Содержание к диссертации
Введение
Глава I. Деструктивные исламистские и тюркско исламистские сетевые структуры на юге России: теоретико-методологические проблемы социологического исследования 28
1.1. Деструктивные исламистские и тюркско-исламистские сетевые структуры: теоретические проблемы научных исследований 28
1.2. Методологический конструкт социологического исследования деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур 53
Глава II. Факторы формирования и социальная база деструктивных исламистских и тюрско-исламистских сетевых структур на юге России 85
2.1. Экзогенные и эндогенные факторы формирования деструктивных исламистских сетевых структур на Юге России 85
2.2. Социальная база деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России 109
Глава III. Взаимодействие, деятельность деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур, методы противодействия им на юге России 131
3.1. Взаимодействие и деятельность деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России 131
3.2. Методы противодействия деструктивной деятельности исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России 157
Заключение 184
Список использованных источников и литературы 195
- Деструктивные исламистские и тюркско-исламистские сетевые структуры: теоретические проблемы научных исследований
- Методологический конструкт социологического исследования деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур
- Социальная база деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России
- Методы противодействия деструктивной деятельности исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России
Деструктивные исламистские и тюркско-исламистские сетевые структуры: теоретические проблемы научных исследований
Анализ социальных сетей или социальных структур как самостоятельное направление в социологии сформировалось в 70-80-е годы XX века американскими исследователями. По мнению представителей сетевого подхода, некоторые его положения были заложены еще в эпоху классической социологии XIX века, в частности в работах О. Конта, изучавшего общество в категориях взаимосвязей между индивидами, и Г. Зиммеля, рассматривавшего влияние структур социальных отношений на их содержание37.
В 30-е годы американский ученый Дж. Морено исследовал взаимосвязи между людьми с помощью социограмм – визуальных диаграмм, в которых отдельные лица представлены в виде точек, а связи между ними – в виде линий38.
С середины XX века в социально-гуманитарном знании начинает применяться понятие «социальная сеть» или «социальная структура»39. Впервые его можно было увидеть в работе Дж. Барнза в 1954 году, использовавшего его для интерпретации «дружеских, родственных и классовых связей»,40 сложившихся в норвежском островном приходе. В научном труде сетевая структура «определялась как любая совокупность социальных групп, между которыми существуют те или иные контакты и взаимодействия»41.
Позднее понятие «социальная структура» было применено Э. Ботт, которая подробно изучала структуру семей английских рабочих, живших, по ее мнению, в «сетевых структурах», где «семья могла быть связана с одними семьями и организациями и никак не связана с другими»42. Уточним также, что в конце 1950-х-1960-х годов XX века социальные структуры начинает изучать коллектив ученых из Манчестерского университета (Дж. Клайд Митчелл43, С. Надель 44). Дж. Митчеллом были разработаны теоретические основы для анализа свойств сетевых структур. По его мнению, в сетевую структуру входят следующие элементы: строение, процессы, функционал, сетевые узлы. Вообще строение сети характеризуется формой и определяет ее топологические признаки45.
Постструктуралисты Ж. Делез и Ф. Гваттари сравнивают сетевые структуры и принципы их устройства с «ризомой». Термин «ризома» (от греч. – «корневище») было заимствовано учеными из биологии. Имелась в виду корневая система, которая характеризуется «отсутствием центрального стержневого корня и состоит из множества хаотически переплетающихся, периодически отмирающих и регенерирующих побегов»46. Эти характеристики растений символизировали современное общество, где не наблюдался стержень – «ствол», который бы централизовался и упорядочивался47. Ризома должна была противостоять неизменным линейным структурам (как бытия, так и мышления), которые, по мнению ученых, типичны для классической европейской культуры48.
