Содержание к диссертации
Введение
Глава 1. Теоретико-методологические основы изучения семейной политики в КНР 22-59
1.1. Семья и семейная политика как объект социологической науки 22-46
1.2. Социологическая модель управления семейной политикой 46-58
Выводы по главе 1 58-59
Глава 2. Социально-ориентированные практики и особенности управления семейной политикой в КНР на современном этапе развития 60-114
2.1. Факторы и направления развития семейной политики в КНР 60-86
2.2. Критерии социальной эффективности семейной политики в КНР 86-111
Выводы по главе 2 111-114
Глава 3. Управление семейной политикой в КНР на основе социологической оценки 115-148
3.1. Оценка изменений в развитии института семьи как основа выбора приоритетов семейной политики КНР 115-129
3.2. Перспективное управление семейной политикой в КНР на основе использования лучших практик 129-147
Выводы по главе 3 147-148
Заключение 149-154
Список литературы 155-184
Приложения 185-203
- Семья и семейная политика как объект социологической науки
- Факторы и направления развития семейной политики в КНР
- Критерии социальной эффективности семейной политики в КНР
- Перспективное управление семейной политикой в КНР на основе использования лучших практик
Семья и семейная политика как объект социологической науки
Семейная политика как объект социологической науки предполагает ее интерпретацию в русле имеющихся в социологии теоретических подходов. Изучение семейной политики в социологической науке происходит в рамках социологии семьи. В этой связи, необходимо кратко остановиться на характеристике данной области социологического знания.
Свой весомый вклад в становление социологии семьи, проблем семьи и брака, демографического развития общества внесли зарубежные исследователи (Т.Р. Мальтус, О. Конт, Г. Спенсер, К. Маркс, Э. Дюркгейм, В.Зомбарт), 1 в российской социологии семьи предпосылки заложены социологами Н.К. Михайловским, М.М. Ковалевским, П.А.Сорокиным.2
Социология семьи как отрасль социологии берет свое начало с исследований зарубежных ученых. Теоретической основой для развития социологии семьи послужили традиционные в социологии подходы: функциональный и институциональный (Г.Спенсер, Э.Дюркгейм), 3 конфликтологический (К.Маркс, Ф.Энгельс, Г.Зиммель).4 Позднее зародился феминистский подход (М.Уолстонкрафт, А. Коллонтай).1 Наиболее значимое развитие получил институциональный подход, называемый также сравнительно-историческим. Его представители (У.Самнер, Р.Брайффолт, Э.Вестермарк, П.Сорокин и К.Циммерман, У.Огборн и М.Нимкофф) 2 рассматривали семью с точки зрения выполнения ею социальных функций и ее взаимоотношения с другими социальными институтами (религией, государством). Об этом, в частности, писал А.И. Антонов в ранний период становления и развития социологии семьи в России.3
В период расцвета западной эмпирической социологии (1920-1930 гг.) исследованиями семьи и брака занимались ученые Чикагской школы, 4 представители символического интеракционизма, а также ряд других исследователей.5 В то же время, в России в период становления советского государства теоретико-методологической основой развития социологии семьи явились взгляды И.Ф. Арманд, Н.И. Бухарина, А.М. Коллонтай, В.И. Ленина, характеризовавшиеся феминистическим уклоном, акцентированием роли коллектива и общества в воспитании подрастающего поколения. В то же время развиваются и идеи социальной политики как фактора управления демографическими процессами, развитием института семьи и брака. В период расцвета советского государства социология семьи и брака, а также вопросы социальной политики наиболее ярко были представлены в трудах В.Н. Архангельского, А.Г. Вишневского, А.Г. Волкова, С.И. Голода, А.Я. Кваши, В.М. Медкова, А.Г. Харчева. 1 Наивысшего развития российская социология семьи достигает в 1980-е гг. (А.И. Антонов, С.И. Голод, И.С. Кон, А.Г. Харчев).2
В 1920-1930-е годы и Западной Европе возрастает интерес к отдельным аспектам развития семьи как социального института. Так, велись исследования по динамике роста разводов и изменений (ослабления) института родительства, влияния урбанизации на выполнение семьей своих социальных функций. 3 В рамках исследований Чикагского университета анализировался феномен адаптации семьи в урбанизирующемся обществе.4 В рамках господствовавшего в те годы символического интеракционизма как социологической перспективы развивался микроанализ семьи как малой группы (наиболее значимыми здесь явились работы Э. Берджесса, У. и Д. Томаса, М. Комаровски и У. Уоллера).5 При этом часто социология семьи развивалась на стыке с социальной психологией, 6 а также с семейной терапией,7 явившейся относительно самостоятельной дисциплиной внутри социологии семьи и социальной психологии. Однако как в целом для социологии, для социологии семьи в 1930-1950-е гг. характерен разрыв между теорией и эмпирией, то есть многочисленные проводимые эмпирические исследования фактически не подвергались фундаментальным научным обобщениям. Лишь с 1950-х годов в западной (прежде всего, американской) социологической мысли появляются концептуальные теоретические работы по социологии семьи, в рамках развивавшегося в тот период структурного функционализма. Американо-канадские исследователи Д.Кляйн и Д.Уайт выделили несколько этапов развития социологии семьи в этот «постэмпирический» период:1
1) 1950-1966гг. – создание концептуальных схем (попытки первичной теоретизации);
2) 1967-1979 гг. – формализация теоретических построений;
3) 1980-1999- плюрализация концептуальных подходов в исследовании семьи;
4) начиная с 2000-х годов – развитие постмодернистских концепций.
