.

2. Проанализировать синхронические способы представления форм социальной коммуникации, эксплицируя теоретико-методологические средства исследования виртуальной социальной коммуникации, позволяющие зафиксировать специфические характеристики виртуального вида коммуникации.

3. Рассмотреть в исторической перспективе развитие представлений о виртуальности, выделяя теоретические средства ее анализа и современные трактовки, позволяющие обнаружить в коммуникации явления виртуальности.

4. Выявить и описать формы проявления виртуальности в социальной коммуникации.

5. Выделить и раскрыть необходимое социально-онтологическое основание существования виртуальной социальной коммуникации. Описать форму, в которой данное основание проявляется в коммуникации.

6. Исследовать особенности виртуального социального конструкта, функционирующего в виртуальной социальной коммуникации.

7. Выявить виды виртуального социального конструкта (как социально-онтологического образования) и описать их особенности, а также специфические роли в организации и регуляции виртуальной социальной коммуникации.

Объектом исследования выступает виртуальная социальная коммуникация как фундаментальная социальная структура.

Предмет исследования – онтологические условия существования виртуальной социальной коммуникации.

Теоретико-методологическая основа исследования

Предметное поле исследования феномена виртуальной социальной коммуникации располагается на «территории» сразу нескольких научных областей, что требует использования разнообразного набора теоретико-методологических средств для целостного его описания.

Идеи, принципы и методы эволюционной эпистемологии и социобиологии (О.Е. Баксанский, Ж. Пиаже, К. Лоренц, Е.Н. Кучер, У..Матурана, Ф. Варела) позволяют представить социальную коммуникацию как одну из форм социально-когнитивной активности общества, сформировавшейся в ходе социальной эволюции.

Важнейшими для диссертационного исследования являются: положение структурно-функциональной методологии о социальном взаимодействии как системном целом, не сводимом к совокупности составных частей; идея, разрабатываемая в понимающей социологии В. Дильтея, М. Вебера, социальной феноменологии А. Шюца и социальном конструктивизме П. Бурдье, П. Бергера и Т. Лукмана, о взаимосвязи когнитивных процессов и социальной реальности; представление личности и индивидуальности как продуктов социальных явлений, интеракции в качестве действия, осуществляющегося преимущественно в закодированной (языковой) форме, что находит концептуальную разработку в символическом интеракционизме и позволяет представить виртуальную социальную коммуникацию специфической формой кодирования.

На основе вышеназванных теоретико-методологических установок сформировался структурно-конструктивистский подход, который позволяет представить различные виды социальной коммуникации, с одной стороны, как продукты различных типов конструктивной деятельности коммуникантов, а с другой выделить в них инвариантные условия социальной организации. Тем самым открывается возможность исследовать виртуальную социальную коммуникацию как онтологически фундированное образование.

Одним из базовых подходов исследования выступает полионтизм. Основная задача, решаемая при обращении к полионтизму, - это соотнесение онтологии виртуальности и реальности, которые представляются как варианты из множества бытийных онтологических структур, обладающих равным онтологическим статусом. Тем самым выявляются онтологические основания различных видов социальной коммуникации вообще и виртуальной социальной коммуникации в частности. И, как следствие, появляется возможность сравнительного анализа конструктов социальной реальности и конструктов виртуальной социальной реальности. Одновременно становится возможным взглянуть на виртуальную социальную коммуникацию в исторической перспективе и определить особенности ее актуального социально-онтологического существования.

В работе также были использованы социально-философские концепты, прорабатываемые в рамках постструктурализма такими философами, как У. Эко, Ж. Делез, Ж. Бодрийяр, Р. Барт. Такие концепты, как трансгрессия, гиперреальность, симулякр, ризома, миф, имея широкое семантическое поле, применяются для описания явлений и процессов, не поддающихся однозначному определению, и дают возможность раскрыть полисемантичность и динамичность виртуальных коммуникативных явлений.

Результаты исследования и их научная новизна

1. На базе диахронического способа изучения социальной коммуникации,
установлено, что в процессе эволюции социальной коммуникации посредством
селекции кодирующих коммуникацию структур образуется новая ее форма –
виртуальная социальная коммуникация.