В 80-х годах XX века в социально-гуманитарной отрасли знания получает распространение новая трактовка понятия сетевых структур. Под сетевой структурой понимается не только совокупность взаимосвязанных индивидов, но и децентрализованность и связность49. В этом случае под децентрализованностью понимают «одновременное наличие в структуре сети активных центров — лидеров, социальных статусов, престижей, рангов, которые составляют систему индивидов и их групп. Связность представляет собой тесное взаимодействие и взаимозависимость участников сети»50.
С развитием сетевых технологий и появлением модернизированных средств массовой коммуникации в западной социологической мысли в 80-90-е годы понятие «социальные структуры» постепенно смещается из социологии в сферу информатизации. Одним из самых известных представителей сетевой теории, изучавших сетевое общество как общество сетевых структур, стал испанский ученый М. Кастельс. Он полагает, что «в современном мире сетевые принципы общественного устройства постепенно вытесняют иерархические. То есть, если раньше сетевая организация была отображением внутренней структуры общества, то в новых условиях она становится сознательно внедряемой внешней структурой, ее формой»51. Исследователь «характеризует общество сетевых структур, как общество с качественными изменениями коммуникативной среды, в котором информация выступает доминантой, поскольку она является ресурсом, который легче других проникает через любые преграды и границы. Новейшие технологии выступают связующим звеном в сетевом обществе, объединяя его и создавая единое интерактивное пространство»52.
Представляют также научный интерес работы авторов сетевого анализа, в которых содержится описание моделей социальных структур, их специфика и функционирование, обусловленные информационной направленностью (Д.А. Губанов, Г.В. Градосельская, Д.А Новиков, А.Г. Чхартишвили53). Кроме того, отдельно выделим работы Г.Ю. Филимонова, А.Н. Чуракова, С.А. Цатуряна, рассматривающие сетевые структуры как субъекты, используемые в информационных войнах54.
Заслуживает также внимание акторно-сетевая теория, основоположником которой были Б. Латур и Дж. Ло. В основе акторно-сетевой теории лежит гипотеза о том, что жизнь людей состоит из множества взаимодействий, а точнее из связей, не только друг с другом, но и с объектами55. По замыслу исследователей, объекты – это институты, работа которых зависит от многочисленных связей с отсутствующими в данное время и в данном месте людьми56.
Особый акцент в социально-гуманитарном знании уделяется американской концепции сетевых войн или сетецентричных операций. Концепция ведения сетевых войн разработана вице-адмиралом ВМС США А. Себровски и научным сотрудником Пентагона Дж. Гарстка57. Она представляет собой войну нового поколения в четырехсферном пространстве (физической, информационной, когнитивной и социальной областях) против союзников, нейтралов, врагов в период войны, мира с использованием несиловых методов борьбы, где акторами выступают сетевым образом оформленные социальные структуры (террористические, экстремистские и националистические).
В рамках Концепции ведения сетевых войн строение сетевых структур подробно исследовали представители американской RAND corporation Дж. Арквилла и Д. Ронфельдт58. Ими была выдвинута теория, объектами которой стали социальные сети, выстроенные по модели дезиерархированных структур.
Основным теоретиком сетевых войн в России является известный политолог и геополитик, лидер «Евразийского движения» А.Г. Дугин, а также и его ученики – А.А. Бовдунов59, Г.Б. Гавриш60, В.М. Коровин61, Л.В. Савин62. По мнению А.Г. Дугина, сетевые структуры тождественны эпохе постмодерна, которая характеризуется новой моделью экономики, новой военной стратегией с использованием информационных технологий63.
Отдельно стоит выделить научную работу А.С. Фроловой, посвященную проблемам изучения сетевого общества и идеологического пространства. В исследовании также рассматривалось деструктивное сетевое воздействие на идеологическое пространство современной России64.
Методологический конструкт социологического исследования деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур
Для предпринятого нами научного исследования необходима разработка многомерного теоретико-методологического конструкта, чтобы достичь заявленной цели и решить поставленные исследовательские задачи. Такой конструкт должен включать в себя модель научного исследования, парадигмы, теоретические подходы и методы.