Факт развития плюрализма в теориях среднего уровня, наблюдаемого в конце ХХ века, фиксируют также авторы коллективной монографии, подготовленной исследователями Миннесотского университета (1993). 2 Итак, современный этап назван социологами постмодернистским. Данный этап характеризуется тем, что узкие предметные области (проблемы) исследований теоретизируются, не обобщаясь в более фундаментальные научные результаты. Данный факт подтверждает выпущенная в 2005 году коллективная монография по проблемам семьи, 3 в которой отсутствует какая-либо общая фундаментальная платформа.4 Фактически (это отмечает российский исследователь Т.А. Гурко) в данной монографии отсутствует связь с исследованиями предыдущих лет, формат изложения – мини-теории и подходы, практически не взаимосвязанные между собой. 1 Т.А. Гурко подчеркивает важность наличия такой преемственности: понятийный аппарат в области социологии семьи предыдущих исследований необходим для компаративных исследований схожих и вновь появляющихся проблем развития семьи как социального института и малой группы. Например, институциональный подход позволит интерпретировать развитие института семьи в условиях глобализации, а системный подход – изучать процессы развития замещающих семей (с точки зрения границ семьи как системы).2
Одной из постмодернистских попыток создать интеграционную теорию в социологии, в том числе, - в социологии семьи явилась попытка Э.Гидденса. Ученый интегрировал макро- и микросоциологический подход с целью разработать обобщающую теорию социологического развития. Итак, сделав попытку интегрировать системно-функциональную теорию Дюркгейма, Т.Парсонса и коммуникативную теорию М.Вебера, Э.Гидденс выстроил интегральную социологию на основе теории структурации. Структуры в данном случае суть порядок воспроизводства социальных практик. 3 Структура социальных систем – результат деятельности индивидов, их повседневных практик. Действие и структура едины и неразрывны, в своем взаимодействии они перманентно воспроизводят социальные системы в рамках определенных пространственно-временных границ. В русле этой теории Гидденс рассмотрел и динамику трансформации семьи, используя категорию «интимность». Социальные практики индивидов постепенно создают ситуацию видоизменения границ системы брачности и интимности.
Схожую попытку предпринял П.Бурдье, реализовав принцип генетического структурализма, на основе понятий «поле» и «габитус».
Факторы и направления развития семейной политики в КНР
Семейная политика обладает многогранностью и сложностью определения, что было выявлено нами в предыдущей части работы. Тем более сложно подобрать валидный инструментарий для ее измерения и оценки. Очевидно, что для более полного отражения понятия в эмпирической реальности необходимо синтезировать качественно-количественные методы исследования. Следует отметить, что адекватных возможностей, удовлетворяющих признаку комплексности понятия, в современной социологии семьи так и не было найдено. То же можно отметить и в отношении семейной политики КНР, обладающей собственной спецификой. Количественно-качественные оценки процесса управления развитием семейной политики в КНР базируются на анализе данных вторичных исследований китайских и англоязычных социологов, анализе данных официальной статистики, а также на экспертных мнениях.