2. Виртуальная социальная коммуникация рассмотрена через призму принципов структурализма, социального конструктивизма и постструктурализма. Установлено, что ее осуществление возможно только в виде специфической социально-коммуникативной системы, имеющей автономный, диффузный и сетевой характер.

3. Проведен историко-философский анализ понятия «виртуальность», показана его многозначность. На базе нечетких логик выделен класс неполных объектов. Показано, что виртуальный объект идентичен неполному объекту. Виртуальный объект представлен в качестве необходимого условия существования виртуальной социально-коммуникативной системы.

4. На базе проработки таких понятий, как: виртуальный объект, виртуальная система, виртуальная социально-коммуникативная система, виртуальная социальная коммуникация, виртуальное социальное пространство и виртуальное социальное время выделены и описаны условия существования социальной коммуникации в качестве виртуального образования.

5. Выделено социально-онтологическое основание существования
виртуальной социальной коммуникации – социально-антропологический
инвариант – антропологический траект. Выявлена и эксплицирована форма
реализации данного основания (в условиях дигитального кодирования
коммуникации) – виртуальный социальный конструкт.

6. Раскрыто содержание виртуального социального конструкта, как социально-онтологического образования. Он представляет собой интерсубъективный фрейм, регулирующий структурацию коммуникативного события. Эксплицировано сходство и различие конструктов традиционной социальной коммуникации и конструктов виртуальной социальной коммуникации.

7. Показано, что виртуальный социальный конструкт существует в разных видах, таких как виртуальный лик, виртуальный капитал и симулякры, появляющиеся в дигитальной (цифровой) среде

Положения, выносимые на защиту

1. В диахроническом способе рассмотрения виртуальная социальная коммуникация представляется в качестве поздней формы эволюции социальной

коммуникации и как ее особый вид, который образуется благодаря специфической форме кодирования.

2. В социально-конструктивистском и постструктуралистском подходах имеются теоретико-методологические средства, позволяющие представить виртуальную социальную коммуникацию в форме специфической социально-коммуникативной системы, и обнаружить в ней явления трансгрессивности, полисемантичности, симулятивности.

3. Виртуальность – это свойство онтологически неполного объекта. Наличие таких объектов в составе социально-коммуникативной системы придает ей характер виртуальной.

4. Коммуникация, осуществляющаяся в форме виртуальной социально-коммуникативной системы, представляет собой виртуальную коммуникацию. Суть данной коммуникации обусловлена специфическими онтологическими образованиями – онтологически неполным объектом, виртуальным социальным пространством и виртуальным социальным временем.

5. Социально-онтологическим основанием существования виртуальной социальной коммуникации, как и других видов социальной коммуникации, является социально-антропологический инвариант, определяемый понятием «антропологический траект». Проявление этой устойчивой структуры в горизонте конкретной социально-коммуникативной системы порождает специфическое коммуникативное пространство, в том числе виртуальное, где функционируют особые социальные коды.

6. Презентацией базового социально-антропологического образования, выступает виртуальный социальный конструкт. Данный конструкт задает рамки ситуации виртуальной коммуникации и обеспечивает передачу смысла в условиях дигитальной среды. Таким образом, конструкт позволяет в социально-бытийном измерении представить положение коммуникантов по отношению друг к другу, понять процесс социализации и самоидентификации в виртуальной социальной реальности.

7. Существует несколько основных видов виртуальных социальных
конструктов, к которым относятся: виртуальный лик, виртуальный капитал,
дигитальные симулякры. Каждый из них формирует определенный класс
коммуникативных явлений и процессов, обладающих свойствами неполноты
действительного существования.

Теоретическая и практическая значимость исследования

Теоретическая значимость результатов исследования состоит в экспликации условий генезиса и воспроизводства виртуальной социальной коммуникации в качестве бытийного образования. Благодаря этому определяются основания современных видов виртуальной социальной коммуникации, что дает возможность прогнозировать тенденции развития современного общества, в том числе и России, поведение массовых виртуальных сообществ; регулировать процессы взаимодействия внутри виртуальных сообществ; предупреждать риски социального отчуждения и различных форм девиантной и антиобщественной активности.