Методологический конструкт научного исследования – «это когнитивная модель рационально-проектного содержания предмета научного исследования и его парадигмальных оснований как способов решения научно- исследовательских задач»214. Согласно авторитетному мнению профессора А.В. Лубского, «смысл методологической установки, связанной с плюралистической интерпретацией изучаемой реальности, состоит в том, что по отношению к предмету научного исследования можно сформулировать множество исследовательских задач, приоритетность которых зависит от методологического выбора исследователя. Однако по отношению к определенному классу исследовательских задач применяется, как правило, свой специфический способ их решения, давший в рамках определенной познавательной парадигмы необходимый научный результат»215.
Изучение исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России как социального явления представляет собой разработку теоретико-методологического конструкта, направленного на исследование:
- факторов формирования;
- взаимодействия и деятельности;
- методов противодействия.
Базовыми теоретическими понятиями в данном методологическом конструкте являются: «сетевые структуры» и «деструктивные сетевые структуры».
В современной социально-гуманитарной науке существует несколько подходов к определению понятия «сетевая структура». Рассмотрим каждый из них.
Сетевой подход. По мнению авторитетного представителя сетевого подхода М. Кастельса, «сетевая структура - это комплекс взаимосвязанных узлов» 216. В свою очередь «сети представляют собой открытые структуры, которые могут неограниченно расширяться путем включения новых узлов, если те способны к коммуникации…»217. По мнению ученого, главной характеристикой общества является «доминирование социальной морфологии над социальным действием, поскольку принадлежность к той или иной сети выступает в качестве важного источника власти и перемен в обществе»218.
М. Кастельс относит сети к старым формам материализации человеческой действительности, однако, характеристики информационной эпохи предполагают расширение и упорядочивание на их основе большинства видов активности. Здесь в первую очередь речь идет о деятельности, направленной на создание, обработку и передачу информации219.
В качестве основных характеристик социальной структуры исследователь выделяет: открытость, децентрализованность, саморазвитие, автономность, доминирование горизонтальных связей, автономность, включение в них узлов. В этом случае Интернет будет являться технологическим базисом для организации сетей, позволяющим существовать открытым формам сетевых структур220.
Представитель сетевого подхода Г.В. Градосельская под сетевой структурой понимает сеть, состоящую из множества агентов (индивидов, коллективов) и взаимосвязей (знакомство, дружба, финансовые трансакции)221.
Д.А. Новиков социальную структуру представляет как модель связей между точками, которые имеют определенное значение. Точками при этом будут являться: 1) индивиды; 2) места, где встречаются люди; 3) действия, которые выполняют индивиды222.
Согласно мнению одного из российских исследователей Л.В. Сморгунова, занимающегося сетевым анализом, «сеть представляет собой набор относительно стабильных неиерархических взаимоотношений, связывающих многообразие акторов, объединенных общими интересами и аккумулирующих ресурсы, которыми они обмениваются для продвижения своих интересов, признавая, что кооперация является наилучшим способом достижения общих целей»223.
Акторно-сетевой подход. По мнению ростовского философа А.С. Фроловой, главным отличием подхода к изучению сетевого общества как общества сетевых структур является то, что сетевая теория рассматривает широкий спектр структур, микро - и макро - уровней. Согласно данной теории акторами могут выступать отдельные люди, группы, организации и общества. В случае с акторно-сетевой теорией все обстоит несколько иначе: помимо отдельно взятых индивидов и коллективов в процесс взаимодействия в сети будут включены также средства и каналы массовой коммуникации, современные информационно-коммуникационные технологии224.
Основоположник акторно-сетевой теории Б. Латер рассматривает индивидов и объекты как узлы единой гибридной сети. В свою очередь сеть представляет собой совокупность актантов, которые взаимодействуют в едином пространстве и направлены на решение общей задачи225.
А.С. Фролова также отмечает, что в рамках акторно-сетевой теории действие рассматривается как изменение информационного поля. В этой связи в качестве актора может выступать любой носитель информации: предмет, индивид, институт, научный текст, компьютерная программа226.