Функциональным исследованиям семьи как социального института в КНР посвящены работы ряда современных китайских социологов. Китайскими исследователями особенно подчеркивается демографическая и воспитательная функции семьи как ячейки общества, и чаще всего, в данных исследованиях реализуется институциональный анализ. Рассмотрим данные исследования несколько более подробно.
Авторы Йон Пин Ксяо и Жен Ксин Ху (2009) проанализировали современную политику КНР в отношении развития брачности и разводов. Они отметили наличие сложностей с межнациональными браками (имеются ввиду браки с иностранцами): современное китайское законодательство, с их точки зрения, по-прежнему не приветствует такие союзы, что вызывает проблемные ситуации, например, при вступлении в наследование, спорные вопросы в отношении собственности и прочее. Авторы провели анализ типичных случаев заключения межнациональных браков (браков с иностранцами), сделав вывод о недемократичности действующих в данной сфере китайских законов.1
Вопросам социокультурного значения современной китайской семьи социологами уделено много внимания. Так, авторами Ло Фен, Чу Мей Жу, Сью Чен Пэн (2016) исследована семейная образовательная политика в современной КНР. 2 Отмечается, что китайский народ имеет хорошие традиции семейного образования, и данные традиции были возобновлены в современной практике государства. Сегодня семейное образование возведено в ранг государственного механизма социального развития и предполагает наличие различного рода целевых программ. Меры по развитию семейного образования в стране включены в поддержку системы социальной защиты и социального обслуживания семей. Государство содействует развитию различного рода родительских школ, усиливает деятельность Координирующего Центра семейного образования, продвигает гарантии семейного образования. В 2010 году была поддержана различными ведомствами и организациями и принята Национальная программа развития семейного образования. К 2015 году акцент государственного управления в области семейного образования постепенно стал смещаться в сельскую местность, на возможность развития семейной образовательной деятельности в сельских поселениях, где дети по-прежнему часто остаются без образования, не имея возможности посещать школу. 3 Подобные же исследования были проведены и другими китайскими авторами.4 Однако следует заметить, что перечисленные работы не обладают высоким аналитическим потенциалом: в основном, это - обзор исторических предпосылок и современных теоретико-методологических и нормативно-правовых основ развития семьи.
Социокультурные исследования социальных практик в области семейной политики в большом количестве представлены гендерными исследованиями китайских социологов. Анализируется, в частности, широкий спектр проблем и вопросов, связанных с трансформацией гендерных, а также и межпоколенческих отношений в китайской семье на протяжении последних реформаторских лет. Прежде всего, наибольшая часть работ связывает эту трансформацию с реализацией политики «ограничения рождаемости», а также в целом с либерализацией семейно-брачных отношений. В данном русле работают как западные, так и китайские социологи, часто - в коллаборации, что повышает значимость подобных исследований. Однако учеными отмечается недостаток эмпирических исследований в данной области. 1 Пожалуй, к одним из наиболее перспективных можно отнести исследование, проведенное Ян Ху и Жаклин Скотт (2016). Исследователи намечают основной спектр вопросов, требующих детальных эмпирических данных: что случилось с китайской семьей в последнюю декаду – изменилась ли она ценностно и если да, то как; как меняются базовые ценности китайской семьи; как варьируются ценности в зависимости от географии и поколенческих признаков.2 Авторы делают заключение: традиционные гендерные и семейные ценности по-прежнему широко распространены в КНР; вместе с тем, эти ценности широко варьируются в зависимости от возраста и географии обследованных (в разрезе провинций, сельских и городских поселений). Кроме того, наиболее важными факторами, продуцирующими различия в ценностных приоритетах, выступают тип занятости и уровень образования респондентов. Этот эффект авторы называют «либерализирующим», основанным на проникновении западных ценностей культуры в определенные слои китайского общества. Семьи, имеющие двух и более детей, более склонны к сохранению традиционных ценностей, чем семьи с одним ребенком или бездетные.1
Исследователи фиксируют негативное влияние западной культуры и политики ограничения рождаемости на развитие семейных ценностей: происходит тенденция упадка и разрушения патриархальной (патримониальной) семьи, рост разводов и числа матерей-одиночек, а также возрастание удельного веса семей, не желающих иметь детей.2 Об изменении структуры китайской семьи свидетельствуют исследования Й.Жан, Ж.Зиммер и Й.Вонг (2003). 3 Так, исследования авторов, к примеру, демонстрируют, что изменения в возрастной структуре китайского общества способствуют изменению фактора сыновней почтительности (англ. filial piety; кит. xio).4 Джайкоди, Торнстон и Эксилл (2008) отмечают, что структурные изменения в китайской семье являются следствием общемировых тенденций. Авторы вплотную подошли к объяснению изменений семьи через изменения в идеациональной культуре.5 Семейные ценности, без сомнения, находились и находятся под преимущественным влиянием конфуцианского учения (Li & Chen, 2014).6