Материалы диссертационного исследования могут быть использованы в научной и педагогической деятельности: в лекционных и семинарских занятиях по философии, социальной теории коммуникации, истории и философии науки и техники, социальной психологии, социологии. Концепция виртуального социального конструкта может применяться в медиапланировании, в управленческой и административной деятельности, в политических технологиях.

Степень достоверности и апробация результатов

Достоверность диссертации подтверждается применяемой методологией, опорой на имеющиеся теоретические разработки проблемы, фактами социокультурных практик, а также ее апробацией.

Основные положения и результаты исследования были изложены в виде докладов на международных и республиканских конференциях: «В поисках утраченной реальности» (2012 г., ОНПУ, г. Одесса); «Социальная жизнь в свете философской рефлексии» (2012 г., УлГТУ, г. Ульяновск); «Філософія у сучасному соціумі» (2013 г., ДонНУ, г. Донецьк); «Дни философии в Санкт-Петербурге» (2013 г., СПбГУ, г. Санкт-Петербург); «Социальная жизнь как единство разнородных состояний» (2014 г., УлГТУ, г. Ульяновск); «Формирование информационной культуры в современном обществе» (2014 г., УлГПУ, г. Ульяновск), на 46-й, 47-й, 48-й НТК ППС УлГТУ (2012, 2013, 2014 гг., УлГТУ, г. Ульяновск); а также в девяти публикациях, в том числе в шести, входящих в перечень рецензируемых научных журналов (перечень ВАК).

Основные результаты исследования были представлены на кафедре философии Ульяновского государственного технического университета.

Диссертационное исследование осуществлялось при финансовой поддержке РГНФ в рамках проекта проведения научных исследований: «Виртуальная социальная коммуникация: социально-онтологические аспекты», проект № 14-53-00006, ответственный исполнитель – Леушкин Р.В.

Структура и объем диссертации. Диссертационная работа состоит из введения, двух глав, заключения, списка использованной литературы, включающего 124 наименования, в т.ч. 20 на иностранном языке. Объем диссертации - 129 страниц.

Структуралистский, конструктивистский и постструктуралисткий взгляды на формы социальной коммуникации

К середине ХХ века в социальных науках прошло выделение особой области исследования – коммуникативных отношений, что привело к установлению основных форм социальной коммуникации. Г. Иннис, Л. Мамфорд, Н. Фрай и М. Маклюэн разрабатывают идею связи структурных особенностей общества с ведущей формой коммуникации. Так, оказывается, что « …закрытые общества суть продукты технологий, связанных с речью… » [57, 14]. На базе этого подхода М. Маклюэн выделяет несколько социально-коммуникативных форм. Первым видом социальной коммуникации, который обеспечивает организацию человеческих сообществ, выступает устная вербальная коммуникация. Начиная с первобытного общества и до ХVII в. нашей эры, она занимает главенствующее положение в организации социальных процессов. Следующей важнейшей формой коммуникации оказывается коммуникация печатная. Она главенствует до средины ХХ в, но постепенно ей на смену приходит электронная коммуникация. Здесь явно фиксируется, во-первых, поэтапное изменение коммуникативных форм, которое коррелирует с фундаментальными преобразованиями в социальных системах; во-вторых проявляется общая закономерность, а именно: связь социальной структуры и формы социальной коммуникации. Исследования показывают, что формы социальной коммуникации определяют многие структурные особенности общества. К ним относятся: характер общественных отношений, политический режим, вид семейных связей и т.д. Однако только структурными особенностями дело не исчерпывается. Коммуникация является двуединым процессом, так как обусловлена, с одной стороны, социальными структурами и субъективными когнитивными процессами, с другой. Здесь проявляется такое свойство социальных систем, как дуальность, заключающаяся в том, что одновременно социальные структуры и когнитивные явления взаимообусловливают друг друга. Таким образом, выделяется связь структурных и когнитивно-конструктивных процессов и явлений при регуляции процессов коммуникации. Помимо того, что коммуникация определяет структурные свойства отношений элементов социальных систем, она так же определяет структуру социальной реальности, которая, в свою очередь, отражена в специфике как коллективного сознания, так и коллективного бессознательного. Изучать эти две сферы общественной жизни в отрыве друг от друга невозможно, поскольку функционирующие в социуме коммуникативные структуры и наличествующие социально-когнитивные образования не только взаимообусловлены, но и взаимопрезентивны. Одним из первых, кто выявил это обстоятельство, был М. Шелер и К. Маннгейм, которые стоят у истоков исследований социальных условий человеческого познания. Исходя из положения о связи двух функций познавательной активности - коммуникативной и когнитивной - можно применить, эволюционный подход как к анализу когнитивных форм, так и к исследованию коммуникативных. С целью обоснования данного утверждения, обратимся к рассмотрению эволюционной эпистемологии.