Согласно теории сетевых войн, разработанной А. Сибровски и Дж. Гарстка, «сетевая структура» как фундаментальная парадигма социальной организации в условиях информационного общества представляет собой нелинейную, самоорганизующуюся, аморфную систему. Ей уже не присущи централизованный и иерархический принципы построения социальных организаций «центр – периферия» («ствол ветви») индустриального общества. У постмодернистской сети отсутствует четко выраженный «центр», однако, любой элемент сети может при необходимости взять на себя функции «центра» («клубня»)227. Стоит подчеркнуть, что «сеть» как новый феномен пропитывает не только структуру организаций социальных институтов общества, стратегию и методы военно-технической сферы, но и подвергает трансформации рациональные взгляды личности.
Лидер «Евразийского движения» и главный теоретик сетевых войн в России А.Г Дугин пишет в своих трудах о том, что «Сеть» (the network) – существительное, форма интеграции акторов, предполагающая постоянный обмен информацией. Неологизм – глагол «to network», означающий «осетевить», «очеловечить», «покрыть живой сетью», «внедрить в сеть», то есть использовать сетевые модули социальных организаций, такие как этнические общности, религиозные организации, террористические сообщества и др. в своих целях. Поэтому сетецентричное военное искусство совершенствуется не только в информационно-технической области, но и в организационном строении элементов социальной сетевой структуры228.
Институциональный подход предполагает, что социальные институты воспроизводят нормы и правила, а также регулируют их работу в обществе. Подчеркнем, что сетевые структуры являются первичными формами по отношению к социальным институтам. В этом случае можно сделать вывод, что при активной доступности применения сетевой структуры и присутствия легитимирующего элемента сеть может модифицироваться в общественный институт.
Социальная база деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России
Важнейшей категорией исследования при изучении формирования и возникновения деструктивных сетевых структур является их социальная база. Исследуя социальную базу исламистских и тюркско-исламистских структур, мы можем выяснить появление и распространение экстремистской и террористической деятельности, а также динамику вовлечения индивидов в деятельность деструктивных структур.
Под социальной базой деструктивных сетевых структур, во-первых, понимается тип взаимоотношений между членами структур, характеризующийся определенным набором социальных качеств и ценностных предпочтений; во-вторых — специфические общественные отношения, складывающиеся в силу определенных причин и предпосылок, формирующие в социуме практику реализации политического насилия как способа воздействия на общество через легитимную власть или различного рода организации (международные и общественно-политические)337.
Исламистские сетевые структуры на Юге России многомерны и разветвлены. Так, например, деструктивная сетевая структура «Имарат Кавказ» («ИК»), активно действовавшая на территории южного региона, охватывала все северокавказские республики, а также Ставропольский и Краснодарский края338. Основной целью так называемого «Кавказского Эмирата», являлось создание независимого исламского государства, живущего по нормам шариата339.
Помимо опоры на идеологию радикального исламизма, важным представляется, то, что сетевые исламистские структуры представляют собой звеньевую форму организации, которая базируются на инкорпоративности в социумы регионов Юга России. «В качестве важнейшего компонента функционирования традиционного общества в южном регионе лежит коллективная солидарность людей, базирующаяся на системе социальных институтов общественного регулирования, таких как семья, род, община, обычаи, нравственность, адатное право и общественное мнение340».
Исламистская деструктивная сетевая структура на Юге России состоит из трех звеньев, которые используются в проведении джихада, при этом выполняя разные функции. Первое звено состоит из людей, которые осуществляют подрывную террористическую и экстремистскую деятельность – «воины Аллаха», или джихадисты. В основном это молодые люди без образования, нетрудоустроенные, с низким социальным статусом. Второе звено формируется чаще всего из родственников и односельчан боевиков. Главная функция этого звена состоит в обеспечении тылового прикрытия боевиков: обеспечении первого звена важной информацией, продуктами и жильем. В третье звено входит молодежь, которая придерживается идеологии радикального исламизма под влиянием проповедей в медресе, мечетях, а также посредством специальных пропагандистских форумов в сети Интернет341.