В последние годы стали популярны кросс-культурные исследования, для которых чаще всего используются данные организации EASS (East Asia Social Survey). Характерно сравнение ценностных систем стран Восточной Азии (Японии, Тайваня, Южной Кореи) и основной части КНР (см., например, исследования Айвэй и Ясуды (2009), Линь и И (2013), Йе, И, Цао и Вэн (2013)).1 Однако исследователи, как правило, обусловливают изменения в семейных ценностях китайской семьи и в е структурных изменениях воздействием внутренних процессов, произошедших на протяжении более чем полувека – начиная с образования КНР, культурной революции, начала реформ и внедрения политики ограничения рождаемости. 2 Эти события видоизменили семью, но эти изменения произошли неравномерно по различным территориям страны и в разрезе гендерных различий (Shek, 2006; Whyte, 2005). 3 «Вертикальные» отношения в семье регулируются при помощи феномена «сыновней почтительности», «горизонтально» -гендерными ролями муж-жена (Schein, 1997; Yeh, 2013). 4 Потепенно меняется модель семейных отношений, где центральным является муж, характерная для начала периода реформ (об этом отмечал, например, Джонсон (1985)). 5 Структурное изменение модели семьи затронуло и феномен первенства самого старшего мужчины, имеющего преференции перед остальными членами семьи (Song, 2008). 6 Далее, это затронуло и обязанности детей по оказанию всемерного почтения и поддержки своим родителям – единственный ребенок-мальчик становится центральной фигурой в семье (об этом пишут, например, Chan & Tan, 2004; Deutsch, 2006). 1 Эмпирические исследования начала 2000-х, тем не менее, показывают, что сыновние обязанности по-прежнему актуальны даже в урбанизированном Китае (Whyte, 2003; Zimmer & Kwong, 2003).2
Критерии социальной эффективности семейной политики в КНР
Оценка социальной эффективности предполагает четкость определения используемых понятий. Сам термин социальная эффективность, как показал проведенный теоретический анализ, не достаточно обоснован и проработан в социальных науках. Чаще всего, реализуется экономический подход к определению понятия, при котором соотносятся затраченные ресурсы и достигнутые результаты (см., например, работы М. С. Абирова, Б. А. Райзберга, 1 а также трактовку, приводимую в экономическом словаре). 2 Согласно данным определениям, эффективность оценивается исходя из лучших результатов при одинаково затраченных ресурсах. Однако для того, чтобы рассуждать о социальной эффективности семейной политики, стоит более подробно остановиться на дискуссионном поле понятия «социальная эффективность семейной политики».
В современной литературе фактически отсутствуют работы, в которых делается попытка определить социальную эффективность семейной политики; скорее, семейная политика всюду включена в социальную политику и оценивается их эффективность в комплексе. В этой связи, обратимся к данной теме как исходной для наших исследований. По мнению В. Н. Ярской, несмотря на множество трудов по развитию социальной политики, данная проблема в социологии пока еще слабо теоретизирована и концептуализирована,1 что препятствует и разработке комплексного знания по методике оценке ее эффективности. Имеющиеся попытки оценить ее эффективность опять-таки восходят к экономическому подходу, то есть к оценке эффективности экономической (см., например, В.А. Вишнякову, А.Н. Исаеву). 2 Как отмечает Цзи Хун, оценка эффективности социальной политики также производится в основном, как части общей социально экономической политики, но не как самостоятельной области. 3
Следовательно, характеристика эффективности социальной политики чаще всего строится на использовании социально-экономических показателей, характеризующих благосостояние граждан, занятость в трудовой сфере, развитие социальной инфраструктуры, а также демографических показателей. 4 Наиболее общий алгоритм оценки эффективности предполагает оценку текущей социально-экономической ситуации, перечень количественных и качественных показателей, отражающих результат достижения поставленных целей социальной политики, комплексную оценку по заданным показателям и выработку направлений совершенствования социальной политики для наилучшего достижения поставленных целей.1
Помимо «экономического» подхода к трактовке социальной политики и ее эффективности существует иной подход, обусловленный доминированием целей социального развития личности и общества. Исследователи, придерживающиеся данного подхода, склонны полагать, что рост благосостояния населения сам по себе не имеет большого значения, а значим лишь в связи с расширением возможностей развития каждой личности. 2 Таким образом, уровень благосостояния населения и его отдельных групп выступает средством, инструментом развития общества и личности. Данный подход нам более импонирует, поскольку социальная политика и тесно граничащая с ней семейная политика (подчеркнем снова, что мы не склонны рассматривать последнюю исключительно как часть первой) подразумевают всестороннее развитие социума и отдельно взятой личности, а не только развитие в плане благосостояния.