Ю. Хабермас, анализируя суть эволюционной эпистемологии, выделяет два базовых философских принципа, которые лежат в ее основе. Первый принцип – развития, то есть развертывания во времени. Его источник, по Хабермасу – законы гегелевской диалектики. Именно сущностное содержание этого принципа позднее воплощается и развертывается в эволюционизме. Второе принципиальное основание, исходящее из философии И. Канта, заключается в идее трансцендентального субъекта, который выступает фундаментом познания [95]. Следовательно, эволюционная эпистемология осуществляет синтез двух важнейших философских принципов. Осмысление этого события и использование полученных результатов в сфере современных когнитивных наук попытался осуществить К. Лоренц в работе «Кантовская концепция a priori в свете современной биологии». Он открывает эволюционно-эпистемологический дискурс, обращаясь в общем-то к банальной проблеме. Это вопрос о соотношении классической теории познания и «новой» [3]. Как считает Лоренц, выделенные фундаментальные философские принципы не только не исключают, но и дополняют друг друга, при условии трактовки эволюции в соответствии с принципом развития. С другой стороны, кантовская теория познания включает такие понятия, как «вещь в себе», априорные формы познания и чувственности. Как известно, позиция Канта ограничена синхроническими методологическими процедурами, поскольку в его время отсутствовала диахроническая методология.

Согласно Лоренцу, содержание когнитивных форм можно раскрыть в контексте эволюционизма, а именно изучая его суть исторически, используя процедуры диахронической методологии, то есть сравнить и сопоставить эволюционно ранние или предшествующие и поздние формы познания. Обоснованием здесь выступает то, что априорные когнитивные формы починяются селекционному давлению, как и индивиды. Происходит отсев «плохих» форм априори вместе с их носителями – индивидами. Таким образом в процессе эволюции априорные формы чувственного познания изменяются. Отсюда логично предположить, что между средой и априори существует связь и обусловленность, поэтому-то Лоренцем делается вывод, что когнитивные априорные формы субъекта, как и сам организм, оказываются результатом эволюционных изменений. Соединение принципа синхронии и диахронии в вопросах исследования ментальных форм, на чем настаивает Лоренц, является одним из ведущих методологических положений нашего исследования коммуникации.

Идеи Канта Лоренц формулирует в следующем виде: «человеческое мышление и восприятие обладают определенными функциональными структурами до всякого индивидуального опыта» [117, 114], однако самое главное заключается в том, что эти структуры меняются в ходе эволюции. Их трансформации могут быть изучены на базе синтеза двух принципов. Это означает, что в эволюционной эпистемологии и сам трансцендентальный субъект как носитель когнитивных форм ставится в перспективу диахроническую, эволюционную. Лоренц, как и Кант, считает, что ни одно из проявлений чувственного опыта не имеет абсолютного выражения. Однако, доступ к априорным формам («рабочим гипотезам»), «…то есть инструменту (познания), делает вещь в себе относительно постижимой» [117, 118]. В этом заключается важнейшее достижение эволюционной эпистемологии. И здесь возникает закономерный вопрос о возможности использования полученных результатов в изучении форм социальной коммуникации. Чтобы ответить на него необходимо рассмотреть существующие представления о трансцендентальной субъективности.

Виртуальная реальность: история проблемы и современные решения

Так, разводятся понятия «виртуальность» и «чистая возможность», поскольку возможность конкретна, а виртуальность неопределенна. Поясним, возможность представляет собой определенный предзаданный «сценарий», в этом отношении он дискретен и обладает нулевой неопределенностью, в то время как виртуальность принципиально не определяема дискретно. Другими словами, виртуальность не сводится к возможности, в то время, как возможность выделяется внутри виртуальности. В то же время виртуальность отлична от потенции, так как потенции необходим акт для реализации, виртуальность же обладает реальностью изначально. Она не сводится к акту, так как актуальное в определенной мере равнозначно виртуальному: актуализация предполагает деактуализацию, которая, в свою очередь, является виртуализацией. Понимается это через концепт «сингулярность»; сингулярность и является «пространством» актуализирующейся виртуальности. «Актуальное и виртуальное сосуществуют и вступают в прямое круговращение, которое нас постоянно ведет от одного к другому» [29]. Так появляется концепт «круг», определяющий поле (пространство) виртуальности.