По мнению дагестанского ученого З.С. Арухова, основа исламистских бандформирований – молодежь. Данная социальная группа является наиболее психологически уязвимой, поэтому подвержена идеологическому воздействию342.
Согласно официальным данным Национального антитеррористического комитета (НАК), «доля молодежи, задействованной в подпольной деструктивной деятельности в возрасте до 25 лет, составляет около 30%, количество мужчин в возрасте от 25 до 35 лет – более 50%. В республике Дагестан в рамах проведения антитеррористических операций в 2010 году среди убитых доля молодых людей от 15 до 30 лет составила 76%, в 2012 году – 71,2%, в 2016 году – 70,1%»343. Таким образом, к характерным признакам современного исламистского движения на Юге России стоит отнести весомое количество молодых участников, при этом молодежный характер экстремистских групп является общим для всех регионов Юга России.
Исламистское движение сформировано в основном из безработных, не имеющих начального и высшего образования людей, а также молодежи, которая была воспитана в неполных семьях. Кроме того, в костяк деструктивных исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур входят люди, имеющие криминальное прошлое. Однако можно встретить молодежь устойчивого социального статуса, с высшим образованием. Доля таких людей в деструктивных исламистских группах составляет около 6%344.
По своим идеологическим предпочтениям, как было указано выше, исламистские сетевые деструктивные структуры опираются на идеологию радикального исламизма, на содержание которой оказало влияние два доктринальных понятия ислама: «такфир» и «джихад». Стоит подчеркнуть, что в отличие от мусульманской религии адепты радикальны взглядов увеличивают состав участников такфира. По мнению радикалов, в него должны входить «люди Писания» – иудеи, христиане и «худшие из мусульман», то есть те, кто не поддерживают доктринальные положения радикального исламизма. Именно против таких «неверных» радикалы требуют проведения джихада в «форме меча». Такой трактовки этих понятий, не имеющих ничего общего с доктриной исламских ортодоксов, придерживались идеологи радикального исламизма, такие как А. аз-Завахири345, С. Кутб346 и С. Фаузан аль-Фаузан347. Адепты радикального исламизма делятся на две группы: мусульманская община «умма» и все остальные, которые, в свою очередь, делят мир на «дар аль-ислам» («земля покорности»), где проживают мусульмане, и «дар аль-харб» («земля войны»), где проживают неверные348.
Основную идею, которую стремится воплотить молодежь, примкнувшая к радикальному крылу, является создание халифата на территории Юга России, а в будущем – по всему миру. Стоит отметить, что создание сетевой группировки «ИГИЛ» на территории Ирака и Леванты было очень значимым для радикальных мусульман. На страницах соцсети «Facebook» распространяются лозунги «Теперь у нас есть Халифат!!!» и т.д.349. Также для молодых северокавказских радикалов свойственно физически устранять «лицемеров и неверных», поскольку это делает их героями в лице друг друга.
Согласно социологическим исследованиям, проведенным Дагестанским научным центром РАН в 2014 году «о том, как ассоциируется джихад глазами дагестанцев, 77,4% респондентов считают, что «джихад» – это борьба за веру. Этот вариант ответа не имеет четко выраженного милитаристского оттенка, являясь в этом смысле нейтральным определением. 4,4% опрошенных считает, что «джихад – это война за установление шариата». 3% считают «джихад» «распространением ислама военным путем». 4,6% опрошенных полагает, что «джихад – это война с неверными», а 3,9% выбрали ответ, что это «борьба за нравственное обновление общества». 4,2% имеют свое отличное от предложенных вариантов мнение, а 1,6% респондентов затруднились ответить. 2,8% из общего числа ответивших, воспринимают «джихад» как экстремизм и терроризм» 350.