На стыке обоих подходов развивается комплексный подход к трактовке социальной политики и ее эффективности (Д.В. Бобров и Е.И. Нечаева, О.Канаева, А.Б. Каримов и другие). 3 Кроме того, получает все большее распространение точка зрения о том, что социальная политика должна видеть своей основной целью формирование социальной солидарности для самоорганизации общества, а также стремление к воплощению социальной справедливости (И.П. Скворцов и другие).1
Оценка экономической эффективности социальной политики – процедура количественная и вполне поддается экономическим расчетам. Однако она не выступает нашей целью. Социальная эффективность социальной (и семейной) политики, наоборот, не всегда поддается количественным измерениям, или даже вообще не поддается им, поскольку социальные эффекты часто могут противоречить экономическим. Это – одна из сложностей предстоящего нам измерения. Другая сложность заключается в использовании инструментария. Если понимать эффективность в традиционном смысле, а именно – как соответствие достигнутых результатов запланированным с использованием наименьших ресурсов, тогда встает вопрос об управлении эффективностью социальной (и семейной) политики и о создании критериев и средств ее оценки. Как справедливо фиксируют И. В. Древаль, М.А. Кашина, 2 измерение качественных признаков (например, признака «достойная жизнь») может быть произведено через номинальную (количественную) шкалу, и лишь затем эти показатели могут быть переведены в количественные. Мы полагаем, что данное определение пригодится нам для разработки социологической методики оценки эффективности семейной политики. Согласно устоявшейся научной точке зрения, шкалы наименований (номинальные, классификационные) используются для оценки качественных признаков и при их использовании объекты измерения распадаются на множество взаимно исключающих и исчерпывающих классов. Каждому классу дается наименование, числовое обозначение которого является одним из шкальных значений.1
При разработке нашей авторской методики оценки социальной эффективности семейной политики мы использовали различные подходы к оцениванию, а также опирались на работы различных авторов,2 в том числе, исследующих отдельные направления социальной политики. Данная методика предполагает, во-первых, разработку системы критериев, по которым оценивается социальная эффективность семейной политики (в соответствии с выделенными направлениями семейной политики); во вторых, разработку системы показателей по каждому из критериев (качественных, количественных); в-третьих, обоснование методов проводимой оценки. Методическая система критериальной оценки социальной эффективности семейной политики приводится в таблице 1.
В таблице показано, что оценка социальной эффективности семейной политики может быть произведена по ряду критериев, включая повышение уровня и качества жизни семей, и другие. Выделенные критерии в совокупности позволяют сделать вывод об эффективности или неэффективности семейной политики, что означает степень достижения поставленной цели в виде социального эффекта от реализуемых в данной области мер. Как уже было отмечено нами ранее (см. главы 1 и 2), самой общей целью семейной политики выступает содействие развитию института семьи и брака, выполнению семьей своих социальных функций.
Следовательно, семейную политику можно считать тем более социально эффективной, чем в большей степени она содействует данному своему прямому предназначению. Управление же социальной эффективностью семейной политики осуществляется с использованием различных социальных технологий, о чем речь пойдет далее.