Круг, или поле виртуальности, это своего рода максимум актуального. Однако границы поля виртуального подвержены изменениям: круг может расширяться, увеличивая дистанцию между виртуальным и актуальным. «Но напрашивается также и обратное движение: когда круги сужаются и виртуальное приближается к актуальному, чтобы все менее и менее от него отличаться» [29]. Виртуальность хотя и не редуцируется к определенной (конкретизированной) возможности, однако обладает структурной определенностью. Выразить это позволяет концепт кристалла.

Кристалл является структурным образованием, отвечающим за некое поле актуализируемого, своего рода промежуточной областью между виртуальным и актуальным, которая ограничивает поле виртуальности, или «максимум актуального» до непосредственной актуальности, будучи к ней не редуцируемой. Таким образом происходит кристаллизация «эфемерности» виртуального в определенность реального, и декристаллизация в ее последующем распаде и разложении. Посредством декристаллизации происходит деактуализация актуального в поле виртуального. Именно кристалл определяет структурные характеристики виртуальности, тем самым показывая ее объективные и положительные качества. Важным в концепции виртуальности Ж. Делёза является понимание ее как некого онтологического многообразия, обладающего актуальностью и имеющего структурную определенность в форме предшествующих актуальной действительности онтологических образований. В данном исследовании именно эти идеи находят свое дальнейшее развитие. В то же время стоит отметить, что концепция виртуальности Ж. Делеза, черпая свои основания из философии А. Бергсона, не обнаруживается в чистой онтологии объекта, а вскрывается чрез декомпозицию длительности в мнемической функции психики. Таким образом, проблема онтологии виртуальности неизбежно уходит в конструктивистское русло. В эпистемологическом конструктивизме складывается довольно своеобразный ракурс видения реальности. Ряд исследователей науки усматривают в жестком разделении объективной и субъективной реальности признаки редукционизма. Например, М. Полани считает необходимым устранить из научного познания идеал «чистой» объективности. Он предлагает трактовку объективной реальности в качестве антропологической перспективы. Согласно П. Фейерабенду, антропологические константы не устранимы из моделей реальности, что, однако, не является недостатком, а напротив, обеспечивает ей объективистское основание. Данные неизменные структуры в той же мере объективны и реальны, как и сама реальность в неантропологической трактовке. В этом случае противоположность реализма и антиреализма не исключает альтернативного взгляда на реальность. Таковым предстает конструктивный реализм, в котором язык, являясь фрагментом объективной реальности, способен вносить в нее конструктивную динамику. Здесь наличествует взаимообусловленность существования объективной реальности и языка. Это во-первых; во-вторых, «допущение разнородия как фундаментального онтологического качества по существу означает ограничение претензий разума быть единственным законодателем порядка или, другими словами, расположение тех или иных реалий не сводится к правилам пространственного… и временного… конструирования.» [12, 14]. Это означает, что может быть такой порядок, где реалии (объекты) приобретают особые характеристики, например, виртуальности. Значимый вывод из вышесказанного таков: предлагаемая конструктивизмом модель реальности не содержит в себе трансцендентной «вещи в себе», однако она и не ограничивает познающего только субъективной реальностью. В силу того, что конструкции реальности это не продукты деятельности только одного актора, их существование независимо от его воли. Тем самым, компоненты конструктивной реальности и их связи приобретают характер объективности.