По словам первого замруководителя аппарата НАК РФ Е.П. Ильина, исламистскую молодежь характеризует следующее351:
- отказ от ценностных ориентаций светского общества и традиционной исламской религии;
- приоритет в применении экстремистских инструментов для борьбы с неверными;
- формирование комплекса «исторической обиды» за «длящиеся столетиями геноцид и угнетение титульных народностей» со стороны «культурно, этнически и духовно чуждого имперского федерального центра352»;
- отсутствие доверия к государственной власти на всех уровнях, считая ее бюрократическим и коррумпированным элементом; власть, по их мнению, не может удовлетворить потребности граждан, защитить от социальных, экономических и политических угроз и рисков;
- потребность в создании альтернативных административных органов, действующих по законам шариата и адатного права, не только обладающих административным ресурсом, но и выполняющих духовно-просветительские функции.
По мнению экспертов, «джамааты» состоят из старшего, среднего и младшего руководящего составов, а также из рядовых членов353.
Методы противодействия деструктивной деятельности исламистских и тюркско-исламистских сетевых структур на Юге России
Институционализация исламистских и тюркско-исламистских деструктивных сетевых структур, которые осуществляют свою деятельность под прикрытием ислама в России, в том числе в ее южном регионе, активное взаимодействие их друг с другом, увеличение территориальных границ их подрывной деятельности свидетельствуют о нарастании их активности. Учитывая это, российское правительство должно устремить все свои силы на борьбу против этой угрозы.
В рамках данного параграфа сконцентрируем внимание на отработке путей повышения эффективности методов противодействия, которые достаточно условно могут быть разделены на: законодательные; политические; идеолого-пропагандистские; методы противодействия финансовой подпитки деструктивных сообществ и методы противодействия проблемам, возникшим в результате отрицательного влияния демографо-миграционного фактора.
Законодательные методы. Нормативно-правовая база, направленная на сокращение состава деструктивных исламистских сетевых структур, содержит Конституция Российской Федерации, общепризнанные принципы и нормы международного права, федеральные конституционные законы, федеральные законы, Стратегия национальной политики Российской Федерации до 2025 года, Уголовный кодекс Российской Федерации.
Главным этапом в ходе развития законодательства, направленного на регулирование деструктивной деятельности исламистских сетевых структур, можно считать принятие основополагающего законодательного акта в этой сфере – Концепции противодействия терроризму в Российской Федерации, утвержденной Указом Президента РФ 5 октября 2009 года. Концепция «определяет основные принципы государственной политики в области противодействия терроризму в Российской Федерации, цель, задачи и направления дальнейшего развития общегосударственной системы противодействия терроризму в Российской Федерации»439.
Согласно Концепции, к основным задачам в области противодействия терроризму относятся440:
«а) выявление и устранение причин и условий, способствующих возникновению и распространению терроризма;
б) выявление, предупреждение и пресечение действий лиц и организаций, направленных на подготовку и совершение террористических актов и иных преступлений террористического характера;
в) привлечение к ответственности субъектов террористической деятельности в соответствии с законодательством Российской Федерации;
г) поддержание в состоянии постоянной готовности к эффективному использованию сил и средств, предназначенных для выявления, предупреждения, пресечения террористической деятельности, минимизации и (или) ликвидации последствий проявлений терроризма;
д) обеспечение безопасности граждан и антитеррористической защищенности потенциальных объектов от террористических посягательств, в том числе критически важных объектов инфраструктуры и жизнеобеспечения, а также мест массового пребывания людей;
е) противодействие распространению идеологии терроризма и активизация работы по информационно-пропагандистскому обеспечению антитеррористических мероприятий»441.
В данном законе перечислены направления, которые необходимы для противодействия террористической деятельности: «а) предупреждение (профилактика) терроризма; б) борьба с терроризмом; в) минимизация и (или) ликвидация последствий проявлений терроризма»442.