Перспективное управление семейной политикой в КНР на основе использования лучших практик
Основываясь на результатах проведенных исследований, а также на результатах исследований других авторов, можно выделить ряд направлений развития семейной политики в КНР, где имеется позитивный опыт. Данный опыт может быть использован в управлении семейной политикой, в том числе, и в других странах.
Как уже отмечалось выше, положительной практикой в КНР является вектор семейного воспитания, идеология семьи. По результатам исследований, на воспитание большинства китайских студентов наибольшее влияние оказали мать (52%) и отец (31%). В меньшей степени, но все же оказали влияние на воспитание студентов бабушки (8%), дедушки (8%), а также дяди и тети (10%) и другие родственники (8%). Только 1% опрошенных отметили, что на их воспитание не оказал влияние никто (см. табл. 5п, Приложение №6). Таким образом, родители оказывают прямое и непосредственное влияние на воспитание в китайских семьях, но, в то же время, по-прежнему сохраняется и воспитательная роль ближайших родственников, что в большей степени характерно для студентов-выходцев из сельских семей.
Как уже отмечалось нами ранее, политика ограничения рождаемости повлияла на трансформацию модели семьи. Традиционная многодетная семья как основа китайского социума, при переходе к малодетной модели семьи трансформировал и отношение общества к семейному воспитанию. Об этом пишет, например, исследователь Ван Янь Янь: 1 значительные изменения претерпели смыслообразующая и социализирующая функции семьи. Центрирование на ребенке способствовало развитию «культа детей».2 Роли во многом поменялись: теперь не ребенок должен трудится чтобы стремиться к приумножению дела своего отца, но семья «работает» на ребенка для того, чтобы суметь дать ему достойное образование и обеспечить дальнейшую карьеру. Семья теперь ориентирована на эмоциональное общение с ребенком (О. В. Манухина) 1 как вестернизация китайской культуры.
Следствиями проводимой семейной политики является нуклеаризация института семьи, рост числа неполных семей, хотя темпы развития данных тенденций заметно ниже, чем, например, в России, о чем в свое время писал исследователь Ли Вэй.2 Новой тенденцией в КНР является рост числа семей, отказывающихся иметь детей. Исследователи фиксируют, что число таких семей в крупных городах составляет не менее 10% всех семейных пар.3 Исследователь Ван Янь Янь приводит данных социологических опросов, проведенных в КНР. Согласно полученным результатам, в сельских семьях по-прежнему преобладает установка на многодетность и рождение наследника, поскольку дети призваны обеспечивать старость родителей: забота о себе в старости выступает одной из наиболее значимых семейных ценностей сельской семьи (78 %). В то же время, среди семей интеллигенции мотивы рождения детей отличны. 32% (наибольшая доля) среди них отдают предпочтение духовному обогащению, считая, что дети помогут им стать духовно богаче.4
По данным исследований, проведенных Е.Г. Белой (об иссл. – см. выше), городские семьи демографически и качественно отличны от сельских, а именно: результаты опросов показали, что 79% респондентов являлись единственными детьми в своих семьях, 16% имели брата/сестру, и лишь 5% имели более 2 сестер или братьев (эти респонденты явились выходцами из сельских районов КНР, приехав в Харбин на учебу или работу). Таким образом, делает вывод автор, единственный ребенок в семье – атрибут именно городской среды. Кроме того, исследование показало, что городские семьи, находящиеся в оптимальном репродуктивном возрасте, не спешат обзаводиться ребенком.1
Другим следствием трансформации института семьи выступают сложности в социализации детей. Гипертрофированное внимание к единственному ребенку в семье придает его личности такие качества как избалованность, несамостоятельность, безответственность, эгоцентричность. Воспитание детей в тепличных условиях, не привыкших к труду, формирует значительные сложности в их социализации и последующей адаптации к социуму. Как отмечает исследователь Ч. Чэнь, центрация семьи на ребенке формирует его инфантильность и неприспособленность к современным жизненным реалиям.2 Формируется феномен «маленьких императоров», что означает культивирование ребенка в семье. 3 Как следствие – социализирующая функция семьи трансформируется и даже утрачивается.