Для представления модели реальности в конструктивизме можно использовать идею и образ голограммы. Суть его заключается в простом принципе: «объем информации, содержащейся в модели фрагмента реальности, не может быть равным объему информации фрагмента реальности» [27, 146]. «Языковая модель конгруэнтна объективной реальности, но не тождественна ей. При этом, если модель реальности существует объективно, основанием объективности служит преобразование в области интерсубъективного существования» [6, 102]. Таким образом, например, конструкция теории соотносится с другими конструкциями и обретает свое место в системе знания и преобразуется. Иначе говоря, она конструируется как одним ученым, так и научным сообществом в целом. Однако созданная картина реальности не может изменяться независимо от действительности, поскольку, по крайней мере, реально преобразуется антропологическое основание этой картины.

Социально-онтологическое основание виртуальной социальной коммуникации

В то же время не вызывает сомнения, что путешествие между реальностями является для человека вполне естественным. Возможно, способность ориентироваться в различных реальностях заложена в саму природу человека. По нашему мнению, причина этого заключается в структурах, предшествующих погружению в множественную реальность, «расщеплению» реальности.

«…Наше «нормальное» восприятие физической реальности не является восприятием реальности per se, но, скорее, достаточно произвольная конструкция, виртуальная реальность, но специфическая виртуальная реальность, имеющая в своем основании культурные презумпции» [123, 230]. Данная точка зрения близка конструктивистскому пониманию реальности, в котором реальность может конструироваться субъектом (Э. фон Глазерсфельд, П. Вацлавик), социальным субъектом (П. Бергер,Т. Лукман). Опираясь на это, можно сказать, что существуют некие структуры, которые предшествуют конструированию реальностей (онтологических горизонтов), и позволяющие субъекту свободно ориентироваться в каждой из них. Казалось бы, можно остановиться на этом и взяться за изучение самих этих структур, но есть один важный аспект, на который указывает Н.А. Носов: субъект сам по себе также представляет самостоятельную реальность [71]. Если все реальности имеют «темную» структуру в своем основании, то и субъективная реальность, как один из онтологических горизонтов в составе мультиреальности, также восходит к этой структуре. Так что не только объектная реальность конструируется субъектом, но и сам субъект конструируется чем-то, что предшествует и тому и другому, образуя реальность внутреннюю и внешнюю и обеспечивая целостность их существования.

Традиционный западноевропейский стиль мышления, как правило, исходит из противопоставления субъекта и объекта (онтологического дуализма), упуская онтологическую фундированность неких «промежуточных» структур. Ж. Дюран отметил, что западноевропейский логоцентризм, начиная с Аристотеля, в результате дуалистического обоснования реальности приходит к «грезам о веществе» (Г. Башляр) и гипотезе субъекта. Это рисует перспективу непостижимой «вещи в себе» (И. Кант), с одной стороны (реальности), и бесконечность трансцендентального субъекта - с другой.

Если, следуя этой логике, пойти дальше в анализе отношений субъекта и объекта реальности, можно прийти к выводу, что и тот и другой являются элементами различных и самостоятельных реальностей. Можно рассматривать их как относительно автономные реальности, порождаемые работой определенных структур. И вновь возникает вопрос, чем же являются данные структуры?

Анализируя содержание воображения, А. Корбен пытается выйти за рамки западноевропейского «логоцентризма» и обращается к иранскому эпосу, в котором обнаруживает такую мысленную модель, как промежуточная реальность (На -Коджа -Абад – страна нигде). Данная реальность не является ни реальностью мышления, ни частью окружающей реальности. Исследуя онтологию данной реальности, Корбен критикует западноевропоейскую традицию соотносить мыслимую и физическую реальность. Он находит альтернативу подобному бинаризму в том, что «Между этими двумя мирами расположен мир, одновременно разделяющий и связывающий их, мир столь же онтологически реальный, который наши авторы обозначают как alam al-mithal, мир образа, mundus imaginalis» [41, 93]. Мир, названный Mundus imaginalis, в его теории выполняет функцию промежуточной реальности, одновременно и реальной и воображаемой:. «…если во французском и английском словоупотреблении «воображаемое» означает что-то нереальное, то это противоположно тому, что я обозначаю как mundus imaginalis…» [41, 90].