Для предотвращения недостатков и совершенствования деятельности госаппарата в сфере антитеррористической деятельности, в 2006 году в соответствии с Федеральным законом «О противодействии терроризму» и Указом Президента РФ «О мерах по противодействию терроризму» был сформирован Национальный антитеррористический комитет. Среди направлений деятельности Национального антитеррористического комитета (далее Комитет) можно выделить задачи: «разработка общегосударственных мер по профилактике терроризма (в том числе по совершенствованию нормативно-правовой базы в области противодействия терроризму, ликвидации и минимизации последствий террористических актов, реабилитации лиц, пострадавших от терактов); координация деятельности федеральных органов исполнительной власти (их руководители входят в состав Комитета), деятельности антитеррористических комиссий в субъектах; организация оперативного реагирования на террористические угрозы; информационно-аналитическая работа по проблемам противодействия терроризму; подготовка информационно-аналитических материалов по вопросам, которые требуют экспертной оценки и обсуждаются на заседаниях Комитета; обобщение справочной и отчетной информации участников антитеррористической деятельности для подготовки ежегодного доклада Президенту России»443.
Так, например, говоря о результатах деятельности Комитета в 2016 году, можно отметить повышение эффективности упреждающих действий правоохранительных органов и силовых структур, которыми проведена масштабная работа по предотвращению преступлений. Совместными действиями на стадии подготовки предотвращено более 40 преступлений террористической направленности. Впервые за несколько лет количество предупрежденных преступлений террористической направленности (45) заметно превосходит количество совершенных (34), что указывает на формирование положительной тенденции444.
26 февраля 2006 года Государственной Думой принят Федеральный закон № 35-ФЗ от 06.03.2006 года «О противодействии терроризму». В законе определяются: правовые и организационные основы борьбы с терроризмом; порядок координации деятельности федеральных органов исполнительной власти, в том числе субъектов Федерации; правовой режим и порядок проведения контртеррористических операций; правовая и социальная защита лиц, участвующих в борьбе с терроризмом, а также обязанности и гарантии населению в связи с осуществлением антитеррористических мероприятий.
В соответствии с законом, «противодействие терроризму – деятельность органов государственной власти и органов местного самоуправления по: а) предупреждению терроризма, в том числе по выявлению и последующему устранению причин и условий, способствующих совершению террористических актов (профилактика терроризма); б) выявлению, предупреждению, пресечению, раскрытию и расследованию террористического акта (борьба с терроризмом); в) минимизации и (или) ликвидации последствий проявлений терроризма»445.
В целях сокращения финансовой базы исламистских структур на территории Российской Федерации была принята Концепция развития национальной системы противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, утвержденная Президентом РФ В. Путиным 30 мая 2018 г. Концепция определяет основные риски в сфере противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма, а также цели, основные направления развития национальной системы противодействия легализации (отмыванию) доходов, полученных преступным путем, и финансированию терроризма и задачи по реализации этих направлений.
Основные цели национальной системы – повышение эффективности ее функционирования до уровня, при котором будут обеспечены своевременная нейтрализация выявленных рисков совершения операций (сделок) и ликвидация угроз национальной безопасности без привлечения дополнительных ресурсов, повышение уровня прозрачности экономики, снижение уровня террористической угрозы и экстремистских направлений в обществе.
В документе перечислены его основные задачи: «а) совершенствование нормативно-правового регулирования и правоприменительной практики в сфере предупреждения экономической преступности, коррупции, терроризма и экстремизма и борьбы с ними; б) развитие национального центра по оценке угроз национальной безопасности, возникающих в результате совершения операций (сделок) с денежными средствами или иным имуществом, и по выработке мер противодействия этим угрозам; в) адаптация законодательства Российской Федерации и правоприменительной практики к рекомендациям Группы разработки финансовых мер борьбы с отмыванием денег (ФАТФ) с учетом вносимых в них изменений; г) совершенствование нормативно – правового регулирования сфер деятельности, связанных с использованием современных электронных технологий»446.