Анализ состояния демографической ситуации в современной КНР позволяет сделать вывод о развитии кризиса еще одной функции семьи – репродуктивной. Известно, что только с 1970 г. по 2008 г. коэффициент рождаемости снизился с 33,4 до 21,1 промилле на 1000 населения, число рожденных детей в среднем на одну женщину репродуктивного возраста – с 5,8 до 1,35 промилле. Исследования китайских ученых выводят тенденцию: к середине XXI столетия численность в КНР уменьшится до 1,28-1,35 млрд. чел., и придет к нулевому приросту. 4 Безусловно, это чревато многими негативными последствиями, прежде всего, старением населения и сокращением трудоспособного населения. Так, если обратиться к данным статистики КНР, только за последние три года доля престарелых в общей численности населения увеличилась: если в конце 2012 года она составляла 9,4%, к концу 2013 года – 9,7%, то в конце 2014 года – уже 10,1% (см. табл.6.),1 а в конце 2015 года – 11%.2
Неучет традиций при реализации политики ограничения рождаемости (стремление китайской семьи иметь мужское потомство) привело к негативным явлениям в обществе в виде ухудшения положения женщины вплоть до ее дискриминации. О тяжелом положении женщин в современном Китае пишет ряд исследователей (например, К.А. Ковалева, О.В. Манухина, Ван Янь Янь).6 Н.Я. Бичурин пишет о том, что в китайской семье по-прежнему радостным событием является рождение сына, в то время как рождение дочери не приветствуется и даже осуждается родственниками.1 Зарубежный исследователь Дж. Максон отмечает, что, по данным исследований сельских семей, подавляющее большинство родителей видят в рождении сына прямую экономическую выгоду. 2 Автор говорит об искажении демографической структуры КНР в последние 25 лет именно ввиду предпочтения родителей мальчиков девочкам, и данная тенденция лишь усиливается.3
В результате реализации политики ограничения рождаемости мужское население КНР сегодня превышает женское население, что наглядно демонстрируют данные Комитета по статистике КНР: в 2013 году процентное соотношение мужского и женского населения составляло, соответственно, 573428 чел. (51,2%) против 545005 чел. (48,8%), в то время как среди детей в возрасте до 9 лет это соотношение составляло 68163 чел. (54%) против 57774 (46%). 4 Это свидетельствует о доминировании численности детей мужского пола и ведет к негативным явлениям в процессе дальнейшего воспроизводства населения. Е.Г. Белая отмечает, что диспропорция в соотношении числа мальчиков и девочек отчетливо наблюдаема уже в детском саду, где примерное соотношение мальчиков и девочек – 80/10 (12).5
Социально-экономические последствия для КНР в результате реализации семейной политики последних десятилетий могут быть негативными – так прогнозируют эксперты China Development Research Foundation:6 к 2050 году трудовые ресурсы страны сократятся на 17%. 7
Прежде всего, старение населения и преобладание мужского населения в его структуре будут способствовать развитию нехватки рабочей силы и реструктурированию рынка труда и профессий в гендерном и возрастном аспектах. Исследователи прогнозируют, что после 2020 г. начнется существенное сокращение лиц трудоспособного возраста,1 а дисбаланс полов уже сегодня является серьезной проблемой для КНР и ее экономики.2
Помимо социально-экономических, возрастает число и удельный вес социальных проблем, также в конечном итоге дающих нагрузку на экономику КНР. Это, прежде всего, увеличение доли неполных семей, рост отказов матерей от новорожденных детей (прежде всего, девочек), рост численности незарегистрированных детей, то есть развитие детского беспризорничества и всех вытекающих отсюда последствий криминогенного характера.3
Проведенный анализ показал наличие трансформации социальных функций (репродуктивной, социализирующей, смыслообразующей (мировоззренческой)) китайской семьи, что явилось следствием реализации многолетней политики ограничения рождаемости. Социальные основы государства были подорваны неучетом традиционных основ функционирования семьи как социального института. По сути, можно вести речь о том, что в процессе реализации данной политики был запущен механизм саморазрушения китайского социума. Эти процессы нуждаются в дальнейших исследованиях.
Для дальнейшего анализа эмпирической картины развития семейной политики в КНР сквозь призму субъективных показателей перейдем к анализу данных авторских исследований. Высказывания респондентов позволили выделить несколько приоритетов в воспитании детей в современных семьях КНР: традиционность, воспитание человека и гражданина, идеологичность, образованность и интеллигентность, патриотизм и гражданственность. Респонденты явились выходцами из разных провинций КНР, но большинство из них (27 чел. из 36) являлись городскими жителями.