Включая это понятие в социологический, психологический и философский дискурс, Ж. Дюран перерабатывает корбеновскую концепцию «Mundus imaginalis» и выявляет такую структуру реальности, как «Emaginer». Эта структура, или «антропологический траект», предшествует тому, кто воображает (субъективная реальность), и тому, что воображается (внешняя, объективная реальность). Сам по себе антропологический траект комплементарен идее коллективного бессознательного. В то же время им обозначается некая «истинная» реальность, некая первозданная пустотноть. Антропологический траект сформирован онтологическим многообразием, лежащем за пределами явлений субъективности и объективности. В теории Ж. Дюрана он является тем, что предшествует расщеплению реальности на субъективное и объективное составляющие. Если принять эту идею, то можно рассмотреть траект как базовое образование, предшествующее образованию и внутренней и внешней реальности, а вся мультиреальность выстраивается в соответствии с ним.

Главным достоинством работ Ж. Дюрана является эмпирическое исследование режимов работы антропологического траекта [113]. В определенном режиме он порождает особую комплексную субъект-объектную реальность, которая выражается в определенных формах. Данные формы могут быть выделены в составе коммуникации и исследованы. Именно в ходе повседневных коммуникативных практик люди порождают такие уровни реальности, как субъективность или объективность, то есть происходит конструирование различных реальностей (П. Бергер, Т. Лукман).

Следовательно, можно сделать вывод, что, поскольку основой социальной структурации является код, то он, в свою очередь, оказывается выражением антропологического траекта, лежащего в основе мультиреальности. Это означает, что «существование промежуточного мира, mundus imaginalis, таким образом, является метафизически необходимым» [41, 94]. Поэтому следующим шагом в исследовании является экспликация траекта через анализ мультикультурных универсалий, инвариантных для всех обществ. Исходя из результатов исследований Э. Кассирера, С. Лангер, Ж. Дюрана, К.Г. Юнга и результатов, полученных в главе первой, можно сделать вывод, что такая структура, как антропологический траект проявляется в универсальных символических формах. В социокогнитивной сфере обнаруживаются «ископаемые» символические конструкции, характерные для всех типов человеческих сообществ. Именно эти конструкции указывают на направления работы антропологического траекта. Он формирует антропологическую матрицу, благодаря которой человек способен путешествовать во множестве реальностей. И одной из первых становится символическая реальность.

Виды виртуального социального конструкта

В первом случае два актора контактируют друг с другом непосредственно. Если представить любую ситуацию коммуникации с социально-онтологической точки зрения, то ее можно описать как столкновение тождественности (коммуниканта) и инаковости (Другого, реципиента). Устная вербальная ситуация коммуникации в полной мере реализуется соответственно этой схеме. В ней участком столкновения становится некая структура на горизонте тождественности, именуемая «Ликом» (Э. Левинас). Именно Лик когерентен трансгрессии тождественности в инаковость. В социальном отношении происходит встреча Я и Другого. Эта ситуация встречи, или ситуация коммуникации выступает базовым условием возникновения и передачи смысла в ходе коммуникации.

Так как вербальная коммуникация опосредована структурой естественного языка, она создает ситуацию, которая значительно отличается от невербальной коммуникации, поскольку последняя основана на иной кодировке. В виртуальном социальном пространстве ситуация коммуникации существует в несколько иной форме. Виртуальная коммуникация опосредована как структурой естественного языка, так и программным и машинным кодом дигитальной среды. По сути, эта опосредованность дополнительным звеном кодировки в ситуации коммуникации не меняет смысловой стороны коммуникации, однако определенные особенности программной среды сказываются на консистенции конституируемой ею социальной субъективности. Погружение социального субъекта в дигитальную (цифровую) среду не обязательно вызывает его кардинальное изменение, но ситуация коммуникации в дигитальной среде неизбежно приводит к изменению самоидентификации внутри нее [115]. Вызвано это закономерным функционированием коммуникации, в результате которой субъективность вырабатывает внутреннюю модель инаковости (Другого) вследствие индукции смыслов в ходе трансгрессии (подробнее о виртуальной ситуации коммуникации говорилось в параграфе 1.3. и 2.1.). Единственным источником идентификации может служить Лик, однако в виртуальной среде он представлен не так, как в «реальной». Если в ситуации вербальной коммуникации лицом к лицу наличествует самореферентная единица коммуникативных систем, имеющая полное онтологическое существование, то в ситуации виртуальной коммуникации данная единица имеет неполное существование. Здесь мы имеем дело с неполным, или виртуальным объектом (о чем подробно говорилось в третьем параграфе первой главы). Виртуальный объект в качестве коммуникативной единицы меняет характер ситуации коммуникации.

В виртуальном социальном пространстве не происходит встречи лицом к лицу, коммуникант сталкивается с цифровой копией реципиента [111]. На первый взгляд, это не вносит ощутимой разницы в ситуацию коммуникации по сравнению с вербальной коммуникацией, однако в дигитальной среде обнаруживается несколько особенностей ситуации коммуникации. Для возникновения ситуации коммуникации в виртуальной среде коммуниканты создают свою цифровую оболочку, свой электронный портрет. Коммуниканты проецируют себя в электронное пространство и посредством этих копий осуществляется полноценная виртуальная социальная коммуникация (сюда относятся профили, «аватары», персонажи и т.д.) [111]. «Создание своего виртуального второго «Я» в конечном счете приводит к созданию симулякра как образа лишенного объекта и к коммуникации между симулякрами или симулякрами и людьми, которое формирует новые ценности, новые отношения и оценки, а значит и новые культурные коды» [81, 43]. В ситуации электронной коммуникации неизбежно происходит деформация привычной социальной связи. Однако в традиционной социальной коммуникации общение также строится благодаря неким пространственным оболочкам, сюда можно отнести социальные роли, маски, габитусы и многое другое, что может являться аналогом цифровой оболочки. И тогда возникает закономерный вопрос: в чем же кардинальное отличие виртуальной коммуникации от «реальной»? И зачем необходимо столь строгое отделение виртуальной коммуникации от других видов социальной коммуникации? Данное различие действительно существует. Оно заключается в характере существования цифровых пространственных оболочек: они способны существовать автономно. Это означает, что для существования электронной пространственной оболочки не обязательно наличие реального индивидуума. Осуществляется это опять же посредством добавочного звена кодировки в структуре коммуникативного акта. Данное звено не регулируется коммуникантом актуально, а носит автономный и самовоспроизводящийся характер. Электронная форма коммуниканта является в определенном смысле самоактуализирующейся и аутопоэтической, она способна презентировать определенные смыслы в виртуальном социальном пространстве без участия своего «оригинала» - действительного человека - коммуниканта. Дигитальная среда облегчает процесс дополнительного кодирования коммуникации программными и аппаратными средствами. Воспроизводимые ей коммуникативные оболочки существуют объективно, начиная с того, что за одной оболочкой может скрываться совершенно другой человек либо несколько людей, вплоть до того, что за ней может не быть никого - она управляется программой [120].

Конструкт виртуального лика далеко не тождественен электронной оболочке актора, они представляют собой когерентные образования, существующие в различных онтологических горизонтах. Конструкт – это «объект» виртуального социального пространства, а электронная оболочка - это «объект» дигитальной среды. Объективация коммуниканта на основе электронной оболочки, при отсутствии актуальной связи оболочки с Другим, приводит к возникновению неполного актора и является причиной подрыва доверия к Другому. Внутренняя деонтологизация субъективности, происходящая через подрыв доверия к Другому, и формирование неполной идентичности вкупе порождают такой конструкт, как виртуальный лик в социальном измерении. Конструкт виртуального лика позволяет осуществляться неполной социальной связи (совокупность которых формирует виртуальное социальное пространство), описанной в первом параграфе данной главы. Отсюда можно заключить, что виртуальная ситуация коммуникации действительно обладает социально-онтологической спецификой, отличающей ее от ситуации вербальной коммуникации. Эта специфика заключается в реализации характерных социальных конструктов; одним из основных является конструкт виртуального лица реципиента, или виртуальный лик.

Анализ особенностей этого конструкта конкретизирует вышесказанное. Виртуальный лик не просто в одностороннем порядке является шаблоном восприятия Другого в виртуальном социальном пространстве, он есть феномен интерсубъективного порядка. Однако, имея интерсубъективную природу, он остается при этом относительно автономным. Виртуальный лик опосредованно наполняется индивидуальным содержанием, вызывая своего рода социальную диссоциацию. Это своего рода альтер-эго [67], явно не лишенное индивидуально привносимых в него смыслов . При определенных обстоятельствах этот конструкт способен становиться доминирующим над субъектом социальным элементом.